Текст книги "Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969"
Автор книги: Виталий Федоров
Жанры:
Биографии и мемуары
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 61 страниц)
Глава 61. ОБРАТНО В ЧАСТЬ
Когда я сел в вагон, то толком посчитал свой отпуск. Выходило, что он у меня продлился пятнадцать суток без дороги. Если обратный путь будет благополучным, как и путь домой, то получалось, что три сэкономленных в дороге дня никак не компенсируют пары последних лишних дней. Получалось, что так или иначе я опоздаю в часть на двое суток.
Через полтора часа я уже оказался в Камышлове. У поезда меня встречала сестра с тремя подругами. После объятий она познакомила меня с девушками. Из них запомнил я лишь одну с редким именем Майя и фамилией Ильиных. Она выделялась среди подруг своей внешностью: смугловатым лицом, тёмными волосами, а особенно большими светлыми глазами. Одета она была в красивое тёмное платье. А сестра, которую я не видел уже два года, повзрослела и стала ещё серьёзнее.
Мы посидели в привокзальном сквере, где мне уже приходилось бывать в 1947 году. Погуляли по городу. В кафе покушали мороженое. В фотоателье сфотографировались все вместе – я и четыре девчонки (эта фотография сохранилась до сих пор). Затем вернулись на вокзал, где я закомпостировал билет на скорый поезд. Мои спутницы так меня одного и не оставляли.
– Девчонки, вам, наверное, нужно к экзаменам готовиться? – спросил я.
– Да ну, – махнула рукой Майя. – Нам и так уже надоело сидеть за книгами и конспектами.
В общем, моё краткое посещение оказалось для них небольшой «отдушиной». Да и, по их словам, выходило, что у них остался один простенький экзамен, с которым никаких проблем не предвиделось. Вера сказала, что в эту сессию она пока все предметы сдала на пятёрки, и беспокоилась не о последнем экзамене, а о том, как её примет Иван Гаврилович в своём доме. Каникулы длятся два месяца, и ей предстояло прожить их там. Я поделился с ней своими впечатлениями об отчиме.
Вскоре подошёл мой поезд, и мы гурьбой двинулись к нужному вагону. Стоянка поезда была всего пять минут, и я сразу стал прощаться с девушками за ручку. Поблагодарил их за то, что они скрасили моё пребывание в Камышлове. С Верой простился по-родственному, с объятиями. Поднялся в тамбур и показал билет проводнице. Заметив краем глаза провожавших меня девчонок, она поинтересовалась:
– Которая твоя?
– Вон та, что с застёгнутым воротом, – кивнул я на Веру.
– Красивая, но слишком молодая, – заметила проводница.
– Ничего, подрастёт, пока я дослужу.
Поезд тронулся. Все замахали руками. А когда провожающие исчезли из вида, я с улыбкой сказал проводнице:
– Вообще-то, это была моя сестра.
– А я-то думала, невеста, – чуть разочарованно проговорила она.
До Москвы я доехал без происшествий. Поезд был скорый и домчал меня до столицы менее чем за полтора суток. Я ни с кем особо не общался. Ходил кушать в вагон ресторан, спиртного не заказывал. В основном отсыпался на средней полке. Багажа у меня не было, лишь маленький чемоданчик со сменой белья и туалетными принадлежностями. Самым ценным была литровая банка мёда, которую мне дала мама, чтобы я угостил своих друзей.
* * *
Приехав в Москву, я сразу спустился в метро. Довольно быстро разобрался, в какую сторону нужно ехать, чтобы попасть на Курский вокзал. Вся поездка заняла меньше десяти минут и обошлась мне в пятьдесят копеек. Сразу подошёл к военной кассе, подал свой билет и попросил закомпостировать на поезд Москва – Тбилиси до станции Хашури на сегодняшнее число. К счастью, никаких проблем не возникло. Поезд должен был отправляться через несколько часов.
Я решил пока съездить в Военторг. Вышел на площадь Курского вокзала, подошёл к киоску «Горсправка». Мне там дали адрес магазина и рассказали, как до него добраться. Оказалось, что пользуясь метро, легко и просто (а главное, быстро) можно попасть в любой район Москвы.
