Текст книги "Марк Ганеев - маг нашего времени. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Валентин Егоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 95 страниц) [доступный отрывок для чтения: 34 страниц]

   Теперь до конца своей жизни этот таможенник уже не будет спать или отдыхать, а будет постоянно работать именно таким образом. Мне было очень жалко этого парня, но он сам выбрал свое будущее! Желание обладать несколькими тысячами фунтов стерлингов сыграли с ним злую шутку, он так и не сумел вовремя остановиться оставить меня в покое!

2

   Наш Икарус, аэропортовский автобус-экспресс следовал без остановок по маршруту аэропорт Шереметьево – Центральный городской аэровокзал! Вот уже тридцать минуту, как мы ехали по Ленинградскому шоссе, в автобусе все места были заняты, но в проходе его салона никто не стоял.

   Я сидел во втором ряду у окна автобуса, практически сразу же прямо за спиной водителя автобуса. С этого места мне хорошо было видно все то, что происходило впереди нашего автобуса и по его бокам во время езды по автомагистрали. Когда в аэропорту Шереметьево я вошел в автобус, то я хотел найти себе место в самом последнем ряду кресел, но те места к этому времени были уже заняты группой новосибирских школьников, прилетевшими в Москву для участия в каком-то певческой конкурсе. Поэтому временами салон автобуса взрывался их песнями о веселом и радостном детстве. Сибирские ребята и девчата пели очень хорошо, своими песнями они часто срывали аплодисменты пассажиров всего автобуса и мои в том числе. Мне очень нравились песни этих ребят и Сибири, и я, не жалея ладоней, им громко тоже аплодировал.

   Свободные места еще оставались в первых рядах салона автобуса, Не долго думая, я вернулся и занял ближайшее к себе автобусное кресло. В дальнейшем я не пожалел об этом своем решении, так как в этой части салона автобуса собрались в основном пожилые люди. Они много не разговаривали, если и разговаривали друг с другом, то обменивались двумя-тремя словами, а в остальное время попросту хранили молчание. Мне же эта тишина помогала думать, искать выход из положения, в котором я так внезапно оказался.

   Когда я занял свое место в салоне автобуса, ждал его отправления по маршруту, и в первые минуты езды по Ленинградскому шоссе, то меня очень беспокоила мысль о том, что этот автобус-экспресс вот-вот будет остановлен милицейской машиной с мигалкой и милиционеры попросят меня покинуть его салон. Но минута проходила за минутой, за автобусом никто не гнался, никто не пытался ему перекрыть дорогу и его остановить. К тому же тридцати минут езды автобусом, сидя в комфортном кресле и находясь в тепле, оказалось вполне достаточным временем для того, чтобы в мельчайших деталях продумать свои дальнейшие шаги по выходу из ситуации, в которой оказался после инцидента с таможенником в аэропорту Шереметьево.

   Я достаточно быстро сообразил, что, если собираюсь и в дальнейшем работать по выполнению задач, стоящих передо мной, то для этого, чтобы их успешно выполнить, то я должен перестать существовать, как Марк Ганеев! Инцидент в аэропорту на деле продемонстрировал, что меня в России каждая собака знает. Оперативники из правоохранительных органов Российской Федерации терпеливо ожидали моего возвращения из-за бугра. И как только я спустился с трапа авиалайнера, то нанесли по мне точнейший удар. Если бы этот так называемый таможенник не оказался бы дилетантом, если бы не его жадность, не его стремление к быстрому обогащению не возобладали бы над его здравым смыслом, то я сейчас бы не ехал в маршрутном автобусе, а сидел бы в черном воронке под охраной наряда милиции и везли бы меня в СИЗО.

   Я тяжело вздохнул, невмоготу, как хотелось перекурить все эти свои грустные мысли об инциденте в аэропорту, но курить в автобусе, половина пассажиров которого были дети, могло бы стать моей последней глупостью. Прозвучала последняя песня "Тачанка" юных сибиряков и а салоне автобуса совсем стало тихо. Его пассажиров потянуло на дремоту, еще минут десять – пятнадцать они могли смело себе позволить заниматься этим делом. С глубоким сожалением я отказался от мысли подремать, решил особо не расслабляться пока не доберусь до своей секретной берлоги. Прежде чем снова углубиться в свои мысли на тему о своих дальнейших планов на выживание в Москве, я пару раз взглянул на свою соседку блондинку. Симпатичная девочка, но явно не москвичка, ей было лет двадцать, не больше, она только-только начинала свою взрослую жизнь, поэтому ее интересовало все, что ей попадало на глаза. Она сидела рядом со мной, через плечо водителя автобуса смотрела вперед, наблюдая за тем, как автобус пожирает километры Ленинградского шоссе.

