Текст книги "Глаза ребёнка"

Автор книги: Ричард Норт Паттерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 46 страниц)

– Не уверена, смогу ли я на это пойти. – Упрямо стояла она на своем. – Кроме того, сомневаюсь, что так будет лучше для Елены, да и для меня тоже.

– Елене не интересны твои любовные похождения, – возразила Роза. – Несколько лет назад, когда ты сделала свой выбор, ты еще не знала этого человека и сознательно отвела главное место в своей жизни дочери. Елена – это новая жизнь, юная и неиспорченная, и она вверена под твою защиту. Хочешь или нет, но ты должна это признать.

Тереза на минуту задумалась. Долгие годы Роза Перальта оставалась ее единственной опорой, человеком, по которому она сверяла истинную любовь. Ссориться с ней было мучительно для Терри.

– Я не знаю, что из всего этого выйдет. А ты не знаешь Криса, – выпалила она, сдерживая волнение.

– Я знаю достаточно, – отрезала Роза. – В конце концов, наблюдала за судебным процессом по телевидению. Я слышала, как ты отзывалась о нем. Но вопреки тому, что было написано на твоем лице, я втайне надеялась, что у моей дочери хватит ума не влюбиться в него.

– Что ж, – тихо произнесла Терри, – выходит, не хватило.

– И я могу понять это. Он преуспевающий адвокат, умен и довольно привлекателен как мужчина. Возможно, и он любит тебя. – Роза заглянула в глаза дочери. – Но только в твоем возрасте можно считать, что этого достаточно.

– Что ты хочешь сказать?

– Твоя любовь к Крису будет стоить тебе Елены. Неужели ты уже забыла, что за человек Рики? Как только лишишься дочери, ее лицо будет стоять перед глазами всякий раз, когда ты будешь видеться с Крисом.

– Я вовсе не желаю жертвовать Еленой ради Криса. – Терри заметно волновалась. – Мама, он прекрасный отец. Если бы ты видела Карло…

Мать взяла ее за руку.

– Ты должна спросить себя: «Действительно ли Крис любит меня? А быть может, он, который намного старше меня, больше влюблен в свою юность?» – Роза отняла руку. – Сколько, ты говоришь, ему лет, Тереза? Сорок пять?

– Да.

– Всего на три года моложе меня. Вот на кого ему следовало обратить внимание. – Мать улыбнулась, но Терри уловила горечь этой шутки: интерес Розы к мужчинам умер вместе с Рамоном Перальтой, словно его смерть запечатлелась несмываемым клеймом в ее памяти и душе. Когда Роза снова заговорила, голос ее был тих и печален: – Тереза, ради Елены, ради себя не принимай опрометчивых решений.

Терри встала.

– Я не позволю отнять ее у себя, с Крисом или без него, но, мама, Крис – это, возможно, мой шанс стать счастливой. Если мы с ним будем вместе, то только по одной причине – теперь я знаю, что это значит: быть вместе.

Роза пристально посмотрела на дочь.

– Ну и что же это станет означать, если с тобой не будет Елены? – произнесла она наконец. – Только то, что, когда умрет Кристофер Паже – может быть, еще и не скоро, но намного раньше тебя, – ты будешь вспоминать, как когда-то любила его, да?

Тереза помолчала, а потом тихо спросила:

– А что вспоминаешь ты?

Роза ничего не ответила. Терри повернулась и вышла из комнаты, сгорая от стыда за эти свои слова и не в силах взглянуть матери в глаза.

5

На следующее утро Терри вместе с Еленой пришла к Крису.

Карло, в надвинутой – козырьком назад – на черные волнистые волосы бейсбольной кепке, с томно-скучающей миной, которую мог изобразить только подросток, жевал за кухонной стойкой кукурузные хлопья. Елена направилась к нему.

Он смотрел на нее, ошарашенно улыбаясь, как если бы на кухне вдруг появился персонаж из мультфильма. Уже потом, вспоминая этот эпизод, Тереза не могла сдержать улыбку.

– Привет, малявка, – небрежно обронил Карло. – Помнишь меня?

Терри знала ответ. За две недели до этого, когда дочь, познакомившись с ним, играла в карты, Карло поддался и позволил Елене выиграть. А такие события, как выигрыши, девочка не забывала.

