Текст книги "Томный дух болотного зверя"
Автор книги: Роман Яньшин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 46 страниц)
Вслед за собакой, они углубились в промзону, вышли на какие-то железнодорожные пути и, не спеша, зашагали вперед по шпалам.
– Так значит ты из деревни? – спросил Виктор, улыбнувшись, чтобы смягчить издевательский смысл заданного вопроса.
– Нет, не из деревни, а из поселка. Конино называется. Может, слышал, хоть и нездешний? – приняла шутливо – обиженный вид Ира. – Хотя, в принципе, ты, наверное, прав, я из деревни. И поросенка с мамой там откармливали, и за яичками в курятник сама ходила, и смородину обирала, много чего делала, даже корову в хлев загоняла.
Они переглянулись.
– Да, загоняла, восьмилетняя девочка. Дерну ее за веревку. Корову Розой звали. А она тоже дернет. И я лечу за ней, куда она попрет. Потом я хитрость придумала. Возьму полбуханки хлеба, дам ей откусить, и бегу впереди, приманивая ее оставшимся куском. Ой! Что это там на нас двигается?!
Виктор всмотрелся в расстилающееся перед ними пространство. На них, будучи пока еще далеко, несся здоровенный черный пес, похожий на ротвейлера. Вслед за ним, сильно отставая, бежал человек, очевидно хозяин.
– Собаку на поводок! – завопила Ира, а потом бросила Виктору, уже более тихо. – Сейчас мы драться будем!
– Не будете, – ответил Виктор и вынул что-то из кармана пиджака.
Ира расширенными от страха глазами смотрела то на приближавшегося с необычайной скоростью ротвейлера (теперь это было ясно) то на Виктора, вытянувшего руку с каким-то блестящим, тупорылым предметом.
Большим пальцем Виктор нажал кнопочку включения прицела, и сгустившуюся тьму прорезала тонкая нить лазерного луча, закончившись красным пятнышком на груди ротвейлера. Огромный пес преодолел немалое расстояние всего за каких-то пару мгновений, теперь до него оставалось не более десяти метров, слышно было, как он рычит и клокочет на бегу. Чуш тоже зарычал, напрягся и несколько раз гавкнул.
В этот момент Виктор нажал на спусковой крючок. Раздался глухой выстрел. Бежавшего на них ротвейлера отбросило метров на восемь в сторону. Пес несколько раз перевернулся в воздухе, грохнулся в заросли крапивы и там жалобно заскулил.
– Что это? – изумленно спросила Ира, кивая на оружие.
– Это пневматический пистолет, называется «Оса», – ответил Виктор. – Я в Вологде таксистом подрабатывал, несколько раз попадал в сложные ситуации. Сама понимаешь, народ всякий попадается. После этого, чтобы хоть как-то уровнять шансы со всякими уродами, оформил лицензию и купил вот этот обрубок.
Пистолет действительно был похож на обрубок: рукоять, спусковой крючок и барабан, без ствола и мушки.
– Жалко того пса, но, по-моему, иначе нам бы пришлось несладко. И вообще, прошу тебя, не ходите здесь больше. Гуляйте где-нибудь в менее темном и опасном месте.
– Да, да, – подтвердила девушка. – Мы тут пошли только с тобой, а обычно мы ходим вверх по улице, в противоположную сторону, туда, где фонари и люди.
– Что вы сделали с моей собакой?! – закричал подбежавший хозяин ротвейлера, обшаривая крапиву в поисках своего домашнего любимца.
– Поделом! – завопила Ира таким голосом, которым кричат «судью на мыло» во время футбольного матча. – Надо держать собаку на поводке.
– Скоты! – заорал мужчина, поднимая на руках недвижимого и до боли жалобно скулящего пса.
Ноша была очень тяжелой и мужчина, случайно зацепившись ботинком о выступающий из земли кусок брошенного здесь когда-то металлического троса, споткнулся и упал, уронив своего пса.
Раздались отчаянное скуление собаки и человеческие стоны с причитаниями.
Чуш залаял и натянул поводок, вопреки своему миролюбию, порываясь напасть на чужаков.
– Валите отсюда на хрен, сволочи! Чтоб вас так же долбанули где-нибудь! – орал мужик, пытаясь снова поднять своего тяжеленного пса.
