Текст книги "Томный дух болотного зверя"
Автор книги: Роман Яньшин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 46 страниц)
– Тупая сучка! – буркнул Виктор и закрыл за ней входную дверь.
«Ничего», – успокаивал он себя. – «Прогуляется немного и вернется минут через пять».
Но прошло пять минут, и десять, а Ира не возвращалась.
«Неужели и правда поперлась по ночному городу»? – недоумевал Виктор.
Он схватил мобильник и стал звонить ей. Телефон безмолвствовал. Тогда Виктор послал ей SMS: «Где вы? Я приеду за вами на такси. Не думай, что я настолько бесчувственный человек!»
На удивление, Ира тут же перезвонила ему и сказала:
– Мы идем домой пешком, у нас в кошельке двадцать рублей, никто нас за эти деньги не везет.
– Ира, не бравируй! Скажи где вы…
Виктор посмотрел на дисплей телефона и увидел, как ложится символическая трубочка. Значит, девушка прервала связь.
– Вот дрянь! – выругался он и саданул кулаком по стене.
Дальше началось новое сиденье на кухне, курение сигарет и слушанье радио. Кулак, отбитый о стену, болел.
Утром Виктор вспомнил одно неприятное обстоятельство, – у Иры остались ключи от его квартиры. После произошедшего, ему не хотелось иметь с этой особой ничего общего. Более того, в данный момент он возненавидел ее лютой ненавистью. Правильно говорят, от любви до ненависти один шаг (шаг к Ире для того, чтобы она пнула его в белую, только что надетую после стирки, майку грязным сапожком). Он и не пытался ей звонить, а просто отправил сообщение: «Отдай ключи!». Сообщение прошло.
Виктор прилег на кровать и стал анализировать ситуацию (великая все-таки вещь – психоанализ!). Не ту, которая сложилась ночью, а ту, которая складывалась сейчас. Зачем он просит Иру отдать ключи? Для того чтобы еще раз, в отместку, унизить ее? Навряд ли. Для того чтобы обезопасить свое жилище? Кто ее знает, что она может натворить в расстроенных чувствах, пока он будет, к примеру, на работе? Вдруг, он, как-нибудь на днях вернется, а вся его одежда изрезана на лоскуточки? Нет! Виктор уже убедился. В чем – в чем, а в плане вещей Ира – честный человек. Она ничего не брала у него, кроме мелочевки, типа аудио-видеокассет и некоторых книг. Причем, когда ей что-то было нужно, она всегда спрашивала разрешения взять это и никогда не проецировала свои плохие чувства на вещи, аккуратно обращаясь с ними и всегда возвращая их. К тому же, если бы у Иры действительно появился какой-то злой умысел, ей ничего не стоило изготовить дубликаты ключей. Был, конечно, для защиты, способ проще и надежней – сменить дверные замки. Но, эту мысль Виктор отогнал от себя, записав ее в разряд параноидальных.
Без предупреждения, как вчера, она тоже больше не придет. Так что заботиться о том, чтобы они с Юлей, случайно, не встретились, – лишне.
«Все не то», – снова упрекнул он себя.
Истинная причина, почему он хотел забрать у Иры ключи, скрывалась, по его мнению, в желании… сжечь последний мост. Недавно ему казалось, что таковым был Чуш. Но, вот, о ключах-то он забыл. В отсутствии у нее этой вещи их уже действительно ничто не будет связывать.
Его мысли прервал телефонный звонок, причем не мобильника, а стационарного аппарата. Виктор снял трубку.
– Ты дома? – услышал он голос Иры.
– Дома.
– Я сейчас завезу тебе ключи.
Виктор взглянул на часы. Стрелки показали уже половина девятого. Голова немного кружилась от бессонной ночи. Опять бессонной! То не спишь от счастья (как с Юлей), то от несчастья.
Новая сигарета принесла с собой лишь тошноту, – слишком утомительными были последние дни, и слишком много оказалось выкурено.
Ира пришла ровно в девять, одетая в теплый спортивный костюм. Стоя на лестничной площадке, она протянула парню ключи.
– Как хоть добрались? – задал вопрос Виктор с интонацией неподдельного переживания.
Видимо, именно эта интонация заставила Иру ответить:
– Плохо.
