Текст книги "Глаза ребёнка"

Автор книги: Ричард Норт Паттерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 46 страниц)

Кэролайн выглядела удрученной.

– Но невзирая на это, вы допускаете, что из всех типов огнестрельного оружия, которые могли послужить орудием убийства, мистер Паже остановил свой выбор на револьвере, выпущенном восемьдесят девять лет назад и настолько ненадежном, что он совершает осечки?

Монк равнодушно пожал плечами и сухо проронил:

– Может, он хотел сэкономить.

– Здесь возникает еще один вопрос, не так ли, инспектор? Пули?

Монк подозрительно прищурился.

– Что вы хотите сказать? Что они старые?

– А конкретно – что это пули «винчестер» с серебряными наконечниками, которые не выпускаются для оружия тридцать второго калибра уже добрые двадцать лет, верно?

– Да, это так.

– К тому же данные пули были покрыты ржавчиной.

– И это правильно.

– Таким образом, получается, что мистеру Паже пришлось приобрести допотопный револьвер и ржавые пули к нему. По-вашему, это похоже на правду?

– Возражаю, – вмешался Салинас. – Это умозрительное заявление. Инспектор Монк не может быть в курсе психического состояния ответчика.

Кэролайн повернулась к нему.

– Виктор, как вы нам недвусмысленно заявили, мы имеем дело с деталями расследования, проведенного инспектором Монком. Я просто помогаю облечь сухие подробности в плоть.

Судья Лернер обратился к Салинасу:

– Что вам сказать, Виктор? Беспристрастность – одно мерило для всех. – Затем повернулся к Кэролайн: – Мисс Мастерс, вы можете продолжать.

Она вежливо кивнула Монку.

– Я не могу с полной уверенностью сказать, – ответил тот, – какой тип пистолета показался мистеру Паже подходящим в качестве орудия самоубийства мистера Ариаса.

Паже был вынужден признать, что Монк ловко уклонился от ее вопроса. Но Кэролайн, казалось, ничуть не была смущена этим.

– А пули? – спросила она. – По ним видно – вы не находите? – что их долгое время держали во влажном месте.

– Да, я согласен.

– У вас есть какое-нибудь объяснение – зачем мистеру Паже потребовалось приобретать отсыревшие боеприпасы?

Монк медленно покачал головой.

– Нет. Я не могу этого объяснить.

Мастерс на секунду задумалась.

– Можете ли вы сказать, какой звук производит такое оружие? Я хочу сказать – при выстреле.

– Что-то вроде хлопка.

– Громкого?

– Да, хлопок довольно громкий.

Адвокат вскинула брови.

– Кстати, инспектор, вы случайно не проверили, были ли на сим почтенного возраста орудии убийства принадлежавшие мистеру Паже отпечатки пальцев?

Монк посмотрел на нее так, словно вопрос показался ему нелепым.

– Вы правы, адвокат. Мы не нашли отпечатков мистера Паже. Как не нашли и отпечатков мистера Ариаса. Это неудивительно, когда речь идет о столь малой металлической вещице, как пистолет.

Кэролайн улыбнулась.

– Я просто хотела уточнить. Инспектор, в ходе вашего расследования бросились ли вам в глаза какие-либо признаки, которые могли бы указывать на то, что мистеру Паже внутренне присуща агрессивность?

– Нет.

Кэролайн отрывисто кивнула.

– Тогда пойдем дальше. Когда вы производили обыск в доме мистера Паже, ведь вас интересовали не только следы ворса, верно?

– Нас интересовали любые улики, – процедил сквозь зубы Монк, важно складывая руки на животе.

– Верно ли, что вы обыскивали и платяной шкаф мистера Паже? В надежде обнаружить предметы одежды с пятнами крови или следами выстрела.

– Среди прочего, да.

– Что-нибудь нашли?

– Нет.

– В самом деле? – Кэролайн устремила на него испытующий взгляд. – А как же ворс на обуви мистера Паже?

Монк на секунду смешался.

– Нет.

Кэролайн многозначительно приложила палец к губам, как будто перед ее сознанием начала вырисовываться истина.

– Что же, давайте подведем итоги. Все ваши улики против мистера Паже сводятся к следам ворса от коврового покрытия, найденным в доме и машине мистера Паже, показаниям свидетельницы, которая утверждает, что видела высокого блондина, и отпечаткам на автоответчике мистера Ариаса. Так?

