Текст книги "Аквилон. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Саша Токсик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 53 страниц)

Глава 21

Колокольчик над дверью тихо звякнул. Мы вышли в переулок, где ещё витал лёгкий запах мятных леденцов Сухова. Вечерний воздух был прохладен, первые сумерки окрашивали стены домов в сиреневые тона.

Громов отошёл на несколько шагов от лавки и остановился. Повернулся ко мне, сложив руки за спиной в характерном для него жесте. Видимо, так он обычно стоял в суде, обдумывая следующий аргумент.

– Итак, – начал он без предисловий. – Следователь Мухин. Весьма эффектное появление, не находите?

– Очень вовремя зашел, – согласился я.

– Именно. Слишком вовремя. – Громов покачал головой. – Я знаю Петра Карповича пятнадцать лет. Тихий человек, который больше всего на свете любит покой и карточные пасьянсы. За все годы я ни разу не слышал, чтобы он повышал голос. А тут такая ярость, такой праведный гнев… Впечатляюще.

Я молчал, давая ему высказаться. Громов явно уже всё решил для себя, осталось только озвучить выводы.

– И его исчезновение, – продолжил адвокат. – Переулок прямой, укрытий нет. Даже если бежать очень быстро, человека было бы видно до самого поворота. Но Мухин растворился, как дым. Или как… иллюзия.

Я выдержал его взгляд невозмутимо. В конце концов, Громов уже знал, кто я. Знал о моих уникальных способностях по поиску вещей. Ещё один шаг в сторону доверия не повредит. Особенно учитывая, что он до сих пор не давал повода в себе усомниться.

– Хорошо, – кивнул я. – Василий Петрович, чём именно вы хотите поговорить?

– Об иллюзиях, разумеется. – Громов чуть улыбнулся. – Точнее, об одной конкретной иллюзии в образе следователя Мухина.

Я позволил себе ответную улыбку.

– И что заставляет вас думать, что это была иллюзия?

– Элементарная логика. – Адвокат начал загибать пальцы. – Раз: Мухин появился слишком вовремя. Два: вёл себя совершенно не в своей манере. Три: исчез физически невозможным способом. Четыре: вы остались абсолютно спокойны во время всей этой сцены, словно знали, чем она закончится.

«Данила, он всё понял!» – запаниковала Капля.

– Но самое главное даже не это! – Громов вдруг как‑то мальчишески усмехнулся. – Всё это я уже сопоставил после. Самое главное, что следователь Мухин сегодня находится на банкете, посвящённом его уходу на пенсию. И просто никак не мог находиться здесь!

Я решил не тянуть.

– Допустим, вы правы. Что дальше?

Громов покачал головой с явным удовлетворением.

– Ничего. Я просто хотел убедиться, что правильно оцениваю своих… партнёров. Но честно говоря, вы удивили меня в очередной раз. А меня трудно удивить.

Он помолчал, а потом добавил с нотой искреннего восхищения:

– Должен признаться, Данила, я видел иллюзии разного уровня. На демонстрациях магов, в театрах, даже в суде пару раз. Но ни за что в жизни не распознал бы вашу, если бы не знал наверняка, что Пётр Карпович сейчас на банкете.

Громов помолчал, а потом задал вопрос, который явно вертелся у него на языке:

– Но зачем вам это понадобилось? Вы знаете мои возможности. Я бы справился и сам. Выпроводил бы этих полицейских без всякого результата. Пусть на это и ушло бы чуть больше времени.

– Не сомневаюсь, что справились бы, – согласился я. – Но вряд ли вы получили бы имена заявителей. А проблему нужно решать, начиная с корней. Теперь мы знаем, кто стоит за этой провокацией: Мутный, Звонарёв и Карасёв. Все трое антиквары, не удивлюсь, если прямые конкуренты Золотова, и соответственно, нашего «Бюро Находок».

– С этой точки зрения я на это не смотрел, – кивнул Громов. – Теперь понятно, зачем вы это провернули.

– И вас не смущает наличие таких возможностей?

