Текст книги "Аквилон. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Саша Токсик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 53 страниц)

– Интуиция, – улыбнулся я.

На самом деле я ничего не угадывал, просто выбрал то, что нравится мне самому. Наши вкусы с Надеждой на удивление совпадали.

– Кстати, чуть не забыла! Сдача! – отсчитала она несколько купюр.

– Как так? – удивился я. – На кассе вроде бы была указана цена.

– Оказывается на «Ласточку» билеты продают со скидкой, – сообщила Надя. – Говорят, что на ней никто не хочет плыть. Мол судно несчастливое, всё время ломается. Я подумала – ерунда. Суеверия какие-то.

– Конечно, – согласился я. – Повезло, что удалось сэкономить.

А сам заинтересовался «невезучим» судном. Обычно за каждым таким суеверием кроется что-то интересное, просто непонятное для большинства людей.

* * *

Оставив вещи в камере хранения на пристани, мы направились изучать местный рынок. До отплытия оставалось время, а Надя предложила, что нужно купить воды в дорогу.

– И заодно взять образцы из разных источников для анализа, – добавила она деловито, доставая из сумочки блокнот и карандаш. – Нужно фиксировать, где что куплено.

Водные ряды занимали целый квартал. Вдоль деревянных прилавков выстроились десятки торговцев, предлагавших воду. В большинстве своем, одной и той же марки. Но вот содержимое порой различалось очень сильно. Я бы даже сказал, фатально.

– Странно, – заметила Надя, задумчиво глядя на своё мороженое. Она уже съела половину, но оставшееся выглядело так, будто только что из морозилки. – Такая жара, а оно совсем не тает. Даже не размягчается.

Упс. Кажется, я слегка перестарался, поддерживая температуру для себя и для неё. Но на тридцатиградусной жаре мороженое превратилось бы в липкую жижу за минуту.

– Везёт нам сегодня, – пожал я плечами, – ну что же, приступим к контрольной закупке?

У первого прилавка стоял худощавый мужчина в чистом переднике. – Чистейшая вода, господа! – зазывал он. – Из проверенных источников! Сам пью каждое утро!

И действительно, на прилавке стояла открытая бутылка, из которой он время от времени отпивал. Хитрый маркетинговый ход.

Мы купили бутылку. Я взял её в руки, делая вид, что рассматриваю этикетку, а сам сосредоточился на содержимом. Чистая. Никаких следов заражения, никаких изменённых элементалей.

У второго – немногословного бородача, который больше кивал, чем говорил – та же история. Чистая вода. Он вообще помалкивал, только кивал на все вопросы Нади о происхождении воды.

А вот у третьего…

Знакомое ощущение кольнуло изнутри, как иголкой. Деформированные элементали. Точно такие же, как в воде контрабандистов. Мерзкие маленькие твари, спящие в своём стеклянном логове, готовые пробудиться в человеческом теле.

Сам торговец вел себя самым непринужденным образом.

– Самая чистая! Из горного источника!

Я взял бутылку, покрутил в руках, изображая придирчивого покупателя.

– Смотрите, этикетка криво наклеена. И печать какая-то размытая. Словно подделка.

Надя присмотрелась, прищурив глаза

– Не вижу разницы. Но раз вы так считаете…

– Возьмите для разнообразия, – предложил я, – Интересно же сравнить с другими. Вдруг это та самая заражённая вода?

– Отличная идея! – она воодушевилась, доставая карандаш. – Пометим как «образец номер три, подозрительный».

Торговец явно занервничал:

– Да что вы, господа! Вода чистейшая! Хотите, я при вас выпью?

– Не стоит, – остановил я его. – Мы верим. Просто дама изучает качество воды в разных районах. Научное исследование.

Пока Надя укладывала помеченную бутылку в сумку, я слегка «подтолкнул» элементалей в остальных запасах торговца, ускорив естественный процесс пробуждения.

Как часовой механизм, заведённый на несколько часов вперёд. Совсем чуть-чуть энергии, лёгкое касание – и процесс запущен. Скоро испорченная вода превратится в вонючую жижу, а мы к тому моменту будем уже далеко.

До отплытия оставался час. Пора было возвращаться на пристань.

