Текст книги "Глаза ребёнка"

Автор книги: Ричард Норт Паттерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 46 страниц)

11

– Ты действительно настаиваешь, чтобы обследование было проведено немедленно? – вопрошал Рики. – Но ведь прошло всего две недели, с тех пор как мы достигли соглашения! – Он раздражался все больше. – Терри, я пошел на компромисс, чтобы наконец покончить со всеми проблемами. Но тебе и этого мало.

Терри словно не слышала его.

– Елена по-прежнему нездорова, – сказала она Алеку Кину. – А теперь еще этот случай в школе.

Кин сидел, подперев голову рукой, и разглядывал их обоих.

– Я склонен согласиться с Терри, – наконец произнес посредник. – Похоже, пора обратиться за помощью к психологу. – Он взглянул на Рики. – Что в этом страшного?

– Это страшно для Елены, – возразил Рики. – Она достаточно натерпелась. – Он умолк, а потом заговорил более спокойным тоном: – Послушайте, я не хотел бы выглядеть безответственным, но не могу согласиться с тем, чтобы ребенка обследовали по методике, в объективности которой я сомневаюсь.

– В данном случае речь не идет о согласии или несогласии родителей, – сдержанно проговорил Алек. Было видно, что терпение его на пределе. – Если вы не пришли ни к какому соглашению, то психологическая оценка вашей семьи обязательна. Остается только договориться о методике, которая устраивала бы обоих родителей. Позвольте спросить, что вы подразумеваете под термином объективность.

– Все очень просто. – Рики весь подался вперед. – Я буду настаивать на том, чтобы помимо нас курс интенсивного обследования прошли Кристофер Паже и его сын.

Кин был явно озадачен.

– Возможно, в зависимости от того, каковы планы Терри, поговорить с мистером Паже действительно имеет смысл. Однако что касается его сына, то в данный момент он представляется фигурой второстепенной.

– Второстепенной? – Рики тупо воззрился на Кина, а потом обрушился на Терри: – Тер, давай-ка разберемся с этими дополнительными свиданиями, которые дал тебе я. Сколько времени из этих свиданий Елена проводит с тобой, а сколько – с Крисом и Карло Паже.

Терри почувствовала себя уязвленной.

– С ними практически нисколько, – ответила она.

– Определи-ка мне это «практически», – не унимался Рики. – Час? Два часа? Или больше?

– Я не могу сказать точно, но явно недостаточно для того, чтобы меня пытало Гестапо.

– Пожалуй, – вмешался Кин, – здесь все-таки беседа, а не перекрестный допрос.

Рикардо, вперившись взглядом в Терезу, поднял руку, словно умоляя, чтобы его выслушали.

– Ладно, тогда я скажу проще. Ответь мне, Тер, сколько времени Елена оставалась с Карло наедине в первый после нашей договоренности выходной?

– Не помню. – Терри нервничала. – У Криса было выступление, это продолжалось недолго. Я попросила Карло побыть с девочкой.

– И где же они провели это время? Елена и Карло.

– В доме Криса.

– В доме Криса, – повторил за ней Рики, сдерживая гнев. – А кто-нибудь еще был с ними?

– Никого.

Рики кивнул.

– Вот именно, Терри. Никого. Чем же они занимались? Рисовали? Играли в куклы? Или, может быть, в дочки-матери?

Только присутствие Кина сдерживало женщину.

– Меня там не было. Именно поэтому я и попросила Карло посидеть с ней, – холодно произнесла она.

– От тебя немногого добьешься. Но ведь ты знаешь, Тер, чем они на самом деле занимались, когда ты с твоим дружком вернулась домой.

Тереза взглянула на Кина; тот притих, поставленный в тупик зловещими шарадами Рики. Она почувствовала, как бешено бьется ее сердце.

– Елена была в ванной.

– Одна? – вкрадчивым голосом поинтересовался Рики.

– Карло присматривал за ней.

Рики в изумлении поднял брови и откинулся на спинку стула.

– А где расположена ванная комната?

– Наверху, рядом со спальной комнатой Криса. – Терри охватила апатия. – Ну, выкладывай, Рики, что у тебя на уме. Довольно играть в кошки-мышки.

– Еще один вопрос, Терри, – ровным голосом произнес Ариас, и лишь бегающие глаза выдавали его возбужденное состояние. – У тебя что, в порядке вещей доверять интимную сторону заботы о твоем ребенке подросткам? Или такой привилегией пользуется только сын Кристофера Паже?