– Меня смущает только одно, когда закон используют как дубину для того чтобы расправиться с неугодными. – Лицо адвоката стало серьёзным. – Сегодня вы предотвратили беззаконие. Методы… нестандартные, но результат говорит сам за себя.

Мы помолчали, глядя друг на друга. Громов первым нарушил тишину:

– Что ж, думаю, мы достаточно прояснили позиции. Вернёмся? Семён Аркадьевич уже заждался.

Я кивнул, и мы направились обратно в лавку. В зале нас уже ждал Золотов с подносом. На нём стояли три стакана с водой, графин и блюдце с лимоном.

Антиквар явно нервничал, руки слегка дрожали, отчего вода в стаканах покачивалась.

– А, вернулись! – он поспешно поставил поднос на прилавок. – Вот, прошу!

Громов взял стакан, отпил маленький глоток.

– Благодарю, Семён Аркадьевич. Теперь к делу. Полиция ушла, но проблема осталась. Трое ваших конкурентов написали заявления, и они не отступятся.

Золотов снова помрачнел.

– Но что им нужно? Мы же никому не мешаем! Бюро находок – это благотворительность, по сути! Люди получают потерянные вещи, заплатив совсем небольшой процент!

– Именно поэтому мы им и помешали, – заметил я. – Раньше ныряльщик, нашедший ценную вещь, шёл к перекупщикам. Те давали гроши, а потом продавали втридорога. А теперь эта лавочка закрылась.

– Но это же честная конкуренция!

– Для нечестных людей нет честной конкуренции, – философски заметил Громов. – Есть только устранение помех любыми методами. Сегодня не вышло, попробуют снова.

– Что же делать? – Золотов беспомощно развёл руками.

– Для начала – не паниковать, – решительно успокоил антиквара я. – Василий Петрович составит жалобу на неправомерные действия полиции. Я со своей стороны… приму меры.

– Какие меры? – встревожился антиквар.

В его памяти ещё было живо исчезновение банды «Рыбаков», так что мои слова и успокоили его и взволновали еще сильнее.

– Профилактические, – уклончиво ответил я. – Скажем так, нашим конкурентам станет не до Бюро находок. У них появятся более насущные проблемы.

Громов прищурился.

– Надеюсь, эти проблемы не выйдут за рамки закона? Иначе я, как ваш адвокат даже не хочу об этом слышать.

– Они выйдут за рамки их ожиданий, – усмехнулся я. – Но никто не пострадает. Даю слово.

«Капля поможет!» – булькнула моя невидимая спутница. – «Капля найдёт плохих дядек! Капля их проучит!»

– Семён Аркадьевич, – обратился я к Золотову. – Продолжайте работать как обычно. Принимайте находки, выдавайте вещи владельцам. Веди́те дела так, словно ничего не произошло.

– Но как же…

– Доверьтесь нам, – перебил Громов. – У вас есть хороший адвокат и… – он бросил на меня многозначительный взгляд, – надёжный партнёр с уникальными способностями. Этого более чем достаточно.

Золотов закивал, немного успокоенный.

– Хорошо. Я доверяю вам, господа.

Мы вышли из лавки вместе с Громовым.

– Мне составлять завтра жалобу? – уточнил Громов. – Или можно с этим не спешить?

Вечерний воздух был прохладен и свеж. Я вдыхал его с удовольствием.

– Надеюсь, наши заявители к завтрашнему дню одумаются, – ответил я. – Так что лучше не тратьте свое время.

– Признаться, вы меня удивили, – сказал Громов, когда мы отошли к пристани. – Не ожидал таких возможностей.

– Время покажет, удивление это приятное или настораживающее.

– Пока что – полезное. – Адвокат остановился на углу. – И, Данила… спасибо за доверие.

– Взаимно, Василий Сергеевич.

Мы пожали друг другу руки, сели в лодки и отправились по домам. Сегодня оказался очень долгий день.

* * *

Серебряный ряд просыпался неохотно. В семь утра улица ещё дремала, только редкие прохожие спешили по своим делам, да дворник лениво мёл мостовую, поднимая облачка пыли.

