Текст книги "Томный дух болотного зверя"
Автор книги: Роман Яньшин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 46 страниц)
Виктор растерялся. Он еще никогда не видел старого ученого таким раздраженным.
– Где останавливаться-то? Тут везде лес…, – только и смог выговорить парень.
– Где? Да, вон, хоть, там! – Ананьев указал на появившиеся впереди заборчики – оградки.
– Но это же кладбище! – воскликнул Виктор.
– И что с того? – страдальчески поморщился Борис Михайлович.
Виктор, закусив губу, притормозил прямо у входа на территорию сельского кладбища.
Через минуту возле него остановилась длинная «Нива», ведомая Алексеем. Тот открыл дверь, высунул голову из салона, – чтоб смотреть поверх крыши, и спросил Виктора:
– Почему остановились?
– Да, с колесом чего-то… Нужно посмотреть. Ты езжай вперед, я вас догоню, – соврал парень.
– Ладно. Если чего серьезное, и помощь понадобится, звони своей девчонке на сотовый, она мне передаст твои слова. У тебя, ведь, мобильник тоже есть?
Виктор кивнул.
– Тогда будем считать, что обо всем договорились, – Алексей втянул голову обратно в машину и поддал газу.
Виктор помахал рукой смотрящей на него через окно автомобиля Юле. Девушка махнула ему в ответ и улыбнулась. Парню вспомнился их недавний разговор.
А вдруг Алексей погонит, как сумасшедший, по кочкам? Всю посуду побьет.
Не погонит. Он поедет за нами. Мы будем определять скорость.
Все перевернулось с ног на голову. И теперь, выходит, Алексей не поедет за ними (да и они не вместе), скорость автоколонны им уже не удастся контролировать, да и автоколонны, признаться сказать, больше никакой нет, есть лишь отдельно взятые машины.
Зачем было идти на поводу у Ананьева? Виктор почувствовал, что расстраивается.
Вскоре вторая машина исчезла за ближайшим поворотом, сверкнув на прощанье хвостовыми огнями.
Парень осмотрелся по сторонам.
Ананьев сидел на лавочке, возле ближайшей могилки, облокотившись о рюкзак.
– И чего вы со своим баулом ни как не расстанетесь? – горько усмехнулся Виктор, подходя к нему.
– Знаешь, Вить, мне почему-то вспомнился сейчас один случай, – Ананьев расстегнул рюкзак и начал рыться в его содержимом. – Это было в Петербурге. Из университета домой я обычно езжу на автобусе. Вот и тогда, сел на автобус. Помню, кондукторша все время кричала: «Вновь вошедшие, готовим за проезд!» Потом, правда, споткнулась о чью-то ногу, и у нее чудно получилось: «Мать ваш… шедшие, готовим за проезд!» А затем и вовсе выдала. Говорит: «Садитеса, садитеса, а то все время чего – ни будь случается – столкнемся с кем, или в какое другое происшествие попадем. Вы летите кубарем через салон, а потом на нас жалуетесь».
– Жалуетесь…, – Виктор присел рядом.
– Да, жалуетесь. И, вот, тогда, я всерьез задумался, почему же люди, на самом деле, жалуются? Ведь, действительно, свободные места были – садись, ради бога, не стой! Почему они не садились? Я не имею в виду тех, кому скоро надо было выходить, я говорю про остальных людей. И по этому поводу на ум пришла теория Роттера [14]14
Роттер Джулиан (р.1916) – американский психолог. Специализируется в области психодиагностики личности. Автор интересной психологической теории, названной «Локус контроля» и, объясняющей, почему одни люди, при осуществлении деятельности, больше надеются на себя, а другие предпочитают сваливать все заботы на других людей (примеч. автора).
[Закрыть]. Помнишь ее?
– О локусе контроля [15]15
Локус контроля – качество, характеризующее склонность человека приписывать ответственность за результаты своей деятельности либо внешним силам (внешний локус контроля), либо собственным способностям и усилиям (внутренний локус контроля) (примеч. автора).
[Закрыть]?