   В этот момент наш Икарус пересек мост через Москва-реку, въехал в пределы Москвы! К этому времени случайные мысли в моем сознании начали соединяться в отдельные звенья плана по своему дальнейшему, но теперь уже не пребыванию, а как бы по своему внедрению в повседневную жизнь такого громадного мегаполиса, как Москва.

   Случай, только что произошедший в таможенной зоне аэропорта Шереметьево, убедительно доказал, что мои друзья и приятели по совместной службе в КГБ СССР до сих пор помнят о моем существовании. Что они готовы приложить немалые усилия для того, чтобы держать меня под своим постоянным и ежедневным контролем. Я же только начинал понимать, что для них положение человека определяется суммой денег, которая находится в его распоряжении, а также должностью, которую занимает он в государственных правоохранительных органах! Им попросту были нужны гарантии с моей стороны, что я никогда не воспользуюсь своими приоритетами, которые получил в течение десяти лет своей верной службы Ю.В. Андропову. Сегодня эти мои друзья и товарищи хорошо знали о том, чем на деле были курсы повышения квалификации работников правоохранительных органов России. На них я готовил верных Юрию Владимировичу кадры, на которые он мог бы положиться в самых трудных делах и в ситуациях!

   Как вы хорошо понимаете, такие гарантии, но только на словах, я всегда был готов предоставить, но словам в наши дни мало кто уже верил. Мои бывшие товарищи по службе в КГБ СССР сегодня хотели от меня получить не только словесные гарантии, но и точные списки всех людей, в свое время закончившие мои курсы повышения квалификации. Вы прекрасно понимаете, что эти мои списки очень легко бы можно было превратить в так называемые расстрельные списки тридцатых годов, а этого уже я не мог допустить! Я не имел ни моральных, ни физических сил подставить под дула винтовок семь с половиной тысяч человек, которым доверял сам Андропов!

   Да, и, честно говоря, не стал бы я эти слова произносить перед людьми, которые предали свою родину и свой народ в прямом смысле понимания этого слова! Я же пообещал и даже поклялся в том, что приложу все свои силы, знания и свой жизненный опыт для того, чтобы воскресить добрую память моих погибших побратимов Разведывательно-диверсионной группы ГРУ Генштаба ВС СССР под командованием полковника Геннадия Кантемирова. А также я готов был выполнить свою клятву, данную господу Богу, пройти до конца свой путь, чтобы отомстить и наказать по справедливости предателей родины, продавшим американцам современный вертолетный комплекс "Черная Акула"!

   Эти Иуды от власти рано или поздно должны были понести справедливую кару за предательство интересов государства и народа, за преднамеренное убийство кантемировцев. А ведь РДГ полковника Кантемирова только-только начала докапываться до сути того, кто именно и как было совершено преступление по краже чертежей вертолетного комплекса "Черная Акула", их продаже-передаче американцам!

   Надеюсь, что теперь и вам стало понятным, почему вопрос об изменении своей личности, я поставил во главу угла, так как я должен был выжить во что бы то ни стало, чтобы нанести свой удар по противнику! А для этого удара мне нужно было подготовиться, собрать нужную информацию, узнать, кто есть кто в стане этого своего противника. И, когда наступит требуемый момент, собрать все свои силы в один кулак, этим самым кулаком нанести удар по этому противнику, после которого он не сможет уже оправиться!

   Всего несколько недель я планировал провести в своем родном городе, Москве, где меня знала каждая собака, чтобы выполнить все работы по сбору требуемой информации и провести операцию возмездия. Но одно дело было планировать свои действия на бумаге. А другое – претворять эти самые планы в жизнь! На бумаге не единым словом не упоминалась необходимость проведения пластической операции по изменению черт своего лица, а также своего телосложения. Теперь мне предстояло это сделать, а это в свою очередь означало, что в Москве я должен был провести еще три дополнительных дня.