В магазине я в основном рассматривал военную форму разных родов войск. Здесь можно было купить любую военную форму, от рядового до генерала. Но я, как, наверное, любой отпускник, хоть военный, хоть гражданский, на обратном пути имел минимум денежных средств – абы доехать. Всё-таки не удержался и купил пару зелёных жёстких парадных погон и две пары эмблем связиста – себе и Мише Максимову. Они красиво смотрелись на погонах, почти как звёздочки, только не пятиконечные. Ещё приобрёл два метра ленты для лычек, чуть пошире обычных и с жёлтыми блёстками. Половину решил подарить своему командиру отделения, в сапогах которого я щеголял весь отпуск, а оставшийся метр оставить себе – мало ли что.
Вернувшись из магазина, решил дождаться своего поезда, до отправления которого оставалось полтора часа, сидя в зале ожидания. Рядом со мной сидела красивая девушка. Мы разговорились. Она училась в московском вузе, ехала на каникулы домой в Горький (ныне – Нижний Новгород). За разговором время прошло быстро. До подачи на посадку наших поездов, отходивших одновременно, но в разные стороны (мой на юг, её – на восток), мы успели не только познакомиться, но и почти подружиться. И даже обменялись адресами. Позднее мы некоторое время переписывались, пока она была дома.
* * *
До Хашури я доехал благополучно, за двое суток. Через пару часов оказался уже на вокзале в Ахалцихе. От вокзала до старой крепости, где располагался наш штаб, шёл пешком. Сразу зашёл в четвёртый отдел (отдел кадров). Доложил начальнику отдела, капитану, о своём прибытии из отпуска.
– Передайте документы сержанту, – сказал капитан. Пока сержант знакомился с моими документами, я достал из чемоданчика банку с мёдом и поставил её на стол со словами:
– Это вам гостинец от моей мамы. Она работает пчеловодом, и на нашей усадьбе есть пчёлы.
Капитан немного удивлённо посмотрел на меня и поблагодарил:
– Спасибо. Ах, да. Тебе ещё надо сфотографироваться под Знаменем части. Желательно сегодня же. А завтра получишь фотографию, и на заставу. Так что сейчас иди к дежурному по штабу в приёмную командира части, и он организует фотографирование. У него есть список, в который ты включён.
Я вышел из четвёртого отдела. На лбу выступили капли холодного пота. Это же надо! Я так опасался наказания за опоздание, а вместо этого – награждение! У меня это никак не укладывалось в голове. Я немного постоял, приводя мысли в порядок, а затем пошёл к зданию, где находился кабинет командира и Знамя части. С улицы дверь была открыта, и мне хорошо был виден часовой и Знамя. Солдат стоял по стойке «смирно» и не имел права с кем-либо разговаривать. Я обратился к нему с просьбой вызвать дежурного по штабу. Он незаметно нажал невидимую кнопку, и через несколько секунд из приёмной вышел офицер.
– Здравия желаю, товарищ старший лейтенант, – поприветствовал я его. – Меня направили из четвёртого отдела фотографироваться под Знаменем части.
– Как фамилия, подразделение?
– Рядовой Фёдоров, двенадцатая застава.
– Пойдём со мной.
Мы зашли в приёмную. Офицер дал мне китель с погонами рядового и попросил примерить. Китель оказался впору. Старший лейтенант взял аккуратно уложенный кусок белой ткани и фотоаппарат, после чего мы вышли из приёмной. Белым материалом создали светлый фон за Знаменем. Я не разбирался в фотосъёмке, но мне казалось, что света от открытой двери и зарешеченного окна недостаточно. Тем не менее офицер скомандовал часовому «вольно» и попросил отойти от Знамени, а я встал на его место. Дежурный направил на меня объектив фотоаппарата и «щёлкнул» два раза.
– Всё, – сказал он и вернулся в приёмную. Я отошёл от Знамени, часовой встал на своё место. Я забрал «простыню», сложил её и занёс в приёмную. Там же переоделся в свою многострадальную гимнастёрку.
– Завтра к девяти ноль-ноль твои фото будут готовы. Возьмёшь здесь же у дежурного, а на сегодня свободен.
– Разрешите идти?
– Идите.
Я сходил в столовую, поужинал. На ночёвку отправился в комнату приезжих, к ефрейтору Солдатенко. Тот указал мне койку и предупредил:
– Утром чтобы постель была заправлена так же, но чистым бельём. Оно лежит вот здесь.
* * *
Наутро я зашёл в приёмную и получил три фотографии из рук дежурного офицера. Он от имени командования поздравил меня с награждением, а я ответил: «Служу Советскому Союзу!»
