Текст книги "Марк Ганеев - маг нашего времени. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Валентин Егоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 95 страниц) [доступный отрывок для чтения: 34 страниц]

   – Этот человек попросту не поверит мне в том, что я могу поддерживать контакт с загробным миром. Сегодня мало людей, которые могли бы поверить в это поверить. Поверить в то, что наш мир имеет продолжение в других измерениях. Что измерение загробного мира, это попросту одно из воплощений нашего мира!

   – Смотри-ка, Марк, как хорошо ты начал разбираться в измерениях! Но, что касается главы конструкторского бюро, то ты прав, он вряд ли поверит в то, что с нами можно общаться. Вряд ли поверит в существование того, что по его вере, в принципе, не должно было бы уже существовать. Но дело, Марк, в том, что мой отец и этот человек, который сейчас возглавляет конструкторское бюро, много вместе повевали. В 1943 году они вместе попали в такой переплет, о котором никогда и никому не рассказывали. Папа, через меня, расскажет тебе о том, что с ними тогда приключилось, назовет тебе секретную фразу, которая заставит Николая Николаевича встретиться с тобой. А тогда уже тебе, Марк, нужно будет сделать так, что этот человек тебе поверил, чтобы он принял от тебя чертежи нового самолета истребителя.

   Когда следующим утром я проснулся, что подушка, на которой я спал, была мокрой от моих слез. Это ночью я так переживал и горько оплакивал несчастную судьбу Борьки Фрейдланда и его отца. Слезы и мокрая подушка заставили меня вспомнить о разговоре, который якобы имел место между мной и моим другом Борькой. Еще лежа в постели я начал вспоминать о деталях этого разговора. Когда мои воспоминания дошли до момента, в котором Борька упоминал о том, что я могу его вызвать на связь в любое время дня и ночи! То я, разумеется, все еще пережевывая бутерброд с докторской колбасой, подумал о своем Борьке.

   – Привет, Марк! Мы только что закончили наш разговор, но ты снова хочешь со мной переговорить?!

   Тут же послышался голос моего старого друга в моей пустой голове. От полной неожиданности я едва не подавился этим самым бутербродом с колбасой. Витька с удовольствием мне так врезал по спине, что из моего рта вылетел весь бутерброд с брызгами слюны. Отдышавшись, я поблагодарил своего Витьку за спасение жизни, а Борьке сообщил, что все в порядке, что это была проба пера касательно его вызовов на переговоры. Мамка сидела за столом и громадным любопытством в глазах наблюдала за мной.

   – Хорошо, Марк! Видишь, наша духовная связь весьма прочна! Мы теперь можем выходить на связь друг с другом, когда этого захотим! Так что, прощай, Марк, до новых встреч! Да, Марк, и пожалуйста, ты не забудь и особенно долго не тяни с выполнением просьбы моего отца.

   Я не успел полностью перевести дух, прийти в себя, как негромким голосом заговорила мама:

   – Марк, ты, что научился разговаривать с загробным миром?

   – Ма, ну откуда это ты могла взять! Загробного мира не существует?!

   – Перед этим ты с кем-то мысленно разговаривал, вызывал и получил ответ на свой вызов! И похоже на то, что тебе отвечал Боря Фрейдланд, который вместе с отцом, по твоим же словам, погиб в авиакатастрофе два года назад!

   – Ма, да! На меня выходил Борька, но сейчас они находятся в каком-то измерении, но не в загробном мире. По его словам, загробного мира вообще не существует. Если люди умирают или погибают, то они переносятся в одно из измерений, где продолжают существовать!

   Витька с интересом на меня посмотрел, но задавать вопросов не стал. Магия его совершенно не интересовала. Затем он поднялся из-за стола, нашел свой рваный портфель, чтобы отправиться в школу. Мама продолжала сидеть на своем любимом табурете, каким-то задумчивым, отдаленным взором она на меня посматривала. Я прямо-таки ощущал, чувствовал, что она хочет задать мне очень много вопросов в связи с моим общением с Борькой, но почему-то воздержалась, промолвив только одно:

   – Марк, тебе пора отправляться в школу!