Прохор Савельевич Мутный шагал к своей лавке бодрой походкой человека, предвкушающего удачный день.

Ключи в его пухлой руке позвякивали в такт шагам. На мясистом лице играла довольная улыбка. Вчерашний план сработал безупречно. К этому часу Золотов уже должен сидеть в участке, а его Бюро находок опечатано. Конкуренция устранена, можно снова диктовать цены на скупку.

– Дела‑делишки, как говорится, – пробормотал он себе под нос, подходя к массивной дубовой двери своей лавки.

«Старинные ценности» занимали первый этаж, трёхэтажного здание из серого камня. Витрины с бронзовыми решётками выглядели внушительно и надёжно. Мутный провёл рукой по дверному косяку, где слабо мерцали руны защитной сигнализации – дорогущий артефакт, но оно того стоило.

Вставил ключ в замок. Провернул. Приложил ладонь к рунам, мысленно произнося кодовое слово. Зелёное свечение погасло – система деактивирована.

Толкнул дверь. Та открылась с привычным скрипом – специально не смазывал петли, чтобы слышать каждого входящего. В нос ударил знакомый запах старого дерева, кожаных переплётов и восковой мастики для мебели. Запах солидный и основательный.

Прошёл через торговый зал, свернул в коридор, ведущий к кабинету. Достал из кармана чётки из чёрного дерева, машинально перебирая костяшки.

Открыл дверь кабинета и замер на пороге.

На его массивном дубовом столе, точно в центре зелёного сукна, лежали три предмета. Золотые карманные часы на цепочке блестели в луче утреннего солнца. Рядом серебряная табакерка с выгравированной сценой охоты. И массивный мужской перстень‑печатка из жёлтого золота.

Те самые предметы, которые он вчера лично бросал в воду в разных концах города. Все три.

Чётки выпали из разжавшихся пальцев, глухо шлепнувшись на ковёр. Мутный подошёл к столу неверными шагами. Протянул дрожащую руку, взял часы. Тяжесть знакомая, механизм тикает. Открыл крышку, гравировка на месте.

«Надо мной решили пошутить?», – первая мысль. Но как? Как они прошли через сигнализацию? И зачем?

Повернулся к витринам в углу кабинета, где хранил особо ценные вещи. И тут его словно ударили под дых.

Витрины зияли пустотой. Полки, где ещё вчера стояли фарфоровые вазы, лежали античные камеи, покоились инкрустированные кинжалы стояли абсолютно пустые. Стекло чистое, без единого отпечатка пальцев.

«Нет, нет, нет…» – забормотал Мутный, бросаясь к главному торговому залу.

Картина повторялась. Все витрины, все полки, все стенды – пустые. Словно он никогда не торговал антиквариатом. Только голые доски да стекло.

Паника сдавила горло. Мутный кинулся обратно в кабинет, к сейфу в углу. Массивная стальная дверца, которую он лично запирал вчера вечером, была приоткрыта.

Дрожащими руками распахнул её полностью. Внутри – ничего. Ни пачек ассигнаций, ни мешочков с золотом, ни долговых расписок, ни особо ценных раритетов. Только чистый металл полок.

И тут он увидел след.

На паркете от сейфа тянулась мокрая полоса шириной в ладонь. Вода ещё не высохла, блестела в утреннем свете. От неё поднимался характерный запах – тина, водоросли, речной ил. Запах канала.

След вёл к двери кабинета. Мутный пошёл за ним, как загипнотизированный. Через коридор, через торговый зал, к выходу. У самой двери след проходил под порогом – в щель, куда и лезвие ножа не просунуть.

Рванул дверь, выскочил на улицу. Мокрая полоса продолжалась по каменным плитам мостовой, петляя между редкими прохожими.

– Прохор! Прохор Савельич!

С боковой улицы выбежал Степан Звонарёв. Обычно подтянутый и чопорный, сейчас он выглядел растрёпанным – редкие волосы торчали во все стороны, очки съехали на кончик носа, сюртук застёгнут криво.

