Текст книги "Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969"
Автор книги: Виталий Федоров
Жанры:
Биографии и мемуары
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 61 страниц)
Глава 32. ПОСТРАНОЧКА
В один из первых вечеров в Сугате я пришёл в клуб и попал на концерт художественной самодеятельности. И увидел на сцене ЕЁ – красивую, нарядную, отбивающую чечётку под зажигательную мелодию. Да так красиво работающую ногами, что у меня аж дух перехватило! В руке у неё был разноцветный красивый платочек, которым она помахивала в такт музыке. Я такое видел впервые. Второй раз она появилась на сцене в составе песенного квартета. Пела она тоже хорошо, но не была солисткой. После окончания концерта объявили: «Для всех желающих будут организованы танцы». Большинство артистов самодеятельности переместилось со сцены в общий зал. И ОНА в том числе. Села на лавочку недалеко от меня. Чувствовалось, что она устала после концерта.
Когда рядом с ней освободилось место, я немедленно его занял. Она заинтересованно, без тени пренебрежения на меня посмотрела. Чуть заикаясь от волнения, я пригласил её на танец; она согласилась. Во время танца мы познакомились. Я узнал её имя – Валя. Поинтересовался, далеко ли она живёт от клуба, не позволит ли проводить до дому? Она ответила, что её дом почти напротив клуба, на второй же вопрос не ответила. При следующем танце я позволил себе её рассмотреть поближе. Она была выше меня ростом, на целый свой каблук. Тёмно-русые волосы, голубые глаза, стройная фигура, на вид серьёзная и знающая себе цену. Среди всех присутствующих девушек Валя выделялась своей красотой и статью.
Но меня удивило, что за весь вечер ни один молодой человек к ней не подошёл. С девушками она общалась, они о чём-то болтали, над чем-то смеялись. Внезапно она засобиралась:
– Я пошла домой.
– А я с вами, – слова выскочили у меня машинально.
Валя пошла к выходу, я поспешил за ней. На улице было уже темно. Мы перешли на другую сторону улицы и дошли до её дома. Она продекламировала:
– Вот моя деревня, вот мой дом родной.
– Очень приятно, – не в рифму ответил я. – Может, ближе познакомимся?
Она пожала плечами:
– Может быть.
Всё-таки мы разговорились. Она кратко рассказала о своей семье: матери, братике и сестрёнке. Отца, конечно, не было – как у большинства в то время он погиб на фронте. Сама она работала бухгалтером в совхозе. Я тоже немного рассказал о себе. За разговорами незаметно пролетело минут тридцать-сорок. Напоследок назначили встречу на завтра – в клубе после девяти вечера (я работал до восьми ноль-ноль). Ещё договорились перейти на «ты». Так, почти официально прошла наша первая встреча. С её стороны я не заметил никаких особых эмоций, сам же как всегда при первой встрече и знакомстве волновался и переживал.
На следующее утро я как обычно пришёл на смену. Мы ещё не поехали работать, как моя прицепщица Дуся, прищурившись и заглянув мне в глаза, ехидненько поинтересовалась:
– Кого это ты вчера из клуба провожал?
– Можно пока я не скажу? – ответил я вопросом на вопрос. Но не тут-то было, Дуся продолжала наступление:
– Да все знают, что ты Постраночку провожал!
– Какую ещё Постраночку? – удивился я. Дуся начала хохотать:
– Ты хоть имя-то у неё спросил?!
– У кого? – растерялся я. Тут Дуся упала на траву и начала кататься по ней, хохоча и приговаривая:
– Ой, умру от смеха! Ой… Так женится и фамилии не спросит! Ха-ха-ха!
Как следует отсмеявшись, она встала и начала мне втолковывать:
– Постраночка – мы так её зовём – это Валентина Постранак, понял?
– Впервые слышу эту фамилию, но я понял, о ком ты.
– А ты знаешь, она всех парней, что к ней клинились, отбортнула. Они от неё отступили, и она осталась одна.