– Совершенно верно. Представь себе. Пассажиры едут в этом проклятом автобусе. У каждого из них в психике присутствует интернальность – то есть приписывание своих побед и неудач собственным усилиям, а так же экстернальность – признание своего везения и невезения результатом действия исключительно внешних сил – водителя, кондуктора и прочих. Наличие и первого и второго компонента – обязательно. Одного из них не бывает разве что у полных дебилов, в прямом смысле этого слова, – то есть у больных на голову людей. Но как эти компоненты сочетаются? Вот, вдруг, автобус резко тормозит, – водитель, например, пожалел собаку, перебегающую дорогу. Люди, особенно стоящие, больно стукаются о поручни, кресла, друг о друга. И тут срабатывает локус контроля! Те, у кого интернальность преобладает над экстенальностью, воспринимают свое упорное стояние в автобусе как собственные неверные поступки. Те же, у кого экстернальность выше интернальности, – давай бранить водилу, автобусную компанию, берущую на работу таких «чайников», кондуктора, да и вообще – всех, кто под горячую руку попадется, но только не себя: «Кто так ездит! Не дрова везешь! Взялись за перевозки, с работой не справились, вам за все и отвечать!»
– Не пойму я вас, что-то, Борис Михайлович. К чему вы клоните? – вставил слово Виктор.
– Клоню я к тому, что в психике своей, и не только своей, – разбираюсь. Но сегодняшнее происшествие спутало мне все карты. Не могу понять, на что злюсь: на ту неотвратимую силу, которая меня затащила в колодец, или на самого себя. Что надо сделать в таком случае?
Виктор пожал плечами.
– Выпустить пар, дружище. Составишь мне компанию? – Ананьев, наконец, достал из рюкзака то, что так долго искал: два пластмассовых стаканчика и бутылку водки.
– Вы… собираетесь пить вечером, на кладбище? – изумился Виктор.
– По моему, никто не возражает, – развел руками Ананьев. – Ну а ты-то будешь?
– Я за рулем, – попытался отговориться парень.
Старый ученый махнул рукой:
– ГАИ боишься? Да кто тебя нюхать-то будет в такой глуши? Или ты вообще – про работу?! Не боись, с одного стаканчика, все равно не окосеешь.
И не успел Виктор вымолвить слово, как Борис Михайлович начал разливать водку по стаканам.
10
Ира чувствовала, что почти проснулась, но сил встать, пока не было. До ее ушей донеслось журчание… Воды?
В горле пересохло. Сушняк!
Под это веселое, раздающееся где-то рядом, журчание, ей приснился водопад. Вот бы сейчас постоять под его тяжелыми, массирующими плечи струями, набрать в рот чистой, холодной воды и пить ее, вдыхая природный аромат свежести. Но пахло не природным ароматом, а чем-то другим…
Ира открыла веки.
Береза и осина, растущие над могилой, создали ей легкий камуфляж, пока еще летним, а не осенним, листопадом припорошив ее тело за время сна.
«Опять вечер!» – раздосадовано отметила девушка. Выходило, что она проспала весь день. Вот это отрубилась! Теперь у нее точно нет шансов опередить Георгия, если, конечно, не произойдет чуда.
Ира пошевелила рукой. Ее ладошка все еще сжимала огромную пустую бутылку из-под шампанского. Девушка разжала пальцы, отпуская бутылочное стекло и, через силу, превозмогая боль в голове, приподнялась на локте. Листва посыпались с ее изодранного халатика. Она посмотрела в ту сторону, откуда раздавалось журчание, и не поверила своим глазам.
Чудо свершилось!
Прямо около нее, на лавочке сидел Виктор.
Наверное, это не чудо, это просто еще один сон, кошмарный сон!
Рядом с ним находился незнакомый ей пожилой мужчина. Между ними стояла бутылка водки, а их руки тянулись к стаканчикам, чтобы, очевидно, выпить их содержимое.
Тоже водку! Вот, что журчало здесь недавно!
Ира встрепенулась и, начиная подниматься с могилки, которая прослужила ей постелью так долго, скрипучим голосом задала вопрос:
– Мальчики, а мне пятьдесят грамм не нальете?
От ее слов и появления Виктор уронил только что взятый в руки стакан. Сидящий же рядом с ним мужчина повернул к ней искаженное ужасом лицо и схватился за сердце.
Парню удалось в данный момент проговорить:
– Борис Михайлович, это моя бывшая подруга… И мне, с ней, похоже, очень нужно в город съездить. Не одолжите ли водку? А то, видать, деваха и впрямь мучается… Пускай, по пути бухнёт, мать её! Только давайте, сначала, кое о чем договоримся…
Глава 4. Ананьев сваливается с инфарктом
1
– Осторожней! У нас много стеклянной и фарфоровой посуды! – закричала Юля, когда машина взбрыкнула задним мостом, преодолевая бугристую развилку лесной дороги.
