Текст книги "Марк Ганеев - маг нашего времени. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Валентин Егоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 95 страниц) [доступный отрывок для чтения: 34 страниц]

   Теперь Ежик постоянно получает приглашения, чтобы провести тот или иной вечер или концерт самодеятельности. Причем, наш Ежик никому не отказывает, но в каждом случае он демонстрирует свой великолепный талант конферансье. Ему, по прежнему, удается даже самые скучные мероприятия превращать в интересное, увлекательное представление! Меня в данном случае удивило то обстоятельство, как наш Ежик нес портфель этой девчонки-говорильни! Со стороны это выглядело так, что он это проделывал уже не первый раз!

   Я резко притормозил, не желая нарушать его душевное единение с Лялькой!

   Не помню, как прошли эти уроки того дня, так как сам был занимался самоанализом, на учителей же я, ведущих свои школьные дисциплины, практически не обращал внимания. Преподаватели в свою очередь на меня не обращали своего просвещенного внимания!. Видимо, им надоело слышать свои мысли в моем изложении! Ирка Турецкова написала мне пару записок, интересуясь, где пропадает ее Тима. Но я так и не отвечал на эти ее записки, считая, что нечего этой девчонке третировать моего друга своим вниманием или своим невниманием! Понимаете, мне надоело, успокаивать валерьяной своего друга в таких случаях, он же ей не мартовский кот?!

   Когда я покидал школу, то на выходе наткнулся на группу каких-то восточных парней. Ну, знаете, таких черноволосых, черноглазых и болтливо-разговорчивых парней. В те времена в Москве еще не было такого большого количества таджиков, узбеков или представителей Северного Кавказа, поэтому сборище даже из пяти-шести таких парней мгновенно привлекало к себе внимание милиции.

   Так вот сразу же за порогом школы они образовали некую толкучку, через которую приходилось пробираться всем покидающим школу ученикам и ученицам. С ребятами младшеклассниками эти восточные ребята вели себя чрезвычайно невежливо. Стопорили ему свободный проход, быстро обшаривали у мальчугана карманы брюк и гимнастерки. И силой лишив такого малыша одного рубля или нескольких копеек, затерявшихся в карманах первоклашек после школьного завтрака, они отпускали его на свободу. С девчонками эти восточные парни вели себя чуть более вежливо! Они грозными голосами требовали деньги, но девочек руками не касались, не обыскивали. Эти дурехи со слезами на глазах отдавали этим парням мамины и папины два или три рубля!

   Когда из школы выходили старшеклассники, ученики восьмых и десятых классов, действия парней становились более угрожающими. Появлялись ножи, которые приставлялись к животам старшеклассников, а затем произносились обычные угрозы:

   – Эй, парень, не рыпайся! Давай сюда деньги, мы тебя тогда не тронем!

   И, несмотря на то, что налетчики и старшеклассники были одного возраста, небольшие деньги из карманов старшеклассников перекочевывали в карманы этих начинающих грабителей.

   Никто из учеников и учениц школы не сопротивлялся! Никто не вызывал советской милиции, которая в те времена только и занималась, что нас берегла! Не было поблизости директора школы или преподавателя. Когда появлялся какой-либо преподаватель, то восточные парни расступались, освобождая проход учителю. Но, как только преподаватель спускался со ступенек школьного крыльца, за его спиной тут же возобновлялась бандитская деятельность по сбору дани со школьников, которая не прерывалась до появления следующей учительницы.

   В советские времена среди милицейских оперативников такая обираловка младших по возрасту ребят начинающей молодежной уличной группировки назывался "сбор дани", в наши сегодняшние благословенные капиталистические времена этот вид криминала получил название "рэкет"!

   Как бы быстро и профессионально не работали эти восточные грабители, в дверях школы вдруг образовалась небольшая очередь на выход. Волей неволей мне пришлось постоять в этой очереди, ожидая своей очереди покинуть школу. Ранее ничего подобного не случалось ни в моей школе N 1 на Ленинском проспекте, ни в мой школе N 188, когда началась моя новая жизнь на Самотеке, поэтому я стоял и прислушивался к переговорам моих собратьев школьников по этому поводу:

   – Опять сегодня, Слива, безобразничает!

