Текст книги "Глаза ребёнка"

Автор книги: Ричард Норт Паттерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 46 страниц)

Элизабет повернулась, чтобы пройти на свое место.

– Она буквально обожает Виктора, – сухо заметила Кэролайн.

Шелтон с нарочито невозмутимым видом ждала, когда Салинас задаст очередной вопрос.

– Доктор Шелтон, по результатам медицинской экспертизы сложилось ли у вас определенное мнение относительно последовательности событий, приведших к гибели мистера Ариаса?

Эксперт посмотрела на Паже; на какое-то мгновение их взгляды встретились, затем она вновь повернулась к присяжным.

– Разумеется, – твердо ответила женщина. – Результаты экспертизы подтверждают мой вывод о том, что мистеру Ариасу был нанесен удар в лицо, в результате чего он потерял равновесие и упал на кофейный столик, при этом повредив себе голову. От полученных травм лица и головы мистер Ариас потерял сознание. – Шелтон выдержала паузу и более ровным тоном продолжала: – Далее данные экспертизы говорят о том, что, пока он лежал на полу, некто вложил ему в рот револьвер и дважды нажал на курок. Однако баллистической экспертизой было установлено, что патроны хранили во влажном месте, и первый раз револьвер дал осечку. И наконец, данные экспертизы свидетельствуют, что перед роковым выстрелом мистер Ариас пришел в сознание. Таким образом, в последние мгновения жизни он понимал, что во рту у него дуло пистолета… – Последняя фраза повисла в воздухе. Шелтон взяла стоявший перед ней стакан с водой, отпила немного, затем продолжала: – Я не знаю, что там произошло на самом деле. Однако мои выводы основаны на данных медицинской экспертизы – травмы носа, головы, ушиб ноги; частицы ткани на кофейном столике; брызги крови и пороховой след на том же столике, а также на лице мистера Ариаса; необъяснимое отсутствие этих факторов на руках мистера Ариаса; необычный угол пулевого отверстия; странное положение головы и, наконец, – здесь голос ее упал почти до шепота, – выражение животного ужаса в глазах, с которым он встретил свою смерть. – Она скрестила руки на груди. – Возможно, я не обратила внимания на какую-то деталь. Но версия о самоубийстве не находит подтверждения в данных медицинской экспертизы. В этом я целиком уверена. – Она снова помолчала. – Короче говоря, мистер Салинас, этого человека убили.

Словно желая подбодрить Паже, Кэролайн под столом незаметно похлопала его по колену.

– Виктор зашел слишком далеко, – пробормотала она, а в следующее мгновение уже направлялась в сторону Шелтон.

Шелтон смотрела на нее с выражением вежливого внимания.

– Был ли у мистера Ариаса включен будильник? – неожиданно спросила Кэролайн.

На лице Шелтон отразилось недоумение.

– Нет. По-моему, нет.

– Может быть, – сухо бросила Кэролайн, – он и не планировал вставать утром.

– Возражаю, – подал голос Салинас. – Это спекулятивное утверждение.

– Совершенно верно, Виктор, – отрезала Кэролайн, не сводя глаз с Шелтон. – Однако не более спекулятивное, чем ваши вопросы относительно кофеварки.

Шелтон ухмыльнулась краешком рта.

– Поддерживаю возражение, – произнес Лернер. – Может, вы поставите вопрос иначе?

– Пожалуй. Доктор Шелтон, не находите ли вы обстоятельство, что мистер Ариас не завел будильник, в такой же степени согласованным с версией о самоубийстве, в какой тот факт, что он якобы заранее включил кофеварку, согласуется с версией об убийстве?

Шелтон безразлично пожала плечами.

– По-видимому, вы правы. Ни то ни другое не следует рассматривать как серьезные улики. Но фактор кофеварки вовсе не является основным в моих рассуждениях.

– Превосходно. Давайте придерживаться фактов. Насколько вам известно, на момент доставки газеты мистер Ариас был еще жив – независимо от того, спал он или бодрствовал?

– Вполне вероятно.

– Также вероятно и другое – что он мог проспать до позднего утра? Скажем, до десяти или одиннадцати.