– Не бойся, девочка, ничего с этими стаканами да тарелками не случится, – попытался успокоить ее Алексей, сворачивающий в направлении, обозначенном скособочившимся, но в былые времена сделанным из шикарных материалов указателем:
Внизу, под основной надписью, какой-то чудак добавил кисточкой от руки:
500 м. по х…вой дороге.
Дорога, действительно, совсем испортилась. Грунтовка стала изобиловать не только кочками, подобными тем, которые были на развилке, но и глубокими грязевыми колеями.
Машину ощутимо трясло от всего этого безобразия, а в одном месте, чтобы обеспечить дальнейшее продвижение вперед, Алексей вообще оказался вынужден включить полный привод.
Юля нервно сидела на заднем сиденье, слушая, как в багажнике звенит, стучит и грохочет кухонная утварь.
Парней, естественно, не очень заботила посуда, как, в прочем, и все остальное, что происходило вокруг. Они даже развеселились, шутливо толкая друг друга в такт потряхиваниям автомобиля.
– Приехали! – сказал Алексей, медленно выруливая на поляну, очевидно, созданную здесь когда-то предприятием WOOD Пром Лес с помощью бензопил и корчевания.
Невдалеке виднелись постройки: заброшенный цех, с выбитыми стеклами окон, несколько подсобных помещений, скорее всего – гаражных боксов для лесовозов и трелевочников, а так же склады и ангары.
– Может, нам палатки в цеху поставить? Там, все-таки, крыша есть, – высказал предложение Лёга Стрельцов.
– Нет, плохая идея, – качнул головой Алексей. – Там сыро и холодно. К тому же, мы не знаем, крепка ли эта крыша, которая тебе так понравилась. А то, вдруг, возьмет она, да и рухнет, когда мы спать будем?
– До этого, сколько лет стояла, а сейчас рухнет? – Лёга оценивающе посмотрел на строение.
– Лучше перебдеть, чем не добдеть. Согласен? – Алексей закурил сигарету.
– Согласен, – сдался Лёга.
– Тогда подключай своих друзей, и разгружайте вещи, а я, пойду, посмотрю, не осталось ли чего полезного на лесопилке.
– Ща сделаем, – Лёга махнул рукой вставшим чуть поодаль Андрею и Мишке.
Алексей, тем временем, широким шагом направился к заброшенному деревообрабатывающему цеху и вскоре скрылся в нем.
Проводив его взглядом, парни переключили свое внимание на поклажу и стали вынимать все из багажника.
– Ну вот, один стакан для коктейлей разбился, – огорчилась Юля, просматривая посуду.
Вроде как в утешение ей, ребята тут же собрали походную кухоньку, состоящую из миниатюрной дровяной плиты походного типа, маленькой моечки с подкатным баком для грязной воды, раскладного столика, влагонепроницаемого шкафчика разборной конструкции и маленького холодильника с «сухим» льдом в качестве морозильного элемента. Мангал для шашлыков поставили отдельно.
– Огонь, наверное, рано в мангале разводить, а, Юль? – обратился Лёга к девушке.
– Конечно рано, – ответила та.
– Тогда дровами чуть позднее займемся.
– А чем их рубить станем? – озадаченно посмотрел на свои пустые руки Мишка Баламут. – И из чего?
– Да, вон, из выворотня наколем, – махнул рукой в сторону упавшего невдалеке дерева Андрюха Солдатов. – А вот чем рубить… Ну наверняка у нас чего-то должно нарисоваться. Я имею в виду инструмент.
Лёга оглядел результаты совместной с ребятами деятельности по возведению походной кухни и прокомментировал свои наблюдения, обращаясь к Юле:
– Значит, здесь, пока, – все. Палатку над плитой и припасами, уж, придется позднее ставить, – когда брезент привезут.
– Спасибо вам ребята, – поблагодарила их Юля.
– Не за что, – с нескрываемой застенчивостью выдохнули все трое в один голос.
Не теряя времени, Юля принялась обустраивать свое рабочее место, укладывая в шкафчик наиболее требовательные к хранению продукты и распечатывая коробки с посудой и прочей кухонной утварью.