* * *

«Ласточка» гордо покачивалась у причала, выделяясь среди прочих судов своей ухоженностью. Белоснежные борта без единого пятна ржавчины, начищенная до блеска медная оснастка. Даже канаты выглядели новыми, аккуратно свёрнутыми в идеальные бухты.

Странный контраст с её репутацией. Обычно невезучие суда выглядят соответственно – облупленная краска, следы многочисленных ремонтов, общий вид усталости. А «Ласточка» сияла как с верфи.

Матрос на сходнях молодой парень лет двадцати в форменной фуражке проверил наши билеты.

– Второй класс, – пробормотал он. – Каюты раздельные. Дамам направо по коридору, кавалерам налево. Приятного плавания!

Мы с Надей разошлись по каютам – она в женскую, я в мужскую. И тут меня ждал приятный сюрприз. Второй класс разительно отличался от душного трюма «Донского».

Четырёхместная каюта больше напоминала купе хорошего поезда: две двухъярусные койки с чистым, бельём, небольшой столик у окна.

На полу пушистый палас. У каждой койки – индивидуальный светильник и кармашек для личных вещей.

В каюте обнаружился только один сосед – пожилой мужчина в очках, увлечённо читавший какой-то детектив. Седые волосы аккуратно зачёсаны, костюм простой, но опрятный, с характерными «заплатками» на локтях.

– Добрый вечер, – поздоровался я. – Данила. Данила Ключевский.

– Фёдор Степанович. Рад познакомиться. Редко вижу попутчиков на «Ласточке». Обычно каюты полупустые.

– А что, направление не популярное? – я начал укладывать свой небольшой багаж в ящик под койкой.

– Дело не в направлении, – покачал головой Фёдор Степанович. – У судна дурная слава. Постоянно что-то ломается. То русалочий камень барахлит, то «речное око», которым фарватер изучают. А водоход-то новый, всего пять лет как с верфи сошёл.

– И часто ломается? – я устроился на нижней койке напротив.

– В прошлый раз посреди реки встали. Целые сутки дрейфовали, пока починили. – Он снял очки, протёр стёкла специальной салфеткой. – Хорошо ещё, погода была ясная, а то могло и к берегу прибить. А там мели…

Целые сутки? Интересно. Постоянные поломки на новом судне… Это уже не похоже на совпадение.

– Но вы всё равно плывёте на нём, – заметил я.

Фёдор Степанович грустно улыбнулся.

– Билеты в два раза дешевле, чем на других водоходах. А пенсия у отставного счетовода земской управы невелика. Приходится экономить. Да и куда мне, старику спешить?

Вечер прошёл спокойно. Фёдор Степанович погрузился в книгу, а я вернулся к практике «Шепота течений», который уже давно не отрабатывал.

Около полуночи мы улеглись спать. Фёдор Степанович почти сразу засопел, а я лежал, прислушиваясь к ровному гулу машин.

Русалочий камень работал исправно. Я чувствовал его пульсацию через воду. Мощный артефакт, состоявший сразу из нескольких кристаллов, гораздо сильнее того, что стоял на барже. Вода послушно расступалась под килем, подчиняясь стихийной магии. Всё было спокойно. Мерное покачивание убаюкивало, но сон не шёл.

Мои деньги вырученные за воду, подходили к концу. Послезавтра я уже буду в Синеозёрске, столице Озерного края. Первый пункт спонтанно родившегося плана будет выполнен. Но что дальше?

Заявить, что я Лазарь Аквилон и вступить в права наследства? И при этом оказаться точно на прицеле неизвестных убийц. Нет, с этим лучше не торопиться.

Задержаться в роли Данилы Ключевского? Но как зарабатывать себе на жизнь и в каком направлении двигаться? Парадокс – Архимаг, способный управлять океанами, вынужден думать о том, как заработать на кусок хлеба.

Хоть грузчиком в порту устраивайся. С усиленным магией организмом я мог бы по три нормы выполнять. Или мог бы чинить артефакты или изготавливать собственные. Судя по недавнему ажиотажу, спрос на них хороший.

Вот только как при этом не «засветить» свои способности? Простолюдины магией не обладают, она и аристократам далеко не всем подвластна.

Надо придумать что-то не вызывающее подозрений, до тех пор пока я не стану достаточно сильным, чтобы ни от кого не скрываться.

