Текст книги "Томный дух болотного зверя"
Автор книги: Роман Яньшин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 46 страниц)
Книга вторая
По ту сторону тьмы
«Болото жило, но, если бы его попросили определить род и суть этой жизни, он бы не смог. Он знал только, что оно могущественно и переполнено силой. Луис рядом с ним чувствовал себя маленьким и слабым».
Стивен Кинг. Кладбище домашних животных
«Болото то, по моим расчетам, в сорока километрах к северу от Череповца. Я попробовал взять анализы торфа с этого странного места… Послал в Петербург образцы…, так в столице переполошились. Кроме растительных останков в образцах – следы высокоразвитой жизни. Писали, что редкое болото мое, нет таких более. И соседи поучают, чтобы не ходил я на ту забытую дорогу, не искал себе погибели. Странный народ, темный. Два года живу в этом захолустье, диссертация продвинулась лишь на треть, а болеют они странно. Диаграммы такой не начертишь. Такого числа полоумных, наверное, нигде больше не сыскать. Самоубийства же – это просто городской кошмар. В прошлом году четверо повеселись, а трое ушли, пропали. Лучшие парни пропали. И так испокон тут. Дохнет все чистое или пропадает».
Из записей лекаря Грязнова, 1879 г.
«Он воет, этот дух. Стоит однажды попасть туда, чтобы он навсегда остался с тобой. Он всасывает мозг. Он думает и заставляет молчать. Отец сошел с ума еще до моего рождения, но признался в этом только перед смертью. Признался, что двадцать лет прожил в родстве с этим болотом, которое отнимало его силу, его мысли, принуждало совершать нечто невероятное. Отец гнал меня из города… Я получил образование и вернулся. Отныне уже нельзя уехать. Эти болота найдут везде. Как можно бороться с такой махиной вонючего торфа? Не болото это вовсе. А как слышно Его в городе! Я уже знал троих, которые Его слышат… И в этом городе всегда будут жить люди, которые станут Ему служить. Отказаться нельзя, отказаться поздно…»
Из записок полоумного учителя, 1850-е годы.
Глава 1
Паранормальные явления и их следствие: пара нормальных и пара ненормальных
1
Наступила ночь.
В лагере научно-исследовательской экспедиции воцарилась тишина, хотя еще никто не спал.
Виктор подумал: «Почему так тихо?»
Правда, один раз, устоявшейся на поляне покой все-таки был нарушен. Это прошумел мотором вездехода приехавший обратно к заброшенной лесопилке Джон Купер.
«Интересно, каковы результаты его поездки?» – промелькнуло в мозгу у парня. – «Нашел он милицию или нет? Если нашел, что сказал там?»
Однако после этих мыслей, ему пришлось тут же покачать головой, дескать, – так я и знал, что о милиции придется еще не раз вспомнить!
А как же о ней было не вспоминать?
Например, пару часов назад. Куда он провожал Купера? Туда!
И при этом выглядел изрядным эгоистом…
Ведь, за Юлю, когда той, грозило что-то ужасное, по причине «убийства» Рэя, он сразу испугался. А, вот, на Купера, выходит, ему совсем наплевать? Между прочим, американцу, как руководителю экспедиции, за пропажу двоих (троих, если считать и Стокера) сотрудников, тоже, наверняка, будут грозить какие-нибудь серьезные санкции. И, хотя степень этой ответственности в первом и во втором случае даже сравнивать нельзя, все равно – совесть есть совесть.
Единственное, что сейчас сдерживало благородство Виктора, так это ощущение, что ученый – лишь расчетливый делец. Возникнув сегодня утром, и повторившись перед отъездом Купера из лагеря, теперь оно, по всей видимости, крепко укоренилось в душе парня и стало руководить его мыслями.
Усмирение совести – было хорошим тому подтверждением.
Но, даже благодаря отмеченному чувству, для Виктора оказалось не под силу подавить свой интерес, касающийся результатов поездки американца в надлежащие органы.
Опять мысли о милиции!