– В чем дело? – Виктор ощутил, как в горле у него встал комок от предчувствия нового кошмара, он уже давно не ждал от Иры ничего хорошего, радостного. – И…, почему ты в спортивном костюме? Где твоя любимая шубка?
– Нет больше шубки, – плотно сжатые губы девушки открывались и закрывались, подобно ножам маленькой гильотины.
– Что с вами произошло?
– На меня ночью напали, шубку порезали, сумочку отобрали. Хорошо хоть, ключи твои, да свой мобильник в карман кофты положила, – у Иры на глазах навернулись слезы. – А Чуш… убежал…
– Как? – Виктор побледнел.
– Вот так, – Ира развернулась, и начала медленно спускаться по лестнице. – Он ведь декоративная собака. Когда началась потасовка с хулиганами, ему, видно, стало страшно.
В голове у Виктора застучало от прилива крови.
– С тобой-то, главное, ничего не случилось, ты в порядке?
Все хорошо, мне просто собаку жалко, – Ира засунула руки в карманы курточки, спустилась на первый этаж и вышла из подъезда.
Виктор вернулся в свою бессменную комнату для размышлений, то есть в кухню, и продолжил анализировать ситуацию, теперь уже всю, целиком.
Виноваты были оба, и он (в том, что не сдержался или, хотя бы, не вызвал им такси), и она (в ее эгоистичных поступках и гордом самодурстве). Теперь приходилось расплачиваться – ей ночным испугом, потерянной шубкой и, главное, – Чушем, ему – собственным спокойствием, явно утраченным надолго. От осознания того, что этот милый пес сейчас где-то бегает, голодный, холодный, у Виктора сжалось сердце. Он, правда, надеялся на породистость собаки, и на его поводок, такого пса должны заметить (если он не попадет под машину, если его не съедят бомжи, если не переделают наколотый у него на брюхе номер и не продадут кому – ни будь, если, если, если…). Кроме спокойствия, Виктор расплачивался собственным временем; истекал последний день, который он взял в счет своего отпуска. Желания что-то сделать по дому уже не было, – руки опустились.
Однако оставшееся время не прошло впустую. Парень узнал телефон приюта для бездомных собак, позвонил туда, поинтересовался, не приводил ли кто к ним доброго, рыжего чау-чау (конечно же, никто не приводил) и подал объявления во все местные газеты о пропаже собаки.
Виктор лег спать рано. Завтра, на работе, ему требовалось быть отдохнувшим и внимательным, ибо передавали снегопад, очевидно, один из последних этой весной. Водителей по радио предупреждали о снежных заносах, пурге, гололедице, и просили, без особой надобности, никуда не выезжать. Хорошо было бы никуда не ехать, но если крутить баранку, – являлось его работой, значит, стоило сосредоточиться.
12
Снегопад на следующий день действительно был чудовищный. Создавалось такое впечатление, будто небеса разверзлись, и на землю обрушился «замороженный» всемирный потоп.
Избегая движения по улицам, где дорога вела в гору, ибо почти все машины, исключая, разве что джипы и другие полноприводники, беспомощно буксовали на скользком подъеме, сердито разбрызгивая по сторонам снежную кашу, Виктор почти закончил смену, когда его неожиданно командировали за город, на местную базу главснабжения для перевозки партии цемента. Кому оказался нужен цемент в такую погоду, Виктор не понимал, но был доволен, что поедет назад груженым под завязку.
Груженая «Газель», несмотря на снег и лед, шла по трассе устойчиво и мощно, словно тепловоз по рельсам. Тем не менее, Виктор, не позволял себе расслабиться. Опыт подсказывал ему, что все равно следует держать ухо востро. Не прошло и минуты, как возникло подтверждение его осторожности: впереди старенький «Фольксваген-Транспортер» пошел на обгон и, не в силах справиться с возникшим скольжением, съехал в кювет, нагребая перед собой кучу снега.
Виктор пристроился за бортовым «КАМАЗОМ» и равномерно двигался вперед. Неожиданно, на встречной полосе закружилась, теряя управление, «Киа-Спортидж».
«У тебя же полный привод, недотепа!» – мысленно обругал Виктор водителя «Спортиджа». – «Подключай передний мост и слегка притормаживай»!