Шелтон казалась настороженной и слегка удивленной, и по ее виду Паже понял, что она отлично представляет, куда клонит Кэролайн.

– Теоретически – да, – вынуждена была признать эксперт.

– Таким образом – даже если следовать вашей версии, – предположив, что около семи утра мистер Паже был на пути в аэропорт, а к восьми уже на борту самолета, то мистер Ариас, вполне возможно, умер лишь после этого времени.

Шелтон коротко кивнула.

– Все это возможно, мисс Мастерс.

Кэролайн вскинула голову, казалось, вся ее горделивоаристократическая осанка призвана была привлекать внимание присяжных.

– Следовательно, вы не можете определенно утверждать, что именно Кристофер Паже убил Рикардо Ариаса. Или что он мог убить его.

Шелтон утвердительно кивнула.

– Нет, этого я утверждать не могу.

Паже понимал, что пока эти проблемы не составляли для Кэролайн труда; у стороны обвинения имелись и другие свидетели, которые будут показывать против него. Но адвокату было необходимо создать определенное впечатление у жюри.

– Возвращаясь к вопросу о револьвере, – продолжала Кэролайн. – Ведь калибр у него довольно мелкий, не так ли?

– Да.

– Это означает, что ударная сила у него должна быть незначительная?

– Верно, – ответила Шелтон и, предвосхищая следующий вопрос Кэролайн, добавила: – Однако это вовсе не означает, что остатки ткани и брызги крови могли долететь до кофейного столика, не задев при этом рук мистера Ариаса.

Кэролайн улыбнулась.

– На самом деле это не совсем так, не правда ли? Насколько я припоминаю, в протоколе медицинского освидетельствования трупа сказано, что на правой кисти мистера Ариаса обнаружены следы крови и пороха.

– Ничтожное количество, – поправила ее Шелтон. – Куда больше было обнаружено на самом револьвере. Отсюда я и сделала вывод о том, что оружие держал кто-то другой, на чьей руке или рукаве и остались основные следы. То же лицо вложило пистолет в правую руку мистера Ариаса, чем и объясняется крайне небольшое количество крови и пороха на ней.

Кэролайн, словно демонстрируя серьезность своих намерений, шагнула вперед.

– Мистер Ариас был правшой, так? – спросила она.

– Думаю, да.

– Следовательно, можно предположить, что он держал пистолет только правой рукой, чем и объясняется отсутствие следа от выстрела на его левой руке?

– Даже если и так, мисс Мастерс. Но это никак не объясняет, почему на самом револьвере найдено куда больше остатков пороха, ткани и крови, чем на какой-либо – будь то правая или левая – руке мистера Ариаса. – Шелтон начинала проявлять нетерпение.

Мариан Селлер нервно взглянула на часы. Дожимай ее, мысленно взмолился Паже. Однако у Кэролайн были собственные соображения.

– Было также обнаружено небольшое количество крови – кстати, принадлежавшей мистеру Ариасу – на его кисти в области запястья, – сказала она.

– Верно, – согласилась Элизабет. – Но это было, скорее, пятно, совершенно не похожее на брызги крови, остающиеся в результате выстрела.

– Вот как? Откуда же оно взялось?

– Я считаю, – стараясь сохранять самообладание, отвечала Шелтон, – что это пятно появилось, когда мистер Ариас рукой вытер кровь из-под носа.

Кэролайн вскинула брови.

– С чего вы взяли?

– Просто мне это подсказывает здравый смысл. К тому же, как явствует из фотографий, нос у мистера Ариаса действительно был в крови.

От внимания Паже не ускользнуло, что Шелтон допустила оплошность, и он уже был готов заранее предположить следующий вопрос Кэролайн. Однако та рассудила по-своему.

– Но вы вполне уверены, что кровь на его запястье не явилась результатом выстрела? – спросила она.

– Вполне, – изрекла Шелтон.

– И вы настаиваете, что мистер Ариас после выстрела смахнул с носа кровь, которая текла у него по лицу, а возможно, попала и на ковер? Вы отрицаете вероятность того, что это мог быть след от выстрела?

Шелтон смерила ее оценивающим взглядом.

