Текст книги "Анатомия Меланхолии"
Автор книги: Роберт Бертон
Жанр:
Классическая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 51 страниц)
а посему за одно и то же деяние, «являющееся, по существу, не чем иным, как убийством», будь оно совершено при частных обстоятельствах, виновный был бы строжайшим образом наказан, тогда как «тот же самый проступок, но совершенный публично на войне, считается проявлением доблести, а содеявшего его – прославляют»[345]345
Homicidium quum committunt singuli, crimen est, quum publice geritur, virtus vocatur. – Cyprianus. [Киприан.]
[Закрыть]. Prosperum et felix scelus virtus vocatur[346]346
Seneca. [Сенека. <Геркулес безумный.>]
[Закрыть] [Преступление, приведшее к успеху, – именуют доблестью]. Мы судим обо всем, как турки, – по результату, и, как отмечает Киприан, во все века, во всех странах, повсюду saevitiae magnitudo impunitatem sceleris acquirit, тяжесть преступления ведет к оправданию повинного в нем. Одного возвеличивают за тот же самый проступок, за который другого подвергают пыткам:
один, как отмечает Агриппа[348]348
De vanit. scient., de princip. nobilitatis. [О тщете занятий наукой, о господстве принципа родовитости.]
[Закрыть], получает дворянство, становится лордом, графом, могущественным герцогом, а другого в устрашение прочим вздернут на виселицу,
Беднягу, укравшего овцу, повесят, хотя его вынудили к тому нестерпимая стужа, голод и жажда, необходимость спастись от голодной смерти, тогда как знатный человек, облеченный властью, может безвозбранно ограбить целую провинцию[350]350
Pansa rapit, quod Natta reliquit. Tu pessimus omnium latro es. [Панса возьмет то, что Натта оставил. <Ювенал. Сатиры, VIII, 96.> Тебе, душегуб, дозволено все. <Так говорит у Курция (см. прим. 227) разбойник Деметрий Александру.>]
[Закрыть], погубить тысячи людей, обирать и обдирать их, утеснять ad libitum, как ему заблагорассудится, досаждать, притеснять, тиранствовать, обогащаться за счет разорения простых людей, ни перед кем не отчитываясь в своих действиях, и после всего этого удостоиться еще и вознаграждения в виде пышного титула и всяческих почестей за свою безупречную службу, и ни одна душа не посмеет обнаружить за ним какую-нибудь провинность и возроптать по этому поводу[351]351
Non ausi mutire, и т. д. – Æsop. [Никто и пикнуть не смеет. – Эзоп.]
[Закрыть]. До чего был бы наш Демокрит поражен, увидя, как гнусному негодяю, «олуху, сущему идиоту, паразиту, золотому ослу, выродку покорно прислуживает множество достойных, мудрых, образованных людей, служа как бы дополнением к его богатству[352]352
Improbum et stultum, si divitem, multos bonos viros in servitute habentem, ob id duntaxat quod ei contingat aureorum numismatum cumulus, ut appendices et additamenta numismatum. – Morus, Utopia. [Негодяя и глупца, у которого в услужении множество достойных людей, потому что он богач, по крайней мере, по той причине, что ему достался кошель, набитый золотыми монетами, в качестве дополнения и приложения. – Мор. Утопия. <Это трудно назвать цитатой, ибо часть фразы пропущена, а кое-что прибавлено Бертоном от себя.>]
[Закрыть], и только по той лишь причине, что у него тугая мошна, да еще и удостаивают его за это божественными титулами и пышными эпитетами», улещают его фимиамом восхвалений, хотя им прекрасно известно, что он бестолочь, тупица, алчный негодяй, скотина, а «все потому, что он богат!»[353]353
Eorumque detestantur Utopienses insaniam, qui divinos honores iis impendunt, quos sordidos et avaros agnoscunt; non alio respectu honorantes, quam quod dites sint. – Idem, lib. 2. [Жители Утопии проклинают безумие тех, которые воздают божеские почести людям, слывущим скупцами и негодяями и внушающим почтение лишь на том основании, что они богачи. – Там же, кн. II.]
[Закрыть]. Наблюдать sub exuviis leonis onagrum [осла, напялившего на себя львиную шкуру], гнусный, вызывающий отвращение остов, эту голову Горгоны, раздувшегося от лести прихлебателей, приписывающего себе все эти качества и пышные титулы, коими способно тешиться дитя, этого осла из Кум, этот гроб повапленный, египетское капище! Видеть это увядшее лицо, это болезненное, обезображенное, изъеденное недугом тело, этот прогнивший живой труп, этот злобный ум и душу эпикурейца, разукрашенные жемчугами Востока, драгоценными камнями, диадемами, искусно изготовленными изделиями, умащенного благовониями, гордящегося своим одеянием словно несмышленое дитя обновке, в то время как прекрасный человек с ангелоподобным божественным лицом, святой, смиренный разумом и кроткий духом, одетый в лохмотья, просит подаяния и едва не умирает от голода! Видеть одного, ослабевшего, униженного, жалкого с виду в его изношенной одежде, но в то же время утонченного в речах, божественного духом, мудрого, и рядом другого – щеголеватого, нарядно одетого, в высшей степени учтивого и при этом лишенного сострадания и ума, несущего всякий вздор.
Видеть столько блюстителей правосудия, адвокатов, столько судилищ – и так мало справедливости, так много судей – и так мало заботы об общем благе; такое обилие законов – и при этом еще невиданный доселе разгул бесчинства во всем; tribunal litium segetem [сколько в этом трибунале рассматривается тяжб], он подобен лабиринту, столько в нем слушается подчас запутанных дел, и как неумолимо преследует он свои жертвы! Видеть injustissimum saepe juri praesidentem, impium religioni, imperitissimum eruditioni, otiosissimum labori, monstrosum humanitati [отъявленнейшего злодея в роли блюстителя правосудия, величайшего нечестивца в роли ревнителя религии, непроходимого невежду в роли покровителя учености, а самого жестокосердого – пекущимся о распределении милостыни]! Видеть ягненка казнимым, а волка выносящим приговор[354]354
Cyp. 2 ad Donat. ep. Ut reus innocens pereat, fit nocens. Judex damnat foras, quod intus operatur. [Киприан. 2-е послание к Донату. А вот и злодей – дабы пострадал невинный, судья публично осуждает за тот грех, который сам он творит втайне.]
