Текст книги "Анатомия Меланхолии"

Автор книги: Роберт Бертон

Там, где государи и властители погрязли в распутстве, лицемерии и эпикурействе, не знают никакой веры, кроме как показной; Quid hypocrisi fragilius? Что может быть более непрочно, чем лицемерие? Что способно вернее развратить подданных, нежели рыщущее в поисках жертвы неистовое вожделение правителей, посягающих на их жен и дочерей? Когда те, кто должен Facem praeferre, указывать путь ко всякого рода добродетельным поступкам, являются зачастую зачинщиками всевозможных бед и распущенности, становясь бичом для собственной страны, в результате чего «их самих губят, подвергают изгнанию и умерщвляют составившие заговор собственные подданные»[502]502
  Boterus, Lib. 9, cap. 4 Polit. Quo fit ut aut rebus desperatis exulent, aut conjuratione subditorum crudelissime tandem trucidentur. [Ботеро. <Политика>, кн. IX, гл. 4.]


[Закрыть], как, к примеру, это произошло с Сарданапалом{427}, Дионисием Младшим{428}, Гелиогабалом{429}, Периандром{430}, Писистратом{431}, Тарквинием{432}, Тимократом{433}, Хильдериком{434}, Аппием Клавдием{435}, Андроником{436}, Галеаццо Сфорца{437}, Алессандро Медичи{438} и другими.

Там, где государи и сильные мира сего преступны, завистливы, властолюбивы, заняты распрями и соперничеством, они раздирают тем самым страну на части, как это делали столь многие гвельфы и гибеллины{439}, нарушавшие спокойствие Флоренции и взаимными убийствами смертельно обескровившими ее[503]503
  Mutuis odiis et caedibus exhausti, etc.


[Закрыть]; наши истории слишком переполнены такой варварской бесчеловечностью и порождаемыми ею бедствиями.

Там, где они, подобно многочисленным лошадиным оводам, голодным, жадным, сеющим порчу, алчным[504]504
  Lucra ex malis, sceleratisque causis. [Богатство, проистекающее от гнусного и преступного источника.]


[Закрыть], avaritiae mancipia [рабам корысти], ненасытным, как волки (ведь, как пишет Туллий, Qui proeest prodest, et qui pecudibus proeest, debet eorum utilitati inservire [Управлять – означает служить; тот, кто правит овцами, должен посвятить себя их интересам]), там же, где эти правители предпочитают свое личное благо общественному (ибо, как давно было замечено им[505]505
  Sallust. [Саллюстий. <Югуртинская война, 25, 3.>]


[Закрыть]: Res privatae publicis semper officere [личные интересы всегда помеха общественному служению]), или там, где правители безграмотны, невежественны и беспринципные временщики в политике, ubi deest facultas, virtus (Aristot. Pol. 5, cap. 8), et scientia[506]506
  Ибо мы по большей части ошибочно пользуемся словом «политик», считая тех, кто читает Макиавелли или Тацита, способен дискутировать о политических заповедях, дать подножку своим оппонентам и уничтожить их, обогащаться, добиваться почестей, лицемерить и пр., великими государственными мужами; но какое все это имеет отношение к bene esse или, иначе говоря, к общественному благу?


[Закрыть] [лишенные таланта, нравственных правил (Аристотель. Политика, V, гл. 8) и познаний], мудрые лишь по праву наследования и облеченные властью по праву рождения, из благоволения к ним или по причине их богатства и титулов, – там неизбежны ошибки и тяжкие промахи[507]507
  Imperium suapte sponte corruit. [Властители сами себя губят.]


[Закрыть], ибо, как утверждает древний философ[508]508
  Apul. Prim Flor. Ex innumerabilibus, pauci senatores genere nobiles, e consularibus pauci boni, e bonis adhuc pauci eruditi. [Апулей. Флориды. <Бертон весьма вольно цитирует VIII фрагмент произведения Апулея, которого едва ли можно счесть философом, хотя он и оставил, помимо романа «Метаморфозы», трактаты «О Платоне и его учении» и «О божестве Сократа». Вот этот фрагмент: «В самом деле, среди бесчисленного множества людей лишь немногие – сенаторы, среди сенаторов немногие – знатного рода, а среди последних немногие – консуляры; среди консуляров немногие – люди добродетельные, и, наконец, немногие среди добродетельных – ученые» (пер. С. Маркиша).>]


[Закрыть], такие люди отнюдь не всегда пригодны управлять: «Из бесчисленного множества людей лишь немногие сенаторы, а из этих немногих еще меньше умелых, а из столь незначительного числа еще меньше порядочных, умелых и благородных людей, и еще меньше образованных, мудрых, рассудительных, соответствующих, способных исполнять такие обязанности», – все это неминуемо должно оборачиваться смутой в государстве.

Ведь каковы государи, таков и народ[509]509
  Non solum vitia concipiunt ipsi principes, sed etiam infundunt in civitatem, plusque exemplo quam peccato nocent. – Cic. de legibus. [Правители не только сами приобретают пороки, но и передают их людям, они приносят больше вреда своим дурным примером, нежели своими промахами. – Цицерон. О законах].


[Закрыть]; Qualis rex, talis grex (Каков король, таково и стадо); и то, что так справедливо и метко было сказано в древности Антигоном{440}: qui Macedoniae regem erudit, omnes etiam subditos erudit[510]510
  Epist. ad Zen. Juven. Sat. 4. Paupertas seditionem gignit et maleficium. – Arist. Pol. 2, 3, 7. [Послание к Зенону. Ювенал. Сатиры, IV. Бедность порождает бунт и злодейство. – Аристотель. Политика. 2, 3, 7.]


[Закрыть], тот, кто учит царя Македонии, учит всех его подданных, – остается истинным и по сю пору:

 
Цари – зерцало, школа, книга,
В которые их подданных глаза устремлены{441}.
 
 
Velotius et citius nos
Corrumpunt vitiorum exempla domestica, magnis
Cum subeant animos authoribus{442}.
 
 
[И скорее, и легче
Нас совращают примеры пороков домашних, и прямо
В душу нам входят они под влиянием старших.]
 