   В этот день я в школу, разумеется, не попал, мне ее пришлось прогулять. Надо же было такому случиться, чтобы по дороге в школу я столкнулся с Ленкой Ельчаниновой. Причем, она шла в школу не одна, а ее сопровождал великовозрастный дылда, Валерка Шепелев. Он не только сопровождал девчонку, но и осторожно на вытянутой руке нес ее школьный портфель. Словно этим Валерка хотел всем продемонстрировать, что эта девчонка его, что он ее никому не уступит. Мне повезло тем, что я шел за ними вслед, вовремя успел их заметить, чтобы свернуть в сторону до того момента, как они меня увидят. Таким образом, я понял, что сегодня мне в школе делать абсолютно нечего.

   На втором часу своего ничегонеделания я убедился в том, что неподготовленный прогул школы подобен какой-либо страшной катастрофе. Я не знал чем занять свое свободное время, меня не должны были видеть рядом со школой и во дворе моего дома. Кинотеатра поблизости не было, денег в карманах школьных брюк у меня и в помине не было. Только послезавтра мне заплатят за тренировку дошколят волейболистов. Полчаса я прокантовался в саде "Эрмитаж", но там без денег, делать вообще было нечего, даже мороженого себе не купишь!

   Тут я вспомнил о просьбе отца Борьки, на территории сада отыскал уличный телефон таксофон и стал без денег набирать номер. На третий раз мне повезло, я хорошо и ровно пробил по телефонным рычагам три раза вместо того, чтобы набрать на циферблате тройку и соединился с абонентом. На третьем гудке трубку подняли и такой доброжелательный материнский голос произнес:

   – Это аппарат Николая Николаевича Гольского. Я вас слушаю.

   Я собрался с духом, серьезным и голосом взрослого человека проговорил:

   – Звонит Марк Ганеев. Я хотел бы встретиться и переговорить с Николай Николаевичем?

   – Извините, а какое ваше отчество?

   – Марк Александрович!

   – Извините, Марк Александрович, Николай Николаевич сейчас отдыхает! Вернется в Москву в конце этой недели. Как ему о вас доложить?

   – Передайте ему, пожалуйста, что я хочу с ним встретиться по просьбе инженера Фрейдланда. Он меня попросил кое-что передать Николай Николаевичу!

   – Но, ведь, инженер Фрейдланд...

3

   Одним словом, этот день у меня полностью выбился из обычной колеи школьных дней. Возвращаться домой было слишком рано, так что незаметно я подобрался к своему дому, в укромном уголке спрятал портфель и решительно направился в сторону метро Новослободская. Я решил немного прогуляться по родным пенатам, посетить древние бараки в Лефортово на Яузе, где мы с Витькой родились и росли, пока мама не перевезла нас на Ленинский проспект.

   Уже в тот момент, когда я выходил из метро Бауманское и поворачивал направо, чтобы спускаться к Яузе, как на меня дохнуло чем-то родным и обжитым. Прошло много лет с того времени, как я здесь хозяйничал, налаживая торговлю среди населения чулочно-носочной продукции фабрики "8 Марта". Но у метро Бауманская уже сидели другие бабушки, хотя некоторых из них я еще узнавал, но никто из бабушек меня уже не узнавали, слишком уж я подрос к этому времени. Я проходил через ряды этих бабулек, видел, что они не торгуют ни чулками, ни носками, а черт знает чем, какой-то косметикой, а некоторые бабули даже приторговали самопальной водкой. Я несколько раз прошелся между рядами, разыскивая ответственное лицо за торговлю, чтобы ему попенять за ассортимент продаваемых изделий. В свое время в торговле на вынос я так низко не опускался, мой ассортимент был интересней и богачей.

   Так и не найдя ответственного за торговлю у станции метро лица, я плюнул на все, и отправился на свою Малую Почтовую улицу.

