Текст книги "Марк Ганеев - маг нашего времени. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Валентин Егоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 95 страниц) [доступный отрывок для чтения: 34 страниц]

Егоров Валентин Александрович

Марк Ганеев – маг нашего времени

Часть первая

Школьные годы

Глава 1

Дворовый футбол

1

   Ни один человек, считающий себя современным человеком, никогда не поверит в то, что магия существует в нашем мире, в нашем времени! Люди, как простые обыватели или как высшие приматы нашего мира, привыкли к легко объяснимым и осязаемым вещам. К примеру, они легко восприняли и также легко привыкли к компьютерам и мобильным телефонам. Некоторые мобильники имеют такие красивые внешние формы, что девчонки, аж, даже повизгивают от восхищения, покупая их за бешеные деньги. И платит женский пол в основном за нечто неосязаемое, за какую-то внешнюю красоту форм мобильников. Мужской же пол наоборот, более серьезно и ответственно подходит к делу приобретения мобильного телефона. Он их покупает, прежде всего, принимая во внимание их технологическую навороченность, программное обеспечение! Главное, чтобы этот парень мог бы прямо со двора по спутниковому телефону позвонить матери домой на пятый этаж своего дома!

   Нет, я, может быть, не совсем прав, когда пытаюсь утверждать нечто подобное. Девчонок техника совсем не интересует, их привлекают совсем другие тайны жизни, – любовь, супружество и дети. Ну, а вот парни, так это совсем другое дело! Они хотя бы единственный раз в своей жизни, но какой-либо мобильный телефон все-таки разбирали до последнего шурупа или чипа. Правда, обратно собрать эти части так, чтобы телефон снова заработал, у них чаще всего не получалось. Но благодаря своему любопытству такой парень, даже не заглядывая в приложенную к телефону инструкцию, мог детально рассказать обо всех его функциях. А заодно он мог рассказать об его электронной начинке, схеме, откуда берется источник сигнала, как сигнал подается на спутник.

   В свое время человечество было помешено на религии, мистике и на магии, люди любили читать и зачитываться толстенными романами о сумасшедших и невменяемых людях, волшебниках и магах, которым все доступно и подвластно. Захотелось им, к примеру, мороженого на завтрак, так они могли только пальчиками щелкнуть, и ешь мороженного столько, сколько ни пожелаешь?! Я на собственном опыте убедился в том, что романы о магии и волшебниках люди читают по двум основным причинам, когда им совершенно делать нечего, или, когда им чего-нибудь очень хочется, а так лень вставать с теплой постели, одеваться и идти за этим на мороз или в тридцатиградусную жару на улицу. Всегда приятно, когда берешь роман в руки и читаешь о том, что кто-то, жалко, конечно, что не ты сам, одной силой мысли соображаешь себе новенькую Ладу-Калину или западный Кадиллак.

   – Марк, ты почему все еще в постели, смотришь на потолок свои застывшим взглядом? Через свои очки ты ничего там не сможешь увидеть! А лучше, паренек, поднимайся на ноги, бери бидон и отправляйся в магазин за молоком и за докторской колбасой. Тогда я смогу чего-нибудь тебе с Виктором поесть приготовить на завтрак.

   Эти слова произнесла моя мама, Наталья Георгиевна!

   Она уже не работает, а сидит дома, получает государственную пенсию. Кстати, эта пенсия очень маленькая, на нее было невозможно прокормить двух сыновей оболтусов, один из которых ходит в девятый класс школы, а второй, младшенький, это я Марк, – в шестой класс. Поэтому маме приходится подрабатывать на стороне, она хорошо вяжет кофты, свитера и пуловеры. Ну, и все такое, что человеку можно связать из пряжи и шерсти! Это ее вязание дает небольшую прибавку к пенсии, на которую все мы, – я, брат и мама, живем.

