Текст книги "Глаза ребёнка"

Автор книги: Ричард Норт Паттерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 46 страниц)

– Как вы с мистером Паже отнеслись к этому?

– Мы оба были возмущены.

– И это послужило одной из причин, побудивших мистера Паже изменить свои планы относительно выставления своей кандидатуры на выборы в Сенат?

– Нет. – Терри с мягкой улыбкой повернулась к Паже. – Крис решил оставить политику ради меня и ради Елены. Если вы пытаетесь представить дело так, будто из-за политики Крис пошел на убийство, то вы его совсем не знаете.

– Но мистер Ариас также обвинял сына ответчика в попытке растления его дочери, – не скрывая раздражения, произнес Салинас. – Как мистер Паже отнесся к этому?

– Он негодовал, но при этом сохранял хладнокровие. Мы оба беседовали с Карло. Тот не только отрицал эти гнусные измышления, но и заявил, что обязательно выступит на суде и не позволит Рики использовать его, чтобы отнять у меня Елену. – Она снова посмотрела в сторону Паже. – Мне кажется, Крис чувствовал гордость за сына.

– Что касается судебных слушаний по заявлению Рики, – не унимался Виктор. – Ведь он представил свое заявление в суд в запечатанном виде, не так ли?

– Да.

– И в нем он обвинял Карло Паже в попытке растления Елены?

– Да.

– И Кристофера Паже – в том, что он разбил вашу семью?

– Да.

– В сущности, мистер Ариас дал вам понять, что, если вы не оставите борьбы за опекунство, дело будет принято к рассмотрению.

Терри кивнула.

– Да.

– И мистеру Паже это было известно, так? Потому что вы читали заявление Рики.

– Да, мы с Крисом знали содержание его заявления.

Паже показалось, что Рики и после смерти продолжает расставлять свои сети.

– Слушания должны были начаться через четыре дня после вашего возвращения из Италии, верно? – спросил Салинас.

– Да.

– И тогда все обвинения были бы преданы огласке.

Терри сцепила ладони вместе и смерила обвинителя тяжелым взглядом.

– Да, это так.

– Мистер Паже понимал, что Карло придется давать показания.

– Вероятно.

– Он также понимал, что его собственные отношения с вами станут достоянием прессы.

– И это он понимал.

– Обсуждали ли вы с мистером Паже вероятность того, что его карьере политика может прийти конец?

Терри на мгновение задумалась.

– Крис думал об этом. Но, как я уже говорила, важнее для него были близкие люди.

– Говоря о близких людях, ведь мистер Паже, должно быть, отдавал себе отчет, что суд может настоять на том, чтобы вы оградили Елену от общества мистера Паже и его сына. Ведь вы обсуждали данный вопрос?

– Да, это так. – Терри уже не скрывала своего негодования. – Мы были готовы к этому.

– Причинило ли это вред вашим отношениям?

Тереза хотела что-то сказать, но осеклась.

– Для нас это было тяжелым испытанием, мистер Салинас, – подумав, ответила она.

– Настолько тяжелым, что вы говорили о возможном разрыве?

Тереза безвольно уронила плечи.

– Да, – промолвила она почти шепотом.

– Кто был инициатором подобных разговоров?

– Я. – Терри устремила исполненный нежности взгляд на Паже. – Я люблю Криса и не хотела обрекать его на страдания. Но именно так все и вышло.

Окинув взглядом скамью присяжных, Терри прочла в их глазах сочувствие и сомнение. Она видела их всех – присяжных, досужую публику, представителей прессы, – всех, кто день за днем составлял собственное мнение по этому делу. Как ей было объяснить этим людям, что означал для нее Крис.

– Это Крис заставил меня изменить решение, – сказала она. – В Италии. Он сказал, что любит меня и что наше будущее стоит того, чтобы пройти сквозь все испытания…

– Это было в Портофино, – прервал ее Салинас.

Она повернулась к нему; ее вдруг поразило лицо Виктора: горящий взгляд, топорщащиеся усики – воплощенное рвение. Она почувствовала, как повлажнели ее ладони. – Да.