Но «Киа» сносило все больше. И это на скорости, превышающей сто километров в час! «Спортидж» развернуло, машина завертелась волчком и, со всего разгона полетела в «КАМАЗ», идущий впереди Викторовой «Газели». Грузовик попробовал увернуться, но тщетно. Джипеныш «Киа» с неимоверной силой шваркнуло о «КАМАЗ». Грузовик, подобно недавно съехавшему в кювет «Фольксвагену», свалился в придорожное море снега, а «Спортидж», от удара, подбросило метров на шесть вверх, и он полетел, переворачиваясь в воздухе и разбрызгивая осколки битого стекла, к машине Виктора.
Первым порывом Виктора было спрятаться за руль и зажмуриться, подобно Деточкину из легендарной комедии «Берегись автомобиля». Но навыки сделали кое-что другое. Парень нажал педаль газа сильнее, чуть увеличив скорость.
Виктор слышал, как просвистел над ним джипеныш «Киа», а так же уловил слабое, но звонкое: «дзынь!». Сразу после этого звука он взглянул в левое боковое зеркало. «Спортидж» упал на следующие за ним «Жигули» пятой модели, сминая легковушку, сплющивая ее, мешая корейский металл с российским, кровь и кости водителей с кровью и костями пассажиров. Ехавшие за «Жигулями» машины, тормозя скорее не колесами, а друг о друга, образовали затор. Уже совсем не четко, из-за образующейся дистанции, и падавшего снега, Виктор смог разглядеть людей, высыпавших из заблокированных в заторе машин. Те активно разговаривали по мобильным телефонам, очевидно, связываясь с ГАИ и службой спасения.
Доставив груз и загнав машину на стоянку, Виктор пару раз обошел тент, выискивая, что же издало тот «дзынь», который он слышал. Ничего не найдя, – ни дыры в брезенте, ни царапины на бортах, он уже собирался отправиться домой, но решил немного отойти назад и посмотреть на свой грузовичок метров с пяти – шести. И вот тут, на расстоянии, он обнаружил то, от чего внутри у него все похолодело. Оказывается, пролетающий над его машиной «Спортидж» срезал часть антенны, возвышающейся над кабиной.
«Да, радио теперь не послушаешь», – нервно усмехнулся про себя Виктор, взволнованно теребя готовую вот-вот оторваться пуговицу своей куртки, застегивающую ворот.
Джипеныш «Киа» пролетел в каком-то полуметре над «Газелью». А если бы он тогда не поддал газу? Все! Ему бы хана! И этим трудом, связанным с таким риском, он зарабатывает свои деньги? И какие-то Ирки-дырки не ценят, когда он им, можно сказать, по доброте душевной, отстегивает хоть какую-то их часть?!
«Я тебе расписок не давала».
Виктора затрясло, словно он обернул пояс лентой вибромассажера. Причин тряски было много: осознание пережитого сегодня, неимоверная радость от того, что он еще ходит по земле, а не валяется там, на дороге, в куче железа, разорванный на куски, злоба к Ире, – к ее наглому, безответственному поведению.
По пути к себе Виктор зашел в ближайший супермаркет и купил там восемь бутылок портвейна (с запасом, – на несколько дней, вперед). Вечером он напился в дупель, до беспамятства.
Когда он проснулся утром, то обошел квартиру. В кухне, на полу, валялась разбитая тарелка, с которой, опять же на пол, вывалились остатки вечерней трапезы (трапезы – говорим, закуски – в уме). Память подводила, – Виктор даже не помнил, что разбил посудину. Превозмогая острую боль в голове, он взял веник, совок, тряпку и убрал все это безобразие.
