Текст книги "Марк Ганеев - маг нашего времени. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Валентин Егоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 95 страниц) [доступный отрывок для чтения: 34 страниц]

2

   Я несколько раз проверил Верин адрес, прежде чем лифтом поднялся на ее этаж и первый раз нажал кнопку звонка ее съемной квартиры. Вот уже десять минут я торчу под дверями этой квартиру, все это время только и делаю, что жму и жму на кнопку дверного звонка. Все мои долгие звонки в эту квартиру были напрасными, на них так и никто не отвечал, дверь квартиры никто мне не открывал!

   Я уж начал подумывать о том, что моя Веруня могла передумать со мной встречаться, что она теперь так и не откроет мне дверь своей квартиры! Она хорошо знала меня, как Марка Ганеева, мы немало времени провели вместе, и всегда нам было хорошо и весело! Когда же она меня рассматривала сегодня утром в ресторане, то уже тогда я обратил внимание, как она несколько неуверенно воспринимала меня, как Руслана Цигурашвили. Последний был пока еще ей совершенно незнаком! Вот она и засомневалась, открывать ли или не открывать ли мне дверь своей квартиры, пускать меня на ночевку или не пускать? К тому же эта девчонка прекрасно пронимала, что простой ночевкой она от меня не отделается!

   Благодаря своему мысленному зонду, я прекрасно знал о том, что Веруня дома, что сейчас она стоит под дверью своей съемной квартиры, но только с другой ее стороны. Она стояла под самой дверью и, прижав руку к груди, пыталась утихомирить сильное сердцебиение, снова и снова прислушивалась к тому, что же именно ее душа хотела ей рассказать об этом новом парне, который самым непонятным образом почему-то напоминал ей Марка! В этот вечер ее подруга Клава, с которой она вместе снимала квартиру у одной московской бабушки, ушла встречаться со своим очередным ухажером. Она пока еще не вернулась домой. Веруня была одна, поэтому она несколько сомневалась в отношении того, открывать ли или не открывать дверь квартиры незнакомому человеку в столь поздний час?!

   Мне же было некуда отступать, или же я сегодняшнюю ночь проведу под теплой крышей, на полу этой девичьей съемной квартиры, или же мне придется эту же самую ночь коротать в салоне своего Форда с работающим двигателем?! Поэтому я все это время посредством мысленного щупа пытался убедить Веруню в том, чтобы она, наконец-то, решилась и приняла бы окончательное решение впустить ли меня к себе, или же мне отправляться в свой Форд Мондео. Мне бы хотелось, разумеется, чтобы девчонка приняла бы решение, которое меня бы наиболее устроило. Я уж совсем собрался идти к лифту, чтобы спуститься на первый этаж, как вдруг неожиданно негромко щелкнул дверной замок. Дверь квартиры приоткрылась, пред моими глазами предстала Веруня, богиня, любовь к которой все еще теплилась в моей груди!

   Веруня была одета в синий и в такой старый-престарый халатик, что у меня на сердце от нежности защемило! Я все еще удивился тому, как долго могут жить носильные вещи, на которые мы так мало обращаем своего внимание. Этот халатик девчонка своими дрожащими руками придерживала у самого горла, прикрывая свою грудь, а снизу из-под его полы выбивалась простая девичья ночнушка, застиранная до такой степени, что цветочки на ней стали неузнаваемыми! Сейчас эту девчонку, только что принявшую кардинальное решение своей жизни, бил сильнейший озноб, видимо, от ночной прохлады, которую я принес с собой. Поэтому я по-быстрому протолкнулся мимо Веры внутрь квартиры, успев девчонку ухватить за талию и ее вместе собой протащить вглубь прихожей, чтобы захлопнуть за нами входную дверь. Когда мы расходились в прихожей, то на краткое мгновение я оказался так тесно прижатым к Верочке, что ощутил нежность и хрупкость ее тела, а также почувствовал такой знакомы теплый и приятный запах ее девичьего тела, что у меня сильно закружилась голова!