– Через восемь дней после вашего последнего разговора с мистером Ариасом.

Тереза была словно загипнотизирована; она видела, куда он клонит, но не могла ничего сделать, чтобы остановить его.

– Да.

– Через восемь дней после того, как – если верить медицинской экспертизе – кто-то убил Рикардо Ариаса.

– Вы не понимаете. Крис был уверен, что Рики жив. – Она повысила голос. – Все время, пока мы были в Италии, нам не давал покоя вопрос – правильно ли мы поступаем, оставаясь вдвоем. Крис не находил себе места…

– Как человек, совершивший убийство?

– Возражаю, – заявила Кэролайн, встав в полный рост. – Данный вопрос преследует единственную цель – сбить свидетеля с толку. Но даже если предположить, что это не так, вопрос, в сущности, не имеет ответа. Говоря словами суда, это обвинение в форме вопроса.

– Поддерживаю возражение, – словно откуда-то издалека прозвучал голос Лернера. – Продолжайте, мистер Салинас.

Виктор подошел ближе.

– Было ли целью вашей поездки в Италию окончательно разобраться в ваших взаимоотношениях?

– Возможно. Да.

– Когда вы последний раз говорили с мистером Ариасом вечером накануне отъезда, ни вы, ни мистер Паже еще толком не знали, останетесь ли вы вместе?

Терри с пронзительной ясностью вспоминала свои переживания тех дней.

– Нет. Не знали.

– А через восемь дней мистер Паже предложил вам выйти за него замуж?

– Да.

По губам Салинаса скользнула усмешка.

– Что же, по вашему, изменилось к лучшему за эти дни?

– Мы с Крисом имели возможность все трезво взвесить.

– Но позже в тот же день выяснилось, что вашего мужа уже по меньшей мере неделю нет в живых.

– Да.

– И вы сразу получали Елену и избавлялись от Рики; мистер Паже мог продолжать делать свою карьеру; Карло Паже оказывался чист, а обвинениям Рики было не суждено увидеть свет. Верно?

– Да. Только все получилось не так, как он того хотел.

– Не так? Скажите, миссис Перальта, как мистер Паже воспринял известие о смерти вашего мужа?

Терри почувствовала на себе взгляд Криса.

– Он был потрясен, – тихо произнесла она. – Крис не тот человек, чтобы желать чьей-либо смерти.

– Вы согласны, что со смертью Рикардо само собой разрешалось множество проблем?

«Пора», – подумала Тереза и ощутила вдруг необыкновенное спокойствие.

– Для одного из нас, – произнесла женщина. – Конечно, это ужасно, но я, по крайней мере, получила Елену. Чего не скажешь о Крисе, ведь его сыну предъявлены все эти чудовищные обвинения именно потому, что Рики погиб. Кроме того, его политическую карьеру можно считать несостоявшейся, а если он к тому же будет признан виновным, то ему уже не суждено быть вместе с Карло и со мной, или с кем бы то ни было. И у него никогда не будет второго ребенка, о котором он мечтал. – Терри повернулась к жюри. – Если Рики и хотел причинить Крису боль – а именно этого он и хотел, – то он не мог бы придумать ничего лучше, как умереть той смертью, какой умер. Безумие полагать, что Крис способен обречь на такие страдания своего сына, самого себя…

– Возражаю, – заикнулся Салинас.

– Вы сами спросили меня об этом, – отрезала Терри и хладнокровно продолжала: – Вы и окружной прокурор. Вы задали вопрос, разрешались ли с его смертью какие-то проблемы. Как бы чудовищно это ни прозвучало, но возможно, что так. Но только для меня. Я имела куда больше поводов для убийства, чем Крис. Но я не вписываюсь в ваши планы, верно? Хочу сказать, что окружному прокурору плевать на меня, так же как ему наплевать и на самого Рики. – В голосе женщины зазвенели металлические нотки. – Все это состряпано ради Криса. Вы всегда знали об этом, и я знала, и инспектор Монк тоже знал. Именно поэтому мы сейчас имеем то, что имеем.

Салинас равнодушно отвернулся от нее и холодно повторил:

– Ваша честь, я требую отвести этот ответ.

