Текст книги "Томный дух болотного зверя"
Автор книги: Роман Яньшин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 46 страниц)
– Шкирку, – поправил его Ананьев.
– Шкирку, – кивнул Джон, – усадили в свою машину, вывезли в лес у болота, дали ему в руки лопату и сказали: «Копай себе могилу». Тот понял, в чем дело и, копая землю, начал молить их о пощаде. Но русские были непреклонны. Так продолжалось долго, однако могила не заполнилась. Русские не стали в него стрелять, хотя имели оружие; они его там просто оставили, а приближалась ночь. Ночь выдалась безлунная, бедняга сбился с дороги и забрел в топь. То, какие видения посетили его там этой ночью, – явно навеянные чем-то потусторонним, он рассказывал исключительно у меня в кабинете и только в состоянии глубокого гипноза.
Купер на мгновенье замолчал.
– Я, собственно, уже предполагаю, что ничего хорошего тот человек под гипнозом не поведал, – вставил Ананьев.
– Для кого как, – отозвался Купер. – Для меня он сказал самое важное: там, на болотах, живет владыка мира, ВЛАСТИТЕЛЬ ХАОСА И ТЬМЫ, – правитель всех темных духов. Я был рад этому высказыванию, ибо понял, что нашел объект, необходимый мне для работы.
– Трудно поспорить с тем, что было сказано под гипнозом, – присвистнул Борис Михайлович. – В таком состоянии ничего не скроешь, и никакая психическая или любая другая болезнь не сможет помешать. Так же можно осуществить сортировку, – были ли эти видения навеяны, как ты говоришь, потусторонним, или принадлежали исключительно ему. Ты сортировал их?
– Да, все сошлось, – его отсебятины там было процентов пять, – не больше. И еще я изучил кое-какие документы, касающиеся болота. В основном это труды краеведов Евгения Чичваркина и Владислава Устинова. Если опираться на них, то получается, что мы должны иметь дело с древним языческим полубогом – полудемоном. Есть предание, будто демон, о котором мы говорим, был привезен сюда по приказу самого Чингисхана во времена татаро – монгольского нашествия и спрятан в болотах. Вообще, то нашествие организовывалось не для наживы. Они грабили русский народ вроде как попутно, – не упускать же возможности, а дальше, войска ушли обратно, в степи. Им даже земель не надо было. Кочевники действовали с другой целью – увезти губительного супостата со своей территории на чужую, – пусть чужаки с ним и мучаются.
– Одну секунду, – перебил его Ананьев. – А каким образом они его перевезли?
– Ну, это всего лишь предание, – развел руками американец. – Подробностей нам, теперь, похоже, никогда не узнать. Но, рискну предположить, что данный полудемон, как и любое другое паранормальное явление, мог быть заключен или, скорее, привязан, к своему воплощению здесь, на земле. Скажем, к собственному изваянию – идолу!
– Здоровое, видать, изваяние было, – остолбенел Ананьев.
– Почему, Борис? Хотя, кажется, я догадываюсь…
– Потому что, если б изваяние имело небольшие размеры, его бы мог перевезти в чужие края лазутчик, немногочисленный отряд, в конце концов. Но для ЭТОГО понадобилось целое войско. Его было не спрятать, с ним надо было вторгаться. И тут есть еще одна закавыка.
– Какая?
– Сперва татаро-монголы двинулись на болота около Новгорода. История учит, что трясина отпугнула их, в результате город не был осажден, не участвовал в сражении и остался цел. Но, если принять во внимание твой сейчасошний рассказ, кочевники могли изменить направление своего движения по какой-то иной причине. Скажем, болото около Новгорода им чем-то не понравилось, и они начали искать другую топь – лучше. Таковой и стала трясина около Череповца. Единственное, что меня настораживает – все идет вразрез с историческими фактами. Ведь, насколько мне помнится, от Новгорода войска Чингисхана пошли в обратном направлении, на Юго-Восток. Хотя, признаться сказать, об этом мы судим только по их боевым действиям: вскоре после отступления с севера они взяли приступом Торжок и Козельск. Но, ведь, история имеет много белых пятен. Почему бы части татаро-монгольского полчища и не заглянуть в Белозерское княжество, то бишь в Череповец? – взгляд Ананьева остекленел, и ученый погрузился в размышления.