   Я все-таки был и оставался грубым, неотесанным мужланом, собрался переночевать у такой красивой девчонки, а к ней пришел с пустыми руками, не купив ей чайных роз! И вместо того, чтобы этой симпатяге с такими большими зелеными, как у настоящей кошки, глазами, говорить о своей большой любви, я крадучись проник в ее квартиру, воздействуя на ее сознание своим мысленном зондом. К тому же, как оказалось, эта девичья нерешительность, проявленная Веруней под дверью своей съемной квартиры была вызвана не тем, что она испугалась меня, а несколько иными причинами и обстоятельствами, произошедшими в ресторане после того, как я его покинул!

   Пока я занимался приобретением личного автомобиля в городе, в ресторане "American Grill & Bar" происходили очень интересные события, о которых я решил рассказать.

   В нем вдруг появились люди с оружием в руках, но с лицами, полностью скрытыми под затемненными тактшлемами. Эти суровые и грубые мальчики были одеты в черные комбинезоны, на их головах были тонированные тактшлемы, а на ногах были очень популярные в те времена берцы с голенищами до голени. На комбинезонах не было надписей, пояснявших, какой именно правоохранительной организации этот спецназ мог бы принадлежать. Как только они появились в обеденном зале, то громкими криками и угрозой оружия всех завтракающих людей, положили лицами на грязный пол, категорически запретив им любое движение. Затем они занялись проверкой документов, но документы личности проверяли только у мужчин посетителей этого ресторана. Каждого посетителя поднимали с пола по два спецназовца, они быстро обыскивали жертву, а затем у всех на виду волокли ее в кабинет директора ресторана на допрос.

   Там посетителя ресторана допрашивал офицер, но без знаков различия. Не называя своего имени, этот офицер выяснял имя, фамилию задержанного, проверял документы и, установив его личность, отпускал его на волю. Вера совершенно случайно оказалась лежала на полу неподалеку от другого офицера, видимо, командира этого отряда спецназа. Так этот офицер поддерживал с кем-то связь, он чуть ли не каждые десять минут и, совершенно не стесняясь официанток девчонок, разговаривал по рации, употребляя неприличные выражения:

   – Товарищ полковник, мы ... все проверили! Документально ... ... установлены личности всех присутствующих лиц, завтракавших ... ... ... в этом ресторане! Разыскиваемого лица ... среди них не выявлено! Как мне сообщили местные товарищи, данное лицо ... ... успело позавтракать до нашего приезда. Затем он ... он покинул ресторан, удалился ... ... ... в неизвестном направлении!

   Закончив разговор по рации, офицер на пару минут замолчал, а затем с громкими матерными выражениями обратился к бойцам своей группы со следующим приказом:

   – Парни, мы ... ... выполнили нашу работу! Собирайтесь, ... мы свое дело сделали! Нас сейчас ... ... ... уже ждут в другом месте!

   Бойцы неизвестного спецназа быстренько построились в шеренгу, а затем один за другим покинули помещение ресторана. На улице они быстро расселись в трех микроавтобусах и исчезли в неизвестном направлении, так и забыв представиться и сообщить, кого же именно они искали. Народная молва тут же появление "маски-шоу", так в те времена народ называл спецназовцев за их нежелание кому-либо показывать лица бойцов, связала с моим утренним завтраком в этом ресторане.

   Веруня, как молодая женщина, поверила этим слухам, так как она сама была уверена в том, что спецназ просто так никогда не появлялся в каком-либо месте. В то утро я оказался единственным новым лицом среди обычного контингента людей, завтракавших в ресторане по рабочим дням. Это утреннее происшествие мало чем обеспокоило Веруню, после моего ухода ее сознание занимала одна только мысль, спать ли ей или не спать вместе со мной в эту ночь, когда я к ней заявлюсь на ночлег? Она так и не пришла к какому-либо окончательному решению по этому вопросу, поэтому она так долго колебалась открывать или не открывать мне дверь своей квартиры на мой звонок!