[Закрыть], latro [грабителя] – в роли общественного обвинителя, а fur [вора] – восседающим в судейском кресле, судью, сурово карающего других и в то же время повинного в куда худших преступлениях, eundem furtum facere et punire[355]355
Sidonius, Apo. [Сидоний, Аполлинарий.]
[Закрыть]{306}, rapinam plectere, quum sit ipse raptor[356]356
Salvianus, lib. 3, de providen. [Сальвиан, кн. III, о провидении.]
[Закрыть]{307} [один и тот же человек ворует и наказывает воровство, казнит разбой, а сам, в сущности, разбойник]! Законы переделывают, извращают, толкуют вкривь и вкось, поскольку судья назначен своими дружками, или подкуплен, или его еще каким-нибудь образом принудили быть более покладистым и держать нос по ветру, сегодня справедливым, а завтра – нет, непреклонным в своем мнении и отказывающимся от него![357]357
Ergo judicium nihil est nisi publica merces. – Petronius.. Quid faciant leges ubi sola pecunia regnat? – Idem. [Следовательно, суд не что иное, как общественное вознаграждение. – Петроний. – Что делать с законом там, где правят деньги? – Там же.]
[Закрыть] Наказание по одному и тому же делу может быть отсрочено или изменено, ad arbitrium judicis [с соизволения судьи], «одного лишают законного наследства, другого, напротив, мошеннически вводят в права наследования, благодаря покровительству, с помощью поддельных документов или завещаний»[358]358
Hic arcentur haereditatibus liberi, hic donatur bonis alienis, falsum consulit alter, testamentum corrumpit etc. – Idem. [Здесь дети лишаются права наследования, а тут вводят в права чужого наследства; один составляет ложное завещание, а другой подделывает настоящее. – Там же.]
[Закрыть]. Incisae leges negliguntur, законы учреждаются, но не соблюдаются, а если когда и приводятся в действие, то лишь в отношении дураков, не сумевших от них уклониться[359]359
Vexat censura columbas. [Суд преследует лишь голубок. < Ювенал. Сатиры, II. Это окончание 63-го стиха: «Dat veniam corvis, vehat censura columbas», – вошедшего в поговорку: «К воронам милости суд, но он угнетает голубок» (пер. Д. Недовича и Ф. Петровского).>]
[Закрыть]. Если, к примеру, предъявлено обвинение в прелюбодеянии и отец лишит своего ребенка наследства или отречется от него, выгонит из дома (Вон отсюда, убирайся прочь, негодяй, и не смей больше попадаться мне на глаза!), какие только мучения не выпадут тогда на долю несчастного с потерей состояния, имущества, доброго имени: он навеки опозорен, брошен на произвол судьбы и обречен искупать вину до конца своих дней; это, конечно, смертный грех, но даже в самом худшем случае, как говорит у поэта Транио[360]360
Plaut. Mostel. [Плавт. Привидение.]
[Закрыть]: Nunquid aliud fecit nisi quod faciunt summis nati generibus? Его проступок нисколько не хуже тех, что сплошь и рядом совершают джентльмены. Neque novum? neque mirum? neque secus quam alii solent[361]361
Idem. [Там же.]
[Закрыть] [в этом нет ничего нового, ничего странного или отличного от того, что совершают другие]. Ведь для знатной особы, достопочтенного господина или досточтимого гранда это, о, нет-нет, лишь не более чем мелкий грешок и уж никак не преступление, а самая заурядная и обычная вещь, на которую никто и внимания-то не обращает; вельможа публично оправдывает содеянное им и даже похваляется этим,
Множество бедняков, младших братьев и т. п. вследствие скверного управления и бездарного воспитания (ибо эти люди, похоже, взращены без какого бы то ни было призвания) принуждены попрошайничать либо воровать, чтобы угодить затем за воровство на виселицу[363]363
Quod tot sint fures et mendici, magistratum culpa fit, qui malos imitantur praeceptores, qui discipulos libentius verberant quam docent. – Morus, Utop. lib. I. [А в том, что так много воров и лжецов, повинны правители, которые подобны дурным наставникам, что охотнее бьют учеников, нежели наставляют их. – Мор. Утопия, кн. I.]
[Закрыть]; но какая стезя из этих двух позорней? non minus enim turpe principi multa supplicia, quam medico multa funera [частые приговоры, выносимые подданным, бесчестят государя не меньше, нежели врача – частый смертельный исход у его пациентов{308}]; в этом повинен правитель, подобно тому как libentius verberant quam docent, школьные учителя, которые вместо того, чтобы наставлять своих учеников, наказывают их, когда те плохо себя ведут. «Правителям надобно больше заботиться о том, чтобы не было больше воров и попрошаек, как обязаны они путем справедливого управления устранять и причины, позволяющие подданным вступить на такой путь себе на погибель»[364]364
Decernuntur furi gravia et horrenda supplicia, quum potius providendum multo foret ne fures sint, ne cuiquam tam dira furandi aut pereundi sit necessitas. – Idem. [Вводятся тяжкие и ужасные наказания для воров, тогда как следовало бы позаботиться о том, чтобы не было воров и чтобы вовсе не было столь столь мучительной необходимости воровать и платить за это жизнью. – Там же.]
[Закрыть]; искорените сходным образом причины тяжб – толпы законников – и утихомирьте юридические словопрения, lites lustrales et saeculares [разрешите длящиеся столетиями процессы] c помощью каких-нибудь более кратких способов. Между тем сейчас по каждому пустяку и безделице прибегают к суду, mugit litibus insanum forum, et saevit invicem discordantium rabies[365]365
Boterus de augment. urb. lib. 3, cap. 3. [Ботеро. О величии городов, кн. III, гл. 3.].
[Закрыть] [эти суды – сущий бедлам, а ярость тяжущихся не знает никакого предела]; они готовы «выгоды ради глотку друг другу перегрызть, – говорит Иероним, – выжать кровь из сердца брата своего»[366]366
E fraterno corde sanguinem eliciunt.
[Закрыть], готовы клеветать, лгать, бесчестить, злословить за глаза, поносить публично, лжесвидетельствовать, давать клятвы и отрекаться от них, драться и браниться, жертвовать всем своим имуществом, жизнью, состоянием, друзьями, погубить друг друга, обогащая эту ненасытную гарпию – адвокатов, которые грабят обе стороны и вопят: Eia Socrates! eia Xantippe! (Давай, Сократ! Давай, Ксантиппа!){309}, – или корыстных судей, которые, подобно соколу в басне Эзопа, в то время как мышь и лягушка заняты взаимной борьбой, утаскивают их обеих[367]367
Milvus rapit ac deglubit.
