Текст книги "Аквилон. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Саша Токсик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 53 страниц)

– Нет.

– Сброшу вам сообщением, чтобы не забыли. До завтра!

Мы попрощались. Капля обиженно булькала всю дорогу до лодки.

«Данила дал деньги фальшивым русалкам! Несправедливо!»

* * *

У кабинета Надежды Светловой было неожиданно многолюдно.

У дверей толпилось человек пять. Рабочие с верфи, судя по одежде. Оказывается, они все сопровождали своего коллегу, здоровенного мужика с лицом, обветренным всеми ветрами Озёрного края.

Он стоял, прислонившись к стене, явно превозмогая боль. Правая нога была обмотана повязкой, теперь больше похожей на тряпку.

Дверь открылась. Надежда вышла, провожая пожилую женщину с перевязанной рукой.

– Помните, два раза в день промывать настойкой, которую я вам дала. И никакой работы этой рукой минимум неделю.

– Спасибо, доктор, – женщина сунула ей в руку несколько медяков. – Добра вам, и жениха хорошего!

Надя проводила её взглядом и повернулась к ожидающим. Белый халат был безупречно чистым, несмотря на то, что она явно работала с утра, а время перевалило далеко за полдень.

Она выглядела уставшей. Но когда увидела меня, всё изменилось. Глаза заблестели, на щеках появился лёгкий румянец, который она тут же попыталась скрыть, отвернувшись к грузчику.

– Проходите, я вас сейчас осмотрю.

Но прежде чем увести пациента, она повернулась ко мне.

– Данила? Не ожидала вас сегодня увидеть, – сказала она мило соблюдая приличия. – Мы договаривались на завтра, вы говорили что мастер…

– Мастер справился с работой чуть раньше, – улыбнулся я. – камни готовы, но они подождут. Это всего лишь камни, а у вас тут люди.

– Спасибо, – улыбнулась она и увела грузчика внутрь.

Дверь осталась приоткрыта. Не специально, просто петли разболтались и створка не доходила до косяка. Хозяйственная часть меня отметила, что надо бы их смазать. Или предложить это сделать. Повод зайти ещё раз.

О чём я думаю? Какие петли, какие поводы? С удивлением я понял, что эмоции и восторженность молодого тела перекрывают мой древний опыт. Хотя, так ли это плохо?

Через щель я видел, как Надя работает. Сняла грязную повязку. Грузчик зашипел сквозь зубы, но не закричал. Из тех, кто терпит до последнего. Как деревья, которые умирают стоя.

– Где вы это получили?

– На барже. Крюк соскочил, по ноге полоснул. Думал, само заживёт.

– А потом упали в воду?

– Ну… да. А как вы…

– Инфекция характерная. Портовая вода это сборник всех болезней мира. Одни крысы чего стоят. Вы знаете, сколько крыс тонет в портовых каналах каждый день? Десятки. И каждая несёт с собой букет заразы.

Она говорила спокойно, по‑деловому, но это производило нужное впечатление. Рана была глубокой, уже начала гнить. Чувствовался скверный сладковатый запах. Ещё день‑два, и пришлось бы ампутировать ногу. А для грузчика это означало бы конец всему. Инвалиды с верфи долго не живут.

Белый кристалл лечебного артефакта засветился в её руках. Она направляла энергию аккуратно, дозированно. Чувствовалось, что она и правда была лучшей на курсе.

– Ух, полегчало, доктор! – удивился такому стремительному избавлению от боли грузчик.

– Теперь очистим рану от инфекции.

Золотистое свечение выжигало заразу. Я не чувствовал процесса, это не моя стихия, но понимал что происходит. Лечебная магия уничтожает инфекцию, не трогая здоровые ткани.

На такое способны только люди с даром целителя. Поэтому их помощь такая дорогая и востребованная. Надежда работала методично, сантиметр за сантиметром очищая плоть.

После она зашила рану, ловко, профессионально, быстрыми стежками. Впервые я видел её за работой, и это вызывало новое чувство. Уважение.

Надежла стояла спиной ко мне, убирая инструменты. Плечи опущены, она явно устала. Рана была запущена, расход энергии огромен. Но когда я вошёл, выпрямилась, расправила плечи. Не хотела показаться слабой.