   Разбираясь в мыслях этой девчонки, я также узнал о том, что Вера до сих пор не знает, как меня зовут. Только в этот момент до меня дошло понимание всей сложности положения, в котором Вера вдруг оказалась, когда послышался мой звонок в дверь ее квартиры. Воспользовавшись этой нашей кратковременной, но упоительно прекрасной нашей близостью в прихожей, я склонился к ушку девушки и тихо прошептал:

   – Здравствуйте, красавица! Давайте, познакомимся! Меня зовут Руслан!

   Затем в прихожей я сбросил с плеч свою куртку, снял портупею для скрытного ношения пистолетов в подмышечных кобурах, все это свое хозяйство я повесил на один из крючков вешалки. Повернулся к Вере, второй раз поцеловал ее в губы! Второй поцелуй с этой девушкой, как и первый, мне очень понравился, мне даже показалось, что девчонка на него слабо, но все же ответила. Уже не спрашивая на то специального разрешения, я прошел в комнату, чтобы осмотреться и понять, что же собой представляет это мое будущее жилье?! Должен вам признаться в том, что Верина квартира не произвела на меня особо положительного впечатления. Все в ней было убогим, мебель попросту дышала на ладан, на нее было страшно садится или ложиться, а вдруг она подо мной развалиться?! Разобранный диван и смятое одеяло на диване подсказали мне, что это была Верина постель, но вдвоем с ней мы вряд ли на этом диванчике уместимся! Да и сам этот диван подо одним мной развалится, как только я на него присяду! Придется мне с Верой спать на полу. Эти и многие другие вещи, как в жилой комнате, так и на кухне и в ванной комнате мне четко и ясно говорили о том, что Вера занимает съемную квартиру, которой требуется срочный восстановительный ремонт!

   – Ты живешь одна, или эту квартиру делишь еще с кем-либо? – Поинтересовался я.

   – Эту квартиру я арендую вместе со своей подругой. Сегодня Клава уехала к своим родителям в Рязань на уикенд, завтра она должна вернуться! Руслан, давай, пройдем на кухню, мы с Клавкой там проводим все свое свободное от работы и учебы время. Сюда в комнату мы приходим только для того, чтобы лечь спать или немного поработать на компьютере.

   Как мне показалось, кухня этой квартиры была культурно-оздоровительным центром. Там все блистало чистотой, чистый и неоднократно мытый обеими девчонками пол почти сверкал, не отражая ни единого грязного пятнышка. У окна стоял приличный обеденный столик на двоих, на двухкомфорочной электроплите уже пыхтел пузатый чайник, а в углу стоял маленький, совсем старый холодильник, который подозрительно громко гудел.

   Столик на двоих явно был центром кухоньки, этого настоящего женского царства. Сейчас он был заставлен тремя тарелками с разносолами, приобретенными в соседнем продуктовом магазине. По сервировке столика можно было бы судить о том, что Веруня ожидала моего появления, так как никогда бы в жизни она не стала бы для самой себя покупать в магазине настоящий и очень дорогой стейк из говядины. А также в качестве гарнира использовать картошку, которую требовалось отмыть от грязи, срезать кожуру, порезать на ломтики, а затем ее следовало бы еще и пожарить! Да, и выставленные прямо в банке белые грибы стоили очень большие деньги, честной и одинокой журналистке, подрабатывающей на жизнь подменной официанткой в ресторанах, они были явно не по карману. У меня из глаз едва не потекли слезы умиления, так как не трудно было догадаться о том, что подрастающее светило российской журналистики на этот званый ужин потратило всю свою стипендию.

