Текст книги "Глаза ребёнка"

Автор книги: Ричард Норт Паттерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 46 страниц)

16

Когда Терри проснулась, немилосердно палило утреннее солнце. Комната представляла собой кошмарное зрелище: разбросанная по полу одежда, болтающийся на трюмо бюстгальтер, сползшие на пол простыни. В голове у нее гудело.

Крис протянул Терезе стакан воды и три таблетки аспирина. Она без разговоров выпила лекарство и косо посмотрела на Криса.

– А как тебе удается выглядеть таким бодрячком? – спросила она.

– Холодный душ, – улыбнувшись, объяснил Крис. – Иначе я бы уже рухнул из лона цивилизации в пучину варварства. Нечто похожее произошло с нами вчера.

Терри привстала – на ней ничего не было. Лопатки саднило, она не сразу вспомнила, что стерла их о ковер. Зардевшись, женщина спросила:

– Ты что-нибудь помнишь?

Крис присел на кровать рядом с ней.

– До мельчайших подробностей. До конца дней своих не забуду.

Терри покачала головой.

– Такого со мной еще не было.

– Я польщен. – Крис поцеловал ее в лоб. – Только надо было вернуться чуть пораньше. Не в половине четвертого.

Терри вымученно улыбнулась.

– Если я и дальше буду раздеваться в подобной манере, то, пожалуй, далеко зайду. – Она искоса взглянула на него. – И сколько же раз у нас получилось?

– Три. Но на ковре только два. – Крис вытащил из ведерка со льдом мокрое полотенце, отжал и протянул Терри. – Подержи на лбу и прикрой глаза. Мне это помогло.

Это была хорошая мысль. Все предметы в комнате имели слишком резкие очертания, а от яркого света болели веки. Темнота действовала успокаивающе, влажное же полотенце смягчало боль, которая, возникая где-то в затылке, пульсирующими толчками отдавалась в глазах.

– Кстати, – услышала она голос Криса, – ты вчера чем-нибудь пользовалась?

– Ты это серьезно? Или сам пользовался презервативом?

– Да я же дилетант – растерялся от страха.

Он приподнял полотенце и поцеловал ее в лоб. Терри взяла его за руку и положила ладонь себе на щеку.

– Передай мне, пожалуйста, телефон, – попросила она.

Внезапно помрачнев, Крис повернулся, чтобы взять аппарат.

Тереза рассеянно поблагодарила и набрала номер Рики.

Но никто не отвечал.

А вдруг, подумалось ей, Елена решит, что у нее больше нет матери. С удивительной отчетливостью, словно это было только вчера, Терри вспомнила, как скрывалась в то утро от отца в спальне, когда ее мать с синим от побоев лицом пошла к врачу. Как, поджидая возвращения Розы, она то и дело выглядывала в окно в страхе, что мать расскажет врачу правду, и тогда ей не разрешат вернуться домой. Когда же наконец Роза появилась и увидела в окне лицо дочери, Тереза испытала огромное облегчение и одновременно чувство вины и щемящую жалость к матери. Сейчас, вспоминая этот эпизод из собственного детства, Терри, как никогда, понимала Елену, ее желание, чтобы мать вернулась домой. Ведь Терри не могла продемонстрировать ей следы от побоев, нанесенных Рики.

Она посмотрела на Криса и снова набрала номер.

Телефон молчал. Терезе вдруг стало омерзительно состояние своего похмелья, в котором смешалось все: тошнота, чувство раскаяния и презрения к самой себе.

– Боже, – с горечью произнесла она, – как бы я хотела, чтобы он был мертв.

Эти слова, словно отраженное эхо, троекратно пронеслись в ее сознании. Крис, помолчав, сказал:

– Я должен позвонить Карло.

Терри протянула ему трубку. Отвернувшись, он набрал номер.

Он заговорил с Карло, и голос его заметно смягчился. Тереза вышла в другую комнату.

Когда он закончил разговор, она снова попробовала дозвониться до Рики. В голове у нее по-прежнему шумело.

– Никого? – спросил Крис.

– Нет. В это время Елена уже должна быть в постели.

Положив трубку, Терри прошла на балкон. Стояло ясное утро. На тротуарах было оживленно.

– Если до вечера не удастся связаться с Рики, – сказала она, – придется звонить в школу.