Монк вперился в нее подозрительным взглядом.

– Но кроме того, у него были веские мотивы для убийства.

Кэролайн усмехнулась краешком рта.

– Он недолюбливал мистера Ариаса, это верно. Но то же самое можно сказать и о миссис Перальте, ведь правда?

– Пожалуй.

– А вы не пробовали остановить выбор на кандидатуре самой миссис Перальты в качестве подозреваемого?

– Какое-то время.

– Вы производили обыск в доме миссис Перальты?

– Да.

Кэролайн сделала шаг вперед.

– И нашли там ворс от того же коврового покрытия?

– Да.

– Следовательно, вы предпочли кандидатуру мистера Паже по какой-то другой причине?

– Да.

– Вы действительно изъяли из шкафа миссис Перальты ее костюм, так? Поскольку обнаружили на нем пятно.

– Да.

– Что это оказалось за пятно?

– Кетчуп. – Монк мимолетно усмехнулся. – Миссис Перальту можно смело обвинить в том, что она посещает «Макдональдс».

– Итак, – Мастерс решительно вскинула голову, – до сих пор подозрения против как мистера Паже, так и миссис Перальты сводились к одному и тому же, а именно – к мотивам и наличию у них дома ворса из квартиры мистера Ариаса.

«Будь внимательна», – про себя умолял ее Паже.

Монк покачал головой.

– Адвокат, здесь есть существенное отличие: миссис Перальта не отрицает, что она часто посещала квартиру мистера Ариаса. Мистер Паже отрицает это.

Паже не нужно было видеть, как многозначительно кивнул на это Джозеф Дуарте, чтобы почувствовать скрытую в этих словах угрозу.

Кэролайн держалась невозмутимо.

– И поэтому вас так встревожили найденные на автоответчике отпечатки мистера Паже?

Крис недоумевал: Кэролайн сознательно акцентировала внимание на самой опасной улике против него – отпечатках пальцев.

Удивление можно было прочесть и во взгляде Монка.

– Да, – ответил он.

– Вы можете определить, кому принадлежат другие отпечатки, найденные на автоответчике?

Инспектор кивнул.

– Мистеру Ариасу и миссис Перальте.

– Почему вас не насторожили отпечатки миссис Перальты?

По виду Чарлза можно было сказать, что он начинал терять терпение.

– Потому что у нее были веские основания бывать в этой квартире. Кроме того, она прежде жила вместе с мистером Ариасом. Вполне разумно предположить, что ее отпечатки окажутся на каких-то вещах и в его новой квартире. Таких, как стеклянные стаканы.

– Или на автоответчике? – с улыбкой добавила Кэролайн.

Паже никак не мог взять в толк, зачем она с таким упорством муссирует эту тему; даже Монк, казалось, был несколько озадачен.

– И на автоответчике, – согласился он.

– А вам известно, как этот автоответчик попал в квартиру мистера Ариаса? Скажем, всегда ли эта штука принадлежала мистеру Ариасу?

Монк нетерпеливо пожал плечами.

– Но она находилась в его квартире.

– Ладно, оставим это. Вы случайно не нашли отпечатков мистера Паже на каких-то других вещах в квартире покойного?

– Нет.

– А не обнаружили ли вы чьи-то еще отпечатки пальцев, помимо принадлежащих мистеру Ариасу и миссис Перальте?

– Да. – Инспектор явно колебался. – Мы нашли несколько отпечатков, идентифицировать которые нам не удалось.

– В том числе и на автоответчике?

– Да.

Паже пытался наблюдать за происходящим отстраненно, с позиций профессионала; несмотря на все терзавшие его страхи и дурные предчувствия, он не мог не отдать должное тому мастерству, с каким Кэролайн умела разбить улики обвинения.

– По поводу этих неизвестно откуда взявшихся отпечатков, – произнесла она. – Что вы предприняли, чтобы попытаться идентифицировать их?

– Проверили их по архивам ФБР. И по нашей собственной картотеке отпечатков пальцев.

– И это убедило вас в том, что ни одно из посещавших квартиру мистера Ариаса неустановленных лиц не имело прежде неприятностей с полицией?

– Это убедило нас в одном, – произнес Монк, поправляя очки, – что неидентифицированные отпечатки принадлежат тем, кто не значится в тех досье, к которым у нас имеется доступ.

– И это вас никак не насторожило?

Монк окинул ее подозрительным взглядом.