[Закрыть]. Тяжущиеся обычно пожирают друг друга, подобно многим хищным птицам, жестоким животным и проглатывающим добычу рыбам, – никакой середины, omnes hic aut captantur aut captant; aut cadavera quae lacerantur, aut corvi qui lacerant[368]368
Petronius de Crotone civitate. [Петроний о горожанах Кротоны <которые не гнушались ничем, гоняясь за наследством: «каждый либо охотник, либо дичь, либо труп, либо терзающее его воронье»>.]
[Закрыть]{310}, обмануть или быть обманутым, растерзать других или быть растерзанным на куски; они подобны ведрам в колодце, где подъем одного сопровождается непременно падением другого, одно ведро – пустое, а другое – наполнено водой; крушение одного служит лестницей для третьего; таково обычно наше судопроизводство. А что же тогда такое рынок? Место, где согласно Анахарсису{311}, люди заняты взаимным надувательством[369]369
Quid forum? locus quo alius alium circumvenit. <Бертон цитирует здесь фрагмент из уже не раз упоминавшейся нами книги Диогена Лаэртского о жизни знаменитых философов, где он повествует о мудром скифе Анахарсисе (I, 105).>
[Закрыть], западня. Однако что же тогда такое сей мир? Бесконечный хаос, смешение нравов, изменчивых, как воздух, domicilium insanorum [дом умалишенных], буйное стадо, пораженное скверной, торжище бродячих призраков, злых духов, подмостки лицемерия, лавка плутовства, школа непостоянства, академия порока[370]370
Vastum chaos, larvarum emporium, theatrum hypocrisios, etc. [Безмерный хаос, торжище одержимых, театр лицемеров и пр.]
[Закрыть], поле битвы, ubi velis nolis pugnandum, aut vincas aut succumbas [на котором вы принуждены сражаться, хотите вы того или нет, и либо победить, либо пасть], убивать или быть убитым; здесь каждый человек только за себя, за свои личные цели и сам себя защищает. Никакое милосердие, любовь, дружба, страх Божий, духовная близость, взаимная симпатия, родство, христианская вера не способны людей удержать, ибо, если они каким-либо образом обижены или как-нибудь задеты их интересы, они становятся отвратительны[371]371
Nemo coelum, nemo jusjurandum, nemo Jovem pluris facit, sed omnes apertis oculis bona sua computant. – Petron. [Никто не ставит ни во что ни небо, ни клятвы, ни Юпитера, но все, выпучив глаза, пересчитывают свое добро. – Петроний. <Сатирикон.>]
[Закрыть]. Старые друзья мгновенно превращаются в заклятых врагов, и те, что некогда стремились выказывать друг другу взаимную любовь и благожелательность, теперь поносят и преследуют друг друга до самой смерти с ненавистью, превосходящей злобу Ватиния{312}, и останутся до конца непримиримы. Они любят друг друга, пока это им выгодно или если они нуждаются во взаимном содействии, но, если рассчитывать на выгоду больше не приходится, они ведут себя, как с одряхлевшим псом, – вешают его или гонят прочь; Катон[372]372
Plutarch. vit. ejus. Indecorum animatis ut calceis uti aut vitris, quae ubi fracta abjicimus, nam ut de meipso dicam, nec bovem senem vendideram, nedum hominem natu grandem laboris socium. <Плутарх, его <Катона Старшего> жизнеописание. Бертон, по обыкновению своему, цитирует вольно, по памяти: ни о каких очках во времена Катона не могло быть речи; у Плутарха читаем: «Нельзя обращаться с живыми существами так же, как с сандалиями или горшками, которые выбрасывают, когда они от долгой службы прохудятся и придут в негодность…» (пер. С. Маркиша), – но только эта мысль принадлежит не Катону, а самому Плутарху (5).>
[Закрыть] считал крайне недостойным обходиться с людьми, как со старыми башмаками или поломанными очками, которые выбрасывают в мусорную кучу; у него не хватило бы духа продать старого вола и тем более выгнать на улицу старого слугу; они же вместо того, чтобы вознаградить его за службу, поносят его, а если им воспользовались, как орудием своих злодейств, то поступают с ним, подобно турецкому императору Баязету Второму, убившему Ахмета Бассу[373]373
Jovius. Cum innumera illius beneficia rependere non posset aliter, interfici jussit. [Джовьо. Так как он не мог отплатить за его бесчисленные благодеяния каким-либо иным образом, то приказал убить его.]
[Закрыть]{313}, или же вместо награды платят ему смертельной ненавистью, как обошелся с Силием Тиберий[374]374
Beneficia eo usque laeta sunt, dum videntur solvi posse, ubi multum antevenere pro gratia odium redditur. – Tac. [Благодения приятны лишь до тех пор, пока кажется, что за них можно воздать равным; когда же они намного превышают такую возможность, то вызывают вместо признательности ненависть. – Тацит. <Анналы, IV, 18, пер. С. Маркиша.>]
[Закрыть]{314}. Одним словом, каждый преследует свои собственные цели. Для нас summum bonum, величайшее благо заключено в выгоде, а богиня, которой мы поклоняемся, – это Dea Moneta{315}, Богиня Мошна; мы ежедневно приносим ей жертвы, и она правит нашими сердцами, руками, склонностями, всем[375]375
Paucis charior est fides quam pecunia. – Salust. [Лишь немногим честное слово оказалось дороже денег. – Саллюстий. <Югуртинская война, XVI, 4, пер. В. Горенштейна.>]
[Закрыть]; это самая могущественная богиня: она содействует нашему успеху, унижает, возносит, она – единственная повелительница наших поступков[376]376
Prima fere vota et cunctis, etc. [Первая наша мольба известная храмам, – / Это богатство. <Ювенал. Сатиры, X, 23–24, пер. Д. Недовича и Ф. Петровского.>]
[Закрыть], мы молимся на нее, спешим, скачем, ходим – все ради нее, трудимся и соперничаем, как рыбы из-за упавшей в воду крошки хлеба. Не достоинство, не добродетель (bonum theatral [внушаемые нам со сцены]), не мудрость, ученость, честность, не любые другие качества вызывают к нам уважение, а деньги, знатность, должность, титул, власть[377]377
Et genus et formam regina pecunia donat. Quantum quisque sua nummorum servat in arca tantum habet et fidei. [Даст ведь царица Деньга и с приданым жену, и доверье, / Даст и друзей, красоту, родовитость. <Гораций. Послания, I, 6, 37, пер. Н. Гинцбурга.>]
[Закрыть]; честность почитается глупостью, мошенничество, неразборчивость в средствах – благоразумием; людьми восхищаются, основываясь на их высказываниях[378]378
Non a peritia sed ab ornatu et vulgi vocibus habemur excellentes. – Cardan, lib. 2 de cons. [Нас считают людьми выдающимися не на основании собственного опыта, а судя по внешности и отзывам толпы. – Кардано. Об утешении, кн. II.]