Значит, я занял пустующее место, решил я. Чем-то меня заинтриговало словосочетание «Постраночка отбортнула», и я его несколько раз мысленно проговорил. Хм, «отбортнула». В конце концов я решил больше ничего не выяснять ни у Дуси, ни у Вали, а просто сходить на свидание. Тут как раз подошёл трактор под управлением Бориса, и мы стали принимать смену. К «весёлому разговору» больше не возвращались.
Вечером после работы я привёл себя в порядок и сразу отправился в клуб. Там уже было много народу, среди них я заметил и Валю. Танцы были в разгаре. В перерыве между танцами, когда гармонист сделал перекур, девчата, сидевшие рядом с Валей, принялись её уговаривать сплясать что-нибудь эдакое. Видимо, репертуар у неё был обширный. Когда гармонист вернулся, Валентина встала, подошла к нему и заказала: «Цыганочку – с выходом!» Гармонист взял первые ноты, и она, характерно и красиво взмахнув руками, пошла в пляс. Танцевала Постраночка так мастерски и воодушевлённо, что любо-дорого было смотреть. Плясали не только её ноги, но и всё тело было очень пластично, руки и плечи двигались в такт музыке. С ней никто не осмелился соперничать – ни девушки, ни юноши, она выступала одна. Остальные сидели и любовались, я тоже был очарован её красотой и мастерством. Когда закончилась музыка и танец, все зааплодировали, и я, наверное, громче всех.
Чуть позже я пригласил Валю на танец и сделал ей несколько комплиментов. А когда в круге танцующих мы с ней оказались у входной двери, я предложил:
– Пойдём погуляем, а то здесь жарко.
Она охотно согласилась, и мы, ни с кем не простившись, ушли из клуба. К главной улице Сугата примыкали и пересекали её ещё три, одним словом, деревня была большая, жителей много. И вот я иду по улице под руку с красивой девушкой и мирно беседую.
– Кто тебя научил так красиво танцевать?
– Мама, – ответила Валя. – Она хорошо танцевала под гитару, на которой играл отец. А я с малых лет была шустрая, неугомонная, старалась во всём подражать маме. Она учила меня танцевать чечётку, я с удовольствием училась.
– Ты же просто талант! – вставил я свои «пять копеек».
– Ой ли? – засмеялась она.
– Тебе надо пойти учиться, и танец, который ты любишь, станет твоей профессией, – настаивал я.
– Мне пока нельзя учиться, – вздохнула девушка. – Нужно содержать семью. Мама работает в колхозе, получает раз в году и то полуфабрикат.
– Как я тебя понимаю! У меня похожая ситуация, пришлось даже школу бросить, чтобы работать. Осенью мне в армию, может, новую специальность приобрету.
Так мы с ней гуляли до полуночи, разговаривая обо всём и ни о чём конкретно. Расставаясь, договорились о следующей встрече. Я её обнял и поцеловал в щёчку.
Встречались мы с ней по пять вечеров подряд с перерывами тоже на пять вечеров. Таков был график моей работы. А выходной был всего один в десять дней, и тогда я стремился сходить домой к маме и сестрёнкам, а вечером возвращался на свидание с Валюшей – так я её иногда называл. Дружба наша длилась около двух месяцев. Мы с ней гуляли, обнимались, целовались, но не более того. Девушка Валя была строгих правил, даже не позволяла прогулки после полуночи в рабочие дни.
* * *
Закончились весенне-плевые работы как в колхозе, так и в совхозе. Назначили время праздника и место – деревенский парк на окраине. Начало было в десять утра, и приглашались все желающие. Мы, шестеро трактористов и наш бригадир, собрались в единую кучку. Наши повара привезли нам праздничный завтрак и налили по стопарику водки. Выпили, закусили, начали болтать о том, о сём. Девчата сидели отдельной группкой. Судя по их весёлому щебетанью и смеху, их тоже не обделили выпивкой. Борис был с баяном, и вскоре девушки подошли к нам и попросили его сыграть что-нибудь весёленькое. Боря направился к импровизированной танцплощадке, и нам ничего не оставалось, как двинуться за ним.