Кристофер ничего не ответил.

Некоторое время спустя, надев темные очки от солнца, они спустились вниз и направились на широкую, мощенную камнем площадь Святого Марка – там вполне могло разместиться два футбольных поля. С трех сторон возвышались двух– и трехэтажные здания с галереями и ажурными колоннами. Оглядевшись, Терри нашла площадь великолепной.

Они сели за столик в кафе под открытым небом, заказали круассаны и двойной «эспрессо». Долго сидели молча. Наконец Тереза произнесла:

– Мне очень жаль. И дело не только в моих переживаниях. – Она заглянула ему в глаза. – Иногда я думаю, простишь ли ты мне когда-нибудь то, что Рики сделал с тобой. Даже если нам и удастся выбраться из всего этого.

Крис сидел, отодвинувшись от стола и вытянув ноги, в ладонях он держал чашку с кофе.

– По-моему, дело, скорее, в том, простишь ли ты себе, если останешься с ним. Уже этого достаточно, чтобы остаться со мной.

– Ты все еще считаешь, что мне нужен психиатр?

– По-твоему, это тоже грешно? Как этот твой сон, который снова преследует тебя? Или твои переживания из-за отца или матери, с которыми ты не можешь справиться?

– Мне тяжело думать об отце, – произнесла Терри, глядя куда-то в сторону. – Когда я думаю о нем, мне становится страшно. – Внезапно ее охватил гнев. – Моего отца больше нет в живых, и довольно об этом.

Крис взглянул на нее поверх чашки с кофе.

– Терри, а как он умер? Ты никогда мне толком не рассказывала.

Она непроизвольно закрыла глаза.

Видение предстало перед ее глазами внезапно, словно яркий сноп света больно резанул по сетчатке: освещенная первыми лучами утреннего солнца голова отца у ее ног, засохшая струйка крови, вытекшей из виска… На мгновение сознание женщины померкло, потом все прошло.

Терри молчала. Тогда Крис тихо спросил:

– Терри, в чем дело? Ты почему-то чувствуешь себя виноватой?

Тереза открыла глаза, избавляясь от мучительного видения. Но на Криса она так и не взглянула.

– После смерти отца в доме стало спокойней, – наконец изрекла она. – Возможно, я чувствую себя виноватой за то, что мне нравилось это ощущение покоя, – продолжала женщина усталым голосом. – Иногда мне думается, Крис, что именно поэтому я всегда была одержима идеей стать юристом. Потому что там все по правилам: никто никого не бьет, и каждый имеет право сказать слово в свою защиту. Мне казалось, закон защищает даже детей.

Крис молчал, повернувшись в сторону площади, и это не было для Терри неожиданностью.

17

Тереза стояла в телефонной будке возле палаццо Дожей[13]13
  Дож – глава Венецианской (конец VII–XIII вв.) и Генуэзской (XIV–XVIII вв.) республик. Избирался пожизненно, в Генуе, начиная с 1528 г., – на 2 года.


[Закрыть].

Телефон Рики молчал. Автоответчик с лицемерно-слащавой записью был отключен.

Крис мерил шагами тротуар, щурясь под полуденным солнцем. Он нетерпеливо отвернулся, когда Терри в очередной раз тщетно набирала номер.

Она распахнула дверь кабинки, впустив внутрь струю освежающего бриза.

Глядя, как Крис вышагивает, засунув руки в карманы, Терри подумала о том, насколько он подтянут и опрятен.

– В Сан-Франциско сейчас три часа ночи, – сказала она. – Рики должен быть дома. Он просто не подходит к телефону.

– В три ночи и я бы не стал подходить. Видимо, вместе с автоответчиком он отключил и звонок. – Его голос выдавал легкое раздражение. – Как знать, возможно, ему наскучило мучить тебя. Развлечения тоже приедаются.

«Вечером надо будет позвонить в школу», – подумала женщина, с трудом соображающая, где она и с кем.

– Как насчет обеда? – предложил Кристофер.

– Подождем. – Она взяла его за руку. – Не возражаешь, если мы немного пройдемся?