– Но миссис Келлер узнала мистера Паже.

– Или миссис Келлер показалось, что она его узнала, – негромко, точно разговаривая сама с собой, заметила Мастерс. – Инспектор, скажите, когда вы впервые обсуждали эту версию с окружным прокурором? Не с мистером Салинасом, а с самим Маккинли Бруксом?

Паже не успел моргнуть глазом, как Салинас вскочил на ноги.

– Возражаю! – выпалил он. – Охрана правопорядка – прямая обязанность окружного прокурора. О чем бы мистер Брукс ни говорил с инспектором Монком или любым другим служащим правоохранительных органов – это не имеет отношения к конкретным уликам против мистера Паже. Мисс Мастерс старается показать некую изнанку этого дела, которой просто не существует.

– Так ли уж не существует? – проронила Кэролайн и повернулась к судье Лернеру. – Мы считаем, что мистер Брукс имеет самое непосредственное отношение к делу против мистера Паже, как, возможно, и к тому, что это дело вообще появилось на свет. Ваша честь, правосудие только тогда будет объективно, когда окружные прокуроры перестанут соваться в политику.

Салинас принял возмущенную мину.

– Это клевета, порочащая достоинство окружного прокурора Брукса, – заявил он.

Кэролайн ухмыльнулась.

– Виктор, только представьте себе, в какое дурацкое положение я попаду, если инспектор Монк сообщит, что мистер Брукс в разговоре с ним бесстрашно настаивал, чтобы тот проверил все версии, куда бы они ни вывели. Впрочем, я уверена, инспектор Монк без чужой подсказки знает, как это делается.

Паже заметил, что при этих словах Монк натянуто улыбнулся; вслед за этим Кэролайн обратилась к Лернеру.

– Точно так же и начальство мистера Салинаса заранее знало, что защита подвергнет сомнению объективность всего расследования. Для нас принципиально важно установить, что полиция или обвинение по неведомой нам причине ре упустили из виду какой-либо возможной версии.

Лернер устало вытер лоб платком и посмотрел на висевшие в зале часы.

– Согласен с адвокатом защиты, – наконец произнес он. – Но если все ваши дальнейшие вопросы свидетелям будут строиться в форме обвинения, я положу этому конец.

Каким-то образом Паже было ясно, что такого никогда не произойдет. Когда Кэролайн снова повернулась к Монку, на лице у того была маска непроницаемости.

– Так когда же вы впервые обсуждали это дело с Маккинли Бруксом? – спросила она.

– Через два дня после того, как было обнаружено тело мистера Ариаса.

– При каких обстоятельствах состоялся этот разговор?

Монк растерянно откинулся на спинку стула.

– Мистер Брукс позвонил мне по телефону и пригласил к себе.

– Расскажите, к чему сводился главный смысл этого разговора?

– Окружной прокурор Брукс хотел предупредить меня, – понуро уставившись себе под ноги и тщательно подбирая слова, промолвил Монк, – чтобы к данному делу подошли со всем вниманием.

– Разве не так вы обычно подходите к каждому своему делу? – не без издевки заметила Кэролайн. – Или прокурору необходимо периодически напоминать об этом полиции?

Стараясь держать себя в руках, Монк ответил:

– Окружной прокурор считал, что это дело имеет политическую окраску.

– В связи?

– В связи с тем, что в нем оказался замешан мистер Паже.

На лице Кэролайн отразилось недоумение.

– Откуда же это было известно мистеру Бруксу?

Чарлз Монк заметно смешался.

– Он каким-то образом знал о связи мистера Паже и бывшей жены мистера Ариаса.

– Ведь вы не говорили ему о смерти Рикардо Ариаса?

– Нет.

– Откуда же мистер Брукс узнал об этом?

Монк рассеянно потер нос.

– Я не знаю.

Всем своим видом Кэролайн давала понять, что ее начинает забавлять сия процедура.

– За время пребывания в должности мистера Брукса сколько дел об убийстве вам довелось расследовать?

– Сотню. Или около того.

– И сколько раз вам приходилось работать в непосредственном контакте с окружным прокурором Бруксом?

– Два раза, – изрек Монк после минутного размышления.

– Что же это были за случаи?

– Во-первых, резня пару лет назад, когда вооруженный громила расстрелял шестерых. – Монк помолчал. – Во-вторых, дело Карелли.

– В котором фигурировала Мэри Карелли, верно? Тележурналистка, которую обвиняли в убийстве прозаика Марка Рансома.