– Едва ли он способен расплатиться за операцию такого уровня, – я кивнул на дверь. – Услуги одарённого целителя стоят целое состояние.

– Не всё меряется деньгами, – Надя смутилась, что это прозвучало слишком резко и добавила. – Без операции он бы потерял ногу. А в его случае это нищета или голодная смерть. И вообще! – она перешла в наступление, – я видела список вещей вашего «Бюро находок». Там не только драгоценности, но даже портняжные ножницы какой‑то белошвейки. Будь вы действительно циником, искали бы только золото и бриллианты, ради своих процентов!

– Раскрыт и обезврежен, – я развел руками. – Я неисправимый альтруист. Ну что, приступим к спасению человечества?

Глава 17

– Вы принесли камни? – глаза у неё загорелись. – Всё получилось?

– Надеюсь, что да, – ответил я. – Но это ещё не всё. Я нашел для нашего проекта потенциального инвестора.

Она отпрянула и замерла в задумчивости. Кажется, та часть работы которая связана с экспериментами нравилась ей гораздо больше организационной.

– Инвестор? Уже? Кто?

– Купец Добролюбов. У него своя марка питьевой воды и серьёзные проблемы с подделками. Так что он очень заинтересован в приборе, который сможет их определять.

Я рассказал о ситуации, а она слушала, не сводя с меня глаз. В них читалась и надежда и волнение.

– Добролюбов… – она присела на стул. – Я о нем слышала. Все говорят о нем, как о человеке исключительной честности. Если он поверит в нашу затею, то мы обретём сильного союзника. С его репутацией наши приборы станут использовать все!

Её энтузиазм восхищал, но я понимал, что чудес не бывает, и даже если всё пойдет хорошо, работа предстоит долгая и серьёзная.

– Сначала нужно провести успешную демонстрацию, – напомнил я. – Такую, чтобы эффект был очевидным, но в то же время стойким.

– Конечно! Где камни? Покажите скорее!

Я достал камни. Она взяла один, повертела на свету, поднесла к окну. Солнечный луч пробился сквозь мутную поверхность, и камень вспыхнул голубым.

– Они такие маленькие, – удивилась она. – В прошлый раз осколки русалочьего камня были намного больше. Уверены, что сработает?

– Уверен, – кивнул я. – Вспомните, что у нас вышло в прошлый раз. Не стоит повторять подобное перед наблюдателями.

Надежда вспомнила погоню за элементалем и невольно фыркнула смехом.

– Доверюсь вам и вашему мастеру, – Надя открыла дверь в лабораторию. – У меня уже всё готово.

В ожидании источников энергии Надя немного модернизировала конструкцию. Камень теперь можно было закрепить на специальной стойке и опустить вниз винтом. Она проделала это с одним из подготовленных мной артефактов. Затем налила в колбу испорченную воду и стала крутить винт.

Эффект был слабым. Едва заметное помутнение, даже меньше чем от артефакта «рыбки». Кажется, я переборщил с безопасностью. Поток энергии получился слишком тонким. Не способным пробудить элементалей.

– Слабовато, – пробормотал я. – Дайте‑ка проверю.

Я протянул руку к камню и аккуратно направил в него поток энергии. Совсем чуть‑чуть, расширяя канал. Краем глаза я видел, как Надя наблюдает за мной с любопытным прищуром.

– Попробуем ещё раз.

Второй тест прошел совсем иначе. Воде потемнела, стала мутной, а после отвратительно завоняла болотом.

– Потрясающе! – Надя зажала нос, но глаза сияли. – Никто в здравом уме не станет пить такую воду! Идеальное доказательство!

Она вдруг замерла, обернувшись ко мне. Смотрела на меня так пристально, словно видела впервые. Умная девушка. И умеет делать выводы.

– Что за мастер создал эти камни? – спросила она. – Это ведь вы? Я видела, вы что‑то сделали с камнем и он стал работать лучше. Это вы, я угадала⁈

Ну вот, мой секрет раскрыт. Но я по этому поводу не сильно расстроился. Рано или поздно Надя узнала бы правду. Точнее только малую её часть, которая торчала над поверхностью как верхушка айсберга. В настоящую правду, о том что я тысячелетний Архимаг, она не поверит, даже если я скажу ей это напрямую. Решит, что это розыгрыш.