   – Зачем, Славке, нужны наши копейки?!

   – Слива кодлу свою привел, чтобы деньги собирать!

   Очередь потихоньку продвигалась вперед, вскоре я переступил порог и неожиданно для себя оказался в окружении трех восточных парней. Эти парни, словно яйцо из скорлупы, выдернули меня из общей очереди учеников. Затащили за дверь и, приставив нож к шее, потребовали мои деньги. Понимаете, на фоне худосочной и тщедушной ученической мелюзги, я выглядел настоящей акулой капитализма. Такой упитанный подросток, в неплохой школьной форме, с еврейскими глазами, я же был близоруким и очков не носил. По профессиональному мнению тех грабителей, у таких, как я, школьников всгда должно было быть целый рубль или даже два.

   Одним словом, мне поставили условие, – кошелек или жизнь!

   Другие ученики, сдав свои тридцать или сорок копеек, участливо покачивая головами, проходили мимо меня. Ни один из них не сообразил позвонить в милицию или разыскать моего брата.

   Пока малолетние преступники мне угрожали, я размышлял о том, что видимо, зря этот кусок криминального хлеба не оставил за собой! Ведь, если предположить, что в школе учится более чем пятьсот учеников, то ежедневный сбор дани будет составлять от ста до двухсот рублей за один только налет на школу. По тем временам это были офигенно большие деньги! Не нужно было бы такую криминальную акцию устраивать каждый день недели! Скажем, было бы достаточно делать это раз или два раза в неделю, что в свою очередь составит восемьсот рублей с одной школы в месяц. А сколько таких школ в районе?! Ну, предположим, тридцать таких школ расположено на территории нашего района. Опять-таки получается несусветная цифра дохода – двадцать четыре тысячи рублей в месяц! И это по нижней планке доходности этого криминального предприятия, без выплат каких-либо государственных налогов!

   После своего барачного воспитания на Малой Почтовой я подумывал об учреждении такого предприятия по сбору дань со школ на Ленинском проспекте, или на Самотеке. Причем, легко мог бы это дело устроить. Пара-тройка налетов с участием живой силы, а затем ставь на выходе из школ железный ящик-копилку, куда учащиеся школ сами будут сбрасывать излишек денег, оставшихся после школьных завтраков. Но какая-то внутренняя сила меня все время останавливала, не давала заняться организацией подобного криминала! А сейчас, смотрите-ка, вместо меня, какие-то восточные ребята занимаются этим прибыльным делом.

   Да и Тимы сегодня не было в школе!

   Парни, с ножом окружавшие меня, видимо, подумали о том, что я уж слишком долго молчу, они решили ускорить решение моего вопроса. Острием ножа кольнули меня в подбородок. Я почувствовал, как по шее побежала горячая струйка крови! Небеса упали на меня, умирать я не хотел, считал, что пока еще не настало для этого время. Но мне очень не понравилось, что кто-то чужой держит нож у моей шее, угрожая перерезать яремную вену. Одним словом, этому парню с ножом я двинул коленом между ног, отчего тот согнулся в три погибели и почему-то закричал каким-то пронзительным голосом. Я еще услышал его слова:

   – Парни, меня убивают...

   Резко откинув голову назад, я попал затылком по лицу второго восточного парня. Тот тут же захлебнулся кровью, потекшей из разбитого носа. Восточный парень обеими руками схватился за лицо, стараясь ими приостановить текущую из носа кровь. Этот парень упал на колени, при этом громко приговаривал:

   – Он меня убил! Теперь я обязательно умру от потери крови.