Начались песни под баян, пляски и танцы. Я в круге танцующих пытался сплясать трепака. Моей напарницей была Валентина, и на фоне её танца мой трепак, наверное, выглядел коряво и комично. Раза два я ещё станцевал с Валентиной, не зная, что эти танцы у нас с ней были последними. Спешу успокоить – ничего страшного не случилось, поэтому смело читайте дальше.
Танцы были прерваны неожиданным событием – приездом автолавки. Это был грузовик с покрытым брезентом кузовом. На нём привезли промышленные и продуктовые товары. Промтовары интересовали в основном девушек. Мои же коллеги решили купить водки, и я возражать не стал. На закуску взяли пряников. Выпивали все поровну. Я не знал своих возможностей в приёме спиртного, поскольку выпивал очень редко. Во время работы и жизни в Сугате за два месяца ни разу не прикладывался к рюмочке.
После повторной выпивки начался уже не разговор, а галдёж. Мы «угощались» отдельно от девушек. Они ещё пели и танцевали, мы же продолжали галдеть, лёжа на зелёной травке под палящими лучами солнца. Июньский день был жарким, меня определённо «развезло». Часам к пяти вечера мы собрались по домам. Я шёл своим ходом, но земля под ногами качалась как при землетрясении, и деревья почему-то мне кланялись. Я зашёл в чей-то двор, у которого были настежь открыты обе створки ворот. Но тут услышал пение девушек – знакомые голоса! Я повернулся на 180 градусов, сфокусировал взгляд и увидел в группе девушек её. Протянув руки, молвил: «Валя, Ва-лю-ю-ю-ша!» – и пошатнулся. В ответ она лишь махнула рукой и сказала: «Пошли, девчата, чего встали?»
Они ушли. Я был ошарашен её поведением и стоял посреди чужого двора, слегка раскачиваясь, не зная, что предпринять. Мысли путались. Тут из дома вышла какая-то девушка, подошла ко мне и сказала:
– Пойдём в дом, ты устал, отдохнёшь.
Я дал себя увести внутрь дома. Она усадила меня на диван, помогла разуться, раздеться и уложила в постель. Я сразу заснул.
Проснулся лишь ночью. Рядом со мной с закрытыми глазами лежала хозяйка дома; оказывается, это была её постель. Первым моим стремлением было одеться и бежать. Но куда, зачем? Валю я в это время всё равно не найду, да если бы даже и нашёл – захотела бы она со мной говорить? Такие мысли бродили у меня в голове, когда я заметил, что лежащая рядом девушка явно притворяется спящей. Я до неё осторожно дотронулся, она зашевелилась. Я спросил:
– Как вас зовут?
– Зоя, – ответила она вовсе не сонным голосом.
– Сколько же вам лет?
– Двадцать.
– А с кем вы живёте? – продолжал допытываться я.
– С сестрой, ей семнадцать. Есть ещё брат, но он бывает здесь редко.
Спать нам уже не хотелось. Хотелось иного. Нас влекло друг к другу, мы обнялись, поцеловались. И дальше всё было так, как предначертано природой. Заснули мы лишь под утро.
Проснулся я, когда уже было светло. Зои рядом не было. Услышав стук ведра, я понял, что она занимается домашним хозяйством. Оказывается, у них в хлеву была живность. Я поднялся, умылся, оделся, и тут в дом зашла Зоя. Я начал её рассматривать при свете дня, пожалуй, слишком откровенно. Она смутилась и сказала:
– Не чета твоей Постраночке?
– Да, не Постраночка, – ответил я. – Но ты меня приютила, пригрела, так что ты самая хорошая и симпатичная девушка. А Постраночка на меня махнула рукой.
Я был рад, что судьба нас свела. Зоя ничем внешне не была примечательна – обыкновенная деревенская девушка, каких много в русских селениях. Родителей у них не было. Зоя работала в совхозе, в свободное время занималась домашним хозяйством. Клуб она не посещала.
Когда я уходил от Зои, во дворе увидел её младшую сестру. Она, заметив меня, ничуть не удивилась. Выходит, знала, что я у них ночевал. Кстати, она оказалась мне хорошо знакома, работала в нашей тракторной бригаде прицепщицей у Юры Пономарёва и была завсегдатаем сельского клуба. Звали её Валентиной Козловой. Нетрудно было догадаться, что Зоя носит эту же фамилию.