   Для проведения пластической операции по изменению черт своего лица, я теперь был должен в этом большом городе найти такую нору-логово, где меня не могли бы разыскать специалисты ищейки-нюхачи из ФСБ и МВД РФ. В таком убежище я должен был бы провести три дня. Причем, в первые два дня я должен был самого себя прооперировать без какой-либо помощи врачей со стороны. Разумеется, подобную пластическую операцию мне было бы невозможно провести, если бы я не был простым магом. Как маг, я сохранял способность работать, когда мой человеческий организм находился бы в полной отключке. Незадолго до своего отлета в Москву, я слетал в клинику пакистанского профессора Ашрафа Лакшми. Там я с профессором вместе в деталях, строго поэтапно я отрабатывал технологию проведения такой хирургической операции на своем лице, находясь в состоянии бессознательности. Мои же действия хирурга, пока я был без сознания направлял и поправлял сам профессор Лакшми, наблюдая за тем, как я своими же руками изменял черты своего лица. Трижды мы повторили эту операцию, каждый раз Ашраф восхищенно говорил об моих руках и пальцах прирожденного пластического хирурга! Теперь же все, что мне оставалось сделать, так это найти свое логово и приступить к операции, чтобы на практике осуществить приобретенные теоретические знания и навыки проведения подобной хирургической операции под полным гипнозом!

   Автобус-экспресс все еще продолжал двигаться по Ленинградскому проспекту, придерживаясь средней скорости в пятьдесят километров в час. Это шоссе по направлению к центру города было практически свободно, никаких тебе значительных автомобильный пробок или заторов. В тоже время встречная половина этого же шоссе была прочно забита автотранспортом, там движение было не выше пяти километров в час. Находясь последнее время заграницей, я много слышал об этом транспортном феномене, автомобильных заторах, возникших в столице нашей родины в середине девяностых годов прошлого века. И сейчас, наблюдая этот феномен собственными глазами сквозь окна автобуса, я этому особо не удивлялся, хотя не понимал такой простой вещи, почему движение транспорта по одному тому же шоссе, но в противоположные стороны, так резко отличалось друг от друга?

   Наш же автобус был экспрессом, он не делал остановок, не застревал в транспортных заторах, которые довольно-таки частенько случались в этих местах, но, видимо, не в это время суток. Он уверенно двигался по направлению московского центра! В его салоне было тепло и, я бы даже сказал, что уютно на фоне октябрьского дождя, идущего за стеклами окон автобуса. Прислонившись лбом к запотевшему автобусному окну, я попытался разобраться, что же происходить за этим окном, но не заметил, как начал дремать.

   Но как только веки прикрыли мои глаза, то внезапно в моем сознании резкой вспышкой появилась картина, насыщенная яркими красками зала прилета аэропорта Шереметьево. По зеленому коридору таможенной зоны шла группа людей, одетых во все черное, черные комбинезоны с белыми надписями на спинах: "Спецназ ФСБ РФ". Черные тактшлемы на головах бойцов группы, через тонированный пластик шлема нельзя было рассмотреть их лица. Когда мой автобус миновал стадион "Динамо", то один их этих участников этого "маски-шоу", усталым и каким -то безнадежным движением руки снял с головы свой тактшлем, видимо, в который уже раз он с одним и тем же вопросом обратился несчастному таможеннику.

   – Так что, уважаемый, ты никак не можешь вспомнить лицо того человека, которого задержал, ожидая нашего прибытия. Может быть, тогда эти фотографии помогут тебе вспомнить его лицо?!

   С этими словами прапорщик Малашенко, его трудно было бы не узнать, он, как был, так и оставался горой-человеком с малым количеством извилин в головном мозге, перед таможенником широким веером разложил несколько цветных фотографий. Среди этих фотографий я увидел и свой снимок. Это была моя фотография, отснятая на Поляроид, примерно, семь лет тому назад после футбольного матча, который мыс треском проиграли футбольной команде МВД РФ. Таможенник же, подобно китайскому истукану, продолжал вставать на ноги, шевелить губами, что-то произносить, шевеля нубами, и снова садиться, чтобы якобы поработать на компьютере. Он ни на кого не обращал внимания, ничего не слышал, только снова и снова повторял свои гимнастические упражнения.