Они не спеша направились вдоль Большого канала. Дул свежий ветер, принося с собой нежный аромат моря. На просторной мостовой было не очень многолюдно. Пестрая смесь венецианцев и вооруженных фотоаппаратами туристов (прежде всего итальянцев), которые то и дело останавливались, чтобы поглазеть на ларьки с сувенирами или посидеть в уличных ресторанчиках. Терри поняла, что отдых здесь по карману лишь немногим американцам. В этот момент она была благодарна Крису и одновременно испытывала некоторое беспокойство: ведь Елена могла бы быть сейчас с ними, в Италии.

Кристофер остановился, увидев уличного художника, который писал тушью портреты прохожих. Явно подражая Сальвадору Дали, он носил красный шейный платок и длинные подкрученные вверх усы, хотя его творения (как не без иронии отметила про себя Терри) были куда более приземленными. Зато сам процесс творчества – с грациозными взмахами кисти и эффектными паузами, во время которых художник, прищурившись, вглядывался в позирующую крашеную блондинку средних лет, – отличала свойственная большому мастеру сосредоточенная торжественность, доведенная почти до гротеска. От взгляда Терри не могло ускользнуть, что эта сценка подействовала на Криса успокаивающе. Оказывается, он относился к людям – со всеми их маленькими слабостями и тщеславием – гораздо теплее, чем она вначале предполагала.

– Он неподражаем, – пробормотал Крис. Понятно, что восхищался он не портретом, а скорее, той энергией и чувством собственной значимости, которые заставляли художника каждое утро вставать, напомаживать усы, подхватывать этюдник и устремляться туда, где он неизменно превращался в Сальвадора Дали, хотя бы на своем крохотном пятачке.

Художник церемонно вручил рисунок позировавшей ему немке. По-видимому, та осталась не очень довольна его работой и, немного поторговавшись о цене, удалилась, не сказав ни слова благодарности. Оставшись один, портретист помрачнел и как-то сник, а затем с униженным видом принялся искать новых клиентов.

– Не желаешь оказать ему услугу? – спросил Крис.

– Кто, я? – удивилась Терри, которая вовсе не считала себя подходящей натурой.

– Мне на память, – веселился Паже. – С тех пор, как впервые увидел тебя, я мечтаю иметь твой портрет.

Художник к тому времени заметил их и пожирал Терезу взглядом, полным надежды.

– Что-то раньше это не приходило тебе в голову, – возразила Терри. – Кроме того, у меня ужасный нос. Если я соглашусь, дай слово, что я сама выберу темный чулан, в котором будет висеть эта мазня.

– В моей спальне, – бросил Крис, направляясь к художнику.

Положив сумочку рядом, она стала терпеливо позировать, а художник между делом отпускал ей комплименты и широко улыбался Кристоферу как человеку, способному разделить чужой успех. Терри и самой начинало нравиться все это; ей доставляло удовольствие видеть, как забавляется Крис.

Около них задержался какой-то досужий зевака – тщедушный юнец с курчавыми волосами, с виду итальянец. Он стоял за спиной Паже, переводя взгляд с рисунка на Терри и обратно, словно критически сравнивал копию с оригиналом.

– Замечательная схожесть, – заметил Крис. – Куда лучше, чем я ожидал.

Художник, прищурившись на свое творение, улыбнулся.

– Благодарю вас, сэр. Ваша жена необыкновенно красива.

Кристофер перехватил взгляд Терри. Невольная оговорка незнакомого человека показалась ей настолько нелепой в данных обстоятельствах, что она не смогла подавить язвительной ухмылки.

– Неплохо напомнить ему об этом, – обратилась она к художнику. – А то я уже который день не вижу ни малейшего знака внимания.

Крис отвернулся, боясь, что вот-вот расхохочется. Внезапно что-то промелькнуло у Терри перед глазами. Не успела она опомниться, как зевака-итальянец сцапал ее сумочку и пустился наутек.

– Крис… – вырвалось у нее.

– Жди здесь, – бросил тот на ходу, пускаясь в погоню.

Воришка был метрах в десяти от них, однако он явно не принял в расчет выносливость Паже.

Ноги сами понесли Терри вслед за ними.

Беглец врезался в толпу туристов, которые в испуге шарахались от него, выпучив глаза. Оглянувшись и увидев, что Крис не отстает, он прибавил ходу, припустившись по широкой панели. Паже следовал по пятам, воспользовавшись проходом в толпе, в недоумении расступившейся. Словно воплощение самого гнева, он мчался широкими пружинистыми прыжками, и было что-то зловещее в его беге. Фигуры бегущих становились все меньше.

