Текст книги "Глаза ребёнка"

Автор книги: Ричард Норт Паттерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 46 страниц)

8

Увидев затравленный, безутешный взгляд Елены, Терри с трудом сдержала слезы.

Они стояли посреди гостиной в доме Розы.

– Я не хочу жить просто с папой, – твердила девочка. – Я хочу жить с вами обоими.

Терри прижала девочку к себе, чтобы не видеть ее глаз. Рядом с ними, точно окаменев, стояла Роза. Потом она повернулась и, не произнося ни слова, вышла из комнаты.

– Это всего лишь на время, – говорила Терри. – Только на время, – как заклинание повторяла она, скорее уговаривая саму себя, чем Елену.

– Но почему? – С этими словами девочка отпрянула от нее. – Почему ты не хочешь быть со мной?

В ее голосе больше не звучала присущая Рики агрессивная настойчивость: она была просто ребенком, которому нужна мать. Но все, что Терри могла сделать, – это постараться не расплакаться.

– Честное слово, я хочу быть с тобой, – начала она, а затем произнесла давно заготовленную фразу: – Просто папа сейчас дома, а у меня много работы. И мы с ним решили, что он будет заботиться о тебе. Пока.

– А кто же будет заботиться о папе?

Терри оставалось лишь горько сожалеть, что судья Скатена не слышит этих слов и она не может потребовать у него ответа на этот вопрос. Но судебное разбирательство по поводу права преимущественного опекунства предстояло не раньше чем через девять месяцев, а после вчерашнего Терри даже мечтать не могла, что победа окажется за ней.

– Я по-прежнему буду помогать ему, – тихо ответила она. – Ты напрасно беспокоишься. Время от времени, по выходным, ты будешь жить у меня. Если хочешь, в следующие выходные мы можем пойти в зоопарк.

Ее слова, похоже, не убедили Елену, и Терри пожалела, что произнесла их. Она представила, как везет дочку и Рики в Тилден-парк, и вслед за этим подумала, что не хотела бы оказаться в роли тех родителей «на выходной», которых там встречала. Тереза не могла даже помыслить о том, чтобы променять постоянное и полноценное общение с ребенком (без всяких графиков и бесконечного поглядывания на часы) на краткие мимолетные встречи у детских качелей.

В дверь постучали.

– Это папа. – Терри вымученно улыбнулась. – Тебе пора.

– А вот и моя принцесса! – восторженно воскликнул Рики, сгреб Елену в охапку и, повернувшись к Терри, спросил: – Ты собрала ее вещи?

Не говоря ни слова, Терри протянула ему чемодан.

– Мне нужен чек, – сказал он. – На полную сумму.

– Но ведь сегодня еще не первое число, – попробовала возразить Терри.

– Неважно, мне нужны деньги, вот и все. – С этими словами он поцеловал Елену в щеку. – Я обещал Елене сходить с ней в кино, кроме того, у нас мало еды.

Девочка наблюдала за ними со смятением и страхом в глазах. Терри только подумала, что в аду должно быть уготовано специальное место для отцов, которые заставляют своих детей переживать за них.

Тереза взяла сумочку и выписала ему чек.

– Вот и чудно, – радостно произнес Рики. – Мы ушли.

Держа Елену на руках, он поспешно вышел за дверь.

Усилием воли Терри заставила себя подойти к окну, и только когда их машина исчезла из виду, поднялась в свою старую спальню и затворила за собой дверь.

На другой день вечером Тереза пришла к Крису. Карло уже спал.

Не включая света, они стояли, обнявшись, в темной комнате, потом Терри взяла его за руку, и они поднялись к нему в спальню.

Они разделись, не спуская глаз друг с друга, и легли под прохладные простыни. Их тела не соприкасались.

Потом он привлек ее к себе.

Казалось, Крис давно знал ее. Не было ни страха, ни торопливости, ни перевозбуждения. В последний момент, перед тем как окончательно слиться с ним, Терри с оттенком горечи подумала, что Кристофер Паже познал на своем веку слишком многих женщин, чтобы чувствовать так же, как чувствовала она.

Но потом все стало неважно.

Его губы и руки скользили по лицу Терезы, ее соскам и телу, останавливаясь, чтобы она открывала для себя собственное тело и у нее замирало сердце. Так продолжалось до тех пор, пока она не дела Крису понять, чтобы он вошел в нее.