   По дороге не удержался, все-таки заглянул на Бауманской рынок. В первую минуту мне показалось, что и здесь мало осталось знакомых! Но за воротами рынка я нос к носу сталкиваюсь с его директором Станкевичем, который, не смотря на то, что я сильно подрос, моментально меня признает. Он вежливо и осторожно протянул мне руку для дружеского рукопожатия, также вежливо и в полголоса поинтересовался тем, уж не собрался ли я со своей чулочно-носочной продукцией вернуться на его рынок. Ради этого он готов мне предоставить полгода беспошлинной торговли и столько торговых мест, сколько я захочу. Совершенно не желая разочаровывать этого неплохого человека, я говорю о том, что вернулся в пенаты, чтобы подышать родным воздухов. Директор рынка, понимающе потряс головой, и вскоре он уходит в свой кабинет.

   Я же прошелся по рядам, чтобы еще раз убедиться в том, что рыночная торговля в нашем городе постепенно умирает! Вместо того, чтобы на рынках дать волю нашим крестьянам, разрешить им продавать свою огородную и садовую продукцию, сегодня на московских рынках все в большем количестве начинает появляться и продаваться дальнепривозная восточная продукция по неподъемным для москвичей ценам.

   Оба барака, пятый и шестой, я родился в пятом бараке, по-прежнему, стояли на своих местах. Только они сильно изменились! Когда в те давние времен я носился по их коридорам, то потолки бараков казались мне высокими, стены крепкими и надежными. А сейчас поднял руку и достаю потолок, стены фанерные и какие-то убогие. Через них слышно, как женщина успокаивает своих детей. Да и контингент жильцов наших бараков сильно изменился. В мои времена в них жили одни только русские семьи, в основном обезземелевшие подмосковные крестьяне, приехавшие в Москву на заработки. Сегодня же в этих бараках можно было встретить семьи цыган, белорусов и молдаван и даже азербайджанцев.

   Когда я входил в свой барак, то едва головой не ударился о притолоку входной двери. Коридоры, их было четыре, были пусты и практически не освещены. Шагая почти наугад, я прошел в самый дальний угол барака, где когда была наша комната под N 40, в которой я прожил почти десять лет. На мой стук открыла молодая девчонка цыганка. Огромными глазами она удивленно на меня посмотрела. Я ей объяснил, что в этой комнате я когда-то жил с матерью и братом, а сейчас хотел на нее снова посмотреть. Но девчонка отрицательно покачала головой и сказала, что мужа нет дома, а без него она никого не пустит в дом. Я как-то сразу понял, что эту девчонку бесполезно о чем-либо упрашивать, молча, развернулся и по коридору поплелся на выход.

   Этот день стал действительно самым неудачным днем в моей жизни!

   Но уже на выходе из барака меня окрикнул какой-то знакомый голос. Я повернулся на зов и увидел Коммуниста беспортошного. Если сегодня меня кто-либо спросит, какое было настоящим именем этого человека, то я не смогу ответить на этот вопрос, этот парень всегда носил эту кликуху, – Коммунист беспортошный. В те времена, играя или дерясь с ним, я всегда думал, что он мой ровесник по годам. Но сейчас я вдруг увидел стоящего перед собой вполне взрослого мужика, а не подрастающего молодого парня. Мы бросились друг другу в объятия, начали громко кричать, приветствуя друг друга, хлопая по плечам. Наконец-то, радость встречи немного поулеглась, мы отошли друг от друга на шаг, друг к другу внимательно присматриваясь.

   – Ты, куда-нибудь спешишь? – Поинтересовался мой друг и одновременно злейший враг всего моего детства.

   – Да, нет! Мне некуда спешить! Я в бараки приехал для того, чтобы вспомнить свое детство! Посмотреть на Яузу, на берегах которой мы столько дрались!