Уже давно, с момента поступления в университет, парень начал страдать небольшой дальнозоркостью, и частенько надевал очки, особенно когда нужно было иметь дело с книгами или смотреть телевизор. Сейчас они понадобились ему снова, – вставить нитку в иголку, дабы пришить отрывающуюся от куртки пуговицу. Вчера он, видимо, опять их надевал, и забыл, где оставил. Требовались поиски. Усердие победило; очки лежали между страницами свежего номера его любимого журнала «За рулем». Может, вечером ему вздумалось почитать? Хотя, в таком состоянии, он вряд ли мог читать, скорее, рассматривал картинки. Наверное, мечтал, как он, сидя за рулем новенького «Лексуса» с открытым верхом и красивой девушкой рядом (конечно же, – с Юлей), мчится по автобану, проложенному возле морского побережья. Вдалеке видны пляжи, пальмы, роскошные отели, с заманчиво играющей музыкой и уютными номерами на двоих. Они с Юлей иногда смотрят друг на друга и смеются, радостные, что скоро прибудут на один из этих пляжей, в один из этих великолепных отелей…
По следам от потеков, оставшимся на стеклах очков, Виктор понял, что вчера плакал…
Он сжал зубы, аж челюсть хрустнула.
Отработалось ему в этот день не легко, но и не так тяжело, как накануне, к тому же снег утих, это радовало.
Виктор старался не обращать внимания на разыгравшиеся нервы, но стресс от пережитого был очень силен. Некое подобие психического спокойствия парень почувствовал только через неделю. За эту неделю ему два раза звонила Юля. Как только она услышала его голос, то сразу спросила, все ли у него хорошо. Виктору не хотелось показывать девушке свое подавленное состояние, поэтому он просто сказал, что слегка простудился. Та, вроде, поверила, но предложила помощь, – принести лекарств, да и вообще – поспособствовать его выздоровлению (полечить парня, организуя ему разные процедуры). Виктор отнекнулся, – дескать, все и так в порядке. Девушка с неохотой приняла его позицию, сказав при этом, что поступает так, лишь из-за завала работы, произошедшего в ее булочной, поскольку городской хлебокомбинат делает профилактику оборудования и сократил выпуск хлеба вдвое (следовательно, данной продукции в городе не хватает, и изделия пекарни, где ей приходится работать, идут нарасхват). Так не будет продолжаться долго, – завод вскоре снова наберет обороты, однако на сей момент, она приходит домой только спать, все остальное время проводя в трудах.
Спокойствие воцарялось постепенно, будто заживала свежая рана. Но она действительно заживала. И когда Юля, беспокоясь о нем, позвонила снова, и изъявила желание зайти к нему, он сразу же согласился, добавив, что очень соскучился по ней (и это было сущей правдой, более того, он не просто соскучился, ему нестерпимо хотелось ее присутствия, ласки и нежности).
Юля пришла, – свежая, лучезарная. Она пронесла в кухню сумку с продуктами, и, оставив их на разборку Виктору, сразу принялась за хлопоты, о которых упоминала при их расставании.
Слушая, как парень гремит банками и хлопает холодильником, девушка вытерла пыль со шкафов.
Виктор попытался заглянуть, – что она там делает, но его не пустил пылесос, перегородив дорогу своим шнуром электропитания.
– Пока сюда нельзя, – сказала ему Юля, пылесося палас.
В завершении рюмки, бокалы, чашки, а так же прочая дребедень, беспорядочно наставленные в серванте, нашли, благодаря ее рукам, свое место.
Окинув взглядом, результаты произведенной деятельности, девушка удовлетворенно кивнула и, вернувшись на кухню, села на табурет, ожидая своей кружки чая.
Виктор выставил на стол вазочку с печеньем и налил чай.
– Так, так, чего это у нас там? – спросила его Юля, заглядывая под мойку, когда парень, открыв дверки ее основания, выбрасывал, пустую чайную упаковку в расположенное посреди этого технического хранилища мусорное ведро.
– Что? – не понял он.
– Вот, – Юля указала на бутылки из-под портвейна, громоздящиеся возле мусорного контейнера.
– Ах, это! – Виктор слегка покраснел и продемонстрировал смущенный вид. – Ну, это я решил устроить своего рода мальчишник. Ведь, если мы скрепим наши отношения союзом наших сердец, кое от каких радостей жизни мне придется отказаться. И я решил вкусить их напоследок.
– Ох-ох-ох, – передразнила его Юля. – Понятно, теперь, какая у тебя тут была легкая простуда… Что голос звучал, словно из могилы.
Виктор еще раз смутился. Его потянуло объяснить все Юле (поплакаться, одернул он себя), но не стал, посчитав правильным оставить все именно так, в шутливой форме. Не зачем ей было знать о произошедшем.