Кэролайн встала, но судья Лернер жестом остановил ее.

– Миссис Перальта отвечает по существу, – произнес он, обращаясь к Салинасу. – Вы спрашивали ее именно об этом, если не считать ее замечания относительно окружного прокурора и мотивации его действий. – Лернер повернулся к присяжным. – Прошу вас не принимать во внимание слова миссис Перальты, относящиеся к окружному прокурору Бруксу. – И, посмотрев на Терри, заметил: – А вас, миссис Перальта, я просил бы не повторять их впредь.

– Да, Ваша честь, – сказала Терри.

– Это вы убили Рикардо Ариаса? – снова набросился на нее Салинас.

Тереза довольно долго не отвечала. Обвинителю стало неуютно: он рассчитывал услышать возмущенное «нет».

– Я не убивала его, – наконец произнесла она.

– Вместе с тем вы утверждаете, что не верите в виновность мистера Паже?

– Я не верю, что он убил его, мистер Салинас.

Виктор улыбнулся.

– Мистер Паже говорил с вами о том, был ли он в квартире мистера Ариаса?

Терри поняла, что сейчас он имеет в виду злосчастные отпечатки.

– Да, – ответила она.

– И что же он вам сказал?

– Что никогда там не был.

– Вы намерены свидетельствовать, что мистер Паже честный человек, не так ли?

– Да, это так.

Салинас не скрывал своего удовольствия.

– А если бы вы узнали, что мистер Паже был в квартире Рики и солгал вам, вы бы изменили свое мнение относительно честности мистера Паже?

«Что у него на уме?» – с тревогой подумала Терри.

– Это чисто гипотетический вопрос, – сказала она. – Но Крис никогда не стал бы лгать мне.

– А вдруг?

Кровь застучала у нее в висках, и она услышала собственный голос словно со стороны:

– Многие люди говорят неправду, мистер Салинас, по тем или иным причинам. Куда меньше людей, которые могут убить другого человека. Кристофер Паже слишком мягкий человек, чтобы кого-то убить.

Обвинитель цинично улыбался.

– Разумеется, миссис Перальта. Так же, как он слишком честен, чтобы солгать вам. – Он повернулся к судье Лернеру и безучастно, словно потерял к свидетельнице всякий интерес, проронил: – У меня больше нет вопросов.

Терри подумала, что, как она и предполагала, Салинас получил то, чего хотел.

Кэролайн встала с места и улыбнулась ей из-под полуопущенных век. Только Крис старался не смотреть в сторону Терезы.

Первый акт – Терри понимала это – будет самым простым.

Кэролайн стояла рядом с Крисом, словно желая привлечь к нему внимание присяжных.

– Миссис Перальта, вы упомянули, что Крис Паже никогда не сделал бы ничего такого, что грозило разлучить его с Карло. Насколько я понимаю, вы имели возможность убедиться в его отцовских качествах?

Терри коротко кивнула.

– Неоднократно. Именно эти качества поначалу и расположили меня к нему.

Салинас встал.

– Я намерен возражать против подобной постановки вопросов. Каким отцом был – или не был – Крис Паже, не имеет никакого отношения к тому, является ли он убийцей Рикардо Ариаса. А поговорить о личных качествах обвиняемого защита сможет, когда представит свою версию.

– Зачем же ждать? – спросила Кэролайн. – Миссис Перальта сейчас в зале, почему бы не воспользоваться ее присутствием. Что касается уместности данного вопроса, так ведь обвинитель сам высказал мысль, что Крис Паже убил Рикардо Ариаса, движимый желанием отомстить за сына. Мы стараемся доказать прямо противоположное: хотя бы из преданности сыну Крис не мог никого убить. И нам представляется немаловажным, что миссис Перальта знает мистера Паже как деликатного и любящего человека.

– Возражение отклоняется, – произнес Лернер. – Этот мотив можно истолковать двояко. Как и особенности характера обвиняемого. К тому же нет смысла еще раз вызывать в суд миссис Перальту.