Ощущение захватило и потрясло ее.

Время остановилось. Сознание атрофировалось. Терри хотела одного – чувствовать его в себе сильнее и глубже. Ее тело напряглось, неистово прижимаясь к телу любовника. Ее сотрясла дрожь. А потом из груди вырвался крик, которого она сама испугалась, – крик страсти и освобождения.

– Останься во мне, Крис, – прошептала Тереза, – останься. – А в следующее мгновение Крис тоже достиг вершины наслаждения.

Он молча обнимал ее.

Терри ни о чем не могла думать, она только ощущала – легкий ветерок из окон, шелест листвы и отдаленный городской шум. Звук сирены, предупреждающий суда о наступающем тумане, вернул ее на землю – у нее отняли ребенка, привычная жизнь кончилась, вдобавок она лежала в темной спальне в чужом доме. Словно прежней Терезы, жены и матери, больше не существовало, а эта другая женщина не знала, кто она и где оказалась.

– Я понимаю – ты чувствуешь себя потерянной, – прошептал Крис, как будто читая ее мысли.

– Да, это так, – просто ответила она.

Крис крепче прижал ее к себе. Уже близился рассвет, когда в его объятиях Терри заснула.

В дальнейшем Крис старался сделать все от него зависящее, чтобы в отсутствие Елены скрасить жизнь ее матери.

Тереза любила гулять. По выходным, когда она не встречалась с Еленой, они с Крисом катались на его кабриолете с открытым верхом, под льющуюся из стереомагнитофона музыку (тогда Терри с удивлением узнала, что Паже нравится «Джин Блоссомс», РЕМ и «Спин Докторс»). Проехав по мосту «Золотые ворота», отправлялись на пляж в Марин-каунти. Осматривали художественные галереи, расположенные на Хейз-стрит, поскольку оба были поклонниками современного искусства. В детстве Терри часто представляла себя балериной, и Крис повел ее на балет. Он отдавал ей свое время без оглядки на собственные дела и обязанности. Жила Тереза в фешенебельном районе Ной-Вэлли, где сняла светлую пятикомнатную квартиру, которую позволяли ее средства.

Что касается Карло, то он был слишком уверен в незыблемости собственного положения, чтобы присутствие в доме Терри раздражало его. А с Еленой у него сложились приятельские отношения. Временами Тереза настолько отдавалась своему чувству к Крису, что это пугало ее, однако Елена неизменно возвращала ее на землю. «Родительские» выходные она целиком посвящала девочке, с Крисом они проводили лишь несколько часов и только тогда, когда его сын был дома. В присутствии дочери Терри не позволяла себе даже прикоснуться к Кристоферу. Елена почти не разговаривала с ним, несмотря на то что тот отличался мягким и покладистым характером. Она злилась на мать, которая, даже оставшись без нее, не прервала связь с Паже. Это была работа Рики: он дал ясно понять Елене, что Крис – враг, причиняющий ему боль. С Карло же дело обстояло иначе: к вящему изумлению Рики, девочка обожала его.

– Карло! – пронзительно кричала она с порога и бросалась в дом искать его. Столь пылкое проявление чувств забавляло Карло и в то же время приводило его в недоумение, поскольку, как он признался Терри, считал, что перестал быть обаятельным ребенком, выйдя из детсадовского возраста.

– По-моему, это не совсем так, – с улыбкой возразила Терри. – Что касается Елены, у тебя есть все, что нужно, – лицо без морщин, деньги, чтобы покупать ей мороженое, и уйма времени, чтобы с ней играть.

– Это точно…

Карло относился к капризам Елены терпимо и снисходительно. Он носил ее на плечах, уступал в играх, знакомил со своими приятелями, которые заходили к нему, чтобы сыграть в пул[9]9
  Род бильярда.


[Закрыть]. Однажды, когда Карло и его рыжеволосая приятельница Кэти читали Елене книжку, девочка окинула Кэти взглядом собственницы, поудобнее устроилась на коленях Карло и объявила:

– Мы с Карло собираемся пожениться, когда мне исполнится двенадцать лет.

Карло взглянул на часы и сказал, обращаясь к Кэти:

– В твоем распоряжении осталось ровно пятьсот семь тысяч сто тридцать часов и восемнадцать минут.