Примеру подобных правителей следуют куда охотнее – ведь пороки привлекательны; если власть имущие нечестивы, безбожны, похотливы, необузданны, гоняются за наслаждениями, погрязли во взаимных распрях, алчны, властолюбивы, невежественны, тогда и простолюдины будут в большинстве своем праздными, расточительными, склонными к распутству и пьянству, а посему бедными и нуждающимися во всем (η pevia στασιν εμποιει και κακουργιαν – а ведь бедность порождает мятежи и преступления); народ готов тогда при любой возможности взбунтоваться или восстать, он постоянно недоволен, жалуется, ропщет, завидует, склонен ко всякого рода насилию, воровству, изменам, убийствам, нововведениям; он погрязает тогда в грехах, обмане, плутовстве и разбое, profligatae famae ac vitae [о нем и его беспутной жизни идет худая слава]. Ведь еще в древности было сказано одним политиком, что «нищие и развращенные всегда завидуют богатым, ненавидят добродетельных, враждебны к существующему правительству, жаждут перемен и готовы все перевернуть вверх дном»[511]511
  Sallust. Semper in civitate duibus opes nullae sunt bonis invident, vatera odere, nova exoptant, odio suarum rerum mutari omnia petunt. [Саллюстий. <Бертон коротко пересказывает пассаж из сочинения Гая Саллюстия Криспа «О заговоре Катилины»; вот это суждение в полном виде: «Ведь в государстве те, у кого ничего нет, всегда завидуют состоятельным людям, превозносят дурных, ненавидят старый порядок, жаждут нового, недовольные своим положением, добиваются общей перемены, без забот кормятся волнениями и мятежами, так как нищета легко переносится, когда терять нечего» (XXXVII, 3). Вообще на этой странице многое подсказано размышлениями Саллюстия.>]


[Закрыть]. Когда Катилина{443} поднял мятеж в Риме, он собрал шайку таких вот распущенных негодяев; это были его дружки и сообщники, и точно такими же были в большинстве своем английские мятежники во все времена, такие, как Джек Кэд{444}, Том Строу{445}, Кетт{446} и его сообщники.

Там, где простонародье постоянно бесчинствует и охвачено раздорами, где царят разногласия, где много законов, много судебных тяжб, много юристов и много лекарей, – все это явный признак нездоровья и меланхолии самого государства, как еще задолго до этого утверждал Платон[512]512
  De legibus. Profligatae in repub. disciplinae est indicium jurisperitorum numerus, et medicorum copia. [О законах. Чрезмерное количество законников и изобилие лекарей – признак скверного управления в государстве. <Однако ничего такого в «Законах» обнаружить не удалось. Дж. Бамборо указывает другое сочинение Платона – «Государство» (III, 405a), – но там мы находим несколько иную мысль: «Какое же ты можешь привести еще большее доказательство плохого и постыдного воспитания граждан, если нужду во врачах и искусных судьях испытывают не только худшие люди и ремесленники, но даже и те, кто притязает на то, что они воспитаны на благородный лад?» (пер. А. Егунова).>]


[Закрыть], ибо там, где кишмя кишат людишки такого рода занятий, которые будут более всего радеть о собственном благе, политический организм, который при других обстоятельствах был здоров, становится больным. Это повсеместное бедствие нашего времени, незаметная эпидемия, и никогда еще таких людей не было так много, как теперь, «а нынче, – замечает Мэтью Геральд{447}, который и сам юрист, – они расплодились, как саранча; они для государства не заботливые родители, а сущее бедствие; в большинстве своем высокомерное, порочное, алчное поколение сутяг»[513]513
  In praef. Stud juris. [В предисловии. Юридические штудии.] Multiplicantur nunc in terris ut locustae, non patriae parentes, sed pestes, pessimi homines majore ex parte superciliosi, contentiosi, etc., licitum latrocinium exercent.


[Закрыть], crumenimulga natio, племя потрошителей карманов, горластая шайка, стервятники в мантиях[514]514
  Dousa, Epod. Loquuteleia turba, vultures togati. [Дуза. Книга эподов <(«Epodon libri»), II, 1584. – КБ.>]


[Закрыть]{448}, qui ex injuria vivunt et sanguine civium[515]515
  Barc. Argen. [<Джон> Барклэй <см. прим. 171>. Серебро <1621>.]


[Закрыть] [живущие за счет бедствий и крови своих сограждан], мошенники и сеятели раздоров; они похуже любого грабителя с большой дороги, auri accipitres, auri exterebronides, pecuniarum hamiolae, quadruplatores, curiae harpagones, fori tintinabula, monstra hominum, mangones, etc. [коршуны, гоняющиеся за золотом, золотодобытчики, выуживатели денег, хапуги-юристы, краснобайствующие на судебных сессиях, монстры в человеческом облике, работорговцы и пр.]; они притязают на роль миротворцев, но в действительности как раз и являются сущими губителями мира и нашего спокойствия; свора нечестивых гарпий, дочиста все выскребающих, цепких сыщиков (я имею в виду наших ненасытных сутяг-стряпчих, rabulas forenses [горластых судебных крючкотворов], хотя, конечно же, при этом люблю и почитаю все хорошие законы и достойных юристов, многие из которых – это оракулы и кормчие в хорошо управляемом государстве[516]516
  Juris consulti domus oraculum civitatis. – Tully. [Ведь и впрямь дом юрисконсульта, бесспорно, служит оракулом для всего общества. – Туллий. <Об ораторе, I, 45, 200; пер. Ф. Петровского.>]


[Закрыть]), у которых ни умения, ни рассудительности и от которых, как сказал Ливий[517]517
  Lib. 3. [<Ливий. История.> Кн. III <на самом деле – кн. IV, 9, 3>.]


[Закрыть]{449}, больше вреда, нежели от quam bella externa, fames, morbive, болезней, войн, голода и эпидемий; «они причиной самых невероятных потрясений в государстве», – говорит Сесселий[518]518
  Lib. I de rep. Gallorum. [О Галльском государстве, кн. I.] Incredibilem reipub. perniciem afferunt.


[Закрыть]{450}, сам некогда прославленный знаток римского права в Париже. Подобно тому как плющ оказывает воздействие на дуб, обвивая его до тех пор, пока не вытянет из него всю силу, так поступают и они с местом своего обитания; от них не дождешься ни совета, ни правосудия, ни доброго слова, если только nisi eum praemulseris [не дашь им в лапу]; такого необходимо постоянно подкармливать, иначе он будет нем как рыба; в таком случае легче открыть устрицу без ножа. Experto crede (говорит Сарисбюриенсис[519]519
  Policrat. lib. [Поликрат <5, 10. – КБ; см. прим. 75 >.]