– Ты Карло, – ответила Елена. – Я обыграла тебя в дурака. Я чемпион этого дома.

Карло взглянул на нее искоса и притворно сварливым голосом изрек:

– Ты чемпион, нету слов, но до тех пор, пока это меня устраивает.

Впервые за прошедшие дни в глазах девочки загорелся азартный огонек.

– Я тебя обыграю, – дразнила она Карло. – В любое время, когда хочешь.

Карло посмотрел на Криса и Терри и закатил глаза:

– Ребенок, ты меня с кем-то путаешь. Может, с моим папой?

Почувствовав подвох, Елена повернулась к Крису.

– Нет, – задумчиво протянула она. – Он слишком старый.

– Вот это ты верно подметила, – сказал Карло с плутоватой улыбкой, которая так забавляла Терри, а потом устремил на отца любящий, но одновременно сокрушенный взгляд. – Хотя, как знать. Может, ты еще не слишком стар, если находится кто-то, дающий тебе шанс потерять голову.

Терри догадалась, что своим двусмысленным замечанием Карло давал ей понять: ему все известно.

– Почему бы и нет, – спокойно отозвался Крис. – Ведь дома у меня нет никаких шансов.

– Папа, ты же сам говорил, что я эволюционирую. – Подросток повернулся к Елене, которая в некотором недоумении наблюдала за взрослыми. – Послушай-ка, – обратился он к ней, – дай мне только доесть, и мы с тобой сыграем еще раз. Если ты попросишь папу найти карты. А я угощу тебя пастилой – вкусная штука, поверь мне.

Крис с Еленой направились в библиотеку. Карло снова принялся за хлопья, при этом заговорщицки поглядывая на Терри.

– Надо полагать, папа что-то рассказал тебе, – рискнула предположить она.

Не переставая жевать, Карло кивнул:

– Так, кое-что.

Женщину это тронуло. Дети – даже подростки – по-своему самые высоконравственные люди в мире. За время процесса по делу Карелли они с Карлом стали добрыми друзьями, и сейчас она не хотела, чтобы он разочаровался в ней.

– Знаю, тебе могут показаться мои слова странными, – начала Терри. – Но я чувствую, что должна их сказать. Твой отец не имеет отношения к моему уходу от Рики. Для него было, в общем-то, сюрпризом обнаружить меня вчера. И я не вполне уверена, честно ли я поступила по отношению к нему. Или к тебе.

Карло едва заметно улыбнулся:

– Обо мне не беспокойся. Отец вчера пребывал в таком восторге – просто до неприличия. Наверное, мне стоит попросить его давать мне больше карманных денег.

Про себя Терри решила, что таким образом Карло старался разрядить обстановку.

– Может, тебя устроил бы радиотелефон? – в тон ему произнесла она. – Установишь его в салоне «мазерати», которую Крис приготовил на твое шестнадцатилетие.

– Точно, – сказал Карло, а потом кивнул в сторону библиотеки. – А Елена знает?

– Как тебе сказать, – Тереза запнулась. – Пятилетнему ребенку, который хочет, чтобы все оставалось как есть, трудно объяснить, что такое развод.

Карло понимающе кивнул:

– Да, еще какое-то время ей этого не понять. Она, вероятно, считает своего папу святым.

И снова его слова удивили Терри.

– Тогда уж великомучеником, – поправила она. – Это было бы куда проще.

Карло философски пожал плечами. Она почти читала его мысли: Рики никогда не имел и не будет иметь никакого отношения к его жизни. А взрослые – даже самые близкие – были для него в значительной степени безразличны, если только они не затрагивали интересов мальчика.

– Я не стану слишком докучать тебе, – пообещала Терри.

Карло ухмыльнулся:

– Меня все устраивает. Я имею свой круг, к нему принадлежат люди, уже достигшие половой зрелости. Но готов сделать исключение для «детей развода», если это твои дети. – Он посмотрел на Терри. – У тебя ведь их немного?

Терри рассмеялась:

– Только Елена.

– Идет! – Карло налил в миску молока и взял пастилу. – Пойду-ка лучше займусь с малявкой.

Вскоре вошел Крис и, полуобернувшись, сказал:

– Беседовали о странной парочке. На Карло это не очень-то похоже.