[Закрыть], не на том, чем они являются на деле, а на том, чем стараются казаться; вокруг царит такая изворотливость, ложь, угодничество, заговоры и контрзаговоры, приспособленчество, лесть, надувательство, притворство, «что человек поневоле вынужден погрешать против Господа, дабы приспособиться к мирской жизни», иначе говоря, Cretizare cum Crete [вести себя на Крите, как критяне], «либо в противном случае жить в унижении, позоре и нищете»[379]379
Perjurata suo postponit numina lucro necessrium Mercator. Ut necessarium sit vel Deo displicere, vel. ab hominibus contemni, vexardi, negligi. [Свою выгоду предпочитает торговец, пусть даже обманет Бога, так что ему надобно выбирать – либо не угодить Богу, либо испытывать небрежение, презрение и слыть ничтожеством среди людей.]
[Закрыть]. Один принимает личину воздержности, святости, другой – строгости, третий – своего рода притворного простодушия, тогда как на самом деле и тот, и этот, и третий, и все остальные – лицемеры, двоедушные[380]380
Qui Curios simulant et Bacchanalia vivunt. [Те, что выдают себя за Куриев, сами ж – вакханты. <Ювенал. Сатиры, II, 3, пер. Д. Недовича и Ф. Петровского. Маний Курий Дентаций, как и Гай Фабриций Лусцин, почитался воплощением истинной старинной римской добродетели. – КБ. Маний Курий Дентаций одержал победу над самнитами и македонским царем Пирром, был удостоен трех триумфов, а после этого жил в простом доме, питался репой и самолично обрабатывал свой клочок земли; самниты предлагали ему золото, но он отослал их прочь; «величайший из римлян» (Плутарх, Марк Катон, 2).>]
[Закрыть], кажимости; сколько переменчивых портретов, с лица – лев, а с изнанки – ягненок[381]381
Tragelapho similes vel centauris, sursum homines, deorsum equi. [Подобны козерогу или кентаврам – сверху люди, а снизу кони.]
[Закрыть]. Как был бы потрясен Демокрит, если бы он все это узрел!
Наблюдать человека, принимающего, подобно хамелеону или Протею{316}, всевозможные обличья, omnia trausformans sese in miracula rerum [превращающегося в любое из самых невероятных существ], способного изобразить двадцать человек, сыграть двадцать ролей одновременно, приноравливаться и изменяться, подобно планете Меркурий, быть хорошим с хорошими и плохим с плохими; обладающим несколькими лицами, наружностями и характерами, смотря по тому, с кем он имеет дело; придерживающимся любой веры, нравов, склонностей, виляющим хвостом, подобно спаниелю, mentitis et mimicis obsequiis [с притворным и лицемерным подобострастием], яростным, подобно льву, тявкающим, подобно дворняге, сражающимся, подобно дракону, жалящим, подобно змее, кротким, как ягненок, и при этом опять-таки скалящим зубы, подобно тигру, проливающим крокодиловы слезы, издевающимся над одними и позволяющим попирать себя другим, здесь повелевающим, а там пресмыкающимся, тиранствующим в одном месте и сносящим унижения в другом, мудрым – у себя дома – и шутом, всеобщим посмешищем – вне его.
Наблюдать такое огромное различие между словами и делами, столько парасангов между устами и сердцем; подобно комедиантам на подмостках, люди исполняют самые разнообразные роли, дают другим благие советы, как воспарить духом, в то время как сами они ползают по земле[382]382
Praeceptis suis coelum promittunt, ipsi interim pulveris terreni vilia mancipia. [Наставлениями своими сулят небеса, сами же между тем – жалчайшие рабы земного праха.]
[Закрыть].
Видеть человека, во всеуслышание уверяющего в своей дружбе и целующего руку, quem mallet truncatum videre[383]383
Aeneas Sylv. [Энеа Сильвио.]
[Закрыть]{317} [тому, кого он желал бы видеть обезглавленным], улыбающегося с намерением причинить зло, обманывающего того, кого он целует[384]384
Arridere homines ut saeviant, blandiri ut fallant. – Cyp. ad Donatum. […льстит, чтобы обмануть. – Киприан к Донату.]
[Закрыть], непомерно восхваляющего своего недостойного друга, а своего врага, хотя и достойного человека, всячески позорящего и бесчестящего и приписывающего ему поступки, какие только крайнее недоброжелательство и злоба способны измыслить[385]385
Любовь и ненависть – это словно два конца у зрительной трубы, одна сторона увеличивает их, а другая – уменьшает.
[Закрыть].
Наблюдать слугу, который способен выкупить своего господина, или видеть, как тот, кто носит жезл, ведет себя достойнее самого судьи[386]386
Ministri locupletiores iis quibus ministratur, servus majores opes habens quam patronus. <Это одна из сентенций Эпиктета. – КБ.>
[Закрыть], что безоговорочно осуждал Платон (lib. II, de leg. [кн. II, о законах]{318}), а у Эпиктета это вызывало отвращение. Как лошадь, вспахивающую поле, кормят мякиной, а у праздной клячи корма хоть отбавляй[387]387
Qui terram colunt equi paleis pascuntur, qui otiantur caballi avena saginantur, discalceatus discurrit qui calces aliis facit.
[Закрыть], как сапожник ходит босой, а у торговца мясом неизвестно в чем душа держится, усердный труженик умирает от голода, а трутень – процветает.
Наблюдать, как люди торгуют пустыми обещаниями, как безголовые ничтожества воздвигают себе дворцы, людей, которые, подобно обезьянам, слепо следуют за модой в одежде, манерах, поступках: стоит лишь королю засмеяться – и тотчас хохочут все:
Александр ссутулился, и тотчас сгорбились его придворные[389]389
Bodine, lib. 4, de repub. cap. 6. [Боден. О государстве, кн. IV, гл. 6.]
[Закрыть]{319}; стоило Альфонсу{320} повернуть голову, как то же самое сделали его прихлебатели; Сабина Поппея, жена Нерона{321}, покрасила свои волосы в янтарный цвет, и ее примеру тотчас последовали все римские дамы, ее причуды становились модными и среди них[390]390
Plinius, lib. 37, cap. 3. [Плиний <Старший>, кн. XXXVII, гл. 3.] Capillos habuit succineos, exinde factum ut omnes puellae Romanae colorem illum affectarent.
