Текст книги "Аквилон. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Саша Токсик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 53 страниц)

Глава 12

Решетка поддалась на удивление легко. Несмотря на невезучесть «Ласточки», водоход содержался в идеальном состоянии.

Вентиляционная шахта оказалась узкой, но проходимой. Металл под руками был скользким от конденсата, а магический след становился все отчетливее. Словно маяк в темноте для того, кто умеет видеть.

Шахта вывела в технический отсек между днищем и жилыми палубами. Пространство тесное, переплетение труб, вентили, какие-то загадочные механизмы, назначение которых я даже не пытался угадать. Пахло металлом, машинным маслом и, немного, застоявшейся водой. А еще – магией. Слабой, почти неуловимой, но определенно живой.

Я прикрыл глаза и сосредоточился. В трюме было достаточно влаги. Конденсат, который собирался на холодном металле корпуса. Брызги, долетевшие до палубы или открытых иллюминаторов. Всё в конечном итоге оказывалось здесь. Я впитывал знания об этой воде и наконец нашел то, что мне нужно.

Небольшая лужица медленно перетекала с места на место, явно игнорируя все известные законы физики. Вода не должна течь вверх по трубам или собираться в идеально круглые капли на вертикальной поверхности.

Существо чувствовало меня и пыталось спрятаться. Но куда ему деться в замкнутом пространстве? Разве что просочиться в какую-нибудь щель, но тогда придется бросить такой удобный источник питания. Но гоняться за ним было совершенно бессмысленной затеей.

Так что я решил использовать приманку.

Я достал из-под рубашки родовой перстень. Древний артефакт рода Аквилонов, единственная семейная ценность, которую удалось сохранить.

Я начал медленно вливать в него свою энергию. Не слишком много – иначе существо испугается такой концентрации силы. Но достаточно, чтобы артефакт стал невыносимо притягательным для любого, кто относился к водной стихии.

Капля воды внутри кристалла засветилась мягким голубым светом, перстень начал излучать ауру, которая для водных существ была как запах свежеиспеченного хлеба для голодного человека.

Насчет голода я не сомневался. Энергия в русалочьих камнях была «сырой», примитивной. Вора спугнули, иначе бы русалочьи камни были пустыми. Но стоит горе-механикам уйти, как остатки энергии будут поглощены, а «Ласточка» застрянет без движения, пока какое-нибудь ремонтное судно не доставит новый комплект артефактов.

Сняв перстень с цепочки, я положил его на пол в центре отсека.

Теперь самое сложное. Спрятаться.

«Покров тумана», древнее заклинание маскировки, не использовалось, наверное, уже сотни лет. Еще бы, ведь куда проще спрятаться за каким-нибудь артефактом невидимости. Но у меня артефактов не было, зато память Архимага хранила сотни «устаревших» техник.

Я растворился в тенях за трубами, став частью полумрака технического отсека. Даже дыхание замедлил до минимума. Теперь оставалось только ждать.

Прошла минута. Две. Пять. Существо было осторожным. Видимо, не первый раз сталкивалось с ловушками или просто обладало развитым инстинктом самосохранения.

Потом из всех щелей начала стекаться вода. Сначала отдельные капли, потом струйки, которые собирались в единый поток. Лужица приближалась к перстню медленно, с остановками, словно принюхиваясь к опасности.

И тут произошло чудо.

Вода начала подниматься, принимая форму. Сначала обозначилась крошечная головка с круглыми ушками-капельками, потом появились лапки – четыре полупрозрачные конечности, каждая не толще карандаша. И наконец хвостик, длинный, сужающийся к концу, как у настоящей выдры.

Это был не элементаль, а куда более редкое и удивительное создание. Водный дух, только, судя по размеру совсем юный.

Существо было не больше моей ладони, полупрозрачное и переливающееся всеми оттенками воды, от кристально чистого до глубокого синего там, где тельце было плотнее. Крошечная водяная выдра села на задние лапки и наклонила головку набок, разглядывая перстень огромными темными глазками-бусинками. Они были единственной «твердой» частью существа – два крохотных кристаллика, в которых отражался свет.

Нос, если можно так назвать заостренный кончик мордочки, подергивался, явно улавливая магическую ауру. Выдра сделала несколько осторожных шажков вперед, потом остановилась и… почесала за ухом задней лапкой.

Жест был настолько обычным, настолько звериным, что я едва не выдал себя улыбкой. Кто бы мог подумать, что магическое существо из чистой воды может чесаться?