И вдруг гул двигателя сбился, перешёл в надсадное дребезжание. Водоход дёрнулся раз, другой, и начал стремительно терять ход.

– Опять… – пробормотал проснувшийся Фёдор Степанович абсолютно спокойным голосом. Он даже не открыл глаза, просто повернулся на другой бок. – Это уже четвёртый раз. Привыкнуть можно.

А потом двигатель замолк совсем. Наступила тишина – глубокая, почти осязаемая. Только плеск воды о борта и далёкие встревоженные голоса с верхней палубы.

Водоход остановился посреди ночной реки. И в этой внезапной тишине я отчётливо ощущал – магический фон вокруг судна начал стремительно искажаться.

Глава 11

Я лежал на койке, прислушиваясь к внезапно наступившей тишине. Что-то вытягивало энергию из корабельных артефактов. Как пиявка, присосавшаяся к жертве.

Федор Степанович уже снова мирно посапывал, повернувшись на другой бок. Его ровное дыхание демонстрировало философское отношение к превратностям судьбы.

У меня же сон улетучился напрочь. Когда посреди ночи останавливается водоход с репутацией неудачника, а магическое поле ведет себя столь странно, игнорировать это как минимум неразумно.

Я тихо спустился с койки и приоткрыл дверь каюты. В коридоре мерно покачивался электрический фонарь, приглушёный по причине ночного времени.

По проходу шел молодой проводник в отглаженной форме. Худенький паренек старался выглядеть уверенно, но в глазах читалась растерянность новичка.

– Уважаемые пассажиры, – повторял он заученную фразу, – произошла небольшая техническая неполадка. Просьба оставаться в каютах для вашей безопасности. К утру все будет исправлено.

Из соседней каюты выглянул заспанный мужчина в забавном ночном колпаке.

– Опять сломалась эта посудина? – проворчал он. – Сколько можно!

– Сожалею о неудобствах, – проводник нервно поправил фуражку. – Это временная остановка. Механики уже работают над устранением.

– Временная, как же! – фыркнул пассажир. – В прошлый раз тоже говорили «временная», а простояли до обеда!

Проводник явно не знал, что ответить.

– Все будет в порядке, – повторил он и поспешил дальше по коридору.

Я вернулся в каюту. Федор Степанович даже не пошевелился. Видимо, за четыре поездки на «Ласточке» выработался иммунитет к ночным остановкам. Его ровное дыхание и негромкий храп демонстрировали полное спокойствие опытного путешественника.

Устроившись на койке, я активировал «Шёпот течений». За недели практики заклинание развилось до небывалого уровня. Раньше я мог слышать только то, что происходило в воде или рядом с ней. Теперь же влажный воздух внутри корабля стал идеальным проводником. Капельки влаги в воздухе, конденсат на трубах, даже пот на коже людей – все это создавало невидимую сеть, по которой я мог «путешествовать» слухом.

Сначала коснулся машинного отделения. Три голоса, приглушенная ругань. Механики явно не спали.

– Да что ж это за проклятье такое! – рычал грубый бас. – Опять эти чертовы камни!

– Я же говорил – заводской брак! – вторил нервный тенор. – Новая партия, никто толком не проверил!

– Может, это из-за той грозы на прошлой неделе? – робко предположил молодой голос.

– Какая, к лешему, гроза! – взорвался первый. – Ты что, Митька, совсем дурак? Русалочьи камни от грозы не дохнут!

– Может, капитана разбудить? – предложил Митька.

– И что ты ему скажешь? – устало спросил старший механик. – Что русалочьи камни сдохли без причины? Он и так знает, что «Ласточка» проклята. Подождем до утра. Может, хоть один камень оживет.

Из разговора стало ясно то, что русалочьи камни внезапно разрядились. Не постепенно, как бывает при естественном износе, а резко, словно кто-то выпил из них энергию за одну ночь.

Слово «выпил» показалось мне интересным. Об этом стоит задуматься.

Я расширил восприятие, пробегая «слухом» по всему кораблю. Капитанская каюта отозвалась ровным дыханием спящего. Кают-компания экипажа – сонные голоса, обсуждение вахт, ругань по поводу неожиданной остановки. Пассажирские каюты – храп, бормотание во сне, где-то плакал ребенок.