– Сам пошел ко всем хе…ам!!! Где хотим, там и будем гулять, – завопила в ответ Ира, но Виктор успокаивающе взял ее за плечи, развернул и жестом предложил уйти.
При слове «гулять» Чуш снова навострил уши, развернулся вместе с хозяйкой и потрусил, на всей длине поводка, в другую сторону.
– Вот приключения-то, – сказала девушка, подходя к подъезду. – Интересно, а что стало с той собакой?
– Возможно, грудина сломана, или еще какие кости, я плохо знаком с собачьей анатомией, – Виктор погладил пистолет в кармане через тонкую ткань летнего пиджака. – Это хоть и пневматика, но относится к травматическому оружию. Удар его резиновой пули равноценен удару боксера – профессионала в тяжелом весе.
– Какой ужас! – всплеснула руками Ира. – Спасибо тебе, наш защитник. Неизвестно, что бы с нами стало, не окажись ты сейчас рядом.
И она поцеловала его. Поцелуй был необычный: напряженный и в то же время страстный. Наверное, таким и должен был быть поцелуй благодарности. Виктор не был в этом уверен, но оказался уверен в другом – этот поцелуй не походил ни на один другой, испытанный им в жизни.
Когда они оба открыли глаза, девушка добавила:
– А я вижу, ты готов к нестандартным ситуациям в жизни.
– Может быть, – Виктор обнял ее за талию и притянул к себе. – А ты, я вижу, в нестандартных ситуациях способна выдать сногсшибательные фразы из ненормативной лексики.
Ирины щечки тронул румянец стыда.
– Привет Ира! – бросил невзначай проходящий мимо них молодой человек.
– Привет! – помахала ему в ответ рукой девушка.
– Кто это? – опешил Виктор и напрягся так же, как это совсем недавно сделал Чуш, увидев другого пса (самца, если точнее).
– Помнишь, что я тебе говорила насчет ревности? – сдержанно улыбнулась Ира, почувствовав его тревогу. – Ревнуют только очень неуверенные в себе люди…
– Или влюбленные, – вставил Виктор. – Я люблю тебя, это была любовь с первого взгляда. Ты настолько сочетаешь в себе идеалы красоты и женственности, что перед этими чарами я не мог устоять уже тогда, когда мы увидели друг друга в первый раз, на вокзале.
– А в чем заключается моя женственность?
– Во всем, в походке, в жестах, во взгляде, в разговоре. С тобой так тепло и хорошо…
– Ладно, посмотрим, долго ли тебе будет тепло и хорошо рядом со мной, – Ира немного отстранилась. – И еще раз говорю, – не ревнуй! Этот молодой человек, что поздоровался со мной, – Сережа, – друг, ну… близкий друг, очень близкий, если ты понимаешь, моей подружки – Наташи. Мы с Наташей из одного поселка и живем вместе в дядиной квартире. Так вот, Сережа работает в Череповце, а дом у него в пригороде. Наташа попросила у меня разрешения и пригласила Сережу пожить с нами, для его удобства.
– В одной квартире? – нахмурился Виктор.
– Но она же двухкомнатная, – Ира улыбнулась Виктору, отступая все дальше к подъезду. – Ну, пока, мне надо ложиться спать, завтра работаю суточную смену.
– Когда мы снова увидимся? – Виктор отогнал от себя мрачные мысли.
– Созвонимся, – Ира отпустила поводок, и Чуш побежал вверх по лестнице, а она последовала за ним.
Виктор сел в свою «девятку», завел двигатель и долго сидел, слушая бормотание поршней и шелест клапанов. В голову ему лезли самые разные мысли. Сегодняшний день, несомненно, давал пищу для размышлений. Это неожиданное появление экстравагантной красавицы, безумная беготня по городу для выполнения необходимых дел (её дел), еще более безумный секс и сумасбродный рассказ о лесбийской связи. «Кошмар»! – подумал Виктор, – «Если бы у женщин не было проблем, они бы все равно их себе придумали, надо же, проблема – девственность»!
Ира была очень непростой штучкой, такая девушка не удовольствуется двумя извечными для женщин вопросами – что надеть и куда это повесить, но ума у нее тоже явно не хватало.
Он хмыкнул, выкрутил руль влево, развернулся и, как следует, нажал на педаль газа.
