Текст книги "Аквилон. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Саша Токсик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 53 (всего у книги 53 страниц)

Глава 23

Тихая заводь дремала в полуденной тишине. Вода едва шевелилась, только редкие круги от всплывшей рыбы нарушали зеркальную гладь.

У небольшого плоского камня на берегу сидел Федька Налим. Поза у парня была напряжённая, будто он пытался физически вдавить свою волю в непокорную стихию. На камне перед ним дрожала водяная сфера размером с кулак. Идеально круглая, она подрагивала от малейшего движения воздуха, но упрямо сохраняла форму.

Федька уже битый час пытался сдвинуть эту чёртову каплю хоть на волосок. Лицо покраснело от напряжения, на лбу выступили капельки пота, которые он то и дело вытирал рукавом.

– Ну давай же, водичка, – бормотал он, протягивая дрожащие пальцы к сфере. – Сдвинься хоть чуть‑чуть. Я же не обижу, честное слово.

Никакой реакции. Вода продолжала лежать на камне с невозмутимостью старого кота, которого пытаются согнать с тёплого места.

Парень втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Попробовал по‑другому, начал делать пассы руками, как видел у уличных фокусников на Торговой площади. Даже присвистнул для пущего эффекта.

Вода дрогнула. Федька замер, боясь спугнуть удачу. Но нет – это просто ветерок качнул поверхность.

Федька откинулся назад, опёрся на руки. Он смотрел на упрямую каплю с тоской пса, которому показали кусок колбасы и тут же спрятали.

Что он только не делал за прошедший час. Умолял, грозил, закрывал глаза или наоборот их таращил.

Бесполезно.

Но ведь задание не может быть невыполнимым.

В его памяти всплыли слова наставника: «Всё, что нужно, ты уже умеешь.»

Федька нахмурился. Что он умеет? Грести умеет, руки мозолистые, сильные. Но разве греблей сдвинешь каплю воды? Нырять умеет, под водой плыть и дыхание задерживать. Но и это не поможет.

Узлы вязать, лодку чинить, торговаться со скупщиками за находки…

Стоп.

Русалочий камень! Наставник же дал ему осколок для тренировок! Маленький, с ноготь размером, но настоящий. Учил направлять в него энергию, а потом тянуть обратно.

«Представь, что выдыхаешь в него тепло,» – пояснял Данила. – «Не силу, не огонь, а просто тепло. Как будто греешь озябшие пальцы.»

Федька судорожно полез в карман. Вот он, завёрнутый в тряпицу. Осколок приятно грел ладонь – значит, утренняя зарядка не прошла даром.

А что если…

Озарение ударило как молния. Если он может направлять энергию в камень, то почему не может направить её в воду?

Осторожно, словно боясь спугнуть собственную догадку, Федька положил осколок обратно в карман. Поднёс ладонь к водяной сфере, чуть не дотягиваясь до поверхности. Закрыл глаза.

Вспомнил ощущение. Тепло, исходящее из центра груди. Течёт по руке, собирается в ладони. И вода откликнулась.

Федька почувствовал это даже с закрытыми глазами. Словно между его ладонью и сферой протянулась невидимая нить. Вода… пила. Впитывала его тепло с жадностью губки.

Парень испуганно открыл глаза. Сфера изменилась. Она всё ещё держала форму, но теперь в глубине мерцали крохотные искорки. Как пылинки в солнечном луче, только голубоватые.

– Получилось? – прошептал Федька недоверчиво.

Он попробовал потянуть за невидимую нить. Мысленно, очень осторожно. Вода качнулась. Потом медленно, словно нехотя, начала катиться по камню.

От волнения Федька вложил слишком много силы. Нить натянулась, задрожала и лопнула. Сфера потеряла форму, растеклась по камню неровной лужицей.

Но Федьке было всё равно. Он вскочил на ноги, запрыгал как полоумный.

– Получилось! Получилось! Я понял!

Где‑то в камышах испуганно крякнула утка. С ближайшей сваи, недовольно крича слетела потревоженная чайка.

Федька не обращал внимания. Он понял принцип! Вода не мёртвая материя, которую нужно толкать силой.