   Разумеется, я не стал интересоваться тем, что начал выяснить, что именно и сколько оно стоит в магазине, а просто сел за этот кухонный стол, едва уместившись за ним. Отчего Веруня весело и счастливо рассмеялась, ей, видимо, я понравился, а главное ей понравилось моя громадность, так как я оказался настолько большим ее парнем, который с большим трудом уместился за ее кухонным столом! Пока Веруня затаив дыхание обдумала женский вопрос, какой кухонный стол мне наиболее подошел бы? Я незаметно для нее, повертел под столом кистью своей правый руки, и тогда на столе появилась бутылка настоящего Хеннесси. Этот замечательный коньяк я разлил по двум граненым стаканам. Один стакан протянул Веруне, другой стакан взял в свою левую руку. Освободившейся правой рукой, я подтянул к себе Веруню, заставив ее подняться на ноги, своим носом уткнулся ей в живот, произнес короткий тост:

   – За тебя, родная! За твое будущее благополучие!

   Вера как-то странно встрепенулась, ожила, она ловко вывернулась из-под моей руки, снова присела на стул. Пару раз она пыталась на вилку наколоть большой груздь, плававший в маринаде банке, но все время она промахивалась. Тогда, бросив свою вилку на стол, она рукой ловко залезла в другую банку с маринованными огурцами и, ухватив своими пальчиками один малюсенький огурчик, тут же им сладко захрустела. Прикоснувшись губами к коньяку, Веруня резко его отставила в сторону и сказала:

   – Уж ты, Руслан, этот свой хваленый иностранный коньяк пей один, мне он не очень-то понравился! Я не очень-то люблю пить крепкие напитки, от них моя голова становится слабей. Ну, а вот вина я бы немного выпила, правда, если оно будет качественным вином, а не какай-то там бормотухой! Ты, давай, поухаживай за дамой, залезь в холодильник, там должна оставаться еще одна бутылка какого-то грузинского вина!

   Слово дамы, закон для кавалера! Вскоре на столе к бутылке Хеннесси присоединилась бутылочка благородного грузинского вина Ркацетелли. Пока Веруня смаковала свой первый бокал вина, то я незаметно для нее успел-таки граненые стаканы заменить на красивые винные бокалы. Все время нашего званого ужина Веруня несколько раз порывалась стать его хозяйкой, ей хотелось ухаживать за мной, разные вкусные кусочки, подкладывать на мою тарелку. Но в таких случаях я проявлял свой суровый мужской характер. Силой усаживал ее на свои колени и, приглушив яркий верхний свет на кухне, одним лишь этим ее помещение превращал в самое волшебное место на земле, принимался ее целовать, пока не переходя границы дозволенного. Веруня хихикала, меня страстно обнимала руками и так прижималась своим телом к моему, что мне просто страшно за нее становилось. Простым усилием воли включил приемник Моторолу, стоявшую на подоконнике, нашел музыкальную станцию со спокойной классической музыкой, наши поцелуи продолжились с новой силой!

   Хорошая музыка заполнила кухню, она начала успокаивать наши взбудораженные нервы. Инфракрасным излучением своих пальцев, я хорошенько разогрел телятину с гарниром, налил Веруне еще один бокал вина, свой бокал наполнил Хеннесси и предложил нам обоим выпить за наше новое знакомство. Веруня в тот момент взгляд своих зеленых кошачьих глаз не отрывала от моего лица, она медленно приголубила бокал Ркацетелли и негромко произнесла:

   – Руслан, когда утром сегодня я увидела тебя, то мое сердце оборвалось, мне вдруг показалось, что мы давным-давно знакомы друг с другом! В голове я даже начала перебирать всех своих знакомых мужчин, но тебя в их числе так и не обнаружила! Понимаешь, оказалось, что до этого момента мы с тобой еще не встречались! Ты был совершенно новым для меня человеком! Но что-то глубоко во мне сейчас шепчет, подсказывает, говорит, что это неправда, что мы не в первый раз встречаемся! Так, ты только расскажи мне, кто же ты такой на самом деле, зачем снова пришел ко мне?