Ира выглянула с балкона своего пятого этажа. Викторова «девятка» описала полукруг и, набирая скорость, укатила вверх по улице, рассекая мрак наступающей ночи светом фар. Что-то притягивало ее к этому молодому человеку, подсказывало, что она никогда не найдет более воспитанного, внимательного, ласкового и терпеливого парня, все ее предыдущие знакомые были по сравнению с ним очень грубы и не отесаны. Она приложила ладонь левой руки туда, где билось сердце. «Люблю», – пронеслось у нее в голове. – «Люблю и… надо положить этому конец, он всего лишь какой-то там студентишка – заочник с однокомнатной квартирой и отсутствием всяких перспектив».
Но сердце забилось сильнее. Ира поскорее добралась до кровати и, упав на нее, зарылась лицом в подушку, лишь бы не думать о нем, лишь бы не думать…
5
Виктор размышлял, когда же можно позвонить Ире, – слишком быстро не очень хорошо, затягивать тоже было не желательно. Стремление созвониться усугубляло то обстоятельство, что ему, на следующий день после их первого свидания, провели стационарный телефон, в очередь на который, он встал сразу, как только поселился в Череповце.
В раздумьях, – звякнуть, – не звякнуть, – Виктор пребывал еще какой-то период. Правда, не очень жалел об ушедшем времени, потому что оно прошло с пользой, – и работа ладилась, и ремонт квартиры продвигался.
Однако, на вторые сутки после прощания, почти ночью, Ира позвонила ему сама, – на мобильник (естественно, ведь, его городского номера у нее еще не было), и заплаканным голосом сказала:
– Привет. Что делаешь?
Виктор растерялся, но нашел в себе силы ответить:
– Привет! Рад тебя слышать. Вообще-то я уже почти сплю.
– А-а-а, – еще больше погрустнела Ира, – тогда не буду мешать, спокойной ночи!
– Ира, Ира! – встрепенулся Виктор, интуитивно чувствуя по голосу девушки, что с ней что-то не то. – У тебя все в порядке?
– У меня все в порядке, – ответила она, а интонация была такая, от которой возникло впечатление, будто сейчас из трубки хлынет поток соленых слез.
– Я все понял! Сейчас приеду, – вставил Виктор. – Не грусти, я быстро! Слышишь?!
– Хорошо, жду, у меня квартира 46, – интонация немножко изменилась, наверное, благодаря слабой улыбке, подобно лучику солнца пробившейся через тучи печали.
Виктор поспешно переоделся в джинсы, натянул свежую футболку и носки (кажется, разные, даже по цвету), ободрал все пальцы, пока надевал не расшнурованные кроссовки, схватил документы, ключи, и уже через мгновенье, вылетев на улицу, побежал к гаражу.
Фары рассекали тьму, а сердце, казалось, стучало быстрее, чем шелестели клапана двигателя. Если бы на пути Виктора, в засаде притаился инспектор ГАИ, то Виктору явно пришлось бы оплатить очень серьезные штрафы за нарушения правил дорожного движения. На счастье, инспектор не встретился, а дом Иры уже стоял перед ним.
Поднявшись на пятый этаж и, изрядно запыхавшись, Виктор судорожно нажал пальцем на кнопку звонка квартиры 46.
Дверь открыла Ира. Она была одета в розовый распахнутый халатик, красный лифчик и красненькие стринги с белым сердечком, вышитым почти, что на этом самом месте. Казалось бы, вид у нее мог показаться кому угодно очень эротичным, но только не Виктору, который, смотрел, прежде всего, на ее заплаканное, с припухшими веками и покрасневшим носом, личико.
– Буду очень признателен, если ты мне расскажешь по какому поводу плач, – сказал он.
– Заходи, – пригласила его девушка.
Они прошли на кухню, и Ира достала из кухонного шкафа две чашки.
– Я очень рада, что ты приехал, – пролепетала она, наливая чай.
Потом ее руки затряслись, заварник стал стучаться носиком о чашку, а по щекам покатились слезы.
Виктор протянул руки к ней и сказал:
– Иди ко мне.
Девушка упала в его объятия и растворилась в них, прижавшись лицом к футболке.
– Наша Маша горько плачет, – повел ее в комнату Виктор. – Уронила в речку мячик. Ну-ка, Машенька, что у тебя за плачище? Не утонет в реке твой мячище! Кстати, мы никому не помешаем?