   Честно говоря, к этому времени прошло достаточно много времени, чтобы эпизод с участием этого таможенника, несколько подзабылся в моей памяти. Словом, этот эпизод, его участники и возможные последствия меня уже больше не волновал. Меня интересовала дальнейшая судьба этого таможенника, он имел шанс сохранить свой разум, сою идентичность, но этого шанса он не использовал! Меня не интересовал и прапорщик Малашенко, который всегда действовал по одной и той же схеме, если ему везло и он ловил преступника, то, прежде чем его уничтожить, преступника обязательно подвергал сильнейшим пыткам. Небольшим усилием воли я прервал этот телепатический контакт с аэропортом Шереметьево и попытался снова углубиться в свою дремоту.

   Коротким гудком клаксона водитель автобуса оповестил нас о том, что наш автобус только что прибыл на конечную остановку, на Московский центральный аэровокзал. Свой Икарус он ловко припарковал к бровке тротуара, уложенного вокруг здания Центрального аэровокзала Москвы. В этот момент легким хлопком своей ладони по моему плечу меня окончательно разбудила соседка по ряду. У нее, как и у меня, совсем не было багажа, поэтому она одной из первых покинула автобус, змеей проскользнув в только что приоткрывшуюся дверь автобуса. Я попробовал повторить ее опыт и, схватить свою плечевую сумку в руки, вслед за ней проскользнуть в автобусную дверь.

   Но у меня ничего подобного не получилось, кто-то снова хлопнул меня ладонью по плечам, и этот кто-то мужским тенорком произнес:

   – Ты уж извини нас, паренек! Но мы торопимся, боимся опоздать на жюри.

   И мимо моего кресла потек нескончаемый ручеек новосибирских девчонок и мальчишек. Пришлось мне терпеливо дожидаться момента, когда иссякнет этот ручеек, освободиться автобусный проход к двери. Во время спуска по автобусным ступеням я несколько раз осмотрелся по сторонам. Но в поле моего зрения так и не попали люди в синих милицейских мундирах, не видел поблизости и людей с профессиональным прищуром глаз, так называемых топтунов, агентов наружного наблюдения МВД или ФСБ. Мне даже сделалось немного не по себе, когда я понял, что каким-то чудом сумел незаметно покинуть аэропорт Шереметьево и, избежав слежки, сумел без хвоста преследователей доехать до Центрального аэровокзала.

   Кажется, что сегодня мне немного повезло. В то время я этого не знал и знать не мог, но получилось так, что группой ликвидации ФСБ РФ командовал прапорщик Малашенко, полный неуч в оперативных вопросах, ему бы только хватать и убивать людей, выполняя задания своего руководства! Еще в советские времена руководство КГБ СССР приняло специальное решение, согласно которому все группы захвата или ликвидаторов, выезжающие на задание в составе своей группы в обязательном порядке должны были включать оперативных работников. Так как в случае возникновения непредвиденной ситуации, когда преступнику удалось бежать или скрыться с места преступления, то именно оперативник брал в свои руки организацию преследования преступника. А вот сегодня группа прапорщика Малашенко не имела в своем составе такого оперативного работника, в результате меня никто не искал и не преследовал.

   Прямо из автобуса я спустился в подземный переход, чтобы по нему перейти на другую сторону Ленинградского проспекта. Там прошел в здание метрополитена, в кассе купил себе проездной билет, через турникет вышел на эскалатор. Эскалатором спустился на платформу станции "Аэропорт" московского метрополитена.

   Электропоездом метрополитена я быстро добрался до одной из станций, расположенной в самом центре города. По эскалатору поднялся из подземки и вышел на улицу, вдоль которой стояли дома, построенные в 50-е годы. Немного прошелся по этой улице и снова проверился, нет ли за мной хвоста слежки. Убедившись в том, что за мной действительно никто не следует, я тут же повернул направо, чтобы пройти в первый же переулок.

   Дома, построенные в этом московском переулке представляли собой архитектурную смесь стилей жанров, там были здания, построенные в стиле сталинского ампира. Это были мощные и мрачные десятиэтажные каменные строения, своей внешностью они более походили на тюрьмы, нежели на жилые дома. В переулке были и трехэтажные здания, особняки, прятавшие свои фасады в глубине небольших скверов или парков. В этих особняках сегодня проживали одинокие люди, не желавшие самих себя и свои семьи особо афишировать!

   И последнее в этом московском переулке были недавно построены еще три современных элитных здания, со всех сторон окруженные чугунной оградой.