Почему я не волновался? Скоро нам предстоит поездка к Добролюбову, а тот знает, что я могу заряжать камни. Так что пришлось бы её предупредить заранее.

Так что я не особо скрывал свои манипуляции, позволив ей «догадаться».

– Да, Надя, у меня есть некоторые способности, которые официально считаются «невозможными», – я пожал плечами. – Это и есть причина, по которой я скрываюсь. Больше пока рассказать не могу. Но обещаю, что со временем вы всё узнаете.

– То есть тот случай с шампанским… и не тающее мороженое… это всё не случайности! Я знала!

Я улыбнулся и кивнул.

У неё был вид ребёнка увидевшего настоящее волшебство. Удивительно, она маг высокого уровня, целитель, но простые фокусы способны вызвать у неё такой восторг. Когда же в мире магия свернула не туда? И почему? Вот настоящая тайна, по сравнению с которой интриги Лазуриных – просто возня в песочнице. И в этой тайне мне тоже предстоит разобраться.

– Надя, учтите, ни в коем случае никому не рассказывайте. Это знание опасно и для меня и для вас.

– Конечно! – она закивала головой. – Я буду молчать! Как рыба! Нет, как могила… Фу! Всё же лучше как рыба!

Кого же она мне сейчас напоминает? Я едва не рассмеялся. Представляю что будет, когда я познакомлю их с Каплей. Эти двое точно найдут общий язык.

«Данила, познакомь!» – тут же булькнуло у меня в голове. – «Тётя доктор хорошая!»

Ну что я говорю? Спелись.

«Нет, малышка, пока рано. Она не знает о существовании таких, как ты».

Удивительно, но это так. Лазарь Аквилон за время учёбы в институте ни разу не слышал о водных духах. В книгах или газетах, которые я изучал после того, как моё сознание стало целым, тоже не встречалось упоминаний о них.

Про элементалей современники знали. Не умели ни создавать, ни подчинять, но хотя бы знали об их существовании. А вот о водных духах или духах других стихий ни слова. Так что не буду ломать картину мира Надежды Светловой настолько стремительно. Пусть открывает её для себя постепенно.

– Давайте протестируем прибор на чистой воде, – предложил я, меняя тему.

– Да, конечно! – спохватилась она и налила в колбу воду из фабричной бутылки.

Тест с чистой водой прошел идеально. Никакой реакции, никакого запаха.

– Прибор нужно сделать более презентабельным, – заметила она. – А то выглядит всё слишком просто.

– Что тут можно добавить? – удивился я. – Вода и камень.

– О, – обрадовалась Надя, видя что меня можно в чём‑то просветить. – Хорошая упаковка придаёт солидности. Так говорил профессор Мельников: «Пропишите пациенту полоскание горла пищевой содой, и он скорее всего забудет это делать. Ведь это слишком обыденно. А если поместить ту же соду в отдельные конвертики, да ещё написать на них что‑то мудрёное, то к такой рекомендации отнесутся с куда большим вниманием».

Интересно, профессор Мельников не объяснял, что это позволяет продать ту же самую соду в десять раз дороже? Или эту часть лекции студентка Светлова пропустила?

Но мысль интересная. Особенно помня про технического монстра, которого создал Кузьмич.

– Можно сделать его разъемным, – предложил я. – С одной стороны емкость для камня, который можно вынимать для подзарядки. С другой что‑то вроде щупа из серебра, оно лучше всего проводит магическую энергию.

– Что‑то вроде термометра! – увлечённо добавила Надя. – И сделать активатор, как рычаг на лодке. Чтобы энергия камня тратилась только в момент проверки.

Мы переместились в её кабинет, сели за стол и стали увлечённо чертить варианты на обратной стороне распечатанных рецептурных бланков.

Надя дважды готовила нам кофе на маленькой спиртовке. Когда мы закончили работу, то за окном совсем стемнело. Наконец сошлись на двух вариантах. Один маленький, компактный для личного пользователя. Второй с большим запасом камня для промышленных проб.

– Это я беру на себя, – я собрал со стола черновики.

Дело было не в галантности, а в том что любой прибор требует высокой точности и качества работ. Я повидал их тысячи и смогу оценить результат лучше, чем талантливая, но слегка наивная вчерашняя студентка.