Парни стояли, молча, наблюдая за этим процессом, но вскоре с лесопилки вернулся Алексей.
– Надо же, какая гора всякой всячины! А говорят, что у «Нивы» багажник маленький! – присвистнул он, осматривая то, что ребята достали из машины.
В руках мужчина тащил несколько коротких обрезных досок.
– Слышь, Олег, – обратился Алексей к Стрельцову, – на лесопилке, кроме этих, еще доски есть. Пара дюжин наберется. Принеси их сюда, пригодятся, а то, вон, – шкафчик-то маловат, а крупы, макароны и прочие припасы на голую землю ставить – негоже. Организуем настил. Да и нужник из чего-то надо будет сделать. Не из воздуха же?!
– Хорошо, – отозвался парень, – А вы, тогда, без меня бокс вскрывайте.
– Какой бокс? – озадаченно глянул в его сторону Андрей.
– Вон тот, – указал Лега на крышу машины.
– А что там? – поинтересовался Мишка Парфенов. – И как это вскрывается?
– Сейчас я вскрою, – бросил доски на землю и пошел к машине Алексей.
Встав на одно колесо ногами и, ухватившись за дверь багажника левой рукой, правой он открыл защелки, удерживавшие колпак покоящегося на крыше автомобиля грузового отсека. В результате бокс лишился крышки и обнажил свое содержимое.
– Принимайте! – сказал Алексей Баламуту с Андрюхой.
Те подставили руки и начали брать спускаемые Алексеем с крыши автомобиля разнообразные вещи.
Прежде всего, сняли обеденный стол, – как и кухонный, тоже раскладного типа, но гораздо большего размера. Дальше последовали раскладные стулья, спальные мешки, ручная пила, топор, кулек десятисантиметровых гвоздей (для сооружения необходимых в быту построек), саперная лопата с длинным черенком, электрические фонари, питающиеся от батареек и многое другое.
– Ну вот, теперь у нас есть чем и пилить и рубить, – воскликнул Андрей, когда появились пила с топором. – А я уж, было, предполагал, что инструмент где-нибудь в «Газели» остался. В то, что его – совсем нет, признаться сказать, – не очень верилось. Ведь, люди, которые экипировку собирали, наверняка должны были предусмотреть необходимость в таких вещах. Лучше бы, конечно, нам знать, как следует чего и где лежит. А то, как слепые котята тут роемся…
– Будешь тут котенком. Все вещи ведь без нас загружали, еще в Питере. Но, если в «Газели» мы хоть немного пошарили, когда часть поклажи недавно в легковушку грузили, то этот багажник за весь путь ни разу не открывался, – пробубнил себе под нос Мишка Баламут.
– Уау! – выдохнул Андрюха Солдатов, когда Алексей подал ему зачехленный бинокль.
Парень открыл чехол, и глаза его заблестели.
– Дай посмотреть! – сразу пристал к нему Мишка.
– Не дам. Вдруг, еще, сломаешь чего-нибудь? – огрызнулся Андрей.
– Я? Сломаю? Ты – скорей меня сломаешь, неуклюжий. Тебе, гиппопотаму, вообще нельзя ничего доверять, не говоря уж о точных приборах.
– Э, болтуны?! Может, хватит базарить?! – окликнул их Алексей, закрывая «молнию» на каком-то чехле, в который только что заглядывал, чтобы рассмотреть его содержимое. – Последний сверток. Держите аккуратно.
– Чего в нем такое? – Мишка протянул руки, взял чехол и, опуская его вниз, случайно задел им о дверцу машины.
Раздался глухой удар, и парень открыл рот, не понимая, как такое могло произойти.
– Я же сказал, осторожно! – рявкнул на него Алексей. – Там то, чего я терпеть не могу, – оружие. Пара карабинов и боеприпасы к ним.
Мишка Парфенов так и остался стоять с открытым ртом.
Наступило молчание, и воцарилась тишина.
– Закрой рот, – усмехнулся Андрюха, глядя на Мишку.
Мишка сомкнул челюсти и направился к недавно выгруженным из верхнего «багажника» машины раскладным стульям. Один из них случайно разложился сам и теперь пребывал в полной готовности, как бы показывая своим видом, что он может быть использован хоть по своему прямому назначению – как опора для пятой точки, хоть в качестве временного места хранения особо важных или ценных предметов.
Нес он оружие, будто реликвию.