[Закрыть]) in manus eorum millies incidi, et Charon immitis qui nulli pepercit unquam, his longe clementior est: «Я говорю, основываясь на собственном опыте: я бывал среди них тысячу раз, и сам Харон и тот ведет себя обходительней их: ведь он довольствуется единственной причитающейся ему платой, они же постоянно требуют еще и еще, их невозможно насытить»[520]520
  Is stipe contentus, at hi asses integros sibi multiplicari jubent. <Там же.>


[Закрыть]; а кроме того, как он выражается, damnificas linguas nisi funibus argenteis [от их языков одна только пагуба, если вы не свяжете их серебряными цепями], их надобно подкармливать, чтобы они помалкивали, и мы добьемся большего, умерив их чрезмерное усердие, нежели позволив им чрезмерно расхваливать нас[521]521
  Plus accipiunt tacere, quam nos loqui. <Там же. Эта переиначенная у Бертона по смыслу фраза связана у Джона Солсберийского с ироническим замечанием греческого оратора Демосфена о том, что его чаще старались подкупить, чтобы он помалкивал, нежели платят актеру, чтобы тот говорил. – КБ. О большом влиянии «Поликрата» на Бертона писал в свое время Э. Бенсли.>


[Закрыть]. Они будут всячески улещать своих клиентов и приглашать их к своему столу, но, продолжает епископ, «из всех совершающихся несправедливостей самая губительная состоит в том, что чем более они вас обманывают, тем более стараются казаться честными людьми»[522]522
  Totius injustitiae nulla capitalior, quam eorum qui cum maxime decipiunt, id agunt, ut boni viri esse videantur.


[Закрыть]. Они разыгрывают из себя миротворцев, et fovere causas humilium [стремящихся завершить тяжбу полюбовно], помочь тяжущимся отстоять свои права, изображают себя patrocinantur afflictis [защитниками угнетенных], но все это только ради собственной выгоды, чтобы лишь ut loculos pleniorum exhauriant[523]523
  Nam quocunque modo causa procedat hoc semper agitur, ut loculi impleantur, estiavaritia nequit satiari.


[Закрыть] [опустошить кошельки богачей]; они хлопочут о делах бедняков бесплатно, но последние служат лишь приманкой, чтобы заманить таким образом других. Если нет никаких раздоров, они способны сами подстрекнуть людей[524]524
  Кэмден, в Норфолке. Qui si nihil sit litium e juris apicibus lites tamen serere callent.


[Закрыть] и отыщут в законе какую-нибудь зацепку, чтобы поссорить их, и будут подогревать эту распрю как можно дольше, lustra aliquot [хоть десятки лет, уж и не могу сказать, как долго, прежде чем об этом споре проведают, а когда эту тяжбу рассудят и вынесут решение, они с помощью новых уловок и плутней освежат ее, дабы начать все сызнова, и вот подчас после уже двух семилетий приходят опять к тому, с чего начинали; вот так они тянут время, откладывают слушание дела, пока сами не обогатятся и не разорят вконец своих клиентов. Подобно тому как Катон обрушивался на последователей Исократа[525]525
  Plutarch, Vit. Cat. Causas apud inferos quas in suam fidem receperunt, patrocinio suo tuebuntur. [Плутарх. Жизнеописание <Марка> Катона <Старшего>. Судебные дела, за которые они взялись, разрешаются уже в царстве мертвых. <Вот как этот фрагмент выглядит у Плутарха: «Насмехаясь над школой Исократа, он уверял, будто ученики оставались в ней до седых волос, словно собираясь блеснуть приобретенными знаниями в Аиде и вести тяжбы перед Миносом» (23, пер. С. Маркиша).>]


[Закрыть]{451}, мы можем с полным основанием осуждать наших препирающихся друг с другом юристов, ведь они и в самом деле consenescere in litibus [успевают состариться, покуда длится тяжба]; они до того погрязли в сварах и сутяжничестве на этом свете, что, сдается мне, будут хлопотать о делах своих клиентов и на том, причем некоторые из них – в преисподней. Из швейцарцев жалуется на современных ему юристов Зимлер{452}, говоря, что, когда им уже надлежит закончить разбирательство, они затевают дискуссию, с помощью которой «растягивают тяжбу на много лет, уверяя клиентов, что справедливость на их стороне, пока те не истратят все до последней нитки, и при этом судебные издержки обойдутся им дороже, чем стоит сам предмет их притязаний или чем они смогут получить, возвратив себе права на имущество»[526]526
  Lib. 2 de Helvet. repub. [О республике Гельвеции, кн. II.] Non explicandis, sed moliendis controversiis operam dant, ita ut lites in multos annos extrahantur summa cum molestia utriusque partis et dum interea patrimonia exhauriantur.


[Закрыть]. Так что тот, кто прибегает к закону, уподобляется тому, кто пытается, как гласит пословица, удержать волка за уши[527]527
  Lupum auribus tenent. <Эразм. Adagia.>


[Закрыть] или овце, пытающейся во время урагана укрыться в мелком кустарнике: если он будет добиваться своих прав, то разорится, а если махнет рукой, то все потеряет[528]528
  Hor. [Гораций.]


[Закрыть], – какая же тогда разница? В прежние времена, говорит Августин{453}, дабы покончить с делом, прибегали к per communes arbitros [третейскому суду]; так было, судя по свидетельству Зимлера, и в Швейцарии: «в каждом городе есть какой-нибудь общий посредник или третейский судья, который и устанавливает дружеское согласие между одним человеком и другим», и Зимлер весьма удивляется «чистосердечной простоте этих судей и тому, что им так хорошо удается поддерживать мир и завершать таким способом столь трудные дела»[529]529
  Lib. de Helvet. repub. [О республике Гельвеции.] Judices quocunque pago constituunt qui amica aliqua transactione si fieri possit, lites tollant. Ego majorum nostrorum simplicitatem admiror, qui sic causas gravissimas composuerint, etc.


[Закрыть]. А в африканском городе Фесе не знали ни юристов, ни адвокатов, и, если между тамошними жителями возникали какие-либо разногласия, обе стороны, истец и ответчик, шли к их альфакину или иначе главному судье, «и сразу же, без каких бы то ни было дальнейших обжалований или ничтожных проволочек, дело выслушивалось и тут же завершалось»[530]530
  Clenard. Ep. lib. I. [Кленард. Послания, кн. I.] Si quae controversiae utraque pars judicem adit, is semel et simul rem transigit, audit: nec quid sit appellatio, lachrimosaeque morae noscunt.