– Борис, мы не историки. Зачем мы будем домысливать то, чего не знаем? – вывел его из транса Купер. – Я, лично, больше думаю о том, что мне под гипнозом сказал тот человек. А говорил он странные вещи. Будто этот полубог-полудемон имеет великую силу. Его власть распространяется на весь мир, но имеет свою особенность. Во-первых, этот демон губителен для людей, не зря татаро-монголы пытались от него избавиться. Во-вторых, его влияние тем сильнее, чем человек ближе к нему расположен – древние поступали правильно, пытаясь увезти его дальше от своих селений. Согласно Евгению Чичваркину и Владиславу Устинову, после того, как войско Чингисхана ушло, здесь начали замечать первые деяния Болотного Зверя. К примеру, на проходящей мимо болота дороге стали пропадать купеческие люди, – по одному, по двое, а то и целыми обозами. Сперва грешили на лихих людей, промышляющих разбоем, но попусту. Однажды, дружина с оружием прочесала лес. Единственное, что нашли – брошенные на берегу болота телеги и возы. Добро в телегах осталось не разграбленным, лошади – пропали, а следы хозяев уходили… в топь! Чичваркин и Устинов отмечают, что много страшных сказок о туманном Духе, бродящем по болоту, сложили тогда местные жители.
– Хорошо, допустим, там действительно существует сильная паранормальная активность, подходящая тебе по всем параметрам, но как ты собираешься встретиться с этим… властителем хаоса и тьмы? – не унимался Борис Михайлович.
– Надеюсь на помощь оккультиста, которого отыскал Виктор, – подытожил американец.
Виктор не верил своим ушам.
Владыка мира, ВЛАСТИТЕЛЬ ХАОСА И ТЬМЫ!
Вот чего боялся Иван Петрович. Вот во что они ввязываются! Но, как говорится, – кто не рискует, тот не пьет шампанского. Для самоуспокоения парень негромко включил радиоприемник.
Радио «Маяк» известило о наступлении четырех часов дня. В то же время на горизонте появились окраины Череповца. Никаких небоскребов, видимых за километры, в этом городишке, естественно, не наблюдалось, зато подъездная дорога шла с возвышенности, открывая перед путешественниками великолепную панораму. Казалось, город соткан из моря беспорядочно набросанных домов и домиков, между которыми снуют разноцветные автомобили, колышутся озеленяющие территорию деревца, туда-сюда бегают маленькие – малюсенькие, от расстояния, фигурки людей, а над всем этим возвышаются блестящие купола церквей и дымящиеся трубы заводов.
Когда-то, на подъезде к городу, стоял пост Госавтоинспекции, но, со временем, он был объявлен нерентабельным. Теперь, оставшаяся от него будка пустовала. Заколоченная кривыми досками, с вылинявшей краской на стенах, она утеряла для большинства водителей весь смысл своего существования. Некоторые, правда, все же остерегались ее, ибо частенько за ней стояла патрульная машина ДПС.
Вот и сегодня, спрятав в кустах, около будки, служебную машину, здесь вел охоту на незадачливых «Шумахеров» инспектор ГАИ Дмитрий Ганнушкин. Радар делал свое дело, штрафы за превышение скорости выписывались пачками, но настроение Дмитрия не прибавлялось. Что ему были эти копии протоколов? Живых денег им было не заменить. А деньги Дмитрию уже снились во снах, потому что в карманах наблюдался абсолютный «голяк». Нет, он не заботился о своих престарелых родителях (те еще сами хорошо жили и здравствовали), пить не пил (ну разве только пару бутылочек пива вечером, да и то, от силы, раз в неделю), жену не содержал (она, слава богу, сама о себе заботилась), детей они пока еще не имели, но недавно у него появилась проблема совсем иного рода: игра на деньги.