   – Веруня, давай, выпьем и чуть-чуть после этого поговорим! Поверь, что сейчас я пришел к тебе надолго, может быть, навсегда! Теперь все зависит от тебя, если ты захочешь, то мы будем очень долго жить вместе! Если ты захочешь, то даже можешь родить мне парнишку!

   Веруня выпила из своего бокала маленький глоточек вина и прошептала:

   – Когда сегодня я в магазине покупала это вино, то была уверена в том, что меня обязательно обманут, продадут какую-либо мочу в бутылке! А ведь это настоящее Ркацетелли! Руслан, а как твой коньяк оказался на столе, насколько я помню, то я его не покупала. Он стоит слишком дорого и, по моему мнению, этот алкогольный напиток попросту отвратителен, его нельзя пить?

   – А ты попробуй!

   – Хорошо, тогда налей мне его чуть-чуть на донышко, а не то опьянению и начну к тебе приставать!

   – Делай и поступай, как ты хочешь, Веруня! Ты завоевала на это полное право!

   – Руслан, но ведь ты ничего обо мне не знаешь! Не знаешь того, что мне стоило бросить свой город и отправиться в Москву без копейки в кармане. Сколько боли и унижений я претерпела, прежде чем поступила на факультет журналистики МГУ. Утром хожу на занятия в здание факультета журналистики на Моховой, а по вечерам и по воскресным дням зарабатываю на проживание в этой квартире, работая официанткой в ресторане!

   – Я, Веруня, пришел, чтобы тебе предложить новую жизнь! В этой новой жизни ты будешь иметь все, чего не пожелаешь. Но первым делом, Верочка, ты должна доучиться, стать журналистской. Я же тебе подарю нормальную квартиру! Готов выплачивать ежемесячную заплату, в счет которой будешь выполнять на меня небольшую дополнительную работу!

   – Руслан, но только что ты говорил, что я могу выйти за тебя замуж?!

   – Я и сейчас это свое предложение руки и сердца готов подтвердить! Но хочу сказать, что возьму тебя в жены только при одном единственном условии, если ты меня полюбишь!

   Спать мне постелили на полу, так как мебель в этой жилой комнате была не способна меня выдержать! Я заснул мгновенно, как только моя голова коснулась свернутого в рулон одеяла, используемого в качестве подушки. Но поспать мне так и не дали, где-то в середине ночи на меня свалилась какая-то фигура и со стоном:

   – Не могу я одна спать, до костей промерзла!

   Эта фигура тотчас же нагло полезла в мои объятия!

   Мне же пришлось для начала для согрева женского тела, его до красноты ладонями растирать. Свою работу начал с массажа спины одной девушки, которую снова молотил сильнейший озноб. Затем крепко-накрепко начал ее прижимать к своей груди, целуя в губы и руками лаская обнаженную грудь.

   Словом, вы поняли, что это Веруня разбудила меня посреди ночи, сначала она не давала мне уснуть, так как ей почему-то было очень жарко. Затем ей понравилось целоваться, она изобретала все новые и новые позы для этих поцелуев. В конечном итоге она доигралась, приняв в себя всего моего нового дружка, мне даже за нее страшно стало, когда я увидел, что он полностью скрылся в ней. Но Вера продемонстрировала свое полное бесстрашие, наивность и одновременно наглость в искусстве любви. Она снова и снова повторяла свой предыдущий подвиг, взамен требуя от меня внимания, вежливости и самоотверженности.

   Под самое утро она заснула, глубоко зарывшись в мои объятия.