– Я не обнаружила нигде пятен крови, которые заставили бы меня изменить мнение.

– Однако в принципе это возможно?

– Меня там не было, мисс Мастерс. Но я не вижу причин считать, что все произошло так, как хочется вам.

Теперь Шелтон не скрывала раздражения. Паже понимал, что настойчивость Кэролайн, чьи вопросы все время вращались вокруг следа от выстрела, была лишь уловкой. Внезапно адвокат резко сменила тему.

– Так мистер Ариас оставил предсмертную записку или нет? – спросила она.

– Да, записка была.

– Вы считаете, что не он написал ее?

Шелтон передернула плечами.

– Насколько мне известно, ни у кого не вызывает сомнения факт подлинности этой записи. Но я лично сомневаюсь относительно тех обстоятельств, которые сопутствовали ее написанию…

Паже заметил, как Луиза Марин судорожно сцепила ладони.

– Иными словами, – произнесла Кэролайн, – вы в своих рассуждениях не придаете значения этому письму.

Шелтон невольно отпрянула.

– В моих рассуждениях я принимала в расчет факт существования этого письма. Однако, основываясь на заключении медицинской экспертизы, я пришла к выводу, что мы имеем дело не с самоубийством.

– Допустим. Тогда вернемся к данным экспертизы. – Кэролайн с улыбкой обратилась к Салинасу: – Виктор, как вам кажется, смогли бы вы еще раз выступить в роли мистера Ариаса? У вас так хорошо это получилось.

В замешательстве Салинас приподнялся на своем месте.

– Почему бы вам самой не поставить такой эксперимент?

– Виктор, помилуйте. К тому же и костюмчик у вас уже грязный.

Из зала донесся смех; Мариан Селлер сдержанно улыбнулась.

– Очко в пользу мисс Мастерс, – проронил скупо судья Лернер, обращаясь к Салинасу. – Публика просит вас выступить на бис.

В зале снова засмеялись. Салинас с улыбкой развел руками.

– Только для вас, Ваша честь. Но после этого я бросаю карьеру актера.

– Ну, в этом я сомневаюсь, – вставила Кэролайн. – Однако признательна вам за помощь, Виктор. Вас не затруднит подойти ко мне и лечь на пол? Да, и прихватите ваш револьвер.

Паже подавил улыбку: так вот что она задумала. Салинас приблизился к Кэролайн; было заметно, что он обескуражен.

Она еще раз озарила его улыбкой.

– Прошу вас, Виктор, к моим ногам.

Стараясь не ударить в грязь лицом, Салинас иронично поклонился и со словами «Всегда у ваших ног» распластался на полу.

– Ну что же, выглядит довольно натурально, – прокомментировала Кэролайн и обратилась к эксперту: – Доктор Шелтон, прошу вас.

Та окинула ее оценивающим взглядом и приблизилась к Салинасу.

– Пожалуйста, возьмите револьвер, – попросила ее адвокат, – и воспроизведите сцену убийства, какой вы представили ее нам раньше.

Теперь внимание присяжных целиком принадлежало Кэролайн. Они смотрели точно заколдованные, как Шелтон опустилась на колени подле Салинаса.

– Насколько я помню, – произнесла Кэролайн, – Виктор лежал, слегка приподняв голову, и мне сдается, ему было не очень-то удобно. Виктор, я хотела бы, чтобы вы воспроизвели эту сцену, а доктор Шелтон вложит пистолет вам в рот.

Салинас со страдальческим видом приподнял голову, а эксперт засунула пистолет ему в рот. Кэролайн окинула обвинителя критическим взглядом.

– Виктор, глаза чуть шире. Первый раз у вас получалось куда лучше.

Кто-то из зала надрывно закашлялся, стараясь не расхохотаться.

– Итак, – Кэролайн обратилась к Шелтон, – если я не ошибаюсь, вы утверждали, что некто нанес удар мистеру Ариасу в лицо; последний опрокинулся на кофейный столик, ударился головой, скатился на ковер, отключился, в последний момент перед смертью очнулся и с ужасом воззрился на своего убийцу. Но схватить того за руку он уже не успел. Так было дело?