Дмитрий и сам не понял, как это с ним случилось. Просто, однажды, после получки, он возвращался с работы, шагая привычным путем – мимо павильончика игровых автоматов, расположившегося недалеко от его дома. И вдруг, ему стало не по себе, – настолько сильно потянуло зайти в этот игровой зал, на вывеске которого сверкала огненными глазами черная пантера и искрилась надпись: «Игровой клуб БАГИРА». Багира… Лучше бы этот клуб назвали Шер Хан, ибо он сожрал полную сумму денег, которая была у него с собой.
На второй и третий день, не в силах противостоять быстро приобретаемой потребности в азартных играх, Дмитрий просиживал в клубе всю ночь, до рассвета, играя в кредит. К концу третьей ночи его долг игровому заведению составил 130 тысяч рублей. Дмитрий схватился за голову – теперь надо было отдавать!
Настроение его почему-то совсем упало, когда он увидел приближающуюся к посту странную колонну из двух машин: длиннобазной «Нивы» и «Газели» с прицепом. На боковых дверях машин красовалась надпись: «ГУИАП». Что бы это значило? Гурман и апельсины? Ерунда какая-то! К тому же, прицепчик-то у «Газели» явно тяжеловат для нее. Дмитрий вознамерился остановить колонну, проверить документы, особо поинтересоваться тоннажем прицепа и наличием категории «Е» у водителя «Газели». Вознамерился-то вознамерился, но рука с жезлом словно прилипла к бедру. На Ганнушкина навалилось нехорошее предчувствие беды. Он вдруг перестал ощущать ноги, руки; шея онемела, рот искривился, жезл выпал из его ладони и повис на петле, обвивающей запястье. Теперь Дмитрий мог только глазами проводить странную колонну. Как только та проехала, силы вернулись к нему.
«Что это со мной, было?» – подумал Ганнушкин. – «Нервы?»
Вот ведь жизнь пошла! Раньше, у водителей, платящих ему штраф, дрожали от волнения руки, а теперь, с новым кодексом административных правонарушений, который запрещал ему брать штраф наличными прямо на дороге, наоборот, у него стали пошаливать нервишки. Вчера, к примеру, первый раз за 10 лет работы, не у водителя, а у него затряслись руки, когда он взял 100 рублей (каких-то поганых 100 рублей!). Ну а сейчас вообще было что-то странное, прямо паралич какой-то.
Дмитрий ощутил на своем лбу пот и вытер его тыльной стороной ладони. Вытер! Поняв, что его тело снова ему подчиняется, он взмахнул жезлом, останавливая первую попавшуюся машину, – без причины, просто так, – лишь бы опять почувствовать энергию (а придраться к чему всегда можно найти – пройден ли технический осмотр, имеется ли аптечка, огнетушитель, полюс обязательного страхования гражданской автоответственности, – чего-нибудь наверняка не в порядке), и с суровым видом, не спеша, направился к открывшейся водительской дверце видавшего виды «Жигуленка», из которой появился, суетливо ищущий по карманам документы, мужичек.
Виктор видел инспектора и временно переключил свое внимание с разговора, происходящего между Купером и Ананьевым, на него. Парня позабавило, с какой перекошенной рожей наблюдал за ними гаишник. В один момент ему показалось, что тот их остановит, но остановки не последовало. Проехав пост ГАИ, Виктор досадовал: из-за этого гаишника он пропустил обсуждение учеными очередного вопроса, касающегося паранормальных явлений. Когда парень снова вслушался в их разговор, они стали говорить уже о чем-то совершенно другом.
– Если ты, в итоге, хочешь полностью присвоить себе открытие, зачем тогда наляпал на машины этикетки с аббревиатурой Университета? – горячо спрашивал Ананьев.
– Ты не так все истолковываешь, Борис, – ответил Купер. – Я просил твоей помощи, ты – согласился. Но согласился на что? Тебе платят за эту деятельность деньги, ты выполняешь не свою, а мою работу. Аббревиатуру же необходимо было сделать. Иначе бы мы походили на захудалых джиперов, едущих на какое-то провинциальное трофи. В остальном, вини Цукермана, ведь это он распорядился сделать на, еще раз подчеркну, моих машинах наклейки, словно они принадлежат Университету.
Ананьев насупился. Виктору это было хорошо видно во внутрисалонное зеркало.