   Только-только я прикрыл глаза, чтобы хотя бы немного поспать, как в квартире послышалась трель дверного звонка. Я бы не стал подниматься на ноги, идти открывать дверь, если бы дверной звонок позвонил бы пару раз и замолк бы, но этот звонил, не переставая в течение очень долгого времени. Видимо, Веруне, после нашей бурной ночи любви все было нипочем, она и бровью не повела на этот звонок в дверь! Пришлось мне подниматься на ноги и, с трудом разыскав на полу свои трусы, натянул их, я пошел открывать дверь. Трель же дверного звонка все это время ни на секунду не прерывалась! Когда я открыл дверь, то перед собой увидел еще одну симпатичную девчонку лет двадцати – двадцати пяти. Увидев меня в одних трусах, у девчонки нижняя челюсть медленно поползла вниз, глаза стали дурными, округлыми и почему-то полезли на лоб.

   Не дав ей и слова сказать, я приказал:

   – Вера спит, а ты, Клава, давай, проходи в квартиру!

   Клавдия послушно прошла в квартиру, продолжая с большим удивлением меня рассматривать. Затем она сняла плащ, повесила его на один из крючков вешалки в прихожей. Клавдия не удержалась, пальчиком она потрогала один из израильских пистолетов, висевший в кобуре на той же самой вешалке, и поинтересовалась:

   – Слушай, дружок, а ты откуда такой молодой и глупый здесь вылупился? Как тебя зовут? Верунька, однажды мне признавалась в том, что, если кого и полюбит, так, возможно, это будет какой-либо бандит, чтобы он мог бы ее содержать! Так ты, что, глупыш, настоящий бандит что ли? Так, говори, признавайся, какую именно ты имеешь воровскую кликуху?

3

   Своего старого друга Николай Николаевича Никольского я разыскал и встретился на его даче, которую он сам себе построил на Рублевском шоссе еще задолго до падения Советского Союза. В течение длительного периода времени ему, как члену ЦК КПСС, каждый выделяли практически в бесплатное пользование одну из государственных дач, построенных в каком-либо красивейшим месте под Москвой. На такой своей даче Никольский мог проживать и зимой, и летом, она имела все городские удобства, комфорт и уют. Этот мощный старикан, пользуясь правами Генерального авиаконструктора и члена ЦК КПСС, мог бы чуть ли не за бесплатно такую дачу приватизировать, сделать своей собственностью любую государственную дачу. Иными словами было достаточно одного его слова и такая номенклатурная дача тут же оформлялась бы в его полную собственность.

   Но Никольский и в этом вопросе российского жития-бытия проявил присущую ему мудрость и щепетильность. Он категорически отказался от бесплатно выделяемой ему номенклатурной дачи. На свои трудовые сбережения Николай Николаевич законным путем прикупил пару гектаров землицы в районе Рублевско-Успенского шоссе, земля в те времена и в том районе стоила практически гроши.

   На этой земле и по своему архитектурному проекту он построил небольшой трехэтажный особняк в стиле русского терема всеми городскими удобствами! Разбил небольшой сквер вокруг этого особняка и, как только строительство особняка было закончено, Никольский переехал в него на постоянное место жительство, на время забыв о существовании своей городской квартире. Николай Николаевич после смерти жены страшно невзлюбил эту свою городскую квартиру, так как в ней ощущал постоянное одиночество, оторванность от людей! В своем же подмосковном особняке он был постоянно окружен сельчанами, которые помогали ему присматривать за домом, вести домашнее хозяйство, ухаживать за сквером и небольшим цветоводческим хозяйством.

   После распада СССР ни один из новых депутатов так и не сумел старика Никольского обвинить в коррупции, в использовании служебного положения для мошеннического приобретении участка земли и строительства на нем своего дома! Желающих потеснить старика, отправить его в сумасшедший дом, а самим воспользоваться его недвижимой собственностью было немало! Но все судебные обвинения, выдвигаемые этими злопыхателями против Никольского, из-за отсутствия состава преступления разваливались еще по пути до открытия судебного разбирательства!