– Он славный. И у него славный папа. – Терри бросила мимолетный взгляд в сторону библиотеки. – Может быть, прогуляемся? Не хотелось бы, чтобы Елена услышала.

Крис согласно кивнул. Пройдя через несколько комнат с высокими потолками и прекрасными картинами на стенах, они вышли на улицу. Терри поймала себя на том, что озирается в поисках машины Рики.

Они завернули на Пасифик-авеню, а затем по Пирс-стрит вышли к пологому парку Альта-Плаза, протянувшемуся более чем на милю вдоль жилых кварталов к заливу Сан-Франциско. Слева, на покатой лужайке, играли в мяч дети, сзади, с четырех теннисных кортов, доносились ритмичные удары, прямо перед ними открывалась синяя водная гладь. Они сели на деревянную скамеечку, лицом к заливу.

– Ты, должно быть, чувствуешь себя очень одиноко, – после долгой паузы произнес Крис.

Терри казалось, что еще несколько простых слов участия – и она разрыдается.

– Мне не следовало приходить вчера, – только и смогла сказать она. – Рики рассматривает тебя как угрозу лично для себя.

– Не сомневаюсь, что он хочет заставить тебя поверить в это, – заметил Крис со сдержанным гневом в голосе. – Я все понимаю. Окажись я на твоем месте, и моим первым побуждением было бы защитить Карло – чего бы это ни стоило. Если ты на самом деле считаешь, что, встречаясь со мной, можешь потерять Елену, тогда тебе не следует встречаться со мной. По крайней мере, вне работы.

У Терри перехватило дыхание.

– Мне не нужна твоя рассудительность, – сухо ответила она. – Мне просто нужна твоя поддержка.

Его взгляд смягчился, и он привлек ее к себе.

– Однажды кто-то сказал, – пробормотал Кристофер, – что у мужчин ответов больше, чем у женщин вопросов. Я должен об этом помнить.

Тереза прижалась к его груди.

– Я не могу взять у тебя деньги, которые ты мне предложил, – произнесла она. – И ты не можешь быть моим адвокатом.

– Почему?

– Сегодня утром Рики представил суду сведения о моих доходах. – С этими словами она посмотрела Крису в глаза. – Ты же понимаешь: если я возьму у тебя деньги, муж заявит, что я в состоянии платить ему еще большее содержание. Ко всему прочему он представит все таким образом, что получится, будто ты соблазнил молодую, впечатлительную сотрудницу и склонил ее к тому, чтобы она оставила счастливую семью. Едва ли это пойдет мне на пользу, когда дело коснется Елены.

– Терри, умоляю тебя! – воскликнул Крис. – Мы же не совершаем прелюбодеяния – мы вообще еще ничего не совершили. А даже если и не так, это не имеет отношения к вопросу об опекунстве.

– Он добьется, чтобы это имело отношение. Какими бы ни были наши с тобой отношения, Рики постарается доказать, что они пагубно отражаются на Елене. Поверь мне. – Ее голос окреп. – Крис, мы с тобой юристы – нам ли не знать, какой оборот может принять процесс. И это дело будет проигрышным. Рики пойдет на все – он это умеет: на грязные уловки, подтасовку фактов, психологическую обработку. И это исключительно из-за моего ребенка.

– Но должен же быть какой-то способ откупиться от него.

– Елену он не променяет ни на что. Слишком она нужна ему, – с горечью продолжала Терри. – В этом весь Рики. Он будет изображать из себя мученика, лгать на мой счет, носиться с дочерью как с маленькой феей. Он видит себя глазами девочки, и ему нравится этот человек. И еще – Елена для него предлог, чтобы не работать.

Крис презрительно поморщился.

– Миллионы людей работают. Чем он лучше других?

– Не думаю, что Ариас в состоянии на кого-то работать, – сказала Тереза. – До того как он полностью прекратил работу, он потерял три места в юридических фирмах. А может, сам ушел: я никогда толком не знала причину. Всегда был виноват кто-то, только не он. По словам Рики, его окружали либо дураки, либо бесчувственные, непонимающие эгоисты. Но поскольку я имела деньги и мы встречались с новыми людьми, каждый вечер был точно премьера – великодушный отец семейства со своей верной женой. – В голосе Терри послышались нотки самоуничижения. – И Елена во всем этом принимала участие. Если Рики готовил ужин, то мы обе должны были восхищаться, словно он совершил нечто из ряда вон выходящее.