[Закрыть]{454}. У наших предков, как замечает почтенный английский хорограф[531]531
  Camden. [Кэмден. <Хорограф – человек, составляющий описание страны.>]


[Закрыть], вся церемония передачи имущества состояла обычно в том, что тяжущихся осеняли pauculis cruculis ayreis, несколькими крестными знамениями, а доверенность состояла из нескольких стихотворных строк. Беспристрастность и неподкупность были и в последующие века таковы, что запись (как я часто видел самолично) о передаче права на владение целым поместьем implicite заключала в себе всего каких-нибудь двадцать строк или около того; подобно полоске пергамента или scytala Laconica [скитале в Лаконике{455}], котороые были столь распространенными в древние времена при заключении любых договоров и которые Туллий столь настойчиво рекомендовал Аттику[532]532
  Lib. 10 Epist. ad Atticum, epist. 10. [Письма к Аттику, кн. X, послание 10.]


[Закрыть]; Плутарх в своем «Лисандре»{456} и Аристотель (Polit. [Политика]{457}), Фукидид (lib. I [кн. I]), Диодор[533]533
  Biblioth. lib. 3. [Библиотека, кн. III.]


[Закрыть] и Свида{458} одобряют и всячески превозносят лаконскую краткость в такого рода записях, и у них имелось для того полное основание, ибо согласно Тертуллиану[534]534
  Lib. de Anim. [Кн. о враждебности.]


[Закрыть], certa sunt paucis, в нескольких словах заключена куда большая определенность. И в старину так было повсюду; теперь же, сколько кож пергамента ни оборачивай, – делу не поможешь. Тому, кто покупает или продает дом, надобно приготовить другой дом, доверху заполненный необходимыми для этого документами, в коих будет оговорено столько всевозможных обстоятельств, употреблено столько слов, буквально повторено столько мелочей (во избежание, как уверяют юристы, каких-нибудь каверз), и что же? – как мы постоянно убеждаемся на собственном горестном опыте, для лукавых умов это лишь повод для еще больших споров и разногласий, и едва ли какой-нибудь документ о передаче имущества может быть столь тщательно написан одним, чтобы другой не обнаружил в нем какую-нибудь лазейку или повод для придирки; если хоть одно слово окажется не на том месте или обнаружится малейшая погрешность – все будет аннулировано. То, что сегодня является законом, завтра уже пустой звук, то, что по мнению одного законно, крайне несправедливо для другого, и в итоге мы имеем в Англии одни только разногласия и смуту; у нас постоянное взаимное соперничество. То, на что в давние времена сетовал Плутарх, говоря об обитателях Азии[535]535
  Lib. major morb. corp. an animi. [Кн. о главных телесных или душевных болезнях.] Hi non conveniunt ut diis more majorum sacra faciant, non in Jovi primitias offerant, aut Baccho commissationes, sed anniversarius morbus exasperans Asiam huc eos coegit, ut contentiones hic peragant.


[Закрыть], может быть засвидетельствовано и в наши времена. «Собравшихся здесь людей привело сюда отнюдь не желание совершить жертвоприношение своим богам, принесть Юпитеру свои первые плоды или повеселиться в честь Вакха, о нет – их привел сюда ежегодно обостряющийся в Азии недуг – желание положить конец своим судебным спорам и тяжбам». Это multitudo perdentium et pereuntium [толпа злодеев и жертв], пагубное сборище, на котором каждый ищет способ погубить другого. Таковы наши обычные истцы, участники судебных сессий, клиенты; что ни день, то новый переполох: в деле обнаружены какие-то юридические оплошности, допущены неточности, какой-то недосмотр, возникли новые придирки, и вот в настоящее время только в одном из наших английских судов накопилось, как я слыхал, уж и не знаю сколько тысяч дел; от этого не избавлен ни один человек, нет такого документа на владение собственностью, который нельзя было бы оспорить, со всеми вытекающими из этого печальными последствиями, с бесчисленными унижениями, проволочками, откладываниями слушания, подлогами, издержками (ибо это сопровождается бесконечными мелкими расходами), взаимным ожесточением и злобой, не берусь сказать, по чьей вине – юристов ли, клиентов, законов, двоих из этого перечня или всех вместе; однако, подобно тому как задолго до меня Павел выговаривал коринфянам[536]536
  I Cor. VI, 5, 6. [1 Кор. 6, 5, 6.]


[Закрыть], я могу с тем большей решительностью сделать такой же вывод теперь: «К стыду вашему говорю: неужели нет между вами ни одного разумного, который мог бы рассудить между братьями своими?[537]537
  Stulti. quando demum sapietis? – Ps. XCIV, 8. [Образумьтесь, бессмысленные люди! Когда вы будете умны, невежды? – Пс. 94, 8.]


[Закрыть] но брат с братом судится». Да и совет Христа относительно тяжб никогда не был более ко времени, чтобы внушать его всем и каждому, нежели сейчас: «Мирись с соперником своим»[538]538
  По поводу этого текста были произнесены нашим Regius профессором д-ром Придо две ученые проповеди того же названия <то есть «Совет Христа»>, которые были напечатаны в Лондоне Феликсом Кингстоном в 1621 году.


[Закрыть] и пр. (Мф. 5, 25).

Я мог бы перечислять еще множество подобных частных зол, которые неизбежно должны вызывать возмущение в государстве. Но дабы коротко все заключить, скажу, что там, где у кормила стоит умелое правительство, где государь благоразумен и мудр, там все благоденствует и процветает, и на земле этой мир и счастье, а там, где дела обстоят иначе, взору предстает отвратительное зрелище – там царит запустение, варварство и дикость; это рай, превратившийся в пустыню. Наш остров в числе прочих стран, а также наши ближайшие соседи – Франция и Германия – могут послужить достаточным свидетельством того, как за короткое время с помощью благоразумной политики римлян они были выведены из состояния варварства; взгляните хотя бы, что пишет о нас Цезарь, а также Тацит о древних германцах{459}: они были тогда такими же дикими, как нынешние обитатели Виргинии{460}, однако благодаря основанию колоний и мудрым законам эти земли, бывшие прежде обиталищем одичавших изгнанников, превратились в самые процветающие королевства с богатыми и многолюдными городами[539]539
  Saepius bona materia cessat sine artifice. Sabellicus de Germania: Si quis videret Germaniam urbibus hodie excultam, non diceret ut olim tristem cultu, asperam coelo, terram informem. [Добротная основа часто разрушается из-за того, что к ней не приложено искусное мастерство. Сабеллик о Германии: Если бы кто-нибудь увидел Германию нынешнюю, цивилизованную благодаря городам, он не сказал бы, что некогда она наводила уныние из-за отсутствия цивилизации, тяжелого климата и ужасной почвы. <Сабеллик. Rhapsodiae historiarum. – КБ.>]