– У меня… у меня всё пропало! – выпалил он, хватая Мутного за рукав. – Весь товар! Все деньги! Всё исчезло!

Не успел Мутный ответить, как с другой стороны примчался Игнат Карасёв. Невысокий, толстый, он тяжело дышал, утирая платком вспотевшее лицо.

– Прохор Савельич! – взвизгнул он. – Беда! Я разорён! Всё исчезло! Простите великодушно, я не знаю, что делать!

Трое антикваров переглянулись. В глазах каждого читался один и тот же ужас понимания.

– Следы… – прохрипел Звонарёв. – У вас тоже мокрые следы?

Все трое посмотрели вниз. Три водяные дорожки сходились в одну и вели в сторону ближайшего канала.

Побежали, толкая друг друга. Карасёв отстал первым, хватая ртом воздух. Звонарёв придерживал очки, чтобы не слетели. Мутный, несмотря на полноту, бежал впереди, подгоняемый ужасом.

Добежали до каменного парапета. След обрывался у самого края. На серых камнях ещё блестели капли воды, хотя ночью дождя не было.

Перегнулись через парапет. Внизу медленно текла тёмная вода канала. Утреннее солнце не пробивало её непрозрачную поверхность. Если их богатства лежали на дне, увидеть это было невозможно.

Мутный первым сложил два и два.

– Это из‑за вчерашнего… – голос сорвался. – Из‑за Золотова. Из‑за Бюро находок.

– Но как? – Звонарёв протирал очки дрожащими руками, словно чистые стёкла помогут увидеть ответ. – Сигнализация не сработала! Замки целы! Кто мог…

– Простите великодушно, – всхлипнул Карасёв. – Всё пропало! Прохор Савельич, что же нам теперь делать? Я разорён! Мы все разорены!

Стояли у парапета, глядя в тёмную воду. Три самых богатых антиквара Серебряного ряда за одну ночь превратились в нищих. И самое страшное, они понимали, за что.

Где‑то вдалеке пробили часы на соборной колокольне. Восемь утра. Город окончательно проснулся. А для них жизнь только что превратилась в кошмар.

* * *

С утра в столовой было непривычно шумно.

Обычно Федька завтракал молча, сосредоточенно уничтожая всё, что ставила перед ним Елена Павловна. Но сегодня он оживлённо что‑то рассказывал, размахивая ложкой.

– … и тогда я почувствовал! Прямо вот здесь! – он ткнул себя в грудь. – Как будто что‑то тёплое разлилось! И камень стал теплее!

– Ай, молодец! – умилялась Елена Павловна, подкладывая ему очередной сырник. – Способный мальчик! Вот Данила придёт, обрадуется!

Я остановился в дверях, наблюдая эту сцену. Федька в своей новой тёмно‑синей куртке с медными пуговицами выглядел совсем не похожим на того отчаявшегося ныряльщика, который пришел ко мне учиться. Щёки порозовели, в глазах появился блеск энтузиазма.

– А, Данила! – Елена Павловна первой заметила меня. – Наконец‑то! А я уж думала, вы до обеда проспите.

– Доброе утро, Елена Павловна. Привет, Федька, – кивнул я, усаживаясь за стол.

Федька попытался встать, но я жестом остановил его. Парень выглядел необычайно довольным жизнью.

– Ешьте, ешьте, пока горячие! – Елена Павловна уже ставила передо мной тарелку. – Молодым людям нужно хорошо питаться! Особенно если всю ночь по городу шастают!

В этот раз с её стороны это был чистой воды поклёп. Впервые за уже долгое время я проспал ночь в собственной постели. Но спорить с Еленой Павловной разумеется не стал.

Вместо этого я взял сырник, и с видом ценителя откусил. Творог нежный, в меру сладкий, корочка хрустящая. В самый раз.

«Данила! Капля всё сделала! Плохие дядьки плачут! Рыдают!»

Взволнованный голосок ворвался в моё сознание с энтузиазмом щенка, принёсшего хозяину тапок.