Никакой паники, никаких признаков диверсии. Просто очередная поломка на невезучем судне.

На всякий случай коснулся восприятием женской половины. В одной из кают не спали. Слышалось позвякивание стекла, тихое бормотание.

– Опять ничего, – с досадой пробормотал знакомый голос. – Все три образца показывают одинаковый результат.

Надя. Конечно, кто же еще будет заниматься химическими опытами посреди ночи?

Шорох бумаги, видимо, записывает результаты. Потом тишина, только ровное дыхание. Убедившись, что девушка в безопасности я отключился, не собираясь за ней подслушивать.

Магическое поле продолжало пульсировать странным образом. Энергия утекала откуда-то волнами, ритмично, почти как дыхание. Что-то на корабле питалось силой русалочьих камней.

Интересно. Очень интересно. Но разбираться среди ночи было бессмысленно. Прислушавшись к процессу я понял, что неведомое существо, сразу заглотив большой кусок, теперь поглощает энергию постепенно и её осталось ещё достаточно, чтобы удержать его на какое-то время.

Утром можно будет исследовать все спокойно и основательно.

Засыпая, я еще раз прошелся «слухом» по кораблю. Все тихо. Только в машинном отделении механики продолжали ругаться вполголоса, безуспешно пытаясь оживить мертвые камни.

* * *

В женской каюте второго класса Надежда Светлова сидела за маленьким столиком у иллюминатора. Ночник давал достаточно света для работы, хотя приходилось щуриться.

Обстановка каюты вызывала у нее снисходительную улыбку. Кто-то явно старался создать «женственную» атмосферу Кремовые занавески с рюшами, розоватые обои с цветочным узором, даже абажур лампы украшал бантик. Провинциальные представления о том, что нравится дамам.

Ее соседки, пожилая дама и ее компаньонка, мирно спали на своих койках. Из-под одеяла доносилось деликатное посапывание.

Отодвинув в сторону вазочку с искусственными розами, Надя разложила свою походную лабораторию. Три бутылки выстроились в ряд. Образцы, купленные в Трёхречье. Особенно ее интересовал третий, от нервного торговца с дергающимся веком.

Методично, как учили в институте, она проводила тест за тестом. Лакмусовые бумажки показывали нормальную кислотность. Реакция с нитратом серебра – отрицательная. Проба на металлы – чисто.

К ее разочарованию, все три образца давали идентичные результаты. Обычная чистая вода, без малейших признаков загрязнения.

– Но это же невозможно, – пробормотала она, поднося к свету пробирку с третьим образцом. – Интуиция не может так ошибаться.

Внезапная мысль заставила ее замереть. А что если попробовать на вкус? В старину лекари часто полагались на органы чувств больше, чем на приборы. Горечь, металлический привкус, странное послевкусие – все это могло указать на проблему.

Она уже поднесла пробирку к губам, когда вспомнила предупреждение Данилы. «Будьте осторожнее с водой». Странно, откуда у простого торговца, как он представился, такие познания?

Резко отставила пробирку. Что на нее нашло? Первое правило любого медика – не испытывать неизвестные вещества на себе.

Убирая лабораторию, Надя невольно задумалась о своем загадочном спутнике. За день знакомства он успел проявить себя с самых неожиданных сторон. Драка в трюме, справился с тремя здоровяками, даже не запыхавшись. История с шампанским в ресторане, слишком вовремя, чтобы быть совпадением. Даже мороженое… Оно было холодным словно из короба, хотя должно моментально растаять на такой жаре.

Данила достаточно убедительно изображал простака, но Надежда была проницательной девушкой, а главное, общалась в том обществе, где по поведению человека могли сказать о нем многое.

И стоило узнать спутника лучше, как тут же появлялось несоответствие. Манера держаться, речь, жесты – все выдавало человека образованного, из хорошей семьи. Но одежда простая, денег явно немного, путешествует один…

Воображение разыгралось. Может, он сбежавший аристократ? Дуэль из-за чести, несчастная любовь, карточный долг? Или… Надя покачала головой, улыбаясь собственным фантазиям. Начиталась романов со скуки в пансионе.