[Закрыть]{461}. Даже Виргинию и этих диких ирландцев давно уже можно было бы цивилизовать, если бы там много раньше был установлен тот же порядок насаждения колоний и пр., к которому приступили только теперь. Мне доводилось читать трактат[540]540
  Написанный генеральным атторнеем Его Величества по делам казны. <«Открытие истинных причин…», автор – Джон Дэвис, генеральный прокурор Ирландии, – посвятил его Иакову I.>


[Закрыть], напечатанный anno 1612 [в 1612 году], в котором «рассматриваются истинные причины, по которым Ирландия так никогда и не была покорена или приведена к покорности английской короне вплоть до счастливого царствования его Величества»{462}. И все-таки, даже если бы приведенные в трактате соображения были внимательно рассмотрены зравомыслящими политиками, боюсь, они не встретили бы полного одобрения, и это не иначе как обернулось бы к бесчестью нашей нации, коль скоро мы столь долгое время терпим, что эта страна и по сю пору остается невозделанной. Да, и если бы некоторым путешественникам довелось увидеть (направься они к более близким к нашей стране местам) богатые объединенные провинции Голландии, Зеландии и пр., расположенные напротив нас, тамошние чистые и многолюдные города, изобилующие самыми трудолюбивыми ремесленниками, увидеть, как много земли отвоевано там у моря[541]541
  В Зеландии. Бемстере в Голландии и т. д.


[Закрыть] и с какими усилиями ее защищают от него с помощью искусных сооружений, насколько удивительно эта земля улучшена, как, например, Бемстер в Голландии, что, по свидетельству географа Берте{463}, ut nihil huic par aut simile invenias in toto orbe, никакая другая местность в целом мире не может с ней соперничать, какие там судоходные каналы, созданные человеческими руками[542]542
  От Брюгге до Зее-Брюгге, от Гента к морю и т. д.


[Закрыть] и соединяющие разные области, в то время как на другом побережье, у нас, тысячи акров болот остаются непроходимыми; наши города немногочисленны, да и те в сравнении с голландскими бедны и крайне неприглядны, наши ремесла в упадке, наши реки пока еще проточные, перегорожены плотинами и полезное их использование для перевозок находится в полном небрежении; а сколько у нас удобных гаваней, в которых нет ни городов, ни кораблей, сколько парков и лесов, служащих лишь для удовольствия, сколько бесплодных пустошей, обезлюдевших деревень, так что путешественник, я полагаю, обнаружил бы у нас немало изъянов.

Я не могу отрицать, что наша нация bene audire apud exteros [пользуется за границей доброй славой], что наше королевство – прекраснейшее и процветающее, на чем сходятся все географы[543]543
  Ortelius, Boterus, Mercator, Meteranus, etc. [Ортелий, Ботеро, Меркатор, Метеран <см. прим. 469> и др.]


[Закрыть]{464}, историки и политики, что это unica velut arx (крепость, не имеющая себе равных), и то, что у Ливия Квинкций говорил об обитателях Пелопоннеса{465}, можно с таким же основанием применить к нам; мы testudines testa sua inclusi, мы подобно укрытым своими панцирями черепахам надежно защищены со всех сторон, как крепостной стеной, свирепым морем. О нашем острове сказано немало такого рода лестных слов, и, как справедливо заметил один наш ученый соотечественник: «Со времени первого появления в Англии норманнов эту страну всегда сравнивали, как в отношении военных дел, так и в отношении всех других признаков просвещенности, с самыми цветущими королевствами Европы и нашего христианского мира»[544]544
  Jam inde non minus belli gloria, quam humanitatis cultu inter florentissimas orbis Christiani gentes imprimis floruit. – Camden, Brit., de Normannis [Кэмден. Британия <«Britannia»>, о норманнах.]


[Закрыть]; благословенная, богатая страна и один из самых благодатных островов, а в некоторых отношениях ей даже можно отдать предпочтение перед всеми другими странами[545]545
  Geog. Kecker. [Кеккерманн. География.]


[Закрыть]{466}: у нас самые опытные моряки, неустанно совершающие открытия, наше искусство навигации, наши честные купцы, которые перехватили пальму первенства у всех других наций, в том числе даже у самих португальцев и голландцев; «не ведая страха, замечает Ботеро, бороздят они океан и зимой, и летом, а двое из их капитанов, благодаря не только удаче, но и не меньшей храбрости, совершили кругосветное путешествие»[546]546
  Tam hieme quam aestate intrepide sulcant Oceanum, et duo illorum duces non minore audacia quam fortuna totius orbem terrae circumnavigarunt. – Amphitheatro Boterus. [Ботеро. Амфитеатр.]


[Закрыть]. Помимо этого, мы обладаем и множеством других благословений[547]547
  Плодородная почва, хороший воздух и пр. Олово, свинец, шерсть, шафран и пр. <Об этом Бертон мог прочитать у Ботеро, у Кэмдена и у Полидора Вергилия в его «Anglicae historiae» в тридцати шести книгах (1534). – КБ. См. прим. 471.>


[Закрыть], которых жаждут наши соседи, – истинной проповедью Евангелия, установлением церковного благочиния, продолжительным миром и спокойствием, свободой от всяких чужеземных домогательств и вторжений, а также внутренних мятежей; страна, хорошо возделанная, защищенная искусством и природой и теперь особенно благоденствующая благодаря союзу Англии и Шотландии[548]548
  Tota Britannia unic velut arx. – Boter. [Вся Британия едина, как твердыня. – Ботеро.]


[Закрыть]{467}, ради заключения которого так трудились наши предки, жаждавшие стать свидетелями этого. Но вчем с нами действительно никто не может сравниться, так это в том, что нами правит мудрый, просвещенный, глубоко верующий король, новый Нума, второй Август, истинный Иосия{468}; что у нас самые достойные сенаторы, просвещенное духовенство, покорная палата общин. И все же среди столь многих роз произрастает подчас и чертополох, некоторые вредоносные плевелы и мерзости, нарушающие спокойствие этого государства, бросающие тень на ее доброе имя и славу, – надобно их выкорчевать и как можно скорее внести необходимые исправления.

Первое из них – это праздность, по причине которой страна наводнена полчищами бродяг и нищих{469}, пьяниц и недовольных личностей (коих Ликург у Плутарха{470} называет morbos republiqae, недугами государства), а еще в наших городах – множество неимущих, civitates ignobiles, низкорожденных граждан, как называет их Полидор[549]549
  Lib. I Hist. [История, кн. I.]