   Последний восточный парень из напавшей тройки, повис на моем левом плече, пытаясь меня ударить своим кулачищем по лицу. В пылу драки он почему-то оторвал рукав моей школьной гимнастерки. В долю секунды мои губы, нос были разбиты кулаком этого парня. Под глазами появились синяки, а он все бил и бил своим кулаком меня по лицу. Чтобы не потерять сознания, избавиться от этого драчуна, я резко на каблуках ботинок так крутанулся, что этот драчун по инерции вдруг меня сделал оборот по кругу. В последнюю минуту перед ним вдруг возникло препятствие в виде каменной стены нашей школы. Парень с силой своим лицом хлестнулся о каменную стену, что, потеряв сознание, упал с меня.

   Не обращая ни на кого внимания, я нагнулся, чтобы забрать свой портфель, в ходе драки упавший на землю! Когда я с большим трудом выпрямился, то грабителей-налетчиков и след простыл. Сквозь радужные круги в своем сознании я увидел, что ко мне подходит какая-то букашка-первоклашка. Она строгим голосом Натальи Николаевны произнесла:

   – Марк, нагнись, пожалуйста! Я хочу вытереть кровь с твоего лица!

   Затем появился корнет Азаров, он нагнулся ко мне и почему-то произнес:

   – Ох, блин! Ну и морда у тебя, Марк, сильно разбита! Быть теперь криминальной войне! Твой брат Витька теперь этому Сливе за тебя задницу надерет! Лишь бы они стрелять друг друга не стали!

   Очнулся я уже на своем любимом диване, сразу же увидел грустное лицо мамы. Подумал, как она постарела, это же надо ей от меня и брата выдерживать такие постоянные нервные напряжения. То брат подерется и ее в милицию на разбирательство тащат! То младший сынок учудит, измену родине своими магическими выкрутасами затеет! Но мама так ничего мне не сказала, она, молча, мокрым полотенцем вытирала кровь с моего лица! Лучше бы она меня хорошенько отругала бы, или даже ремнем отшлепала бы! Это ее молчание больше всего действовало мне на нервы, я даже спать не мог! Все время в моей памяти сохранялось это горестное выражение ее глаз!

   В тот вечер меня посетили все мои одноклассники. Первым пришел Тима, которого я впервые в жизни увидел таким взволнованным и несдержанным. Прямо с порога моей комнаты он заявил:

   – Марк, давай, отходную этому Сливе сыграем!

   – Кто такой Слива, почему ты хочешь его убить? – В ответ поинтересовался я.

   Этот мой неожиданный вопрос Тиму выбил из колеи, он покосился в сторону моей мамы, которая тенью сидела в моей комнате. Она не собиралась ее покидать. Поэтому я прямо-таки почувствовал, как Тима прикусил свой язык, решив, рассказ о Сливе отложить на более удобное время. Вслед за Тимой заявилась Ирка Турецкова, но она пришла не для того, чтобы посмотреть на меня всего избитого, а для того, чтобы найти своего Тиму. Маме пришлось им приготовить кофе. Затем зашли корнет Азаров с Анютой и ее сыном вундеркиндом Андрюхой, который долго стоял, рассматривал мое лицо, а затем сказал:

   – Ма, ты своего корнета ни завтра, ни послезавтра далеко от себя не отпускай. Они уже завтра банду Сливы будут давить!

   Анюта тут же набросилась на корнета Азарова, чтобы выяснить, кто и когда принял это по-детски глупое решение. Она уверяла своего парня в том, что корнету, как дворянину, не стоит и незачем участвовать в этом криминальном деле! На что корнет Азаров снова превратился в кавалергарда и эдак аристократически заявил:

   – Подлую криминальную тварь мы будем к ногтю сводить!

3

   На следующее утро ни один ученик 7-класса "А" на уроках в стенах школы N 188 так и не появился. Такого, чтобы класс поголовно прогулял бы уроки в нашей школе, еще не случалось в советской системе школьного образования. Всегда находились штрейкбрехеры, которые, несмотря на свои данные ранее обещания, которые приходили на уроки.