Ибо, если он был там, то, как же… санкции…?
Почему его отпустили?! Здесь закрадывалось подозрение – был ли ученый в милиции, вообще?
Это только разжигало интерес ко всему происходящему вокруг персоны Купера.
Но с удовлетворением познавательной потребности данного характера, по всей видимости, надо было подождать, ибо иностранный ученый, если судить по его действиям, не собирался никому ничего докладывать. Он просто заглушил двигатель машины и прошел по направлению к «передвижной лаборатории», где его ждал Бэн. Бэн быстро сказал ему какую-то короткую фразу, Купер процедил сквозь зубы такой же короткий ответ, после чего их больше не было слышно.
Собственно, американский психолог с его помощником, и раньше вели себя степенно и тихо, в отличие, разумеется, от Лёги, Андрея и Мишки. Однако ребята, упаковывающие сейчас вещи на завтрашний день, тоже не шумели. Затихла их обычная перебранка, отсутствовали нелепые возгласы и прочая какофония звуков, вечно присущая этой троице молодых, да «неотесанных» друзей.
Случился ли с ними приступ скромности из-за наступления позднего часа? Вряд ли.
«Они затаились!» – пришло, вдруг, на ум Виктору. – «А если затаились, значит, что-то задумали».
Да, – заговоры. Во все времена эти процессы имели внушительный потенциал для усмирения любого… по причине инстинктивно включающихся в подобные периоды механизмов поведения, свойственных лазутчикам и диверсантам …даже самого шумного и бестолкового создания.
Таковым созданием в экспедиционной группе можно было считать Мишку Баламута. Но и он, расхулиганившись немного перед уездом Купера, по всей видимости, в результате совещаний с ребятами, тоже, постепенно, втянулся в создаваемую ими атмосферу тайны.
Но что могли задумать Баламут и его товарищи? Наверняка какую-нибудь глупость. Такую, что о ней лучше даже и не знать.
Анализируя поведение ребят, Виктор уже совсем было отдалился от соображений насчет возможного результата поездки Купера «куда надо».
Его невольно вернул к этим мыслям Лёга.
Стрельцов покинул компанию своих друзей, экипирующих сумки около костра, и подошел к Виктору, когда тот, в свете фары-искателя, закрепленной на крыше вездехода, заканчивал проверять ходовую часть и систему питания машин.
И с вездеходом, и с легковым полноприводником, вроде, было все в порядке, даже бензина оказалось достаточно (по всей видимости Алексей заправлял длинную «Ниву», когда мотался ко врачам в город). Автомобилям требовалась, разве что, тщательная мойка, хотя ее-то сейчас, оказалось устроить, в аккурат, и негде из-за отсутствия поблизости соответствующего источника воды.
– Вить, мы тут… посовещались…, – неуверенно начал Лёга.
«Точно заговор устроили! Я подумал верно!» – подытожил ход своих рассуждений Виктор.
Тем не менее, ему по-прежнему было безразлично, о чем они там посовещались, поэтому он продолжал невозмутимо возиться с автомобилями, переключив внимание на их дворники (те заросли грязью, и, хоть воды было совсем чуть-чуть, эти узлы требовалось отчистить, во что бы то ни стало, – хороший обзор завтра не помешает).
Не желая разговаривать со Стрельцовым, парень угрюмо бросил через плечо:
– Ну?
– Ну, мы не решаемся спросить американца сами. Я имею в виду, как тот съездил в милицию, и почему менты до сих пор не заглянули в лагерь. Может, ты его спросишь?
«Ах, вот что вы задумали?!» – внутренне усмехнулся Виктор. – «Создали, можно сказать, заговор, как использовать меня в своих целях. У самих духу не хватает спросить американца о наиболее важных для вас вещах, так значит, надо на чьем-то горбу в рай въехать? Ну, ладно, хоть, совещание «проводили» по делу, а то я думал, опять какую-нибудь ахинею обсуждать вздумали. Что ж, – пять баллов вам за это».
Лёга терпеливо ждал ответа.