– Нет, Наташа с Сережей ушли на дискотеку. Они там, наверное, до утра пробудут.
– Отлично, – Виктор присел на диванчик. – Но, все же, тебе придется рассказать мне, что довело тебя до такого состояния.
Из другой комнаты пришел Чуш, посмотрел на все сонным взглядом и, развалившись под журнальным столиком, уснул.
Ира последовала примеру своей собаки, только легла не на пол, естественно, а на диван, опустив голову Виктору на колени и уткнувшись лицом ему в живот.
Он ощутил ее дыхание, можно сказать, пупком, так как она именно туда ему и дышала. Его рука, словно сама собой, поднялась и погладила девушку по голове. Ира почесала носик о его футболку и, когда он убрал руку, взяла ее снова и положила себе на голову опять.
– Знаешь, Ирочка, – заговорил Виктор, – у нас с тобой, в практической психологии, существует такое понятие, как «молчаливый клиент». Это, когда какой-то человек приходит к психологу на консультацию, наверняка с бушующим ураганом в глубине его души, не исключено, что и со слезами на глазах, а говорить ничего не хочет, или не может, – срабатывают психологические барьеры: на меня не так посмотрят, про меня не так скажут. Так вот, в подобных ситуациях применяется психологический прием, который называется разговор на отстраненную тему. У каждого психолога этот разговор основывается на его внутреннем опыте, убеждениях, интересах. Ты мне разрешишь начать точно так же?
Не дожидаясь ответной реакции, Виктор продолжал:
– Ирочка, а у меня есть один секрет, который я тебе еще не раскрыл. Ты, наверное, даже не догадываешься, какой.
Ответом было только настороженное молчание.
– Я уже с четырнадцати лет пытаюсь создать какое-нибудь литературное произведение. В школе на это было много времени, тогда я написал немало рассказов. Но, знаешь, тогдашние рассказы сейчас кажутся мне самому очень детскими. Поэтому я ими не горжусь. Зато немножко горжусь своей сейчасошней записной книжкой.
Виктор с трудом, но все же достал книжку, о которой говорил, из заднего кармана джинсов.
– Она всегда со мной. В нее я записываю все, что могу и когда могу. Чаще такое бывает, если еду куда-нибудь в рейс на «Газели» и приходится ждать оформления документов перед загрузкой; пока экспедитор бегает с бумажками, а это иногда длится и час и полтора, я сижу себе спокойно в кабине и пишу потихонечку. Оказывается, этого времени вполне достаточно для рассказов и маленьких повестей. Мечтаю когда-нибудь купить компьютер и набрать на нем все мои тексты. Потом, возможно, отошлю или съезжу в какое-нибудь издательство. Может, опубликуют. Чем черт не шутит? Хочешь, почитаю последнюю мою штуку?
Ира неохотно оторвала лицо от его футболки. У нее было выражение лица ребенка, которому показывают, как устроен телевизор, то есть все платы и микросхемы, находящиеся по ту сторону экрана, под защитным пластмассовым кожухом. Она спросила:
– А что за штуку?
– Это вестерн, – ответил Виктор.
– Что-то знакомое, – задумалась Ира. – Что такое вестерн? Это как-то связано с джинсами? У нас в городе, в центре, есть магазинчик, называется «Вестерн», в нем джинсы продаются, очень дорогие кстати. Говорят, они настоящие, германские, или еще какие-то, но на рынке точно такие же, а стоят в три раза дешевле.
– Нет, вестерн – это про дикий запад, про Америку, в основном девятнадцатого века и раньше. Когда ковбои всякие, индейцы, мексиканцы сражались… Понимаешь?
– Понимаю, и как называется?
– Черный Маршалл.
– Как?