– Какого же черта ты жила с ним?

Терри задумалась: как объяснить то, чего она сама еще до конца не понимала?

– Я твердила себе, что, возможно, Рикардо приходится трудно, – сказала она, – но что он не так уж плох. А он без конца повторял, что мы семья и как это важно для Елены. Именно этого, Крис, я хотела всю жизнь: настоящей семьи, в которой родители любят друг друга, а дети чувствуют себя под защитой. И он знал это. Иногда мне кажется, что Рики знает обо мне нечто такое, чего я и сама не знаю. Он, оказывается, всю жизнь ждал меня, в полной уверенности, что однажды я достанусь именно ему.

Крис испытующе посмотрел на Терри. Было ясно: он хотел бы расспросить поподробнее, но потом, очевидно, решил, что время для выяснений неподходящее.

– Что же ты будешь теперь делать? – поинтересовался он.

Мысль о предстоящей схватке – один на один – с Рики внезапной тяжестью свалилась на Терри.

– Следующие две недели будут решающими, – медленно произнесла она. – Во-первых, нам предстоит встреча с посредником. Если это ни к чему не приведет, суд будет решать, кого назначить временным опекуном. По крайней мере, на девять месяцев, до бракоразводного процесса. Рики постарается произвести хорошее впечатление, хотя бы в начале – это он умеет, – продолжала Тереза. – Две недели недостаточный срок, чтобы раскусить его. Если мне не удастся показать им Ариаса в его истинном свете, у него будет шанс забрать Елену себе. – Терри снова посмотрела в глаза Крису. – Увидишь, он пойдет на все, чтобы не допустить иного исхода. И твоя карга уже фигурирует в его списке.

Кристофер лишь пожал плечами, давая понять, что ему наплевать.

– Меня беспокоит только, – заметил он, – что ты не хочешь, чтобы я представлял тебя в суде. Если, конечно, в твои планы не входит защищаться самостоятельно.

Терри покачала головой.

– Я плохо знакома с семейно-брачным законодательством. А кроме того, насколько мне известно, окружной судья в Аламеда-каунти терпеть не может, когда в деле об опекунстве фигурируют родители, защищающиеся без адвоката. – Тут голос ее дрогнул. – Крис, я не могу пойти на это. Я не хочу, чтобы ты принимал участие в процессе. Так будет лучше – для тебя и для Елены.

Крис встал и, упершись в бока руками, посмотрел вдаль.

– Может, ты еще заключишь с Рикардо мировую, а я толкаю тебя в пекло. Может быть, вообще не следует давать ему повода…

Терри поднялась и подошла к Паже.

– Я хочу добиться опекунства. А кроме того, мне нужно иметь возможность видеть тебя, просто я должна быть осторожной, вот и все. До тех пор, пока не закончится процесс.

Крис прищурился, о чем-то раздумывая. Его молчание напугало Терри.

– Ты с этим не согласен? – спросила она.

– Я просто думаю о том, что случилось вчера. Эта сдержанность, за которую все равно приходится платить. – Он улыбнулся. – Две недели жить с мыслью, что ты идиот, – это слишком долго.

Терри, почувствовав облегчение, рассмеялась.

– Два часа, проведенные с Еленой, если не добиваешься опекунства, – это тоже долго. Нам надо спасать Карло.

Вернувшись, они нашли Карло и Елену в библиотеке. Девочка устроилась у Карло на коленях; на полу были разбросаны вещи. Мальчик нетерпеливо взглянул на часы, давая понять, что он занятой человек и у него куча дел.

– Мы путешествовали в прошлое, – отчитался он. – Она выудила у меня все секреты и все забавы моего детства – с семи лет до тринадцати. – Карло взглянул на отца. – Ты бережешь все это для моих детей или как? А может, собираешься выставить в Смитсоновском институте[3]3
  Благотворительное заведение в Вашингтоне, основанное в 1846 году на пожертвования английского ученого Джеймса Смитсона в целях распространения знаний. В настоящее время в его состав входят астрофизическая лаборатория, Национальный зоопарк, Национальный музей, галерея и др.