Фотографии получились не очень удачными – темноватыми, и даже белый фон выглядел серым. Было видно, что делал не профессионал. Но зато на обороте одного из снимков было написано от руки красивым, правильным почерком: «Рядовой Фёдоров В. за отличные успехи в службе, учёбе и дисциплине награждается фотокарточкой при развёрнутом Знамени части». Ниже стояла подпись: «Командир в/ч 2021 подполковник Ильин» и печать воинской части.
Я поинтересовался у дежурного, когда и на чём смогу уехать в третью комендатуру.
– В десять часов пойдёт грузовая машина, – сообщил он.
В автороте я нашёл грузовик, направлявшийся в нужном направлении. Он был уже загружен. Сопровождал груз молодой лейтенант с интендантскими погонами. В кузове мы ехали втроём – я и два вооружённых солдата. Один из них был «главным грузчиком», а второй был с одиннадцатой заставы – можно сказать, мой попутчик на большую часть пути.
Когда мы прибыли в комендатуру, нас попросили помочь разгрузить машину. Весь груз был упакован в тюки, которые были вполне подъёмными по весу, поэтому работу мы выполнили быстро. В комендатуре я не стал заходить ни к коменданту, ни искать земляка Ивана, чтобы не терять времени и успеть засветло добраться до заставы. К тому же вдвоём идти всегда веселей. Мы лишь сходили с моим попутчиком в столовую, а затем направились на свои заставы.
Часа четыре мы шли до одиннадцатой заставы. Мой попутчик уже вернулся «домой», а мне ещё предстоял десятикилометровый путь. Я обратился к дежурному:
– Мне нужно на двенадцатую заставу, но у меня нет оружия и я не знаю пароля.
– Пойду, поговорю с начальником заставы, – ответил тот. – Он скажет, как поступить.
Минут через пять дежурный подошёл ко мне:
– Оружие вам выдадут, но идти придётся одному. На флангах обеих застав имеются наряды и они, при необходимости, вас проводят.
Старшина принёс мне карабин, десять патронов и проинструктировал:
– Передашь оружие своему старшине. Он знает, как и когда его вернуть.
Дежурный сообщил мне пароль. Я зарядил карабин и стал защищён вдвойне: против чужих – карабином, против своих – паролем. Несмотря на вечернее время, было ещё светло и даже солнечно. Я беспрепятственно миновал наряды, хотя они не знали, что я должен буду там проходить. Связь-то была односторонней: наряд мог позвонить, а с заставы наряду – нет. Рации выдавались лишь в исключительных случаях. При моём приближении наряды действовали по инструкции. Требовали остановиться и назвать «пропуск». В ответ я просил назвать «отзыв». Так и добрался до своей заставы, где меня встретил дежурный. Там уже знали, что я иду.
Карабин с патронами я передал старшине. Боевой расчёт уже прошёл, поэтому я в наряд на эти сутки не попал. Вот я и «дома», где отсутствовал двадцать три дня…
Глава 62. ВСТРЕЧА С ДРУЗЬЯМИ
Я зашёл в казарму, сразу отдал карабин и патроны старшине. Заглянул в комнату связистов, где за пультом связи сидел Миша Максимов. Мы поздоровались, обнялись. Перебросились несколькими общими фразами.
– Я рад за тебя, – сказал Миша. – Ты всё же съездил на Урал!
– Спасибо. А я рад, что вернулся, и у вас тут всё в порядке.
Я подарил ему эмблемы связиста, купленные в Москве. Тут из своего кабинета, соседствовавшего с комнатой связи, неожиданно вышел начальник заставы. Видимо, услышал наш громкий разговор через дверь. Я тут же поприветствовал начальника и доложил о прибытии из отпуска. Он поинтересовался:
– Ну как съездил? Всё нормально? Решил свои проблемы?
– Съездил хорошо, – ответил я. – Дома всё наладилось.
– Как твоё здоровье, самочувствие?
– Не жалуюсь.
– Тогда включаю тебя в тревожную группу.
– Слушаюсь, в тревожную группу.
Начальник вернулся в свой кабинет, а я, попрощавшись с Мишей, пошёл в столовую, «голод не тётка». В столовой ужинали солдаты, готовящиеся идти в ночной наряд. Когда я подошёл к раздаточному окошку, меня увидел Саша Копытов. Однако он почему-то смутился:
– Витя, ты откуда появился? Где пропадал-то?
– Из отпуска я.
– А, вот оно что. А то я уже забыл про тебя, тут каждый день передо мной мелькают одни и те же лица по нескольку раз. И вдруг ты… Я даже удивился.