   Отец мой много курил, после войны он начал работать простым столяром. На всю Москву прославился тем, что из простого горбыля мог изготовить прекрасную мебель, очень похожую на мебель из красного дерева. Всю жизнь, до войны и после войны, проработал на московском "Водоканале", но из-за рака легких рано умер, когда ему только-только стукнуло пятьдесят лет. Ну, как ему было не закурить, когда его, простого сельского парня, в самом начале войны забрили красноармейцем в армию. Он прошел едва ли не все главные сражения Великой Отечественной войны, был трижды серьезно ранен. Один раз чуть-чуть не умер, когда его оперировали без всякого наркоза, даже спирта не дали. Вот отец и не выдержал всех этих военных невзгод, вскоре после войны умер от рака легких, оставив жену и детей без каких-либо средств существования. Мама же тут же взвали на свои плечи мою с братом кормежку, приобретения школьной униформы и всего того, что нужно пацанам для жизни в большом столичном городе. Но следует откровенно признать то, что особых возможностей у нашей матери, решать все эти житейские проблемы, практически не было!

   Слава богу, что наша мама оказалась серьезной женщиной, она на мелочи не разменивалась. Решив из своих сыновей сделать настоящих людей, дать им образование, а не шваль там криминальную, мама ни шаг не отступила от этого своего решения!

   В нашем бараке на Малой почтовой улице, где мы жили, в светлое будущее можно было пройти только двумя путям, через тюрьму, когда ты должен был бы перед путевкой во взрослую жизнь годика два-три отсидеть в тюрьме за какой-либо криминал, или через службу в армии. Из-за высокой близорукости, армия мне не светила, а до тюрьмы оставалось сделать всего лишь один шаг, она уже раскрывала для меня свои теплые объятия.

   Когда мне исполнилось семь лет, то я пошел в первый класс советской школы, но к этому времени держал носочно-чулочную торговлю на одном из московских рынков.

   Тогда московские рынки были совсем другими, бедными, честными и русскими, горцев и других крестьян в Москву еще не пускали, строжайшим образом соблюдался паспортный режим. А ты, чтобы не демонстрировать своего возраста, по городскому телефону связывался с начальником отдела сбыта чулочно-носочной фабрики, договаривался с ним о том, что он тебе за какие-то десять процентов сверх стоимости продукции начнет налево и честно гнать тебе эту свою чулочно-носочную продукцию. Тебе же оставалось только найти бабушек, которых в те времена было пруд не пруди, договориться с ними о рабочем взаимодействии. Бабулькам же было выгодно денек другой на рынке посидеть, за десяточку рубликов в день задешево продавать своим же людишкам заводские носочки и чулочки из прекрасного советского капрона или лавсана. В те времена мало кто знал о письменных договорах и контрактах, да и мои бабушки не требовали, приступая к работе на рынках, подписывать с ними какие-либо договора или контракта. Мои бабульки садились за рыночный прилавок, они работали с раннего утра до позднего вечера. Каждый же такой день мне приносил от трехсот до четырехсот рублей чистой прибыли. По тем временам это были бешеные деньги, очень скоро я должен был стать настоящим монополистом по распространению чулочно-носочной продукции той фабрики.

   Но, когда же эти мои бабульки все же поделились с моей матерью секретом полишинеля касательно своего дополнительного бизнеса, то та им попервоначалу не поверила. Не может ее последыш, это я, Марк, в столь юном возрасте держать такое большое дело! Она очень далеко послала этих болтливо-трепливых бабушек. Но затем в сердце матери вкрались какие-то сомнения, она еще раз переговорила с парой бабушек, занимавшихся торговлей у станции метро, после чего мне пришлось ее два дня валидолом отпаивать. А она все плакала и говорила, что ее любимый сынуля, я уже говорил о том, что именно я был ее любимым последышем, не может быть антинародным спекулянтом, что я не имею права обманывать честный трудовой народ!