Любопытство боролось с осторожностью. Выдра сделала еще шаг, потом отпрыгнула назад. Снова приблизилась, обошла перстень по кругу, даже попыталась заглянуть под него – не ловушка ли?

Наконец голод и любопытство победили. Маленькое существо подкралось к перстню и робко коснулось его крошечной лапкой.

Древняя магия сработала мгновенно. Серебряная оправа вспыхнула, создавая невидимые узы между артефактом и духом. Водяная выдра пискнула. Звук был похож на писк резиновой игрушки для купания, только тише и жалобнее. Существо попыталось отдернуть лапку, но перстень держал крепко, как магнит железо.

Паника. Выдра дернулась всем тельцем, пытаясь вырваться. Когда это не помогло, попробовала растечься обратно в лужу – но даже в жидкой форме оставалась прикованной к артефакту. Снова приняла форму выдры и запищала громче, отчаяннее.

Пора было действовать. Я снял «Покров тумана» и шагнул на свет.

– Тихо, тихо, – произнес максимально мягким голосом. – Я не причиню тебе вреда.

Выдра замерла на мгновение, потом запищала еще громче. Теперь в ее писке слышалась не только паника, но и возмущение – обманули! Я мысленно улыбнулся – даже без слов существо умудрялось быть выразительным.

– Успокойся, – я медленно присел рядом с перстнем. – Давай поговорим. Точнее… пообщаемся. Ты ведь понимаешь меня?

Выдра перестала пищать и уставилась на меня своими бусинками-глазами. Потом медленно кивнула. Движение было едва заметным, но определенно осознанным.

– Отлично. Я тебя отпущу, но сначала хочу понять, зачем ты питаешься энергией русалочьих камней? Ты же понимаешь, что из-за этого корабль может остановиться посреди реки?

В ответ существо передало мне образ. Это было похоже на то, как если бы кто-то нарисовал картинку прямо у меня в голове – примитивную, схематичную, но понятную. Пустой живот, даже не знаю, есть ли у водяного духа живот, но ощущение голода передалось отлично. Русалочьи камни, светящиеся аппетитным светом. И долгие-долгие дни одиночества без единой крупицы магической энергии.

– Голодна, – констатировал я. – Понимаю. Но разве ты не знаешь, что можно питаться иначе? Раньше маги делились энергией с такими, как ты.

Новый образ – потом пожимание плечами, у выдры без плеч, но жест был узнаваем, и грустная мордочка. Существо явно не понимало, о чем я говорю.

Конечно. Если верить ощущениям, этому духу было от силы несколько десятилетий. Младенец по меркам магических существ. Родился уже в мире, где маги перестали заключать союзы с духами природы, где вся магия свелась к обслуживанию артефактов. Откуда ему знать о старинных традициях?

– Слушай внимательно, – я сел поудобнее, не выпуская перстень из виду. – Давным-давно, когда маги были настоящими магами, а не ремесленниками, существовала традиция. Маг делился своей энергией с духом природы, а тот помогал ему в ответ. Симбиоз, партнерство, понимаешь?

Выдра наклонила головку на другую сторону и легонько кивнула.

– Именно. Я предлагаю тебе древний договор. Я буду тебя кормить, давать чистую энергию каждый день. А ты будешь мне помогать. Пока не знаю как, но придумаю. Ты ведь хорошо плаваешь?

Гордый образ – выдра, рассекающая волны со скоростью торпеды. Потом сомнение – а вдруг обман? Вдруг только пообещает, а потом бросит голодать?

Чем дальше, тем я лучше понимал мысли духа. Вместо образов-картинок, мысли чистые и звенящие словно капли.

Для демонстрации серьезности намерений я создал в свободной ладони небольшой сгусток чистой водной энергии. Не слишком большой, размером с лесной орех, но концентрированный, питательный. Для голодного духа это было как кусок отборного мяса для оголодавшего пса.

Выдра даже не пискнула, просто открыла рот и уставилась на сгусток с таким вожделением, что стало почти неловко. Я протянул руку ближе.

– Попробуй. Это аванс.

Существо недоверчиво принюхалось, потом осторожно лизнуло энергетический сгусток. Эффект был мгновенным, полупрозрачное тельце словно налилось силой, стало четче, плотнее. Глазки-бусинки засияли ярче. Выдра издала звук, который можно было интерпретировать только как «Ммм!» и потянулась за добавкой.

– Не-не-не, – я отвел руку. – Сначала договор. Ты перестаешь пить энергию из русалочьих камней. Совсем. А я кормлю тебя каждый день. И буду давать разные поручения. Согласна?