– Примерно, – ответила эксперт, не поднимая глаз от лежавшего на полу Салинаса.

– А вы ничего не упустили из виду? – изобразив недоумение, спросила Мастерс.

– Что же?

– А как же быть с эпизодом, когда Виктор утирает себе нос?

Кто-то, не сдержавшись, хохотнул – им оказался Джеред Лернер. Но Кэролайн было не до смеха.

– Вы можете ответить на мой вопрос? – вполне серьезно спросила она Лиз Шелтон. – В какой именно момент мистер Ариас вытер кровь под носом?

Шелтон подняла глаза, а Салинас наконец избавился от торчавшего у него изо рта револьвера.

– Лежите, Виктор, – бросила ему Мастерс и снова устремила взгляд на эксперта.

Элизабет покачала головой и произнесла:

– Я затрудняюсь ответить на ваш вопрос.

Адвокат вперила в нее недоуменный взгляд.

– Мне кажется, в вашем рассказе что-то не стыкуется, верно? Если бы я была на месте мистера Ариаса, то, скорее всего, постаралась бы вырвать из рук убийцы пистолет, оставив вопрос личной гигиены на потом.

Шелтон отложила револьвер в сторону.

– Если вам непонятно, когда именно он вытер кровь из-под носа, так он мог это сделать в какой-то другой момент.

– Вот как? Значит, теперь вы утверждаете, что он вытер нос сразу после того, как его ударили, но до того, как совершить сальто-мортале через кофейный столик?

Салинас наконец сел.

– Мы закончили с этим? – недовольно буркнул он.

Кэролайн посмотрела на обвинителя, словно не понимая, зачем он оказался на полу.

– Вполне, – произнесла она и повернулась к Шелтон: – Вы можете занять свое место, док.

Шелтон послушно отправилась назад.

– Вы хорошо поняли мой последний вопрос? – спросила Кэролайн.

– Прекрасно, – ответила эксперт с чувством уязвленного достоинства. – И как я уже говорила, возможно, я не точна в каких-то деталях. Например, мистера Ариаса могли ударить чуть раньше. Вероятно, он смахнул кровь, пока пытался как-то уговорить своего потенциального убийцу. Затем, осознав, что его положение безнадежно, мог попробовать спастись бегством – тогда-то и налетел на кофейный столик. – Шелтон помолчала и, словно вновь обретя уверенность, продолжала: – При всех неясностях этого дела, с моей стороны было бы глупо утверждать, что мистер Ариас сам расквасил себе нос, поставил себе синяк на ноге, по собственной воле ударился головой о кофейный столик и, наконец, выстрелил себе в рот, приняв для этого самую неудобную позу и немыслимым образом закрыв правую руку, чтобы на ней не осталось следов от выстрела, – и все это с одной-единственной целью: сохранить в тайне свое отчаянное желание покончить с собой.

Это был чувствительный контрудар. Но Кэролайн лишь улыбнулась.

– Допуская, что ваши построения – при всей их умозрительности – не лишены логики, я все же осмелюсь предложить вам иную схему событий. Пребывая в состоянии крайнего отчаяния, мистер Ариас решается написать предсмертную записку, однако оказывается не в силах закончить ее. Держа в руке пистолет, он возбужденно расхаживает по комнате, не замечая окружающих его предметов. Он спотыкается о столик, падает, ударяется головой и носом и оказывается распростертым на полу с пистолетом в руке. – Она заговорила медленнее, выделяя каждое слово: – В замешательстве, плохо соображая, он инстинктивно вытирает окровавленный нос. Затем сознание его проясняется, и его внезапно осеняет – что же он должен сделать. И он делает это. – Не сводя с Шелтон пристального взгляда, Кэролайн ровным голосом закончила: – Как и обещал в своей предсмертной записке.

– Эта версия совершенно несостоятельна, – поспешно парировала эксперт. – Потому что она не объясняет отсутствия следов выстрела на руке.

– Зато она объясняет полученные им травмы, ведь так, доктор Шелтон? И с пятном крови на запястье тоже все понятно. – Кэролайн выдержала паузу и добавила: – Разумеется, если это пятно не было тем самым следом от выстрела.

Шелтон пристально посмотрела на нее.