   Директор Гельфанд лично заглянул в нашу классную комнату, где никого за исключением одинокой и покинутой Наталья Николаевна никого не было. Тогда директор прижал палец ко рту и незаметно куда-то исчез. Это он просто так заскакивал в класс, чтобы удостовериться в том, что ученики 7-го "А" класса в полном составе совещаются на Трифоновских прудах. Ему уже в деталях рассказали о попытке криминального сбора дани с учеников его школы, о драке Марка Ганеева с налетчиками. Пока только милиция ничего об этом не знала, поэтому на вчерашние события она не реагировала. Гельфанд хотел было переговорить с Виктором Ганеевым, но в последнюю минуту решил в отношения между двумя бандами не встревать!

   Таким образом, советская школа N 188 решила в назревающий криминальный конфликт не вмешиваться. В этот момент классный же руководитель Наталья Николаевна вдруг начала поспешно собирать свои конспекты в портфель, а затем, чуть ли не вприпрыжку, помчалась к своим ученикам, собравшимся на Трифоновских прудах. Там она увидела совершенно мирную картину, все ее ученицы и ученики стояли на берегу пруда, внимательно наблюдая за тем, как рабочие меняли домики, установленные на плотиках в середине пруда для мигрирующих птиц – уток, гусей и лебедей. Слезы сами собой брызнули из глаз учительницы, когда она увидела желтого, словно после ветрянки, всего в синяках Марка Ганеева. Наталья Николаевна не знала о том, что этими своими слезами она навсегда завоевала сердца учеников 7-го "А" класса школы N 188, стала их настоящим классным руководителем!

   Брат Витька первым принес интересную новость о том, что Слива отказывается встречаться с ним на стрелке, так как он не хочет проводить криминальных разборок по случаю драки у нашей школы, а попросил личной встречи со мной! Подумав немного, я согласился. В тот момент мне показалось, что все спорные дела лучшего всего решать переговорами, а не обоюдными стычками, которые до добра не доводят.

   Встреча со Славкой, который в криминальном мире имел кликуху "Слива" произошла в нашем же классе сразу после окончания уроков первой смены. В этот день должна была состояться тренировка сборной школы по волейболу, поэтому у меня было свободного времени всего лишь на полчаса. В тот момент в классе находился и Тима, который категорически отказался оставлять меня наедине со Сливой.

   Дверь класса без единого скрипа открылась, в нее прошел симпатичный парнишка примерно моего возраста и роста. В этот момент я стоял у окна и наблюдал за тем, как в школьном дворе вдруг неизвестно откуда появились и сейчас толпились несколько незнакомых парней, в основном это были подростки нерусского типа, но среди них была пара взрослых мужиков. Дело пахло керосином, противник явно готовился к решительным действиям. Я очень пожалел о том, что мой арсенал по-прежнему находится глубоко запрятанным на набережной Яузы. Сейчас он здорово бы мне пригодился!

   Что-то внутри мне подсказало, что Слива уже находится в классе. Не оборачиваясь, я произнес:

   – Привет, Слав! Брат передал мне о том, что ты хочешь со мной переговорить?! На Тиму не обращай внимания, он мой друг и не захотел меня оставлять одного с тобой!

   – Марк, я не хотел, чтобы мои парни избили бы тебя!

   – Если бы я не сопротивлялся, они бы меня пальцем не тронули! Но мне стало стыдно за твоих парней, которые принялись обирать и так нищих детишек, учеников нашей школы. Я слышал о том, что тебя перевели учиться в нашу школу, что ты будешь учиться в одном классе со мной?

   – РОНО меня перевело в эту школу, но учиться в ней я вряд ли уже буду?! Я ведь уже не такой, как ты, Марк! Ведь, ты так и не стал Фарами, а я уже стал Сливой. Для меня возврата из этой жизни уже нет! Мы же оба начинали свою трудовую деятельность на улице совершенно одинаково. Уже сейчас меня обвиняют в том, что я обирал своих ассирийцев, которые занялись ремонтом обуви на московских лицах. Тогда я просто создавал для них рабочие места, а они платили мне свой процент за спокойную работу!