Выдал он мне ужин, я поел, поблагодарил его. И отправился в казарму, на свою койку спать – всё-таки устал после пары-тройки десятков километров пешего перехода. Но поскольку меня назначили в тревожную группу, то спал, не раздеваясь. Ночью меня никто не потревожил. Витя Соловьёв был в ночном наряде, утром пришёл довольно рано (я ещё спал), позавтракал и лёг спать.
Когда встал, первым, кого увидел, был командир отделения Юрий Фокеев. Мы с ним поздоровались и обменялись сапогами. Я сказал ему спасибо за обувку и вручил ленточку из Военторга – для обновления знаков различия на погонах сержанта. Вкратце рассказал ему о поездке. Особенно его насмешил случай моей «прогулки» на такси по Москве. Он сам был москвичом, и когда перестал, наконец, смеяться, подтвердил, особенно выделив последнее слово:
– Они у нас (таксисты) такие!
* * *
На пульте у связистов сработала система «Клён». «Прорыв». Быстро организовали тревожную группу во главе с инструктором со служебной собакой-следопытом. Потом ещё одну, тоже с инструктором и собакой. Я тоже числился в тревожной группе, но меня пока не «тревожили». Как я потом узнал, обе группы не обнаружили никаких следов нарушителя. Для полной уверенности начальник заставы решил послать третью группу из четырёх человек. Старшим назначили меня. В боевом приказе было сказано:
– Как можно быстрее продвинуться в тыл (начальник указал место на карте), где находятся кочевники с отарами овец. При передвижении быть внимательными. Нарушитель может оказаться в любом месте. Опросить чабанов и проверить их кочёвки.
Мы с заставы припустили бегом, благо, вначале наш путь был под горку. День был жарким, и трое из нас быстро вспотели. Но один молоденький солдатик как будто и не чувствовал жары, бежал себе сухонький. Я ему даже позавидовал.
Преодолев около десяти километров, и так никого и не встретив, наконец, на склоне низины мы увидели большую отару овец. Их пасли два чабана с собаками. Мы поговорили с каждым из них по отдельности. Они сказали, что никого постороннего не видели. Но нам нужно было проверить их кочёвку. Я уже знал несколько грузинских фраз и мог почти без акцента обратиться к ним. После этого они начали мне доверять как своему. Я попросил показать нам их временное жильё. Один из них провёл нас к кочёвке. Ни там, ни поблизости никого не оказалось. По обычаю гостеприимства чабан предложил набор угощений: чачу, мацони, сыр, лаваш. Мы отказались, попросив его не обижаться, объяснив, что нам надо торопиться. Попросили только попить водички, и, утолив жажду, отправились в обратный путь.
Мы ещё не знали, что посланные ранее инструкторы не обнаружили никаких следов, и что нас послали лишь для подстраховки, на случай, если вдруг нарушитель окажется опытнейшим шпионом-невидимкой, умеющим хорошо заметать следы и «выключать» нюх собак каким-нибудь заморским порошком. Мы вернулись из похода по тылам уже после обеда.
* * *
Наконец-то мне удалось встретиться с Витей Соловьёвым. Мы обнялись. Я рассказал ему о некоторых событиях отпуска, но ему хотелось услышать обо всём более подробно. Особенно он обратил внимание на то, что я за весь отпуск так и не встретился с Аней Корченко, которую считал почти невестой.
– Помяни моё слово, – предрекал он, – она ещё припомнит тебе ночёвку у сестёр Козловых. А то и просто перестанет отвечать на твои письма.
– Да уж, – практически оправдывался я, – подбросила мне судьба эту Аню из Луговой… Я всецело был ей занят.
Глава 63. СЛУЖБА ПРОДОЛЖАЕТСЯ
В шесть часов вечера на боевом расчёте начальник заставы зачитал распределение нарядов на следующие сутки. Мой наряд был с семи утра.
Мы с напарником получили приказ с формулировкой неизвестного мне вида – наблюдатель. Наблюдательный пункт (НП) находился на самой границе у пограничного столба №202. Нашей задачей было наблюдение вдоль границы в обе стороны. Особое же внимание следовало уделять турецкой стороне и их погранпосту, который находился напротив НП. Всё важное мы должны были записывать в журнал, а по необходимости докладывать по телефону.