– Чтоб спрашивать людей о чем-то, не задумываясь относительно того, как это сделать – у вас Мишка есть, – Виктор махнул ветошью, которой протирал щетки «дворников» в сторону сидящего у костра Баламута.
– Он только испортит все, – погрустнел Стрельцов. – К тому же, Парфенов затих сейчас. Пусть немного спокойно посидит. Это для нас самих лучше.
– Тоже верно, – вздохнул Виктор.
Лёга не уходил. Его присутствие словно говорило Виктору: «На тебя вся надежда, чувак».
«Спросить американца… Гм…» – внутри у Виктора образовалось нехорошее, щемящее чувство.
Ребята, насколько мог предположить парень, все еще доверяли американцу, как последние лохи. Но ребята – глуповатые и многого не понимают.
Тем не менее, разузнать, достиг ли Купер, во время его только что завершившейся поездки, пункта своего назначения (считай – милиции, – а сей факт, уже оказался сомнительным), и, если, все таки, – да, то во что это вылилось… или может вылиться, было бы очень не плохо.
Вот, только, беда, – Купер семи пядей во лбу. Он чувствует, кто в среди оставшихся членов экспедиционной команды наиболее умный, – конечно же парень, по имени Виктор (лично сам Виктор к таким людям причислял еще и Юлю, но тут, со стороны американского ученого могла возникнуть и невольная дискриминация, – дескать, кухарка все равно ничего не поймет, так что в ее присутствии можно говорить все что угодно). Присутствие… Значит, надо идти обходным путем, – создать иллюзию, что тебя нет (прикрыться ширмой, «встать за чью-то спину»), или, по крайней мере, сделать вид, будто тебе самому это нисколько не интересно. Может, – не догадается?
Вдруг, Виктора осенило.
Надо вывернуть ситуацию наизнанку: переставить события так, чтобы не ребята, по причине своей излишней «скромности» использовали его для общения с Купером, а, наоборот, он, в определенном смысле, использовал их.
Для этого достаточно было спровоцировать разговор трех друзей с американцем, задав «разгоночный» вопрос, как бы от их лица (не более того!).
Ну а далее, сидеть, слушать, да обдумывать все, что скажет ученый, попутно анализируя те вещи, которые покажутся заслуживающими внимания.
Покончив с «дворниками» он перешел к заключительной части осмотра автомобилей: требовалось удостовериться, весь ли нужный инструмент на месте.
На месте, вроде бы, было все, – домкрат, баллонный ключ, электронасос, и даже топорик, перекочевавший из багажника длинной «Нивы» в вездеход при изготовлении Ананьевских носилок… Но этого явно не хватало, ибо при езде по бездорожью, под рукой у шофера или сопровождающих его людей не оказывалось очень важной для подобных путешествий, призванных стать испытанием не только техники, но и крепости человеческих рук, вещи, которая именуется не иначе как лопата.
Виктор укорил себя за то, что до сих пор не заметил это упущение.
Лопата стояла чуть поодаль, – у сооружения, именуемого туалетом. Логично было ее здесь обнаружить. Как говорится, где она последний раз пригодилась (для создания выгребной ямы), там ее и оставили.
«Очень по-нашему!» – отметил парень. – «Но, теперь ее наличие в лагере больше не требовалось. Собственно, и от лагеря-то завтра будет уже одно название… Зато в топях эта штука станет незаменимой».
Желая восполнить недостаток инструмента, Виктор сделал несколько шагов по направлению к сортиру, взял лопату и, вернувшись обратно к машине, достал из бардачка нейлоновый шнур. С его помощью, он начал привязывать деревянный черенок «саперки» к рейлинговой сетке на крыше вездехода (закапывать это землеройное приспособление в багажнике, под вещами, которые завтра там будут, совсем не хотелось, – на болотах оно могло понадобиться в любой момент). После строительства туалетной ямы «саперка» здорово испачкалась в земле, хотя на фоне грязного автомобиля это и не особо бросалось в глаза. Тем не менее, прежде чем завязать последний узел шнура, крепящего ее рядом с огромным запасным колесом, возвышающимся над машиной подобно буржуйской шляпе, парень все-таки немного потер металлический штык лопаты пучком травы. Сухая грязь тут же осыпалась с него на поляну, металл заблестел, и все стало очень даже не плохо, прямо в стиле Кэмэл-трофи. Ну, а когда затяжка последнего узла была завершена, Виктор увидел выходящую из кухонной палатки Юлю.
