Текст книги "Глаза ребёнка"

Автор книги: Ричард Норт Паттерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 46 страниц)

11

На следующее утро место свидетеля занял Карло.

На нем была белая сорочка, синий блейзер и галстук с цветочным орнаментом, который он взял у отца. Его самого галстуки мало интересовали, к тому же Карло как-то отметил, что в одежде его отец разбирается куда лучше, чем он сам в музыке. Приняв присягу, он застенчиво улыбнулся Паже, но тут же потупил взор; что-то выдавало в нем робкого мальчишку, который боится, что у него рубашка выбьется из брюк. Под глазами у него были темные круги; ночью Паже слышал, как Карло ворочается в постели. Кристофер в бессильном отчаянии проклинал себя за то, что допустил такое.

Затем раздался голос Салинаса. После нескольких формальных вопросов он внезапно спросил:

– Вы знаете Елену Ариас?

– Это дочь Терри, – ответил Карло и, помолчав, добавил: – Она приводила ее к нам.

«Началось», – пронеслось в сознании Паже. Он знал, что теперь Салинас постарается материализовать «подозрения» Рики – обвинение в растлении должно звучать достаточно весомо, чтобы все поверили в то, что у Паже был серьезный повод желать смерти Рикардо. Оставалось надеяться, что Кэролайн успела подготовить его и что сын не потеряет самообладания.

– Случалось ли, что она оставляла Елену с вами? – поинтересовался Виктор.

Паже показалось, что Карло еще больше побледнел.

– Иногда.

«Говори отчетливо», – взмолился про себя Паже.

Обвинитель подошел поближе.

– Чем вы с ней занимались?

«Пощади ребенка», – хотелось закричать Паже. Присяжные дружелюбно посмотрели на них, затем начали переглядываться между собой.

– Играли в основном, – ответил Карло. – Во что ей нравилось. Иногда мы выходили, и я покупал ей мороженое. Несколько раз я водил ее в парк.

– Вы когда-нибудь оставались дома одни?

– Очень редко. Дома всегда кто-то был: папа и Терри… – Его голос окреп. – Иногда ко мне заходила моя приятельница.

Паже вспомнил, как Карло заявил Терри, что он не какой-нибудь извращенец и что у него есть девушка. Крис с трудом мог представить себе, что должен чувствовать шестнадцатилетний подросток, входящий в пору половой зрелости, которому предъявляют обвинение в растлении несовершеннолетнего ребенка. Он ощущал, каким бременем легла на плечи Карло атмосфера суда, как он волнуется под пристальными взглядами присяжных.

– Но все же вы оставались с ней вдвоем? – стоял на своем Салинас.

Карло опустил плечи.

– Всего несколько раз. Три, может, четыре.

– Елена когда-нибудь целовала вас?

Карло опустил глаза.

– Ну да. С детьми такое бывает.

– А вы целовали ее?

Паже заметил, как поморщился его сын, словно испытав приступ головной боли.

– Возможно, как целуют маленьких детей. В лоб.

Паже обратил внимание, что в этот день Салинас отказался от своей шутовской манеры. Он держался подчеркнуто строго, а голос его не выдавал никаких эмоций.

– Вы когда-нибудь видели Елену обнаженной? – спросил он.

Карло машинально закрыл глаза, словно надеясь не увидеть того, чего с ужасом ждал. Он выглядел так, будто его ударили в солнечное сплетение. Со скамьи присяжных Джозеф Дуарте – отец двух дочерей – настороженно следил за его реакцией.

– Один раз, – ответил Карло. – Она попросила меня устроить ей ванну.

– Это был единственный подобный случай?

– Да.

– А где в это время находилась ее мать?

– С моим отцом. Они поехали на его выступление.

– Значит, Елена попросила вас устроить ей ванну именно в один из тех немногих дней, когда вы с ней оставались одни?

Карло помолчал, затем сложил руки и произнес:

– Выходит, так.

Салинас сделал вид, что раздосадован этим неприятным совпадением.

– А вы тоже были раздеты? – спросил он.

Карло вспыхнул от стыда.

– Нет.

Паже повернулся к Кэролайн; она, не сводя глаз с Карло, дотронулась до его руки.