   В одном из этих элитных семнадцатиэтажных зданий Владимир Тимаков, мой школьный друг и товарищ, проживал вместе со своей матерью. В свое время Министерство обороны СССР эту трехкомнатную квартиру выделило его матери, сорок лет проработавшую в этом министерстве. Володька к этому времени, не сойдясь характерами, развелся со своей первой женой, оставил ей и своей любимой дочери свою прежнюю квартиру, а сам на житье-бытье перебрался к своей матери. Мать Володи умерла в одиночестве, когда он все еще находился в Афганистане. Там он воевал, поэтому так и не сумел отпроситься у командования слетать на похороны своей матери в Москву, чтобы ее проводить в последний путь! Мать была достойно похоронена родственниками и близкими Володинами друзьями!

   Несколько лет в этой квартире никто не проживал, о ее существовании мало кто знал или слышал. Перед расставанием в Лондоне, где Володька проходил курс реабилитации в клинике пакистанского профессора Лакшми, он мне подробно рассказал о том, где в дверном косяке находится тайничок, в котором он хранил ключи от квартиры. Разумеется, этот парень, мой друг, не возражал в отношении того, чтобы я во время своего пребывания в столице нашей родины время от времени буду ею пользовался!

   По дороге до Володькиного дома я несколько раз заходил в продуктовые магазины, где по мелочи, не привлекая к себе внимания продавцов, отоваривался продуктами и напитками на то время, пока я собирался работать над изменением своей личности. В подъезде дома консьержки не оказалось на месте, так что во второй подъезд этого дома я прошел никем не замеченным. Лифтом я поднялся на пятый этаж, практически сразу же в дверном косяке квартиры двести восемь обнаружил тайник, а в нем ключ от Володькиной квартиры.

   Вскоре тихой тенью, стараясь особенно долго не задерживаться в створе квартирных окон, я бродил по трехкомнатной квартире, изучая месторасположение ее комнат, а также привыкая к расставленной в ней мебели. По моему мнению, квартира имела хорошие и просторные квадратные комнаты, а также отличную кухню, построенную и меблированную в американском стиле! Правда, меня несколько удивило то обстоятельство, что все комнаты этой квартиры имели только необходимый минимум мебель, никаких излишеств в этом вопросе я так и не заметил. Но, подумав немного, понял, что Володька Тимаков в данный момент пребывал в разряде не женатиков и, как настоящий мужчина, не занимался меблировкой теперь своей квартиры. Поэтому в ней и сохранялась только та мебель, которую в свое время приобрела и расставила по местам его мать.

   В этой же квартире жили, особо друг друга не стесняя, два человека, мать и сын. Каждый из них имел по спальне, общую гостиную, где они могли бы принимать гостей или просто полюбоваться видами на Москву через большое панорамное окно. Кухня же стала основным рабочим местом этой квартиры, где мать и сын проводили большую часть своего домашнего времени. Они там не только завтраками и ужинали, но часто и вместе пили чай или кофе, обсуждали домашние проблемы.

   Да, эта кухня и мне очень понравилась, в ней было особенно приятно находиться, готовить пищу, да и просто посидеть за кухонным столом, попивая чай или кофе.

   Я быстренько подключил электроэнергию к холодильнику, СВЧ и к электроплите. Правда, в этом случае не смог обойтись без колдовства, чтобы вдруг заработавший счетчик электроэнергии этой квартиры, установленный в общем ящике электросчётчиков на пятом этаже, не привлек бы внимания соседей по этажу. Эти соседи по квартире, наверняка, не пропустили бы мимо своего внимания то обстоятельство, что этот счетчик вдруг заработал в то время, когда квартира продолжает пустовать! Тогда, наверняка, они вызовут милицию или МЧС, чтобы, осмотрев пустующую квартиру, устранить неполадку в счетчике электроэнергии. Чтобы избежать излишнего внимания соседей по квартире, я заранее изготовил муляж электросчётчика с цифрами показания, навсегда застывшими в одном положении, установив его в общем ящике для счетчиков на обозрение соседей по этажу.

   В туалете и в ванной комнате квартиры я предпринял самые экстремальные меры безопасности по ее использованию. Во всех трех комнатах квартиры верхний, как и любой другой свет, был мною напрочь отключен от источников электричества, но в ванной комнате этот свет я сохранил. Особенно долго мне пришлось помучаться с уборкой шумов воды в кранах при подаче холодной и горячей воды! Мне пришлось чуть ли не до минимума убрать водяной напор, только в этом случае шумы полностью исчезали. Последнее, чем я занимался в этой квартире, так это холодильник набил купленными мною продуктами. По его полкам аккуратно разложил полуфабрикаты, практически готовые к употреблению.