Хотя… Были же когда-то маги, способные управлять самими стихиями. Не просто заряжать артефакты или обслуживать их, а по-настоящему повелевать водой, огнем, воздухом. Конечно, это сказки. Современная наука давно доказала, что магия работает только через специальные устройства.

Но почему-то рядом с Данилой эти сказки не казались такими уж невероятными.

Погасив лампу, она улеглась в постель. За иллюминатором проплывала темная вода, отражая редкие звезды. Водоход мирно покачивался на месте. Очередная поломка «невезучей» Ласточки.

Засыпая, Надя подумала, что завтра обязательно повторит опыты. Должен же быть способ выявить, что не так с третьим образцом. Должен быть.

* * *

Утро началось с приглушенного гудка. Сигнал к завтраку. Я оделся и вышел из каюты. Федор Степанович все еще спал, изредка похрапывая.

В коридорах пассажиры обсуждали ночное происшествие без особой тревоги. Для большинства это была уже привычная неприятность, что-то вроде дождя в выходной день.

В ресторане было оживленно. Белые скатерти, запах свежего хлеба и кофе создавали иллюзию обычного утра. Официанты сновали между столиками, стараясь поддерживать атмосферу нормальности.

Надежда уже сидела за столиком у окна, увлеченно что-то записывая в блокнот. При виде меня она подняла голову и улыбнулась.

– Доброе утро! Как спалось?

– Недолго, – признался я, усаживаясь напротив. – Ночная остановка разбудила.

– Правда? – она удивилась. – А я даже не заметила. Проводила опыты допоздна, потом отключилась как убитая. Представляете, все три образца показали одинаковый результат! Никаких отклонений!

– И это вас огорчает?

– Конечно! – она наклонилась ближе, понизив голос. – Я же чувствую, что с третьим образцом что-то не так. Но все тесты говорят – обычная вода. Как такое возможно?

Официант принес меню. Мы оба не глядя заказали комплексный завтрак – яичницу с беконом, тосты, кофе. Практичный выбор.

– Кстати, о ночной остановке, – продолжила Надя, намазывая масло на тост. – Вы не знаете, что случилось?

– Судя по разговорам, очередная поломка. Для «Ласточки» это обычное дело.

– Странно, правда? – она задумчиво помешивала кофе. – Новый водоход, а постоянно ломается. Будто его кто-то сглазил.

– Верите в проклятья? – улыбнулся я.

– Я врач, – она гордо выпрямилась. – Верю в науку, факты и логику. Но… – она замялась, – иногда факты указывают на что-то, что наука объяснить не может. Пока не может.

Мы завтракали, обсуждая возможные причины эпидемии. Надя выдвигала теории одну за другой – от неизвестных бактерий до химического загрязнения. Её энтузиазм был заразителен, хотя я знал, что истинная причина иная. Магическая. Но подсказать ей напрямую пока не имел возможности.

– Кстати, – сообщила она, – я хочу провести еще серию тестов. Может, при другой температуре или с другими реактивами что-то проявится. Вы не против, если я покину вас прямо сейчас? Если честно, руки чешутся узнать, в чём же дело.

– Конечно. А я пока попытаюсь выяснить, что с двигателями. Иначе мы тут целую вечность можем стоять.

– В магических механизмах вы тоже разбираетесь? – удивилась Светлова.

– Приходилось сталкиваться, – уклончиво ответил я. – Вдруг мне удастся посоветовать что-то толковое.

После завтрака мы разошлись – она вернулась в каюту продолжать опыты, а я направился исследовать нутро «Ласточки».

* * *

В машинном отделении было душно. Кузьма Петрович машинально вытер пот со лба испачканным платком, оставив новую черную полосу. Пятьдесят лет, из них тридцать механиком – сначала на военном флоте, потом на гражданке. Повидал всякое, но такого…

– Гриша, ну-ка глянь еще раз контакты, – буркнул он, не отрывая взгляда от мертвых кристаллов.

Гриша – тощий, нервный, с жидкими усиками – полез под установку с фонариком. Диплом технического училища висел у него дома в рамочке, предмет гордости всей семьи. Первый образованный человек среди потомственных портовых грузчиков.