На НП я попал впервые. Он действовал только в летнее время, чуть более двух месяцев. Наблюдательный пункт представлял из себя траншею длиной около шести метров, находящуюся в десятке шагов от пограничного столба. В ней мы должны были находиться во время наблюдения. Со стороны траншеи, которая была ближе к столбу, был установлен небольшой каменный копец, основание которого представляло из себя квадрат со сторонами 70 сантиметров, а высотой он был примерно метр двадцать. Он был расположен в трёх метрах от пограничного столба.
Немного повторюсь. Все чётные пограничные столбы являются собственностью Советского Союза, а нечётные – Турции. Установлены они через один: наш – турецкий, наш – турецкий. Наши покрашены широкими, в две ладони, поперечными красными и зелёными полосами, а турецкие – красно-белыми, более узкими. Высотой столбы не меньше двух метров. На каждом имеется никелированный, всегда блестящий даже в пасмурный день герб СССР, причём виден он только со стороны Турции. С нашей же стороны на столбе прикреплён герб Турции. На нём изображён полумесяц и небольшая пятиконечная звёздочка, а сам герб покрашен чёрной краской. Расстояние между пограничными столбами зависит от рельефа местности, но всегда таково, что от одного столба можно было видеть соседние.
Начальник заставы за летний сезон несколько раз проверял наличие и состояние гербов. Занимались этим и мы. Для этого надо, стоя на своей территории и держась одной рукой за столб, как бы полуобняв его, осмотреть свой герб. При этом голова и часть туловища находились над территорией Турции. Точно так же проверяли свои гербы и турецкие пограничники.
Меня почти каждый день назначали на наблюдательный пункт, и я, по приходу на место всегда проверял герб на пограничном столбе №202.
* * *
К нам на заставу прибыли два смуглых, заросших щетиной военнослужащих. По виду – сверхсрочники, лет им было за тридцать. Один в звании старшины, другой – старшего сержанта. Их заселили в гостиницу. Они ни с кем не общались, кроме старшины и начальника заставы. Жили они у нас несколько дней.
Однажды я был на наблюдательном пункте с напарником по фамилии Малинин. Вдруг видим, как с левого фланга от горы Кюмбет в нашу сторону идут вдоль границы три человека. Шли они по нашей территории. Я взял бинокль и узнал начальника заставы. С ним были наши небритые гости. Все трое одеты в лёгкие плащи защитного цвета, прикрывающие их погоны. Когда они приблизились, я доложил начальнику обстановку:
– Из турецкого погранпоста только что вышли трое. Они направляются в нашу сторону.
– Идите в траншею, продолжайте наблюдение оттуда, – скомандовал старший лейтенант. Его спутники тоже укрылись в траншее.
Начальник заставы с автоматом наперевес встал к копцу. Турки не заставили себя долго ждать. Они приблизились к линии границы метров на десять-пятнадцать, двое с винтовками остались стоять, а третий, с автоматом, плечистый, коренастый – подошёл к пограничному столбу и стал проверять свой герб по всем правилам. Но едва ли его в данное время интересовал герб. Скорее всего, ему нужно было лучше рассмотреть своего оппонента, стоящего в нескольких шагах, да увидеть тех двоих, что пришли вместе с ним. Мы были в траншее, но не прятались, а наблюдали и были готовы вступить в бой в любую секунду.
Смотритель герба ещё около минуты постоял возле пограничного столба и неторопливо, вразвалочку подошёл к своим сослуживцам. Они поговорили между собой и пошли вниз в сторону своего поста – небольшого здания на довольно ровном месте. Когда они скрылись из виду, начальник заставы подошёл к нам и проинформировал:
– Турок, который подходил к столбу – начальник поста. Всего их там двенадцать человек.
Спутники старшего лейтенанта выскочили из траншеи, и они втроём пошли вниз, к тропе, ведущей к заставе.
И тут вдруг мы услышали автоматную очередь. Я мигом подбежал к обрыву. Троица уже была на тропе. Увидев меня, начальник крикнул:
– Фёдоров, задержи лошадь!
– Если не выйдет, стрелять можно?
– Стрелять не надо, лошадь наша!
Мы с Малининым быстро спустились вниз. Будучи на НП, я видел эту лошадь совсем недавно, причём на турецкой стороне. Она подходила к небольшому озеру, находящемуся за 203-м пограничным столбом в низине, метрах в ста от границы. Попила водицы и стала есть траву. Я решил, что лошадь турецкая и не стал обращать на неё пристального внимания. А начальник, идя к нам, видел её, «гуляющую» ещё на нашей территории. Видимо, момент, когда лошадь переходила границу в Турцию, мы прозевали, поскольку были в траншее и смотрели лишь на турок.