– Черный Маршалл. Видишь ли, тогда, на бог его знает какие просторы Америки приходился один – единственный жалкий судьишка, который, в основном, решал, согласно закону, кто виновен, а кто нет, то бишь, – кого повесить, а кого выпустить из тюрьмы. Так вот, судье передавались дела о ворах, грабителях, убийцах, еще гуляющих на свободе. Судья предоставлял эти сведения своим помощникам, – маршаллам, а те ездили по всей стране и выискивали злодеев. Когда они их находили, то, естественно, арестовывали и препровождали в тюрьму. Но я, вот, придумал эдакого Черного Маршалла. Он у меня одет во все черное, ездит на вороном скакуне, и даже приклад его винтовки сделан из черного дерева. Одежду такого траурного цвета он носит потому, что ему, как наиболее умелому и жестокому из помощников судьи, тот поручает разыскивать тех преступников, которые, заведомо известно, не сдадутся в плен. Единственное средство – пристрелить их на месте. С этим и связаны все приключения Черного Маршалла. Хочешь, почитаю?
– Угу.
И Виктор начал:
– Жил да был Черный Маршалл. И так далее и так далее… Никто уже не знал его настоящего имени. Он и сам начал его забывать. Везде, где ему стоило появиться, любой городишко, любую деревушку облетала весть: приехал Черный Маршалл! Кого-то сегодня убьют! И, даже если он останавливался где-нибудь всего лишь напоить коня, все взрослые мужчины и женщины шарахались от него, а дети, и вовсе, убегали со слезами. На этот раз он приехал в городок под названием Нью Каунти. Судья поручил ему разыскать одного мексиканского негодяя, который подозревался в ограблении поезда, двух банков, в десяти убийствах и двадцати четырех изнасилованиях. Мексиканца звали Хуан Фернандес, и за его голову было назначено вознаграждение в две с половиной тысячи долларов. Черный Маршалл уже знал, где находится Хуан Фернандес. Дружок Хуана, ехавший к нему на встречу и оставшийся теперь висеть в петле на одиноком дереве, в миле от города, желая быть и дальше живым, сообщил Маршаллу, затягивающему на его шее петлю, что Хуан находится в Нью Каунти, в салуне. «Теперь отпусти меня»! – кричал тогда этот грязный мексикашка, сидящий на своей лошади, со связанными за спиной руками и с головой в петле. «Пожалуйста», – сказал Маршалл и хлопнул кобылу мексиканца рукой по заднице. Мексиканец не долго мучился. Лошадь неудачно рванула с места, и его шея сразу сломалась. Теперь Маршалл подъезжал к салуну, не спеша, опустив голову и пряча лицо в тени широкополой, черной шляпы. О его появлении, как всегда, все уже знали, поэтому он не надеялся застичь Хуана внезапно, хотя, чутье ему подсказывало, что такой, как Фернандес, убегать не станет. В самом деле, Фернандес ждал на крыльце. Его огромное сомбреро было хорошо видно в полумраке навеса, он держал руки на рукоятях двух револьверов. Маршалл спешился, достал из нагрудного кармана сигару и спичку, чиркнул последней о седло и закурил. «Хуан Фернандес», – произнес Маршалл громко, прищуриваясь от яркого солнца, – «Именем закона, ты арестован»! Мексиканец снял одну руку с револьвера, протянул ее к бутылке текилы, отхлебнул из нее и рассмеялся. «Я знаю тебя, Черный Маршалл. И я знаю, почему ты послан за мной. Не буду отрицать, я совершил все эти убийства, в которых меня обвиняют, и взорвал поезд, и грабил банки, но ты тоже знаешь, что арестовать я себя не позволю. Давай сделаем так. В моей левой руке – сосуд с текилой», – он поднял бутылку вверх. Маршалл посмотрел по сторонам: из окон цирюльни, салуна, близлежащих домов опасливо выглядывали испуганные лица людей. «Сейчас я брошу эту бутылку вверх и, когда она упадет на землю, мы выстрелим. Если выиграю я, – я не буду арестован, и не будет больше Черного Маршалла, а если выиграешь ты, – я отправлюсь в ад». Бутылка взлетела вверх и, как только коснулась земли, прогремели два выстрела. Два револьвера выпустили из своих стволов горячие пули. Мексиканец стоял на крыльце и улыбался. Яркое, красное пятно расползалось по его белоснежной рубахе в районе сердца. Улыбаясь, он рухнул на ступени…
Виктор перевел дыхание.
– Ну и как тебе?
– А зачем это вообще писать? – ответила Ира.
Виктор пришел в замешательство от такого вопроса.
– Э-э-э-мн… – смог лишь сказать он.
– Ты что, там был? Это видел? – продолжала Ира.