– Спасибо, Данила, – Надя устало потерла глаза. – Без вас бы я не справилась. Я даже не представляла сколько может быть сложностей, а сейчас… Моя отчаянная мечта победить эпидемию становится реальной. Спасибо. за всё.

– Не торопитесь, мы только начали, – улыбнулся я. – У вас есть чарофон? Пригодится, чтобы быть на связи.

– Да, конечно, – спохватилась она, доставая из сумочки точно такой же «Деловой», как и у меня.

Увидев мой аппарат невольно улыбнулась. Качество и практичность, мы оба мыслили одинаково.

Аппараты булькнули, подтверждая «знакомство». В этот раз это звучало так, словно они обрадовались и приветствовали друг друга.

* * *

Таверна «Мокрая борода» гудела как растревоженный улей. Низкие закопчённые своды нависали над длинными столами из грубо отёсанных досок. В воздухе висела такая густая смесь запахов, что её, казалось, можно было резать ножом. Кислое пиво, въевшийся в стены табак, пот немытых тел и что‑то неуловимо рыбное, словно само озеро просочилось в доски за годы существования заведения.

За общим столом сидело человек пятнадцать. Все свои, все ныряльщики. Каждый знал друг друга.

Федька Налим устроился с краю длинной скамьи. Место, выбранное с расчётом. Отсюда удобно наблюдать за всеми, оставаясь при этом незаметным. Он молча потягивал пиво из глиняной кружки со сколотым краем. Пиво было отвратительным: водянистое, с привкусом затхлости. Все знали, что Толстый Карп, хозяин таверны, разбавляет его водой из канала, а потом добавляет спирт для крепости. После третьей кружки во рту появлялся характерный привкус тины, который не перебивался ничем.

Но после пятой на это было уже наплевать.

Братья Горшковы ввалились в таверну с грохотом, распахнув дверь так, что она ударилась о стену. Оба крупные, с наглыми туповатыми взглядами. Со стороны выглядели близнецами, хотя старший Семён был старше на полтора года, чем младший, Василий.

– Налим уже здесь! – заметил Василий, усаживаясь. – Эй, Налим, чего такой кислый? Опять ничего не нашёл?

Федька пожал плечами, не отрывая губ от кружки. На самом деле сегодня он нашёл серебряную табакерку и пару медных, но старинных пуговиц которые можно выгодно толкнуть антикварам. На несколько дней хватит с лихвой. Но Горшковым об этом знать необязательно.

– Молчит, как всегда, – фыркнул Семён, усаживаясь во главе стола на место, которое негласно считалось его. – Ладно, не до него сейчас. Есть новости!

Все придвинулись ближе. Матрёна, жена хозяина, крупная женщина, шириной плеч не уступающая мужу, принесла ещё пива. Для Горшковых в отдельном кувшине, не разбавленное. Карп братьев побаивался. Они были скоры на кулаки.

– Моя сеструха Варька ходила в это «Бюро находок», – начал Василий, даже не дождавшись, пока брат отопьёт. – Притворилась, что потеряла серёжки в канале у моста. Мол, упали, когда с милым прощалась.

Несколько человек хихикнули. Варьку Горшкову знал весь портовый район. С каким таким милым она могла прощаться? С очередным матросом за пятак?

– И что? – нетерпеливо спросил Костя‑Щука, длинный и тощий, с выпученными глазами, делавшими его похожим на свою рыбью тёзку.

– А то! – Василий выдержал театральную паузу, наслаждаясь всеобщим вниманием. – Старик Золотов, этот жадный пень, с гордостью показал ей всё, что за сегодня принесли. Угадайте сколько?

Пауза затянулась. Василий смаковал момент, как актёр перед главной репликой.

– Восемнадцать вещей! За один день! ВОСЕМНАДЦАТЬ!

В таверне повисла тишина. Даже Толстый Карп, протиравший кружки за стойкой, замер с тряпкой в руках. Потом все заговорили разом:

– Да быть того не может!

– Врёт твоя сеструха!

– Восемнадцать⁈ Я за неделю столько не нахожу!

Семён стукнул кружкой по столу. Звук прокатился по таверне как выстрел.

– Это ещё не всё. Варька списочек переписала, пока старик за чаем ходил. Там есть кольцо Верки прачки. То самое, с бирюзой, что её покойная мать носила.