Елену это вполне устраивало. Через несколько дней, когда Карло пребывал в особенно великодушном настроении, он повел Елену в парк, неподалеку от дома. Терри видела их из окна: высокого симпатичного подростка в бейсбольной кепке и девочку с растрепанными волосами, которая, едва достигая ему до пояса, старательно держала спутника за руку. Казалось, Карло, в отличие от Терезы, а возможно, и Криса, каким-то образом удается заставить девочку забыть о ее дурном настроении.

Терри наблюдала за ними с тихой радостью, поскольку в последнее время дочь (если не замыкалась в себе) была в таком озлобленном состоянии, что Терри теряла над ней всякий контроль.

Сначала это были лишь случайные вспышки гнева, как реакция ребенка на разрыв родителей. В другое время она всецело предавалась своим любимым занятиям: стучала по клавишам электрооргана, рисовала акварелью, бесстрашно карабкалась по всевозможным лестницам, установленным на детской площадке (лишь выражение безмятежной радости на лице девочки не позволяло Терри заставить девочку спуститься на землю). От матери Елена унаследовала отменную реакцию и удивительную цепкость. Когда они вдвоем играли в «джэкс»[10]10
  Игра, в которой надо в установленном порядке передвигать т. н. «джэкстоунз» – каменные или иные фишки, – одновременно стучать мячом о землю.


[Закрыть], девочка проявляла чудеса сноровки, умудряясь схватить металлические шарики еще до того, как мяч коснется земли дважды. Но временами этот обычно уравновешенный ребенок становился неуправляемым. Она не обращала внимания на уговоры и в ярости разбрасывала игрушки. Заявляла матери, что ненавидит ее квартиру, и требовала позвонить отцу, потому что тому одиноко. Словом, всячески давала понять, что в разводе виновата мать.

– Теперь ты обнимаешься с Крисом, – сухо бросила однажды Елена.

В этот момент они приклеивали на кухне аппликации на детские майки, и Терри как раз подумала о том, как хорошо они проводят время. Она порылась в памяти, пытаясь вспомнит, не сболтнула ли она чего лишнего при дочери за те три месяца после разрыва с Рики. И не смогла.

– С чего ты взяла?

– Мне сказал папа. – В голосе девочки звучало осуждение. – Он совсем один.

На мгновение Терри охватил гнев, ей захотелось крикнуть: «А ты не подумала обо мне? О той, которая любит тебя и платит по счетам твоего отца, вынужденная работать до тех пор, пока не потемнеет в глазах». Но вместо этого лишь тихо сказала:

– Елена, Крис – мой друг. Он просто хорошо ко мне относится. Неужели ты считаешь, что я не заслуживаю хорошего отношения?

Елена нахмурилась.

– Я хорошо отношусь к папе. – Она отложила в сторону свою майку. – Мне надоело все это.

Вечером, когда Елены уже не было, Терри позвонила Рики.

– Что ты там выдумываешь про Криса?

– Ну отчего же обязательно «про Криса»? – с притворной невинностью удивился тот. – Почему ты думаешь, что мне вообще есть до него дело?

– Есть или нет, мы должны все расставить по местам.

– Мы уже сделали это. В суде. – И мягким вкрадчивым тоном добавил: – Ну ладно, я не могу с тобой говорить – мы играем в «блокхед». Ну, ты знаешь, в эту игру, которую так любит Карло.

С этими словами он повесил трубку.

В десять вечера Тереза отправилась к нему домой.

Двери открыла Елена. Удивленная, Терри наклонилась, чтобы обнять ее.

– Душенька, тебе давно пора быть в постели.

– Нет, – вырываясь, возразила Елена. – Папа сказал, что сегодня можно не ложиться.

Терри заглянула в гостиную и увидела Рики – перед ним на кофейном столике стояла бутылка вина и горели свечи. Терри инстинктивно обвела комнату взглядом, ожидая увидеть гостей, но по вспыхнувшему румянцу Ариаса на щеках догадалась – тот пил один. В глазах его мелькнуло затравленное выражение, тут же сменившееся недобрым блеском.

– Мы сегодня полуночничаем – развлекаемся, – развязно произнес он. – Впрочем, как и ты. Ты ведь тоже пришла развлечься, верно, Терри?