На наших глазах лошадь пересекла границу из Турции к нам и вышла на нашу тропу, по которой ушёл начальник со спутниками. Теперь я узнал эту лошадь, кличка её была Еська. Задерживать её я и не пытался, поскольку она сама бойко шла по тропе в сторону заставы. Но тут вмешались турки. Два их пограничника находились у столба №203 и видели, как лошадь с их территории перешла к нам и прошла недалеко от них. Они думали, как и мы вначале, что это лошадь турецкая. Они нам стали что-то кричать, жестикулировать. Возможно, хотели, чтобы мы вернули животное. При этом они так увлеклись, что, по моему мнению, пересекли границу метров на десять. Водораздел хребта проходил выше, они же находились заметно на склоне. Мы были ещё ниже, метрах в ста пятидесяти-двухстах от них. Я скомандовал Малинину:
– Быстро ложись, бери их на мушку. Но не стреляй.
Сам сделал то же самое. Турки, увидев наши действия, с криками убежали на свою территорию. Приближалось время смены. Мы должны были встречать новый наряд наверху, на НП.
– Пошли наверх, – сказал я.
– Не могу, – поморщился Малинин. – У меня сильно спина болит. Вчера работал на контрольно-следовой полосе раздетым и сжёг спину…
Делать было нечего, пришлось мне идти одному, а Малинина оставить внизу. Друг друга нам видно не было. Мне была интересна реакция турок на происшествие с лошадью и действия, которые могли за этим последовать. Надо полагать, что турки, которых мы спугнули, сразу доложили о событиях своему начальнику поста, и ему пришлось почти по тревоге второй раз в течение трёх-четырёх часов подниматься к двести второму пограничному столбу.
Только я подошёл к копцу, как увидел, что снизу поднимаются трое турок. Они шли в моём направлении по своей территории. Та же троица – начальник поста и два солдата. Я встал к копцу, как пригвождённый – ни шагу назад! Турецкий начальник второй раз за сегодня подошёл к столбу №202 и как будто любовался гербом своей страны. На самом же деле он пытался просверлить во мне дырки острым, резким, обжигающим взглядом своих угольно-чёрных глаз, резко выделявшихся на корявом лице. Вероятно, он решил испробовать на мне какой-то психологический приём, при этом держась за пограничный столб и будучи наклонённым в нашу сторону. Так он гипнотизировал меня около минуты, но я не пошевелился и не выказал на его взгляд никакой реакции. При этом ещё старался краем глаза смотреть за теми двумя «янычарами», которые стояли напротив меня, в каком-то десятке шагов. Я же был один.
Когда их старшему надоело «висеть» на столбе, он подошёл к своим подчинённым, и они все трое сели на зелёную травку. Один из «янычар» достал патрон из оружия и приподнял его в руке, слегка покручивая и показывая мне. Недолго думая, я молча указал на конец ствола своего оружия, намекая, что пуля вылетает отсюда. Кстати, мой автомат был направлен в их сторону. Больше они провоцировать меня не стали. А как уж они поняли мой жест – не знаю. Поговорив несколько минут между собой, они встали и пошли вниз.
Когда турки скрылись из виду, я побежал к обрыву, откуда мог увидеть своего напарника, а он меня услышать. Крикнул ему: «Малинин, быстро поднимайся сюда!» – а сам вернулся к пограничному столбу и, снова устроившись у копца, стал наблюдать. Между тем, действие ещё не закончилось. Мои визави турки в полном составе вернулись снова к нашему НП. Видимо, мой окрик услышал не только Малинин, но и «противник». Турки снова подошли довольно близко и уселись на травку, надеясь увидеть что-то новое. И ведь увидели – Малинина, который забрался в окоп. Мне его раньше очень не хватало, поскольку мой тыл был не прикрыт.
А через несколько минут подошла смена во главе с Витей Соловьёвым, и мне пришлось покинуть свой НП. Я передал «своих» турок в надёжные руки, а они, в свою очередь, увидели процедуру смены наряда и записали время смены. Вернувшись на заставу, я доложил начальнику, что противной стороне стало известно время, когда менялись наши наряды, и уже на следующий день его изменили на два часа.
Так закончилась моя первая встреча с турецкими пограничниками, одетыми, кстати, в военную форму США. Повторюсь, Турция была в это время союзницей США в холодной войне с СССР. И многое делала по указке из-за океана.