   – Ты, что изучал мою биографию?

   – Ко мне примкнуло несколько человек из тех бараков на Яузе, в которых ты появился на свет. Они-то мне и рассказали обо всех твоих похождениях. О том, как ты устроил распродажу на московских рынках чулочно-носочных изделий фабрики "8 Марта". А также о том, что ты имеешь много...

   – Я полагаю, что нам не стоит касаться проблемы оружия, Слива?! У меня его нет, торговать им я не собираюсь! Сделал одну такую глупость в детстве, но повторять ее не собираюсь! Не буду!

   – Откуда же у тебя столько денег на сберкнижке?

   – Тебе, Слава, я могу открыть свою тайну! Заработал честным трудом! Конструирую самолеты!

   – Ты, конструируешь самолеты! В таком возрасте! Марк, не ври... Ой, извини, значит ты работаешь на конструкторское бюро, которое разрабатывает истребители для Советской Армии! Когда один из парнишек, которые копали на тебя информацию, начал мне рассказывать об этом, то я ему попросту не поверил!

   – А, зря!

   – Да, как такому можно было бы поверить! Чтобы Марк Ганеев был бы конструктором самого совершенного советского истребителя?! Ну да ладно, в нашей жизни и не такое может случиться! Одним словом, Марк свою дружбу тебе я не предлагаю! Хотя мы с тобой стали бы великолепной и непробиваемой парой в нашем мире! Но чего не может быть, того и не будет. Если я тебе когда-либо понадоблюсь, то просто скажи любому моему ассирийцу, что тебе нужна моя помощь. Я всегда к тебе приду, если такая помощь от меня потребуется потому, что я знаю, что такая помощь никогда не станет во вред мне!

   – Спасибо, Слава! Я буду помнить это твое предложение! Но, к сожалению, не могу чего-либо аналогичного пообещать со своей стороны, что всегда и во всем буду тебе помогать. Потому что уже сегодня знаю, что ты уже никогда не свернешь со своего пути! Что многие люди, в частности, многие твои соплеменники, пострадают из-за этого твоего сегодняшнего ремесла!

   – Хорошо, Марк, значит, мы договорились о том, что у нас нет претензий друг к другу! До свидания!

   С этими словами Слива развернулся и покинул класс. Когда я посмотрел во двор, то людей Сливы там уже не было. Я посмотрел на Тиму. В тот момент он, видимо, размышлял о чем-то весьма серьезном. Затем он повернулся и с высоты своего роста посмотрел на меня.

   – Марк, я даже подумать не мог о том, что ты можешь иметь хоть какое-то отношение к нашему российскому криминальному миру?! Это все, правда, о чем сейчас говорил Слива? Что ты на деле занимался распродажей чулочно-носочной продукции на рынках? Что торговал оружием?

   – Тима, кончай свои плоские шутки! Я сейчас нахожусь в таком состоянии, когда не могу опровергнуть или подтвердить твои слова!

   – Значит, правда! – Тяжело вздохнув, произнес мой кореш Тима. – Так всегда отвечают герои американских боевиков, когда не хотят врать своим друзья. А в правде признаться, то им несколько боязно! Но ты, Марк, не бойся меня и своих школьных друзей! Тебя предавать, оставлять одного на поругание врагу, мы не собираемся! Когда ты впервые появился в нашем классе, то показался странным чудаком, а потом всем нам понравился! Даже Наталья Николаевна очень хорошо к тебе относится, да и Гельфанд тебя уважает и, похоже, немного боится!

   Во дворе вдруг появился Ежик вместе со своей Лилькой, он снова нес ее портфель, хотя Атласова перед ним не танцевала. Они вели какой-то серьезный разговор, даже по сторонам не смотрели. Когда они прошли ворота, то Лилька смело взяла нашего Ежика под руку и куда-то его повела к направлению Уголка Дурова.