– Довольно, – перебил его Кин. – К чему вы, наконец, клоните?

Рики посмотрел на него с любезной улыбкой, словно их только что представили друг другу.

– А вот к чему, Алек. Когда мы встречались у вас последний раз, Терри принялась перечислять различные тревожные симптомы и признаки: апатия, рассеянность, неспособность устанавливать контакты со сверстниками, боли в желудке, регресс, бессонница, отказы спать без зажженного ночника, кошмары. С тех пор как нашей дочери исполнилось четыре года, за ней не наблюдалось ничего подобного. Но тогда мы с Терри были вместе и наша дочь жила с нами. – Он ностальгически улыбнулся, потом тряхнул головой и продолжал: – Я был озадачен тем, что услышал от Терри. – Когда Елена находилась при мне, ничего этого не было. Но как отец, чувствующий ответственность за своего ребенка, я не хотел, чтобы оставались какие-то неясности. Тогда я взял в библиотеке кое-какие книги, и по мере их чтения во мне нарастала тревога. Я не хотел в это верить, ведь родителям свойственно гнать от себя дурные предчувствия. И вдруг этот случай в школе – проявление подавленных сексуальных желаний, так это называется. И тогда все, о чем говорила Терри, встало на место. – Рикардо взглянул на Терезу. Его взгляд не обещал ничего хорошего. – Это верные симптомы сексуального совращения, Терри. С нашей дочерью совершали развратные действия, и делал это сын твоего любовника.

Терри словно обухом по голове ударили.

– Это безумие…

– Так ли? – наседал на нее Рики. – Тогда откуда же мне известно об этом эпизоде в ванной? Елена, наша с тобой дочь, сама рассказала мне об этом.

– Но Карло всего лишь присматривал за ней, – начала было Терри, как вдруг страшная догадка осенила ее. Она вспомнила, как Елена, выгнувшись, лежала в ванной, и в позе дочери было что-то вызывающее и порочное – или это лишь плод ее расстроенного воображения? Внутри у нее все оборвалось. – Что тебе сказала Елена?

Рики посмотрел на нее широко распахнутыми глазами, в которых не было ни намека на фальшь:

– Спроси лучше, чего она мне не рассказала. Это объяснит тебе гораздо больше. Девочка выглядела замкнутой и словно остолбеневшей: налицо были все признаки психического расстройства, как ты и описывала. Когда я спросил у нее, что случилось, она повернулась лицом к стене и обхватила ручками плечи. – В голосе Рикардо звучала неподдельная тревога. – Терри, ты же прекрасно знаешь Елену, когда она не хочет отвечать, то лишь трясет головой, уткнувшись, например, лицом в мяч. – Рики обратился к Кину: – Алек, единственное, что девочка произнесла: «Я была в ванной с Карло».

Терри не могла в это поверить, тем не менее животный страх охватил ее.

– Почему же ты ничего не сказал мне? – в отчаянии спросила она.

Рики развел руками.

– Это очень серьезное обвинение, необходимо было все взвесить, ты поставила меня в трудное положение, и мне не хотелось, чтобы создавалось впечатление, будто я ломаю комедию. – Он подпустил капельку раздраженности. – В конце концов, Терри, ведь это я просил тебя держать Елену подальше от Карло.

– Что же заставило вас сейчас рассказать об этом? – спросил Кин.

– Этот неприятный инцидент в школе. По правде говоря, я рад, что Терри сообщила вам об этом. Я, кстати, тоже собирался представить все факты. Ради Елены.

– Вы когда-нибудь еще оставляли дочь с Карло? – поинтересовался Алек.

– Очень редко. – Тереза задумалась. – Может, раз или два. Однажды он водил ее в парк.

– Не уверен, с чем мы имеем дело в данном случае, – произнес Кин, потирая пальцами над глазами. – Такое поведение ребенка совсем не обязательно означает, что с ним были совершены развратные действия. Однако люди, предъявляющие подобные обвинения, как правило, не отказываются от своих слов. Это задевает интересы многих. – Он взглянул на Рики. – Включая Елену и этого мальчика.

– Я понимаю, – с печалью в голосе признал Рикардо. – Поверьте, я все это понимаю. Хорошо, хоть Терри не имеет к этому отношения. По крайней мере, в том смысле, что это не ее рук дело. – Он решительно повернулся к Терезе. – Я хочу сказать, что ты еще в состоянии все исправить. Надо только держать девочку подальше от Карло Паже.