– Для писателя не обязательно там присутствовать и жить той жизнью, – нашелся Виктор. – Все тут – плод фантазии. Понимаешь, фантазия – есть ни что иное, как представление реальных вещей и событий в неожиданном ракурсе.
– Только ты не обижайся, я, наверное, просто не понимаю, – Ира шмыгнула носом. – А, кстати, ты не думал купить себе ноутбук? Ведь его можно носить с собой везде, где захочешь.
– Ну, уж, прямо ноутбук, ты хватила, дорогуша!
– А что?
– Не по Хуану сомбреро, милая. Я, конечно, зарабатываю достаточно для безбедной жизни и обычного недорогого компьютера, но ноутбук для меня пока – непозволительная роскошь.
– Не по Хуану что? – наконец-то в Ириных глазах появился хотя бы намек на улыбку.
– Сомбреро, – закончил Виктор. – С мексиканского переводится как не по Сеньке шапка.
– А чем заканчивается вся эта белибердень про Черного Маршалла?
– Его убивают. Бандит, которого он должен арестовать или пристрелить, берет в заложницы маленькую девочку и приказывает Маршаллу бросить оружие. Тот бросает, а бандюга начинает его приканчивать, медленно, не сразу. Он всаживает в Маршалла восемь пуль, нанося не смертельные ранения, как бы издеваясь. Но ранений слишком много и Маршалл падает. Бандюга думает, что тот умер, например, – от потери крови, довольный поворачивается к ротозеям, а Маршалл в это время, из последних сил, подбирает револьвер и продырявливает ему башку, после чего сам отдает богу душу.
– Глупый конец, – Ира потерла глаза кулачками. – Боролся, боролся и умер.
– Зато девочку спас, – Виктор отложил записную книжку в сторону. – Но это все выдумки, меня больше волнует, как мне узнать, что случилось вот с этой девочкой, которая передо мной.
– Мне стыдно об этом говорить, – Ира открыла свои припухшие глаза настолько широко, насколько было возможно, и это выглядело весьма комичным.
Виктор улыбнулся.
– Мы уже достаточно близкие люди, не стесняйся.
– Помнишь, я говорила тебе о моей связи с девочкой – лесбиянкой?
Виктор кивнул.
– Так вот, она сегодня позвонила мне. Сказала, что у нее обнаружили четыре венерические болезни, – и малые и большие. Добавила еще, что я должна быть ей благодарна, ведь она мне позвонила и предупредила, а то могла бы и вовсе не позвонить.
– К чему все это?
– А ты разве не понимаешь?
– Ну, если ты с ней была, то, возможно, тебе что-то передалось от нее. Кстати, как давно ты с ней… это… того?
– Три месяца назад.
– Три месяца! – Виктор обхватил голову руками. – Если бы у тебя что-то было, давно бы проявилось. Я достаточно много знаю о таких штуках. В институте, по медицинским основам здоровья мы проходили целый раздел, посвященный этому. Ведь, если подобное случилось с человеком впервые, у него может начаться паника и, зачастую, первой инстанцией, куда он обращается, бывает либо психолог, либо телефон доверия.
– Тогда ты должен знать, что многие из этих болезней, если ими заразишься, и не почувствуешь. Например, хламидиоз, микоплазму, – пока локти и, вообще, суставы не начинают распухать, или выкидыш не случится… Я их так боюсь! И обидно, из-за того, что эта сука в спину ударила. И не только меня, а и тебя. Ведь, если у меня что-то есть, у тебя теперь, наверняка, тоже будет.
– Да не переживай ты так.
– Как не переживать-то? – Ира опять готова была заплакать. – Самое скверное, пожалуй, что я и тебя заразила, – ее губы задрожали. – Ты меня теперь бросишь, да?
Виктор вздохнул:
– Нет. Ведь это, если даже оно есть, лечится, не так ли?
– Надо пройти обследование, – ужала губы Ира. – И тебе и мне, хотя тебе рано, ты у нас, пойдешь, недели через полторы, после того, как инкубационный период закончится, и бактерии размножатся, а мне надо идти завтра же…, в кож-вен-диспансер, в НКВД, как его Наташка называет. Прямо с утра. Сходишь со мной? А то мне грустно.
Виктор еще раз погладил ее по голове.
Ира, словно кошка, закрыла глаза и изогнулась от этого поглаживания.