– Ну, вот мы и дома! – радостно воскликнула Юля, показывая, что машина проезжает мимо знака, говорящего о начале населенного пункта Череповец.
– Витя, поезжай, пожалуйста, ближе к месту. Мы не будем ночевать в Череповце. Отвези нас, лучше, к Марии Васильевне, так, кажется, ты ее называл, – произнес с заднего сиденья Купер.
– К бабе Маше, – кивнул парень.
– А как же продукты? – воскликнула девушка. – Нам надо произвести их закупку.
– Сделаем это в селе. Ближе к месту остановки, – сказал в ответ Купер. – Заодно не придется лишний раз напрягать технику. Она и без продуктов уже под завязку нагружена.
Юля погрустнела.
Виктор сосредоточился.
Надежды на скорый отдых рухнули. Предстояло проделать еще около тридцати километров. От многочасовой езды у парня затекли руки, в шею стреляло болью, а уставшие глаза покраснели и начали слезиться. Но пришлось исполнять указание начальства. Он собрал в кулак всю волю, сконцентрировал все силы, и поехал дальше, сделав лишь короткую остановку, чтобы обождать «Газель», куда запрыгнули Лёга, Андрей и Мишка, согласившиеся стать в экспедиционной команде разнорабочими, да по пути, на трассе, еще раз завел автоколонну на АЗС для последней дозаправки топливом (в Конино, насколько ему помнилось, автозаправочных станций не было).
3
Ира находилась в кромешной темноте.
Тьма была полной, абсолютной. Она давила на глаза и вселяла чувство нереальности происходящего, – ты ощущаешь себя, но не видишь.
Руки и ноги девушки прочно удерживались сковавшими ее путами.
Таким образом, получалось, что Ира не могла ни смотреть, ни двигаться. Единственными действиями, которые она сейчас способна была предпринять, выступали действия ее собственного разума. Таковыми могли стать многие процессы, в том числе и нахлынувшие, ни с того ни с сего, воспоминания.
Вспомнилось детство, родной поселок Конино, их покосившийся домик, построенный еще в 30-е годы ее прадедом.
Мысленно Ира перенеслась в один из тех дней, когда она жила там.
На дворе стояла ранняя осень. Листья деревьев едва принялись менять цвет, а погода радовала еще довольно теплыми деньками. Она – одетая в свободно развевающийся самошитый халатик, тащит в руках огромное ведро, наполненное комбикормом. Ей надо дотащить его до курятника и покормить кур. Внезапно из ворот, на велосипеде, бешено выпучив глаза и, с остервенением, нажимая на педали, выезжает ее старший братец. Не разобрав, куда летит, он опрокидывает Иру, вместе с ведром, на дощатый помост около крыльца.
Кроме нее самой и брата в семье был еще один ребенок – младшая сестра, причем брат являлся любимцем отца, а в младшей сестре не чаяла души мать.
Ира же оказалась у родителей не только нелюбимым, но и нежеланным ребенком. Мать ей иногда напрямую, говорила:
– Я тебя вообще не хотела рожать, но уж так получилось…
Ира делала безразличный вид, но, в действительности, эти слова матери больно ранили ее.
– Папа, это не я, это все она! – завопил ее брат, поправляя у велосипеда скособочившийся от удара об Ирино плечо, руль.
Ира встала с досок помоста на ноги. Весь ее халатик был покрыт просыпавшимся из ведра комбикормом.
– Что у вас там?! – высунулся из окна отец. – Так, так! Вы, уроды, знаете, что комбикорм денег стоит?
– Может, кур на крыльцо пустить, чтобы они корм склевали? – робко предложила Ира.
– И все крыльцо, пока жрут, обгадили?! – ответил отец.
Вечером отец отвел ее в располагающуюся за домом баню, – специально, чтобы ничего не было слышно, и порол там добрых полчаса. Ира извивалась под кусающимся ремнем, корчилась от его горячих ударов, но эта боль была – ничто в сравнении с той, которая ожидала ее дома.