– Благодарю вас, – сказала Кэролайн. – Итак, миссис Перальта, что вы можете сказать о Крисе Паже как об отце?

Терри с ностальгической улыбкой повернулась к присяжным.

– Крис замечательный отец, терпеливый и добрый, и какая бы женщина ни оказалась с ним рядом, ей придется признать, что для него на первом месте всегда останется Карло. Его сын занимается тремя видами спорта, и Крис ходит на все игры. Они всегда ужинают вместе, за исключением тех случаев, когда Крис занят на процессе. Крис проверяет его сочинения и берет его в поездки. Они оба страстные болельщики «Джайентс». – Она говорила все это, видя перед собой глаза Мариан Селлер, матери, у которой выросли прекрасные дети. – Как-то Крис обмолвился, что у него как у отца не бывает ни минуты свободного времени. Вся жизнь Криса вращается вокруг Карло, которого он любит больше всех на свете.

Мариан Селлер смотрела на нее с сочувственным пониманием: на губах ее блуждала легкая улыбка, словно в это мгновение она вспомнила о чем-то своем.

– А как реагировал Крис на те обвинения, которые выдвинул Рики против его сына? – спросила Кэролайн.

– Как я уже отмечала, он презирал Рики. – Терри поймала себя на том, что вновь сцепила ладони (все связанное с Еленой было для нее чрезвычайно болезненным). – Но в конечном счете Крис понимал, что жизнь полна несправедливостей и что о мужестве Карло можно будет судить по тому, насколько стойким он окажется перед лицом этих обвинений. Крис говорил, что сыну придется вырабатывать характер хотя бы потому, что у Рики никакого характера не было.

Кэролайн кивнула.

– Были ли у вас основания полагать, что обвинения, которые выдвинул Рики против его сына, способны подвигнуть Криса на насилие?

– Я не могу даже вообразить такого. Что бы Рики ни делал, Криса невозможно заставить совершить убийство. Он намеревался законным путем защищать доброе имя сына. – Терри снова повернулась к жюри, чтобы произнести фразу, которую они сформулировали вместе с Кэролайн: – Именно поэтому он никогда не боялся огласки, пусть даже сам президент ему противостоял. Жизнь Криса это нескончаемая борьба за правду, которую он вел законными средствами, не приемля насилия ни в какой форме.

Мастерс выдержала паузу, чтобы присяжные прочувствовали смысл сказанного.

– А каков Крис как друг?

– Лучшего друга у меня никогда не было. – Терри вновь обращалась к присяжным. – Прежде чем разобраться в своих чувствах к нему, я уже понимала, что это за человек. Работать с ним было подлинным наслаждением – он умел заинтересовать, подбодрить и всегда был очень заботлив. Неизменно спрашивал у меня про Елену и беспокоился, как бы моя работа не навредила моим отношениям с Рики. – Она поймала взгляд Джозефа Дуарте, и голос ее зазвучал тверже. – Крис никогда – ни единого разу – не переступил грань в обращении со мной. Если бы он позволил себе такое, думаю, я никогда не полюбила бы его.

– Говоря о вашей близости, чьей инициативой это было?

– Инициатива целиком исходила от меня. – Терри вскинула голову. – Крис не хотел, чтобы мой брак распался, чтобы я совершала опрометчивые поступки, не будучи уверенной в своих чувствах к нему. Думаю, он беспокоился, не слишком ли он стар для меня, а может, считал, что я просто от горя потеряла голову.

Наконец-то Кэролайн подошла ближе.

– Мне показалось, – ровным голосом произнесла она, – что мистера Салинаса особенно интересовало, когда между вами возникла настоящая близость? Не могли бы вы рассказать, как это произошло?

«Для суда не существует запретных тем», – подумала Терри.

– Я сама пришла к нему, – просто ответила она. – На следующий день, после того как меня лишили опекунства. Когда Рики одурачил суд, заставив его поверить в то, что он сидел с ребенком по моему настоянию. Я была убита горем. И посреди этого мрака Крис был единственным светлым пятном. На следующий день, несмотря на боль, я понимала, что он нужен мне. Дождалась вечера и сказала ему об этом. Он был очень добр ко мне. – Как ни тяжело давались ей эти слова, было приятно вспоминать те минуты. – Крис не прилагал никаких усилий, чтобы я влюбилась в него. Он никогда не старался настраивать меня против Рики. Я не видела от него ничего, кроме хорошего. Я все для себя решила.