Выдра словно нахмурила брови. Несмотря на текучую структуру тела мимика у неё была исключительно выразительная. Потом последовал решительный кивок и протянутая лапка для рукопожатия.

Я осторожно пожал крохотную водяную конечность. Между нами установилась тонкая ментальная связь – пока слабая, больше похожая на интуицию, но достаточная для базового общения.

– Теперь нужно дать тебе имя, – задумался я. – Как насчет… Капля? Маленькая, из воды, и звучит мило.

Выдра радостно запищала и закрутилась волчком, брызгая крохотными капельками. Одобрение было очевидным.

– Договорились, Капля. Теперь давай вернемся к русалочьим камням. Нужно их хоть немного подзарядить, иначе судно не сможет двигаться дальше.

* * *

Мы вернулись к установке. Пять кристаллов в массивной раме выглядели печально – два совсем мертвые, черные как уголь. Два едва теплились, их свечение напоминало последние угольки в остывающем костре. Только центральный сохранял подобие жизни, но и он был далек от нормы.

– М-да, – пробормотал я. – Ты знатно их обглодала.

Капля передала образ виноватой мордочки и опущенного хвостика. Мол, извини, была очень голодная.

Одного прекращения «питья» было недостаточно. Пришлось вливать собственную энергию, осторожно, по чуть-чуть, чтобы не перегрузить кристаллы. Слишком резкий приток силы мог их просто расколоть, а объяснять механикам, откуда взялась трещина в русалочьем камне, не хотелось.

Работа заняла минут десять. Центральный кристалл первым отозвался на подпитку, засветился ровнее, передавая энергию соседним. Система неохотно, со скрипом, но запускалась.

– Готово, – я отступил от установки. – Должно хватить, чтобы доплыть до Синеозерска.

Механики все еще спали. Я подхватил крохотную выдру на ладонь, надо было её вынести наверх.

Держать водяного духа оказалось… специфическим опытом. Как держать пригоршню воды, которая постоянно меняет форму, но не растекается. Капля устроилась у меня на ладонях, свернувшись клубочком, и довольно попискивала.

В своём далеком магическом прошлом, я сталкивался духами огромных размеров. Тогда они носили меня в качестве подводных скакунов, а не я их.

Подъем по лестницам прошел без приключений. В коридорах было пусто, пассажиры завтракали или сидели по каютам, экипаж занимался своими делами. На верхней палубе я нашел безлюдный участок у борта.

– Ну все, плыви рядом. И помни, держишься незаметно, в контакт с людьми не вступаешь. Связь поддерживаем каждые несколько часов. Поняла?

Капля кивнула и передала образ выдры-невидимки, крадущейся в тенях. Потом радостно плюхнулась за борт.

– Вода хорошая! – пришел мысленный образ. – Большая! Плыву!

Я усмехнулся. Энтузиазм молодого духа был заразителен.

Прошел час. Я присел на палубе, привычно «прокачивая» внутри себя энергию, чтобы расширить свой резерв.

Сейчас он был настолько мал, что я тратил на тренировки буквально каждую свободную минуту. И вдруг услышал знакомый гул – двигатели заработали! Сначала неуверенно, с перебоями, потом ровнее. «Ласточка» дрогнула и начала набирать ход.

Из машинного отделения донеслись возбужденные голоса. Через несколько минут на палубу выскочил растрепанный Митька.

– Капитан! Капитан! – орал он. – Заработало! Само заработало!

За ним появились Гриша и Кузьма Петрович. Оба выглядели помятыми и сконфуженными, проспать починку на рабочем месте не красит профессионалов.

– То есть как само? – рявкнул появившийся капитан, бородатый мужик с лицом человека, которого жизнь научила не удивляться ничему.

– Ну… – Кузьма Петрович потер затылок. – Мы это… задремали малость. Устали, всю ночь с камнями возились. А когда проснулись – они работают!

– Задремали, – капитан прищурился. – Все трое? Одновременно?

– Жара, духота, – вступил Гриша. – Плюс напряжение. Организм не выдержал.

– Угу, – капитан явно не поверил, но развивать тему не стал. – Главное, что плывем. Но вы мне потом объяснительные напишете, что за чудеса у вас творятся с камнями.

Механики переглянулись и дружно пожали плечами. Что они могли сказать? Что уснули как по команде, а проснулись при работающих двигателях? Да еще пустили в моторный отсек незнакомца? Разумеется, на мой счёт все трое промолчали. В этом отношении люди за тысячелетия не поменялись. Никто не хочет лишних проблем.