– Мальчишки?! Господин Купер?! Поздний ужин! – позвала она всех, неся перед собой поднос с порциями кушанья.
Виктор бросил взгляд на все еще стоящего рядом с ним Лёгу.
– Помогу ей, – сорвался с места Стрельцов. – А насчет того, о чем я говорил, может, все-таки подумаешь?
«Надо… Действительно надо разузнать, побывал ли Купер в милиции, и, если побывал (если, побывал), то во что это вылилось… или может вылиться», – опять пришло на ум Виктору, как итог, парень ответил Лёге:
– А здесь и думать нечего, сейчас все сделаем.
Виктор выключил фару – искатель и, посмотрев на передвижную лабораторию, увидел, как возле нее зашевелились силуэты американцев. Лишь немного озаряемые в темноте мерцанием компьютерного дисплея и тусклым светом питающихся от аккумулятора маломощных ламп, те приобрели свойства фантомов. Из-за этого Виктор не мог с точностью сказать, – обернулся ли на Юлин зов Купер, или нет (направлять же фару искатель, предварительно снова включив ее, в сторону ученого с его помощником, – представлялось крайне невежливым поступком), но то, что девушку услышали, он понял точно. Сначала там погас экран компьютера, потом вырубился свет. Вскоре послышались и приближающиеся шаги иностранцев.
Виктор вымыл руки и присоединился к остальным членам экспедиции, уже расположившимся вокруг обеденного стола.
Костер давал достаточно света, чтобы можно было хорошо поужинать, в результате никто даже не захотел создавать дополнительную иллюминацию, как это уже сделал однажды Лёга, использовав, в качестве осветителя, свой электрический фонарь, привязанный к деревянному шесту.
Все начали есть молча.
Ни дружеских переговоров, ни обмена информацией, ни… молитвы, в конце концов!
Просто тупое и громкое: чвак-хрум, чвак-хрум.
Безусловно, приготовленная Юлей гречневая каша с некой вкуснятиной в качестве приправы, могла увлечь. Но не до такой же степени!
Виктор не хотел комментировать происходящее, даже самому себе, поэтому высказал то, о чем просил его Лёга, и что показалось ему целесообразным произнести, когда он будет задавать «разгоночный» вопрос как бы от имени Стрельцова и его друзей (провокация разговора между американским ученым, – прежде всего ученым и ребятами):
– Господин Купер, сегодня произошло много э-м-н… неприятностей. Ребята взволнованы и ждут хоть какого-то развития событий в лучшую сторону. Нельзя ли их чем-либо обрадовать? Например, известием о том, что вы доложили в правоохранительные органы о пропаже членов нашей экспедиции? Если вам это действительно удалось, то, как они это приняли и собираются ли реагировать?
– Да! О чем там думает милиция? Почему их до сих пор тут нет? – добавил, вдруг, Лёга.
«Храбрость появилась», – подумал Виктор. – «Всегда и везде так, – надо лишь кому-то произнести вступление, и «тормоза», держащие людей, разжимаются. Лидерство в различных ситуациях… водительской…, нет, не водительской, а… всевозможной практики!»
Ложка с кашей, зажатая в руке Купера, остановилась на полпути к его уже открывшемуся рту.
Американец закрыл рот и положил ложку обратно в тарелку.
– Я известил полицейский участок в поселке о пропаже двух членов нашей экспедиции, – сказал он.
«Судя по количеству израсходованного тобой бензина, примерно до туда ты и ездил, – не дальше», – отметил для себя Виктор.
– В лагере их сотрудники не появились, так как у нас нет свидетелей происшествия. Кроме опроса очевидцев им тут делать нечего.