– Еще не время, – прошептала адвокат.

– Вы прикасались к ней? – требовательно спросил Виктор.

Лицо подростка исказилось, точно от боли.

– Только махровой салфеткой, – буркнул он. – И когда помогал ей залезть в ванну.

– Кто ее раздевал?

– Она сама.

– Вы присутствовали при этом?

– Нет. – В голосе Карло послышалась злость. – Когда я пришел, она уже разделась.

Салинас сделал шаг вперед.

– Карло, дотрагивались ли вы до ее половых органов? – тихо, почти вкрадчиво спросил он.

Паже потребовалось собрать всю свою волю в кулак, чтобы не вскочить с места.

– Нет, – ответил Карло.

– Даже салфеткой?

– Нет, – с трудом выдавил подросток. – Можете спрашивать меня хоть тысячу раз – ответ будет тем же. Я не дотрагивался до этого ребенка так, чтобы это можно было назвать неприличным.

– Так значит, если Елена признавалась своему отцу, что вы касались ее половых органов, она говорила неправду?

– Протестую. – Кэролайн буквально подскочила на своем месте и с негодованием воззрилась на Салинаса. – Не существует никакого доказательства того, что Елена говорила это отцу. Даже сам мистер Ариас нигде не упоминал об этом. По правде говоря, мистер Салинас, самое непристойное извращение, которому мне доводилось быть свидетелем, это ваши попытки опорочить невинного подростка с одной-единственной целью – засадить его отца в тюрьму.

– Это оскорбительный выпад…

– Да что вы! Тогда докажите, Виктор. Докажите, что ваш вопрос обоснован. – Кэролайн вышла вперед. – Может, вам нужен перерыв, чтобы поискать доказательства? Мы с нетерпением будем вас ждать.

Раздался удар судейского молотка.

– Довольно. – Лернер повернулся к Салинасу. – Обвинитель, на каком основании вы задали последний вопрос?

Виктор подался вперед.

– Я просто осведомился в завуалированной форме, покушался ли свидетель на растление Елены Ариас.

Лернер выгнулся, упершись руками в крышку стола.

– Мистер Салинас, вы слышали мой вопрос. На каком основании?

Обвинитель на мгновение смешался, но быстро взял себя в руки.

– Ваша честь, других оснований, кроме вышеприведенных, у меня нет.

Судья вперил в него недобрый взгляд.

Раздался тихий голос Кэролайн:

– Я требую извинений, Виктор.

Салинас резко повернулся к ней. В глазах его была ярость.

– Перед кем?

– Не передо мной. Вы должны принести извинения Карло Паже.

Кристофер наблюдал за происходящим и чувствовал, как стихает его собственный гнев: Кэролайн заставляла Салинаса платить по счетам.

– Я сам решу, кому приносить извинения, – буркнул обвинитель, – и за что. Еще неизвестно, что именно делал этот свидетель.

Но от внимания Паже не ускользнуло, как нахмурился Джозеф Дуарте, неодобрительно глядя на Салинаса.

– Пора продолжать, – прервал дискуссию Лернер. – Протест поддержан. Безоговорочно.

Салинас, не мешкая ни секунды, возобновил допрос:

– Это верно, что мистер Ариас составил заявление, в котором обвинял вас в покушении на растление его дочери?

– Да. – Казалось, слова Кэролайн придали Карло сил. – Он подбросил копию нам на крыльцо. Мы не могли не заметить ее.

– Вы обсуждали это с отцом?

– Да. Папа сказал, что мы должны вести себя достойно.

Салинас впервые позволил себе скептически ухмыльнулся.

– Но что вы чувствовали при этом? Ведь вам предстояло давать показания в суде.

– Что я чувствовал? – В глазах Карло вспыхнуло негодование. – Я подумал, что отец Елены просто мешок дерьма.

Салинас неодобрительно покачал головой.

– Вы хотели выступить в суде?

– Ну нет. Думаю, вам тоже вряд ли понравилось бы, если бы вас обвинили в растлении шестилетки. – С видом оскорбленного достоинства Карло простодушно обратился к присяжным: – Но я всегда был готов прямо сказать – и готов сделать это сейчас, – что Рикардо Ариас лгал. И мне не требовалось, чтобы кто-то произносил эти слова за меня, и мне было совсем не нужно, чтобы кто-то убивал его. Я хочу только одного – чтобы мне вернули моего отца.