[Закрыть].
Наблюдать людей, руководствующихся только страстями, одобряющих и осуждающих в соответствии с общепринятым мнением, а не по собственному суждению, нерассуждающую толпу, напоминающую деревенскую собачью свору, в которой стоит лишь одному псу залаять, как без всякой причины начинают заливаться все остальные; если флюгер фортуны повернулся в чью-либо сторону, или у человека появились знатные покровители, или он удостоился рекомендации одного из сильных мира сего, все вокруг будут от него в восхищении, но стоит лишь ему попасть в немилость – и все мгновенно проникаются к нему ненавистью[391]391
Odit damnatos. – Juv. [Ненавидят отвергнутого. – Ювенал. <Сатиры, X, 73–74; «Толпа за счастьем бежит, как всегда, ненавидя / Отвергнутого».>]
[Закрыть], подобно тому как в момент затмения солнца те, кто прежде не обращал на него никакого внимания, теперь пристально разглядывают и пялятся на него.
Наблюдать человека, мозги которого сосредоточены в его брюхе[392]392
Agrippa, Ep. 28, lib. 7. Quorum cerebrum est in ventre, ingenium in patinis. [Агриппа, кн. VII, эпистола 28 <в книге «О неверности и тщете наук и искусств»>. Чей мозг – во чреве, а талант – в кастрюлях. <Эта фраза не принадлежит самому Агриппе. – КБ.>]
[Закрыть], а кишки – в голове, который носит на себе сотню дубов{322}, пожирает за обедом сотню волов, да что там, проглатывает целые дома и города, или людей, которые, подобно антропофагам, пожирают друг друга[393]393
Psal.
[Закрыть]
Наблюдать человека, который разбухает как снежный ком, превращаясь из презираемого нищего в титулованную особу, к которой обращаются не иначе как «милостивый государь» и «достопочтенный сэр»; неправедными путями добивающегося почестей и должностей, и другого, что умерщвляет дарованный ему талант и осуждает тем свою душу на вечные муки, дабы накопить богатство, которым ему не дано будет насладиться, ибо его беспутный сын в одно мгновенье все расточит и промотает[394]394
Absumet haeres Caecuba dignior Servata centum clavibus, et mero distinguet pavimentum superbo, Pontificum potiore coenis. – Hor. [Возьмет наследник вина, хранимые / За ста замками, на пол расплещет он / Цекубских гроздей сок, какого/ Даже понтифики не пивали. – Гораций. <Оды, II, 14 25–28, пер. З. Морозкиной.>]
[Закрыть].
Наблюдать распространенное ныне κακος ηλιαν [злосчастное соперничество], когда человек направляет все свои силы, способности, время, средства только бы стать фаворитом влиятельного фаворита, прихлебателем у паразитирующего прихлебателя, который может презирать сей раболепный свет, поскольку сам приобрел уже достаточно.
Наблюдать, как нечесаное нищенское отребье, еще недавно пробавлявшееся объедками, пресмыкавшееся, жалобно скулившее и хныкавшее перед всеми, готовое ради поношеного кафтана быть на побегушках у кого угодно, ныне, вырядившись в шелк и атлас, выступает наглый и заносчивый; оживленный и фамильярный, он презирает теперь прежних своих друзей и приятелей, пренебрегает родными, унижает людей куда более достойных, нежели он сам, и всеми помыкает.
Наблюдать, как образованный человек пресмыкается и заискивает перед невежественным крестьянином ради куска мяса, как нотариус получает куда больше положенного за оказанную им услугу, как сокольничему платят больше, нежели ученому, как юрист за один день зарабатывает больше, чем философ за целый год, и один час приносит ему большее вознаграждение, нежели ученому двенадцать месяцев упорного труда; как тот, кто может нарисовать Таис{323}, или играть на скрипке, или завивать волосы[395]395
Qui Thaidem pingere, inflare tibiam, crispare crines.
[Закрыть] и прочее, куда скорее добивается высокого положения, нежели философ или поэт.
Наблюдать, как любящая мать, подобно Эзоповой обезьяне, своими объятьями удушает дитя до смерти, как благодушный рогоносец смотрит сквозь пальцы на проделки своей благоверной, хотя во всех прочих делах куда как понятлив[396]396
Doctus spectare lacunar. [Смотреть в потолок. <Латинская идиома; то же самое, что глядеть сквозь пальцы. Так, у Ювенала читаем: «сводник смотреть в потолок научился» (Сатиры, I, 56).>]
[Закрыть], как кое-кто спотыкается о соломинку и перепрыгивает через колоду, грабит Петра, чтобы расплатиться с Павлом{324}, одной рукой бессовестно загребает деньги, подкупом, обманом и плутовством приобретает обширные поместья, а другой – щедро оделяет бедняков, раздавая остатки на благотворительные цели; наблюдать крохоборство в мелочах и расточительство в крупном, слепцов, рассуждающих о цвете; безмолвствующих мудрецов и разглагольствующих олухов; обличителей чужих промахов, в то время как сами они поступают куда того хуже[397]397
Tullius. Est enim proprium stultitiae aliorum cernere vitia, oblivisci suorum. Idem Aristippus Charidemo apud Lucianum. Omnino stultitiae cujusdam esse puto, etc. [Туллий <Цицерон>. Свойство глупости – разглядывать недостатки других и забывать о своих собственных. <Тускуланские беседы, III, 20, 73.> То же самое говорит у Лукиана и Аристипп Харидему: «В общем считаю это своего рода глупостью». <Бертон ссылается на псевдо-Лукиана «Харидем, или Красота». – КБ.>]
[Закрыть], публично осуждающих то, чему сами предаются втайне[398]398
Execrari publice quod occulte agat. Salvianus, lib. de prov. Acres ulciscendis vitiis quibus ipsi vehementer indulgent. [Сальвиан, кн. о божественном провидении. Решительно карал пороки, коим сам пылко предавался.]
[Закрыть], о чем поведал всем Аврелий Виктор, повествуя об Августе{325}, сурово каравшем в других то, в чем сам он был более всего повинен.