Инспектор напоминал человека, который изо всех сил старается сохранить невозмутимый вид.

– Да, верно, – произнес он.

– Можете ли вы сказать, что этот процесс привлек повышенное внимание общественности?

– Все дела были непростые, а жертвы этих преступлений, увы, мертвы. Однако действительно можно сказать, что именно дело Карелли получило наибольший резонанс в обществе.

– Чем закончился этот процесс?

Монк посмотрел на нее с нескрываемой иронией.

– Окружной прокурор проиграл это дело.

– Кто был защитником мисс Карелли?

– Мистер Паже. И миссис Перальта.

– И просто ради того, чтобы помнили будущие поколения, – с улыбкой промолвила Кэролайн, – кто был судьей на данном процессе.

– Судьей были вы.

Кэролайн удовлетворенно кивнула.

– В ходе вашего первого разговора с мистером Бруксом упоминал ли он о деле Карелли?

– Да, упоминал.

Мариан Селлер со скамьи присяжных со скучающим интересом во взгляде изучала Салинаса.

– В каком именно контексте? – спросила Мастерс.

– Он выразился в Том духе, что все имеющее отношение к фигуре Паже – это чрезвычайно щекотливое дело и что нас могут упрекнуть в предубежденности.

– Не сказал ли он вам, что предпочитает держаться подальше от этого дела?

– Нет. – Монк тяжело вздохнул. – Он сказал мне другое, а именно – что хочет, чтобы я держал его в курсе следствия. Хотя официально это дело уже было поручено мистеру Салинасу.

– Это было необычно?

Монк на мгновение задумался.

– Скажем, это не было обычно.

– Назвал ли мистер Брукс другие причины считать это дело щекотливым?

Инспектор выпил воды.

– Он упомянул, что мистер Паже, возможно, намерен баллотироваться в Сенат Соединенных Штатов.

– Выразил ли он свое отношение к кандидатуре мистера Паже?

Монк мимолетно усмехнулся.

– Мы с окружным прокурором подобные вопросы не обсуждаем.

– Называл ли он имена третьих лиц, не принадлежавших к ведомству окружного прокурора, которые могли быть заинтересованы в определенном исходе дела о смерти Рикардо Ариаса?

– Никого конкретно он не называл.

– В ходе той первой встречи вы обсуждали детали следствия?

– В известных пределах. Я описал, что нам удалось найти в квартире мистера Ариаса.

– Мистер Брукс как-то комментировал это?

– Да. – Монк откинулся назад, словно собирался с духом, готовясь к длительному допросу. – Его заинтересовали десять тысяч долларов наличными, которые мы нашли в шкафу мистера Ариаса.

Теперь Паже понимал, куда она клонит, и ему было трудно удержаться от улыбки.

– Что вы сказали по этому поводу прокурору?

– Что мне хотелось бы знать, откуда у мистера Ариаса эти деньги.

Паже заметил, что в глазах Кэролайн тоже мелькнуло подобие улыбки.

– И что сказал на это мистер Брукс.

Монк сплел пальцы на ладонях.

– Он велел проверить банковские счета мистера Паже и миссис Перальты и доложить ему результат.

– Вы выполнили эту просьбу?

– Да. – Теперь Чарлз говорил безучастно, как будто утратил всякий интерес к этому делу. – Мы не смогли установить, что эта наличность поступила от кого-то из них двоих.

Джозеф Дуарте настороженно оторвался от своих записей.

– Вы поставили в известность окружного прокурора Брукса?

– Да.

– И какова была его реакция?

– Он сказал, что, по его мнению, эти деньги не имеют отношения к делу.

– Вы получили от него конкретные распоряжения?

Монк не сводил с Кэролайн глаз.

– Мне было предложено оставить попытки выяснить судьбу этих денег.

Паже посмотрел в сторону Салинаса и заметил, как тот развел руками, словно давая понять, что он здесь ни при чем, а потом, потупившись, отвел взгляд.

– Скажите, – продолжала Кэролайн, – вы получали от мистера Брукса инструкции касательно того, как следует относиться лично к мистеру Паже?

– Пожалуй, – изрек Монк. – Не оказывать ему никакого предпочтения.

– Зачем ему было это нужно?

Инспектор устремил на нее лишенный выражения взгляд.