– На его запястье не было никаких следов от выстрела. Поверьте мне, мистер Ариас мог стрелять из этого револьвера только при одном условии: если у него на руке была перчатка.

– Но тогда, – возразила Кэролайн, – у него на руке не было бы этого таинственного пятна. Появление которого вы так и не смогли толком объяснить, вы согласны?

– Мне трудно объяснить это, как вырванный из контекста факт. В совокупности же фактов, думаю, это не столь существенно.

Паже понимал, что на допросе Шелтон Кэролайн вряд ли наберет еще очки. Он видел, что адвокат собирается с мыслями; для нее была важна эффектная концовка.

– Однако данное обстоятельство играло существенную роль в вашей первоначальной версии, не правда ли? По которой мистера Ариаса бьют по лицу, и он летит через столик.

Элизабет секунду колебалась, затем едва заметно кивнула.

– Пожалуй, – признала она. – И сейчас я понимаю, что несколько опрометчиво пыталась связать все факты воедино. Однако моя позиция сводится к одному: результаты медицинской экспертизы – отсутствие на руке убитого брызг крови, частиц ткани и порохового следа, травмы на его теле, положение орудия убийства – не дают оснований считать это самоубийством. – Шелтон помолчала. – И еще одно. Застывшее выражение ужаса в глазах мистера Ариаса.

Ни единый мускул не дрогнул на лице Кэролайн. Пожалуй, лишь Паже догадался, как она сожалеет теперь, что задала этот последний вопрос.

– А вам не было бы страшно, – спросила она, – если бы вы готовились свести счеты с жизнью? Пусть даже это было бы вашим добровольным желанием?

Шелтон на минуту задумалась.

– Мне трудно представить себя в подобных обстоятельствах. Однако я могу допустить, что мне действительно было бы страшно.

– Полагаю, и мне тоже, – тихо произнесла Кэролайн. – Благодарю вас, доктор Шелтон. У меня больше нет вопросов.

Этот акт остался позади.

Шелтон покидала свидетельское место, глядя прямо перед собой. Паже окинул взглядом скамью присяжных. Он заранее мог сказать, чему будут посвящены выпуски новостей: Кэролайн и у ее ног – Виктор Салинас. В то же время, рассматривая членов жюри, Паже чувствовал: в их глазах Рикардо Ариас все больше предстает невинной жертвой убийства.

3

На следующее утро Виктор Салинас, казалось, задался целью доказать, что Рикардо Ариас рассчитывал жить вечно.

Он пригласил давать показания Лесли Уорнер. Заняв место свидетеля, бывшая учительница Елены поправила длинную, с цветочным орнаментом юбку, провела кончиками пальцев по браслетам на запястье и радостно улыбнулась членам жюри.

– Кретинка, – пробормотал Паже. – У меня до сих пор не укладывается в голове, что она могла отдать Елену на заклание Чарлзу Монку.

Кэролайн согласно кивнула.

– Будь я на месте Терри, я бы тоже влепила ей пощечину. Однако расплачиваться за это тебе.

Уорнер смотрела на Салинаса с выражением участливого внимания. Задав ей несколько предварительных вопросов, Салинас неожиданно спросил:

– Вы ведь собирались встретиться с мистером Ариасом, не так ли? На другой день после того, как его последний раз видели живым?

Учительница помрачнела.

– Да, это так. Мы хотели поговорить о Елене.

– Были ли вы удивлены, что он не пришел? – Салинас, тщательно подбирал слова: – Зная мистера Ариаса, вы подумали, что это на него не похоже?

– Ну да. – Лесли бросила короткий взгляд в сторону присяжных, словно желая убедиться, что они слушают ее. – Когда мы в школе первый раз проводили родительский день, мистер Ариас рассказывал мне о Елене, о том, как он гордится ее богатым воображением и хочет всячески развивать его. В тот день и во время последующих встреч и бесед с ним Рики – мистер Ариас – проявил себя как преданный и ответственный отец.

– Как часто вы беседовали с ним? – поинтересовался Виктор.