   – Смотри-ка, Марк! Прошло столько времени, когда мать увезла тебя с братом, а ты только первый раз сюда приехал. Твой же брат, чуть ли не каждый месяц здесь снова и снова появляется!

   Я сразу же насторожился, Витька ни разу мне не говорил о том, что он так часто ездит в наше детство. Пару я ему говорил о том, что собираюсь посетить Лефортово, но он мне прямо-таки запрещал туда ездить, угрожая своим кулаком!

   – Ну, и чем он тут занимается?

   – Знаешь, Марк, это не дело стоять у всех на проходе, вести задушевную беседу. Пошли ко мне, там и поговорим!

   Черт подери, я в жизни не бывал в гостях у Коммуниста беспортошного, а сейчас прямо-таки пожалел о том, что согласился пройти к нему в комнату. Все ее углы были заставлены какой-то рухлядью, туда веками не ступала нога человека. Эти углы были покрыты толстым слоем пыли, завалены газетными обрывками и папиросными окурками, которых было видимо-невидимо, наверное, миллион, не меньше. Коммунист беспортошный, видимо, свою жизнь проводил в четвертом, более или менее свободном углу. Там стояла кровать, покрытая серым от грязи постельным бельем, табурет и колченогий стол. Мне, как гостю, предоставили право сидеть на табурете, сам же хозяин устроился на кровати.

   Только я присел на табурет, как Коммунист беспортошный нагнулся и откуда-то из-под кровати вытащил бутылку водки без этикетки. Я обрадовался тому, что нигде не было видно стаканов под водку, но зря радовался, эти стаканы вскоре появились в них хозяин набулькал понемногу водки. Тогда я набрался храбрости и своему другу-врагу объяснил, что водки пока еще не пью! Коммунист беспортошный махнул свой стакан, после глотка он даже свой рот не обтер рукавом, а другой закуски, как я понимал, в этой комнате никогда не бывало.

   Удобней устроившись на своей кровати, Коммунист беспортошный начал рассказывать о том, что происходило в бараках после нашего переезда на новое место жизни. Все началось с того, что кто-то прирезал Володьку Федорова, после того, как он сдал моего брата. Его нашли в кустах на берегу Яузы в том, месте, где раньше стоял мост, взорванный в 1941 году, когда немцы чуть не ворвались в Москву. Два старших брата Федоровы обвинил Витьку в этом убийстве и начали его разыскивать, чтобы отомстить. Но тут милиция устроила очередную облаву в наших бараках, в ходе которой оба брата Федоровы были зарезаны. До сих пор никто не знает, кто и почему убил братьев Федоровых. В этот момент опять неизвестно кто покушался на Витьку Зингера, закадычного друга моего брата, заточкой ему нанесли два удара в сердце. Но, видимо, заточка была в руках неумелого человека, он так и не убил Зингера. Если бы рядом не оказалось моего Витьки, то Зингер истек бы кровью и погиб, но брат успел вовремя вызвать скорую помощь, тем самым он спас своего закадычного друга. После этого покушения три года в бараках не происходило особо серьезных происшествий.

   На четвертый год из снайперской винтовки убивают участкового милиционера дядю Митю, уж слишком он тут зверствовать стал. Чуть что не так, за шкирку и в КПЗ! В течение недели милиция перерыла оба барака, искали снайперскую винтовку. Коммунист беспортошный, когда говорил о снайперской винтовке, все это время с некоторой хитрецой поглядывал на меня. Он-то хорошо знал о том, что в моем личном арсенале хранится такая снайперская винтовка Драгунова, не раз предлагал мне за нее большие деньги, почти тысячу рублей. Но я ему перед своим переездом на Ленинский проспект прямо заявил о том, что мой арсенал кто-то нашел и полностью обчистил. Одним словом, кто-то неизвестный похитил весь мой арсенал! Хотя на деле это не совсем так, я арсенал хорошо перепрятал, но Коммунисту беспортошному лучше было бы об этом не знать. Поэтому во время разговора на эту щекотливую тему я никак не реагировал на это его подглядывание и подмигивание.