У Терри бешено колотилось сердце.

– Крис! – выкрикнула она вслед. – Не надо!

Но он уже не слышал ее. Итальянец еще раз оглянулся на ходу – лицо его было искажено страхом. Тут он вильнул в сторону, туда, где раскинулись канапе уличного ресторанчика, и кинулся между столиками, опрокидывая посуду. Кристофер едва устоял на ногах.

Тереза побежала быстрее.

Миновав последний столик, воришка скользнул в узкий проулок между зданиями. Терри догадалась, что он надеялся оторваться от преследования в лабиринте венецианских улочек. В душе она и сама надеялась на это.

Следом за ним в том же проулке исчез Крис.

Терри не останавливалась, позади остались широкая панель тротуара, ресторанные столики под зонтиками, какая-то женщина, которая упала, опрокинув на себя еду. У Терезы в ушах стояли пронзительные крики, чей-то плач, звон разбитых тарелок.

Очутившись в проулке, она заметила метрах в двадцати от себя фигуру Криса, но он тут же свернул направо в проход. Тяжело дыша, Терри снова пустилась бежать. У нее кололо в боку, гудела голова и было чувство тошноты, преследовавшее прошедшим утром.

Она повернула за угол и на мгновение оторопела: такой Венеции ей еще не приходилось видеть. Переулок напоминал, скорее, щель, куда едва пробивался солнечный свет. Это был узенький проход между каменными зданиями и черным как смоль каналом, от которого в воздухе висел затхлый запах стоялой воды. Стены покрывала плесень, из окон свешивалось белье. Здесь, в этом мирке, было так неуютно и промозгло, что Терри почувствовала себя загнанной в западню.

Возле дома с заколоченными наглухо окнами и окованным железом парадным стояли двое.

Крис держал воришку за горло, стараясь прижать его голову к двери.

Терри бросилась к ним.

– Нет! – закричала она.

Кристофер словно не слышал. На лбу его блестели капли пота, казалось, он насилу мог дышать. Итальянец взирал на него с отчаянной злобой и страхом. На руке у вора по-прежнему болталась украденная сумочка.

Крис смотрел на беднягу так, точно перед ним было не человеческое существо, а дикое животное.

– Судя по одышке, – произнес он, – этот тип много курит. Иначе бы мне не догнать его.

Он как будто обсуждал охотничий трофей. Терри почти физически ощущала, в каком напряжении пребывают оба мужчины: богатый американец, распираемый гневом, истинная причина которого была ясна одной только Терри, и уличный воришка, должно быть, искренне презирающий своего преследователя. Курчавые волосы этого юнца напомнили ей о Рики.

И тут малый плюнул Крису в лицо.

Тот и глазом не моргнул, лишь слегка наклонил голову, как будто желая по физиономии мерзавца прочесть, насколько тот понял его слова.

– Отпусти его, – тихо сказала Терри. – Прошу тебя.

Крис только крепче сжал пальцы на горле незнакомца.

– Проверь сумочку, – приказал он. – Посмотри, все ли на месте.

Она взяла сумочку, и в этот момент Паже схватил бедолагу за ворот, который сдавил ему горло. Кадык у парня заходил ходуном. Тереза заметила, что отек на руке Криса еще не прошел.

– Все на месте, – поспешно произнесла она, даже не потрудившись заглянуть в сумочку.

Крис рванул итальянца за шиворот, а потом, точно непослушную партнершу в танце, протащил несколько метров и перегнул над перилами канала – ноги у того подогнулись, и он по пояс завис над водой. С искаженным от дикого страха лицом бедняга попытался сопротивляться.

– Если я сейчас отпущу тебя, – почти прошептал Крис, – думаешь, ты сможешь удержать равновесие?

Какие-то незнакомые интонации в его голосе заставили Терри содрогнуться. Затем итальянец дернул плечами, выражая непонимание.

– А жаль, – продолжал Паже. – Потому что, похоже, мы так этого и не узнаем. – С этими словами он легонько столкнул парня в воду.

Послышался всплеск, и Крис впервые за все это время посмотрел на Терезу.

Ее взгляд был устремлен мимо него, вниз, где барахтался незадачливый воришка, отчаянно колотивший по воде руками.

– Ну как, плывет? – спросил Кристофер.