Последние слова, произнесенные свистящим шепотом, и заключенный в них откровенно двусмысленный контекст напомнили Терри о Рамоне Перальте.

Не говоря ни слова, она взяла Елену на руки, уложила в кровать и принялась читать ей вслух. Потом Терезе показалось, что девочка уснула, и она хотела было выйти из комнаты, как вдруг услышала за спиной слабый шепот:

– Мамочка, ты не останешься? Мне нравится, когда ты здесь.

Когда Терри наконец вышла в гостиную, света там не было. В темноте на нее пахнуло вином, и женщину охватило чувство тоски и тревоги, которое преследовало Терезу еще в детстве – словно она попала в западню. Перед ней во мраке сидел некто, от которого можно было ожидать чего угодно.

– Скучаешь по мне, Тер? – Голос Рики звучал невнятно и вкрадчиво. – Мы здесь совсем одни. Никакого тебе Кристофера Паже. Как и должно быть.

Она заставила себя посмотреть на него.

– Если ты еще раз позволишь себе подобное в присутствии Елены, я убью тебя собственными руками.

Терри повернулась и вышла. Когда она закрывала дверь, ей послышался за спиной смех Рики.

9

– Вообще-то он не пил. По крайней мере, не злоупотреблял, – рассказывала она Крису на следующий день, когда они сидели в его кабинете.

– Может, он катится ко дну? – задумчиво произнес Крис. – Я бы на твоем месте начал вести дневник. Надо записывать все его поступки.

– При условии, что кто-то поверит моим записям. С Еленой что-то происходит, Крис. Видимо, пора идти к Алеку Кину.

Крис кивнул.

– Просто необходимо.

Когда Терри уже собиралась уходить, Крис жестом остановил ее.

– Подожди минуту, – попросил он. – У меня есть к тебе разговор.

Терри послышались незнакомые нотки в его голосе. Она села и, приготовившись слушать, внимательно посмотрела на Кристофера.

Скрестив на груди руки, Крис произнес:

– Терри, мне предложили подумать о том, чтобы через два года выставить на первичных выборах свою кандидатуру от демократов в Сенат.

– Сенат Соединенных Штатов? – явно ошарашенная, спросила она.

Крис кивнул.

– Смешно, верно? «Упадок западной цивилизации».

– Да я не о том, Крис. Просто удивлена.

– Я тоже. – Крис говорил об этом как о забавном недоразумении. – Когда мне позвонил Уолли Мэтьюз, я решил, что ему снова нужны деньги. Но ошибся. Ему по каким-то причинам потребовался я сам.

Терри некоторое время молча разглядывала его.

– Крис, а ведь ты будешь неплох в этой роли.

– То же самое сказал мне Уолли, – сухо произнес Крис. – По его мнению, я уже дважды знаменит: во-первых, дело Ласко, во-вторых – Карелли. Кроме того, он заметил, что для победы потребуется как минимум семь миллионов, а они у меня есть. Не правда ли, замечательная система? – Он говорил все более серьезно. – Отчасти это объясняется тем, что есть люди, которым нужен независимый кандидат от Джеймса Коулта-младшего. Коулту гарантирован пост губернатора.

В очередной раз удивившись, Терри вдруг ощутила какое-то беспокойство. Примерно одного возраста с Крисом, Джеймс Коулт был известен в политических кругах демократического толка. Богат, тщеславен, но существовало и еще одно обстоятельство, немало способствовавшее укреплению его авторитета. Его отец, сенатор, выходец из южной Калифорнии, обладал редким даром покорять людские сердца, он был фигурой, весьма почитаемой в обществе, и только смерть помешала ему выдвинуть свою кандидатуру на президентских выборах. Большинство местных политиков, таких, в частности, как честолюбивый окружной прокурор Маккинли Брукс, считались сторонниками Коулта, так что Крису не приходилось рассчитывать на легкую победу.

– А чем Уолли объясняет необходимость выдвижения независимого кандидата? – поинтересовалась Терри.

Крис пожал плечами.

– Тем же, о чем судачат в кулуарах и другие активисты-демократы. Тем, что у Джеймса Коулта за обаятельной внешностью скрывается существо, коварное, как змея, и начисто лишенное принципов. Уолли считает, что я мог бы стать своего рода противовесом.