– А следы этих…, – клыкасто-когтистых? – подал реплику Мишка Баламут.
– Я думал, мы уже поняли друг друга относительно оборотней?! – раздраженно всплеснул руками американец. – Такие показания нам давать нельзя. Не так поймут!
– Не обращайте на него внимания, – Лёга толкнул Мишку в плечо, а сам весь устремился вперед, – слушать Купера дальше. – Ну а на место происшествия-то они выехали? Осмотрели его? Ведь там люди пропали, в конце концов.
Виктор сконцентрировался.
Заключение экспертов могло многое дать. Эта информация позволила бы планировать свое отношение к волкодлакам, а соответственно, и координировать собственные действия. Если б все указывало на то, что Алексей с Ананьевым, скажем, – от испуга, заблудились где-то в «трех соснах», но живы… или, с поправкой на тяжелую болезнь старого ученого, хотя бы Алексей – жив, и их надо всего лишь найти, то можно было бы сделать заключение о том, что оборотни – не опаснее обычной своры диких собак. А, вот, если с Борисом Михайловичем и мужиком – водителем случилась беда именно по вине тех тварей, то здесь сам напрашивался вывод иного рода. Однако стоило Куперу заговорить, как парень сразу потерял надежду на какое-либо прояснение ситуации.
– Ребята, Я приехал в участок и написал заявление о пропаже Алексея и Бориса Михайловича, – вяло произносил слова американец. – Но есть одна очень важная вещь… Дело в том, что у меня не было ни улик, ни доказательств того, что их… похитили… или они исчезли…
«Улики! Машина и поваленное дерево! Мы сами убрали то, что нельзя было трогать!» – завопило сознание Виктора. – «Ты специально уничтожил все зацепки, мистер большой Босс!»
– Однако если б подобные доказательства у меня присутствовали, это бы, все равно, мало что дало, ибо Алексей и Борис, согласно Российскому законодательству, могут считаться пропавшими только спустя трое суток после их исчезновения, – говорил дальше Джон, используя заранее приготовленную хитрость (относительно такого закона в России он что-то когда-то слышал и, на основании указанных знаний, сочинил теперь простенькую небылицу). – Лишь по истечении этого срока давности написанное мной заявление вступит в силу, и следствие предпримет какие-нибудь действия для поиска наших друзей. Пока же, вроде, считается, что нужно выждать время. Вдруг они куда-то отлучились и вскоре найдутся сами?
– Ага, пошли посрать, и заблудились, – брякнул невпопад Мишка.
Никто даже не улыбнулся на его высказывание. Шутка была слишком грубой и абсолютно не уместной.
Виктор, – вообще, – сидел мрачный, как туча.
Трое суток! Как он мог забыть об этом! По закону, все так и получалось. Теперь, без прямых доказательств, что Ананьев и Алексей пропали… дерево? А что дерево? Может, его бобры повалили? А как они сюда попали – одному богу известно… милиция, примет заявление Купера к рассмотрению не раньше, чем через три дня… и вот почему к американцу пока никто не применил никаких санкций!!!
Но и все это будет только в том случае, если листок с заявлением не попадет, случайно, в «долговой» ящик и не пролежит там бог его знает сколько недель. К тому же, и лежать он станет лишь при условии, что американец действительно подал заявление…
Действительно подал…
То есть, действительно ли, был в правоохранительных органах?
Откуда снова образовались подозрения в его жульничестве? Ведь, факт, что ученый посетил милицию, и к нему не было применено никаких санкций (как основное доказательство его возможного увиливания), уже снят со счетов – он действительно мог воспользоваться трехдневной «отсрочкой»?
Однако… теперь, парень, открыл для себя, другой, более мощный аргумент в пользу того, что Купер ни в какие органы не ездил: нет в поселке отделения милиции, про которое он недавно говорил. Здесь, хорошо если «шериф» (считай – участковый) может жить, да и то навряд ли, ибо Алексей, в свое время, там даже медпункта не нашел…
Одновременно Виктор боялся своего недоверия. Ведь Купер не шкодливый мальчишка, использующий ложь, как инструмент для прикрытия собственных хулиганских задумок, а человек с большой буквы.