Вообще к порке Ира привыкла, ибо пороли ее часто – по поводу и без. Утешалась она леденцами, хранящимися у нее в кровати, под подушкой. Сколько терпения ей нужно было, чтобы собрать деньги на эти леденюшки! А собирала она их хитро, надеясь только на себя, ведь родители ей ни разу в жизни не дали ни копеечки. Хорошо, хоть, как-то одевали, да в еде не отказывали. Раз в два дня мать посылала ее в сельский магазин за свежим хлебом. Ира стояла в очереди, покупала хлеб и, засовывая его в огромную материну сумку, как будто случайно роняла около прилавка ключ от своего дома. Наклонившись, чтобы достать ключ, ей удавалось, вместе с ним, выудить из-под прилавка несколько 10-ти или 50-ти копеечных монет, бог его знает, сколько месяцев назад вырвавшихся у продавщицы из рук и туда закатившихся. Однажды Ире даже попалась монетка достоинством два рубля! За постоянно падающий ключ сельчане прозвали ее растеряхой, но Ире было глубоко наплевать, как ее называют, главное – через сколько-то недель на добытые таким образом деньги она смогла купить коробочку, выполненную в форме декоративного жестяного сундучка, полную леденцов с ванилью. И теперь, всякий раз, после очередной несправедливой порки, девочка доставала из-под подушки коробку, открывала ее, брала оттуда один леденец и клала его себе на язык. Вместе с ним во рту как будто растворялись все нехорошие переживания, приключившиеся с ней за день.
В доме Ира, по обыкновению, прошла к своей кровати, запустила руку под подушку, но… заветной коробочки с леденцами на месте не нашлось. Сердце затрепыхалось у нее в груди, словно раненая птичка.
– Не это ищешь? – появилась в дверном проеме спальни ее младшая сестра, вертящая в пальцах коробочку-сундучок.
– Отдай! – завопила Ира и бросилась к сестре.
Побегав по комнате, младшая сестра, в конечном итоге, сдалась.
Но, когда Ира выхватила у нее коробочку, та, дразнясь, ехидно заявила ей:
– А там все равно уже ничего нет, я съела.
Позже, обучаясь в институте, Ира поняла, благодаря одной из немногих лекций, которые оказались ей не пропущены, что с помощью леденцов использовала, как говорил Зигмунд Фрейд, защитный механизм личности, названный этим ученым: проекция [13]13
Проекция – перенесение субъектом собственных свойств или состояний на внешние объекты.
[Закрыть].
Но в тот день она ничего такого не знала. Единственное, что Ира поняла: она больше не сможет положить на язык леденец, так как их не осталось, а, соответственно, у нее не получится спроецировать на него все свои нехорошие переживания, и эти переживания не растворятся у нее во рту, вместе с ванилью… Конечно, она справлялась со своими проблемами раньше и без леденцов, но теперь, когда защитный механизм личности выработался и укрепился, другими способами справиться с нахлынувшим горем неподготовленная психика не могла.
И вот тогда Ира почувствовала настоящую боль. Не физическую, а какую-то другую.
Ира убежала из дома. Ей было четырнадцать.
Дрожащую от холода, изголодавшуюся, ее подобрала утром возвращающаяся с заработков на трассе местная проститутка Наташа. Наташе недавно стукнуло шестнадцать лет, но, не смотря на разницу в возрасте, девочки мгновенно подружились.
Своего жилья у Наташи не было, поэтому она пригласила Иру в одну их хат, где собирались все местные оболтусы, в основном – ребята, работающие на расположенной недалеко от села лесопилке, выстроенной какими-то людьми из США, естественно, с привлечением наших богатеев, и гордо именуемой совместным, российско – американским предприятием по переработке древесины. Эти парни были не злые, но придурковатые. Ничего удивительного. Люди поумнее туда просто не устраивались, ведь практически каждый месяц там происходил какой – ни будь несчастный случай, – то руку кому на пилораме отрежет, то рассыпавшимися бревнами кого-то придавит. Естественно, у этих придурков и мысли были соответствующие, в основном крутящиеся вокруг одного – СЕКСА.
Поняв, что Ира в таком вопросе – сама наивность, Наташа устроила ей краткий ликбез по данной теме, и своей собственной рукой «проковыряла ее дырку», – чтоб не запозорили.