– Возражаю, – вмешался Салинас. – Ответ не по существу.

Кэролайн даже не потрудилась встать с места. Усталым голосом она произнесла:

– А я возражаю против этого возражения, которое звучит просто жалко.

– Возражение отклоняется, – перебил ее Лернер. – Мисс Мастерс, предоставьте право судить нам. Что касается вас, мистер Салинас, может, для вашей же пользы действительно было бы лучше принести извинения.

Паже про себя отметил, что вот теперь-то Виктор полностью получил по заслугам. Между тем, с маской невозмутимости на лице, тот вновь принялся за Карло.

– Вы ознакомились с содержанием ходатайства мистера Ариаса?

– Я сам его не читал. – К Карло, казалось, вернулось самообладание. – Мне прочитал отец.

Салинас понимающе кивнул:

– Когда ваш отец сказал вам, что мистер Ариас обвинил его в том, что он разрушил семью миссис Перальты?

Карло мимолетно взглянул на Паже.

– После того как его арестовали.

– Следовательно, когда вы обсуждали с отцом обвинения мистера Ариаса против вас, вам еще не было известно об обвинениях последнего против вашего отца?

Карло смутился.

– Наверное, отец не хотел расстраивать меня.

– Выходит, если бы вашего отца не арестовали, он никогда не сказал бы вам об этом?

– Протестую, – обратилась Кэролайн к Лернеру. – Вопрос чисто умозрительный.

– Поддерживаю протест, – отозвался Лернер.

Но Паже понимал, что Салинас добился своего: не мытьем так катаньем ему удалось представить Паже человеком, склонным замалчивать неудобную для него информацию – от полиции ли, от Терри или от собственного сына. И с каждым вопросом обвинителя отказ Паже давать показания в глазах присяжных представлялся все более предосудительным поступком.

Тут Салинас решил сменить тему.

– Давайте поговорим о вечере накануне отъезда вашего отца в Италию. Ведь вас тогда не было дома, верно?

– Да.

– Вы ушли примерно в половине восьмого?

– Да.

– Вы предупредили отца, куда вы направляетесь?

Карло кивнул:

– Я был с друзьями.

– Предупреждает ли он вас, если уходит из дома?

– Да.

– Всегда?

– Как правило.

– А что он сказал вам тем вечером?

Паже помнил, что Монк не задавал Карло этот вопрос. Но Кэролайн, похоже, неплохо натаскала его. Не моргнув глазом Карло ответил:

– Кажется, он собирался куда-то вместе с Терри.

– Вы не заметили, не выглядел ли он больным?

Паже слушал с замиранием сердца.

– По правде сказать, я не помню, – ответил Карло как ни в чем ни бывало. – Папа не любит жаловаться.

Обвинитель с нескрываемым подозрением посмотрел на него и спросил:

– А вы предупредили отца, когда вернетесь?

Карло кивнул.

– В половине первого. – В тоне его не было и тени сомнения. – У меня комендантский час.

– Когда вы разговаривали с отцом, вы не сказали, что, возможно, вернетесь домой раньше? – спросил Салинас.

Карло на мгновение замешкался, затем произнес:

– Нет.

Крис обратил внимание, что Кэролайн не сводит с Карло глаз.

– И вы были дома точно в половине первого?

– Да.

– Ваш отец находился дома?

– Да.

– Откуда вам это известно?

Карло впервые позволил себе улыбнуться.

– Он дожидался меня. Как всегда.

– Он выглядел больным?

Снова повисла пауза.

– Мне трудно судить. Было довольно темно. Свет горел только в библиотеке.

Виктор вплотную приблизился к месту свидетеля.

– Вы помните, во что он был одет?

– По-моему, на нем были джинсы и свитер.

– Но не серый костюм?

Подросток обескураженно посмотрел на него.

– Нет.

– А когда вы уходили – около половины восьмого, – что на нем было? Костюм?

Внутри у Паже все оборвалось.