Терри пыталась понять, откуда в ней зародились вдруг ощущение утраты и дурное предчувствие. До сих пор они с Крисом никогда не говорили о будущем. Пока суд окончательно не решит вопрос с опекунством, нечего было и мечтать о том, чтобы жить вместе, даже если бы они и захотели этого.

– И ты всерьез рассматриваешь такую возможность? – робко спросила она.

– Представь себе, да – к своему собственному изумлению. После дела Ласко я решил никогда больше не соваться в политику. Но когда позвонил Уолли, я вдруг понял: мне есть что сказать людям, и я знаю, как сказать, чтобы мои слова возымели некий эффект. И это может оказаться для меня последним шансом, понимаешь? Конечно, я не думаю, что Джеймс Коулт придет в восторг, узнав о моем решении. – Крис посмотрел в окно. – В мои годы начинаешь задавать себе вопрос: а для чего ты, собственно, живешь? Я всегда говорил себе, что у меня есть Карло, и ни о чем другом я всерьез не задумывался. Но пройдет еще два года, и Карло уедет учиться.

– А что он думает по этому поводу?

– Карло целиком «за», хотя я и беспокоюсь, что не смогу уделять ему достаточно времени. Кроме того, у меня есть ты. Политика может оказаться грязным делом, но даже если и удастся сохранить чистые руки, все равно тот, кто занимается ею, больше не принадлежит себе.

В глубине души Терри хотела, чтобы Крис отказался от этого шага. Но она толком не знала о его планах, касающихся их двоих, и вообще, какое место она занимает в его жизни. Обсуждать же перспективы совместной жизни не было смысла до вынесения судом окончательного вердикта.

– Может, и хорошо, что у тебя теперь появится хобби, – улыбнувшись, произнесла она. – Рики, вот кто не дает мне покоя. Он ревнует меня к тебе.

– Рики? Он-то что может мне сделать? – Крис внимательно посмотрел на нее, а потом заговорил о другом: – Каковы бы ни были его поступки сейчас, пока Елена с ним, его ничто не спасет, он, так или иначе, подставится. Без тебя он как без рук. Рано или поздно всем станет ясно, что он калечит ребенка. – Паже говорил уверенным и спокойным тоном. – Разумеется, тебе нелегко наблюдать все это. Зато в конечном счете ты получишь дочь.

Тереза понимала – это лучший совет, какой он мог ей дать. Но как матери ей нелегко было следовать такому совету.

Скорее всего, Рики понимал, что бывшая жена не оставит его в беде, если речь пойдет об интересах их дочери. Через четыре месяца после того как они расстались, в связи с неуплатой Рики «отказался» от прежней квартиры и сообщил Терри, что подыскивает другую, причем намеренно назвал район, про который ходила недобрая слава. Расчет его оказался точен: уже через неделю Тереза сама нашла подходящую квартиру, поближе к своей, а когда арендодатель выразил сомнение относительно платежеспособности Рики, ей пришлось поставить на договоре и собственную подпись. Она ненавидела себя за это. Как, впрочем, и за то, что, следуя некоей извращенной логике, связанной с тяжбой из-за опекунства, выбрала для Елены самую лучшую школу, так как скоро поняла – Рики не будет этим заниматься. Ариас до последнего момента ничего не подозревал, однако на первом же родительском собрании он ловко втерся в доверие к учительнице Лесли Уорнер, простоватого вида шатенке со стройной фигурой и широко посаженными глазами. В свойственной ему самодовольно-доверительной манере Рики живописал ей, как он «участвует во всех фантазиях Елены», чтобы «помочь девочке развить воображение». Уорнер не сводила с него восхищенного взгляда и только улыбалась да поддакивала. Терри с трудом вынесла это зрелище.

Но помочь Елене она, похоже, была не в силах.

Речь шла не о какой-то конкретной проблеме, а о целом ряде тревожных симптомов, которые Терри начала замечать через несколько месяцев после развода. Хотя дочь по-прежнему занимала сторону отца, она больше не спрашивала Терри, помирятся они или нет. Теперь девочка, замкнувшись в себе, часами просиживала одна в состоянии совершенной апатии. Она не могла уснуть и снова требовала, чтобы рядом зажигали ночник, от которого гордо отказалась еще год назад. Когда Терри позвонила в школу, учительница сказала, что Елену отличает неизменная вежливость, но ни с кем из детей она так и не подружилась. Рики между тем твердил, что ничего страшного не происходит.