   После этого мне показалось или это произошло на самом деле, Володькина квартира вдруг сама приняла вполне обжитой вид! Мне понравилось такое поведение Володькиной квартиры, она, видимо, восприняла мое появление, как одного из своих хозяев! Завершив эту всю мелочевку, я перешел в спальню Володи, чтобы ее превратить в настоящую операционную со всем необходимым оборудованием. С операционной провозился до позднего вечера и только после этого, почувствовав некоторую усталость, я полностью разделся и прошел в ванную комнату, где первым же делом включил горячую воду. Кранами я подрегулировал общую температуру воды, подаваемую кранами в ванну.

   Вскоре ванна наполнилась, над водой заклубился легкий пар конденсат, видимый даже невооруженным глазом. Ванна, установленная в этой квартире, по своим размерам была очень большой, почти совсем как джакузи. Вскоре я обеими ногами перешагнул ее борт и медленно, с удовольствием погрузился в ее недра. Пару минут я нежился ее теплом, с головой скрываясь под водой. Когда мне стало совсем невтерпеж, захотелось дышать, то я поднял голову над водой, чтобы глоток свежего воздуха затолкать в свои лёгкие!

   Следующие десять минут я неистово работал мочалкой с мылом, смывая со своего тела пот и грязь. Когда достиг первого уровня чистоты, то спустил грязную воду из ванны. Заново ее промыл горячей водой, а затем снова горячей водой ее заполнил. Чуть ли не с головой погруженный в горячее тепло, я лежал в воде и мне было лень пошевелиться. Всеми фибрами души и тела я наслаждаясь горячим теплом, которым одаривала меня простая горячая вода. В этот момент мне вдруг показалось, что от истомы, охватившей меня, замедлилось течение мыслей в моем головном мозгу! Тем не менее, я продолжал в полной мере наслаждаться теплом и спокойствием, а также горячими волнами, пробегавшими внутри моего тела. Меня потянуло в дремоту, мысли начали путаться!

   Как только мои веки окончательно сомкнулись, прикрыв глаза, то в моем сознании вдруг сформировалась изображение, фотография молодого милиционера с лейтенантскими погонами на плечах. Голос за кадром начал нудно рассказывать о неким участковым, образцово-показательном милиционере, лейтенанте Павле Цыбизове. Голос за кадром пафосно вещал о героическом прошлом этого милиционера, в этот самый момент участковый Цыбизов почему-то вертелся перед дверью какой-то квартиры.

   Я хорошо видел, как приложив ухо к филенке двери, лейтенант Цыбизов к чему-то внимательно прислушивался. Он в лупу рассматривал дверную ручку этой квартиры, кончиками пальцев касался ячейки замка, врезанного в дверь под этой ручкой. Затем этот милиционер подходил к единственному окну на лестничной площадке, внимательно в бинокль рассматривал двор какого-то дома. В последних кадрах я все же сумел-таки рассмотреть, как этот участковый милиционер обходит квартиры одного подъезда дома, обращаясь к жителям квартир с одним и тем же вопросом.

   – Граждане, вы мне подскажите, не проживает ли кто сейчас в квартире под номером двести восемь?

   Сам этот ролик, а также вопрос участкового лейтенанта Цыбизова я воспринял, как предупреждение в том, что мне не следует особо долго задерживаться в Володькиной квартире! Ежу было понятно, что появление и проживание человека в квартире, в течение долгого времени пустовавшей, рано или поздно заметят соседи по этажу или по подъезду. Таким образом, получалось, что в моем распоряжении оставалось совсем мало времени. Мне стоило поспешить, правда, особо не торопясь, с операцией по изменению своей личности, не то самого себя сотворишь таким уродом, что люди будут на тебя издали коситься и пальцем показывать!

3

   Прежде чем, приступить к пластической операции, я должен был принять окончательное решение по одному принципиальному вопросу, кем же именно я хочу все же стать, остаться мужчиной или стать женщиной?!