– Кажется, да.

– Какого цвета костюм, вы помните?

– Нет.

– После полуночи, вернувшись домой, не заметили ли вы у отца каких-то травм? Например, на правой руке?

Лицо Карло стало непроницаемым. Паже хорошо знал это выражение: с самого детства оно было защитной реакцией сына, когда тот хотел соврать или что-то скрыть от отца.

– Нет, – резко ответил подросток.

«Что же он мог видеть?» – подумал Паже. Но Салинас не мог знать Карло так же хорошо, как его знал Паже.

– Появлялись ли вы дома между семью тридцатью и двенадцатью тридцатью? – внезапно спросил обвинитель.

Кристофер заметил, как насторожились присяжные, услышав этот вопрос.

– Да, я приходил, – спокойным голосом ответил Карло.

– В котором часу?

– Около половины девятого.

Салинас, казалось, вновь обрел твердую почву под ногами.

– При каких обстоятельствах? – спросил он.

– Мы с друзьями были у Дарнелла Шитса. Потом мы решили сходить в кино, и я обнаружил, что забыл дома бумажник. Мы с моей девушкой хотели после фильма зайти в пиццерию, так что я решил заскочить домой за деньгами.

Паже мысленно отчитал сына за рассеянность.

– Вы встретили отца? – спросил Салинас.

– Физически? Нет.

– Это не показалось вам странным?

– Я спешил. – Карло смешался, потом неопределенно пожал плечами. – Наверное, я подумал, что он где-то с Терри.

– Где был ваш бумажник? – спросил Салинас.

– У меня в спальне.

Паже обратил внимание, что Виктор при этих словах самодовольно улыбнулся.

– Чтобы попасть в вашу спальню, надо подняться по главной лестнице, верно?

– Да.

– А по пути миновать гостиную и библиотеку?

– Да.

– Там кто-нибудь был?

Карло скрестил руки на груди:

– Я никого не видел.

– Если бы кто-нибудь там был, вы бы увидели при том освещении?

Очередная пауза.

– Думаю, да.

– Спальня вашего отца находится по соседству с вашей, так?

– Да.

– Там были слышны какие-то звуки?

– Не помню – я очень торопился.

– Вы не слышали, чтобы кто-то позвал вас по имени?

– Нет.

– Таким образом, дойдя до своей спальни, вы были в полной уверенности, что дома никого нет?

Кэролайн, казалось, готова была пронзить Карло взглядом. Паже понял: она тоже в отчаянии от сознания собственного бессилия.

– Наверное, так мне казалось в тот момент, – помолчав, ответил Карло.

Паже видел: сын изо всех сил старается не попасть впросак.

– Салинас размажет его, – шепнул он Кэролайн.

Мастерс нахмурилась.

– Ему надо только стоять на своем, вот и все. И он знает об этом, Крис.

– Фактически, – продолжал Салинас, – для вас никого дома не было.

– Это не так. – Голос Карло зазвенел от злости. – Мне кажется, что слышал какой-то звук. Я уже говорил об этом полиции. Теперь, когда точно знаю, что папа был дома, уверен: это был он.

Салинас с какой-то нарочитой поспешностью принялся кивать головой:

– Вы сказали инспектору Монку, что вам показалось, будто вы слышали шаги, верно?

– Я уверен, что слышал шаги.

– Вы сейчас в этом уверены?

– Да.

– Вы можете поручиться?

– Да.

«Нет», – едва не вырвалось у Паже.

Кэролайн впилась в Карло глазами. Салинас немного отступил, словно хотел получше разглядеть его.

– Карло, скажите, сколько приблизительно времени прошло с того вечера до того момента, когда вы сделали заявление полиции? – спросил он.

– Не знаю. Недели три.

Виктор подошел к своему столу и взял какой-то листок.

– Тогда, согласно записи вашей беседы с инспектором Монком, вы сказали буквально следующее – я цитирую: «Помню, мне показалось, что я слышу звук шагов в мансарде, над моей спальней», – цитата кончается. Все правильно, Карло?

Карло заерзал на своем стуле.

– Видимо, да.

– С того вечера прошло уже около четырех месяцев, верно?

Кэролайн сидела, затаив дыхание.