   Я взял свой портфель, посмотрел на Тиму и сказал:

   – Ты еще многого обо мне не знаешь. Когда-нибудь я еще чего-нибудь тебе расскажу. Хочешь, не боишься того, чтобы я сделаю тебе небольшой подарок?

   – А что именно, Марк? Какой подарок? Не повредит этот подарок ли моему здоровью? Ведь, после окончания школы свою жизнь я хочу посвятить Советский Армии, стану офицером.

   – Но ты и сейчас уже офицер Советской Армии! Имеешь звание "капитана"!

   – Это как бы понарошку! Я же хочу стать настоящим офицером танкистом, как мой отец! Да и мама этого хочет! Так что по окончанию школу пойду учиться в танковое училище!

   Мы уже шли к спортивному залу, где должна была пройти тренировка сборной школы по волейболу, продолжая наш интересный разговор.

   – Я не думаю, что мой подарок, Тима, скажется на твоем великолепном организме. Но он слегка расширит твои возможности, ты станешь лучше воспринимать наш мир!

   Мы остановились у зала! Тима усмехнулся и склонил свою большую голову передо мной.

   – Ну, что ж мой повелитель! Делай свой подарок!

   Ни слова не говоря в ответ, я обеими руками коснулся висков его головы. Тима на минуту замер, затем выпрямился. Его зрачки расширились, в глазах появилось немое удивление, мой друг, став телепатом, вслушивался и впитывал новые звуки мира, которые так внезапно прорвались к нему в голову.

Глава 9

Поход на Говерлу, Украина – любовь моя

1

   Поезд Москва – Ужгород, сердито проскрипев соединениями вагонов, сначала резко дернулся, а затем состав медленно покатился, оставляя за собой перрон Киевского вокзала.

   Начиналось наше путешествие в Украину!

   Тридцать мальчишек и девчонок, учащихся школы N 188, включая и меня, самого младшего туриста по возрасту в этой группе, должны были пешком преодолеть кручины украинских Карпат, пройти вдоль едва ли не по самой советско-венгерской границе. За месяц мы должны были пройти сто двадцать километров, взобраться на гору Говерлу, высочайшую вершину Карпат, а затем с гор спуститься в Ужгород, чтобы из этого городка поездом вернуться в родную Москву. Сейчас мы занимали чуть не все места последнего плацкартного вагона этого поезда, сидели тихо и наблюдали за тем, как уплывал назад Киевский вокзал Москвы. Минуту назад в вагоне стоял дикий ор прощания с родичами, которые тащили на себе наши рюкзаки, которые сейчас валялись по всему вагону, а мы, будущие туристы, подобно кроликам, заняв положенные нам места, тихо и молча, глотали слезы прощания с родителями.

   Будучи самым молодым и неопытным, мне еще не приходилось надолго расставаться с мамой и Витькой, я пристроился у самого окна, краем глаза наблюдая за тем, как Витька вместе с мамой стоял на перроне вокзала, махая мне рукой на прощание. Он, видимо, только сейчас осознал, что целый месяц у него не будет младшего брата, что целый месяц ему будет некого воспитывать! Впервые наше семейство из трех человек теряло одного из своих членов на столь длительное время. Я должен вам откровенно признаться в том, что для меня это расставание было не совсем простым делом. Сейчас я открыто не ревел по этому поводу, мои глаза оставались сухими, я все же по рождению мужик, а не всякая там девчонка, но в глубине души захлебывался слезами, мне так не хотелось расставаться с мамой! Одним словом, в момент отправления поезда я находился в состоянии полного ступора, наблюдая за тем, как по морщинистым щекам мамы текли слезы. Ей почему-то тоже было очень грустно расставаться со своим таким непоседливым и хулиганистым Марком! Витька сердито посмотрел на меня, исподтишка показал кулак, взял маму под руку и, что-то ей сказав, они с перрона вокзала пошли к метрополитену, чтобы метро добираться до дома.