«Молодец, малышка. Расскажи подробнее.»

«Капля через трубы залезла! В каждый дом! Везде вода есть!»

Логично. Водопровод – идеальный путь для водяного духа. Никаких препятствий, никаких замков.

«Умница. А вещи все забрала?»

Федька тем временем расправлялся со своей порцией, запивая чаем из большой фаянсовой кружки. Пар поднимался над столом, смешиваясь с ароматом сырников.

«Все‑все забрала! В пузыри спрятала! На дне лежат!»

«Пузыри? Это как?» – заинтересовался я.

«Капля научилась! Воздух держать вокруг вещей! Как Данила учил! Вода не трогает!»

Вот это да. Я не учил её создавать воздушные щиты, она додумалась сама, наблюдая за моей магией. Ведь я несколько раз прятал её в щит в случае опасности. Талантливая малышка растёт не по дням, а по часам.

«Они надёжно спрятаны? Никто не достанет?»

«Надёжно! Без Капли не взять! Пузыри крепкие!»

Елена Павловна присела за стол с собственной чашкой чая. Блюдце звякнуло о деревянную столешницу. Она окинула нас внимательным взглядом.

– Что‑то вы молчаливый сегодня, Данила? Не выспались?

– Спал прекрасно, – заверил я её, откусывая ещё кусок. – Просто наслаждаюсь вашей стряпнёй.

– Ой, да что там наслаждаться‑то! – она смутилась, но явно была довольна. – Обычные сырники!

«Все блестяшки в воде! Капля молодец?»

«Капля молодец. Ты растёшь, малышка».

И это чистая правда. Ещё месяц назад она была простым водяным духом, способным только на мелкие пакости и кражу блестящих вещиц.

Теперь же она провернула операцию, достойную опытного мага. Проникла в три охраняемых магией дома, обошла все защиты, вынесла всё ценное и спрятала так, что без её помощи не найти.

В этот раз я намеренно дал ей больше свободы действий, не контролируя каждый шаг. После того как наша связь перешла на новый уровень, Капля стала заметно умнее. Не просто исполнительнее, а именно умнее. Она начала принимать самостоятельные решения, оценивать ситуацию, даже проявлять хитрость. И эта ночная операция была своего рода экзаменом на самостоятельность. Судя по результатам, экзамен сдан на отлично.

Федька отодвинул пустую тарелку, промокнул губы салфеткой. Манеры у парня улучшались на глазах – сказывалось пребывание в приличном доме.

– Господин Ключевский, а мы сегодня тренироваться будем? – в его голосе звучала надежда. – Я весь день вчера камень заряжал!

– Конечно, будем тренироваться, – кивнул я. – Покажешь, чему научился. Пойдём.

– Приходите к обеду! – напутствовала нас хозяйка, собирая со стола посуду. – У меня щи со свининой будут, и пирогов я напеку!

* * *

– Господин Ключевский, я готов! – Федька буквально подпрыгивал от нетерпения, пока мы спускались к причалу. – Смотрите!

Он выхватил из кармана свёрток, развернул на ходу. Осколок русалочьего камня размером с фалангу большого пальца слабо мерцал в утреннем свете. Парень держал его так бережно, словно это была семейная реликвия.

Я покачал головой. Это его «Господин Ключевский» начинало раздражать, тем более что по возрасту мы не так сильно отличались. Да и пока он это выговорит, можно уже утомиться.

– Знаешь что, – решил я. – Раз ты у меня учишься, зови меня «наставник».

– Понял, наставник!

Федьке это слово тоже понравилось, так что он вытянулся почти по стойке смирно.

– Дай‑ка взглянуть, – протянул я руку.

Я взял камень, настраиваясь на магическое зрение. Структура кристалла проявилась передо мной: тонкие нити энергетических каналов, частично заполненные силой. Немного, совсем чуть‑чуть, но для человека который только начал тренировать свой дар, это было достижение, достойное восхищения.

– Неплохо. Даже лучше, чем я ожидал.