[Закрыть]{471}, что же до самих наших городов, то построены они скверно, никому не ведомы, жалкие, маленькие, редко расположенные, разрушающиеся и малонаселенные. А ведь мы не можем отрицать, что земля наша плодородна, изобильна вского рода хорошими вещами, почему же тогда в ней нет такого количества городов, как в Италии, Франции, Германии и Нидерландах? Потому что в этих странах руководствовались другой политикой, а мы не настолько бережливы, осмотрительны и трудолюбивы. Праздность – вот malus genius [злой гений] нашей нации. Ибо, как справедливо доказывает Ботеро[550]550
  Increment. urb. lib. I, cap. 9. [Рост городов, кн. I, гл. 9.]


[Закрыть], одного плодородия страны недостаточно, если к этому не будут приложены искусство и трудолюбие. Согласно Аристотелю (Политика, I, 10), богатство бывает либо естественное, либо искусственное; естественное – это плодородная земля, богатые рудники и прочее, а искусственное – это мануфактуры, деньги и прочее. Плодородием отличаются многие королевства, но они при этом нередко малолюдны, как, например, герцогство Пьемонтское в Италии{472}, и хотя Леандр Альберти{473} так превозносит тамошние зерно, вино и фрукты, а все-таки по населенности своей оно ни в коей мере не может сравниться с другими, пусть и не столь плодородными странами. «В Англии, – говорит он, – за исключением одного только Лондона, нет ни одного многолюдного города, хотя это и плодородная страна»[551]551
  Angliae, excepto Londinio, nulla est civitas memorabilis, licet ea natio rerum omnium copia abundet. [В Англии, исключая Лондон, нет ни одного города, заслуживающего упоминания, но любая местность изобильна плодами трудов и возделывается.]


[Закрыть]. Я насчитал в одном только Эльзасе, небольшой провинции Германии, 46 городов и окруженных крепостными стенами поселений, 50 замков, бесчисленное количество деревень, и при этом там нет ни одного невозделанного клочка земли; да что там, ни одного каменистого участка или вершин холмов, которые, как уведомляет нас Мюнстер[552]552
  Cosmog. lib. 3, cap. 119. Villarum non est numerus, nullus locus otiosus aut incultus. [<(Мюнстер.> Космография <1572>, кн. III, гл. 119. Деревни немногочисленны, но ни одна местность не пропадает втуне или не возделана.]


[Закрыть], не были бы обработаны. В Крайцхау – небольшой территории в долине Неккера, от одного конца которой до другого всего каких-нибудь 24 итальянских мили, – я насчитал 20 укрепленных городов, бесчисленное количество деревень, в большинстве из которых было не менее 150 домов, и это помимо замков и дворцов знати[553]553
  Chytreus, Orat. edit. Francof. 1583. [<Давид> Читрей <1531–1600>. Похвальное слово <заключающее описание района Крайцхау («Oratio, continens descriptiones regionis Greichgaea»)>, Франкфурт, 1583.]


[Закрыть]{474}. А в Тюрингии, в Германии (протянувшейся всего-то на двенадцать тамошних миль), как я мог удостовериться, расположилось 12 графств со 144 городами, 2000 деревень, 144 поселениями и 250 замками. В Баварии насчитывается 34 больших города и 46 малых и так далее[554]554
  Maginus, Geog. [Магин. География. <На самом деле источником этих сведений послужила для Бертона книга Ортелия «Theatrum orbis terrarum» (1584). – КБ.>]


[Закрыть]. Portugalia interamnis[555]555
  Ortelius, a Vaseo et Pet. de Medina [Ортелий, у Васео и Петра Медины. <Ортелий признает свое заимствование у Иоанна Васео, но не называет Петра де Медину. – КБ. Две реки, о которых идет речь, – это Дуэро и Минхо.>]


[Закрыть] [в местности, расположенной между двумя реками Португалии], на малом пространстве земли расположилось 1460 церковных приходов[556]556
  В каждом из которых насчитывалось не менее ста семей.


[Закрыть], 130 монастырей, 200 мостов. На Мальте – бесплодном острове – находят себе пропитание 20 000 жителей. Но более всего прочего мое восхищение вызывает описание Нидерландов, оставленное Луиджи Гвиччардини{475}. В Голландии насчитывается 26 городов, 400 больших деревень, а в Зеландии – 10 городов и 102 прихода; в Брабанте – 26 городов и 102 прихода; во Фландрии – 28 больших и 90 малых городов, 1154 деревни, и это помимо аббатств, замков и прочего. Выходит, что на один город у нас приходится по меньшей мере три в Нидерландах, и при этом несравнимо более многолюдных и богатых, и что тому причиной, как не их трудолюбие и превосходство во всякого рода ремеслах; их торговля, которая процветает благодаря многочисленному купечеству, множеству превосходных, искусно прорытых каналов и удобным гаваням, на берегу которых они построили свои города? а ведь и мы обладаем всем этим в такой же степени или, по крайней мере, могли бы обладать. Но главное, на чем зиждутся их разнообразная коммерция и торговля, что поддерживает их нынешнее благосостояние, – это не плодородие почвы, а обогащающее их трудолюбие, с которым не могут сравниться золотые копи в Перу и Новой Испании <Мексика>. У них нет собственных месторождений золота или серебра, они не производят ни вина, ни масла, и в этих объединенных провинциях едва ли произрастают какие-нибудь хлебные злаки; у них очень мало или даже вовсе нет лесов, олова, свинца, железа, шелка, шерсти, почти никаких полезных ископаемых или металла, и тем не менее ни хвастающиеся своими рудниками Венгрия и Трансильвания, ни плодородная Англия не могут идти с ними ни в какое сравнение. Осмелюсь даже сказать, что ни Франция, ни Тарент, Апулия или Ломбардия, как и любая другая область Италии, ни Валенсия в Испании или прелестная Андалузия с их обильными фруктами, вином и растительным маслом, двумя урожаями в год, никто из них, ни любая другая область Европы{476} не являются столь же цветущими, богатыми, многолюдными, не имеют столько превосходных кораблей и прекрасно выстроенных городов, изобилующих всем необходимым для пользы человека. Это наши Индии, сжатое воплощение всего, что есть Китае, а все по причине их трудолюбия, разумного управления и коммерции. Трудолюбие – вот что всему основа, тот магнит, который притягивает все, что есть хорошего; только оно делает страны процветающими, а города многолюдными; оно, благодаря неизбежно следующему затем обильному удобрению, превратит дотоле бесплодную почву в тучную и благодатную[557]557
  Populi multitudo diligente cultura foecundat solum. – Boter. lib. 8, cap. 3. [Многочисленное население улучшало почву, тщательно обрабатывая ее. – Ботеро, кн. VIII, гл. 3.]