– Сначала мы встречались с ним раза два-три. – Потупившись, Уорнер принялась перебирать браслеты. – Позднее, после одного случая с Еленой, он заходил или звонил по крайней мере раз в неделю. Или я звонила ему сама. То есть я знала, что опекуном является мистер Ариас – к тому же он был весьма заботливым отцом.

Глаза Кэролайн недобро сверкнули.

– Могу поспорить – она без ума от этих педагогических советов с глазу на глаз, – прошептала адвокат.

Паже усмехнулся, Кэролайн обладала превосходным чутьем, и он понял, что теперь она что-то затевает.

– Этот случай, о котором вы упомянули, – проговорил Салинас. – Не могли бы вы остановиться на нем подробнее?

«Начинается», – подумал Паже.

– Конечно, – стараясь сохранять сдержанность, произнесла Уорнер. – Однажды я нашла Елену за мусорным бачком; она сняла трусики и показывала одному мальчику свои гениталии. Когда я отвела ее в сторону и спросила, что все это значит, она отказалась со мной разговаривать. Тогда я решила позвонить мистеру Ариасу.

Салинас нахмурился.

– Были ли связаны с этим инцидентом какие-то конкретные опасения?

Лесли, словно копируя Салинаса, помрачнела.

– Проявление подавленных сексуальных желаний – явление довольно распространенное. Как учителю мне приходилось сталкиваться с подобными случаями. Иногда это вызвано простым любопытством; иногда за этим кроются более серьезные проблемы. В данном случае, когда я попыталась поговорить с Еленой, она не могла поднять на меня глаз. Тогда я решила поставить в известность мистера Ариаса. Она запнулась и нехотя добавила: – И, разумеется, мать Елены. Хотя суд назначил опекуном именно Рики.

Паже наклонился поближе к Кэролайн.

– Он использует этот случай в качестве предлога, чтобы потом облить грязью Карло и показать, какой Рики хороший. Мы можем заявить возражение против подобных приемов.

– Только не судье Лернеру, – бросила Кэролайн. – Однако я все же попробую.

– Что вы имеете в виду под «более серьезными проблемами», – спросил Салинас.

Паже начинал нервничать.

Глаза учительницы блеснула торжеством.

– При определенных обстоятельствах такое поведение может указывать на имевший место факт совращения несовершеннолетнего.

Кэролайн вскочила с места.

– Я прошу отклонить данный вопрос, Ваша честь. Мисс Уорнер не правомочна выступать в качестве эксперта. Она не обладает компетенцией, чтобы оценивать, что такое совращение несовершеннолетних, или судить о личных достоинствах Рикардо Ариаса.

Однако Салинас знал, как сыграть на либерализме судьи Лернера.

– Ваша честь, вопрос вполне правомочен, – заявил он в свою очередь. – Мы вправе учитывать опыт мисс Уорнер как учителя. С позволения суда я бы хотел, чтобы этот опыт принимался во внимание в контексте ее бесед с мистером Ариасом.

Лернер нахмурился.

– Я пропускаю этот вопрос, – произнес он, обращаясь к Кэролайн. – Присяжные сами разберутся, есть ли здесь рациональное зерно.

Мастерс села. Кипя от негодования, Паже приготовился к худшему.

Салинас вновь повернулся к Уорнер.

– До этого инцидента случалось ли вам сталкиваться с фактами растления в отношении ваших учеников?

– Да. За время моей шестилетней работы в четырех случаях Комиссия по защите прав детства признавала факты совращения в отношении детей из моего класса.

– Повлиял ли ваш предшествующий опыт на решение сообщить о происшедшем родителям Елены?

– Разумеется. Четверо детей, о которых я упомянула, – три девочки и один мальчик – обнаруживали примерно те же признаки, которые я наблюдала у Елены: беспокойство, невнимательность, равнодушное отношение к сверстникам. Так же как и она, эти дети были замечены в сексуально окрашенных или агрессивных играх. Данный опыт, естественно, заставил меня глубже задуматься о том, что произошло с Еленой.

– Вы рассказали мистеру Ариасу о своих подозрениях?

– Да.

Кэролайн нахмурила брови. Салинас, переводя все время разговор на Ариаса, хотел тем самым подчеркнуть обоснованность опасений последнего: ведь первым, кто поднял вопрос о растлении, был не сам Рики, а заботливый и грамотный учитель.