Федька от похвалы начал светиться не хуже своего камня. Я вернул ему осколок, и он тут же принялся заворачивать его обратно в тряпицу с той же бережностью, с какой ювелир обращается с бриллиантом.

У причала нас ждали две лодки. Федька запрыгнул в свою: небольшую лодчонку со свежей краской на бортах. Волнов дал ему её в бесплатную аренду. Это была старая, рассохшаяся посудина, которая, похоже, готова была отправиться на дрова.

Но сейчас она сияла свежей голубой краской, швы были тщательно проконопачены, а на носу красовался аккуратно выведенный номер.

– Сам красил? – спросил я, оценивая работу.

Федька от гордости задрал подбородок:

– Иван Петрович разрешил! Сказал, если хочу – могу привести в порядок. Я краску купил! И швы смолой промазал, чтоб не текла!

Я устроился в своей лодке. Оттолкнулся от причала. Русалочий камень загудел и лодка скользнула по воде.

Утренний канал был оживлённым: мимо проплывали баржи с товарами, рыбаки возвращались с ночного лова. Федька старательно держался рядом, время от времени поглядывая на меня, словно боялся отстать.

Мы свернули в боковую протоку проток. Здесь было тише, только редкие лодки местных жителей. Ещё один поворот, и мы вплыли в узкий канал, почти скрытый нависающими ивами. Приходилось пригибаться, чтобы ветки не цеплялись за голову.

– Осторожнее с той корягой слева, – предупредил я Федьку.

– Вижу, наставник!

Наконец впереди показалась заводь. Старые сваи сгнившего причала торчали из воды как чёрные пальцы. Полуразрушенный навес ещё держался на трёх опорах из четырёх. Найденное мной идеальное место для занятий, где никто не потревожит.

Мы привязали лодки к самым крепким на вид сваям. Федька выпрыгнул на берег с энтузиазмом молодого пса, я последовал за ним более степенно.

У кромки воды я нашёл подходящий камень: плоский, гладкий, размером с обеденную тарелку. Природа словно специально создала его для магических упражнений.

– Смотри внимательно.

Я достал флягу, вылил немного воды на камень. В обычной ситуации она растеклась бы, стекла вниз по неровностям. Но стоило мне сосредоточиться, и вода послушно собралась в идеальную сферу размером с кулак. Прозрачный шар подрагивал на каменной поверхности, отражая утреннее солнце.

Федька ахнул.

– Как красиво…

– Красота – это побочный эффект. Главное – контроль. Теперь твоя задача: заставь воду двигаться в любую сторону. Только силой мысли.

Парень заморгал, глядя на меня так, словно я предложил ему взлететь.

– Как это возможно? Я же не маг!

– У тебя есть всё необходимое. Ты уже зарядил камень, я видел. Ты чувствуешь воду. Осталось только поверить и попробовать. Приступай.

Федька сглотнул. Присел на корточки перед камнем. Сжал свой осколок в левой руке. Правую медленно протянул к водяной сфере, но остановил в паре дюймов, не решаясь коснуться.

Его лоб покрылся испариной. Глаза сощурились от напряжения. Я видел, как дрожат его пальцы, но не от страха, а от усилия.

«Федька старается! Капля чувствует!»

«Только не подсказывай ему и не помогай! Пусть сам догадается, малышка. Иначе так и не поймет».

Капля была права. Я ощущал слабые волны ментального усилия, исходящие от парня. Ещё немного, ещё чуть‑чуть, и…

Резкая трель чарофона разорвала тишину заводи. Федька вздрогнул, концентрация рухнула, водяная сфера брызнула во все стороны.

– Простите, наставник! Я испортил!

– Ничего страшного, – я достал из кармана плоский корпус. – Сейчас посмотрим, кто решил нас потревожить.

Активировал, поднёс к уху. В трубке послышалось покашливание, потом заговорил незнакомый голос: низкий, с едва заметной дрожью.

– Господин Ключевский? Меня зовут Прохор Мутный. Извините, что отрываю от дел такого занятого человека. Позвольте с вами побеседовать? Это… это очень важно.