– Мистер Брукс имел в виду, – с сарказмом в голосе ответил он, – что со стороны не должно было казаться, будто мы готовы идти на уступки мистеру Паже из-за его политического положения.

– Значит, в этом отношении вы были спокойны? А вы не обсуждали с мистером Бруксом поподробнее, что означает выражение «не идти на уступки»?

– Обсуждали, – признался Монк и неожиданно посмотрел на Паже. – После того как появился свидетель и совпали отпечатки, окружной прокурор представил дело на рассмотрение «большого жюри», и была получена санкция на арест. Тогда я предложил узнать через адвоката мистера Паже – то есть через вас, – не согласится ли он добровольно признать свою вину.

– Что же в этом необычного?

– Да, на первый взгляд ничего. Здесь многое зависит от адвоката. – Монк снова мимолетно взглянул в сторону Криса. – У мистера Паже есть сын. Не было никакого смысла впутывать в это дело мальчишку.

– Так в чем же дело? Какова была реакция окружного?

– Он еще раз повторил, что не хотел бы выказывать расположения по отношению к мистеру Паже. – Монк помолчал и с сардонической ухмылкой добавил: – Вы же понимаете: мистер Паже ввязался в политику.

Кэролайн ответила приблизительно такой же ухмылкой.

– Понятно, – произнесла она. – Скажите, инспектор, вам не приходило в голову, что обнаруженные в шкафу у мистера Ариаса десять тысяч долларов можно считать обстоятельством, вызывающим подозрения?

– Да, я думал об этом.

Кэролайн изобразила наивную неосведомленность.

– Инспектор, – сказала она, – в вашей практике крупные суммы в наличных купюрах часто ассоциировались с противоправной деятельностью?

– Возражаю, – заявил Салинас, который начинал гневаться. – Вопрос не только спекулятивный, но и совершенно не имеющий отношения к существу дела, которое состоит в том, убил ли мистер Паже мистера Ариаса.

– Зато имеющий самое прямое отношение к другому вопросу, – огрызнулась Кэролайн, – а именно – кто убил мистера Ариаса.

Присяжные, казалось, были совершенно заворожены происходящим.

– Вопрос мисс Мастерс, – произнес Лернер, наклонившись в сторону Салинаса, – никак не противоречит моему опыту судьи. И я с готовностью выслушаю ответ инспектора.

Сидя на месте свидетеля, Монк сложил ладони на животе; лицо его приняло отрешенное – почти мечтательное – выражение. Паже изо всех сил старался не расхохотаться: деньги наверняка принадлежали Коулту; Салинас ничего не мог противопоставить этому, и Кэролайн в любой момент могла уничтожить его. Все они – Салинас, Монк, Паже и Кэролайн – знали об этом, и только присяжные оставались в неведении.

– Да, – важно произнес Монк. – В моей практике крупные суммы наличных нередко ассоциировались с деятельностью, характер которой люди стараются не афишировать.

– Принадлежит ли к подобного рода деятельности торговля наркотиками?

– Не обязательно, – с тем же безучастным выражением сказал Монк, – но зачастую это так.

Салинас сидел, вперившись взглядом в стену: спокойствие, видимо, давалось ему непросто.

– А вы случайно не проверяли, не был ли мистер Ариас причастен к наркоторговле?

Паже понял, что перекрестный допрос достиг решающей фазы.

– Нет, – ответил Монк.

– А приходилось ли вам сталкиваться со случаями, когда наркобизнес и насилие сопровождали друг друга?

– Такое случается. В этом деле всегда много затаенной вражды и жульничества. И много наличных денег. – Монк с видом наставника поправил очки на носу. – К тому же здесь имеешь дело не с самыми благовоспитанными и образованными членами общества.

– Опять же по собственному опыту можете ли вы сказать, что наркодельцы часто имеют при себе оружие?

– Бывает.

– Часто ли такое оружие регистрируется?

– Да нет. У людей, обходящих законы, которые касаются запрета на торговлю наркотиками, нет привычки чтить законы по контролю над огнестрельным оружием. Для них это могло бы иметь печальные последствия.

Кэролайн задумалась.

– А не думали ли вы, что мистер Ариас мог быть убит в результате инцидента, связанного с наркотиками?

Монк помрачнел; Паже показалось, что в эту минуту тот представил, как его будет отчитывать Брукс.

– Должен сказать вам, адвокат, что у меня не было оснований подозревать мистера Ариаса в связях с наркобизнесом.