В этот день у меня был ещё выходной, и я должен был встретиться вечером в клубе с Валей Постранак. Но её там не оказалось, не пришла она и через час. Зато ко мне подошла моя верная «сорока» Дуся и принесла «на хвосте» ошеломляющую новость: «К Валентине приехал жених (он где-то учится) на каникулы. Зовут его Мишей, она с ним сейчас гуляет!»
Дусе я верил и не стал выяснять подробности. Лишь понял, что дружба врозь, и встречаться мы с Валей больше не будем. Я перестал ходить в клуб. Вот так и меня «Постраночка отбортнула». Но я ничуть не страдал, решив, что каждый волен поступать по своему усмотрению.
Глава 33. СЕНОКОС
На следующий день всех трактористов, кроме Бори, и всех наших помощниц направили на сенокос. Жили мы в лесу на большой поляне – в четырёх трёхместных палатках. Девушки и юноши, конечно, врозь. Еду нам готовили там же, в солидном котле. Распорядок был следующим. В пятом часу утра косари поднимались на работу – «коси коса, пока роса» – и трудились до завтрака. На завтрак поднималась уже вся орава. Я выбрал себе работу – подвозить на лошади сухое сено к стогам, она была мне знакома; косить же я не любил и поэтому у меня не очень хорошо получалось. После завтрака косари забирались в палатки досыпать, а девушки брали вилы, грабли и шли ворошить скошенную накануне траву. Из просохшей травы они делали валки и копны, которые я впоследствии возил. После обеда косари шли метать стога, а я должен был успевать подвозить копны. Окончив работу, шли на ужин, а после него собирались у костра. Пели песни, танцевали под хоровое исполнение «а капелла». Ах, как нам не хватало здесь Бори с его баяном!
Мы с Володей Викуловым решили разнообразить нашу лесную жизнь. Узнали, что так же как и мы, «табором» в палатках примерно в полутора километрах от нас расположились работники, а в основном – работницы Сугатского совхоза. Мы собрались «в гости» поздно вечером, предварительно узнав маршрут у местных ребят, работавших с нами. Они нас напутствовали: «Будьте осторожны, девки там непутёвые, того и гляди наградят чем-нибудь венерическим!» Ничего себе новость! Они-то, конечно, шутили, но я, наивный и доверчивый, поверил. Сразу вспомнились пословицы «в каждой шутке есть доля правды», «говорят – зря не скажут». Но мы с Володей всё-таки пошли. Вначале двигались довольно уверенно, но когда начало темнеть, ориентироваться стало сложно. Нам даже показалось, что мы сбились с пути. Пришлось остановиться и напрячь слух. К счастью, мы услышали доносившиеся до нас голоса и смех. Оказалось, что мы были уже недалеко от цели нашего путешествия.
Мы вышли на широкую поляну, где в ряд выстроились несколько брезентовых палаток. На травке около ближайшей из них, скрестив по-турецки ноги, сидели две девушки и курили папиросы. В моём понятии курящие девушки – это верх распущенности. В нашем коллективе из девушек не курил никто, и даже среди ребят мало было любителей подымить. Несмотря на испытанный мной «культурный шок», на предложение девушек присесть рядом мы согласно кивнули, опустились на траву и начали знакомиться. Назвали свои имена, они свои. Потом мы по их просьбе рассказали, кто мы и откуда, чем занимаемся в свободное от сна время. Они же рассказали, что здесь неподалёку пасут стадо дойных коров и доят их два раза в день. Вдруг Володя встал, и со словами: «Пойду прогуляюсь», – пошёл вдоль палаток. Я решил, что у него здесь была знакомая, поскольку он так и не вернулся. Я же остался один с двумя девушками. Это был явный перебор. Развлекальщик из меня никудышный, да ещё после «дружеского напутствия» на лирику не тянуло. Ведь, наверное, они, бессовестные, сидели, курили, а сами думали, какой бы венерической болезнью меня заразить? А может, сразу двумя? Но тут они сами спасли меня от дальнейших переживаний, поднялись на ноги и, зевая, произнесли дуэтом:
– Пора спать, завтра рано вставать! А ты, парень, заходи в наш шалаш, гостем будешь.