   Я слушал своего старого недруга, и когда он называл фамилии парней, которые получили тюремный срок, то мое сердце сжималось от боли и сострадания к ним. Теперь я хорошо понимал свою маму, которая так вовремя увезла меня и Витьку из этих страшных бараков, откуда ребята настоящим потоком шли в тюрьмы и в колонии, отсиживать сроки за совершенные и не совершенные преступления. Только пятеро, если не считать меня и Витьку, отслужив армию, сейчас учатся в московских ВУЗах. И почти двадцать ребят отправлены в колонии и тюрьмы на отсидку. Чем дольше продолжался рассказ этого ничтожества, а не человека, тем мне становилось хуже и больнее за своих старших братьев, сверстников, подрастающее поколение этих бараков.

   – Слушай, Марк, на тебя страшно смотреть! Чем больше я тебе рассказываю, тем страшнее ты становишься. Почему ты так сильно переживаешь за парней, которые сами, своими собственными руками сотворили все это зло, чтобы попасть в тюрьму или колонию! Не сделай этого они этого, как, скажем, я, то и остались бы на свободе, сегодня встречались бы с тобой!

   Я и на этот раз, крепко сомкнув губы, промолчал, не ответил на эти подлые слова этому Коммунисту беспортошному. Хотя этот человек иногда творил такие дела, что приходилось хвататься за голову. В свое время на Яузе он нашел наган с тремя патронами, так с этим наганом начал грабить получников, возвращавшихся домов после работы. У этих людей денег попросту не было, так он начал измываться над пожилыми людьми, заставляя их целовать свои грязные ботинки, или раздевать их догола. Я помню, как отец рассказал мне о своем товарище, тот любил водочку, домой после работы часто возвращался поддатым, пьяненьким. Так вот Коммунист беспортошный раздел этого человека и заставил его плавать в нечистотах Яузы, там этот человек подхватил какую-то страшную болезнь, а теперь от этой болезни умирал в больнице.

   Я собственными глазами наблюдал за тем, как команда Витьки быстро разыскала этого барбоса грабителя, отобрала у него бельгийский наган. Ребята строго-настрого предупредила Коммуниста беспортошного о том, что, если он еще хоть один раз появится на улице с оружием в руках, то он сильно об этом пожалеет. Меня тогда поразило, что этот герой сам упал на колени и со слезами на глазах умолял моего брата его не трогать, что он будет себя хорошо вести.

   Одним словом, я понял, что мне неприятна кампания Коммуниста беспортошного, я поднялся на ноги и, ни слова говоря, покинул его логово. За дверью меня ожидала приятная неожиданность – цыганская свадьба. Меня не выпустили из барака, силой усадили за стол, и накормили до пуза. Затем появились гармонисты, в коридорах барака начались танцы. Танцевали все подряд, – вальс, томное танго, цыганские танцы перемежались русским трепаком, молдавским и белорусским танцами. Было очень весело, я не заметил, как девчонки научили меня танцевать кадриль и настоящий вальс. Затем гостей, а это жители обоих бараков и люди, приглашенные на свадьбу со стороны, снова пригласили за стол. Там мне стало немного скучновато, я уже хорошо наелся, поэтому практически не ел, а слушал многочисленные тосты, обращения к молодоженам, а также пожеланий им всего-всего!

   За столом, как я не крутился, так и не смог отказаться от бокала красного вина, что сразу же повысило мое настроение. Глазами я тщательно рассматривал лица других гостей, сидевших за этим гигантским столом, желая найти своих бывших приятелей или ровесников. После второго бокала вина эти лица стали двоится, словом, искать друзей стало бесполезным делом. Девчонки не спускали с меня своих прекрасных глаз, вскоре они добились того, что я утонул во всеобщем веселье.