   Таким образом, когда мама узнала о моих рыночных похождениях, то она заявила, что мы лучше будем жить впроголодь, а в тюрьму она меня не пустит. Одновременно она прекрасно понимала, что для того, чтобы слова женщины матери не стали бы одними пустыми словами, мама пошла к бывшему работодателю отца и потребовала от него нашего переселения из барака в нормальную квартиру. Она тогда меня с собой повсюду брала, почему-то я, по ее же словам, очень положительно, как-то успокоительно влиял на внутренний мир других людей. Да и на ее внутренний мир тоже! Она не раз мне рассказывала о том, что, когда она клала свою руку на мои кудри, начинала их пальцами распутывать, то на нее такая благодать небесная снисходила, что хоть белугой реви от такого удовольствия!

   Одним словом, папкин работодатель нас принять-то принял, но в квартире матери почему-то начал отказывать. Пришлось мне ему в мозги залезать! В тот момент в голове этого человека крутилась одна такая глупая мыслишка. Он думал о том, с какой это стати он, как чей-то работодатель, должен квартирами чужих детей ублажать?! Его-то сын вот-вот женится, семью заведет, детишки пойдут, вот тогда эта квартира и его сыну понадобится! Нутром я понял, что работодатель разговор ведет к прямому отказу, мама же этого отказа из-за своего больного сердца может и не пережить! Ну, тогда я с этим работодателем решил поступить так, как поступал в свое время со своими бабками, на рынке торгующими чулочно-носочными изделиями, внушить ему мысль о человеческой добродетели. И начал ему интенсивно внушать мысль о том, что квартира-то по праву принадлежит нашему семейству, а воровать чужое имущество, это уже не мужское дело. И знаете, моя мысль очень помогла этому козлу-благодетелю принять окончательное решение, в присутствии многих свидетелей бюрократ-чиновник заявил:

   – Александр Иванович был очень хорошим столяром краснодеревщиком в нашем тресте. Пусть земля будет ему пухом! Мебель, им изготовленная, била все рекорды по популярности и продажам, за нее платили такие бешенные... . М-да, это я не о том хотел рассказать! Одним словом, мы решили, улучшить жилищные условия Натальи Георгиевны и выделить ей и ее детям квартиру, чтобы она детей Александра Ивановича воспитала бы настоящими людьми!

   Но подлец остается подлецом, в какие его одежды не ряди!

   Когда мамка пошла к этому благодетелю за ордером на квартиру, то ей ордер-то и выдали, но только на одну комнату, а не на целую квартиру. В тот раз я с мамкой к этому гаду работодателю не смог пойти по уважительной причине, с Ванькой, "коммунистом беспортошным", это у нас Ванька такую кликуху во дворе имел, крепко подрался. Я ему всю его харю до крови расквасил, а он мне портки порвал, да еще громадный синяк под правый глаз поставил, чтобы я лучше видел!

   Синяк-то дело наживное, получил, так он пару дней свою синюшную окраску поддержит, а потом глаз опять нормальную окраску примет! Но вот со школьными брюками дело было совсем плохо! Они у меня были в единственном экземпляре и, пока мамка их зашьет, времени много может пройти. Так все это время мне приходилось сидеть дома, на улицу нельзя было и носа показывать! Не мог же я в рваных брюках на людях появиться! Но чуть позже этому бюрократу мы с братом здорово отомстили, залезли к нему в рабочий кабинет, весь его письменный стол там обос... ! Долго после этого случая к нам участковый дядя Митя заходил, все хотел кое-что у нас на анализ взять с тем, чтобы преступников установить, арестовать и наказать. Но у него так ничего не получилось, да и очень скоро мы из бараков переехали на новое и постоянное место жительства, на Ленинский проспект.

   К слову сказать, наша мамка и этой выделенной нам комнатушке была рада радехонька?! После житья в бараке она казалась настоящими княжескими хоромами.

   – Марк, ты чего продолжаешь лежать и смотреть в потолок? Вставай и отправляйся в гастроном за молоком и колбасой. Я хочу чего-нибудь тебе с Виктором приготовить на завтрак.