– Это не так просто, – вмешался Кин. – У Терри близкие отношения с его отцом. – И, обращаясь к Терезе, спросил: – Существует ли вероятность того, что вы будете жить вместе?

Терри колебалась.

– Я, право, не знаю, – с дрожью в голосе произнесла она, но тут же взяла себя в руки. – Как мать я не имею права игнорировать сказанное Рики. Но я не верю, будто Карло мог что-то сделать с Еленой. А вот в чем я убеждена, так это в том, что Рики приберег эту историю в качестве козырной карты…

– Боже мой, Терри! – воскликнул Ариас. – Неужели после всего этого ты все-таки цепляешься за Паже?

– Я требую, чтобы Елену освидетельствовали…

– Это всего лишь уловка. – Рики вскочил. – Я требую гарантий.

Терри встала и, глядя ему в глаза, произнесла:

– Хорошо, ты получишь гарантию. Елена не будет видеться с Карло, это тебя устроит? Может быть, так лучше для них обоих. Но мы должны провести освидетельствование. Мы должны помочь Елене. Мы должны узнать, что с ней происходит.

– Ты права, черт побери, мы должны провести освидетельствование. Пусть психиатр вывернет Паже вместе с его сынком наизнанку. Мы обязательно сделаем это, раз ты настаиваешь.

Кин встал между ними.

– Прекратите, прошу вас. Довольно!

Терри послушно заняла свое место; Рики последовал ее примеру.

Глядя на Ариаса, женщина с удивлением обнаружила, что уже не злится – ей было просто невыразимо грустно. Она представила, как Карло и Елена идут рука об руку к парку и девочка улыбается ему.

Даже Рики, казалось, был несколько пришиблен.

– Мне жаль, что так все вышло, – пробормотал он.

– Мне тоже, – пожав плечами, произнес Кин. – Я сообщу вам имена трех психологов, на ваше усмотрение. Попытайтесь сойтись на ком-то одном. В противном случае его назначит судья Скатена.

Больше ему было нечего сказать. Они выходили из его кабинета, и посредник в последний раз пожелал им удачи.

В коридоре никого не было. Кивнув в сторону стоявших в холле кресел, Рики предложил:

– Давай обсудим.

– Обсудим? Да мне один твой вид невыносим.

– Я пошел на это в интересах нашей дочери. – Он многозначительно покачал головой. – Дело приобретает дурной оборот. Если мы не договоримся, будет хуже для всех.

Усилием воли Терри заставила себя оставаться на месте, хотя ноги сами несли ее к выходу.

– Хочешь сказать, что это ты сделаешь всем хуже. Чего же ты еще добиваешься?

– Чтобы ты приняла мое первоначальное предложение, которое ты отвергла, предоставив все решать судье Скатене. – И он выложил ей свои требования: – Ты выплачиваешь мне две с половиной тысячи ежемесячно. Будни Елена со мной, выходные – с тобой. Но это только в том случае, если дочь больше никогда не увидит ни Криса Паже, ни Карло. Только по данному пункту меня не устроит джентльменское соглашение, мы должны подписать формальный договор.

– Ты не меняешься, Рики, все те же мерзкие козни. Сначала подложишь бомбу, потом вставишь несколько слов насчет мирного урегулирования, а потом сделаешь все, чтобы загнать меня в угол. Сейчас, надо отдать тебе должное, ты нашел превосходный способ вбить клин в мои отношения с Крисом – использовать наших детей.

– Неужели этот тип настолько вскружил тебе голову? – Рики иронически хмыкнул. – Что ж, тогда учти и его интересы. Я слышал, твой дружок хочет баллотироваться в Сенат? Не думаю, что среди нравственных ценностей, почитаемых Дэни Куэйлом – или кто там будет соперником твоего Криса на выборах? – есть и такая, как совращение малолетних. А именно в этом могут обвинить сына Паже.

Терри почувствовала, как пальцы у нее сжимаются в кулаки.

– По-моему, тебе лучше высказать мне все, Рики. Все твои грязные намерения.

– Ба, так ты настроена меня выслушать. Отлично. – Улыбку его как ветром сдуло. – Дело все в том, что интересы Елены и интересы твоего дружка в конечном счете совпадают. Может быть, хотя бы это заставит тебя подумать о Елене.

– Ты хотел стравить Карло с Крисом, – сказала она.

Рики медленно покачал головой.

– Терри, ты неправильно поняла меня. Я сделаю не только это – я сделаю все, чтобы заставить тебя защитить нашу дочь.