– Которое мы неделю искали! – взвыл Костя. – Она мне полтинник за него обещала! Я всё дно у прачечной обшарил, каждый камень перевернул!

– И перстень купца Рябова с рубином, – продолжил Василий, загибая пальцы. – И медальон какой‑то дамы с Дворянской улицы. И даже золотые часы!

– Золотые⁈ – Митька Свисток, самый молодой из присутствующих, аж подпрыгнул на месте. – Да за такую находку можно месяц жить не тужить!

Федька слушал молча, медленно потягивая своё скверное пиво. В отличие от остальных, его не удивляло количество находок. Удивляло другое. Метод Ключевского. Федька видел его в деле пару раз, наблюдая издалека. Тот нырял… неправильно. Не так, как учат в их ремесле.

Обычный ныряльщик методично прочёсывает дно, квадрат за квадратом, запоминает течения, изучает рельеф. Это ремесло, которому учатся годами, передавая секреты от отца к сыну. А Ключевский просто нырял и доставал. Словно заранее знал, где что лежит.

– Мой племянник тоже подтверждает, – вступил Митька, тревожно теребя кружку. – Видел в лавке кольцо прачки. Она там чуть не плакала от радости.

– Моя жена тоже ходила поглазеть, – добавил кто‑то из дальнего конца стола. – Говорит, там очередь с утра! Люди заявки пачками несут!

– Скоро мы вообще без работы останемся! – Щука вскочил, размахивая руками.

Старший Горшков повернулся к Федьке:

– Эй, Налим! Ты же у нас лучший был. До этого выскочки. Что думаешь? Как он это делает?

Федька пожал плечами. Он действительно не понимал. Но если остальные завидовали, он скорее восхищался чужим мастерством.

– Да что с него взять, – хмыкнул младший Горшков презрительно. – Он всегда молчун. Может, боишься конкуренции, а, Налим? Сам‑то давно ничего крупного не находил!

Федька только хмыкнул в кружку. Пусть думают что хотят. Ему не семь лет, чтобы доказывать свою значимость.

– Надо что‑то делать! – Семён стукнул кулаком по столу с такой силой, что кружки подпрыгнули, а пиво расплескалось. – Этот выскочка нас по миру пустит!

– Может, поговорить с ним по‑хорошему? – предложил дядя Паша, старейший из ныряльщиков. В его голосе звучало сомнение. Он‑то понимал, что «по‑хорошему» у Горшковых не получится.

– По‑хорошему он не поймёт! – рявкнул Семён. – Я знаю таких. Приезжие, думают, самые умные. Местных за людей не считают!

– Встретим его у старых складов, – предложил Костя, почёсывая лысину. – Поговорим по‑мужски. Объясним, что в нашем деле нужно делиться.

– Или пусть уезжает из города! – поддержал Митька.

Братья Горшковы переглянулись. Между ними прошёл тот безмолвный диалог, который бывает только у братьев. Движение бровей, наклон головы, едва заметный кивок.

– Мешок на голову и в тёмный угол, – произнёс Василий с мечтательной улыбкой. – Пару рёбер сломать для острастки. Чтоб знал своё место. Может, руку повредить, нечаянно, конечно. Не сможет нырять пару месяцев, глядишь, и уедет.

– Завтра вечером, – решил Семён. – У складов темно, фонари там не горят уже год. Сторожа нет с прошлого месяца. Надо подумать, как его заманить туда. А дальше дело техники.

– Ты с нами, Налим? – спросил Василий, поворачиваясь к Федьке.

Федька неопределённо качнул головой. Движение, которое можно было истолковать как угодно.

– Эх, Налим, – Василий покачал головой. – Был ты лучшим, а теперь что? Сдулся?

Федька не ответил, допивая пиво.

– Ладно, кто за? – Семён поднял кружку.

Лес рук взметнулся вверх. Пьяные выкрики сотрясли закопчённые стены. «За наше дело!», «Покажем выскочке!», «Ныряльщики Синеозёрска!» Кто‑то затянул старую песню про удачливого искателя кладов. Грустную, если вслушаться, потому что искатель в конце спивался и тонул в том же озере, где нашёл богатство.

Федька встал, и старая скамья жалобно скрипнула.

– Куда это ты? – окликнул Василий. – Ещё рано!