   Ну, почему все Марк, да Марк, а Витька, мой старший брат, когда же он начнет свои обязанности по дому исполнять? Чуть что, а его уже нет! Опять со своими друзьями по стройкам шатается, к девчонкам пристает. На два с половиной года брат старше меня, а взрослым человеком уже давно себя считает. Чуть что не по нему, так он меня тут же кулаком в лицо тычет. Один раз я ему все высказал, что думал о его поведении, так он мне зуб изо рта выбил, а еще старший брат называется! Он же своего младшего братеню воспитывать и защищать должен!

   Я нехотя поднялся с постели, нашел наш старый двухлитровый бидон с ручкой, взял у матери денег и поплелся в гастроном за молоком. Делов-то, нужно было спуститься на первый этаж, выйти из подъезда и прямо за углом располагался наш гастроном, куда по утрам привозили разливное молоко. Бабка Маша, я же к ней каждый божий день приходил, большим черпаком наливала бидон молока, а затем, не глядя из-за спины, доставала полкило любительской колбасы, передавала ее мне уже завернутую в бумагу. Получив деньги в оплату, она тщательно отсчитывала мне сдачу копейка в копейку, затем ехидно интересовалась:

   – Когда же я твоего братца, Витюшку, увижу? А то, все ты и ты за молочком ходишь. Я же, Наташке, матери твоей частенько говорю, почему это она все своего младшенького к работе приноравливает?! Старший же сын бандюга бандюгой, в школе плохо учится, с учителями постоянно дерется, а она его даже ремнем по субботам не порет!

   – Спасибо, Марья Николаевна!

   В ответ я этой мымре говорю, но ничего плохого мысленно ей не желаю, а то вдруг исполнится, будешь потом все жизнь страдать и переживать. Но только я вышел из гастронома, как навстречу мне новое несчастие идет. Моя Ленка Ельчанинова, о которой ребята говорят, что я по уши в нее втюрился, поэтому повсюду за ней бегаю! Все эти слухи пошли из-за того, что я, дурак, однажды этой девчонке мороженого подарил. Жалко мне тогда себя стало, когда она весь урок математики мне не давала слушать пояснения нашего преподавателя, все о каком-то Валерке с нашего двора выспрашивала. Вот я для того, чтобы она, хотя бы на время заткнулась, помолчала, притворился, что из своего портфеля достаю эскимо мороженое, чтобы затем его Ленке предложить. Ельчанинова, зараза, это мороженое своим длиннейшим языком в минуту вылизала, мне даже спасибо не сказала. Но всему классу успела продемонстрировать, что это я ей мороженного подарил.

   Весь наш класс эту картину торжественного вручения мороженного Ленке, разумеется, с замиранием сердца наблюдал, а затем до конца урока весь этот процесс по деталям разбирал и обсуждал. Меня Валерий Петрович, учитель по математике, за этот рыцарский поступок с урока выгнал, в коридор отправил, напоследок сказав:

   – Марк, нельзя девочке на уроке математики мороженного дарить, это нужно делать в более интимной обстановке!

   Но, что такое интимная обстановка он ни единым словом не обмолвился, не пояснил! Ленка Ельчанинова решила, что это что-то нехорошее и вслух это заявление учителя так прокомментировала:

   – Зря вы, Валерий Петрович, так обо мне плохо думаете?! Я к Марку холодна и ничего ему во время урока не обещала и не позволю!

   Весь класс начал громко ржать после этих ее слов, а я покраснел!

   И Валерий Петрович тоже сильно покраснел.

   Одним словом после этих слов Ленка Ельчанинова стала моей "любовницей", а вся школа до окончания уроков первой смены уже не училась и не работала. Пошел организованный обмен слухов, перешептываний и подглядываний. Тогда директор Гельфанд решил вызвать мою маму, чтобы побеседовать с ней о распущенности ее сына. А мамка вдруг обрадовалась тому, что у ее сынули вдруг такая шикарная подружка объявилась! Это все потому, что мамка подумала, что Ленка умная девчонка и будет положительно на меня влиять.