Кэролайн чуть склонила голову.

– А когда вы с ним были в Италии и обсуждали перспективы дальнейшей жизни, не было ли в поведении Криса чего-то такого, что могло натолкнуть на мысль, будто он уже знал о смерти Рикардо Ариаса?

– Нет, – твердо сказала Терри, не спуская глаз с Джозефа Дуарте. – Я знаю Криса – он никудышный актер. Для него Рики был тогда жив.

– На протяжении восьми дней, с того момента, как он заехал за вами утром, и до того, как вы узнали о гибели мистера Ариаса, проявлял ли Крис Паже признаки беспокойства?

– Нет, – коротко ответила Тереза.

– Известно ли вам, было ли у Криса Паже оружие?

Терри решительно покачала головой.

– Крис искренне ненавидел оружие. Его решение баллотироваться в Сенат во многом было связано со стремлением положить конец бесконтрольному распространению оружия. Он был противником всякого насилия.

Терри почувствовала на себе взгляд Джозефа Дуарте; казалось, он хотел спросить ее: «А что вы скажете насчет отпечатков?» – но в следующее мгновение Кэролайн отвлекла ее от этой мысли.

– А как вы относитесь к Крису Паже сейчас?

Терри повернулась к Кристоферу и увидела, что какая-то тень пробежала по его лицу. Она перевела взгляд на Кэролайн Мастерс.

– Я люблю его. Но я даю показания не потому, что люблю его, а о том, почему я люблю его. Это разные вещи. – Она взглянула на Луизу Марин и тихо добавила: – Потому что я никогда не смогла бы полюбить человека, которого считаю убийцей. – Их взгляды скрестились. «Прошу, поверь мне», – беззвучно умоляла она Луизу. – Больше всего я жалею о том, – почти прошептала Терри, – что своей любовью навлекла на Криса несчастье.

На секунду ей показалось, что ее слова нашли отклик в сердце Луизы Марин. В следующее мгновение Кэролайн спросила:

– Это относится и к вопросу о ворсе с коврового покрытия, обнаруженном в доме Криса Паже?

Терри повернулась к ней:

– Да. И к этому тоже.

Было видно, как Виктор Салинас напрягся за своим столом.

– Считаете ли вы, – продолжала адвокат, – что могли занести ворс с ковра Рики в спальню мистера Паже?

– Да. Потому что именно там мы проводили с ним время. – Терри помолчала, затем добавила: – Иногда, когда Рики забирал Елену, я оставалась у Криса. Мне в то время было очень одиноко.

Мастерс сделала еще один шаг вперед.

– Полиция также обнаружила ворс из квартиры Рики на водительском месте в машине Криса. Можете вы объяснить это обстоятельство?

– Да. – Терри вновь устремила взор на Джозефа Дуарте. – Я никогда раньше не управляла «ягуаром». И Крис давал мне порулить.

– Как часто?

– Несколько раз. В том числе и после того, как я приходила от Рики.

– А был ли Крис у вас дома?

Терри заметила, что Салинас задумчиво оперся подбородком на руку, словно соображая, куда клонит Кэролайн. Однако, если только не предположить в нем наличия особого дара предвидения, все объяснения должны были вращаться вокруг того же ворса.

– Мы жили вместе, – ответила Терри. – И Крис заходил ко мне довольно часто.

Краем глаза Тереза заметила, как прищурился Крис. «Что это? Сомнение или понимание?» – промелькнуло у нее в голове.

Кэролайн внезапно сменила тему, чем совершенно сбила с толку Салинаса.

– У мистера Ариаса был автоответчик? – спросила она.

– Да, – невозмутимо ответила Терри. – Поэтому-то мне было трудно дозвониться из Италии – он его выключил.

– Вам известно, сколько времени у мистера Ариаса был этот автоответчик?