– Ты, пожалуйста, не считай меня алкоголиком. У меня разносторонние интересы, – Виктор направился в комнату, многозначительно подняв вверх указательный палец. – Я даже кое-что новое приобрел…
Юля заинтересованно проводила его взглядом и поспешила за ним.
Парень был рад, что действительно купил несколько дней назад в магазине одну вещь и сейчас мог отвлечься от своих дум об авариях, разбитых легковушках, грузовиках. Эта вещь представляла собой видеокассету с фильмом ужасов. Раньше Виктор не очень-то приветствовал ужастики, но, после знакомства с Юлей, в поддержку ее увлечений, стал посматривать такие ленты, беря их в видеопрокате. Сначала он их смотрел вполглаза, потом одним глазом, и постепенно, привык. К тому же этот жанр очень хорошо помогал в кризисные моменты жизни. Когда у тебя было плохо на душе (к примеру, на работе наорали, в магазине обхамили), стоило поглядеть нечто подобное, и возникало ощущение, будто с плеч падала тяжелая ноша: в сравнении с затруднениями, страхом, лишениями героев фильма, собственные проблемы начинали казаться ничтожными и не заслуживающими внимания.
– И что ты приобрел? – догнала его Юля.
Виктор стоял посреди комнаты, приложив руку к груди, в области сердца.
Юля, сперва, испугалась, но потом поняла, в чем дело.
– Ты просто волшебница, – произнес Виктор, показывая на те штрихи, которыми девушка дополнила комнату. – Я бы никогда не смог так расставить эти стекляшки и убраться. Наверное, в следующий раз, мне нужно не колдовать на кухне с чаем, а поучиться у тебя всем этим премудростям.
– Да ладно тебе, я же обещала, – девушка подошла к нему. – К тому же, я поступаю немного корыстно, скоро мама приезжает.
– Когда? – Виктор резко переключился с окружающей обстановки на их разговор.
– Через два дня.
– Хорошо, что предупредила. Только, вот, Юлечка, пока вы тут, с твоей мамой, будете разговаривать насчет нас с тобой, не кажется ли тебе мое присутствие лишним?
– Ты прав, момент очень деликатный…, – Юля наморщила лобик. – Давай сделаем так… Когда я пойду встречать маму, ты уйдешь в гараж. Ведь если тебе станет холодно, ты сможешь завести машину и погреться?
Виктор кивнул.
– Я приведу маму к нам. Она, наверняка будет спешить, из-за Феди, который в Архангельске остается. Помнишь, я говорила тебе про брата? Ему еще 16 лет, сорванец, – его надолго одного оставлять нельзя. Мама непременно будет поспешать как можно быстрей все тут закончить, да ехать назад. Так что мы с ней поговорим-то, всего, каких-нибудь полчасика, а дальше, на оставшееся до поезда время, к тете отправимся, – ведь я устраиваю, будто именно тетя, маму сюда пригласила…
– Я помню, – кивнул парень.
– Мама, конечно, спросит, где ты. Я скажу, что ты пошел в гараж, за…
– Дюбелями, – подсказал Виктор.
– Для чего?
– Полочку в ванной повесить, – под всякие шампуни и мыльные пенки.
– Точно!
– Ведь я у тебя такой хозяйственный!
Юля укоризненно покосилась на него, взглядом давая понять: не перехваливай себя!
– Потом, когда тебе нужно будет появиться, я пришлю на твой телефон SMS-ку, и ты приедешь сюда, на машине.
– А как ты пошлешь мне SMS-ку?
– Ну, наверное, придумаю способ. Из ванной, хотя бы. Ты приедешь, и вы познакомитесь. К этому времени мама уже будет собираться к тете. Я предложу ее довезти. Ты не против?
Виктор помотал головой из стороны в сторону.
– Мы довозим мою маму…
– А как объяснить, что я пошел в гараж за дюбелями, и вернулся… на машине?
– Неважно. Если бы я была на ее месте, меня бы это совершенно не интересовало. Нормальный план получился?
– Люкс, – подтвердил Виктор.
– А теперь колись, что у тебя там новенького?! – сменила тему Юля.