Это… это как голодный котёнок. Накорми его энергией, и он пойдёт за тобой сам.

Парень бросился к воде, зачерпнул полные ладони. Капли просачивались сквозь пальцы, но ему было плевать. Он понял! Теперь нужно научиться дозировать силу, не перекармливать воду…

Надо только потренироваться. Хорошенько потренироваться.

* * *

Закончив дела с новоиспечёнными благотворителями, я отправился к Волнову.

Иван Петрович уже поджидал меня на своём привычном месте. Правда в этот раз он не восседал на своём троне, перевёрнутом ящике из‑под селёдки, который служил ему и креслом, и командным пунктом одновременно.

Вместо этого старый лодочник топтался рядом. Виной такому обстоятельству был костюм в крупную серую клетку. Не новый, что было заметно по фасону, но практически «ненадёванный», видимо, хранимый для особых случаев.

– Доброе утро, Данила! – махнул он мне и тут же поправил манжеты. – Готов показать мне этого чудака‑изобретателя? Я тут всю ночь думал, как лучше с ним договориться!

В голосе сквозило то самое возбуждение, какое бывает у азартного игрока перед большой партией. Для простого лодочника, пусть и бывшего боцмана флагманского бронехода, назначение исполнительным директором целого предприятия было невиданным карьерным взлётом. И Волнов явно собирался оправдать оказанное доверие.

– Доброе, Иван Петрович, – с улыбкой ответил я. – Конечно, здесь недалеко.

Он ловко спрыгнул в лодку и устроился возле меня на корме. Я активировал движетель, и мы заскользили вдоль канала, оставляя за собой расходящиеся круги.

Волнов не мог усидеть спокойно.

– Слушай, Данила, а что он за человек, этот Шестаков? – наконец не выдержал он. – Какой у него характер? Что любит, что не любит? Чем можно заинтересовать?

Я отвечал, как мог, попутно наблюдая за превращением простого лодочника в делового человека. Волнов старательно записывал мои ответы в книжку, размышлял над ними, подкручивая ус.

– Главное, – предупредил я, – не пытайся с Шестаковым торговаться. Он человек творческий, обидчивый. Ему важнее признание, чем деньги.

– Понял, понял, – Волнов сделал пометку в книжке. – Никакого торга. Уважение к таланту.

Мы свернули в боковой канал. Здесь было тише, только скользили редкие лодки местных жителей. На балконах сушилось бельё

Мастерская Шестакова выглядела точно так же, как при моём последнем визите. Видимо, полученный гонорар не пошел ему впрок.

Зелёная краска облупилась ещё больше, ставни по‑прежнему висели на одной петле. Табличка «Ремонт артефактов любой сложности» покосилась под таким углом, что прочитать можно было, только наклонив голову. Увидев её Волнов нахмурил лоб. Задача уже не казалась ему такой очевидной.

Дверь в подвал была приоткрыта. Оттуда доносились звуки – металлический лязг, шипение, похожее на работу паяльника, и бормотание самого изобретателя.

Спустились по скрипучим ступеням. В подвале царил привычный творческий хаос. С потолка свисали непонятные конструкции на цепях и верёвках, вдоль стен громоздились стеллажи с деталями.

Сам Шестаков возился с очередным изобретением – на первый взгляд похоже на кофемолку, но с тремя рукоятками и невероятно сложной системой шестерёнок. На голове у него красовались две пары очков одновременно – одни для дали, другие для близи. Третья пара висела на шее.

– Пётр Савельевич? – окликнул я.

Изобретатель вздрогнул, обернулся. Узнал меня не сразу, пришлось снять верхние очки.

– А, молодой человек с тестерами! – обрадовался он. – Заходите, заходите! Только осторожно, там на полу…

Договорить он не успел. Волнов, который шёл следом за мной, наступил на что‑то, что с треском лопнуло. По полу покатились мелкие шестерёнки.

– Ох, простите! – Волнов бросился собирать. – Я не нарочно! Сейчас всё соберу!

– Да ладно, ладно, – махнул рукой Шестаков. – Это от старого будильника, я их на запчасти разобрал. А вы кто будете?