   Я не заметил, как в своем наблюдении за мамой и Витькой, я перешел на подглядывания за ними через посредство их сознаний! В душе, не желая расставаться со своими ближними родственниками, я перешел на телепатию, чтобы с ними не расставаться. Я не мог, не хотел отрываться от их них, переключаясь то на сознание брата, то на сознание мамы. Когда они были внизу на станции метро кольцевой линии, входили в вагон поезда, то мама жалобно и мысленно попросила меня:

   – Марк, прекрати заниматься самоистязанием, ты, ведь, и меня этим подсмотром мучаешь?! Постарайся немного повзрослеть, не думать о расставании. Месяц пролетит, как один день, и я снова приеду на вокзал, чтобы тебя встретить!

   Мама прекрасно ощущала эту телепатическую связь, которой я связал себя с ними. Она очень не хотела, чтобы эта связь поддерживалась бы на протяжении всего времени моего похода по Карпатам. Она опасалась того, что я могу превратиться в постоянного нытика, который чуть что искал бы у нее защиты от трудностей похода по горам. Мама сама не хотела разрывать эту телепатическую связь, так как не хотела причинить мне боли этим своим действием. В конце концов, я отключил телепатический канал связи от их сознаний, затем поднял веки глаз, увидел, что за окном вагона все еще проплывали промышленные пейзажи индустриальных окраин Москвы. В нашем вагоне пока еще сохранялись тишина и спокойствие, юные туристы пока еще не поняли того, что остались без надзора своих родителей!

   Когда Киевский вокзал и Москва, вместе с нашими родителями, остались за нами далеко позади, вагон начал живать, мои коллеги туристы стали переходить с места на место, знакомиться друг с другом. Словом, вагон постепенно начал наполняться подростковыми голосами, шутками и смехом. Но я все еще продолжал сидеть на своем месте, продолжал раздумывать о том, как совершенно случайно оказался в этой компании туристов. В глубине души я все еще сожалел о том, что решился покинуть Москву, расстаться не только с мамой и Витькой, но и со всеми своими друзьями и приятелями – с Тимой, корнетом Азаровым, Ежиком, Юркой Шпаком, Стасом. Три дня назад я даже не думал о том, что сяду в этот поезд, чтобы принять участие в походе по украинским Карпатам. К слову сказать, я никогда не слышал о том, что наш директор Гельфанд фанат дикого туризма, что наша каждые два года формирует группу туристов и отправляет их в поход по достопримечательным регионам нашего великого Советского Союза. Информация обо всем этом была для меня недоступна, да, и как позднее выяснилось, по своему возрасту я был слишком молод для того, чтобы принимать участие в любом из таких походах!

   Это был сплошной экспромт, как и многие другие вещи, которые время от времени происходили в моей жизни!

   Для начала мне пришлось изменить свое мнение, укоренившееся в моем сознании, о директоре нашей школы Гельфанде, который, оказывается, был просто-напросто сумасшедшим человеком. Ему каким-то волшебством удалось, будучи простым учителем математики в младших классах, вдруг стать директором нашей школы. А главное, эту должность он успешно сохранял все пять лет моей учебы в школе N 188, своими фантастическими идеями мучая учеников и преподавателей школы. Этот человек оказался страстным любителем туристических походов, настоящим туристом фанатом. Раз в два года он из учащихся девятых и только девятых классов своей школы набирал туристическую группу, примерно, в двадцать – тридцать человек для путешествия по какому-либо достопримечательному региону Советского Союза.

   В вопросах организации походов Гельфанд показывал себя самым настоящим педантом, он с точностью до копейки рассчитывал финансовые расходы по всему походу, определял расходы каждого члена своей туристической группы! Эти расходы он погашал дотациями РОНО, московского туристическо-экскурсионного управления, пионерской и комсомольской организаций, а также небольшими разумными взносами родителей учеников. Затем он делал специальную выкладку всего того, что могло его туристу потребоваться в походе из одежды и белья, продуктов! В обязательном порядке встречался с родителями будущих туристов, чтобы им в деталях рассказать о возможных перипетиях того или иного похода. В общем, Гельфанд делал все необходимое, чтобы еще до отправления группы в поход, снять все конфликтные ситуации и проблемы. Перед отправлением группы в поход он обращался в общественные и государственные организации с тем, чтобы получить все необходимые разрешения на пребывании и на пеший переход своих туристов в том или ином регионе нашей великой страны.