   Увидев Ленку, идущую навстречу, я мгновенно повернул за угол здания, а там припустил бегом, чтобы убежать от нее подальше.

   Убежать-то, я от нее убежал, но вы же знаете, что характер у наших девчонок такой, если, что им в голову взбредет, то они не остановятся до тех пор, пока эту хрень не осуществят. Поэтому, когда прихожу я домой, колбасу и молоко убираю в холодильник, затем вежливо здороваюсь с нашей соседкой испанкой Чарой, которая зачем-то вышла на нашу общую кухню и мне, так вежливо улыбаясь, говорит:

   – Марк, что же ты от нас скрывал, что у тебя уже имеется в друзьях такая красивая и умная девочка. Когда я ей дверь квартиры открывала, то она мне сразу же обо всем рассказала. И сколько ей лет, и когда вы поженитесь, и сколько у вас детей будет, не скрыла! -

   Говорила Чара, хитро посматривая на меня, она была очень красивой испанской женщиной с громадной копной иссиня черных волос. К тому же она любила и знала толк в магии любви, иногда со мной делилась этими тайнами.

2

   Мама вязала очередной свитер, одновременно Ленку обучая, как следует работать спицами по вязанию. Той, видимо, очень понравилось сам процесс вязания. Она, высунув изо рта кончик языка, за мамкой повторяла каждое движение спицей-крючком. А у меня от этой сценки всю душу воротило:

   – Ты, деточка, здесь приспусти крючком, а там поймай обе петельки...

   Прямо-таки поехало в мозгах. Я сразу же понял, что дивана мне не видать и Стругацких "Трудно быть богом" – не дочитать. Из нашей комнаты настала пора сваливать, а то моя мамка, умная женщина, через пару минут попросит меня, приготовить им двоим завтрак! Она-то прекрасно знала о том, что искусство готовить в меня забыли заложить, но Ленке, этой выдре, мамке ведь надо было бы показать, какой я у нее смирный и послушный мальчик. Принимая решение о бегстве, я резко развернулся и на ходу, именно в тот момент, когда мама начала открывать рот, чтобы мне предложить заняться готовкой завтрака для дам, сказал, что решил немного прогуляться во дворе.

   Я так и не дал мамке произнести этих страшных для настоящих мужчин слов, как был у двери комнаты и ее уже открывал. Но я привык иметь дело с одной мамкой, а Ленка была еще "terra incognito" для меня и я не сумел правильно просчитать быстроту реакции ее языка. Когда я уже переносил ногу через порог, то за моей спиной послышался ее ехидный голосок:

   – Вот так ведут себя мальчики, а не настоящие мужчины! Вместо того, чтобы поухаживать за мамой и гостьей, предложить им чашку чая, они бегут во двор поиграть в футбол!

   Я знал, что любая моя реакция на это девчоночье замечание, принесет мне одно лишь только внутреннее расстройство и головную боль. Поэтому сделал вид, что ничего не слышал, и решительно за собой прикрыл дверь комнаты. Но пошел не во двор, а на кухню, чтобы там одному помедитировать.

   Кухня в нашей трехкомнатной квартире была такой же замечательной, как и сама квартира в целом, если бы она не была заселена тремя разными семействами?! Самая маленькая комната, но целых восемнадцать квадратных метров, была у Чары, которую ребенком в Гражданскую войну вывезли из Испании. Самая лучшая комната в двадцать пять квадратных метров принадлежали двум цыганским сестрам, Татьяне и Тамаре. Я не знаю, каким образом, сестры осели в Москве и получили эту комнату, да и меня это совершенно не интересовало. Мне просто очень нравилась младшая сестренка Тамарка, которая была всего на два года старше меня. Она очень много со мной занималась цыганской магией, которую она называла "заклятой любовью". Мы с ней вместе и под различными углами знакомились с таинствами и рельефами ее девчоночьей фигуры в процессе этого обучения.