Паже вдруг осенило, что та драка, которую предсказывал Брукс, вовсе не обязательно выгодна защите.

– И каковая же была реакция мистера Ариаса? – спросила Виктор.

– Он был крайне встревожен. – Лесли помолчала, словно воспоминания причиняли ей боль. – Я помню, он сказал что-то вроде: «Боже мой, Лесли, только не это – несчастная малышка и без того достаточно натерпелась».

Паже обратил внимание, как внезапно понурился Джозеф Дуарте; казалось, он мысленно представляет себя в роли бедняги Рики.

Кэролайн тряхнула головой.

– Проклятье, – буркнула она. – Почему бы нам просто не провести здесь спиритический сеанс?

Паже догадался, о чем она: посредством медиума – то есть Лесли Уорнер – Салинас хотел воскресить образ Рикардо Ариаса.

– Вы помните, что еще сказал Рики?

Уорнер решительно кивнула.

– Он хотел немедленно встретиться со мной. Когда мы увиделись, то он буквально засыпал вопросами о странностях поведения Елены, делая заметки по ходу моего рассказа. – Она удрученно покачала головой. – Прежде он всегда был такой бодрый, жизнерадостный и оптимистичный. В тот же момент Ариас показался мне настолько расстроенным, что я даже испугалась, как бы он не разрыдался. Тревога за дочь буквально убивала его. – Уорнер закрыла ладонью рот, словно ужаснувшись собственных слов.

Салинас понимающе потупил взор.

– Пощадите, – пробормотала Кэролайн с отвращением.

Однако Паже не мог не заметить выражения скорби на лицах присяжных.

– Что еще вы помните об этом разговоре? – прервал Виктор Салинас тягостное молчание.

– Несмотря на его впечатлительность, у меня сложилось мнение о нем как о человеке ответственном и рассудительном, – продолжила учительница. – Он сказал – и я согласилась с ним, – что этих подозрений недостаточно и что он не хочет расстраивать Елену, докучая ей вопросами. Ариас попросил меня подготовить ему список литературы, посвященной проблеме сексуального злоупотребления в отношении несовершеннолетних. А еще он попросил немедленно звонить ему, если с Еленой хоть что-нибудь случится. – Она на мгновение задумалась. – Да и еще, он спросил, сообщила ли я миссис Перальте. Я ответила «да», и он сказал, что я правильно сделала, поскольку его жена должна знать об этом.

Паже поморщился при мысли о подлинном Рики, каким его знала Терри и о котором присяжные не имели никакого представления. Салинас сделал шаг вперед.

– Мисс Уорнер, когда это было?

– В начале учебного года. Голос ее дрогнул. – Недель за пять до кончины мистера Ариаса.

– А после этой встречи мистер Ариас давал о себе знать?

– Как я уже отмечала, по крайней мере раз в неделю. Несколько раз он заезжал ко мне в школу.

– И о чем вы говорили с ним?

Паже показалось, что Лесли внезапно насторожилась.

– О Елене. Он хотел знать, как идут ее дела в школе.

– Как он себя вел во время этих посещений?

– Он внимательно слушал и всегда с готовностью выражал свою признательность. – Уорнер улыбнулась краешком рта. – В душе он был веселый человек. Как-то я сказала ему, что была в опере и что мне особенно нравится «Богема»; в другой раз он подарил мне книгу о Пуччини.

Подойдя к ней еще ближе, Салинас отчетливо произнес:

– Мисс Уорнер, вы помните, когда мистер Ариас поднял вопрос о собственных подозрениях, что Елену пытались растлить?

Лесли с вызовом посмотрела в сторону Паже.

– Да, – изрекла она, сдерживая гнев. – Недели через три он позвонил мне, голос у него был чрезвычайно взволнованный, он спросил, можем ли мы встретиться. Когда мистер Ариас приехал в школу, у него был такой вид, что я сразу поняла – что-то случилось. – Она попыталась совладать с дрожью в голосе. – У него есть подозрение – доверительно сообщил он мне, – что сын мистера Паже покушался на растление Елены.