Мне было грех отказываться от такого приглашения, тем более что альтернативой была ночёвка под открытым небом на сырой земле либо блуждание по ночному лесу в попытках найти свой лагерь, причём это могло закончиться ещё более плачевно. В общем, я забрался в палатку и улёгся на постель из свежего сена. Девушки прилегли рядом, с разных сторон от меня. Я оказался зажат между ними в прямом смысле слова, а в переносном – зажат психологически. Призрак венерических заболеваний так и бродил по тёмной палатке, плотоядно посматривая в мою сторону. Право, смешно, но мне было не до смеха. Я лежал на спине, скрестив руки на груди, боялся закрыть глаза и пошевелиться, чтобы нечаянно не коснуться потенциальных разносчиц заразы. Так я и лежал, как мумия, уставившись в потолок палатки. Девушки рядом мирно спали, и к утру сон всё-таки сморил и меня.
Когда я проснулся, было уже светло, и никого рядом не было. Девушки уже ушли на работу, так я их при дневном свете и не увидел. Тут подошёл Володя, и мы с ним двинулись в обратный путь. О своих ночных «подвигах» мы с ним друг другу не обмолвились ни словом. Вернулись в родной лагерь, и тут уже началась новая рабочая смена.
Но девчата что-то хмурились и не разговаривали с нами целый день. Особенно Валя Козлова, сестра Зои. Она старалась нас не замечать, отворачивалась, когда мы были рядом. Да и Дуся ей не уступала. Выходит, они объявили нам бойкот. Но этим вечером мы в «поход» не пошли, и уже на другой день сердца их оттаяли. Правда, иногда нам всё-таки припоминали эту прогулку и беззлобно подкалывали.
* * *
После десятидневной лесной жизни мы вернулись в Сугат, помылись в бане и получили два дня выходных. В первый день я сходил домой, повидался с сёстрами и мамой. На следующий день уже вернулся в Сугат. Вечером было ещё светло, мы с Володей прогуливались по главной улице деревни. Неспешно шли в сторону речки к мосту, когда заметили, что двое напали на одного – первый спереди, второй сзади. Агрессорами были местные, а защищался от них мой напарник Борис. Он размахивал кулаками, но противостоять двоим у него получалось плохо. Не успели мы к ним приблизиться, как увидели, что Боря снова замахнулся, чтобы дать в ухо нападавшему, но тот опередил его, ударив головой в подбородок. Борис дёрнулся назад, и тут стоявший за его спиной противник подставил ногу, и Боря упал навзничь. Пока драчун упивался победой, мы с Володей одновременно схватили его с двух сторон за руки. Он стоял спиной к нам и не видел, что к поверженному сопернику прибыло подкрепление. Для него это оказалось полной неожиданностью, в первые мгновения он даже принял нас за стражей порядка. Но когда сообразил, что к милиции мы никакого отношения не имеем, стал вырываться, громко матерясь. Между тем его подельник, видя, что соотношение сил изменилось, огрызнулся, вскочил на велосипед и был таков.
Тут Боря очухался. Мы решили проучить драчуна, пообещав его утопить. Подвели его к речке. Он пытался сопротивляться, но Борис подгонял его сзади пинками. Зашли по колено в воду, и мой напарник начал экзекуцию. Он окунал голову забияки и держал в воде, пока тот не начинал захлёбываться. Повторив для верности урок, мы отпустили его с миром. За всей этой кутерьмой, сидя на перилах моста, наблюдали ещё два наших коллеги – сугатские трактористы. Но они не пытались принять ничью сторону, держа нейтралитет, как швейцарцы во время войны. Похоже, всё происходящее их забавляло, поскольку они сидели, ухмылялись и так и не сдвинулись с места до окончания представления. Глазели на нас и прохожие, но мы на них не обращали внимания и делали своё «подлое» дело.