– Домой. Утром работа.

– Какая работа? Этот урод всю работу забрал!

Федька не ответил. Вышел в прохладный вечер, оглянулся на шумную таверну.

Братья Горшковы идиоты. Опасные идиоты. Этот Ключевский не простой ныряльщик, Федька это чувствовал нутром, тем самым чутьём, которое помогало ему находить вещи на дне. То же чувство подсказывало ему, что делать дальше.

* * *

Вечерние тени удлинялись, превращая знакомые улицы в лабиринт тёмных закоулков и редких островков света. Синеозёрск готовился ко сну. Скрежет опускающихся ставней резал слух, словно город закрывал свои глаза на ночь.

Я подошёл к «Бюро находок», мысленно подсчитывая дела на завтра. Оформить предприятие у Громова раз. Встретиться с Добролюбовым два. Найти мастера для изготовления приборов – три. Список можно было продолжать до бесконечности, и это радовало. Хорошо, когда есть много направлений для развития.

У дверей лавки что‑то темнело. Сначала я принял это за кучу тряпья, которую кто‑то бросил. Но тряпьё шевельнулось и поднялось, превращаясь в человеческую фигуру.

Тощий парень лет двадцати, но худоба делала его похожим на подростка. Характерная сутулость человека, проводящего половину жизни под водой. Острые скулы, запавшие щёки, глубоко посаженные глаза.

– Господин Ключевский, можно спросить? – голос у него был тихий.

Голос человека, привыкшего молчать.

– Говори, – ответил я.

– Я Фёдор. В городе зовут Налимом. – Он теребил в руках кепку. – Я тоже ныряльщик. Говорят, лучший был… до вас.

В его голосе не было обиды или злости. Просто констатация факта, как «вчера был дождь» или «вода мокрая». Это меня удивило. Обычно бывшие «лучшие» относятся к преемникам с плохо скрываемой враждебностью.

– И что тебе нужно?

– Хочу учиться у вас. Возьмите в ученики.

Вот это поворот. Я ожидал угроз, требований, может быть, попытки шантажа. Но не этого.

– Я не беру учеников. Я ничему не смогу тебя научить.

Тут я не соврал, все мои навыки были связаны с моим даром.

Федька не уходил. Переминался с ноги на ногу, как цапля на мелководье, явно собираясь с духом.

– Я могу быть полезным! – слова полились из него потоком, словно прорвало плотину. – Знаю все течения в округе, все закоулки дна. Каждый камень, каждую корягу! Где глубина восемь метров, а где только два. Где песок, где ил, где галька. Где образуются водовороты во время паводка. Где течение прибивает потерянные вещи. Могу показать места, о которых больше никто не знает!

Он говорил с таким жаром, что даже в полумраке я видел, как блестят его глаза. Энтузиазм человека, нашедшего то, чему стоит учиться. Я знал это чувство. Сам испытывал его когда‑то, в далёкой юности, когда увидел мастерство старых магов.

– Ответ всё равно нет.

Федька замялся, явно борясь с собой. Потом выпалил:

– Господин Ключевский, вам стоит быть осторожнее.

Вот оно. Я весь превратился в слух.

– Не все рады вашим успехам. Особенно у старых складов. Там темно по вечерам, сторож помер месяц назад, нового не наняли.

Он говорил торопливо, словно боялся, что я уйду, не дослушав. Или что передумает и не скажет.

– Это угроза?

– Нет! – он замахал руками так энергично, что чуть не выронил шапку. – Это совет. От того, кто хочет учиться. Просто… будьте осторожны. Братья Горшковы с дружками завтра вечером вас там ждать будут. С мешком и дубинками. Хотят объяснить, что в нашем деле нужно делиться.

Братья Горшковы. Я вспомнил двух похожих ныряльщиков, которым я в воспитательных целях перевернул лодку. Они оказались злопамятными.

– Спасибо за предупреждение. Но ученики мне всё равно не нужны.

Я повернулся к двери, готовясь постучать. Золотов наверняка ещё внутри. Старик работал допоздна, раскладывая находки с маниакальной тщательностью.

Федька опустил голову. Плечи поникли, он сделал шаг назад, собираясь уходить.

И в этот момент я кое‑что заметил.

– А ну‑ка, постой!