– Положим, – пробормотал свидетель, а затем весь подался вперед, пожирая Салинаса ненавидящим взглядом. – Мистер Салинас, все это время вы обвиняете моего отца в убийстве. Поневоле вспомнишь детали, которые теперь представляются наиболее важными. Я снова и снова прокручивал в памяти события того вечера. Помню, что поднялся по лестнице к себе в спальню, нашел бумажник, а потом услышал чьи-то шаги в мансарде, там, где мы храним чемоданы. – Он повернулся к жюри. – Раньше я сомневался, но теперь уверен. Я как сейчас слышу эти шаги.

Паже едва не стало дурно, когда он слушал все это. И вдруг, словно не рассчитывая больше на собственные силы, Карло с мольбой посмотрел на него, ища поддержки.

Крис заставил себя улыбнуться. Но когда их взгляды встретились, он увидел – сын догадался, что сказал не то.

– Вы говорили об этом полиции? – спросил Салинас.

Карло вспыхнул и перевел взгляд на обвинителя.

– Нет. Полиция больше не допрашивала меня.

Салинас понимающе улыбнулся:

– Говорили ли вы хоть кому-то?

Карло не отводил глаз. Паже знал – в эту минуту он не потупит взор; это был тот же пристальный, исподлобья взгляд затравленного зверька, которым он смотрел на отца в детстве, когда тот впервые уличил его во лжи.

– Нет, – промолвил Карло.

– Даже отцу?

Карло покачал головой.

– Он отказывается говорить со мной о процессе. Потому что я свидетель.

– Карло, а как же его адвокат? – Салинас кивнул в сторону Кэролайн. – Ведь вы знакомы с мисс Мастерс, не так ли?

– Да. – Карло смутился. – Об этом как-то не заходило речи. Я знал, что у меня будет шанс рассказать обо всем здесь.

– Другими словами, вы решили придержать эти сведения до суда.

Карло смерил его испепеляющим взглядом.

– Вы меня спросили – я вам ответил. И сказал вам правду.

Паже похолодел.

– Почему же вы в таком случае не позвонили в полицию? – елейным голосом осведомился Виктор.

Подросток был явно сбит с толку. Паже подумал: тем-то и отличается простой человек от юриста, что последний может распознать капкан до того, как он захлопнется.

– Я вас не понимаю, – рассеянно пробормотал Карло.

– Вы думали, что ваш отец проводит время с миссис Перальтой, так?

Карло часто заморгал:

– Так я считал.

– Почему же вам в голову не пришла мысль о ворах?

Вид у Карло был совершенно ошарашенный.

– Я точно не помню, что мне тогда пришло в голову. Я торопился.

– И вы ничего не сказали отцу об этом эпизоде? – задушевно пропел Салинас. – Потом, когда физически увидели его.

– По-моему, нет, – смущенно проронил Карло.

– По-моему, тоже нет, Карло. Потому что все это вы выдумали, чтобы выгородить отца, не так ли?

Джозеф Дуарте скептически разглядывал Карло, который продолжал смотреть Салинасу в глаза.

– Нет, – бросил он. – Я ничего не выдумываю.

– Нет? Когда вы вернулись домой, в половине первого ночи, вы случайно не поинтересовались у отца, как он провел тот вечер?

– Не помню.

– А он не говорил вам, что почувствовал себя плохо и решил остаться дома?

– Я не помню.

Обвинитель недоуменно покачал головой.

– А может, он просто приказал вам сказать в суде неправду ради его спасения?

– Нет. – Голос Карло дрожал от возмущения. – Отец никогда не стал бы заставлять меня лгать.

Крис подумал, что сын только что пожертвовал частичкой самого себя ради отца.

Салинас недоверчиво покачал головой, переведя взгляд на Паже.

– Больше вопросов не имею.

Крис под столом стиснул колено Кэролайн:

– Вытащи его. Сейчас же.

Женщина не шелохнулась.

– Я не могу, – шепотом произнесла она. – Иначе он поймет. Ты что, хочешь его погибели?

– Мисс Мастерс, – обратился к ней судья Лернер.

Кэролайн в отчаянии повернулась к Паже.