От внимания Криса не ускользнули косые взгляды в его сторону со скамьи присяжных. Но теперь его глаза горели яростью, которую ему удавалось скрывать. После того как Салинас публично выдвинул это обвинение, Паже целый вечер провел с Карло, призывая его сохранять достоинство перед толпой репортеров вокруг их дома или слушая голоса комментаторов в программах новостей, для которых он представлял интерес лишь в качестве очередной сенсации. Теперь Паже было мучительно наблюдать, как Салинас, чтобы добраться до него самого, поливает грязью его сына.

– И что же поведал вам мистер Ариас? – продолжал Виктор.

В серых глазах учительницы было открытое осуждение.

– Что его жена разрешает Елене проводить время в обществе сына мистера Паже, кажется, его зовут Карло. Рики сказал, что с тех самых пор, как я высказала ему свои опасения, ему не дает покоя это обстоятельство. Однако до сих пор он воздерживался от каких-либо безответственных, безрассудных шагов, которые могли бы навредить мальчику. Но потом Елена призналась, что Карло купал ее в ванне. Когда же Рики, по его словам, попробовал расспросить ее об этом случае, девочка замкнулась в себе – и это напугало его. – Лесли покачала головой. – Должна признаться: меня это тоже напугало. Ведь именно такой я видела Елену в тот день, когда пыталась расспросить ее. По собственному опыту мне известно, что это симптомы сексуального злоупотребления.

Кэролайн, как заметил Паже, порывалась подняться, но передумала. Он понял, что она права: возражать сейчас значило бы лишь подбрасывать дров в огонь.

– Мистер Ариас говорил вам, что он намерен предпринять в этой связи?

– Да. – Уорнер, похоже, наконец оправилась от потрясения. – Мистер Ариас собирался сказать жене, чтобы она держала Елену подальше от Карло и мистера Паже. В случае ее отказа он намеревался обратиться в суд.

– Когда он сказал вам об этом своем намерении?

Уорнер не сводила с Паже пронзительного взгляда.

– Менее чем за две недели до смерти.

– В каком он был настроении, когда сообщал вам об этом?

Уорнер кивнула, казалось, ей приятны эти воспоминания.

– Он был настойчив и уверен. Я бы даже сказала, в нем чувствовалось сознание собственной правоты.

Кэролайн решительно поднялась.

– Ваша честь, я хочу – пусть и запоздало – заявить протест. Мисс Уорнер не специалист по телепатии и не психиатр. Мне представляется – то, что мы вынуждены сейчас выслушивать из ее уст, – это не более чем ее личное восприятие душевного состояния мистера Ариаса. Хотелось бы мне знать, на чем оно основано.

Смерив Кэролайн взглядом, Салинас обратился к Лернеру:

– Ваша честь, сторона защиты утверждает, что мистер Ариас покончил с собой. Мы вынуждены доказывать, что это не так. И если мисс Мастерс удастся найти хотя бы одного очевидца, который видел мистера Ариаса где-нибудь в парке в состоянии угрюмой отрешенности, я гарантирую, что мы охотно выслушаем его показания.

Создавалось впечатление, что у Салинаса есть готовая отговорка на каждое возражение Кэролайн. Вопреки своей воле Паже начинал побаиваться способности Виктора предвосхищать события. Словно в подтверждение его опасений прозвучал голос Лернера:

– Протест отклоняю.

– Благодарю, Ваша честь, – произнес обвинитель и обратился к Уорнер: – Приходилось ли вам видеть, чтобы мистер Ариас когда-либо выказывал признаки отчаяния?

– Никогда. Как я уже отмечала, если бы не тревога за Елену, этот человек был настроен весьма оптимистично. Я бы не хотела казаться напыщенной, но Рики любил жизнь – любил свою дочь, свое новое дело, ждал, когда разрешится бракоразводная тяжба, и с надеждой смотрел в будущее.

Салинас слушал ее с выражением глубокой скорби на лице.

– Мисс Уорнер, когда же вы в последний раз видели мистера Ариаса? – спросил он.

– Накануне того дня, когда его жена и мистер Паже отправились в Италию, – потупившись, ответила Лесли.