   Вспоминая тот незабываемый вечер, я тогда и сейчас не могу вспомнить того, как и почему вдруг оказался на чердаке нашего барака с пятью другими ребятами моего возраста. Скажу только, они почему-то хорошо знали меня и мою старую кличку "Фары", говорили о том, какой я великий аналитик, что они во мне нуждаются. Мне же было приятно слушать то, как хорошо другие люди обо мне говорят. Они говорили мне, что я должен заняться рынками, привести их к ногтю. Честно говоря, многие их слова были мне не понятны, но я со всем и всеми соглашался. Говорил, что буду полезен в любом деле!

   Вдруг появилась большая бутылка водки. Стакан на всех был один! Парни этот стакан наполняли водкой так, что она едва не переливалась через край стакана. Твоей задачей было, этот стакан, не пролив водки ни капельки, донести до рта и выпить за одно придыхание! Практически никто не выполнял этого задания, руки парней дрожали, водка переливалась через край, но, тем не менее, парни ее истово глотали.

   Не успел я оглянуться, как передо мной появилась рука, которая держала полный стакан водки. Рука не дрожала, водка не переливалась через край стакана! А пять лиц обратились в мою сторону, что посмотреть на то, как я буду глотать эту водку.

   Я сразу же понял, что после стакана водки, я полностью вырублюсь, но сейчас я находился в чужом месте, вокруг меня были чужие, незнакомые люди. Поэтому я подумал и самому себе приказал, что, если после выпитой водки, я потеряю сознание, то мое тело должно само телепортироваться домой, к маме. После такой гениальной задумки, я твердой, не дрогнувшей рукой взял стакан с водкой и поднес его ко рту...

Глава 6

Порочность женщин

, мелочность мужчин

1

   В школе у меня было все нормально, я получал одни четверки и пятерки, мама совершенно не волновалась по этой стороне моей жизни. Ее беспокоило мои внешкольные приключения и похождения, в которые я ввязывался и организовывал. Она здорово меня отчитала за участие в пьянке в бараках, но ни слова она не сказала в отношении моего посещение родных пенатов. Целых два дня я после этой пьянки провалялся в постели, не поднимаясь, у меня страшно болела и кружилась голова, часто тошнило, держалась высокая температура. Эти дни мама ни на шаг от меня не отходила, она поставила свой стул рядом с моим диваном, на котором я обычно спал, сидела и вязала на этом стуле, время от времени на меня посматривая.

   Она, как профессиональная медицинская сиделка, присматривала за мной, часто меняла компрессы на голове, давала мне какие-то таблетки, чтобы я быстрее поправился. К слову сказать, из-за высокой температуры тела этот компресс практически мгновенно высыхал на моем лбу, так что маме приходилось его очень часто менять. Но до конца своей жизни я заполнил, как иногда мама на меня посматривала, когда думала, что я на нее не смотрю, или что я сплю. В этом ее взгляде проскальзывала такая любовь и забота обо мне, что меня всего передергивало, одновременно с глубоким сожалением в том, что я, ее любимый последыш, совершил такую детскую глупость, напившись чуть ли не до бессознательного состояния в бараках, которые она ненавидела всей душой.

   Память об этом взгляде, я до сих пор храню в себе, мамка же никогда после об этом моем поступке не вспоминала, она никогда меня ни в чем не попрекала?! Иногда мама уходила в магазин, или уезжала сдавать очередную связанную кофту или свитер, чтобы получить деньги за свою работу. Это был единственный заработок на всю нашу семью, никаких других у нас денег не было! В один из таких дней, тогда я уже поднялся с постели, но в школу пока еще не ходил, ко мне подошел Витька, он вдруг поинтересовался:

   – Марк, а что ты забыл в наших бараках? Да еще столько времени провел с этим идиотом, Коммунистом беспортошным?

