Текст книги "Лучшее за год 2006: Научная фантастика, космический боевик, киберпанк"

Автор книги: Питер Ф. Гамильтон

Соавторы: Вернор (Вернон) Стефан Виндж,Кейдж Бейкер,Уолтер Йон Уильямс,Дэниел Абрахам,Элинор Арнасон,Майкл Джон Харрисон,Вандана Сингх,Джеймс Патрик Келли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 69 страниц)

Мысли об этом успокаивали. Приятно думать о разумных людях и забыть о том, что тебя выкрали враги, индейцы, разбойники, нанятые конкурирующей семьей торговцев из Вероны.

Но тут военный вождь отряда толкнул Сому в овраг, потом громко свистнул и жестами приказал своим собратьям сделать то же самое, а для маскировки укрыться плащами.

– В чем дело? – спросил голубоглазый юноша, которого Сома заметил раньше.

Юноша сидел на корточках в грязи рядом с Сомой и больно упирался ему в бок локтем.

Джафет Сапп ничего не ответил, а один из братьев-кроу прошипел:

– Дорожный Патруль Теннесси поднял в воздух целого медведя!

«Интересно, – подумал Сома, – может ли медведь спасти меня?» Нельзя сказать, что все было так уж плохо; кое-что ему даже нравилось. Он ни капли не беспокоился о своем здоровье, даже когда Джафет сбил его с ног легким ударом под колени. Сделал он это потому, что Сома поднялся и, убрав плащи из перьев, уставился в небо.

Действительно, по небу летел бело-голубой медведь.

– Я хочу посмотреть на медведя, Джафет, – сказал молодой кроу.

Джафет покачал головой и ответил:

– Лоуэлл, когда вернемся домой, я отведу тебя в Уиллоу-Ридж, посмотришь на настоящих черных медведей, что живут в горах над Грин-Ривер. Тот медведь в небе – обыкновенный робот, он состоит из множества надувных камер, а еще он слуга дьявола, и не стоит на него даже смотреть, если, конечно, нет возможности подкрасться ближе и сломать.

Все воины уставились либо на небо, либо на своего предводителя, и Сома уже подумывал, не попытаться ли открыть голову. Но едва эта мысль пронеслась у него в мозгу, как Джафет Сапп повернулся в его сторону и буквально пронзил немигающим взглядом.

Потом, не сводя с него глаз, обратился к воинам:

– Обмажьте-ка его еще разок. Только осторожно. Нам надо переправить этого добровольца через реку Камберленд, хотя для этого еще придется дать взятку мусорным жукам.

Какое-то эндоморфное существо, покрытое совиными перьями, тут же принялось намазывать пасту на нижнюю часть его лица. Сома с трудом выдавил из себя:

– Мусорные жуки обслуживают город, они неподкупны. Если вы рассчитываете на помощь со стороны подданных Губернаторши, ваши планы обречены на провал.

Снова заухала сова, потом послышалось шиканье, а Джафет сказал:

– Если бы у мусорных жуков были родители, они и их продали бы за полфляги кентуккийского бурбона. [7]7
  Штат Кентукки считается центром производства кукурузного виски «бурбон».


[Закрыть]А у нас с собой достаточно этого добра.

Сома знал, что Джафет лжет, обычная тактика агитатора-неоанархиста. И он сказал это вслух.

– Замолчи, Сома-Художник. Ты – вот такой ты – мне даже нравишься, но все мы читали циркуляры Губернаторши. Мы слишком развиты для привычных вам моделей поведения. – Джафет подал знак, и воины поднялись на ноги. Разведчики побежали вперед, остальные принялись разминать затекшие ноги. – К тому же я не агитатор-неоанархист. Все что угодно, только не это.

– Певец! – выкрикнул пробегавший мимо юноша-кроу.

– Он хочет сказать, что иногда по выходным я даю концерты, но никаких контрактов на записи у меня нет. – И Джафет подтолкнул Сому вперед.

– Сварщик! – выкрикнул другой воин.

– Да, и лицензия от Союза имеется, – подтвердил Джафет. – Я работаю на границе.

Сома прекрасно понимал, что и это тоже ложь.

– Можно подумать, что Окружную стену построили кентуккийцы.

Воины опять крайне развеселились.

– Не одни кентуккийцы, доброволец, но и многие другие. Мы называем это политикой сдерживания.

– Агитатор, певец, сварщик, – повторил Художник.

На сей раз паста подействовала сильнее, он чувствовал, как немеет, даже думать он стал теперь намного медленнее.

– Убийца, – проухал Сова.

До этого момента Сома не слышал, чтобы он что-нибудь говорил.

Джафет лез на крутой берег впереди Сомы. Услышав сказанное Совой, он остановился, обернулся, нога при этом глубоко ушла в землю, покрытую ковром опавших листьев, и вокруг сразу запахло гнилью. Джафет взглянул на Сову, потом пристально на Сому – он читал его мысли.