Глава 34. АНЯ, ДУСЯ
На следующий день моя младшая квартирная хозяйка Аня сказала, кого мы вчера искупали. Им оказался Козлов, брат двух девушек, хорошо мне знакомых – Зои и Вали. Зоя упоминала, что у неё есть брат, но с ними он не живёт. Аня ещё добавила, что он сидел в тюрьме и, выйдя оттуда, стал жутко блатным и сильно этим кичился. В чём заключался их конфликт, я так и не узнал. Борис на мой прямой вопрос уклончиво ответил, мол, «шерше ля фам». Можно было предположить, что зазноба бывшего зэка Козлова оказывала определённые знаки внимания Борису. Это было неудивительно, как-никак, парень он был что надо: шутник, певец, баянист – таких девушки просто боготворят!
Аня была недовольна тем, как мы наказали Козлова:
– Как-то по-детски вы с ним обошлись, надо было его хорошенько побить! Я бы на вашем месте… – она намекала на нашу трусость, попрекая тем, что мы его ни разу не ударили. Я обиделся:
– Вот ты на своём месте это и сделай!
– И сделаю, если понадобится! – расхрабрилась она. Впрочем, Аня действительно была девушкой с крутым бескомпромиссным характером. Представлялось: свяжи такой руки, она будет своих противников зубами грызть. А зубы у неё были немного крупноватые, но белые и ровные. Она была красивая: блондинка с голубыми глазами, среднего роста, чуть полноватая, но в то же время гибкая и подвижная, одним словом, спортивная. Цветом волос и телосложением Аня была похожа на отца. На прогулки, в гости она всегда надевала белое платье, которое выгодно оттеняло её загорелую кожу, во всяком случае, те её участки, которые было прилично открывать. В клуб Аня не ходила, предпочитая спортивную площадку. За клубом был небольшой школьный стадион, именно там она со своим братом Павликом проводила свободное время. Когда я ещё ходил в клуб, часто видел их играющими в мяч. Они были в спортивной форме и смотреть на них было любо-дорого. После «дружбы врозь» с Валей Постранак, я перестал посещать клуб, и постепенно, ненавязчиво Аня взяла надо мной «шефство». Как-то пригласила меня на спортплощадку. Я пришёл после работы, уже в девятом часу и узрел необычную игру в мяч руками, да ещё и через сетку. Участвовали две команды, в одной из них играли Аня и Павлик. Они довольно ловко передавали мяч друг другу мягкими движениями пальцев рук, а потом перекидывали через сетку другой команде, которая, в свою очередь, возвращала мяч обратно. Я эту игру видел впервые. Иногда мне предлагали попробовать, но я отказывался, боясь показаться неумехой, особенно перед более молодыми игроками.
В свободные вечера я стал приходить на спортплощадку и «болел» за своих, хотя само слово «болеть» применительно к спорту я узнал намного позднее. Когда начинало темнеть, игра прекращалась, и ребята расходились по домам уставшие, но довольные. По дороге они мне втолковывали правила игры в волейбол – так называлась эта игра. На следующий раз я решил поучиться играть. Команда встала в кружок, меня тоже пригласили присоединиться. Сначала я лишь отмахивался от мяча, но учителя у меня оказались настойчивые и терпеливые, показывали, как принимать и передавать мяч, как правильно бить по нему. Никто не смеялся, когда я неуклюже принимал мяч, и он летел не туда, куда нужно. Возможно, Аня предварительно провела с партнёрами «политработу».
Когда стали играть команда на команду через сетку, Аня предложила мне побыть судьёй.
– Да я же правила не знаю! – попытался отказаться я.
– Я тебе о чём вчера рассказывала?
– Но я не всё понял…
– Ты до пятнадцати считать умеешь?
– Хоть до ста, – согласился я.
– Вот и считай!
Так я стал частенько судить волейбольные матчи, а иногда играл и сам.
* * *
Как-то часов около восьми вечера я вернулся с работы и застал там Аню с Павликом, явно собирающихся куда-то в гости. Они уже были красиво одеты и сказали мне, что если я поспешу умыться и переодеться, то они меня подождут. Я не заставил себя долго ждать, к тому же меня разбирало любопытство – куда же они собрались, да и ещё и меня не против с собой прихватить. Наконец, я не вытерпел и спросил прямо:
– А вы куда, собственно, направляетесь?