– Да.

– Наконец-то свершилось правосудие. – Злость его прошла, и голос звучал устало. – Это лучше, чем обращаться в полицию или, как в данном случае, в «Америкен экспресс».

Терри в последний раз взглянула на беднягу, который в этот момент неловко взбирался на борт моторной лодки, причаленной к каменной набережной, и вытерла салфеткой Крису лицо. В глазах его стояла тревога, как будто он снова стал самим собой.

– Идем, – сказала она. – Мы не заплатили художнику.

Они двинулись назад, по тому же переулку. Остановившись у ресторанчика, Крис принес извинения и заплатил за нанесенный ущерб. Потом снова вышли к Большому каналу. Кроме банальных слов благодарности Терри не нашлась что сказать своему спутнику.

Завидя художника, Терри вытянула вверх руку, демонстрируя возвращенную сумку. Художник восторженно улыбался. Но когда он передал ей портрет, перед глазами у нее стояло совсем другое лицо – лицо Криса, искаженное гневом, которого он никогда прежде не выказывал при ней.

18

Вечером, поужинав в кабачке «У Гэрри», они возвращались к себе в отель «Даниели». Беззаботные влюбленные парочки прогуливались по освещенному газовыми фонарями променаду[14]14
  Место для прогулки. (фр.).


[Закрыть]. В душе Терри хотелось бы принадлежать к их числу, но она не могла успокоиться, пока не поговорит с Еленой.

Когда они дошли до отеля, Тереза оставила Криса и, миновав богато убранный холл, поспешила наверх. Войдя к себе, зажгла свет и принялась снова набирать номер.

Рики по-прежнему не отвечал.

Она положила трубку. С порога за ней наблюдал Кристофер. Затем он вошел, закрыв за собой дверь. Терри молчала.

Крис сосредоточенно зашагал по комнате: после этого случая с кражей сумочки она поняла, что его нервы каким-то образом связаны с ее собственными.

– Прости меня, – произнесла Тереза. – Возможно, с моей стороны было безумием приезжать сюда.

Ее слова, видимо, задели Паже.

– Возможно, – сквозь зубы обронил он, – тебе следовало бы оставить своего мужа в покое.

– Я не стану сейчас отвечать тебе на это, – сказала Терри, глядя ему в глаза. – Ты даже представить себе не можешь, как тяжело у меня на душе из-за того, что совершил Рики. Наверное, он получил то, к чему стремился, – мы сидим здесь и ссоримся из-за него, как будто, находясь от нас за семь тысяч миль, он управляет нами, дергая за невидимые ниточки. – Она замолчала, подбирая нужные слова. – Но сейчас, Крис, меня волнует только одно – я не могу найти свою дочь.

– Итак, что мы имеем? – отозвался Крис. – Сидим в Венеции у телефона в надежде услышать голос Рики.

Казалось, в самом взгляде и интонации сконцентрировалась вся его ненависть к Рикардо. Терри со сладкой горечью призналась себе, что с учетом всего того, что обрушилось на них с Крисом, они практически не сопротивлялись обстоятельствам.

– Иногда мне кажется, – произнесла она уже более спокойным тоном, – что он способен просто похитить ее.

На лице Криса отразилось недоумение.

– Киднэппинг? За две недели до слушания дела? Окажись он настолько глуп, нам можно было бы просто позавидовать.

– Через час я позвоню в школу, – помолчав, сообщила Терри. – Елена должна быть там… или ее там нет.

Взгляд Кристофера, отрешенный, живший как бы отдельно от терзавшей его боли, скользнул за окно, в ночь. Тереза в который уже раз подумала о его удивительном умении контролировать свои чувства и о том, что платой за это умение и была эта отрешенность.

– Может, тебе было бы легче, если бы ты дал волю чувствам и просто вспылил, – предположила она.

Словно в ответ на какие-то собственные мысли, Крис едва заметно покачал головой.

– Я видел, как скандалили мои родители. В пьяном угаре они швыряли друг в друга вазы из-под цветов и говорили друг другу такие обидные слова, которые невозможно простить. Я понял, что слова могут быть куда страшнее, чем битье посуды, – их брак подточили именно слова, которыми они бросались. Вот почему мы с тобой так похожи, помимо всего прочего. Ты веришь в то, что злоба – это грех. – Голос его звучал спокойно и размеренно. – Мы оба принадлежим к одной и той же породе. Только я не уверен, что ты догадываешься об этом, как и о том, насколько важно данное обстоятельство.