   По интонации его голоса я сразу же догадался о том, что после моего посещения Витька уже побывал в наших бараках. Тамошние друзья проинформировали брата о моих приключениях и о имевшей место вербовке в банду! Но особенно корешей брата удивило мое якобы имевшее место братание с Коммунистом беспортошным! Глядя Витьке в глаза, я сразу же догадался о том, что меня будут бить! Что брат решил меня наставить на путь истинный! Я не стал ему врать или перед ним оправдываться, чему быть – того не миновать, повесил свою кудрявую головушку. Витка врезал мне пару раз своим кулаком мне в бок, было больно, но мне все же показалось, что тогда он бил меня в половину своей силы. Это он по-своему меня жалел!

   Тут и мама вернулась домой, Витька насторожился, косо посмотрел на меня, я ведь мог его спокойно заложить, и он отправился на кухню, чтобы собираться в школу и не попасться мамке на глаза. Мама всегда и во всем меня защищала, Витьке часто от нее доставалось за то, что он почти всегда превышал свои полномочия в деле воспитанию своего младшего брата!

   Вот и сегодня, что-то фальшиво насвистывая, брат снова объявился в комнате, что сказать мамке, что идет в школу, и тотчас же скрылся за дверью. Мы с мамой удивленно подняли головы и посмотрели на часы ходики, висевшие на стене. Они видимо очень здорово опаздывали, так как показывали семь часов утра, а уроки в школе начинались только в восемь тридцать. Увидев, что мама сильно разволновалась, но не тем, что брат так рано отправился в школу, а тем, что он опять ничего не перекусил и забыл дома свой портфель. Демонстративно на глазах мамы я соорудил большой бутерброд, на кусок белого хлеба положил большой кус колбасы, и телекинезом все это отправил вслед Витьке. В тот момент я всей душой радовался тому, что накормил брата и магической экспресс-почтой отправил ему портфель. Я очень надеялся на то, что мой братеня сразу же догадается о том, что это младший брат о нем позаботился!

   Вечером меня навестил Тима, он выглядел настоящим героем!

   Первым делом он небрежно поинтересовался моим здоровьем, а после долго и с малейшими деталями мне рассказывал о своем подвиге, за который ему была благодарна вся наша школа, ее ученики и преподаватели! Он спас ее от взрыва, который пытались организовать неизвестные антисоветские диверсанты. Тима с большим воодушевлением мне рассказывал о том, как он сам лично набирал номер приемной КГБ и вызывал саперов.

   Все началось с того, что он плохо спал, поэтому рано собрался и отправился в школу. Он вошел в наш класс, когда в нем еще ни одного ученика не было! Тима отправился открывать окно, чтобы проветрить класс. Но я то хорошо знал о том, что Тима для начала решил покурить прямо в классе. Он только приоткрыл окно, как что-то подозрительно тяжело пролетело над его головой, как оно тяжело хлопнулось на его парту, которая была и моей также.

   Тиме хватило одного взгляда для того, чтобы точно определить, что этот вздутый портфель был до упора набит взрывчаткой.

   Мой друг захлебывался от удовольствия, рассказывая мне детали происшествия. Я никогда его еще не видел таким оживленным и таким героически настроенным гражданином Советского Союза. Тима рассказал мне о том, что в школе половину учебного дня не было занятий. В наш класс приходили другие учителя и ученики, которые подолгу рассматривали этот портфель с взрывчаткой. Все ребята, мальчишки и девчонки, от первого до десятого класса вышли на школьный двор, чтобы там обсудить проблему, или подождать, когда же школа, наконец-то, взорвется?! После звонка в КГБ СССР в школу приехала группа подрывников с собакой. Девчонки визжали, пищали и лезли к ищейке целоваться, ребята из девятых классов тайком совали ей в нос свои бутерброды с колбасой.

   На этом воодушевление Тимы закончилось! Наверное, вы догадываетесь, почему?! Навещая меня, Тима заодно и Витькин портфель со взрывчатым бутербродом мне принес! Тогда я еще не знал основного правила телепортации и телекинеза, отправляя предмет по адресу, маг должен хорошо знать то место, куда он этот предмет отправляет?! Ну, что ж на ошибках все люди учатся?!