[Закрыть], подобно тому как овцы, по словам Диона{477}, улучшают скудное пастбище[558]558
  Orat. 35. [Похвальное слово, 35.] Terra ubi oves stabuluntur optima agricolis ob stercus.


[Закрыть].

Ответьте мне, политики, отчего это плодородная Палестина, благородная Греция, Египет, Малая Азия пришли в такой упадок и, ставшие ныне руинами былого, так не похожи на себя в прошлом? Земля та же самая, но вот управление изменилось, люди стали нерадивы, праздны, их некогда рачительное ведение хозяйства, искусство управления, трудолюбие – все пришло в упадок. Non fatigata aut effoeta humus? как рассудительно объясняет Сильвину Колумелла{478}, sed nostra fit inertia[559]559
  De re rust. lib. 2, cap. I. [О сельском хозяйстве, кн. II, гл. 1.]


[Закрыть] [дело не в том, что истощена почва, а в том, что она стала бесплодной вследствие нашей нерадивости]. Возможно ли сейчас поверить тому, что Аристотель в своей «Политике», Павсаний, Стефан, Софиан, Гербелий{479} повествуют о Древней Греции? Я обнаруживаю, что в Эпире существовали некогда семьдесят городов, уничтоженных впоследствии Павлом Эмилием{480}; в этом благодатном в прежние времена крае почти не осталось ныне ни городов, ни жителей[560]560
  Hodie urbibus desolatur, et magna ex parte incolis destituitur. – Gerbelius, Desc. Graeciae, lib. 6 [Укрепленные города ныне разрушены и население в большинстве своем покинуло эти места. – Гербелий. Описание Греции, кн. VI. <На самом деле цитируемая Бертоном фраза взята у Магина. – КБ.>]


[Закрыть]. А ведь во времена Страбона{481} в Македонии насчитывалось шестьдесят два города. В Лаконии их было тридцать, а теперь, свидетельствует Гербелий, едва ли насчитаешь столько же деревень. Если кому-нибудь привелось бы обозреть этот край с одной из вершин Тайгета{482}, он увидел бы, что tot delitias, tot urbes per Peloponesum dispersas, многочисленные, некогда цветущие, прекрасно выстроенные города Пелопоннеса, отличавшиеся такой пышностью и изысканностью и так удачно расположенные, превратились ныне в руины, уничтожены, сожжены, опустошены, заброшены и сровнялись с землей[561]561
  Videbit eas fere omnes aut eversas, aut solo aequatas, aut in rudera faedissime dejectas. – Gerbelius. [Гербелий.]


[Закрыть]. Incredibile dictu. [В это невозможно поверить.] И подобным же образом сетует другой: Quis talia fando Temperet a lacrimis? Quis tam durus aut ferreus [Кто, повествуя об этом, способен удержаться от слез? У кого такое каменное сердце?]. Найдется ли человек, способный в должной мере сострадать и оплакивать эти разрушения? Где они ныне – 4000 городов Египта, где 100 городов на Крите? Не сократилось ли теперь их число до двух? Что рассказывают Плиний и Элиан о древней Италии?{483} В прежние века их насчитывалось там 1166; Блондо{484} и Макиавелли оба признают, что теперь они в сравнении, например, с временем Августа далеко не достигают ни прежнего числа, ни многолюдности (ибо теперь Леандр Альберти насчитал их не более 300, и, если мы можем доверять свидетельствам Ливия, нынешним далеко до богатства и могущества древних). «В прежние времена, – продолжает Альберти, – они могли выставить 70 легионов{485}, которые ныне едва ли способен снарядить весь известный нам мир»[562]562
  Lib. 7. [Кн. VII.] Septuaginta olim legiones scriptae dicuntur; quas vires hodie, etc.


[Закрыть]. Александр за очень короткий срок построил 70 городов{486}, а современные султаны и турки разрушили вдвое больше, сея повсюду полное запустение. Едва ли многие поверят теперь тому, что наш остров Великобритания будто бы сейчас населен куда более густо, нежели когда бы то ни было, и, если вы дадите им прочесть Бэду{487}, Леланда{488} и других, они действительно убедятся тогда, что более всего она процветала при саксонской гептархии{489}, а во времена Вильгельма Завоевателя была намного населенней, чем сейчас. Посмотрите кадастровую книгу и покажите мне перечисленные в ней тысячи приходов, городов и деревень – они ныне в полном упадке, разорены и обезлюдели. Обычно чем менее территория, тем она богаче. Parvus sed bene cultus ager. [Пусть ферма мала, зато хорошо возделана.] Прекрасным тому свидетельством могут служить древние Афины, Лакедемон, Аркадия, Элея, Сикион, Мессения{490} и прочие греческие государства, равно как и имперские города и вольные территории в Германии, швейцарские кантоны – Рети, Гризон, Валлун, земли Тосканы, Лукки и Сьены в старину, Пьемонт, Мантуя, Венеция в Италии, Рагуза{491} и т.д.

А посему, советует Ботеро[563]563
  Polit. lib. 3, cap. 8. [Политика, кн. III, гл. 8.]


[Закрыть], пусть тот государь, которому достанутся богатая страна и цветущие города, заведет полезные ремесла, предоставит им привилегии, привлечет трудолюбивых жителей, мастеровых, и пусть он не дозволяет вывозить из своей страны какие бы то ни было природные материалы – будь то, к примеру, олово, железо, шерсть, свинец, и прочее – в необработанном виде; у нас была предпринята на сей счет серьезная попытка, но безуспешно[564]564
  Для окраски холста, выделки кожи и пр.


[Закрыть]{492}. Поскольку трудолюбие людей и разнообразие ремесел в такой огромной мере споспешествуют украшению и обогащению королевства, жители древней Массилии{493} не допускали в свой город ни одного человека, который не владел каким-либо ремеслом[565]565
  Valer. lib. 2, cap. 1. [Валерий, кн. VII, гл. 1. <На самом деле Валерий Максим писал, что марсельцы не допускали в свой город людей с оружием, а насчет мастеровых, владеющих каким-либо ремеслом, писал Ипполит а Коллибус, или Колле. – КБ.>]


[Закрыть]{494}. Первый турецкий император Селим{495} позаботился о том, чтобы привезти из Тауриса в Константинополь тысячу умелых ремесленников. Поляки договорились со своим вновь избранным королем Генрихом, прежде герцогом Анжуйским{496}, о том, что он привезет с собой в Польшу сто семей ремесленников. Иаков Первый, король Шотландии{497}, как свидетельствует Бьюкенен[566]566
  Hist. Scot. lib. 10. Magnis propositis praemiis, ut Scoti ab is edocerentur. [История Шотландии, кн. X.]