   Ну, а последнюю, девятнадцать с половиной квадратных метров, комнату занимала мама с двумя своими сыновьями, мною и моим братом. Сейчас, наверное, я много уже не помню, но могу с уверенностью сказать, что особо больших скандалов в нашей квартире никогда не было. Мамка умела разрулировать любые сложные ситуации. Чара, когда учила меня приемам испанской магии, моего брата Виктора эта же Чара почему-то учила испанскому языку, часто говорила мне о том, что Наталья Георгиевна является самой настоящей "el vorojeej" и во много раз превосходит ее по силе мощи своей магии. Я верил и одновременно не верил ее словам по этому поводу, просто в те времена я жил по принципу, день прошел и, слава богу! А о магии или каких-то там оккультных искусствах даже не думал, хотя к тому времени уже многому научился и у Чары, и у цыганки Тамарки.

   Блин, как только я думаю об этой цыганской красавице, так она сразу оказывается на кухне, чтобы начать там мыть пол, хотя каждый раз это была не ее очередь мыть этот чертов пол. Ну, вы понимаете, что из-за этого мытья пола никакой медитации у меня не получилось, когда, в какой угол кухни ты не бросишь взгляда, видишь только склонившаяся девчонку, которая мокрой тряпкой водила по полу кухни. Разумеется, все мое внимание привлекала не мокрая тряпка...

   Причем, когда нам с Тамаркой удавалось оставаться одними во всей квартире, а такое случалось раз в два месяца, то я мгновенно летел к ней в комнату и тут же принимался ее ласкать, обнимать и целовать. Мог с ней в процессе обучения цыганской магии делали все, чего любой мужчина от женщины пожелает, за исключением одного... последнего. По закону своего табора Тамара должна была выйти замуж невинной девушкой. Да и сама Тамара, беспрерывно целуя меня, каждый раз говорила, что ее основная задача научить меня магии любви. Если она не выдержит характера, станет полностью моей девушкой, то все ее уроки окажутся напрасными, а магия любви мне и ей станет совершенно неподвластной!

   Послышался щелчок замка двери нашей комнаты, а затем сердитый говор двух женских голосов. Это мамка выпроваживает из квартиры не получившуюся невесту Ленку Ельчанинову. Какая мать может простить даже будущей возможной снохе такое презрительное высказывание о своем любимом сыне. Вот Ленка и поплатилась, попав в список нежелательных гостей моей мамы. В этот момент Тамарка выпрямилась и с мокрой тряпкой в руках забилась в дальний угол кухни, она тоже почему-то страсть опасалась мамку, правда, иногда называла ее "мамой", мамка же почему-то позволяла ей себя так называть. Снова щелкнул замок двери нашей комнаты, мама вернулась к своему вязанию.

   А я схватил Тамарку и потащил ее в ее же комнату, мама за шесть лет нашего проживания в квартире ни единого раза туда, даже в гости не заходила. Но мы так и не успели прорваться в этот бастион разврата и любви, наш прорыв был перехвачен Чарой, неожиданно встретившей нас в коридоре. Она открыла дверь своей комнаты именно в тот момент, когда Тамарка, бросив на пол мокрую тряпку, переводила меня через порог своей комнаты, который ни один простой человек без помощи сестер не смог бы переступить. Некоторое время Чара понаблюдала за тем, как я свою руку судорожно и рывками вытаскивал из-под маечки Тамарки, а затем она тихо поинтересовалась, обращаясь к застенчиво, но радостно улыбающейся Тамарке:

   – Милочка, а зачем ты это все делаешь? Ведь если сегодня с ним ты не сможешь совладать, то не сможешь его остановить в нужную минуту!

   – Ну, и пусть! Чему быть, тому не миновать! – Огрызнулась Тамарка.

   – И шесть лет твоего непосильного труда, коту под хвост? Ты только посмотри на это чудовище в образе человека! Сейчас он ведь ни о чем не думает, ему бы только схватить тебя и завалить...

   – Это будет мгновение, но оно будет прекрасным! Оно сохранится в моей памяти до конца моей жизни!