Наблюдать, как какой-нибудь бедолага или наемный слуга рискует жизнью ради своего нового господина, который навряд ли уплатит в конце года причитающееся ему жалованье; как деревенский фермер-издольщик трудится в поте лица своего, пашет и надрывается ради расточительного и праздного тунеядца, проедающего весь доход, или с каким-то сладострастием тратит его на фантастические прихоти; как вельможа из показной храбрости готов погибнуть на дуэли и расстается с жизнью ради взыгравшего в нем мелкого чувства чести; как погрязший в мирской суете человек трепещет при виде палача и при этом не страшится адского пламени, желает и надеется на бессмертие, жаждет быть счастливым и при этом всеми способами бежит смерти – единственного пути, способного к этому привести.
Наблюдать, как какой-нибудь сорвиголова, подобно древним датчанам, qui decollari malunt quam verberari [предпочитавшим скорее умереть, чем понести наказание], из дурацкой причуды с готовностью принимает смерть, но при этом считает ниже своего достоинства сокрушаться по поводу своих прегрешений и невзгод или оплакивать кончину ближайших друзей[399]399
Adamus, Eccl. hist. cap. 212. [Адам. Церковная история, гл. 212.] Siquis damnatus fuerit, laetus esse gloria est; nam lachrimas et planctum caeteraque compunctionum genera quae nos salubria censemus, ita abominantur Dani, ut nec pro peccatis nec pro defunctis amici ulli fiere liceat.
[Закрыть]{326}.
Наблюдать, как унижают мудрых и отдают предпочтение дуракам; как тем, кто повелевает городами и весями, дома помыкает ничтожная женщина, и тому, кто повелевает целыми провинциями, предписывают, как себя вести, собственные слуги или дети[400]400
Orbi dat leges foras, vix famulum regit sine strepitu domi. [Устанавливает законы для других, сам же дома едва в силах справиться со слугой.]
[Закрыть], подобно тому как вел себя в Греции сын Фемистокла. «То, чего хочу, – говаривал он, – желает и моя мать, а то, чего хочет моя мать, исполняет мой отец»[401]401
Quicquid ego volo hoc vult mater mea, et quod mater vult, facit pater. <Плутарх. О воспитании детей (однако принадлежность этого сочинения Плутарху теперь оспаривается). – КБ.>
[Закрыть]. Наблюдать, как лошади разъезжают в каретах, в которые впряжены люди{327}; как псы пожирают своих хозяев, а башни воздвигают каменщиков, как дети управляют, а старики ходят в школу, как женщины держат мужей под башмаком, овцы разрушают города и пожирают людей[402]402
Oves, olim mite pecus, nunc tam indomitum et edax ut homines devorent, etc. – Morus, Utop. lib. I. [Овцы, скот, некогда столь робкий, стали ныне до того неукротимы и прожорливы, что пожирают людей и т. д. – Мор. Утопия, кн. I.]
[Закрыть] и т. п.; одним словом, мир, перевернутый вверх ногами! O viveret Democritus [О, если бы Демокрит вновь ожил!{328}].
Требовать от меня более подробного описания было бы равносильно ожиданию еще одного подвига Геркулеса: ведь подобные смехотворные примеры неисчислимы, как пятна на солнце[403]403
Diversos variis tribuit natura furores. [Природа распределила разные безумства разным людям.]
[Закрыть]. Quantum est in rebus inane! [Какая тщета во всех делах человеческих!{329}] И кому по силам поведать обо всем? И однако Crimine ab uno disce omnes [по преступлению одного суди обо всех{330}], пусть это послужит тебе образчиком.
Впрочем, все это достаточно очевидно любому рассудку, хорошо известно, и это нетрудно разглядеть. Но как был бы Демокрит потрясен, умей он проникать в тайны человеческих душ![404]404
Democrit. Ep. praed. Hos dejerantes et potantes deprehendet, hos vomentes, alios litigantes, insidias molientes, suffragantes, venena miscentes, in amicorum accusationem subscribentes, hos gloria, illos ambitione, cupiditate, mente captos, etc. [Демокрит. Уже цитировавшееся письмо <к Дамагету>. Он бы подметил тех, кто богохульствует спьяну, кто рыгает, затевает драки, тех, кто сутяжничает, расставляет другим ловушки, хлопочет о голосах, смешивает отраву, ставят свою подпись под обвинением, выдвинутым против своих друзей, увидел, как этих сводит с ума жажда славы, а тех – честолюбие или алчность и т. п. <Это письмо Бертон также мог прочесть в уже упоминавшемся издании сочинений Гиппократа: Hippocrates. Opera, 1526. – КБ.>]
[Закрыть] Если бы в груди каждого человека было окошко, как того хотел, увидя сотворенного Вулканом человека, Мом{331}, или если бы, как чрезвычайно желал этого Туллий, на челе каждого человека было начертано, quid quisque de republica sentiret, каковы его политические взгляды; и если бы это возможно было осуществить в одно мгновенье, как проделал у Лукиана Меркурий с Хароном{332}, лишь прикоснувшись к его глазам, дабы наделить его способностью распознавать semel et simul rumores et susurros [что о нем говорят громко и что шепотом],
Spes hominum caecas, morbos votumque labores,
Et passim toto volitantes aethere curas{333},
Слепые надежды людей, желанья, недуги, труды,
Шепоты, слухи и мимолетные тревоги;
и дабы он мог cubiculorum obductas foras recludere et secreta cordium penetrare [узнать то, что скрыто за дверями спальни, проникнуть в тайные помыслы, как того желал Киприан[405]405
Ad Donat. ep. 2, cap. 9. O si posses in specula sublimi constitutus, etc. [К Донату, послание 2, гл. 9. О если бы ты мог посмотреть, поместившись сверху, и т. д.]
[Закрыть], раскрывать двери, отпирать замки и отодвигать засовы, как это проделывал пером своего хвоста Лукианов петух{334}, или обладал невидимым перстнем Гигеса{335}, или редким увеличительным стеклом, или слуховой трубкой, которые так бы увеличивали species [внешние проявления], что человек мог видеть и слышать все одновременно (как Юпитер у Марциана Капеллы, видевший все в своем копье, которое он держал в руке и которое представляло все, что каждодневно совершается на лике земли)[406]406
Lib. I de nup. Philol. In qua quid singuli nationum populi quotidianis motibus agitarent, relucebat. [Кн. I, о свадьбе Филологии. Осветил, чем каждодневно движимы люди.]