Алексей, устанавливающий обратно на крышу машины верхнюю часть грузового отсека, потешался над парнем, пока наблюдал за его действиями.
– А почему ты не любишь оружие? – спросил в это время мужчину Андрюха.
– Занял однажды деньжат не у тех людей. Срок пришел отдавать, а мне – нечем. Они меня подловили вскоре, в разрушенный дом какой-то затащили… Принялись карабином пугать. Палец мой к дулу подставили, грозились отстрелить, если бабло не верну… с процентами, – ответил тот. – Деньги я им тогда кое-как отдал, но с тех пор не то, чтобы боюсь оружия, но стараюсь о нем не думать, не люблю его. Понимаешь?
Андрей удрученно кивнул.
Мишка, с осторожностью сапера, положил винчестеры на стул и едва отнял руки от свертка, сразу побежал прочь. Теперь от его действий, складывалось впечатление, что он принес на стул не реликвию, а взведенную и нестабильную мину, которая вот-вот готова бабахнуть.
– Ну, ты уж до такой степени не бойся, – крикнул ему Алексей, посмеиваясь. – Они, в конце концов, зачехлены и не заряжены.
Мишка метнул в сторону Алексея взгляд, несущий волну праведного гнева, дескать: чего же ты раньше не сказал, что они не заряжены?!
– Но в свертке еще и патроны есть. Вот с ними поосторожнее, – сразу произнес тот.
Мишка сглотнул и тыльной стороной ладони вытер со лба выступивший от нервного напряжения пот.
Наблюдавший за этим действием Андрей схватился за живот от смеха.
– Чо за ржачка? Я тоже хочу посмеяться, – послышался, вдруг, голос Лёги Стрельцова, принесшего с разрушенной лесопилки огромную охапку найденных Алексеем досок.
– Да, вон, я смотрел, как Миха на ружья реагирует, – Андрей указал Лёге на сверток, который совсем недавно был в руках Парфенова, а теперь с достоинством лежал поверх раскладного стула.
– Какие ружья? Ты о чем, чувак? – ухмыльнулся Лёга.
– Два ствола с патронами, – пояснил Андрей.
Но, Лёгу, похоже, не интересовали ни сам сверток, ни его содержимое. Зато ему сразу приглянулись остальные вещи.
– Ух, ты, креслица! – воскликнул он, раскладывая еще один стульчик и усаживаясь на него. – И пила с топором нашлись. Самое время. А спальные мешки-то какие?! Люкс! Готов поспорить, в них зимой на снегу дрыхнуть можно.
– Пятачок-то все равно замерзнет, – хихикнул Андрей.
– А смотри, какой тут намордник есть…, – Лёга поднял верхнюю часть спального мешка, призванную охранять лицо человека во время сна на морозе и в непогоду.
– Не задохнешься там?
– Тут все предусмотрено, и дырочки для дыхания тоже.
Вдруг на поляне раздалась мелодия звонка от сотового телефона. Звонили Юле.
– Да? – сразу ответила девушка и начала слушать.
– А ты когда-нибудь дышал зимой через вязаный шарф? И кислороду не хватает, и сопли из твоего дыхания на ноздри сырыми ледышками намерзают, – продолжал препираться с Лёгой Андрюха.
– То – через шарф, а здесь…, – начал было Стрельцов, но не успел договорить.
– Извините ребята, прошу минутку внимания, – вмешалась в их разглагольствования Юля. – Алексей, то, что я сообщу, в основном касается вас. Мне только что звонил Виктор. Сказал, – у него прокололось колесо. Он вынужден ехать в город. Почему в город?
Алексей развел руками:
– Здесь мы, насколько я помню, даже продуктовый магазин нашли благодаря везению. А где тут колесо отремонтируешь? К тому же, колеса такого диаметра, как у Викторова вездехода, наверняка, лишь в городе и сделают. Так что Виктор правильно в Череповец отправился.
– Ясно, – погрустнела Юля. – Он просил передать насчет брезента. Все сгружено около сельского кладбища, мимо которого мы проезжали и даже приостановились напротив входа…
– Помню, – кивнул Алексей.
– Брезент сторожит Борис Михайлович. В общем, Виктор очень просил Вас сделать его часть работы. Прежде чем ехать в поселок, за американцами, заберите сначала Ананьева с поклажей.