   – Может быть, если в твоей жизни не появится другой мужчина... , а он, Тамарочка, обязательно появится. Иначе ты не разовьешься и не станешь настоящей "жрицей любви", чтобы повелевать своими мужчинами. Хватит препираться, девчонка, сегодня у тебя с этим мальчиком ничего не получится. А то ты, как только он от своей матери и этой новоявленной сучки освободился, так сразу же хватаешь грязную тряпку в руки и мчишься мыть пол на кухне, И сколько раз за сегодня ты помыла этот пол? Кажется, это было всего лишь три раза за один сегодняшний день.

   Чара так посмотрела на Тамарку, что та мгновенно скрылась за дверью своей комнаты. А затем испанка перевела взгляд на меня, чтобы осмотреть с головы до ног. Задержав свой взгляд на том месте, где мои брюки сильно оттопыривались и, укоризненно покачав головой, Чара тихо сказала:

   – Марк, сегодня ты ни на что не способен! Я имею в виду, что сегодня ты уже не способен думать и усердно работать головой. Мой тебе совет, никогда не крути любовь с цыганкой, это никого из нормальных мужиков до добра не доводило! В цыганской любви всегда много разговоров, много пафосного надрыва и крови. А иногда порой случался и трагедийный конец со смертоубийством героя любовника. Но и заниматься с тобой сегодня испанской магией, это тоже напрасная трата времени. Так что отправляйся во двор и немного там охолонись.

   Какой-то внутренний голос мне подсказал, что испанка Чара права, и что мне следует набраться смелости, спускаться вниз во двор.

   Двор был огромен, как и сам наш дом в десять этажей и в двадцать подъездов. Каменные стены этажей до неба и со всех четырех сторон окружали этот двор с детскими песочницами, клумбами цветов и гравийными тропинками переходами. Молодые мамаши со всего дома в этом дворе выгуливали своих новорожденных, они любили посидеть на лавочках, бесконечно работая языком, обмениваясь новостями со своими подружками, такими же молодыми, как они и сами, девчонками матерями. Только изредка эти недавно бывшие девчонки посматривали за тем, чем же именно занимаются их дети, но даже со стороны было хорошо заметно, что разговор с подругой их интересует гораздо больше.

   В этом дворе также имелось большое количество турников, на которых мальчишки могли бы подтягиваться и крутить солнце, игровые поля для игры в баскетбол, волейбол или минифутбол и даже каток с неснятыми стенами бортиков, хотя уже была середина мая. Но эти игровые поля почему-то очень строго охранялись железными сетками и навешенными громадными амбарными замками.

   В этом же дворе имелось большое количество таких же, как и я, сорванцов, которым после занятий в школе абсолютно было нечем заняться. Ребята, если и хотели заниматься спортом, то желали, прежде всего, сыграть в футбол или баскетбол, да и то ради того, чтобы убить свободное время. Но железные сетки, закрывающие от парней игровые поля, и повешенные на их ворота амбарные замки по распоряжению домуправа были непреодолимы. Всему миру с изначальных времен, но особенно их родителям ребят, было хорошо известно о том, что мальчишки четырнадцати и пятнадцати лет это, прежде всего, такой неугомонный народец, который постоянно и очень настойчиво ищет приключения на свою задницу.

   К этому я должен только добавить, что в большинстве случаев, эти поиски осуществляются довольно успешно!

   Я вышел из своего углового, пятого подъезда и осмотрелся вокруг. Было тепло, солнце по-летнему пригревало, уже не вспоминались недавно гремевшие апрельские морозы и сильные снегопады. Я перешел небольшую проезжую для автомобилей часть двора и легко перепрыгнул невысокий стальной заборчик из гнутых труб. Трава за заборчиком еще даже не принялась расти, так как десять лет с момента ввода нашего дома в эксплуатацию там землю никто не вскапывал. Но тетя Нюша из десятого подъезда тут же громко пробурчала о том, что за несносные пошли эти дети, которые не смотрят по ноги и все только топчут газоны и ломают ограду.