[Закрыть]?

– Нет, в Куперстауне[4]4
  Город в штате Нью-Йорк.


[Закрыть]. В Зале бейсбольной славы, – с улыбкой парировал Крис. – Вместе с твоей бейсбольной рукавицей и суспензорием[5]5
  Предохраняющая мошонку от ударов при игре повязка.


[Закрыть], который ты носил в Младшей лиге[6]6
  Детская бейсбольная лига до 12 лет.


[Закрыть].

– Что такое суспензорий? – спросила Елена у Карло.

– Пап, ну ты даешь, – с ухмылкой произнес Карло и повернулся к Елене. – Мой папа и сам не знает, что это такое, а я не скажу, пока тебе не исполнится шесть лет. Так, барышня, у вас будет хоть какая-то цель в жизни.

Обхватив его за плечи, Елена принялась бодаться, приговаривая:

– Скажи сейчас же, а то я за тебя замуж не выйду. Никогда.

Крис и Терри с улыбкой переглянулись.

6

Офис посредника по семейным спорам – невзрачная прямоугольной формы комната – располагался в здании окружной администрации в Окленде. Посредник Алек Кин – мужчина сорока с лишним лет, в роговых очках и с бородкой с проседью, – развернувшись из-за стола вполоборота, разглядывал с добродушной иронией сидевших поодаль, у голой стены Терезу и Рикардо.

Терри нервничала, раздумывая о том, какое первое впечатление могло сложиться у Кина. В сером костюме и белой блузке она была похожа на ту, кем, собственно, и являлась, – на женщину-юриста, только что пришедшую с работы. А Рики – в вельветовых брюках, клетчатой рубашке и свитере с закатанными рукавами – напоминал благодушного директора детского садика с творческим уклоном для детей, чьи родители разбирались в керамике и ценили свободную игру воображения. Он смотрел на Кина мягким, выжидающим взглядом. Нужно было быть телепатом, чтобы догадаться о том, что уже знала Терри: Рики так скрупулезно изучил все местные судебные процедуры, относящиеся к брачно-семейному законодательству, что вполне мог сказать вступительное слово вместо Кина.

– Итак, моя главная задача, – резюмировал Кин, – постараться, чтобы вопрос об опекунстве был решен здесь, без передачи дела в суд.

Он сделал паузу, внимательно посмотрел на Терри, затем перевел взгляд на Рики.

– Не сомневаюсь, что мы оба хотели бы этого, – произнес Ариас дрожащим голосом, исполненным осознания ответственности. – Я очень люблю Елену, и я знаю, что и Терри любит ее.

Тереза поняла, что Рики старается войти в роль, чтобы его позиция выглядела безупречной.

– У нас есть тринадцать дней, – сообщил Кин, – до начала слушаний о назначении содержания и временного опекуна. Если вы не придете ни к какому соглашению, я направлю свои рекомендации суду, чтобы способствовать достижению вами согласия, или же суд вынесет решение о назначении постоянного опекуна.

Из его глубокомысленного замечания следовало, что компромисс между ними был бы предпочтительнее.

– Но разве вы можете давать какие-то рекомендации, не зная, что кроется за словами кого-то из нас? – спросила Терри.

Посредник понимающе кивнул.

– Именно поэтому мы и предпочитаем, чтобы родители, которые действительно знают своего ребенка, урегулировали вопрос между собой. – Он взглянул на Рики и снова обратился к Терри: – Но в случае, если они не в состоянии, кто-то должен это сделать за них, причем быстро, чтобы защитить непосредственные интересы ребенка.

Тереза подалась вперед.

– Но не слишком ли большой вес придается одной этой встрече? Насколько мне известно, временный опекун, как правило, потом становится постоянным.

Кин посмотрел на нее с обезоруживающим простодушием.

– Совсем не обязательно. Но я должен признать, что, если существующее положение вещей всех устраивает, суд с неохотой идет на его пересмотр. Особенно в отсутствие неотразимых доводов.

– Каких именно? – оживился Рики. – Не могли бы вы пояснить?