Так они провели какое-то время.
– Мне нужно на пару минут в ванную, – объявила Ира.
Виктор помог ей встать. Она надела тапочки, кстати, тоже розового цвета, в форме двух мышат и, сделав несколько шагов, исчезла из его поля зрения.
Виктор устроился, поудобнее, на диване и начал осматриваться. Прямо перед ним были дверь на балкон и широкое окно. На подоконнике стояли цветы. Один цветок он узнал, – кактус, остальные видел впервые. Слева стоял старый сервант и два шкафа, забитых всякой всячиной. Справа приютились два кресла; между ними располагался журнальный столик. Из-под журнального столика виднелись лапы, брюшко и морда Чуша, который вскочил, было, на ноги, когда хозяйка встала, но теперь снова успокоился. Тюлевые занавески на окне. Пол – линолеум, без ковра или ковровой дорожки, не очень уютно, но с собакой, имеющей такую шерсть – к лучшему. Около двери в другую, не освещенную комнату, примостился старенький телевизор. Все вроде бы было обычно, но Виктора эта квартира почему-то угнетала. Он бывал в гостях, то есть в других квартирах и знал, насколько чужими кажутся стены и мебель не своего жилища. Но здесь у него появилось особое ощущение, – что он лишний. Оно возникло и усиливалось с каждой секундой.
Что это у нее за дядя, который дал ей пожить в своей квартире? Почему он, до сих пор, ничего про него не знает? Почему этот дядя сам тут не живет? Наверняка, у него есть еще одна хата. Богатенький Буратино!
Из ванной послышался шум льющейся воды. Так же быстро, как и ушла, в дверях появилась Ира.
– Все, Ирочка, мне пора, – Виктору было как-то не по себе в этой квартире, что-то неуютное присутствовало здесь.
Ира посмотрела на него большими, испуганными глазами.
– Не уезжай! – взмолилась она.
– Ирочка, мне завтра на работу, – начал, было, Виктор, сам понимая, что ищет отговорки, лишь бы уйти отсюда.
– Я постелю тебе здесь, – Ира подошла к нему вплотную, и уцепилась пальчиками за его футболку, как за последнюю надежду. – Мы будем спать вместе.
– Ага, с твоими венерическими заболеваниями, – вставил Виктор и тут же сам прикусил язык.
От этих слов личико Иры исказилось, превращаясь в плаксивую гримасу, но плакать она не стала.
– Что ты будешь делать сейчас? – задал Виктор вопрос извиняющимся тоном.
– Попью чаю, – ответила Ира, – Потом, конечно, пореву еще немного, всю ночь буду реветь…
– Не надо, Ира, не плачь, – обнял ее Виктор. – Если бы это была твоя квартира или твоих родителей или даже студенческая общага, я бы остался, а вот здесь почему-то не могу. Давай договоримся так. Сейчас уже почти час ночи. Я уеду всего на шесть часов и в семь утра буду снова здесь. На работу мне аж в восемь, поэтому мы вместе можем отправиться в кож-вен-диспансер, или в НКВД, как ты его обозначила. Договорились?
Ира отстранилась от Виктора. Нет, не оттолкнула его, а именно отстранилась. Ее физиономия теперь не выражала чувств, прежняя плаксивость тоже исчезла; на лице отразилось лишь безразличие и апатия.
– Договорились, – ответила она, провожая Виктора до двери.
– До утра, милая!
– До утра, спокойной ночи, – бесцветным голосом попрощалась девушка.
– Ну что мне сделать, чтобы ты поверила в меня, кроме как остаться тут? – воздел руки к потолку Виктор. – Знаю!
Он достал из кармана связку ключей и, отсоединив два, протянул девушке.
– Чего это? – не поняла та.
– Дубликаты ключей от моей квартиры, – объяснил он. – И от моего сердца. Приходи ко мне когда угодно, у тебя нет своего дома в этом городе, надеюсь, мой дом станет родным и для тебя.
– Спасибо, – произнесла Ира.
– И, вот, еще, – Виктор взял свою записную книжку, нацарапал в ней что-то и, вырвав страничку, тоже, как и ключи, отдал ее в руки девушки. – Это мой домашний телефон. Буквально вчера поставили, не успел еще тебе номер сообщить. Внизу – сотовый. Ты его, конечно, знаешь, но пусть и он будет здесь же – на всякий случай…
– Хорошо, – вяло отреагировала она.