Терри судорожно сцепила пальцы:

– Конкретно этот? Около двух месяцев.

Салинас весь обратился в слух; Терри показалось, он почувствовал неладное, но пока еще не понимал, что происходит.

– Вам случайно неизвестно, – небрежно бросила Кэролайн, – где мистер Ариас приобрел автоответчик?

Терри кивнула.

– У меня.

– А откуда он у вас?

Терри взглянула на Салинаса; она вдруг вспомнила, что это он послал полицейских допрашивать ее дочь. Помолчав, женщина тихо произнесла:

– Он давно стоял в моей квартире. Я отдала его Рики, когда купила новый.

Тереза не без удовольствия отметила реакцию Виктора: он был сражен.

Тем же невозмутимым тоном Мастерс поинтересовалась:

– Как вы считаете, миссис Перальта, откуда на автоответчике могли оказаться отпечатки пальцев мистера Паже?

– Думаю, что Крис вполне мог дотронуться до автоответчика, когда был у меня дома, – ответила Терри, не сводя глаз с Салинаса. – Как я уже говорила, он довольно часто заходил ко мне.

«Неужели такое возможно?» – недоумевал Паже, сидя на своем месте.

Произошедшее не укладывалось в его сознании. Тем временем Салинас направлялся к Терри.

Одно Крис мог бы утверждать наверняка: то, что он заходил к Терри «довольно часто», являлось сильным преувеличением. Паже появлялся у нее дома всего пару раз; когда дома была Елена, он не имел возможности приходить, а если девочка отсутствовала, то не мог бросить Карло одного на ночь. Приходилось считаться со своим положением отца-одиночки.

– Ты знала, – шепнул он Кэролайн.

Она искоса посмотрела на него:

– Что-нибудь не так?

– Почему вы не сказали об этом раньше? – требовательным тоном спросил Виктор. – Об этом автоответчике.

– Меня никто не спрашивал, – ответила Терри, сжимая пальцы в ладонях. – А вы, мистер Салинас, какой бы вопрос ни задавали, все старались извратить и поставить с ног на голову. Вы перевернули вверх дном мой дом, подвергли унизительному допросу мою шестилетнюю дочь, утаили от суда существенные сведения, касающиеся денег, найденных на квартире Рики. – Она повысила голос. – Я не обращалась к вам, мистер Салинас, потому что вам и вашему ведомству нет никакого дело до истины…

– Вы пришли сюда, чтобы свидетельствовать в пользу мистера Паже? – раздраженно отрезал Салинас. – Или чтобы прочитать нам маленькую проповедь?

Тереза быстро овладела собой.

– Я ничего не знала о том, какие у вас имеются улики. Если бы вы спросили меня об отпечатках Криса на автоответчике, я, возможно, и рассказала бы, как они там очутились. Но вы меня не спрашивали.

Салинас был вне себя.

– Не хотите ли вы сказать, миссис Перальта, что у вас с Крисом Паже ни разу не заходило речи об этих отпечатках?

Терри улыбнулась.

– У нас никогда не заходило речи об этом. Но главное, все, что я сообщила, – это правда. Крис всегда учил меня, что, давая показания, не нужно говорить ничего, кроме правды. – Улыбка исчезла с ее лица. – Вы хотели заставить меня свидетельствовать против человека, которого я люблю и за которого собираюсь выйти замуж. Мы оба занимаемся юриспруденцией: в любом другом случае мы обсуждали бы то или иное дело досконально. Но Крис не хотел, чтобы я говорила с ним о том, что так или иначе могло повлиять на мое выступление в качестве свидетеля. Поэтому за последние три месяца у нас не было возможности обсудить наше положение. Вы и вообразить не можете, мистер Салинас, какой это был для нас кошмар. Но мы прошли через это. – От слов Терезы веяло холодом. – Если вы считаете, что Крис просил меня, чтобы я ради него солгала, так вы ошибаетесь. Но самая большая ошибка – вся эта травля, которой подвергают Криса.

Кэролайн Мастерс отложила ручку в сторону и тихо пробормотала:

– Виктор в дерьме.