   Убеждать тетю Нюшу в чем-либо было совершенно бесполезным делом, она сразу же притворялась, что глухая. А на весь двор начинала орать, что это не двор, а заезжая конюшня для мужиков.

   Поэтому я вежливо притворился, что не слышал, о чем там тетя Нюша бурчала, и через клумбу двора направился в тот небольшой сектор двора, где собиралась наша пацанва. Было время обеда и большинство пацанов доедали еще второе блюдо и допивали компот из чернослива, а в кустах пристроились именно те ребята, которых я не особенно хотел и видеть. Здесь был Валерка, начинающий щипач-карманщик, который где-то нашел старого карманника рецидивиста, и тот сейчас обучал его своему воровскому ремеслу. Это был именно тот Валерка, о котором так интересовалась Ленка Ельчанинова. Но мне это парень не очень-то нравился, я с ним не водился, так мы изредка встречались и здоровались.

   Валерка поднял на меня глаза и внимательно посмотрел, как я подхожу и с парнями здороваюсь ударами кулаком об кулак. Эту причуду кто-то из наших пацанов высмотрел в каком-то западном фильме и перенес в нашу мальчишескую жизнь. Такой несколько необычайный процесс здоровканья нам очень понравился. Когда мои глаза встретились с глазами Валерки, то я ему просто кивнул головой, но руки не подал. Ну, не уважаю я этих воров, даже будущих воров! Мы кружочком сидели на камнях в разросшемся кустарнике, молчали, изредка перебрасываясь ничего не значащими словами, типа:

   – А Федька вчера Ваське морду набил!

   Если раскрывать всю подноготную этой фразы в целом, то эта история может потянуть на многотомный сентиментальный роман с вздохами и ахами, а если ее перевести на язык пацанов, то получается очень простое объяснение. Федька из седьмого подъезда позавчера нехорошим словом оскорбил младшую сестренку Васьки из тринадцатого подъезда. Почему-то ее "дурой" обозвал в присутствии всех ее лучших подруг. Если девчонка тебе нравится, то можешь ей признаваться в любви, но оскорблять на людях не имеешь права! Вот Ваське и пришлось вмешаться, за сестренку он пару раз кулаком ткнул Федьке в лицо. Федька не стал требовать реванша, что в свою очередь означало, что дело серьезное и сестренке Ваське придется самой разбираться в своих взаимоотношениях с Федькой.

3

   Вскоре распитие черносливного компота в квартирах закончилось, довольная и объевшаяся пацанва повалила во двор в поисках развлечений и приключений. Все хорошие места в кустарнике были уже заняты, поэтому многим пацанам пришлось просто завалиться на траву. Земля в мае была еще холодноватой, поэтому матери этих пацанов, а им с высоты третьего и выше этажей все было видно, начали изредка покрикивать:

   – Борька, а ну вставай с травы, земля-то холодная!

   Мама есть мама, с ней мало кто из пацанов будет спорить!

   С явной неохотой пацаны поднимались с земли. Но собралось уже много народа и свободного места на камне или на пне невозможно было найти. Но, по-прежнему, было скучно и нечем было заняться. Появился Петька из восьмого подъезда с футбольным мячом, которым он бил об асфальт и ловил в руки. Петька известный спортсмен и футболист нашего двора, он двадцать раз может подтянуться на турнике, был очень прыгучим парнем. Вот и сейчас многим было непонятно, то ли это мяч прыгает, то ли это сам Петька скачет? Пацан весело посмотрел на собравшихся в кустарнике ребят и произнес заветную фразу:

   – А не сыграть ли нам в футбол?

   Тут все пацаны зашевелились, начали пересчитываться и через пять минут были сформированы две команды по восемь пацанов в каждой команде. Оставалось дело за последним, снять амбарный замок с сетчатых ворот футбольного поля. Все двадцать пацанов обернулись и в упор посмотрели на меня.