Ира до сих пор была благодарна Наташе. Та, всего за полвечера объяснила ей, как предохраняться, если под рукой нет презервативов, как заниматься сексом во время месячных, чтобы кровь не текла, и даже раскрыла секрет симуляции девственности с помощью женских средств контрацепции (диафрагм) или, на худой конец, – куска полиэтилена, попутно объясняя, что именно это всех больше ценят настоящие мужчины.
– А как же…? – опешила Ира, глянув на свое лоно, в котором до Наташиного вмешательства сохранялась настоящая девственность.
– Где ты здесь видишь настоящих мужчин? – прошептала ей Наташа. – Вот когда встретишь хоть одного такого, тогда и вспомни, о чем я тебе говорила.
Спустя несколько дней, Ира заглянула домой.
Отец ее не ругал, не бил, просто дал ей понять, что больше она тут не живет.
Потом, правда, Ира многим врала, что у нее есть очень строгие родители, которые держат ее в ежовых рукавицах. От них ей насилу удалось выбраться в город, настолько они не хотели ее отпускать.
Зачем Ира говорила все это, она и сама не знала. Может, так девушка обманывала свое ущемленное честолюбие?
На самом же деле, после разговора с отцом, в ее душе поселилась лютая ненависть к родителям.
Ира стала жить на улице. Конечно, не в прямом смысле слова. Просто у нее не было своего пристанища. А так – всегда находился какой – ни будь парень, предлагающий пожить у него. В уплату за ночлег и угощение ей приходилось удовлетворять кое-какие их не очень скромные желания…
Сейчас, в этой темноте, даже мимолетом, вспоминать физиологические акты совокупления с бывшими любовниками (чувства-то напрочь отсутствовали!) было тошно. Случайно появившиеся мысли о сексе пробудили в Ире воспоминания другого рода, от которых ей стало еще хуже. В памяти девушки всплыли события, являющиеся особо позорным эпизодом ее биографии.
Однажды летом в поселок приехал городской парень – навестить бабушку с дедушкой. Ира сразу заметила его и смекнула, что если он приезжий, то не знает ее тутошней репутации. Конечно, ему могут сообщить это его бабка или дед, но, по крайней мере, не до того, как увидят ее с ним. Очень хотелось этого парня соблазнить, чтобы он взял ее с собой в город.
Через пару дней они встретились в сельском магазине. Ира специально поджидала его у входа, надев для такого случая свои лучшие джинсики и, делая вид, что коротает время за разговором со знакомыми девчонками. При ее нынешней жизни недостатка в подругах не было, – все местные шалавы дружили с ней. Ира болтала то с одной, то с другой, наверное, часа три, прежде чем парень появился, чтобы купить пачку сигарет. Теперь настало время действовать. Будто бы проходя мимо, она специально помозолила ему глаза, и к вечеру они уже подружились. Парень пригласил ее, как он выразился, на пикник. Во время пикника, заключавшегося в разведении костра, поджаривании на нем нескольких сосисок и распитии бутылки паленой водки, городской парнишка взял, да и проиграл ее в карты четырем своим приятелям – азербайджанцам, приехавшим сюда под видом беженцев (непонятно от чего) и целыми днями слоняющимся по поселку без дела, но с целью – кого бы трахнуть, и чего бы украсть. Ира, как и все в Конино, боялась этих нерусских и потому решила не сопротивляться, лишь поставила одно условие, – она не будет их ублажать на тонкой подстилке из грязных пиджаков, которую они разложили возле костра, ибо лето еще только началось, и земля довольно холодная. Плохо говорящие по-русски азербайджанцы сперва не поняли, что девушка имеет в виду.
– Она, лежа не хочет, она раком встанет и так всем вам даст, – пояснил городской парень.
Азербайджанцы закивали головами.
Ира стойко выдержала, как ее поимели четверо человек.
Когда групповуха закончилась, в ней вспыхнула ненависть ко всему, что связано с Конино. Она возненавидела дом ее родителей, сельских придурков, запах навоза и прочие деревенские гадости.