– Среди наиболее безотказных аргументов, – произнес Кин, поглаживая бородку, – я бы назвал отсутствие родительской заботы о ребенке, ущемление его материальных прав, психическую неуравновешенность одного из родителей, а также свидетельства физического насилия или сексуального домогательства. – Он говорил все более назидательным тоном. Такого рода обвинения – обычное дело для бракоразводных процессов. Когда родители начинают действовать наверняка, бывает трудно отличить правду от ловкого расчета.

Рики энергично затряс головой, словно показывая, до какой степени он возмущен, что люди позволяют себе такое.

– У нас совершенно другая ситуация. Между мною и Тер такое невозможно, – уверенно заявил он и посмотрел на Терри, рассчитывая на ее поддержку. – То есть я хочу сказать, мы можем не соглашаться друг с другом, но я убежден, наша искренность не подлежит сомнению.

Тереза встретила его взгляд и иронически ухмыльнулась. Оставалось надеяться, что Ким сам поймет: ее муж – актер, она же достаточно тактична, чтобы прямо сказать об этом. Ариас снова обратил свой страдальческий взор на посредника. Терри вдруг осенило, что Рики играет в какую-то чудовищную игру, где на кон поставлено будущее ее ребенка.

Кин не сводил с них глаз.

– Давайте-ка проясним кое-что, чтобы покончить с формальной стороной дела, – предложил он, обращаясь к Терри: – Итак, где вы работаете?

Посредник Алек Кин производил впечатление человека слишком воспитанного, чтобы выказать скуку от того, что ему приходится заниматься этой рутиной. Более того, инстинкт юриста подсказывал Терри, что для себя он давно определил их ситуацию, как чреватую судебной тяжбой по вопросу об опекунстве, и теперь пытался решить, с кем из родителей Елене будет лучше. Она также поняла, что, задав ей несколько вопросов, Кин мог сокрушить ее.

– Я защитник в суде, – спокойным, ровным тоном сообщила Тереза. – Работаю в юридической конторе Кристофера Паже.

От ее глаз не скрылось, как вздрогнул вдруг Рики. Кин метнул в него стремительный взгляд, затем, как будто припомнив что-то, наклонился в сторону Терри.

– Так это вы выступали от защиты на процессе Карелли?

– Да, я представляла сторону защиты. – Терри кивнула.

– Должно быть, непростое дело. – Кин замолчал, словно в голову ему пришла другая мысль. – Скажите, по какому графику вы обычно работали последний год?

– С девяти до половины шестого. – Не было никакого смысла водить его за нос. – Иногда задерживалась и дольше.

– Наверное, и по выходным? – участливо осведомился Кин.

– Случалось. Правда, в основном когда шел процесс.

– Когда вы задерживались на работе или были в суде, с кем оставалась Елена?

– До шести она в детском саду «Дискавери-скул». Иногда по выходным я брала ее с собой на работу. – Она бросила взгляд на Рики. – Двенадцать дней назад, когда мы с мужем расстались, я сказала своему деловому партнеру, что не могу ездить в командировки и работать по выходным и что должна уходить ровно в полшестого. Так что я готова обеспечить Елене нормальный режим и проводить с ней достаточно много времени, когда она не посещает сад.

Ким недоуменно поднял брови.

– И ваш шеф на это пойдет?

Рики внимательно наблюдал за ее реакцией.

– Он отец-одиночка, – ответила Терри.

– Ну хорошо, – сказал Кин и обратился к Рики: – Мистер Ариас, помнится, когда вы звонили мне, то сказали, что работаете дома.

– Так оно и есть. – Рики просто просиял от удовольствия. – Я работаю над новой компьютерной программой «правовой поиск». Она рассчитана на тех, кто занимается исследованиями в области юриспруденции. Это будет революцией!

Тереза надеялась, что муж совершит оплошность и, изображая из себя великого подвижника прогресса, переборщит, не оставив места для отцовства. Однако Рики, точно читая ее мысли, тут же добавил:

– Это неплохой компромисс.

Его тон заставлял предположить, что смысл последнего замечания должен быть очевиден, по крайней мере, для Терри. Но как Рики и рассчитывал, Кин спросил:

– Компромисс между чем и чем?

Ариас откинулся назад и театрально развел руками.