– Контакты в порядке, Кузьма Петрович! – донесся приглушенный голос. – Я же говорю – микротрещины в структуре! В «Техническом вестнике» писали…

– Заткнись со своими теориями, – огрызнулся старший механик. – Я эти камни лично проверял при установке. Чистые, как слеза младенца.

Митька – коренастый паренек с простодушным лицом – сидел на перевернутом ящике и ковырял ногтем этикетку на бутылке. Племянник помощника капитана, устроенный по блату. Толку от него как от козла молока, но хоть не мешался под ногами.

– Дядь Кузьм, а может, это из-за той грозы? – робко предложил он. – Помните, на прошлой неделе как шарахнуло?

– Митька, не позорься, – вздохнул Кузьма Петрович. – Русалочьи камни от грозы не дохнут. Они вообще ни от чего не дохнут, если их не разбить молотком.

– Или если из них не выкачать энергию специальным устройством, – добавил Гриша, выбираясь из-под установки. – Но для этого нужно оборудование с полвагона размером.

Кузьма Петрович молча смотрел на потухшие камни. Пять кристаллов в массивной металлической раме – сердце водохода. Два совсем мертвые, черные. Два едва теплятся. Центральный еще держится, но и он на последнем издыхании.

Что-то здесь было не так. Чутье старого механика, спасавшее его не раз, кричало об опасности. Но какой?

– Ладно, – решил он. – Разберем установку, проверим каждый контакт, каждое соединение. Митька, тащи инструменты. Гриша, начинай с левого блока. И… достань-ка бутылку из моей каюты. Работа долгая будет.

– Это я могу! – оживился Митька и помчался за выпивкой.

* * *

Путь к машинному отделению лежал через служебные помещения. Я спускался по узкой металлической лестнице, следуя указателям «Только для экипажа».

Чем ниже, тем сильнее становился запах машинного масла и металла. Воздух был влажный и тяжелый, насыщенный испарениями от нагретых механизмов.

Дверь в машинное отделение была приоткрыта. Оттуда доносились голоса и звяканье инструментов. Я заглянул внутрь.

Трое механиков расположились вокруг частично разобранной установки с русалочьими камнями.

На полу возле неё валялись инструменты, промасленная ветошь, какие-то детали. На перевернутом ящике стояла бутылка местного вина и три гранёных стакана. Возле была разложена нехитрая закуска. Нарезаная кольцами копченая колбаса, несколько свежих огурцов и ломти черного хлеба

Старший – бородатый детина в видавшей виды робе – как раз разливал что-то из бутылки. Явно не сок.

– За упокой русалочьих камней, – мрачно пошутил он.

– Не каркай, Кузьма Петрович, – откликнулся худощавый тип с жидкими усиками. – Может, еще оживут.

– Ага, как же, – фыркнул молодой коренастый парень. – Скорее я академиком стану.

Они выпили, крякнули, не спеша и основательно закусили. Похоже, результатов ремонта в ближайшее время ждать не придётся

Я кашлянул, привлекая внимание.

– Простите, что помешал. Случайно услышал о поломке. Может, смогу помочь?

Все трое повернулись ко мне. Бородатый окинул меня оценивающим взглядом – от крепких ботинок до потертого картуза на голове.

– Ты кто такой? – спросил он без особого дружелюбия.

– Данила Ключевский, плыву вторым классом. В прошлом работал с водными артефактами. Подумал, вдруг пригожусь.

– С артефактами? – заинтересовался худощавый. – Это какими же?

– В основном оросительные системы, – соврал я. – Больше на подхвате, но кое-что видел.

– Ишь, грамотный выискался, – проворчал бородатый. – Только нам твоя помощь не нужна. Сами разберемся.

– Гриша Кулаков, – представился худощавый, протягивая руку. – Не обращайте внимания на Кузьму Петровича, он со всеми такой. А это Митька, наш… помощник.

– Очень приятно, – я пожал протянутую руку. – Так что с камнями? Полная разрядка?

– Хуже, – Гриша покачал головой. – Они не просто разряжены – они мертвые. Как будто из них высосали не только энергию, но и саму способность ее удерживать.

– Любопытно. Можно взглянуть?

– Пассажирам в машинном не положено, – отрезал Кузьма Петрович. – Правила безопасности.