Волнов выпрямился, подтяну лманжеты и произнёс с достоинством человека, репетировавшего эту фразу всю ночь:

– Иван Петрович Волнов, исполнительный директор предприятия по производству приборов для проверки воды.

Шестаков оживился. Отложил свою кофемолку‑не‑кофемолку, вытер руки о засаленный фартук.

– Предприятие? По производству? Моих приборов?

– Именно! – Волнов уже освоился. – И мы хотим предложить вам сотрудничество. Вы – главный конструктор, мы – производство и сбыт.

– Покажите‑ка ваши изобретения, – попросил я Шестакова. – Иван Петрович очень интересуется техническими новинками.

Следующие полчаса прошли в осмотре мастерской. Шестаков, польщённый вниманием, превратился в настоящего экскурсовода. Вот самонагревающийся утюг, достаточно нажать кнопку, и он греется без углей. Вот музыкальная шкатулка с часами – играет разные мелодии в зависимости от времени суток. А вот его последняя гордость…

– Поющий чайник! – объявил изобретатель, снимая с полки медное изделие причудливой формы. – При закипании издаёт не свист, а настоящую мелодию!

Волнов пришёл в полный восторг. Вся его деловая серьёзность улетучилась. Он вертел чайник в руках, заглядывал внутрь, тряс, прислушиваясь к звукам.

– Как работает? А почему именно такая мелодия? А можно сделать, чтобы играл другую? А если добавить ещё один свисток? А два? А если…

Шестаков расцвёл. Так подробно его изобретениями ещё никто не интересовался. Он начал объяснять устройство, показывать чертежи, рассказывать о принципах работы.

Я наблюдал, как Волнов из директора превращается обратно в любопытного мальчишку. Вопросы сыпались градом – и видно было, что интерес неподдельный. Как сорока, падкая на всё блестящее, он хватал одно изобретение за другим, восхищался, удивлялся, предлагал улучшения.

– А знаете, – вдруг сказал Волнов, – у меня на пристани есть один механик. Золотые руки! Он бы мог помочь с изготовлением корпусов. Если вы не против, конечно.

– Механик? – заинтересовался Шестаков. – А что он умеет?

– Да всё! И с металлом работает, и с деревом. Лодочные моторы чинит, что хочешь сделает.

Они углубились в технические детали. Я не вмешивался – дело явно пошло на лад. Волнов уже доставал свою записную книжку, что‑то чертил, показывал Шестакову. Тот кивал, поправлял, добавлял свои идеи.

Наконец дошли до главного. Организации производства тестеров.

– Понимаете, Пётр Савельевич, – говорил Волнов, уже совсем по‑деловому, – нам нужно наладить массовый выпуск. Десятки, а потом и сотни приборов. Вы будете разрабатывать чертежи, контролировать качество. А мы найдём фабрику, организуем производство.

Шестаков нахмурился:

– Но я не хочу сидеть на фабрике с утра до вечера. У меня тут столько незаконченного…

– Знаете что, – вдруг вмешался я, вспомнил слабое место изобретателя. – А что если в производство запустить не только тестеры? Вот этот поющий чайник, например. Или самонагревающийся утюг. Представьте – ваши изобретения в каждом доме!

Глаза Шестакова загорелись. Его творения – не пылящиеся в подвале диковинки, а нужные людям вещи?

– Мои изобретения… в каждом доме… – прошептал он. – Это же… это же прекрасно!

– Вот и договорились! – Волнов записывал что‑то в книжку. – Я выясню насчёт фабрик. Есть у меня на примете пара мест. «Мастерская Груздева» их управляющий частенько у меня лодку арендует, может, это поможет. Или «Братья Трубниковы» – тоже солидная контора.

– Только смотрите, – предупредил Шестаков, – никаких изменений в конструкции без меня! А то эти фабриканты любят «упрощать» – и всю идею портят!

– Не беспокойтесь! Всё будет под вашим контролем! Для того вы и нужны!

Мы поднялись на улицу. Солнце било в глаза после подвальной темноты. Волнов достал трубку, задумчиво раскурил. Дым с вишнёвым ароматом поплыл по переулку.

– Хороший мужик, – сказал он. – Чудаковатый, но дело знает. С таким можно работать.