– Между работой и родительскими обязанностями, – с чувством собственного превосходства заявил он.

В глазах Терри жестикуляция мужа, как и его богатая мимика, всегда несли в себе элементы позерства, словно выражали те эмоции, неизвестные ему на самом деле. Обращенный на Кина взгляд Рики горел святой убежденностью.

– Нам с Терри всегда были неприятны родители, пораженные синдромом йаппи[7]7
  Состоятельные молодые люди, занятые карьерой и ведущие светский образ жизни.


[Закрыть]. Вы понимаете, о чем я говорю: все эти одержимые карьерой супруги, которые приходят домой совершенно измочаленные, когда ребенку уже пора спать, на ходу что-нибудь выпивают и спрашивают у няньки, как прошел день. – С этими словами Рикардо одарил Терри доверительной улыбкой, словно согретый теплом воспоминаний об их совместных хлопотах. – Какое-то время мы оба работали вне дома, а потом решили, что это неправильно. Тогда мы договорились, что на первое место поставим карьеру Терри, а я буду сидеть дома с Еленой. Это разумно, потому что из нас двоих я наиболее предприимчив. Выяснилось, что мне к тому же здорово повезло. За то время, что я провел с Еленой, я был сторицей вознагражден, наблюдая за тем, как девочка растет. – Он замолчал, явно растроганный собственными словами, затем ласковым голосом обратился к Терри: – Тер, что бы между нами ни произошло, я испытываю настоящую гордость за то, чего мы с тобой добились.

Терри поняла, что это для нее своеобразный экзамен. В том заговоре, каким являлся их брак, она всегда отвечала за обеспечение тылов, и Рики до сих пор рассчитывал на это.

– Я тоже испытываю гордость кое за что, – ответила она Рики. – Единственная проблема заключается в следующем: ничего из того, что ты здесь живописал, на самом деле не было. – В это мгновение лицо Рикардо было обращено в сторону жены, поэтому Кин не мог заметить выражения рефлекторного гнева и изумления в его глазах. Терри не умолкала: – Так что давайте лучше говорить о том, что было на самом деле. Когда мы еще не поженились и я забеременела, то сказала тебе, что вовсе не уверена, следует ли нам связывать себя семейными узами. Ты возразил, заявив, что хочешь иметь семью, столпом которой будет наш ребенок. Тогда я спросила, как ты отнесешься, если я буду сидеть с ребенком. По крайней мере какое-то время. – Увидев пылающие негодованием глаза Рики, Терри по выработанной за пять лет замужества привычке почувствовала себя клятвопреступницей. Усилием воли она заставила себя смотреть ему прямо в глаза и продолжать: – И что ты ответил? «Разумеется, я не возражаю против того, чтобы ты сидела дома с ребенком. Отчасти и для этого мы должны пожениться». – Так мы и сделали. – Ее голос звучал монотонно. – А как только Елена появилась на свет, ты, не сказав мне ни слова, ушел с очередного места и решил, что будешь учиться на магистра управления. Чтобы обеспечить, по твоим словам, будущее Елены.

– Все было не совсем так…

– Все было в точности так. – Терри вся подалась вперед. – Мне пришлось возобновить занятия на юридическом, когда Елене было шесть недель от роду, а потом ухватиться за первую попавшуюся работу в полицейском управлении, в то время как ты взял ссуду в банке и поступил в аспирантуру. Я до сих пор выплачиваю по твоей ссуде. А потом ты ушел из аспирантуры и в тот же год оставил – а может, тебя уволили? – еще два места. Оказавшись не в состоянии оплачивать твои счета, я ушла с работы, которая мне нравилась, и поступила в юридическую фирму Криса. Когда в тот вечер я пришла домой и сообщила тебе, сколько буду зарабатывать, ты заявил, что гордишься мной. Потому что с того момента ты мог спокойно «работать на дому». Помню, я разрыдалась, поскольку чертовски устала, а ты разозлился и убежал вон из дома. Но я даже не могла пойти следом, чтобы спорить или, наоборот, умолять тебя. Мне надо было укладывать Елену. Что я до сих пор и делаю каждый вечер. – Терри перевела взгляд на Кина. – У Елены есть один настоящий родитель – это я. И я требую, чтобы опекуном нашей дочери назначили меня.