– Час от часу не легче, – Алексею не удалось удержаться от тяжелого вздоха. – Ладно, тогда мне надо спешить.
Мужчина сел в автомобиль и вскоре пятидверная «Нива», крутанув лихой разворот, выехала с поляны и покатила по лесной дороге, разбрызгивая в стороны волны грязи.
– Такими темпами мы палатки уже не в сумерках, как сейчас, а в кромешной темноте ставить будем, – зевнул Лёга Стрельцов. – Кстати, фонарики-то, хоть есть?
– Есть, вон, рядом со спальными мешками лежат, еще в упаковке, – Андрюха махнул рукой, в сторону выгруженной из машины поклажи.
– Странно, не заметил.
– Действительно, странно, – отметил Мишка. – Топор-то с пилой сразу узрел, и еще стулья для своей задницы…
Будто не услышав колкости Парфенова, Лёга лишь продолжал:
– Тогда, сейчас передохнем, а дальше надо еще досок с лесопилки натаскать, да дров нарубить.
Вдруг, среди других вещей, ему на глаза попался футляр с биноклем.
– Не фига себе! – воскликнул он. – Опробуем?
– Я его первый нашел, – воскликнул Солдатов.
– Нашел, но не опробовал. А кто смел, – тот и съел! – Стрельцов встал со стула, сграбастал бинокль и, повесив его себе на шею, решительным взглядом оглядел близлежащую местность.
– Ты чего хочешь? – не понял Андрей.
– Вот тупизна, – прокомментировал его непонимание стоящий рядом Мишка. – На дерево он собирается залезть, осмотреться.
– Сам ты тупизна, – слегка обиделся на него Андрюха.
– Чтоб никто не был в обиде за то, что ему не дали посмотреть, предлагаю лезть вместе, – сказал Лёга.
Мишка переглянулся с Андреем, после чего оба кивнули головой.
Через минуту ребята уже карабкались по сиротливо выросшей среди еловой чащи березе в надежде добраться до высоко расположенных от земли ветвей могучей сосны, которая, как и ее берестяная соседка, стояла тут в гордом одиночестве из представителей своего вида. Да, стояла неким выродком. Но, в отличие от случайно затесавшейся здесь березки, сосна, скорее всего, просто пережила окружающий лес, «подождав» когда на смену сосновому бору сюда пришли еловые заросли. Многовековой возраст этого дерева отражал и его внешний вид: сосна являлась настолько же огромной, насколько и старой.
Как только Лёга перелез на нее, его рука, невольно, потянулась к следующей ветке, потом к той, что была еще выше, и так далее, пока он не оказался над всем остальным лесом, и у него не захватило дух. Ощущение было поразительное: словно ты забрался на самую высокую мачту великолепного парусника, а под тобой колышется море, но только не воды, а хвои. На лесной опушке хвоя, правда, заканчивалась, уступая место лиственным растениям. Но здесь было еловое царство.
С востока приближалась ночь; небо темнело.
Лёга посмотрел на север…
Парень не сказал бы, что испугался, но смотреть на северный пейзаж было тревожно и неприятно. Картина находящихся в той стороне окрестностей навевала нехорошие предчувствия, ожидание беды.
Лес, к северу, начал заволакиваться туманом. При этом сам лесной массив образовывал некую пещеру, тоннель или, скорее… глотку гигантского чудовища, во лбу которого, подобно циклопическому оку, белела восходящая луна, а само это жуткое создание было страшным и безмолвным, как ночной кошмар, – там раскинулось БОЛОТО.
Лёга презрительно сплюнул и повернулся к западу, где только что зашло солнце. На западе ему что-то померещилось, но, не успел он использовать бинокль, как снизу к нему присоединились Андрей и Мишка.
– Дай посмотреть-то, – сказал Парфенов, вставая на ту же ветвь могучего дерева, что и Лёга.
Тот бросил на него пренебрежительный взгляд и ответил:
– Если ты о бинокле, я и сам в него еще не смотрел.
– Ну, так, смотри, и нам, потом, дашь, – поддержал Мишку Андрей.
Лёга открыл чехол, приставил бинокль к глазам и навел резкость.
Благодаря этому великолепному инструменту, сделанному, очевидно, для армии, он попытался более детально рассмотреть тот объект, который его глаза заметили при обращении на запад.
Сперва, Стрельцов ничего не увидел, – стало уже слишком темно для такого расстояния.