   Любому человеку, оказавшемуся в подобной ситуации, становилось ясным и понятным тот факт, что, отказавшись от мужского пола, и став женщиной, я во многом выигрываю, но и одновременно немало проигрываю. Выигрываю в том, что, став женщиной, я гарантировано перехожу в статус невиновных, перестаю быть подозреваемым и преследуемым человеком! Существует очень малая вероятность того, что российская милиция или правоохранительные органы Марка Ганеева не будут разыскивать среди женщин. Но я немало проигрывал в том, что, став женщиной, уже никогда не смогу вернуть свой прежний статус, статус мужчины!

   Став женщиной, я практически автоматически терял все свои мужские контакты, своих друзей и приятелей, как по работе, так и по социуму. Я хорошо понимал, что ни один мой друг никогда не сможет так доверительно работать со мной женщиной, как, скажем, он работал вместе со мной, мужчиной! Получилось так, что все мои друзья, как я и сам, начинали работать в правоохранительных органах Советского Союза, а затем продолжили в правоохранительных органах Российской Федерации. Когда нас готовили к этой работе, то преподаватели нам открыто говорили о том, что в нашем мире никому нельзя доверять, в том числе и женщине, что к ней следует относиться в основном, как к другу и помощнику мужчины по дому.

   Словом, в тот момент я оказался не совсем готов принимать столь ответственное решение по отношению своей дальнейшей жизни. Я не сказал нет своему превращению в женщину, просто решение этого вопроса отложил на более позднее время. Лежа в горячей воде ванны, еще и еще раз обдумывая эту идею, я понял, что в данный момент не готов столь кардинальным образом поменять свой мужской статус, став женщиной! В глубине своей души я все же решил полностью от этой идеи не отказываться, когда-нибудь снова вернуться к ее рассмотрению, а сейчас до поры до времени отложить принятие окончательного решения по этому вопросу, прежде решив разобраться, что же на деле представляют собой наши женщины?!

   В тот момент мои руки пришли в движение. Они то поднялись над водой, то уходили под воду, исполняя различные пассы или движения, изгибаясь то вправо, то влево! Порой обе мои руки сплетались в единое целое, принимаясь исполнять какие-то странные, замысловатые танцы. В этих танцах они сплетались и расплетались в рваном темпе, расплетались, чтобы разойтись далеко в сторону друг от друга. Так грациозно, мелькая над водой, они плели венок заклинаний на изменение моей личины!

   Я лежал в горячей воде и, плотно прикрыв глаза веками, мысленно и нараспев читал четверостишия заклинаний. Одно такое четверостишие через краткую паузу сменялось другим, я не знал, откуда они только появлялись в моей памяти. Мои же руки продолжали плести венок этих мысленных заклинаний, порой мои руки и мое тело столь бурно работали вместе, что вода из ванны прямо-таки выплескивалась за ее борт прямо на пол ванной комнаты. Читая очередное четверостишие, я обратил внимание на одно очень интересное обстоятельство. Мои руки и тело плели этот венок заклинания, причем их движения и само мысленное чтение были совершенно не синхронизированы.

   Немного устав от чтения заклинаний и плетения венка заклинания, я раскрыл глаза, внимательно всматриваясь в зеркало, висевшее надо мной на стене, в котором крупным планом отражалось чье-то лицо. Это лицо принадлежало слегка полноватому мужчине, лет тридцати пяти, он имел полные губы, нос с горбинкой, знакомый прищур глаз – все это в нем мне было хорошо знакомо. Слегка прищелкнув языком, я заставил это зеркало немного поработать видеокамерой, так как хотел, чтобы оно мне показало, как сильно изменилась ванная комната после моего чтения заклинаний. Пара минут назад это была обыкновенная ванная комната со всеми наворотами советского модернизма в строительстве. Она была, знаете, таким объединенным туалетом с большой ванной, умывальником!

   Сейчас в зеркале я наблюдал за тем, как этот совмещенный туалет превратился в некое подобие операционного бокса для проведения операций пластической хирургии. Сама ванна, на дне которой я только что лежал в горячей воде, превратилась в операционный стол, над которым были закреплены два потолочных люминесцентных бестеневых светильника. Рядом с операционным столом стояло несколько капельниц, стол с набором хирургических инструментов, а вокруг операционного стола была расположена различная компьютерная диагностическая аппаратура. В боксе я слышал тихое шипение, это работала специальная воздухоочистительная вытяжка. В этом помещении пока еще сохранялся покой, тишина и ослепительная чистота!