   Последнее время Гельфанд лелеял мечту о том, чтобы вместе со своими туристами взобраться на гору Говерла, высочайшую вершину Карпат, пройтись по дорогам Западной Украины. Но на это в течение долгого времени КГБ СССР не давал своего официального разрешения. Этот же год был годом, в который Гельфанд вообще не планировал организации какого-либо похода. Как я узнал позднее, то директор был просто-напросто ошеломлен, когда разрешительное письмо КГБ СССР легло ему на стол. Этим письмом перед Гельфандом встала дилемма, в этом году или никогда. Все эти события происходили вне моего поля зрения, вне моего внимания, так как только в этом году я окончил восьмой класс и перешел в девятый. Повторяю, что Гельфанд набирал в поход учеников, окончивших девятый класс, передших в десятый!

   Дневник с отметками за этот год я принес домой с одними только четверками и несколькими пятерками. Мама долго изучала мои годовые оценки, пальцем водя по строкам дневника с оценками, что-то про себя нашептывая. Затем она строго посмотрела на меня, сказала, что я самый настоящий лентяй, что учусь в половину своих способностей и возможностей, что мог бы постараться и стать отличником! Через несколько дней куда-то в глубинку России на лето уехал Тима, погостить у родителей своей матери. На лето Ежик и корнет Азаров отправились отдыхать куда-то вместе, Стас позвонил мне и предложил вместе с ним на пару недель сгонять в Ленинград, но мама меня с ним почему-то не пустила. Хотя за меня попросил брат Витька. Словом, все шло к тому, что в этом году для меня никакого пионерского лагеря не будет, что мне придется все лето кучковаться в Москве.

   Пару раз ко мне домой заходил Слав, предлагал скооперироваться, стать аналитиком его группы на правах равноправного компаньона. Но я не мог принять его приглашение, лето поработать вместе в одной упряжке. В тот момент Славку интересовал вопрос, как можно было бы ему наложить лапу на один московский рынок в Черемушках, не потревожив местных ребят и московскую милицию. Я ему категорически отказал, понимая, что, если уступлю и начну ему помогать, то обратной дороги к возвращению в нормальную жизнь у меня не будет!

   И вот за три до отправления поезда, я об этом еще не знал, домой приходит брат Витька, он маме тихо на ушко нашептывает о том, что наш директор Гельфанд только решил набирать туристическую группу для восхождения на Говерлу, на поход по Западной Украине.

   Мама рысью убежала в коридор, чтобы перезвонить Наталье Николаевне, моему классному руководителю, с которой у нее давно установились отличные отношения. Она долго шепталась с ней по телефону, а потом за закрытыми дверями в коридоре продолжила шушукаться с Витькой. Я уже давно научился так мысленно подслушивать маму, что ни она, ее деревенские заклинания, никакие двери не были для меня препятствием. Одним словом, Наталья Николаевне подтвердила мамке достоверность слухов о том, что Гельфанд набирает тургруппу для похода в Украину. Что стоимость участия в такой группе для родителей составляет пятьдесят рублей с носа!

   Словом, мама очень хотела бы, чтобы Гельфанд включил бы меня в состав своей группы, чтобы я не болтался в Москве. Она так испугалась моей встречи со Славкой, который, по ее словам, набрался такой наглости, что уже навещает меня дома. Она была готова на все, чтобы я в составе школьной тургруппы отправился бы на Украину, но у нее не было 50 рублей, чтобы заплатить за мое включение в группу! Денег же, которые у меня валялись на сберкнижке, она принципиально не одалживала!