Они стояли у Терри в кухне. Рики только что отвез Елену в школу.

– Со мной она ведет себя прекрасно, – сказал он. – Значит, все дело в тебе и твоем дружке. Тер, если бы ты не была такой черствой, то давно поняла бы, что твоя неразборчивость в связях пагубно сказывается на нашей дочери, и оставила бы его.

Терри старательно сдерживала гнев.

– Но и в школе Елена такая же безучастная ко всему окружающему. А ведь она так легко сходилась с людьми.

– Ну хорошо, хорошо, я прослежу. – Лицо Рики исказила недовольная гримаса. – Но Лесли и так держит меня в курсе дел, и я считаю, что загвоздка в тебе. По правде говоря, ты своим поведением еще раз доказываешь, насколько прав был судья Скатена. Не понимаю, как ты можешь надеяться, что он изменит свое мнение о тебе, особенно учитывая, что ты по-прежнему спишь с Паже.

Несмотря на свое раздраженное состояние, Терри не пропустила мимо ушей упоминания о «Лесли». Скорее всего, он не просто оговорился, а хотел заинтриговать ее. Терри только подумала, как это похоже на него: прикинувшись радетельным отцом, снискать расположение привлекательной особы.

– Это не состязание, Рики…

– Ты права, черт побери, – произнес он с тихой злобой. – Я разбит, у меня нет денег на мой проект, у меня ничего нет. Хорошо еще, что существуют женщины, которым я небезразличен. – Его глаза горели негодованием. – Мне остался один секс, в остальном, по твоей милости, я в полном дерьме.

– Мне очень жаль, – ответила Тереза, глядя ему в глаза. – По-своему ты прекрасно понимаешь меня. Беда в том, что ты абсолютно не понимаешь самого себя. Поэтому всегда будешь обвинять меня во всем происходящем с тобой. Ты катишься на дно, Ариас, и тащишь за собой Елену.

Теперь он был другим. Казалось, услышав ее мягкий голос, Рики перестал злиться. Он сел за стол и обхватил голову руками.

– Тер, мне плохо, – упавшим голосом произнес Рикардо. – С тех самых пор, как ты ушла от меня…

Он весь как-то обмяк. На мгновение в Терри проснулся инстинкт замужней женщины, и ей захотелось утешить его.

– Мне очень жаль. Я хотела бы, чтобы у тебя все сложилось. Правда.

Он посмотрел на нее и едва слышно вымолвил:

– Ради Елены…

– И ради Елены тоже. И ради тебя. Ради меня, наконец. – Она помолчала. – Если твоя жизнь превратится в руины, от этого никто не выиграет. Я не хочу все время переживать из-за тебя, думая о том, как помочь тебе выплыть.

– Оставшись без тебя, я иногда чувствую себя таким потерянным, – сказал Рики, глядя куда-то в сторону. – Иногда мне кажется, для меня все кончено.

Терри с грустью подумала, что Рикардо и сам, должно быть не знает, когда он искренен, а когда притворяется, стараясь казаться тонким и ранимым. Эта мысль удержала ее, когда она уже была готова дотронуться до его плеча. И в тот же самый момент Тереза почувствовала, что каким-то непостижимым образом, глубоко в подсознании, она продолжает оставаться женой Рики.

– У нас еще получится, Тер. Я знаю, у нас получится. И тогда ты снова будешь с Еленой.

Терри заметила, что он вот-вот расплачется. Терри не нашлась, что сказать.

Рики встал и взял ее руки в свои.

– Мы обратимся к консультанту. – Он на мгновение осекся, почувствовав, какие холодные у нее руки. Потом нервно улыбнулся. – Послушай, я знаю, что из-за этого дела с опекунством все пошло наперекосяк, так ведь? Но это не больше чем судебная тяжба, когда тебе приходится говорить то, что от тебя ждут. Не случилось ничего такого, о чем мы не могли бы забыть.

– Рики, я живой человек со своими собственными, а не выдуманными тобой чувствами.

Он часто замигал, и она увидела в глазах Ариаса пустоту, которую он еще не успел заполнить подходящей к случаю эмоцией. Что-то в этой ситуации пугало Терри даже больше, чем если бы Рики вел себя агрессивно.