Он затянулся, выпустил дым. Лицо стало озабоченным.

– Только вот проблема есть. Для массового производства русалочьи камни нужны. Много камней. Где их взять в таком количестве? У Крутовых покупать, так мы на одних камнях разоримся.

Вопрос был резонный. На рынке русалочьи камни стоили дорого, а для сотен тестеров их потребуется немало.

– Есть идея, – подумав, предложил я. – А что если отправиться в Трёхречье? Там же их добывают! Можно купить прямо у добытчиков, минуя перекупщиков. Цена в разы ниже будет!

Мысль пришла не случайно. Я вспомнил нашу совместную поездку с Надеждой. Шумный рынок, где она купила тот самый амулет‑рыбку, который потом помог раскрыть природу заражения воды.

Волнов тут же загорелся этой идеей.

– А что? И волки сыты, и овцы целы! Для тестеров нужны осколки – их за бесценок отдают. Мелочь, которую в ювелирное дело не пустишь. А я себе камушков покрупнее прикуплю для новых лодок. Выгода со всех сторон!

Он подмигнул мне с мальчишеским озорством:

– Может, по дороге ещё разок в гонки сыграем? А то в прошлый раз ты меня обставил – обидно же старику! Надо реванш взять!

Я усмехнулся. Азарт старого боцмана был неистребим. Дай ему волю, он бы до сих пор по морям плавал, а не лодки сдавал почтенной публике.

– Договорились, – сказал я. – Выберем день и поедем. Только надо дождаться, сами знаете, чего.

Лодочник посмотрел на меня изумлённо, а потом хлопнул себя по лбу за недогадливость. Нельзя было уезжать из города, пока мы не знаем, кто отравил скважину у Добролюбова.

Мы спустились к лодкам. Волнов всё ещё строил планы:

– Знаешь, а ведь это целое дело можно развернуть! Не только тестеры, но и другие полезные штуки. Вон, Шестаков чего только не придумал! Если наладить производство…

Он говорил и говорил, размахивая трубкой. Из простого лодочника на моих глазах рождался настоящий коммерсант.

* * *

Следующий день прошёл без особых событий. Один из тех редких дней, когда жизнь течёт размеренно и предсказуемо.

Утром я занимался с Федькой на нашем обычном месте у тихой заводи. Парень делал явные успехи. Вода уже не просто откликалась на его призывы. Она медленно, но послушно перемещалась по поверхности камня, оставляя влажный след.

Правда, удержать форму сферы у него пока не получалось, но главное было достигнуто. Контакт со стихией установлен.

«Федька молодец!» – радовалась Капля, наблюдая за его стараниями. – «Скоро будет как Данила!»

И посылала мне мыслеобраз своей хитрой мордашки. Подшучивала. Мой дух‑компаньон тоже развивался не по дням, а по часам.

После обеда я предался медитации в своей комнате. Если боевое применение энергии развивает источник, то медитация делает его более стабильным и управляемым. Благодаря ей, я мог не швыряться энергией, словно глыбой, а действовать с хирургической точностью.

Вечером я улучшил оставшиеся камни Волнова. Благодаря росту способностей, управился я с последними комплектами куда быстрее, чем с остальными. На них ушло всего полтора часа.

А перед сном я неожиданно погряз в сложных бухгалтерских расчётах. Требовалось вернуть четверть имущества проштрафившихся антикваров, так как днём они подписали все учредительные документы Фонда «Чистая вода».

Об этом по чарофону мне сообщил Громов.

Технически, Капля могла перенести предметы со дна канала на прежние места и без моей помощи. А вот отмерить «четверть» она была не способна ни по объему, ни по стоимости.

Пришлось разбираться, причём дотошно. Закончил далеко заполночь и свалился спать без сновидений.

Ранним утром, когда за окном только начинало светлеть, я проснулся от странного ощущения. Не боль, не тревога. Что‑то другое. Будто внутри что‑то оборвалось. Резко и окончательно, как лопнувшая струна.

Сел в постели, прислушиваясь к своим чувствам. Тело в порядке, сознание ясное. Но что‑то явно произошло. Что‑то важное.

И тут я понял.

Ловушка на фабрике Добролюбова сработала.