Тереза повернулась, собираясь уйти.

– Послушай-ка, – остановил он ее. – Еще одна проблема.

– Что еще? – холодно бросила она.

– Мне нужны деньги. В счет моей доли нашего общего имущества. Я хочу, чтобы ты подписала заявку на ссуду в десять тысяч долларов. Мне необходимо поправить свое положение, которое несколько пошатнулось, пока я сидел с Еленой и так далее.

Терри не верила своим ушам.

– Но у нас нет никаких общих денег. Одна мебель.

Рики дернул плечами.

– Тер, можешь считать это юридической фикцией. Кстати, это не обязательно должна быть банковская ссуда. – Он умолк, словно обдумывая внезапно осенившую его мысль. – Ты бы могла поговорить со своим приятелем.

12

Выйдя из административного здания, Терри позвонила Крису. Тот говорил с ней мягким, спокойным тоном, и это напугало ее больше, чем его возможная ярость.

– Терри, ты не представляешь, что происходит. Карло снова произнес слова, которые говорил перед тем, как я взял его, семилетнего, к себе. Он сказал: «Я ненавижу себя. Я хочу покончить с собой». И он не шутил, хотя и смотрел на меня при этом с какой-то странной улыбкой, словно проверял, есть ли кому-нибудь дело до его жизни. Последние восемь лет главной целью всего моего существования было дать понять Карло – не столько словами, сколько самим своим присутствием рядом с ним, – что в мире нет человека, который значил бы для меня больше, чем он. Странно, но это у меня получалось. Но стараясь изменить его жизнь, я изменил еще одну. Свою собственную. Я люблю этого мальчугана так, как никакой Рикардс Ариас не сможет полюбить никого.

Терри пожалела, что не может быть сейчас рядом с ним.

– Мне очень жаль, Крис, что все так получилось, – устало вымолвила она.

– Что получилось? – жестко спросил Крис Паже. – Ты же сама все видела, Терри. Карло был с девочкой в ванной комнате, потому что это мы просили его присмотреть за ней.

– Я и сама не верю в это. Но Елена что-то сказала Рики. Я люблю Карло, к тому же я знаю, что представляет собой Ариас. Но моя дочь в беде, Крис, и я не могу сделать вид, будто ничего не было.

На другом конце повисло молчание.

– Я поговорю с Карло, – наконец произнес Паже и повесил трубку.

Когда Терри приехала в школу, девочка бросилась в ее объятия. Терри крепко прижала ее к себе. В следующее мгновение она заметила, что за ними настороженно наблюдает Лесли Уорнер. Взгляд ее был недобрым.

– Идем, душенька, – шепнула Терри. – Нас ждет доктор Нэш, на медосмотр. – Они вышли, не попрощавшись с учительницей.

Доктор Нэш, педиатр Елены, была энергичной, деловой женщиной тридцати с лишним лет. В кабинете девочка лежала, закрыв глаза и не произнося ни слова: Терри надеялась, что это ее уговоры подействовали успокаивающе. Наконец Нэш отвела Терри в сторону и сказала:

– Половой акт исключен. Что касается остального, то об этом трудно судить, пока ребенок молчит.

В этот момент Елена увлеченно рассматривала книжки.

– Значит, вы ничего не можете мне сообщить? – спросила Тереза.

– С точки зрения медицины, ничего. Для такой словоохотливой девочки она вела себя на удивление тихо. Возможно, за этим что-то стоит. С другой стороны, это ее первое обследование в области таза и брюшины – она могла просто испугаться.

Какой-то ребенок начал громко реветь.

– Послушайте, – сказала Терри, – мне необходимо знать, что с ней произошло.

Нэш помолчала, потом взяла Терри за руку.

– У меня пациенты. Мне очень жаль, но мне действительно больше нечего вам сказать. Если что, звоните.

Только сейчас Тереза вспомнила, что сегодня пятница, а значит, она могла забрать Елену к себе.

Они сидели вдвоем на ковре в гостиной и занимались с пластмассовыми человечками. Прежде девочка непременно придумала бы каждому собственную историю – теперь она казалась отрешенной и механически перекладывала фигурки с места на место. Когда Терри отодвинула игрушки в сторону, дочь даже не протестовала.

Тереза посадила Елену поближе.

– Помнишь, – сказала она, – мы говорили с тобой о том, что прикосновения бывают разные – хорошие и плохие?

Насторожившись, девочка исподлобья посмотрела на мать и едва заметно кивнула.