– Да ладно тебе, Кузьма, – махнул рукой Гриша. – Человек помочь хочет. Митька, налей-ка гостю. Не откажетесь?

Молодой механик с готовностью плеснул какой-то настойки в запасной стакан. Я благодарно кивнул, но пить не стал – держал стакан в руке, делая вид, что рассматриваю установку.

– Странная картина, – пробормотал я. – Камни действительно мертвые. Но структура разрушена неравномерно. Как будто…

– Что? – заинтересовался Гриша.

– Как будто что-то питалось ими. Постепенно, не сразу. Видите эти потемнения по краям? Классический признак энергетического истощения.

Механики переглянулись. Даже Кузьма Петрович посмотрел на меня с большим вниманием.

– Ты это серьезно? – спросил он.

– Вполне. У нас в Поволжье была похожая проблема с оросительными артефактами. Оказалось, в воде завелись… – я сделал паузу, изображая, что подбираю слова, – особые организмы, питающиеся магической энергией.

– Чушь! – отрезал Кузьма Петрович. – Не бывает таких организмов.

– Не бывает, – согласился я. – Но факт остается фактом – что-то сожрало ваши камни. И судя по всему, это «что-то» все еще на корабле.

Механики молчали, переваривая информацию. Я тем временем сосредоточился на настойке в бутылке.

Изменить состав жидкости – дело нескольких секунд. Добавить легкий снотворный эффект, ничего опасного. Просто поспят часок-другой

– А знаете что, – вдруг сказал я, – давайте выпьем за то, чтобы найти причину. Чтобы «Ласточка» больше не знала поломок!

– Вот это дело! – поддержал Гриша.

Мы чокнулись. Я вместе с механиками опрокинул стакан залпом. Но в моём алкоголя уже не было.

– Хорошая настойка, – похвалил я. – Местная?

– Из Каменогорска, – ответил Гриша, наливая еще. – Там лучшие виноградники во всем крае.

Эффект проявился быстро. Первым начал клевать носом Митька

– Что-то меня в сон клонит, – пробормотал он, широко зевая.

– Работал всю ночь, – проворчал Кузьма Петрович, хотя сам с трудом держал глаза открытыми. – Иди вздремни, бестолочь.

Митька не стал спорить. Устроился прямо на полу, подложив под голову руку, и через минуту мирно сопел.

Гриша продержался чуть дольше. Он что-то бормотал про микротрещины и кристаллические решетки, но слова становились все менее связными. В конце концов он привалился к переборке и затих.

Кузьма Петрович боролся со сном дольше всех.

– Что-то… не то… с настойкой – пробормотал он, глядя на меня уже мутным взглядом.

– Все в порядке, – успокоил я его. – Просто устали. Поспите немного.

Он хотел что-то возразить, но сон победил. Голова склонилась на грудь, дыхание стало ровным и глубоким.

Я огляделся. Три спящих механика, разобранная установка, мертвые русалочьи камни. Можно работать спокойно.

Подошел к установке, положил руку на металлическую раму. Холодная, безжизненная. Закрыл глаза, погружаясь в магическое восприятие.

Первое, что я почувствовал – пустоту. Камни были не просто разряжены, они были… съедены. Да, именно это слово подходило лучше всего. Кто-то или что-то методично выпивало из них энергию, оставляя пустые оболочки.

Но это был не элементаль. Элементали оставляют иной след – хаотичный, стихийный. Им больше свойственно ломать, нежели воровать.

Здесь же чувствовался порядок, система.

И в остатках энергии я уловил след. Слабый, едва заметный, но отчетливый. Существо оставило свою «подпись» – уникальный магический отпечаток.

След вел вниз, к вентиляционной решетке в полу. Я опустился на колени, вглядываясь в темноту вентиляционной шахты. Оттуда тянуло сыростью и речной водой.

Что бы это ни было, оно пряталось где-то в нижних отсеках корабля. И судя по следу, существо было водным. Логично – на речном судне полно влаги, идеальная среда обитания.

Я еще раз взглянул на спящих механиков. Часа два-три у меня есть. Достаточно, чтобы разобраться с ситуацией.

Я направился к вентиляционной решетке, готовясь к спуску в нутро «Ласточки». Где-то там, в темноте и сырости, пряталось нечто, способное пожирать магическую энергию.