– На день рождения сестры Шуры.
– А я тут причём? – опешил я.
– Пойдёшь с нами. Родители уже давно там.
– Во-первых, я не так наряден, как вы, – начал отнекиваться я. – А во-вторых, я очень стесняюсь и робею перед учителями.
Как я уже говорил, Александра работала в школе.
– Ну пойдём, я хоть познакомлю тебя с ней, – продолжала настаивать Аня. – Она очень простая, как и мы. Ты же при нас не конфузишься и не стесняешься?
– Но я же ваш квартирант… Так и быть, пойду с вами, но не в гости, а в столовую – на ужин.
– Вот и пойдём, как раз по пути.
Шли мы почти молча, ребята лишь изредка переговаривались между собой. Когда мы дошли до большого дома, то в открытом окне я увидел красивое женское лицо, обрамлённое вьющимися волосами. Аня первая подошла к окну, поздоровалась с сестрой и сказала, обращаясь ко мне:
– Вот моя сестра Шура. – А меня представила ей: – Это наш квартирант Витя. – Слово «квартирант» она произнесла с заметной иронией. Я поздоровался и сразу произнёс поздравительную «речь», которую я мысленно готовил, пока шёл сюда:
– Александра Аркадьевна, поздравляю Вас с днём рождения и желаю Вам всего хорошего!
– Спасибо, спасибо, – отозвалась она. – Вы, оказывается, знаете моё имя.
– Да, у меня хорошие консультанты, – указал я на ребят.
– Заходите в гости, – пригласила Шура.
– Спасибо, но я иду в столовую.
– Жаль.
Аня не утерпела и тут же добавила:
– Он у нас стеснительный.
В окне появился молодой красивый человек, возможно, муж Шуры и спросил её:
– С кем это ты разговариваешь?
– Ребята пришли, – ответила она.
– Так пусть в дом заходят, мы их давно ждём.
И тут я «под шумок» ретировался, направившись в столовую. Там сытно покушал и не спеша двинулся в обратную сторону. И вдруг на скамеечке у резного палисада увидел девушку-смугляночку лет семнадцати, с причёской а-ля «комсомолка двадцатых годов». Я подошёл, поздоровался, она мне ответила с улыбкой:
– Здрасьте.
– Вы кого-то ждёте? – спросил я.
– Нет, просто люблю здесь сидеть в хорошую погоду. Что-нибудь вяжу или вышиваю. – И действительно, рядом с ней на скамеечке лежал небольшой квадратик белой материи с начатой вышивкой какого-то красивого узора, а сверху – вышивальный инструмент, который, кажется, называется «крючок».
– Позволите присесть рядом с вами?
– Пожалуйста. Только, чур, не баловать!
– Я смирный, и баловать не собираюсь, – успокоил её. Мне нужно было где-то провести время, пока мои хозяева будут в гостях. Я присел на скамеечку и начал со знакомства:
– Как вас звать-величать?
– Нина Шубина.
– Очень приятно.
– А вас?
Я тоже назвался полным именем-фамилией и добавил:
– Что-то в клубе я вас никогда не видел.
– А я туда и не хожу, – ответила она.
– Значит, вы домоседка?
– Вроде того, – согласилась Нина. – Если не считать, что я туда хожу на работу. А вас я видела, когда вы проезжали на тракторе по нашей улице, да ещё когда в столовую ходите.
– Точно! – вспомнил я. – Я тоже видел вас по пути в столовку. Вы сидели перед открытым окном на подоконнике, а я подумал: «Вот красивая девушка, хорошо бы познакомиться!»
Она засмущалась и чуть покраснела. Но я сделал вид, что не замечаю её смущения, и мы продолжали мирную беседу. Когда я решил, что мои хозяева уже должны бы вернуться из гостей, я попрощался с Ниной.
Я оказался прав, хозяева были уже дома. Я разделся и, не заходя в дом, лёг в сенях на приготовленное мне ложе – топчан, и заснул сном праведника.