Виктор взглянул на полочку в стенке, где находились DVD-диски. Там стояли: «Великолепная семерка», «Ружья великолепной семерки», «Великолепная семерка снова в бою», ГДР-овские фильмы с Гойко Митичем про индейцев и несколько старых добрых вестернов с Клинтом Иствудом. Поверх всего этого лежал диск со зловещей надписью: «Звонок».
– Вот! – Виктор взял футляр и продемонстрировал Юле.
– Слушай, по моему, я смотрела какой-то «Звонок», – девушка взяла у него диск и начала читать аннотацию. – Нет, ошиблась, я смотрела японский фильм, а тут американский, хотя сюжет одинаковый: про призрак девочки, утонувшей в колодце и теперь уничтожающей всех, кого коснется висящее над ней проклятье. Какое проклятье? Из области всяких гадостей, которые творятся с людьми, умершими насильственной смертью в жутких условиях. Более точно сказать не могу, – русский текст, здесь, заканчивается и переходит в надписи на английском языке, а я в школе французский учила.
– Тогда давай, просто, посмотрим, и все станет ясно без языков? – Виктор вставил диск в DVD-проигрыватель.
Начался фильм. Виктор думал, что будет обычный триллер, где нарисованный с помощью компьютерной графики призрак, гоняется за какой-нибудь полуобнаженной телкой. Он уже внутренне приготовился поджимать ноги, переживая моменты, когда призрак станет кромсать ножом сетку-рабицу в считанных сантиметрах от пяток этой телки, лезущей по сетке куда-нибудь вверх, лишь бы спастись. Но показывали другое. Сначала две подружки трепались про какую-то видеокассету с жутким любительским фильмом, которую, якобы, посмотришь, и раздается глухой (ибо в трубку никто ничего не говорит) телефонный звонок, предвещающий скорую гибель от потустороннего зла тому, кому позвонили… Сперва, понятное дело, подружки кассету где-то надыбали, посмотрели, и у них в доме, естественно, раздался звонок. На подруг опустилось проклятье, а потом… показали такую страшную (то ли иссохшую, то ли разложившуюся от гниения) РОЖУ одной из этих, – совсем недавно полных здоровья, что Виктор оцепенел и почувствовал, как внутри у него что-то оторвалось и упало на дно желудка.
– Слушай, Юля, я, видно, расхрабрился, – промямлил он.
– Чего такое?
– Это для меня, пожалуй, слишком.
– Классно ведь! – засмеялась девушка.
– Если тебе и впрямь нравится, досматривай, а я пока схожу в универсам через дорогу, хлеба надо купить, а то у нас хлеба мало…
– Ладно, иди, трусишка, – хихикнула Юля.
– Я не трус, но я боюсь, как говорил товарищ Никулин, – Виктор опять увидел на экране эту РОЖУ, и снова его внутренности перевернулись в животе. – Если ты не хочешь, чтобы я занял унитаз на добрых полтора часа, лучше пойду….
– Ну и пошлый же ты! – на этот раз громко засмеялась Юля.
Виктор встал с кресла и, мелкими шажками, побыстрей, усеменил в прихожую. Снимая развешанные по крючочкам и вешалкам – шапку, куртку, шарф, он надеялся повеселить девушку своим притворным вздрагиванием (а притворным ли?).
Наблюдавшая за его действиями из комнаты Юля, рассмеялась еще сильней. Ее смех походил на звон веселых рождественских колокольчиков.
Под эти радостные звуки парень вышел из квартиры.
Однако когда Виктор вернулся, в квартире стояла гробовая тишина. Но если Юля, надо думать, смеяться перестала, то фильм не должен был закончиться (времени прошло еще слишком мало). Тем не менее, телевизор был выключен.
– Есть кто живой? – робко спросил Виктор, выкладывая из пакета буханку черного и батон.
Ответом ему послужила прежняя тишина. Только капли воды, просачивающиеся через некачественные прокладки крана на кухне, монотонно клацали, вытекая из его аэратора, по дну мойки.
Виктор заглянул в комнату.
Юля стояла возле балконной двери, за тюлевой занавеской, смотря через окно на улицу.