Кин разглядывал их, полураскрыв рот. На его лице, казалось, застыло все то же выражение добродушной иронии.

С видом, выдававшим глубочайшую скорбь, Рики сокрушенно покачал головой.

– Зачем ты говоришь все это, Терри? Мы вместе принимали эти решения. Вспомни наши долгие разговоры за ужином. Боже мой… – Он растерянно обернулся к Кину, словно умоляя его о поддержке. – Я слышал, люди становятся другими во время развода, но я просто не мог поверить, что такое произойдет с нами. – Он уронил голову и поднял руку в знак необходимой передышки. – Простите… – Терри видела, что сейчас не стоит обрывать его. Рики наконец выпрямился, будто к нему возвращалось чувство собственного достоинства, и, обращаясь к Кину, заговорил: – Все дело в том, что последние полтора года нам с Еленой было очень хорошо вместе. В нашей семье именно я тот человек, к которому она тянется. Мы говорим с ней обо всем, о чем она пожелает. – Рики выдержал паузу. – Она смысл моей жизни, понимаете?

– А не скажешь ли, сколько раз мне приходилось уходить с работы, чтобы забирать Елену, потому что тебе было некогда? – спросила его Тереза. – А если ты и говоришь с ней, то только о своих личных проблемах. Елена – ребенок, а не маленький старичок. – Терри осеклась, поняв, в чем преимущество Рики: Кин не представлял истинного положения дел, поэтому правда резала ему слух. – Быть отцом – это больше, чем просто слоняться по дому и выколачивать денежное содержание. Ты тоже должен помогать в обеспечении ребенка.

– Что это, Тер? Тебя не устраивает, как я живу? Ты хочешь опорочить меня? – тоном оскорбленной добродетели произнес Рики. – По-моему, учитывая некоторые нынешние обстоятельства, я вел себя более чем сдержанно.

– Ну хорошо, – перебил его Кин. – Кажется, я уловил суть ваших разногласий. А вы пробовали найти выход?

– Я пытался, – тут же встрял Рики и, сбавив тон, продолжал: – Ведь я прекрасно знаю Терри. Она хорошая мать. Елена любит ее, и они должны видеться. Просто я считаю, что воспитывать дочь должен я, вот, собственно, и все. – И еще тише добавил: – Мне кажется, и ты так думаешь, Тер. Как-нибудь в другой раз, когда ты разберешься со своими чувствами к Крису, уверен, мы сможем все решить, исходя из интересов ребенка. Нам просто нужен испытательный срок, три месяца, например.

Кин снял очки и, поднеся дужку к губам, произнес:

– Я, видимо, что-то упустил. Эти «чувства к Крису»…

– Мне неприятно, а по правде говоря, просто тяжело обсуждать это, – не поднимая глаз, промолвил Рики и глубоко вздохнул. – У Терри роман с ее шефом, Кристофером Паже. С тех пор как это началось, я оказался уже не таким. У Криса привлекательная внешность, он богат. И Терри подчеркивает, что у меня ничего этого нет. Словом, мне не под силу конкурировать с ним.

Кин не спускал с Рики глаз.

– Этот вопрос выходит за рамки моей компетенции, – вежливо заметил он.

В тот же миг Ариас устремил на посредника пронзительный взгляд.

– Послушайте. Я понимаю, что мне не следует смешивать мои переживания с позитивной оценкой Терри как матери. – Голос его окреп. – Но дело вот в чем – я не могу отделаться от ощущения, что это увлечение мешает жене здраво осмыслить ситуацию, в которой оказалась Елена. Для девочки не будет ничего хорошего, если она останется с матерью, раздираемой противоречивыми чувствами, и ее любовником. Вместо того чтобы быть с отцом, на глазах у которого она выросла и который любит ее.

– Это ложь, – заявила Терри. – Мы с Крисом друзья, и я имею право видеться с ним. Но пока мы были женаты, я не имела…

– Мы до сих пор женаты, – оборвал ее Рики. – Еще две недели назад мы жили вместе. И ни разу даже не обращались за помощью семейного консультанта. Так что не надо убеждать меня, что Кристофер Паже не причастен к той трагедии, которую при нашем попустительстве переживает Елена.