Одно его действие, правда, уже не соответствовало большой букве, – то самое, когда он, тайком, подсыпал Рэю снотворное в лимонад…
Превращение Стокера в вурдалака потом реабилитировало этот его проступок, но теперь тревоги добавляла, появившаяся в последнее время, скрытность американца…
Мысли Виктора относительно пропажи Ананьева и Алексея неожиданно оформились в умозаключение: «Будет ли этих людей, кто, вообще, искать?»
С милицией все понятно, она остается в стороне (из-за своего бездействия, несовершенства законов или, в конце концов, благодаря «мухлеванию» американского ученого – не столь важно, главное – в данном плане все замирает).
Судя по настроению Купера, тот этого делать, тоже не собирается (как, собственно, и прежде).
Следующее высказывание американца полностью убедило парня в правоте его предположений относительно намерений ученого избежать каких-либо действий, касающихся розыска пропавших членов экспедиции.
– Я не желаю тратить время на поиски исчезнувших людей, – говорил Джон. – Сейчас я поясню, чем вызвано такое решение. Но, прежде чем сделать это, заявляю: если кто-то со мной будет не согласен, кому происходящее не по душе, я никого не держу.
Про себя Купер подумал: «Никого не держу, но никуда вы не денетесь. Пробудившаяся Гаргейха заставит вас пойти со мной дальше, думать как надо, поступать как требуется, чтобы кого-то, в конечном итоге, утопила в воде Крапа, а кого-то похоронила заживо среди грязи Лукама… Правда, сейчас возникла, как говорил оборотень, встретившийся мне в то время, когда я искал клочок Алексеевой рубашки, щепетильная ситуация… Народ крайне взбудоражен. От такого жди – чего угодно. Пора обратиться к старшей жене Ылма за помощью…»
Как только Купер подумал о помощи со стороны аномального создания, мысли, будто сами начали рождаться у него в голове, и он продолжал:
– Объяснения, а, скорее, аргументы в пользу моих планов весомы и просты. Послушайте их внимательно. Если мы будем сидеть, сложа руки и ждать милицию… Или станем распыляться на второстепенные дела, типа самостоятельного поиска исчезнувших членов команды, то не поможем ни Борису с Алексеем, ни себе. Их мы не найдем, а экспедиция ни на йоту не приблизится к достижению своей основной цели. Поймите, – мы лишь упустим время и прождем до того момента, как здесь появятся суровые люди с кучей вопросов. Если же таковое случится, это приведет к вмешательству властей в дела экспедиции, а таковое может стать для нас катастрофой. Знаю-знаю, вы, по моему же науськиванию, давно настроены доверить это дело полицейским. Но, видимо, ни до кого тут не доходит, что если власти вмешаются, вас будут долго-долго мучить вызовами в разнообразные инстанции для допросов, а мне придется временно приостанавливать деятельность, так как будет не понятно, – остаемся мы только вдвоем с Бэном или, все-таки, нам стоит подождать и ваш контингент…
Виктору неожиданно подумалось, что ученый попал в самую точку: будут мучить вызовами в разнообразные инстанции для допросов. Как точно выразился! Будто ему черт на ухо об этом прошептал.