[Закрыть] – рога обманутых мужей, подделки алхимиков, философский камень, новых прожектеров и тому подобных созданий невежества, дурацких обетов, страхов и желаний – вот уж было бы над чем посмеяться! Он, наверно, увидел бы в одних головах ветряные мельницы, а в других – осиные гнезда! Или если бы он вместе с Лукиановым Икаромениппом очутился на том месте, где Юпитеру лучше всего слышны обращенные к нему просьбы людей, и послушал, как один молит о дожде, другой – о хорошей погоде, тот – о смерти своей жены, а этот – своего брата, то есть «тихонько просит у Бога о том, о чем постеснялся бы сказать в чьем-либо присутствии»[407]407
O Jupiter! contingat mihi aurum, haereditas, etc. Multos da Jupiter annos! Dementia quanta est hominum, turpissima vota diis insusurrant, si quis admoverit aurem, conticescunt; et quod scire homines nolunt Deo narrant. – Senec. Ep. 10. [О, Юпитер! Я осквернен жаждой наживы, наследства и пр. Пошли мне долголетие, Юпитер! А ведь до чего люди безумны! Шепотом возносят они богам почтыднейшие мольбы, а чуть кто приблизит ухо – смолкают, но Богу рассказывают то, что скрывают от людей. Велика глупость людская. Постыднейшие обеты нашептывают люди богам; а если кто может их услышать – умолкают, и о чем не хотели бы, чтобы узнали люди, нашептывают Богу. – Сенека. Послание X. <Начальных обращений к Юпитеру у Сенеки нет – это скорее контаминация фраз из разных источников: о наследстве молит Юпитера персонаж из Лукианова «Икаромениппа» (в нем выражающий в основном взгляды киников на жизнь Менипп отправляется в поисках истины на небо – отсюда его сходство с Икаром; главный итог, к которому приходит Менипп, – ничтожность всего земного); мольбу о долголетии можно прочесть в сатире Ювенала (X, 188), а уж далее следует фрагмент из письма Сенеки к Луцилию (X, 5).>]
[Закрыть] – как бы он был поражен! Как вы считаете, решил бы тогда он или любой другой на его месте, что люди пребывают в здравом уме?
Haec sani esse hominis quis sanus juret Orestes?{336}
[Назовет ли Орест, будь он здрав, их безумье – здоровьем?]
Способна ли вся чемерица Антикиры исцелить этих людей? Нет, изведи хоть целый акр чемерицы – все будет тщетно[408]408
Plautus, Menech. Non potest haec res hellebori jugere obtinerier. [Плавт. Менехмы. Здесь втираньями простыми чемерицы не помочь
[Закрыть]
Люди, о коих более всего следует сокрушаться, безумны подобно той слепой женщине у Сенеки{337}, однако они никогда в этом не признаются и не станут искать лекарства от этого[409]409
Eoque gravior morbus quo ignotior periclitanti. [Недуг тем серьезней, что человек, подвергающийся такому риску, не осознает его. <Иоганн Пелетий. De humanorum affectuum morborumque cura («Об излечении человеческих страстей и болезней», 1617), обращение к читателю. – КБ.>]
[Закрыть], ибо pauci vident morbum suum, omnes amant [ведь немногие осознают свои недуги, и все мы привязаны к ним]. Если нас беспокоит рука или нога, мы стремимся исцелить их, если мы страдаем от телесных недугов, то посылаем за лекарем[410]410
Quae laedunt oculos, festinas demere; si quid Est animum, differs curandi tempus in annum. – Hor. [Все, что тревожит твой глаз, устранить ты торопишься, если ж / Что-нибудь душу грызет, ты отложишь лечение на год. – Гораций. <Послания, I, 2, 38–39, пер. Н. Гинцбурга.>]
[Закрыть], однако на душевные недуги мы не обращаем никакого внимания[411]411
Si caput, crus dolet, brachium, etc., medicum accersimus, recte et honeste, si par etiam industria in animi morbis poneretur. – Joh. Pelezius, Jesuita, lib. 2 de hum. affec. morborumque cura. [Если у нас болит голова, нога, рука и т. п., мы призываем врача и ведем себя откровенно и честно, но если такое же рвение необходимо в отношении душевного недуга, мы медлим. – Иоганн Пелетий, иезуит, кн. II об излечении человеческих страстей и болезней.]
[Закрыть]; нам не дают покоя, с одной стороны, похоть, а с другой – зависть, злоба и честолюбие. Страсти, подобно диким лошадям, раздирают нас на части, одного – в силу природных склонностей, другого – по привычке, один – меланхоличен, другой – безумен, но кто из нас ищет помощи, признает свои заблуждения или понимает, что он болен[412]412
Et quotusquisque tamen est qui contra tot pestes medicum requirat vel aegrotare se agnoscat? Ebullit ira, etc. Et nos tamen aegros esse negamus. Incolumes medicum recusant. Praesens aetas stultitiam priscis exprobat. – Bud. de affec. lib. 5. [Найдется ли среди нас такой, кто станет искать врача или признает себя больным? Когда люди здоровы, они винят медиков, а нынешнее время бранит глупость древних. – О страстях, кн. V. <Сокращенная вариация того, что написано в названном выше сочинении Пелетия. – КБ.>]
[Закрыть]. Подобно тупоголовому малому, который погасил свечу в надежде, что блохи теперь его не отыщут; человек всячески прячется за непривычным одеянием, заимствованными титулами, ибо никто не должен догадаться, что он собой представляет. Каждый думает про себя Egomet videor mihi sanus [А по мне – так я здоров, да и все тут!{338}], у меня все в порядке, я благоразумен и посмеиваюсь над всеми остальными. И всеобщее наше заблуждение состоит в том, что мы теперь осмеиваем и отвергаем, как нелепость, все, что одобряли наши предки, – пищу, одежду, мнения, нравы, обычаи, манеры. Старики считают всех молодых просто-напросто глупцами[413]413
Senes pro stultis habent juvenes. – Balth. Cast. [Бальтазар Кастильоне. <Придворный, гл. 2.>]
[Закрыть], тогда как на самом деле они только лишь ветрены; подобно тому как матросам представляется, что terraeque urbesque recedunt [отступают селенья и берег{339}], тогда как на самом деле земля стоит на месте, а удаляются они, вот и в мире сохраняется куда больше благоразумия, в то время как сами они впадают в детство. Турки смеются над нами, а мы – над ними; итальянцы – над французами, коих они почитают легкомысленными, а французы в свой черед потешаются над итальянцами и некоторыми их обычаями; греки в свое время почитали всех населяющих мир людей, кроме себя, разумеется, варварами{340}, а теперь весь мир в такой же мере поносит греков; мы считаем немцев тяжеловесными, скучными людьми, порицаем многие их обычаи, а они с таким же презрением относятся к нам; испанцы смеются над всеми, а все опять-таки – над ними. Вот до какой степени мы глупы, смехотворны и нелепы в своих поступках, поведении, пище, одежде, обычаях и мнениях; мы глумимся и киваем друг на друга[414]414
Clodius accusat moechos. [Клодий обвиняет развратных.]