– Я понимаю, крошка, – ласково произнес он. – Все это чертовски неприятно. Но мы пережили это. Все уже позади.

У Терри словно комок застрял в горле. Она стояла безмолвная и оцепеневшая, и тут он попытался обнять ее.

– Нет, – пробормотала она. – Нет.

Рики отступил в изумлении.

– Я никогда не смогу вернуться к тебе, Рики. – Тереза схватила его за плечи, как будто желая заставить понять. – Когда мы вместе, из нас лезет все самое низменное.

– Терри, но как же Елена? Как насчет ее чувств и желаний?

Женщина прислонилась к стене.

– Ее желания не отличаются от желаний любого ребенка – ей нужны родители, которые любили бы друг друга. Но этого иметь ей не суждено. – Она обернулась к нему. – А еще ей нужны родители, которые в первую очередь любили бы ее, а не самих себя.

Тень улыбки скользнула по Рикардо, глаза недобро блеснули.

– Мне все ясно, Тер, – очередные нападки на меня. Чтобы люди не поняли, что именно Кристофер Паже стоит между Еленой и семьей, которую ты отняла у нее…

– Прошу тебя, Рики, позволь мне на время забрать ее. Я позабочусь, чтобы ты ни в чем не нуждался. Я боюсь за нее.

– Елена нуждается во мне. – Рики посмотрел на нее так, словно давал понять, что видит ее насквозь. – Ты думаешь, что можешь лишить меня всего. Но тебе не удастся истребить любовь моей дочери ко мне.

С этими словами он повернулся и вышел.

Через минуту Терри услышала, как он разговаривает с Еленой в спальне.

– Девочка, мне тоже грустно, – говорил он. – Я вернусь за тобой, лишь только смогу.

Елена наблюдала из окна за отъезжающим от дома отцом. Ужинать она отказалась.

Вечером Терри обнаружила дочь сидящей в немом оцепенении на кровати. По щекам ее катились слезы.

Тереза прилегла к ней.

– Тебе снился плохой сон? – осторожно спросила она. Девочка молчала.

Наутро Елена встала с опухшими от бессонницы глазами. Мать снова попыталась узнать, что ей приснилось, но та в ответ лишь замотала головой.

Не приставай к ней, уговаривала себя Терри, попробуй оставить ее в покое. Займись чем-нибудь. Прими душ. Подумай о Крисе. Еще о чем-нибудь.

На какое-то время ей удалось отвлечься от мыслей о дочери. А потом, подводя карандашом глаза, она вдруг заметила стоящую рядом Елену.

Терри чуть не прыснула со смеху: в одной майке и трусиках, выпятив животик, девочка отчаянно тянулась, чтобы увидеть себя в зеркале, и с самым серьезным видом накладывала зубной щеткой воображаемую тушь на веки, старательно (отчего получалось особенно смешно) подражая матери.

– Что ты делаешь? – спросила Тереза.

– Я иду на работу, – небрежным тоном ответила дочь. – Я очень занята. Понимаешь, мне надо быть в суде.

Ее слова позабавили и одновременно взволновали Терри: она вспомнила, как ее мать всегда приходила к ней в суд.

– Для суда тебе нужен портфель, – сказала Тереза, направляясь к шкафу. Достав оттуда портфель, она вручила его Елене.

– Теперь я – это ты, – улыбаясь, заявила Елена, довольная своей выдумкой, и зашагала через комнату, как была – в майке и трусиках, – волоча по полу громоздкий портфель.

Терри с улыбкой смотрела ей вслед.

– Ты хочешь быть такой, как я? – спросила она.

Елена обернулась: улыбки и след простыл, взгляд был сосредоточенным и серьезным.

– Да, – ответила она. – Тогда я сама смогу позаботиться о папе.

Тереза обескураженно покачала головой.

– Душенька, я уже говорила, что это не твое дело – заботиться о взрослых. В том числе и о твоем папе.

– Нет, мое. – Девочка явно начинала злиться. – Ты же не хочешь больше заботиться о нем. Значит, это буду делать я.

Не зная, что сказать, Терри безмолвно наблюдала за попытками дочери удержать портфель и при этом не упасть самой. Под глазами у нее были синяки.