– За исключением крупной суммы в наличных купюрах?

Монк заерзал на стуле.

– Я просто не смог объяснить их появление, вот и все.

– Потому что мистер Брукс не дал вам этого сделать.

Монк впился в нее испытующим взглядом; ему не впервые приходилось выступать в роли свидетеля, и он по опыту знал, что адвокат хочет закончить допрос на высокой ноте.

– Не уверен, что это к чему-то привело бы, – ровным голосом ответил он. – Возможно, нам так и не удалось бы установить, откуда у него эти деньги.

Мастерс какое-то время задумчиво разглядывала его.

– Так или иначе, этот вопрос не давал вам покоя?

Монк словно прикидывал, будет ли для него облегчением, если он скажет всю правду.

– Да, – наконец признался он. – Этот вопрос не давал мне покоя. Однако не думаю, будто это что-то меняло в положении мистера Паже.

– Разумеется, – вставила Кэролайн. – Ведь мистер Брукс не хотел оказывать мистеру Паже никаких знаков внимания. Кстати, вы не показывали вашей свидетельнице – миссис Келлер – фотографии каких-нибудь наркодельцов?

– Нет.

– Вы не показывали миссис Келлер какие-нибудь другие снимки, кроме фото мистера Паже?

– Нет, – не отводя мрачного взгляда от Кэролайн, отвечал инспектор.

– У вас так принято?

– Нет.

– Инспектор, почему же вы делаете исключение в случае в мистером Паже?

Монк откинулся назад.

– Мистер Брукс, – проронил он, – хотел, чтобы опознание было проведено незамедлительно. Чтобы знать, замешан, как он выразился, мистер Паже или нет. – Он помолчал. – Но ведь мы предъявляли его для опознания, адвокат.

– Верно. Инспектор, где вы отобрали других пятерых участников процедуры?

– Мистер Паже сам отобрал их.

– Где?

– В окружной тюрьме.

Кэролайн вскинула брови.

– Какая досада, что большинство обитателей окружной тюрьмы небелые, верно, инспектор?

– Да, это так.

– Кроме самого мистера Паже, сколько участников процедуры опознания принадлежали к кавказской расе?

– Один, – угрюмо промолвил Монк.

Мастерс подбоченилась.

– А кому пришла в голову мысль о том, чтобы заставить мистера Паже выбирать участников процедуры из числа заключенных?

Монк вперился в нее тяжелым взглядом; было видно, что этот человек не привык оправдываться.

– Окружному прокурору, – буркнул он. – Когда мистера Паже арестовали, мистер Брукс велел провести опознание как можно быстрее. Это был самый простой путь.

Кэролайн почтительно наклонила голову, молча разглядывая Монка.

– Благодарю вас, инспектор, – произнесла она. – У меня больше нет вопросов. По крайней мере, что касается Вашей роли в этом деле.

Она медленно прошла к столу защиты.

Все присяжные проводили ее завороженными взглядами. Кэролайн казалась вполне невозмутимой, разве что глаза ее блестели необычайно ярко.

Затем поднялся Салинас. Резюмируя, он установил, что Брукс не отдавал Монку специального распоряжения охотиться за Паже, а улики против него были собраны в ходе полицейского расследования и судебно-медицинской экспертизы без вмешательства извне. Но Крис понимал, что в итоге в памяти присяжных отпечатаются два противоречивых обстоятельства: отпечатки его пальцев на автоответчике и подозрение, что Маккинли Брукс из политических соображений, а также из личной неприязни стремился, чтобы следствие сосредоточило усилия на разработке только одного подозреваемого, то есть Паже.

Когда Салинас закончил, судья Лернер усталым голосом объявил перерыв в заседаниях на один день. Монк загадочно посмотрел на Паже и вышел из зала с видом профессионала, сделавшего свое дело.

Паже заметил, как Кэролайн кивнула Салинасу.

В зале царили шум и неразбериха – носились репортеры, судачила публика, присяжные направлялись к выходу.

– Лихо сработано, – почти шепотом произнес Салинас, подойдя к столу защиты.

Кэролайн натянуто улыбнулась в ответ.

– Если не сказать больше, Виктор. Я хочу видеть эту задницу, Маккинли, здесь, в суде, в качестве свидетеля. – Она буравила его пронзительным взглядом. – Можете передать Маку, что из любезности я не буду направлять повестку его жене и детям. Мы не боимся оказывать знаки внимания.