Но, спустя всего лишь пару секунд в обозначенной точке загорелся электрический свет.
Благодаря свету и функциональности оптического прибора, все, что там находилось, теперь предстало, – как на ладони.
– Чего видно? – проявил любознательность Мишка Парфенов.
– Слушай, Баламут, тебе-то какая разница? – глянул на него Лёга и опять припал к окулярам бинокля.
– Да просто так. А тебе, что, жалко сказать?
– Там завод…, фабрика, – начал рассказывать Лёга. – Вся в фонарях, будто новогодняя елка.
– Какая фабрика?
– Сейчас найду вывеску, если она есть, – Лёга еще прибавил резкости. – На административном здании написано «Конница»… вроде. Фонари у них мощные, аж слепят… Не, точно «Конница»!
– Это та, от которой мы тушенку жрать будем! – захихикал Мишка Парфенов.
– Странно, – продолжал Лёга. – Такие предприятия, обычно, до пяти дня работают, а это еще не закрылось. Люди снуют туда-сюда, с тележками, на карах, погрузчиках. Такое впечатление, что они, вообще, только работать начинают…, все подготавливают. Бородатые все, какие! У них мода на бороды, что ли? За цехами – строения, типа бараков, но детей или женщин возле них не видно. Только два мужика, опять бородатые, выстиранное белье развешивают.
– Они чего, друг с другом живут? – выкрикнул Мишка Баламут.
Андрюха, услышав эти слова, и вспомнив их же собственные, с ребятами, чудачества, произведенные ими в техникуме, тут же скуксился, как бы говоря выражением своего лица: «Хватит этой темы».
– Не знаю, – буркнул Лёга. – По крайней мере, за один раз все не разглядишь. Но то, что фабрика до сих пор работает, – действительно странно. Сколько сейчас времени?
Андрей посмотрел на часы:
– Да уж почти восемь, без пяти минут! Может, они в две смены пашут?
– Может быть. Энтузиасты…, – Лёга вывернул бинокль на максимальное увеличение, приблизив рассматриваемые объекты еще в несколько раз. – Через главные ворота к ним грузовик с… бородатым шофером проехал. Пять коров привез. Первую только что повели куда-то. Идут с ней в какой-то загон. Остановились. Привязали ее меж двух столбов. Те уроды, которые корову вели, – тоже бородатые…
– Бедные люди, бритв не хватает, – вставил Мишка.
– На лезвиях экономят, – поддержал его Андрей.
Лёга, тем временем, перестал рассказывать о происходящем. Он просто стоял на покачивающейся ветви сосны, пристально всматриваясь вдаль через оптический прибор.
Так продолжалось около минуты.
– Ну, чего там еще-то? – не выдержал, наконец, Мишка.
– Пока ничего. Корову все бросили, стоит она одна одинешенька, – отозвался Лёга. – Хотя, вот, мужик около нее появился, как и все остальные там, – бородатый. Только, в отличие от других, он в резиновом фартуке и с кувалдой наперевес… И еще… у него одного уха нет…
Вдруг, парень лишился дара речи. Бинокль был хорош. Почти что подзорная труба или, даже, – телескоп. Изображение он давал крупное, сочное, передающее все детали того, что происходило там, куда он оказался направлен.
А произошло следующее.
Одноухий человек в резиновом фартуке и с кувалдой в руках подошел к корове сбоку. Он улыбался, а губы его постоянно двигались. Очевидно – человек говорил. Покуда, в данный момент, поблизости от него других людей не было, Лёга пришел к выводу, что тот беседует с коровой.
Потом одноухий сменил позицию, встав ближе к морде животного. Некоторое время он опять шлепал губами, улыбаясь, а затем, в один миг, размахнулся кувалдой и ударил ей корову по голове, – прямо меж рогов.
Животное содрогнулось, задние ноги его подкосились, вслед за ними отказали передние, и туша коровы медленно повалилась на землю.
Это потрясло Лёгу. Он, хоть и понимал, что видел обычную работу забойщика крупного рогатого скота, причем происходило все там, где должно было происходить, – на скотобойне мясоперерабатывающей фабрики, но, видимо, оказался к такой сцене очень восприимчив. Ко всему прочему, у парня сложилось мнение, что присутствовал здесь какой-то изъян. Ну не могут в наши, окрыленные космическими технологиями, дни забивать крупный рогатый скот так по варварски, – кувалдой.