– Юль? – еще более робко спросил Виктор. – Почему не отзываешься-то? Чего фильм не досматриваешь?
Девушка отодвинула занавеску.
– Тут телефон звонил, – кисло улыбнулась она. – Два раза.
– Кому, мне? Тебе? Хотя, кто тебе сюда будет звонить? Плохие новости?
– Нет, никаких новостей. Там никто даже ничего не сказал. Глухие звонки. Два глухих звонка.
– Прямо как в фильме, ты смотришь жуткую запись, а потом раздается телефонный звонок, – Виктор подошел к девушке и нежно обнял ее. – Это, наверное, первый фильм ужасов, который тебе не понравился?
– Почему? – Юля подалась назад, чтобы они могли видеть лица друг друга. – Фильм хороший, только вот стечение обстоятельств дурацкое. И кому понадобилось звонить именно сейчас, да тем более молчать в трубку по полминуты?
– А ты не думала, что это и впрямь мог быть звонок? – произнес Виктор интригующе. – Нам позвонили. Теперь, как в фильме, сюда придет потусторонняя тварь из болота…
– Из колодца, – поправила его Юля.
– Из колодца. Высосет из нас все живые соки и оставит валяться здесь с такими РОЖАМИ, от которых даже самый смелый человек на планете убежит в сортир и расколет толчок надвое своим приступом диареи…
– Ох, и пошлый ты! – стукнула его по груди кулачком девушка. – Но я, правда, испугалась. Не уходи больше никуда.
Они обнялись, и долго стояли так, посреди комнаты. Виктор еще и еще рассказывал ей всякие глупости о возможном последствии просмотра этого фильма. Например, если его смотреть в кинотеатре, то, вскоре, унитазы в тамошних сортирах будут переполнены. Не спасет и надпись на дверях кабинок, типа: «Господа Тутанхамоны, смывайте за собой свои пирамиды!». Юля, в ответ, называла его пошлым, и они смеялись.
13
В это время, на другом конце города, в арендованной квартире, возле телефона, замерла Ира. Последние обстоятельства совсем выбили ее из колеи. Сначала та ужасная ночь, когда она, в истерике, не соображая, что делает (и, ведь, действительно не соображала), ушла от Виктора, а теперь еще и ее звонок парню, в надежде помириться, поболтать, а ей, вместо него, ответила какая-то девушка. Ира даже пробовала позвонить второй раз, думая, что случайно ошиблась номером, но на том конце опять ответила девушка. Значит, он говорил правду, – у него появилась другая женщина. И ОНИ ЖИВУТ ВМЕСТЕ! Иначе, стала бы эта особа снимать трубку телефона в чужой квартире?! Ира закрыла лицо руками. Ей и без того было плохо эти несколько дней. Она даже напрочь лишилась аппетита. Сегодня, например, с утра, хотела съесть салатик из огурчиков с помидорчиками, но не смогла, остановившись на второй вилке и почувствовав тошноту. Чем дальше продолжалась ее депрессия, тем Ире становилось более неприятно смотреть на себя в зеркало. Она худела не по дням, а по часам. На лице проступили скулы, на животе вырисовались ребра. Ее же любимые джинсики, в которых она щеголяла последние пару месяцев и которые были куплены специально на размер меньше, – чтобы больше облегали, теперь сваливались с нее, как со сломанной вешалки.
Виктор, Витя… Ей был дорог этот парень. Он любил ее. По-настоящему, и она это чувствовала. Он был такой хороший, заботливый, бескорыстный, ласковый, образованный, хоть и не очень общительный, а она подкладывала ему «свиней», одну за другой! Конечно, он терпел ее выходки, терпел, и, наконец, даже его непоколебимая любовь под напором ее разрушительства рухнула. Ира сидела возле телефона, готовая вот-вот заплакать.
14
Два дня пролетели как-то незаметно. Виктор и Юля занимались обыденными делами. У каждого из молодых людей была своя работа, свои переживания, но, вот, пришел момент, и их устремления опять слились воедино: наступило долгожданное утро приезда Юлиной мамы.
Юля металась по Викторовой квартире. Салфеточку – на телевизор, цветочки-горшочки – поправить, не забыть выключить пироги в духовке и цыпленка-табака на плите. Через час нужно было встречать гостью.