   Я должен откровенно вам признаться в том, что одним из основных мотивов моего возвращения на родину, было желание встретиться с Николаем Николаевичем и с глазу на глаз обсудить с ним одну очень интересную тему. Волей неволей оказавшись участником расследования кражи монтажных схем вертолетного комплекса "Черная Акула", незаконной их продажи-передачи вражеской стороне я как бы еще раз убедиться в том, что производство вооружения и продажа его третьим странам мира было одним из самых производительных бизнесов, особенно в том случае, если компания занималась им под зонтом государственного органа.

   Вот я и рассчитывал на второй или третий день своего пребывания в Москве встретиться с Никольским, чтобы с ним обсудить возможность организации подобного бизнеса. Начальный капитал у меня имелся, оставалось саму эту идею пробить через наше правительство и администрацию президента России. Тем более, что масштабы производства боевой и гражданской авиатехники у нас в России сильно понизились

   Но неожиданность, вдруг произошедшая со мной во время прилета в таможенной зоне аэропорта Шереметьево, затем три дня, ушедшие на пластическую операцию, проведенные мною на квартире Тимаковых, внесли серьезные изменения в мои первоначальные планы пребывания на родине! Иными словами, номер служебного телефона Никольского я сумел набрать только на четвертый день своего пребывания в Москве. Когда находясь в будке уличного таксофона я набрал номер его рабочего телефона, то вместо знакомого и уже привычного голоса его секретарши, Галины Воротниковой, я вдруг услышал незнакомый мужской голос:

   – Прошу меня извинить, но я хотел бы переговорить с Николаем Николаевичем! – Я вежливо проговорил в телефонную трубку.

   – Кто говорит, представьтесь! Товарищ Никольский в данный момент ведет важное совещания. Поэтому я не могу вас сейчас с ним соединить!

   Видимо, это человек, ответивший мне по телефонной трубке, каким-то образом почувствовал мои колебания с ответом на его вопрос, так как ему представляться мне почему-то не хотелось! Поэтому он немного помолчал, а затем опять-таки супер вежливым голосом попросил меня уточнить следующее:

   – Прошу прошения, не могли бы сказать, почему хотели бы переговорить именно с Николаем Николаевичем Никольским? Если вас интересует какой-либо рабочий вопрос, то вы могли бы его обсудить с одним из его заместителей?! Совещание только что началось, оно может продлиться еще часа три или четыре часа!

   – Нет спасибо! Мне хотелось переговорить именно с Николаем Николаевичем Никольским и по личному вопросу!

   – Тогда подождите минутку, я хочу вас перевести на телефон человека, который, наверняка, вам поможет связаться с товарищем Никольским!

   В разговоре с этим мужчиной подтекстом проходила постоянная недоговоренность между нами, словно этот человек хотел больше узнать о Никольском у меня, чем мне о нем рассказать! Такая тенденция разговор мне совершенно не понравилась и я уже совсем собрался довольно резко высказаться по этому поводу. Я попросту не понимал, как так получилось, что в начале телефонного разговора этот человек меня попросту обманул, заявив, что Никольский находится на совещании. А через мгновение выясняется, что для того, чтобы я мог переговорить с Никольским, я должен был связаться еще с одном человеком и с ним переговорить?! В этот момент сама собой во мне вдруг родилась мысль о том, что Николай Николаевич в этой организации больше нет, что он в ней больше работает. Мой собеседник этого прямо не говорил, но все складывалось так, что Николай Николаевич покинул эту организации и больше в ней не работал!

   Мужчина отключился, его голос исчез, на этой телефонной линии зазвучала странно-унылая арабская музыка. Я так и не услышал привычных щелков телефонной линии, когда происходили переключения с одного на другие телефонные номера. Стараясь не упустить возможность и прояснить ситуацию с Никольским, я попытался своей мыслью пробежаться по этой телефонной линии, чтобы разобраться и понять то, кто является ее абонентами. Заодно и послушать, о чем именно эти абоненты сейчас между собой разговаривают? Но мне не удалось этого сделать!