Я отвернулся, пряча улыбку. Мой план сработал отлично. Капля получила покровителя и еду, я приобрел помощника. Взаимовыгодное сотрудничество, как и должно быть между магом и духом природы.

Оставшиеся часы до Синеозерска прошли на удивление тихо. По крайней мере, так казалось большинству пассажиров. Они не знали о маленькой эпидемии, которая началась после обеда.

– Где мои запонки⁈ – первым возопил купец Харитонов, толстяк в дорогом сюртуке. – Я их на столик положил, пока одевался!

– Моя брошь! – запричитала его супруга. – Фамильная брошь с изумрудами!

– Кто взял мою ложку? – рявкнул из камбуза кок. – Серебряная, именная! Подарок от отца на выпуск из кулинарного техникума!

К вечеру список пропаж вырос до двух десятков предметов. Исчезало все блестящее, от запонок до часов. Даже у Федора Степановича пропали очки для чтения, а у Нади исчез блестящий пинцет для пробирок.

Благодаря постоянно действующему «Шепоту течений» я был в курсе всего, что происходило на судне. А скандал набирал обороны.

Капитан собрал экстренное совещание.

– Похоже, у нас на борту карманник, – мрачно заявил он. – Вопрос один, кто?

Подозрения сразу пали на пассажиров третьего класса, но быстро выяснилось, что пропажи случились на всех палубах. Даже из капитанской каюты исчез позолоченный секстант, сувенирный поскольку на реке совершенно бесполезный.

Я наблюдал за развитием событий с плохо скрываемым весельем. Закономерность была очевидна. Пропадали исключительно блестящие предметы. И я, кажется, знал виновника.

Отойдя в безлюдное место, я мысленно позвал:

– Капля?

Из-за борта высунулась знакомая мордочка. На морде выдры было написано столько невинности, что сомнений не осталось.

– Это ты взяла все блестящие вещи?

Пауза. Потом неуверенный образ – может быть, я? Может быть, не я? А что такое «взяла»?

– Капля!

Образ виноватой мордочки, опущенные ушки, поджатый хвост. Да, это была она.

– Зачем?

Поток образов: блестящие вещи такие красивые! Лежат без дела! Никто не смотрит! Можно же взять посмотреть? И потрогать? И спрятать в безопасном месте?

Я вздохнул. Стоило догадаться. Молодой водный дух с интеллектом ребенка и сорочьей страстью ко всему блестящему. Чего еще ожидать?

– Где твой тайник?

Капля нехотя поплыла к корме, я последовал по палубе. У спасательной шлюпки, накрытой брезентом, она нырнула и вынырнула уже на другой стороне. Приподняв край брезента, я обнаружил настоящую сокровищницу.

Запонки, броши, ложки, пуговицы, очки Федора Степановича, даже чья-то вставная челюсть с золотыми зубами. Все аккуратно сложено в углу шлюпки. Капля вынырнула рядом и гордо передала образ – смотри, как много собрала! Красиво же!

– Красиво, – согласился я. – Но это не твое. Нужно вернуть владельцам.

Образ шока. Потом отчаяния. Потом мордочки со слезами. Вернуть? Но она так старалась! Так долго собирала! И вообще, они же бросили эти вещи!

– Не бросили, а временно оставили. Верни все. Немедленно. Или я перестану тебя кормить.

Последний аргумент подействовал. Капля передала образ глубочайшей печали, вселенской скорби и разбитого сердца, но согласилась.

Следующий час прошел в суматохе «чудесных находок». Люди обнаруживали свои вещи в самых неожиданных местах – запонки в кармане другого пиджака, брошь в шкатулке под платками, ложка в ящике с вилками.

– Старею, – вздыхал Федор Степанович, нацепив найденные очки. – Сам положил в карман с платком и забыл.

Но одну вещь вернуть оказалось некому. Капля передала мне образ – худой человек в темном плаще, сходящий в Синявино на нашей прошлой остановке.

Пристань там была слишком маленькой, чтобы принять водоход, поэтому пассажира доставили на берег на шлюпке.

В руках у него был небольшой саквояж, из которого Капля и стащила…

– Покажи, что именно.

Водный дух нырнул и вернулся с запечатанной пробиркой. Я взял ее в руки и едва не выронил. Внутри, в концентрированном виде, находились десятки, нет, сотни искаженных элементалей!