   После такого энергичного вступления Тима перешел к рассказу об основных новостях нашего класса, при этом он понизил голос! А я сразу же почувствовал, как мама насторожилась, начала нас подслушивать. Но когда она услышала о том, что девчонки нашего задумали устроить танцы в один из вечеров. Родители нашей соклассницы Ляльки Атласовой уехали отдыхать в один из пансионатов под Москвой. На плечи своей почти взрослой дочери они оставили трехкомнатную квартиру. Разумеется, Лялька не удержалась и об этом рассказала своим подругам.

   Наши девчонки собрались вместе, чтобы обсудить создавшуюся проблему. Решение в головы этим сорвиголовам пришло само собой, в той квартире устроить танцульки в ближайшую субботу. Ради смеха девчонки пригласили трех хорошо знакомых ребят на эти танцульки. Но те, узнав, что ребят будет только трое, а девчонок целая уйма, категорически отказались принимать участие в субботних танцульках. К тому же они посчитали, что танцы без вина, это было бы извращением самой идеи организации вечера танцев. Я же подумал, что те ребята попросту испугались того обстоятельства, что их-то будет всего трое, а девчонок – двенадцать. Из чего следовало, что им пришлось бы танцевать доупада, от начала и до конца вечеринки, слишком уж много было партнерш, кавалеров раз и обчелся?! В общем, девчонки сорвиголовы посовещались, подумали и, признав правоту тех парней, они решили на эту вечеринку пригласить одноклассников.

   – В итоге, – грустно говорил Тима, – мы с тобой, Марк, оказались вне тех ребят, которых девчонки хотели бы пригласить на вечеринку с танцами. Меня не взяли потому, что я слишком много курю. Как они сейчас + говорят, я могу Лялькину квартиру насквозь продымить табаком! Вернувшиеся с отдыха родители Атласовой моментально догадаются о том, что в их квартире проводилось целое мероприятие, без согласования с ними! А тебе, Марк, наши девчонки отказали потому, что ты все еще не уладил проблемы с Ленкой Ельчаниновой. Поэтому девчонки меня попросили тебе передать, если ты помиришься с Ленкой, то вместе с ней можешь приходить на вечеринку и с нею танцевать!

   Мама тяжело вздохнула и перестала нас подслушивать, Ленка Ельчанинова явно ей не понравилась!

   Мне же стало грустно, выслушивать разглагольствования своего друга Тимы, но ничего поделать не мог! Мириться с Ленкой я не собирался! Она хорошая девчонка, но не для меня! Пусть она продолжает крутить с Валеркой Шепелявым, а я же останусь от нее в стороне. Я так Тиме и сказал! В тот момент мне показалось, что это произошло на самом деле, что Тима обрадовался моему решению! Видимо, ему очень не хотелось в полном одиночестве оставаться отверженным, с другом всегда легче переживать трудности и неприятности?!

   Но тут зазвонил телефон, в этот момент в квартире, кроме меня с Тимой, никого не было, мама ушла на улицу посудачить с соседками!

   Я как еще официально находился на справке о том, что приболел, поэтому попросил своего друга, ответить на звонок, выяснить, кто и по какому вопросу звонит?! Тимак вышел в коридор, он там отсутствовал минуты две! Затем дверь снова открылась, Тима тожественно вносит в комнату телефон, который он своей силой сорвал со стены нашей прихожей.

   – Марк, какой-то Николай Николаевич Гольский хотел с тобой переговорить!

   Я тут же вспомнил о просьбе своего погибшего друга Борьки. Немного помедлил с началом разговором, стараясь своему голосу придать взрослость и размеренность речи, через минуту я пробасил в трубку:

   – Ганеев Марк Александрович слушает!

   От того, что мой новый голос оказался Тиме совершенно незнаком, он сильно вздрогнул, как-то странно на меня посмотрел. А в телефонной трубке уже слышался голос товарища Гольского:

   – Марк Александрович, вы мне недавно звонили и говорили о том, что вас со мной попросил соединиться человек, который...