– Расскажи, что значит «касаться плохо»?

Елена отвела взгляд и тихо произнесла:

– Это если кто-то трогает меня… там.

– И больше ничего?

Внезапно Елена поднялась с пола и направилась в угол. Терри подошла к ней и, опустившись на колени, спросила:

– Ты хорошо себя чувствуешь?

Девочка кивнула и тут же взглянула на Терри, словно желая убедиться, поверила ей та или нет.

– Ты помнишь, как забралась в ванну у Криса? Когда с тобой сидел Карло? – задала Тереза очередной вопрос. Елена смотрела на нее ничего не выражающим взглядом. – Ответь мне, Карло прикасался к тебе? – Терри, стараясь сдерживать нетерпение, снова попыталась заглянуть в глаза дочери. – Ты что-нибудь говорила папе про Карло? Или про эту ванну?

Елена отвернулась. Она стояла, сжав губы, согнув в локтях руки, словно готовилась дать отпор. В глазах девочки появился неясный блеск: когда дети хотят солгать, они не умеют как следует скрыть ложь.

– Нет, – выдавила из себя Елена и снова отвернулась.

Тереза в отчаянии схватила ее за плечи.

– Ты можешь рассказать мне, Елена. Так же, как ты рассказала бы своему папе.

– Я не могу. – Елена тряхнула головой, и Терри прочла в ее глазах гневное осуждение. – Ты хочешь забрать меня у него.

– У кого? – ошарашенно спросила Терри.

– У папы. Я никогда не расскажу тебе.

С этими словами Елена бросилась в спальню.

Войдя туда, Тереза увидела, что девочка лежит на кровати и плачет. Она отказалась от ужина, и Терри, которая буквально не находила себе места, принесла ей вазочку с мороженым.

Через полчаса, держа в руках одеяло и книжку, Елена появилась в гостиной.

– Мамочка, почитай мне, – попросила она.

Та усадила ее к себе на колени.

– Мамочка, я тебя люблю, – призналась девочка, когда Терри закончила читать. Потом поцеловала мать и положила голову ей на плечо. – Я бы хотела, чтобы ты снова жила с нами.

Тереза подумала, что тот, кто придумал слова «разбитое сердце», должно быть, очень любил своего ребенка.

Через час позвонил Крис.

– Карло хочет поговорить с тобой. И я тоже.

– Я попробую пригласить мать, чтобы та побыла с Еленой, – ответила Терри.

В девять она была у Криса. Карло, на сей раз без традиционной бейсбольной кепки, ждал в библиотеке.

Она села напротив мальчика, Крис стоял рядом. Карло был бледен; его переполняла решимость вести себя, как подобает мужчине, но из-за нервного напряжения он казался моложе своих лет.

– Я не прикасался к ней. Не было ничего похожего.

Он говорил с легкой хрипотцой. Терри постаралась сохранить беспристрастность.

– Рики утверждает, что после того случая у Елены явно расстроена психика.

– Она сказала мне, что хочет залезть в ванну. – Слова давались ему с трудом. – Черт побери, ведь она всего лишь ребенок.

Тереза смешалась и посмотрела на Криса, который слушал их с невозмутимым видом.

– Ты помогал ей раздеться? – спросила она.

– Да нет же. Я не успел пустить воду, когда она уже разделась. Я только смотрел, чтобы она не захлебнулась, больше ничего.

– А как возникла эта идея насчет ванны?

– Детский каприз, вот и все. – Карло недоуменно пожал плечами. – А что еще она сказала?

– Ничего. Просто, как говорил Рики, вся сжалась и отказалась отвечать на вопросы. По-моему, он врет.

– Она неплохая девчонка, – произнес Карло, тяжело вздохнув. – Но лучше бы я с ней никогда не встречался.

Какова бы ни была правда, с щемящей грустью подумала Терри, но то хорошее, что связывало ее дочь с Карло, навсегда исчезло. А возможно, и ее добрым отношениям с этим мальчиком пришел конец.

– Я хочу сказать еще кое-что, – сухо промолвил Карло. – Не знаю, верит он сам в этот вздор или нет, мне плевать. Так или иначе, он хочет наделать мне кучу гадостей – все эти инспектора по работе с трудными подростками, психологи и прочее. Мне все равно. Но вы должны знать – я не делал этой мерзости.

Терри наклонилась к нему.