– Теперь ты хорошо заторможен, Сома-Художник. Сам голову открыть не сможешь, за тебя это сделаем мы. И вот теперь слушай правду. Мы здесь не затем, чтобы воровать то, что принадлежит ей. Мы пришли, чтобы пробраться в ее владения. Мы пришли, чтобы убить Афину Парфенонскую, [8]8
  В столице штата Теннесси, Нэшвилле, стоит копия в натуральную величину древнегреческого Парфенона, правда, не из мрамора, а из железобетона.


[Закрыть]королеву логики и Губернаторшу Штата Добровольцев Теннесси.

* * *

Дженни-Грязные-Ногти расстелила листья папоротника прямо на стоянке, но прежде чем устроить себе постель, она хорошо их высушила. Лошадь внимательно наблюдала за ней из-за закрывающейся лишь наполовину двери гаража. Большую его часть занимала машина Сомы, она тоже спала после небольшой дозы анестетика.

– Вполне уютная постель, лошадка, – заметила Дженни. – После такого тяжелого дня мы все крепко уснем.

И тут она заметила, как что-то подрагивает на одном из побегов папоротника – кусочек пера попал между листиками, причем перо было черно как вороново крыло, даже отдавало синевой. Сразу повеяло северным ветром. Дженни вздохнула, ведь она была не такой безупречной гражданкой, как Сома, и ее часто доставали полицейские.

С ветки тюльпанного тополя, [9]9
  Тюльпанный тополь – символ штата Теннесси.


[Закрыть]стоящего у дороги на Нашвилл, вылетел телефон. Он со скрипом упал на землю прямо перед Дженни и уставился на нее глазами-бусинками.

– Звони, – предложил телефон.

– Привет, – сказала Дженни.

Голос у Оператора Дженни был почти такой же, как у самой Дженни. Это ее всегда очень волновало. У операторов других людей голоса были похожи на голоса телезвезд или известных Законодателей, иногда на счастливых персонажей мультфильмов, но Дженни в этом вопросе принадлежала к меньшинству – все ее Операторы и Учителя походили на нее саму. «Мой голос – твой голос».

– Дорожный Патруль Теннесси уже нашел одно перо, Дженни Хилер. – Голос выливался из телефонной трубки, подобно густому холодному сиропу, и медленно втекал ей в уши. – Но и это нам понадобится. Береги его, Дженни, и немного шире раскрой голову.

* * *

А вот секрет этих самых перьев. Того, что передала полиции Дженни, и того, что уже нашли раньше. По всей дороге от самой Окружной стены красовались, словно флаги-отметины, эти перья; из стены торчали совиные перья. Перья казались прямо-таки насквозь пропитанными интригой. Они были обработаны очень мощным математическим составом – автономным программным обеспечением, которое было разработано Совами Голуботравья. [10]10
  Штат Кентукки называют – «штатом голубой травы» из-за цвета пырея, растущего на богатых известняком почвах.


[Закрыть]

Перья были рассчитаны на удар исподтишка, на то, чтобы запутать и сбить с толку. Отмечали они ложный путь, кентуккийцы же ушли совсем другой дорогой.

Специальный состав проник в голову Дженни и просочился сквозь не очень серьезные блоки защиты телефона, а потом и сквозь более серьезные укрепления из колючей проволоки, охранявшие Оператора Дженни. Состав искал Сыщика, а может, даже Законодателя, но для достижения цели врагам нужно было захватить их в одиночку, а это представлялось маловероятным.

Состав старательно избегал Командоров Великой Соляной Скалы, которая окружала Парфенон. Состав был очень хитро устроен. Задачи перед ним стояли вполне реальные. Он помечал ложный путь.

* * *

Кроу заставляли Сому нести груз. Один из них сказал:

– Ты сильнее, чем думаешь, – и водрузил ему на спину полный бочонок из белого дуба.

Такие же бочонки несли многие воины-кроу, а у других были мокрые, грязные джутовые мешки. Из мешкав местами торчали корешки, а пахло от них так же, как пахнет из погребов бедняков.

Джафет Сапп нес лишь какой-то лист бумаги. Иногда вместе с Совой и голубоглазым юношей он склонялся над этим листом, тогда остальные располагались неподалеку и наслаждались кратковременным отдыхом.

Сома понятия не имел, где именно они находятся, хотя смутно припоминал, что воины говорили об арке у северных предместий. Судя по разговорам, они, как ни странно, направлялись к столице. Голова у Сомы была как в тумане, мозги и мысли размякли – никаких особо неприятных ощущений, но ориентированию на местности такое состояние не способствовало.

Зато он знал точное время. Зеленоватый свет, пробивающийся в овраг, где они остановились на приват, стал розовым. Несмотря на туман в голове, Сома узнал перемену освещения и улыбнулся.

Тучи издали резкий клич, и вдруг все вокруг ожило. Впервые за весь день изумленные происходящим кроу забыли о Соме, и он спокойно мог исполнить гимн, потому что кроу были заняты своими делами и не обращали на него никакого внимания.