Терри посмотрела на его отекшую кисть – рана приобрела сизоватый оттенок. Тут она вспомнила о воришке.

– Случалось ли тебе раньше давать волю своему гневу, Крис? Я хочу сказать, испытывал ли ты когда-нибудь такой гнев, чтобы тебе больше не хотелось даже сдерживать его?

Словно не слыша ее вопроса, Крис продолжал:

– Я не могу заставить тебя остаться со мной, но прежде чем звонить в школу, выясни, по крайней мере, видела ли Елену твоя мать. Последнее дело предстать в глазах людей, вроде Скатены или Алека Кина, этакой озлобленной паникершей.

Взглянув на часы, Терри почувствовала у себя на плече руку Криса.

Она потянулась к телефону и набрала номер Розы.

Шесть гудков. Семь. Она ощутила, как постепенно напрягается его ладонь.

– Не отвечает? – спросил он.

– Нет. А автоответчика у нее нет.

– Попробуй еще раз, – минуту подумав, предложил Крис. – Возможно, неправильно набран номер.

«Мне ли не знать номера своей матери», – едва не огрызнулась Тереза. Но сдержавшись, позвонила еще раз. Плотно прижимая трубку к уху, она мучительно вслушивалась в гудки.

– Алло?

Связь была скверная; женский голос на другом конце провода звучал настолько слабо, что Терри с трудом узнала его.

– Мама?

– Это ты, Тереза?

– Слава Богу, ты дома.

Последовала пауза. Казалось, для ответной фразы требовалось время, чтобы преодолеть расстояние, разделявшее мать и дочь.

– Я была внизу, – послышался наконец приглушенный голос Розы. – Кое-что искала. Как у тебя дела?

– Я ищу Елену. Не могу понять, где она, и страшно волнуюсь.

Еще одна пауза, показавшаяся Терри вечностью.

– Кто, Елена?

– Ну да. Я хотела узнать, может, ты разговаривала с ней.

На другом конце снова повисло тягостное молчание.

– Она здесь, Терри.

– У тебя?

– Ну да. – На сей раз паузу заполнили какие-то помехи на линии. – Я только что отвезла ее в школу.

– Елена у моей матери, – закрыв глаза, пробормотала Тереза, после чего, словно не вынеся напряжения, привалилась спиной к Крису.

Роза молчала. Прошло довольно много времени, прежде чем дочь задала очередной вопрос. На сей раз ее тон был нерешительный и какой-то подозрительный.

– А где Рики?

Сквозь помехи она расслышала голос Розы.

– Он не появлялся.

Терри даже привстала.

– А ты пробовала связаться с ним?

Паже поднялся и отошел в сторону.

– Нет. – В голосе Розы сквозило легкое недоумение. – А зачем?

– Не знаю. Как Елена?

– Сначала немножко переживала. А вообще довольно весела.

Терри на секунду представила себе лицо дочери.

– Подожди минутку, мама. – Прикрыв трубку рукой, она обернулась к Крису, который стоял у окна, поэтому она не видела его лица. – Рики не появлялся. Как ты думаешь, что делать?

– Ничего, – пожал тот плечами.

Терри смотрела на него недоумевая.

– Общеизвестно, что преданные отцы просто так не отказываются от опекунства, – пояснил Кристофер. – Зачем мы будем напоминать ему об этом?

Терри нахмурилась.

– Я-то думала о Елене.

– Я тоже. Не стоит мешать ему совершать глупости.

– Бог с ним, – снова обратилась Терри к матери. – Объявится, когда сочтет нужным.

– Договорились. – Теперь она слышала Розу более отчетливо.

Тереза снова замолчала, не спуская глаз с Криса.

– Мама, что же ты не позвонила мне. Мне было чертовски не по себе.

– Извини, Тереза. Я как раз собиралась сделать это сегодня.

Возможно, это было лишь плодом ее воображения, но за скупыми словами извинения, оброненными Розой, Терри послышался скрытый упрек – дескать, не будь она сейчас в Италии, то не потеряла бы собственную дочь. Продолжать разговор не имело смысла: Терри была абсолютно уверена, что мать никогда не станет расспрашивать ее о поездке.