   На первом же шагу моя попытка была успешно блокирована, хотя я успел проверить, что эта сама эта телефонную линию по своим техническим параметрам ничем не отличалась от обычной телефонной линии. Но эта нудная арабская музыка, не переставая, звучавшая на линии, имела специфическую антимагическую модуляцию! Эта модуляция и не позволила мне в конечном итоге до конца выяснить, кто же ей пользуется, кто сегодня являются абонентами этой закрытой телефонной линии.

   В конце концов, арабская музыка прекратила звучать, телефонная трубка в моих руках снова ожила. В ней прозвучал на этот раз хорошо знакомый мне женский голос, который строгим тоном произнес:

   – Помощник Главного конструктора по общим вопросам, Галина Ильинична Воротникова, вас слушает?!

   Уже более уверенным голосом я повторил свой вопрос о желании встретиться и переговорить с Николаем Николаевичем Никольским. Мне показалась, что Галина Ильинична сразу же узнала тембр моего голоса, но она никак этого не продемонстрировала. Женщина выслушала мой вопрос, а затем тем же спокойным голосом стала на него отвечать:

   – Николай Николаевич Никольский больше не занимает должности Главного авиаконструктора нашего предприятия! Он подал заявление и ушел на пенсию четыре года назад! Вам, молодой человек, лучше по этому номеру телефона больше не звонить!

   – Прошу меня извинить, но эта моя единственная возможность связаться и переговорить с Никольским! Когда я разговаривал с Николаем Николаевичем последний раз, то он ни единым словом не обмолвился о том, что собирается уходить на пенсию! Насколько я помню, он мог бы еще долгое время продолжать работать на своей должности без какого-либо вреда своему здоровью! – Одним дыханием я выпалил.

   Этими своими словами я попытался Воротниковой выразить свою обиду и упрек за то, как новое руководство ее предприятия обошлось с моим старым другом, немало сил вложившим в развитие этого самого предприятия. Они попросту выбросили моего старика из коллектива, в котором пышным цветом цвел его талант авиаконструктора, изобретателя и организатора производства. Эти слова обиды как бы сами собой сорвались с моих губ. Женщина, находившаяся на противоположном конце телефонной линии, слушала меня, прекрасно понимая, что на деле они означают. По неизвестной мне причине, она не позволила мне и далее высказываться в подобном тоне, прервав меня словами, в которых послышалось искреннее сожаление по поводу всего произошедшего:

   – Так уж получилось, молодой человек! Ничего с этим не поделаешь! В те годы, товарищ Никольский, сам лично принял решение об уходе на пенсию, решив, освободить свою должность, уступив ее другим людям. В данный момент, молодой человек, ничем другим, кроме этой информации, я не могу вам помочь! Разве что я могу вам дать номер его домашнего телефона! – Сказала Галина Ильинична, явно собираясь повесить телефонную трубку.

   По интонации ее голоса мне показалось, что Галина Ильинична меня все же узнала! Но ей явно не хотелось, чтобы другие люди, кто мог бы нас сейчас слушать, могли бы тоже догадаться о том, что ее собеседником сейчас являюсь именно я, Марк Ганеев! Мне же понравилось сама острота этого телефонного разговора, этого моего с Галиной Ильиничной словесного единение в понимании друг друга и сложившейся ситуации с нашим общим другом. Жаль только, что Воротникова в те времена не обладала даром телепатии, а то бы мы с ней тогда о многом могли бы поговорить!

   – Ну, что ж, я готов его записать номер его домашнего телефона! – Скромно я сказал. – Продиктуйте его мне, пожалуйста, Галина Ильинична!

   Быстренько на клочке бумаги я записал номер домашнего телефона Никольского, поблагодарил Воротникову и повесил трубку на рычаг. Я тут же покинул будку таксофона, из которой только что разговаривал с Воротниковой. Никольскому на дачу я решил позвонить из другого таксофона.