Лёга продолжал наблюдать за человеком в резиновом фартуке.
Тот привязал тушу коровы за задние ноги к электрической тали, поднял ее вверх, и, вынув из-за пояса охотничий нож, перерезал животному горло. Кровь рекой хлынула на землю. Одноухий, не теряя времени, раздобыл откуда-то ковшик и подставил его под кровавый поток. Дождавшись, когда тот наполнится, он взял ковш в руки и начал отхлебывать из него кровь.
Лёгу чуть не стошнило. Если в отношении забоя скота у него еще были сомнения (может, не стоило обвинять местных работников в варварстве, может, именно так это и должно происходить), то теперь он точно знал, – таким образом, туши не освежевывают. Этот человек – сумасшедший!
Правда, парень допускал, – от подобной работы можно сойти с ума, захотеть… гемоглобина (при этом – сэкономить… ведь, зачем покупать в аптеке гематоген с бычьими эритроцитами, если под рукой – живая, еще теплая кровь?).
Лёга опустил бинокль и передал его Андрею.
Андрей схватил прибор, словно маленький ребенок заветную игрушку и начал жадно озираться по сторонам, буквально прилипнув к его окулярам.
– Ты чего-то, вдруг, стал, как в воду опущенный, – подметил Мишка изменения, произошедшие в лице Лёги. – Не от высоты?
Лёга Стрельцов отрицательно покачал головой.
– Тогда, может, от бинокля? Я знаю, у моей сестры от очков такое однажды было. Она у меня в очках ходит, иногда их меняет – на новые. Один раз в оптике ошиблись и сделали ей очки, – слишком сильные для зрения, которое она имеет. Так вот, ее, после их примерки, тоже всю перекосило. Еще у нее голова тут же разболелась. У тебя голова – не болит?
Лёга метнул в сторону Мишки испепеляющий взгляд.
– Так что же тогда? Ты, хоть, вниз не упадешь? Сам спустишься? Или нам с Андрюхой тебя снимать придется?
– Да не приставай ты к человеку! Понадобится ему наша помощь – сам скажет об этом, – бросил ему Андрей. – На, вот, лучше, посмотри…
И он отдал бинокль Мишке.
Лёга решил никому не рассказывать, что видел и из-за чего осунулся. Если сам не захочешь этого сделать, – никто и не узнает. Вряд ли народ будет его пытать, чтобы открыть эту тайну. Баламут, вон, поспрашивал и то уже отстал, а остальные его морды вообще не видели, поэтому и вопросов лишних у них не будет. Ну а к прибытию людей на поляну он уж, полностью придет в себя. Правда, тот же Мишка может проговориться. Скажет, дескать, увидел чего-то, и какой-то не такой стал… Но, может, и не проговорится. В крайнем случае, надо просто молчать и не подавать виду, что ему что-то не понравилось, – увидят спокойствие человека, и сами успокоятся.
Вдруг Мишка громко прохрипел:
– Не фига себе!
Так мог хрипеть очень пораженный каким-либо событием человек, который, не смотря на свое потрясение, заботится о сохранении в секрете собственного местоположения, – чтоб не услышали, не обнаружили.
«Чему он там изумляется?» – взволновался Лёга. – «Может, одноухого увидел, а тот… грызет коровьи кишки, прямо вместе с дерьмом… вытворяет нечто более страшное, чем просто хлебание свежей крови?!»
Есть тушенку фабрики «Конница» расхотелось.
Парень глянул на Мишку, но у того бинокль был направлен не на запад, а вниз.
– Ты чего, муравьев в ближайшем муравейнике рассматриваешь? – раздраженно буркнул Лёга.
– Не, тут кое-что поинтересней есть, – отозвался Баламут.
– Чего поинтересней? – Лёга протянул руку за биноклем.
Мишка отдал ему прибор и указал пальцем направление.
Лёга посмотрел в окуляры и тут же отвернулся.
Ночная темнота ограничивала видимость. Но, все-таки, близость объекта наблюдения, расположившегося, в растущих неподалеку кустах, и свет набравшей силу Луны сделали так, что разглядеть происходящее не составило труда. Там присела пописать Юля. Очевидно, она уже сделала свое дело и теперь, аккуратно и не спеша, ибо у нее и мысли не было, что за ней кто-то может подглядывать, надевала узенькие трусики-стринги.