– Карло, будет разбирательство. Тебе придется беседовать с психологом. Он будет задавать самые разные вопросы…

– Плевать! Лишь бы покончить со всем этим. Чтобы я мог наконец вернуться к нормальной жизни… – Он осекся, как будто вдруг представил себя в кабинете психолога. – У меня есть знакомая девушка. Я не какой-то там извращенец. – Тут он повернулся к отцу: – Пап, это все?

Обращенный к сыну взгляд Криса был исполнен печали и нежности.

– Да, это все.

Мальчик вышел, не глядя в сторону Терри, и поднялся к себе наверх.

– Не часто мне доводилось переживать более гадкие минуты, – проронил Крис.

«Что же будет с нами, когда все это закончится?» – подумала Терри. А вслух спросила:

– Что с ним?

– Ты сама все видела – перепуган, озлоблен, сбит с толку. Я знаю Карло как свои пять пальцев. Если бы он действительно сделал то, в чем его обвиняют, он бы попробовал солгать, как, впрочем, и большинство, окажись они на его месте. Но Карло не лгал.

– Ты хочешь сказать, что это Рики склонил Елену ко лжи?

– Терри, подумай сама. Я разделяю твою тревогу. Но вспомни – во время вашего первого визита к Кину Рики попросил его перечислить все возможные случаи, которые дают суду основание лишить одного из родителей права опекунства. Сюда входит и обвинение в совершении развратных действий с детьми, опровергнуть которое, как, впрочем, и доказать, бывает весьма непросто. – В голосе Криса звучало нескрываемое презрение. – Две недели назад, когда Елена рассказала ему, как она с Карло была в ванной, Ариас, должно быть, чуть не подавился слюной. Ему оставалось лишь выложить все это Кину, присовокупив к твоему рассказу о ненормальном поведении ребенка.

– Но поведение Елены действительно ненормально. И потом, она отказывается говорить.

– Поэтому-то и необходимо провести обследование.

– Даже если в нем придется участвовать Карло? – Тереза вопрошающе посмотрела на Криса.

– Тогда оно тем более необходимо. Представь, каково ему придется, если он уклонится, – ведь мальчик не совершил ничего предосудительного.

Она подошла к окну.

– Рики еще упомянул о твоем намерении баллотироваться на выборах в Сенат. Он спросил меня, что подумают люди, если узнают, что Карло пытался совратить малолетнего ребенка. Крис, ему нужны деньги, он в отчаянном положении…

– Рики, – оборвал ее Крис, – просто не знает, что такое отчаянное положение. – Только по особенному блеску в глазах можно было догадаться, в каком гневе пребывает он в этот момент. – Я подожду, – тихо произнес Паже, – пока Елена не будет с тобой. А потом уничтожу его.

Терри попыталась угадать, что скрывается за его словами, потом подошла и взяла его за руку.

– А мы? Что же будет с нами? Кто бы он ни был, он отец Елены.

Лицо Криса было белым от гнева.

– Это не отец. Это всего лишь донор, отдавший свою сперму. Без него Елене было бы значительно лучше.

Терри пришла домой совершенно разбитая.

Роза ждала ее в гостиной.

– У Елены опять кошмары, – спокойно сообщила она, и в ее спокойствии Тереза почувствовала скрытый упрек.

Девочка лежала, разметавшись по постели. Сон застал ее в такой позе, как будто она до последнего момента от кого-то убегала.

Терри поблагодарила мать и побыстрее выпроводила ее.

Она тяжело прислонилась к двери, потом прошла на кухню, взяла вазу с цветами и швырнула ее о стену. Ваза разбилась вдребезги, и осколки посыпались на пол, тускло мерцая в свете лампы. Минуту Тереза стояла неподвижно, затем пошла прочь.

Утром Терри подмела осколки и принялась заполнять счета. В это время позвонил Рики.

– Ну что, Терри, мы договорились?

Терри практически не спала ночью и была слишком измучена, чтобы искать компромиссы.

– Ни о каком договоре не может быть и речи, – отрезала она. – Никаких денег. Никаких опекунских обязательств. Ничего, кроме медицинского освидетельствования.

Возникла долгая пауза. Наконец Рики тихо произнес:

– Я даже передать тебе не могу, как вы оба пожалеете об этом.

Тереза ждала, что он скажет что-то еще, но Ариас молчал, и его молчание точно заворожило ее. Наконец она услышала слабый щелчок и представила, как нарочито спокойно Рики кладет трубку.

«Умри, – взмолилась про себя Терри. – Прошу тебя, просто умри».