Виктор метался по гаражу. Ему казалось, что эта канистра стоит не там, ножовка висит не тут, а комплект летних колес расположен не эдак.
«Просто переживаешь», – успокоил он себя.
Парень вышел на улицу, – смазать петли гаражных ворот.
Масло немного загустело на холодном воздухе и плохо растекалось. Из-за этого нужно было долго ждать, чтобы оно просочилось в смазываемый узел, прежде чем добавить из масленки его новую порцию.
Сидя так возле очередной петли, Виктор случайно посмотрел в сторону дороги: далеко, за пределы гаражно-строительного кооператива, туда, где начинались жилые дома и виднелись проезжающие по городу троллейбусы. Ему повезло купить гараж, построенный прямо в Череповце. Даже в Вологде «жилище» для его любимицы-девятки пришлось поставить за пределами города.
И вдруг, далеко впереди, именно там, куда он посмотрел, ему показалось, что он увидел чей-то знакомый силуэт. Чей? Иры? Было слишком далеко…
Ира в этот момент бесцельно шла по городу. Сейчас ее привлекли гаражи, выстроенные в конце расположившегося рядом переулка. Она знала, что гараж Виктора находится где-то здесь. Ох, как ей хотелось найти его! Может, он именно сейчас делает там что-нибудь с машиной? Но где именно? Ира не решалась углубиться в дебри линий гаражного кооператива, – было страшновато. Мало ли какие придурки могли там шарахаться?
Девушка посмотрела на свои пальчики. Когда-то, вот на этом, безымянном, она могла ощущать тепло подаренного Виктором колечка, когда-то она могла погреться в теплоте его любви. Зачем она все разрушила?
Ира схватила свой мобильник и, лихорадочно нажимая маленькие кнопочки, отыскала Викторов номер.
У Виктора зазвонил его сотовый. Ожидая услышать Юлю и, не глядя на дисплей (хотя, она ведь обещала прислать SMS, а не звонить), парень ответил:
– Да?!
– Витя…? – робко проговорил в трубке чей-то голосок.
– Кто это? – не понял сначала Виктор, а потом изумился, вспомнив знакомую интонацию. – Ира?
– Витя, я хотела тебе сказать, – Ира захватила из начинающей таять кучи снега ледышку и была рада этому холоду, потому что внутри у нее все горело. – Я тебя очень сильно люблю. Ты единственный дорогой мне человечек на этой проклятой земле.
– Ты так долго говоришь по мобильному. Денег не жалко? Смотри, а то на очередной маникюр не хватит, – с сарказмом заметил Виктор.
– Я больше не делаю маникюры, а денег и так почти не осталось. Много ушло за объявление по радио, о пропаже собаки…
– Ах, да, – вздохнул Виктор. – Ты-то как?
– Теперь хорошо. Чуш нашелся.
– Нашелся? – парень возликовал. – Поздравляю!
– Да, по объявлению позвонила женщина, сказала, что отдаст Чуша за три с половиной тысячи рублей. Когда у нее в руках будут деньги, ее сын привезет собаку.
– Сожалею о твоих тратах, но остальному, – очень рад! Даже хотелось бы его… вас, снова увидеть.
Ира готова была закричать, что она скоро приедет, что им с Чушем тоже хочется увидеть его (очень, очень, очень, не известно как Чушу, а ей – точно), но телефон отключился.
– Черт! – выругалась Ира, прочитав сообщение о своем нулевом балансе.
Связь прервалась, и сразу же Виктору пришло три SMS-ки от Юли.
«Дорогой, приезжай!»
«Ну, где же ты?»
«С кем ты там трепешься? Хватит уже, бери ноги в руки и дуй домой!»
С улыбкой, Виктор завел машину и покатил к подъезду своего дома.
У подъезда стояли Юля и очень похожая на нее, разве что старше, женщина.
Виктор вышел из машины.
– Мы уж думали, что не дождемся тебя, – улыбнулась Юля. – Знакомься, это моя мама, Валентина Сергеевна. Мама, а это Виктор.
«Знакомься Алиса, это пудинг, пудинг – это Алиса…», – завертелась в голове у парня глупая строчка из «Алисы в стране чудес».