– Карло хотел что-то сказать. Ради него, пусть он скажет то, что хотел.

Глядя мимо нее, Паже смотрел в обращенные к нему глаза сына, в которых застыл немой вопрос – прав или нет? Улыбнувшись ему, Паже шепнул Кэролайн:

– Только прошу тебя – побыстрее.

Кэролайн встала и уверенно направилась к Карло.

– Что за человек твой отец? – спросила она.

Подросток глубоко вздохнул, словно освобождаясь от невидимого бремени, и произнес:

– Он классный отец.

Салинас незамедлительно вскочил с места.

– Ваша честь, хороший ли мистер Паже отец или нет – это не имеет отношения к убийству Рикардо Ариаса.

– Тем не менее, – Кэролайн обращалась к судье Лернеру, – если пойти на поводу у мистера Салинаса, вполне правомерно обвинять Карло Паже – абсолютно бездоказательно – в растлении несовершеннолетней с тем, чтобы представить это в качестве мотива, толкнувшего его отца на убийство. Самое малое, что может позволить себе суд, это, по крайней мере, позволить мальчику сказать, что отец любит его и что он добрый и честный человек. Это согласуется как с нормами доказательного права, так и с нормами элементарной порядочности.

Лернер кивнул.

– Согласен. Продолжайте, мисс Мастерс.

Кэролайн вновь повернулась к Карло.

– Карло, почему ты считаешь Криса хорошим отцом?

– Он постоянно находился рядом. – Карло говорил хрипловатым от волнения голосом. – Я всегда понимал, как много я для него значу.

Мастерс мягко улыбнулась ему.

– Что значит «постоянно находился рядом»?

– Возил в школу, приходил ко мне на соревнования, гулял со мной, разговаривал. – Карло видел перед собой испытующий взгляд Джозефа Дуарте. – Но не только. Просто он мой папа – вот и все. Он никогда не выходит из себя и во всем откровенен со мной. Я не знаю, что бы я без него делал.

– Когда ты стал жить у отца?

– Когда мне было семь лет. – Казалось, Карло до сих пор вспоминает об этом, как о чуде. – Я тогда жил у бабушки и дедушки – маминых родителей. Однажды папа приехал и забрал меня. С тех пор мы живем вдвоем.

Паже прекрасно помнил тот день в Бостоне, когда он нашел Карло в полутемной гостиной жалкого дома, принадлежавшего отцу Мэри Карелли. Он сказал Карло, что он его папа и что теперь все будет хорошо.

– А как тебе жилось до того дня? – спросила Мастерс.

Паже отцовским сердцем почувствовал, что это порочный вопрос: заброшенные дети склонны вставать на защиту своих родителей, в них срабатывает некий защитный рефлекс, предохраняющий от суровой действительности. Однако в немалому удивлению Паже, Карло произнес:

– Тогда я был еще слишком мал. Но я помню, что мне было не очень-то сладко.

– Почему?

Карло мельком взглянул на Паже.

– Потому что все самые радостные воспоминания для меня связаны с моим отцом.

Салинас вновь поднялся с места.

– Мисс Мастерс, я верю, что Карло Паже любит своего отца. Уж это-то он доказал, даже если ничего другого доказать ему не удалось. Но мы отклонились слишком далеко в сторону.

Кэролайн обратилась к Лернеру за поддержкой:

– Ваша честь, если вы позволите, я докажу уместность моих вопросов.

Лернер кивнул.

– Продолжайте.

Кэролайн выдержала паузу, притягивая к себе взоры присяжных, затем грустно взглянула на Карло.

– Ты говоришь, что папа всегда был рядом с тобой. Ты, должно быть, хорошо его знаешь: можешь ли ты представить себе, что он способен совершить нечто такое, что поставило бы под угрозу вашу совместную жизнь?

Какое-то смятение на мгновение отразилось в глазах Карло. Паже был уверен, что только он различил этот взгляд, неизмеримой болью отозвавшийся в его сердце. Последний раз он видел Карло таким несчастным и беззащитным много лет назад.

В следующую секунду к Карло вернулось самообладание, и он, глядя в глаза Кэролайн, твердо ответил:

– Нет. Я не могу такого представить.