– Передай, пожалуйста, Елене, что я позвоню ей. И если узнаешь что-то о Рики, прошу, сообщи мне.

– Непременно. – Тон Розы заметно смягчился. – Но ты напрасно переживаешь, дорогая. Все чудесно.

Когда Тереза закончила разговор, Крис был на балконе. Внизу, на черной глади канала, в причудливом танце подрагивали уличные огни; под окнами гуляла праздная публика; направлявшаяся в сторону острова Санджорджо одинокая гондола растворилась в ночной мгле.

– Все же интересно, где он может быть, – сказала Терри.

– Я бы на твоем месте так не переживал из-за этого, – не оборачиваясь, произнес Паже.

Женщина подошла к нему.

– Просто я хочу сказать, что это не похоже на Рики. Конечно, на него нельзя ни в чем полагаться, но не в его правилах так вот вдруг исчезать.

Крис неуверенно пожал плечами.

– А сколько времени он отсутствует?

– Точно не знаю. Но если считать начиная с воскресенья, когда он не явился, чтобы забрать дочь, то уже два дня.

– Два дня, – задумчиво промолвил Паже, поворачиваясь к ней лицом. – Насколько нам известно, с Еленой все в порядке, так? Если остальное для тебя не столь существенно, я бы предпочел не тратить время на пустопорожние рассуждения о том, что приключилось с Рики. По правде говоря, мне не хотелось бы, чтобы мои надежды развеялись слишком рано.

Терри обняла его за талию.

– Что касается нас двоих, я чувствую то же самое, что и ты. Но это не имеет отношения к Елене. Хотим мы того или нет, Рики часть ее мира, и он придает девочке уверенности.

– Черт побери! – произнес Крис с тихой злостью. – Я отказываюсь идеализировать этого проходимца, называя его отцом, и я отказываюсь слушать, когда ты этим занимаешься.

– Но он ее отец, и она любит его. Я не могу притвориться, будто это не так, ради того, чтобы угодить тебе. – Терри помолчала, потом добавила, уже более спокойно: – Мы говорим о чувстве и не можем закрывать на это глаза.

– Было бы куда лучше, – отрезал Паже, – если бы Рики вообще не объявился. Потому что, когда отца нет рядом с ребенком, тот склонен наделять его воображаемыми добродетелями, как Бога или кинозвезду. Боюсь, Елена не исключение. – И прибавил язвительно: – Особенно если ты будешь попустительствовать этому.

Тереза не сводила с него глаз.

– Мы что, будем ругаться из-за Рики? Или ты хочешь сказать мне что-то еще?

Крис стоял, прислонившись спиной к балконной решетке. Светила луна. Терри чувствовала на лице свежее дуновение ветра, приносимого с канала.

– Ты в самом деле не понимаешь? – тихо спросил он.

Лицо Криса Терри не видела, но от его голоса повеяло холодком.

– Не понимаю чего? – Женщина насторожилась.

– В последние дни я десятки раз твердил себе, что должен отпустить тебя, – сказал Паже, глядя в пол-оборота. – Порой мне даже хотелось этого. Но так и не смог. – Ее напугали жесткие нотки его голоса, но, когда он заговорил снова, они исчезли: – В том, что причинил нам Рики, я иногда действительно виню тебя.

Терри отстранилась.

– Я все понимаю, Крис. Просто мне трудно жить с этим.

– Тебе и не нужно с этим жить. Возможно, у тебя получится с кем-то другим.

– Крис, но ведь дело не в нас. Дело в нем. И в состоянии ли мы выбраться из тупика, в который он нас загнал.

Кристофер медленно и устало покачал головой.

– Едва ли, если я оставлю тебя один на один с Рики. В этом ты права.

Он вышел из тени и наклонил голову так, что они касались друг друга лбами.

– Я сам во всем виноват, – пробормотал он. – Вот смотрю на тебя и не представляю, что делать, и не нахожу нужных слов. Причем так всегда. – Крис замолчал. – Это моя вина, что затащил тебя сюда. Прости меня за это, а еще за то, что заставляю тебя обсуждать данную тему.

Терри нежно коснулась губами его щеки.

– Я сама во всем виновата, – сказала она. – Хотя бы несколько дней давай попробуем жить своей собственной жизнью.