[Закрыть]{341}, хотя все мы в конечном счете олухи и «самые отъявленные ослы как раз те, кто усерднее всего прячет свои уши»[415]415
Omnium stultissimi qui auriculas studiose tegunt. – Sat. Menip. [Мениппова сатира.]
[Закрыть]. Отдельный человек, если он уверен в себе или не сомневается в своем мнении, считает идиотами и ослами всех тех, кто не разделяет его устремлений,
у кого иные склонности (quodque volunt homines se bene velle putant[417]417
Prosper. [Проспер.]
[Закрыть]{342}, [ведь люди всегда считают собственные желания единственно справедливыми]) и дураками всех тех, кто думает не так, как они; никто не скажет, как некогда Аттик{343}, Suam quisque sponsam, mihi meam, пусть каждый довольствуется собственной женой, напротив – каждый убежден, что лишь его жена прекрасна и т. д.; уверен, что все в сравнении с ним достойны лишь презрения, что никому не следует подражать, а надобно, как сказано у Плиния, слушать только самого себя[418]418
Statim sapiunt, statim sciunt, neminem reverenter, neminem imitantur, ipsi sibi exemplo. – Plin. Epist. lib. 8. [Они сразу же все понимают, сразу же знают все, никого не уважают, никого не берут за образец и сами себе пример. – Плиний <Младший>. Письма, кн. VIII <послание 23, 3, пер. А. Доватура>.]
[Закрыть], одним словом, «кто сам себе закон и образец»[419]419
Nulli alteri sapere concedit, ne decipere videatur. – Agrip. [Он ни в ком не признает мудрости, дабы самому не прослыть глупцом. – Агриппа.]
[Закрыть]. И то, что Гиппократ в своем послании Дионису порицал в старину, подтвер-ждается и в наши времена: Quisque in alio superfluum esse censet, ipse quod non habet nec curat, если у человека каких-либо качеств недостает или он их не чтит, он непременно считает их излишними, бесполезными, простым щегольством, подобно Эзоповой лисице, которая, потеряв свой хвост, пожелала, чтобы и все прочие лисицы отрезали свои. Китайцы говорят, что все европейцы одноглазые, тогда как у них по два глаза, а все прочие в мире – слепцы (хотя Скалигер <Старший, Юлий Цезарь>) их самих считает животными, merum pecus [не более как скотом])[420]420
Omnis orbis percaecus a Persis ad Lusitaniam. [Весь мир – от Персии до Лузитании – слеп.]
[Закрыть]; вот и выходит, что мудрые – это только ты и твои приверженцы, а все прочие – не в счет, все, кроме тебя, лишь идиоты и ослы. Получается, что, не признавая собственных заблуждений и недостатков, мы самонадеянно осмеиваем других, словно только мы одни свободны от них, и как зрители разглядываем остальных, почитая это отличным занятием, и так оно, конечно, и есть; aliena optimum frui insania{344}, [приятно извлекать удовольствие из безумия окружающих], веселиться, на-блюдая извращенность других, при том, что сам наблюдающий порочней прочих; mutato nomine, de te fabula narratur [Чему ты смеешься? Лишь имя / Стоит тебе изменить, – не твоя ли история это?{345}], так что можешь ухватить самого себя за нос, как положено дураку; ведь справедливо считается, что maximum stultitiae, самое крайнее проявление глупости – служить для других посмешищем, не замечая этого или не обращая на это никакого внимания, подобно Марсию, когда он состязался с Аполлоном{346}, non intelligens se deridiculo haberi [не замечая того, говорит Апулей[421]421
Florid. [Флориды.]
[Закрыть], что его выставили на посмешище]; человек в таком случае сам виноват, справедливо заключает Августин: «В глазах людей разумных и ангелов он смахивает на того, кто в нашем представлении ходит вперед пятками»[422]422
August. Qualis in oculis hominum qui inversis pedibus ambulat, talis in oculis sapientum et angelorum qui sibi placet, aut cui passiones dominantur. [Августин …кто доволен собой и кем управляют страсти. <На самом деле это не цитата из сочинения Августина «О Граде Божием», а только изложение мысли Августина. – КБ.>]
[Закрыть]. Вот и выходит, что ты смеешься надо мной, а я – над тобой, и оба мы – над кем-то третьим, а тот в свой черед обращает к нам слова поэта: Hei mihi, insanire me aiunt, quum ipsi ultro insaniant [Вот, кричат, что я безумен… или сами без ума?][423]423
Plautus, Menechmi. [Плавт. Два Менехма
[Закрыть]
Правитель Африки, назначенный Цезарем.
[Закрыть]{348}. Не служит ли это еще одним свидетельством человеческой слабости и очевидным признаком неблагоразумия правящих клик? Peccat uter nostrum cruce dignius?[425]425
Nunc sanitatis patrocinium est insanientium turba. – Sen. [Ныне же вместо благоразумного патрона толпа безумных клиентов. – Сенека.]
[Закрыть] [Кто же из нас достойней креста за свой грех?{349}] Кто ныне глупец? Или же в некоторых местах мы, быть может, все безумны за компанию, а посему это незаметно; Societas erroris et dementiae pariter absurditatem et admirationem tollit [Количество глупцов и безумцев позволяет им притязать на то, что они-то как раз разумны{350}]. Теперь дело обстоит не так, как это случалось в древние времена (по крайней мере, если основываться на суждении Туллия)[426]426
Pro Roscio Amerino. Et quod inter omnes constat insanissimus, nisi inter eos, qui ipsi quoque insaniunt. [<Цицерон.> За Секста Росция Америйского. И все знают его как совершенно безумного, разве только кроме тех, кто сами так же безумствуют.]
[Закрыть] в Риме, например, с Г. Фимбрией{351}, тщеславным, легкомысленным, безумным малым, о котором все придерживались и соответствующего мнения, за исключением лишь тех, кто был так же безумен, как он; повторяю, теперь при таких же обстоятельствах никто бы не обратил на это никакого внимания[427]427
Necesse est cum insanientibus furere, nisi solus relinqueris. – Petronius. [С сумасшедшими надобно сумасшествовать, если не хочешь остаться в одиночестве. – Петроний.]
[Закрыть]