Спящих, сжатых до предела, готовых пробудиться при контакте с большим объемом воды.

Это была бомба. Биологическое оружие. Одной такой пробирки хватило бы, чтобы отравить целое озеро или крупный источник.

– Фу! – Капля передала образ отвращения. – Они неправильные! Плохие! Больные!

Она была права. Искаженные элементали отличались от обычных как бешеная собака от ласкового домашнего пса. Я осторожно взял пробирку и начал поглощать их энергию. Оставить такую опасную вещь я не мог. Если стакан воды из контрабандной бутылки мог серьёзно ухудшить здоровье, то одна капля из этой пробирки просто убила бы любого, кто её выпил.

Когда я закончил, в памяти остался четкий образ человека с пробиркой. Худой, нервный, с бегающими глазками. Значит, зараза распространяется не сама. Кто-то ей «помогает». И один такой человек у меня теперь есть на примете.

Информация для размышления. Но это потом. Сейчас нужно готовиться к прибытию.

«Ласточка» входила в озерный порт Синеозерска под вечер. Столица Озерного края встречала золотым закатом, отражающимся в воде десятков каналов. Город мостов и воды, как я и представлял по картинкам в журналах, которые приходилось видеть раньше.

Пассажиры суетились с багажом. Я пересчитал оставшиеся деньги – семьдесят три серебряных. Маловато для столицы, но на первое время хватит. Если найду дешевое жилье.

Мы с Надей спустились по трапу вместе, за дни путешествия привыкли к обществу друг друга. Она несла свой медицинский саквояж с гордостью знаменосца, я помог вынести её почти невесомый маленький чемодан. На пристани остановились, понимая, что пора определяться.

– Что планируете дальше? – спросил я.

– Сначала в гостиницу, – Надя поправила выбившуюся прядь. – «Озерный берег», мне рекомендовали знакомые. Говорят, приличное место и недорого. А потом буду искать помещение под кабинет. Хочу открыть частную практику, параллельно исследуя эпидемию. А вы?

– Буду искать комнату, – я пожал плечами. А дальше посмотрим.

Пауза затянулась. Оба понимали, расставаться не хочется, но причин остаться вместе нет.

– Знаете что, – Надя решительно тряхнула головой. – Давайте встретимся через несколько дней. Когда оба устроимся. Я буду в «Озерном береге», спросите доктора Светлову. А вы где будете?

– Пока не знаю. Но найду вас, обещаю.

– Договорились, – она протянула руку для рукопожатия. – Удачи, Данила. И… спасибо. За компанию. За защиту. За все.

– Взаимно, доктор Светлова. Удачи с практикой. И с исследованиями.

Мы пожали руки, чуть дольше, чем требовала вежливость. Потом решительно разошлись, она направилась к извозчикам, ждущим пассажиров, я двинулся пешком в город.

* * *

Синеозерск встретил меня шумом и запахами большого города. Но больше всего поражала вода, каналы пронизывали город как кровеносные сосуды. Большие и малые, с каменными набережными и деревянными причалами, с мостами всех видов и размеров. По воде сновали лодки, баржи, прогулочные катера. И где-то в этом водном лабиринте мне предстояло найти свое место.

– Тут много воды! – восторженный образ от Капли. – И много блестящего на дне! Можно посмотреть? Только посмотреть!

– Можно посмотреть, – согласился я. – Но не брать. Помнишь, что было на корабле?

Образ виноватой мордочки и обещания быть хорошей.

Я направился прочь от порта, расспрашивая встречных о дешевом жилье. Ответы были предсказуемыми:

– В Канавном квартале комнаты сдают, – сказал извозчик, дожидающийся седоков. – Но там… своеобразно. Канавы воняют, народ специфический.

– Попробуйте на Кривой улице, – посоветовала торговка яблоками. – Марфа Кислая сдает. Недорого. Но она та еще особа, предупреждаю.

– За Старым мостом есть ночлежки, – буркнул грузчик. – Три медяка за ночь. Но лучше там не светить деньгами.

Я собирал информацию, составляя мысленную карту города. Богатый центр, средние кварталы, окраины и трущобы – стандартная схема. Мне нужно было что-то на границе приличных районов и трущоб – достаточно дешево, но не слишком убого.

Надолго я задерживаться там не собирался. Всего лишь на несколько дней, пока не найду источник дохода и не разберусь со статусом Лазаря Аквилона, которому тут не слишком-то и рады.