Не до конца осознавая, что делает, она, прямо ночью, зашагала вперед по дороге, к располагавшемуся в трехстах метрах от поселка, шоссе – туда, где носятся красивые городские машины, где протяжно трубят гудками многотонные грузовики, везущие в своих тентованных прицепах много всякого добра.
На трассе возле нее притормозил солидный джип, и ей предложили деньги за интим-услуги. Ира не отказалась. Новорусский хряк на джипе, производивший впечатление несокрушимого богатыря, вовсе не по-богатырски быстро кончил ей в рот, и вскоре Ира уже находилась около придорожной столовки. Она выбрала именно столовую, а не кафе, ибо, со слов Наташи, знала, что цены в столовых ниже, а пища сытнее. Кроме нее, видимо, точно так же думали и водители грузовиков дальнего следования. Площадка у столовой была наглухо заставлена тягачами и фурами. Внутри здания, за столиками, сидели дальнобойщики – огромные дядьки суровой внешности. Они за обе щеки уплетали жирные пельмени, щи, борщи, двигая при жевании – кто – жилистыми шеями, кто – тройными подбородками. Все были старыми и отвратительными… Только один мужчина, расположившийся в дальнем конце зала и читающий газету, производил впечатление более-менее приятного человека. Особенно располагала к себе его одежда. В отличие от остальных водителей, затянутых в грязные робы и комбинезоны, этот мужчина был одет в абсолютно чистые, синие джинсы (их не мог полностью скрыть маленький пластмассовый столик), новенькую черную жилетку, из верхнего кармана которой торчала красная пачка сигарет «Мальборо» и веселую рубашку серо-белой расцветки. Рядом с ним, на столе, лежала простенькая, без всяких прибамбасов и надписей, бейсболка.
Ира подошла к прилавку, выбрала себе еду, заплатила деньги, поставила все на поднос и огляделась в поисках свободного столика. Такового не нашлось. Везде хоть кто-то, но сидел. Нужно было выбирать – к кому подсесть. И вновь внимание Иры привлек тот мужчина в черной жилетке. Его седые волосы смешно топорщились ежиком, богатые усы, очевидно, являлись предметом особой заботы – их недавно стригли, причем с крайней тщательностью и аккуратностью.
– Извините, тут не занято? – спросила, с улыбкой, Ира.
Мужчина, оторвавшись от газеты, быстро скользнул взглядом по ее стройным ножкам, сочной, молоденькой груди, симпатичной мордяхе, улыбнулся одними глазами и ответил:
– Не занято. Садись.
Ира присела на стул и начала снимать с подноса свой… либо поздний ужин (ну очень поздний) либо ранний завтрак (уж слишком ранний).
– Ничего себе, ну и совпадение! – присвистнул мужчина.
Ира непонимающе уставилась на него.
– Я про еду, – пояснил он.
Ира взглянула на свои и его тарелки. И перед ней и перед ним было по порции макаронов, по две сардельки, и по чашке кофе.
– Вот это да! – воскликнула она.
– Меня зовут Константин, или дядя Костя, – представился, посмеиваясь, мужчина. – Уж твои родители, наверное, не возьмут, как мы, макароны с сардельками? А то, чего доброго, тарелки перепутаем.
– Я тут одна… – оборвала Ира его смех.
Мужчина пристально посмотрел на нее.
– И сколько же тебе лет? – настороженно спросил он.
Девушка хорошо уловила эту настороженность в его голосе и сразу вспомнила кое-какие предостережения Наташи. Предостережения, правда, касались работы проституток, но и под складывающуюся ситуацию подходили наилучшим образом. Наташа втолковывала ей, чтоб та даже не мечтала о трассе (а Ира, действительно, просила подругу взять ее с собой), пока, хоть, чуть-чуть не повзрослеет. Если менты поймают, малолетке, конечно, ничего не будет, но если человек, который ее «снял», распознает, сколько ей лет, и поймет, что из-за нее ему статья грозит, всякое может случиться. Например, возьмет какой-нибудь хмырь, разозлится на нее и замочит (а куда она денется?). На возглас Иры относительно того, что она все равно живет со всяким сбродом, Наташа махнула рукой: то, дескать, тут, у нас – каждый все знает и молчит в тряпочку, а то – федеральная трасса, – понимать надо разницу!