* * *
На следующий день, придя с работы, я неожиданно в гостях у своих молодых хозяев увидел свою сестру Веру. Ей в то время было четырнадцать лет, она окончила семь классов и подала документы в Камышловское педучилище. Мама предлагала ей пойти в Талицкое, это было гораздо ближе к Первановой – всего-то десяток километров до дома (а до Камышлова было восемьдесят километров поездом, плюс до станции пешком ещё четыре). Но оказалось, что в Талице готовят педагогов только для дошкольных учреждений, Вера же хотела работать только в школе. Обо всём этом она мне рассказала этим вечером и спросила, одобряю ли я её выбор? Я одобрил:
– Ты молодец, что выбрала то, к чему сама стремишься. А я по возможности буду тебе помогать морально и материально.
– Спасибо тебе, что поддержал. Теперь смело поеду на вступительные экзамены.
Вера уже успела подружиться с Аней и Павликом. У девчат сразу же нашлись общие темы для разговора. Аня была всего на полтора года старше моей сестры, и тоже собиралась поступать в педучилище. Мы все вчетвером вышли подышать свежим воздухом, погуляли по Сугату, а когда начало темнеть, вернулись домой. Родителей Ани дома не оказалось. Она сама быстро организовала общую для всех четверых постель на полу в свободной комнате. Павлик лёг рядом с Верой, дальше устроился я, и с другого края, рядом со мной примостилась Аня. Постель была спартанской, жестковатой, но привычной, а значит, приличной. И волновало меня совсем другое – присутствие рядом молоденькой красивой девушки. Мы лежали, довольно плотно прижавшись друг к дружке. Я понимал, что не имею никакого права её соблазнять, ей ведь, наверное, даже шестнадцати ещё не исполнилось! А когда нечаянно (а может быть и «чаянно») моя рука ложилась на её бедро или грудь, она молча спокойно возвращала её на своё место. Мы лежали и долго не могли уснуть, но таки в конце концов сон одолел нас. А проснулись мы в объятиях друг у друга… Так закончилась моя первая и последняя «товарищеская» постель с Аней.
* * *
Утром Вера отправилась домой. Я её проводил до околицы и пошёл на работу. Там у меня по-прежнему был полный порядок. Мы с Дусей числились в передовиках и никому не отдавали пальму первенства. В это время мы готовили почву для посева озимых, и в поле кроме нас двоих не было ни души. После обеда, который нам привёз повар, я решил немного отдохнуть, прилёг на спину и стал, как в детстве, наблюдать за облаками. В этих белых клуба́х, проплывающих по чистому небу, я видел фигуры людей, животных и даже чудовищ – в зависимости от настроения и фантазии. В этот раз облака сложились в фигуру старого сгорбленного деда, и у меня экспромтом родились строки, показавшиеся тогда ну если не гениальными, то во всяком случае интересными:
Летит по небу
Дед бородатый,
А через мгновенье
Он стал рогатый!
Различив в облаках медведя, придумал ещё один стишок:
Белый медведь
По небу шагает,
Словно по льду
Заснеженного моря гуляет.
Здесь я чувствовал, что с размером что-то не то, да и рифма слабовата. Но решил, что я в конце концов не Пушкин, чтобы всё у меня было идеально. Спустившись с небес на грешную землю, я подумал: «Уже август. Через месяц, наверное, меня призовут в армию…» Но не успел я домыслить эту тему, как на меня вихрем накинулась Дуся и принялась неистово целовать в губы, глаза, нос, лоб – везде, где могла дотянуться.
Я был так ошеломлён, что не мог ни оттолкнуть её, ни наоборот, ответить ей взаимностью. Дуся была прекрасной девушкой, но я в ней видел только помощницу, коллегу, подчинённую. Внезапно она прекратила меня целовать, вскочила на ноги и скомандовала:
– Вставай, пошли работать!
Никогда раньше она не говорила таким тоном, тем более не припомню, чтобы она отдавала мне приказы. Она зашагала к трактору, а я, как последний евнух, поплёлся за ней. В тот день мы с ней до конца смены не обмолвились ни единым словом. Наверное, ей было обидно, что я не откликнулся на её душевный порыв. Как можно было витать в облаках, когда рядом находилась прекрасная девушка? Этот вопрос я и сам себе задавал в будущем.