Кривая улица показалась оптимальным вариантом. Я двигался от широких проспектов к все более узким улочкам. Дома становились ниже, покосившиеся, но в них еще жили обычные люди, а не только криминальный элемент.

Сама Кривая оправдывала название. Извивалась между домами как пьяная змея. Дома разной высоты и разной степени ветхости создавали причудливый рельеф. У кабака группа рыбаков травила байки. Бродячий пес лениво тявкнул для порядка и снова улегся в тень.

Дом номер тринадцать нашелся в самом изгибе улицы – трехэтажная громада, которая, кажется, держалась исключительно на честном слове и силе привычки. Крыльцо скрипело под ногами, на двери красовалось объявление, написанное решительным почерком:

СДАЮ КОМНАТУ. Плата вперед. Пьяниц и буянов не беру. В долг не селю.

Я постучал. Изнутри донеслись громкие голоса:

– Мам, ну дай взаймы! – ныл мужской голос. – До получки всего неделя!

– Сказала же – нет! – отрезал женский. – В прошлый раз полгода отдавал!

– Да я исправился! Клянусь! Маменька!

– Исправился он… Вон из дома дуй, на работу! А то вышибут как в прошлый раз! Здоровый лоб, а все маменька да маменька!

Звук шлепка, судя по всему, не сильного, скорее воспитательного. Возмущенное «Мам!» и топот ног.

Дверь распахнулась. На пороге стояла женщина лет пятидесяти с веником в руке – оружие было наготове. Седые волосы убраны под косынку, фартук заляпан чем-то кулинарным, взгляд оценивающий и цепкий.

За ней маячил ее отпрыск, детина под два метра ростом, с физиономией, которую природа лепила явно на скорую руку. Маленькие глазки, приплюснутый нос, массивная челюсть, классический громила. Сейчас он потирал затылок и смотрел на меня исподлобья.

– Чего надо? – спросила женщина без церемоний.

– Комнату ищу. В объявлении написано…

– Есть комната, – перебила она. – Десять серебряных в месяц. Вперед. Готовка на общей кухне, уборка сам, стирка сам. Гостей после десяти не водить. Не пить, не буянить. Устраивает?

Десять серебряных составляли седьмую часть моего капитала. Но для столицы это было подозрительно дешево.

– А комнату можно посмотреть?

– Ишь, привередливый, – хмыкнула хозяйка. – Колька, покажи господину комнату. Третий этаж, та что у чердака.

Громила нехотя повел меня наверх. На третий этаж вела уже совсем узкая лесенка, больше похожая на стремянку.

Комната оказалась, скажем так, специфической. Потолок скошенный, под самой крышей. Из мебели – железная койка с продавленным матрасом, шаткий стол, стул на трех с половиной ножках и шкаф, который явно помнил еще прошлый век.

Окно маленькое, но с видом на крыши. Почти романтично, если не обращать внимания на облупившуюся краску и щели в раме.

– Холодно зимой, – буркнул Колька. – Жарко летом. Крыша течет, когда дождь. Брать будешь?

Я огляделся. Да, не дворец. Но крыша над головой, запирающаяся дверь, возможность выспаться. За десять серебряных – почти подарок.

– Беру.

Колька удивленно моргнул. Видимо, обычно жильцы сбегали после его честного описания.

Спустились вниз. Я отсчитал десять серебряных – остался шестьдесят один. Хозяйка ловко пересчитала монеты, сунула в карман фартука и сменила тон на чуть более дружелюбный.

– Марфа Кузьминична, – представилась она. – А ты кто таков будешь?

– Данила Ключевский. Из издалека, работу ищу.

– Вот и славно. Располагайся. А ты, – она повернулась к сыну, – марш отсюда! И чтоб к вечеру с работы деньги принес!

Я поднялся в свою новую обитель. Бросил немногочисленные пожитки на койку, открыл окно. В комнату ворвался вечерний воздух, пахнущий дымом, готовящейся едой и водой из каналов.

– Ну что, Капля, – мысленно обратился я к своей спутнице. – Добро пожаловать в столицу. Начинается новая жизнь.

Образ радостной выдры, плещущейся в канале, был лучшим ответом.

Я устроился на скрипучей койке и усмехнулся. Архимаг Глубинных Течений в комнатушке под крышей дешевого доходного дома. Если бы мои неизвестные враги знали, где меня искать, они бы умерли со смеху.

Что ж, тем лучше для меня. Пусть ищут Лазаря Аквилона гостиницам. А Данила Ключевский тем временем будет восстанавливать силы и искать ответы.