Да, сегодня, с новорусским боровом в джипе ей повезло, но могло кончиться и хуже. Не стоит больше испытывать судьбу, надо действовать аккуратнее.
– Семнадцать, – соврала Ира.
– И куда держишь путь, в такое позднее время?
– В Череповец. Кстати, вы не туда направляетесь?
– Туда, до дому, можно сказать.
– А чего же вы тут кушаете, если домой едете? До города осталось-то всего минут сорок, – Ира начала с жадностью уплетать макароны.
– Я живу один, вернусь в пустую квартиру, продуктов там тоже нет, у меня ведь рейс за Урал был, неделю в пути, – мужчина нахмурился.
– А где же жена, дети?
– С женой развелся. Долго мучились друг с другом, но, все-таки поняли – не ужиться нам больше. Дети выросли, у них теперь свои семьи. Я, в принципе, не жалуюсь, да и работа думать об этом не позволяет. Только вот иногда грустно становится.
– Ну, так захватите меня. Может, со мной вы грустить не будете, а то совсем опечалились, – прошамкала с набитым ртом Ира.
И Константин (дядя Костя или просто дядя) взял Иру с собой. И ему, действительно, уже не было грустно, особенно этой ночью, когда он ощутил, что подобранная им в придорожной столовой девчонка – ДЕВСТВЕННИЦА! Сначала она более часа просидела в ванной, а потом преподнесла ему такой подарок… После секса бедная девочка сжалась в комок и, дрожа мелкой дрожью, отвечала на все его вопросы одной неизменной фразой:
– Подожди немного. Это, ведь, у меня было впервые в жизни. Дай мне минутку успокоиться.
Константин терпеливо ждал, куря одну сигарету за другой, и глядя на нее взглядом старого верного пса.
Так они прожили ночь, день, месяц, год. Являясь матерым дальнобойщиком, дядя Костя зарабатывал много денег и, не жалея тратил их на исполнение всех прихотей и желаний молоденькой девушки. Не стал он противиться и стремлению Иры быть независимой.
К тому же об этом мужчина и сам не раз подумывал: соседи бы чего не заподозрили, языки-то у всех острые, а глаза еще острее – разглядят то, чего и нет на самом деле, а если уж есть, и подавно рассмотрят.
В плане ее независимости Константин сделал все, что смог: благодаря взяткам выправил ей свидетельство о рождении и паспорт – важнейшие документы, которые Ира либо оставила у родителей, либо еще не имела, и, кроме того, снял для нее отдельную квартиру.
Оба, конечно, понимали – независимостью здесь и не пахнет. Ира не работала, без денег и поддержки дяди Кости она чувствовала себя никем. Но, зато, девушка в полной мере ощущала свою значимость для Константина: такой хорошенькой, молоденькой девочки, как она, старому пердуну больше никогда не найти. К тому же, он купился на трюк с девственностью (спасибо Наташе), и до сих пор боготворил ее за чистоту и непорочность.
Время текло стремительно. Ира переселилась в снятую дядей Костей квартиру и сразу же вызвала к себе из Конино Наташу. Они стали жить вместе и, как выразилась ее подруга, – прогрессировать.
Наташа допрогрессировалась до того, что прошла подготовку для работы крупье и устроилась сдавать карты и крутить рулетку в местное казино.
Прогресс Иры заключался в том, что она окончила школу и подала документы в медицинское училище. Отучившись там, девушка подыскала себе работу медсестры.
Месяц тянулся за месяцем, сменялись годы. Ирина связь с Константином не прекращалась. Он служил надежным источником всего самого необходимого для ее жизни. А как было без него? Например, труд медсестры оказался очень тяжелым и низкооплачиваемым. Костя же, как только она пожаловалась ему на такую несправедливость, благодаря своим знакомым – автобусникам, устроил ее фармацевтом в привокзальную аптеку – с отличной зарплатой и удобным графиком работы – сутки через трое. Теперь Ира сутки работала, полдня спала и два дня гуляла, отдавая предпочтение дискотекам.