Ни тот ни другой трюк не сработал. Ира даже не улыбнулась. Единственной ее реакцией стало тактичное беспокойство по поводу его персоны, которое вылилось во фразу:
– А у тебя-то самого ключи остались?
– Да. Когда я в квартиру въезжал, и новые замки в дверь ставил, их целыми наборами этой ерунды комплектовали. Лишние я, на всякий случай, в гараже да в машине припрятал, – мало ли потеряю свою связку. Так что за меня не волнуйся, – парень открыл дверь, и переступил порог, выходя на лестничную площадку.
На душе у Виктора словно скребли кошки – тысячи, десятки тысяч кровожадных кошек вонзали свои коготки в самую глубину его доброй и наивной сущности. Тем не менее, другая сущность, более жесткая и умудренная хоть каким-то опытом, заставила Виктора сжать челюсти и начать спускаться по лестнице вниз. Затем он обернулся и, улыбнувшись, крикнул:
– Завтра утром я буду здесь!
Ира вяло помахала ему в ответ рукой и закрыла дверь.
«Черт»! – подумал Виктор, заводя машину и выезжая со двора на дорогу. – «Ничего себе девственница… с венерическими заболеваниями…»
Это была не последняя его мысль насчет Иры за эту ночь. Может, он попался? Может, она не то, что не девственница (была, естественно), а самая последняя шлюха во всей округе? Опытная шлюха, знающая, как охмурить очередного мужика, явившись к нему эдакой непорочной девочкой. Он не знал, как ей удалось подстроить кровотечение, а вот насчет затрудненного проникновения во влагалище кое-что начал домысливать. Наверняка, купила в секс-шопе гель-смазку, сужающую вагину. На языке вертелось название. Почувствуй себя девственницей! Точно! Так она и называлась. Почувствуй себя девственницей, и пусть ОНИ – мужички, почувствуют, что ты, якобы, девственница. Пусть почувствует этот, этот, потом еще третий, пятый, десятый. В секс шопе… куда они ходили с подружкой, которая носит мужские трусы по колено, и использует барсетку вместо сумочки. Купили фаллоимитатор на кожаных трусиках! А может, он уже был в чьих-то трусиках… трусищах. И, может, это был и не фаллоимитатор вовсе, а самый настоящий член, здоровенный, такой, красный и волосатый. Виктор представил вдруг, как Ира сосет этот самый, здоровенный, член, сосет, сосет, до тех пор, пока на том не выступают синие вены, и член не кончает ей в рот. Сперма стекает по ее губам, она то выплевывает ее на головку члена, то слизывает вновь. Ужас! Виктор отогнал от себя всю эту паранойю, а то понял, что проехал изрядную часть пути, как говорится, на автопилоте, только благодаря навыкам, а сам не помнит, как он ехал и какая была обстановка на дороге. Так не долго и сбить кого-нибудь.
Спалось ему хорошо, но хорошо – не значит, что приятно. Виктор просто провалился на несколько часов в небытие без сновидений и оторвал голову от подушки, только когда прозвенел будильник.
Вообще-то он обычно заводил на своем мобильном телефоне два будильника: один назывался «Alarm» [6]6
Alarm – в переводе с английского означает тревога (примечание автора).
[Закрыть], другой – «Overload» [7]7
Overload – в переводе с английского означает перегрузка (примечание автора).
[Закрыть]. Однако, сегодня ему хватило и одного «Алама». Алам, алам, алам! Тревога, тревога, тревога! И в самом деле, на душе было тревожно. Вставать не хотелось, поэтому Виктор с раздражением пнул одеяло и, злясь на себя и на все вокруг, рывком поднялся на ноги. Продрав глаза, он подошел к окну и посмотрел вниз, во двор, как там поживает его старая верная «девятка», – ставить ее в гараж ночью не имело смысла, если через четыре-пять часов снова идти за ней. Конечно, риск был, что украдут дворники или колеса, или ночное хулиганье запустит камнем в лобовое стекло ради прикола, а может и захочет покататься. Правда, ничего не произошло, надежды Виктора оправдались; машина стояла в обычном своем виде и на своем месте.