– Кстати, о Бэне, обо мне, и о том, почему правоохранительные органы заинтересуются прежде всего вами… Мы – граждане другого государства. Я уже бывал в России, и знаю, насколько больше привилегий имеет здесь тот же американец перед россиянином. Так что, нас с моим помощником много чего не коснется. А, вот, относительно допросов, которые уготованы вашим персонам, трудно что-либо предугадать. Может, гроза пройдет стороной, а может, возникнут осложнения. В любом случае, признайтесь честно, вам, – обычным молодым людям, еще не успевшим припрятать на черный день ни одного козыря в рукаве, это нужно? Думаю, во избежание только подобных эксцессов, вы пойдете со мной. Я же, в свою очередь, хочу довести работу до конца из-за того, что мне крайне необходимы те данные, которые мы надеемся добыть, приехав на это болото. И, признаюсь, сейчас я искушен воспользоваться представившейся мне форой в несколько дней, до того момента, как сюда нагрянут власти. По тем же соображениям, и, разумеется, принимая во внимание малую вероятность нахождения, с нашей помощью, Алексея и Бориса Михайловича, я вынужден отказаться от их поисков. Борис – мой друг, судьба второго человека мне тоже не безразлична, но, логика мне сейчас подсказывает, что они, на моем месте, поступили бы так же и не стали бы тратить драгоценное время на сомнительную операцию. Скажете – не этично? Может быть и так. Однако, лес, болото, и наша экспедиция – это не загородная прогулка, и не пикник. Они знали, во что ввязываются, а время, еще раз повторяю, дорого, ибо сроки ужались до минимальных размеров. Обнадеживает лишь тот факт, что я не исключаю возможности провернуть остаток исследования за считанные дни…
– Господин Купер? – робко и тихо заговорила Юля, из-за чего ее голос, видимо, не был услышан иностранцем.
Виктор не думал, что в этот разговор будет втянута еще и Юля. Но, ребята, кого он надеялся использовать для «раскрутки» ученого, издали за все время сидения вокруг стола лишь пару реплик, так что на них в данном отношении надежды не оправдались, – американец выдал только ту информацию, которую пожелал, – не более. Может, девушка сможет выудить из Купера хоть немного дополнительных фактов?
– Господин Купер? – более громко произнесла Юля.
– Что, милая леди? – обернулся, на этот раз, к ней, Джон.
– Я хочу удостовериться, что не ослышалась насчет сроков. Просто мы, вроде, только еще приехали сюда. Все настраивались работать сентябрь, октябрь, может, даже, ноябрь, а вы теперь говорите о каких-то нескольких днях…
– Все понятно, милая леди, – остановил он ее. – Действительно, у меня появилась твердая уверенность, что экспедиция будет скоро закончена. Я получу информацию, которую ищу, а вы получите свои деньги. Не забывайте – вам назначены единовременные выплаты. Это означает, что, покидая сейчас ряды экспедиционной группы из-за страха, нежелания работать или по иной причине, вы автоматически лишаетесь возможности получить свой заработок. Никто не будет выплачивать его вам из расчета на то, сколько дней вы провели в лесу.
Виктор, Юля, Лёга, Андрей и даже Мишка напряглись.
– Но есть и другая сторона той же медали. Такой договор предусматривает получение вами заработка не только в том случае, если вы отработаете весь оговоренный срок, – сентябрь, октябрь, и так далее, но и на более выгодных условиях, – если деятельность будет сокращена в связи с тем, что необходимые мне данные окажутся добыты нами в ходе исследования раньше оговоренной даты и я больше не стану нуждаться в ваших услугах. Ну а с теми деньгами, которые вы получите, вам и… полиция станет, не страшна. Я имею в виду, что какое-то время после этого вы сможете вообще не работать и благополучно, без затруднений, ответите на все их вопросы, не разрываясь между деятельностью по добыванию средств на пропитание и полицейскими заморочками.
Джон ощутил, что неведомая сила, помогавшая ему говорить, уходит из него. Слова в голове тут же смешались, мысли спутались.
Виктор, и без того хмурый, помрачнел еще больше. Слова иностранца сильно взволновали его. Парень не имел никакого желания, чтобы милиция принялась «обрабатывать» ему мозги. У них с Юлей и без того забот хватало. Ну а угроза, в случае отказа от дальнейших действий, целиком лишиться заработка, вообще повергла его в уныние.
Деньги были очень нужны.
Сказав, что каждый член команды, покидающий сейчас ряды экспедиционной группы, не зависимо от причин этого ухода, автоматически лишается возможности получить свой заработок, Купер задел Виктора за живое.