[Закрыть], послал за лучшими ремесленниками, каких только можно было сыскать по всей Европе, и щедро вознаградил их, дабы они выучили его подданных различным ремеслам. Эдуард Третий, самый прославленный наш король{498}, ревнуя о своей вечной памяти, впервые внедрил на этом острове выделку сукон, привезя сюда несколько семейств ремесленников из Гента. Сколько я мог бы насчитать прекрасных городов{499}, которые всем своим процветанием обязаны одним только ремесленникам, где тысячи жителей наслаждаются исключительным достатком благодаря кончикам своих пальцев! Флоренция в Италии, например, славится изготовлением парчи, а великий Милан – шелка и всякого рода искусных изделий; Аррас в Артуа – прекрасных драпировок; у многих городов Испании, равно как и во Франции и Германии, особенно расположенных вдали от моря, – это единственное средство к существованию. Мекка в Аравии Petraea [Каменистой]{500} расположена в наиболее бесплодной местности, лишенной воды, среди голых камней (как описывает ее Вертоман{501}), и тем не менее это наиболее красивый и приятный город, и все потому, что он расположен на торговом пути между востоком и западом[567]567
  Munst. Cosm. lib 5, cap. 74. [Мюнстер. Космография, кн. V, гл. 74.] Argo omnium rerum infoecundissimo, aquo indigente, inter saxeta, urbs tamen elegantissima, ob Orientis negotiationes et Occidentis.


[Закрыть]. Ормуз в Персии – самый прославленный торговый центр, не может похвастать ничем другим, кроме возможности использовать для своего процветания прекрасную гавань{502}. Великолепный Коринф (Lumen Greciae – глаз Греции, как назвал его Туллий), благодаря наличию у него Кенхреи и Лехея{503} – двух превосходных портов – стал средоточием всего торгового обмена между Ионическим и Эгейским морями, и это при том, что окружающая город местность была, судя по описанию Страбона[568]568
  Lib. 8 Geogr.: ob asperum situm. [География, кн. VIII: из-за неблагоприятного расположения.]


[Закрыть], curva et superciliosa, непригодной для возделывания и суровой. То же самое мы можем сказать и об Афинах, Акциуме{504}, Фивах{505}, Спарте и большинстве других греческих городов. Нюрнберг в Германии расположен на чрезвычайно скудной земле, а тем не менее это имперский город, процветающий благодаря трудолюбию его ремесленников и развитию там требующих особого умения ремесел; они-то и привлекают к себе богатство большинства стран; искусность в разного рода ремеслах там до того высока, что, как задолго до того выразился по сходному поводу Саллюстий, sedem animae in extremis digitis habent, их душа или intellectus agens помещалась в кончиках их пальцев; и то же самое мы можем сказать о Базеле, Спире, Камбре, Франкфурте и т. д.{506}. Покажется почти неправдоподобным, если я стану пересказывать то, что некоторые пишут о Мексике и примыкающих к ней городах: на свете нет другого такого места, которое было бы уже столь густо населенным еще в момент его открытия. А вот что иезуит Маттео Риччи[569]569
  Lib. edit. a Nic. Tregant. Belg. anno 1616, Expedit. in Sinas. [В кн. «Экспедиция в Китай» <«De Cristiana expeditione»>, изданной Ник. Трегантом в Бельгии в 1616 году.]


[Закрыть] и некоторые другие рассказывают о трудолюбии китайцев, жителях самой населенной страны: там не увидишь ни нищего, ни слоняющегося бездельника, и именно вследствие этого страна благоденствует и процветает. Мы обладаем такими же средствами – умелыми людьми, восприимчивыми умами, любыми необходимыми материалами: шерстью, льном, железом, оловом, свинцом, деревом и множеством других превосходных вещей, нуждающихся в дальнейшей обработке, недостает лишь одного – трудолюбия. Мы отправляем наши добротные товары за моря, где их прекрасно используют в своих целях – берутся за их дальнейшую обработку и, соответственно улучшив их, отправляют обратно к нам, но уже по более дорогой цене, или же еще изготовляют из них всякого рода безделушки и побрякушки, продавая нам каждую из них по такой цене, по какой сами они заплатили нам за всю партию товара. В большинстве наших городов, за небольшим лишь исключением, мы, подобно испанским праздношатающимся гулякам[570]570
  Ubi nobiles probri loco habent artem aliquam profiteri. – Cleonard, Ep., lib. I. [Где люди знатные стыдятся признаться в том, что владеют каким-нибудь ремеслом, словно это порок. – Кленард. Послания <«Epistolae» (1551)>, кн. I.]


[Закрыть], живем исключительно только за счет таверн и пивных; солод – вот наш лучший плуг, а наивыгоднейшая коммерция – торговля пивом. Метеран и некоторые другие ставят нам в вину то, что в трудолюбии нам далеко до голландцев: «Ручными ремеслами, требующими особой искусности или доставляющими много хлопот, у них (то есть у нас, англичан) занимаются только лишь одни иностранцы; они обитают на море, изобилующем рыбой, но до того ленивы, что не желают вылавливать ее столько, сколько удовлетворило бы их собственные нужды, предпочитая покупать ее у соседей»[571]571
  Lib. 13 Belg. Hist. Non tam laboriosi ut Belgae, ut Hispani otiatores vitam ut plurimum otiosam agentes: artes manuariae quae plurimum habent in se laboris et difficultatis, majoremque requirunt industriam, a peregrinis et exteris exercentur; habitant in piscosissimo mari, interea tantum non piscantur quantum insulae suffecerit, sed a vicinis emere coguntur. [История Бельгии, кн. XIII. Их следует уподобить не трудолюбивым белгам, а предпочитающим праздность испанцам, ибо они ведут в высшей степени бездеятельную жизнь…]


[Закрыть]. Тьфу! Mare liberum[572]572
  Grotii liber. [Книга Гроция.]


[Закрыть]{507} [Море свободно], соседи ловят рыбу у нас под носом, а потом продают ее нам, и притом по ценам, которые сами устанавливают.