А договор? О каком договоре сейчас, вообще, шла речь? Никто из всей команды не подписывал никаких бумаг. Короче, иностранец, имел в виду скорее даже не договор в правильном понимании этого слова, а устную договоренность, – соглашение, юридически не подкрепленное (кстати, это выступало еще одной, – важнейшей причиной, благодаря которой ученый не будет нести ответственности за пропажу членов экспедиции…, как можно было упустить данный факт? упустив же, жалеть американца, – не достанется ли ему ата-та от дяденек в серых костюмах?! Наивность… ведь, формально, данный человек – не руководитель). И, пользуясь тем, что на бумаге раньше ничего не было зафиксировано, он может теперь играть условиями «договора», как марионеткой.
В прошлом следовало бы обезопасить себя от таких напастей, требовать документального оформления контракта! Однако тогда все были настолько рады подвернувшейся возможности заработать, что об этом никому даже и не думалось… Лопухи!
Ну а возможное попадание «в лапы» милиции, как говорил Купер – без козыря в рукаве (конечно, такового не имелось), да без денег (деньги-то, в аккурат, и могли стать этим пресловутым козырем), образовывало еще более страшную смесь, чем любое из данных обстоятельств в отдельности.
«Вот тебе и интерес… Желал узнать, действительно ли Купер съездил в милицию и во что это может вылиться? Ну, так теперь ты в полной мере представляешь себе итог подобного обращения в соответствующие органы… Эх, – любопытной Варваре, – нос оторвали», – Виктор плюнул, с досады, себе под ноги.
Краем глаза он уловил, как отреагировали на заявление Купера Лёга, Андрей и Мишка. Те, похоже, «глубоко не копали». И, отмахнувшись от грядущих разборок с милицией, видели «стакан» наполовину полным, а не наполовину пустым. В результате, по их лицам расползалась широкая, довольная улыбка.
Виктор даже подумал, не слишком ли он сам сгущает краски, но, заметив, что Юля тоже не улыбается, решил остаться при своем мнении. Кто-то же должен здесь думать?! Одновременно с этим он, решил, что в ближайшее время, должен предупредить ребят насчет американца.
– Теперь прошу нас извинить. Бэн раскопал в Интернете особо точную карту окружающей местности. Подозреваю, при ее создании не обошлось без деятельности спутника-шпиона. Сегодня нам обязательно надо изучить ее как следует, – сказал Купер, вставая из-за стола.
Длинный, очкастый парень быстро доел кашу, хлебнул из стакана чаю, и поспешил за своим боссом.
Как только американцы отошли на достаточное расстояние, чтобы слова, при тихом их произнесении, до них не могли долететь, ребята зашептались.
– Всего-то ничего – и мы – богаты! – шепотом, но, тем не менее, восторженно заговорил Лёга. – Я думал, тут придется дрожать от страха, да париться от работы еще хрен его знает сколько времени. Ну а если всего каких-то два дня…
– Несколько дней, – поправила его Юля.
– Плевать! – махнул рукой Лёга. – В любом случае мало. Вытерпеть – реально. А потом получим деньги и…
– Загуляем! – поддержал негромким возгласом идеи друга Андрей.
Юля в это время посмотрела на тарелки, из которых ели американцы.
Виктор проследил ее взгляд.
Бэн съел все, до крошечки, а Купер, остановившись на половине, больше к ужину не притронулся. Что бы это могло значить? Человек не голоден? Или взволнован до такой степени, что в горле сухо, аж кусок туда не лезет?
Наступивший момент показался парню самым подходящим для предупреждения ребят относительно американца.
– По-любому, – начал он издалека. – Все возникающие у нас на данный момент вопросы образуют проблему, сводящуюся к деньгам. Например, боишься, хочешь уйти, – уходи, тебя никто не тронет, но денег ты не получишь. Жаждешь истины? Хочешь узнать, куда пропали Алексей и Борис Михайлович, ищи сам, обивай пороги милиции, остальные тебя ждать не будут, – они пойдут дальше, и вернутся за своими гонорарами, а тебе, выходит, истина дороже.