Когда с небес послышался звон колокола, Джафет бросил маску на землю, пристально посмотрел на поджарого рыжего воина и заорал:

– Где же наш хранитель времени? Ты обязан был нас предупредить!

Ответить воин не успел, он, как и остальные, рылся в рюкзаке и вскоре достал странные зубчатые наушники для защиты ушей и нацепил их на голову.

Заиграла музыка, и Сома запел:

– Сегодня мы перестроим Теннесси, каждую ночь мы обновляем Теннесси…

Ему казалось крайне странным, что кентуккийцы не подхватывают гимн, не встают в хоровод, ведь теннессийцы обычно поступали именно так.

Хотя если бы они запели, это было бы еще более странно.

– Сегодня мы перестроим Теннесси, каждую ночь мы обновляем Теннесси…

Заиграли цветы-трубы, росшие в тени ив на другом берегу пересохшего ручья. Сома не привык к такому громкому духовому оркестру. Наверное, до города все-таки далеко. Обычно страстные поклонники тех или иных музыкальных инструментов и партий специально находили места, подобные этому, и спешили туда во время исполнения гимна.

– Сегодня мы перестроим Теннесси, каждую ночь мы обновляем Теннесси…

Сома мирно танцевал, но при этом поглядывал на толстого енота, [11]11
  Енот – символ штата Теннесси.


[Закрыть]который кивал в такт музыке и переворачивал камни на дне ручья, и вдруг Сома заметил, что молодой кроу, чуть раньше так мечтавший посмотреть на медведя, тоже начал отбивать такт своим украшенным птичьими когтями сапогом. Первым из воинов это заметил Сова.

– Сегодня мы перестроим Теннесси, каждую ночь мы обновляем Теннесси…

При звуках гимна Сома сегодня не чувствовал такой общности с согражданами, как обычно, не ощущал подъема веры и сил, но считал, что во всем виновата паста, которой вымазали его кентуккийцы. Интересно, они и молодому кроу вкатят те же препараты? Юноша слабо сопротивлялся под напором Совы, который прижал его к земле. Остальные воины держали ему руки и ноги, а Джафет достал шприц с молочно-коричневатой смесью, похожей на мед, и ввел юноше полную дозу. Сома подумал, что знает имя танцующего юноши-кроу. Джафет Сапп называл его Лоуэллом.

– Сегодня мы перестроим Теннесси, каждую ночь мы обновляем Теннесси…

Розовый свет погас. Енот исчез в лесу. Цветки-трубы смолкли. Остановился и Сома.

Перед Джафетом с жалким и подавленным видом стоял рыжеволосый мужчина. Он смотрел в сторону, туда, где над юношей-кроу возвышался Сова.

– Джафет, я потерял дорогу, – сообщил мужчина. – Здесь так легко заблудиться.

Лицо Джафета выражало гнев и разочарование, но в то же время и нечто, напоминающее милосердие и прощение.

– Да, верно. Здесь легко заблудиться. Со всяким случается. И нам, кажется, вовремя удалось ввести ему притупляющие препараты.

Тут в разговор вмешался Сова:

– Вторая смена, Джафет. Чтобы поймать нашего жука, надо дождаться второго сбора мусора.

Джафет поморщился, но кивнул.

– Идти вперед мы все равно не можем, по крайней мере, пока не поймем, что будет дальше с Лоуэллом. – Он бросил взгляд на лежащего без сознания юношу. – Уберите виски и еду назад в тайник и прикройте все сеткой. Мы остаемся тут на ночь.

Джафет размеренно подошел к Соме. Кулаки у него были крепко сжаты, аж костяшки побелели.

– Тебе все становится понятным, Сома-Художник, хотя, может, ты так и не думаешь. Наши намерения и мотивы помогут раскрыть кое-что и в тебе самом.

Левой рукой он взял Сому за подбородок и запрокинул ему голову; потом махнул рукой в сторону Лоуэлла.

– Вон лежит мой человек. Это один из мотивов.

Медленно Джафет растопырил пальцы руки.

– Я сражаюсь против нее, Сома, в надежде, что ей больше не удастся захватить ни одно разумное существо. И чтобы те умы, которые оказались в ее власти, вновь стали свободными.

К утру танцующий юноша-кроу умер.

* * *

Дженни проснулась в сумерках. Было холодно и сыро, она свернулась калачиком на гравии автостоянки. Заржала ее лошадь. Дженни уже какое-то время слышала голос лошади, та, видимо, была чем-то обеспокоена. Именно эти звуки и разбудили Дженни.

Она перевернулась на спину и поднялась. Во рту был неприятный металлический привкус Оператора, и ей пришлось несколько раз сплюнуть, чтобы отделаться от него. В ноздрях и над верхней губой засохла кровавая пена; то же самое – она чувствовала – творится и в ушах. Она посмотрела в сторону гаража и увидела, что проснулась не она одна.

– Возвращайся в постель, – сказала она машине.

Машина Сомы приподнялась на задних колесах и выглядывала в открытое окно. Опиралась она о стену гаража, выращенную специальными силовыми методами, да так, что стена еле выдерживала ее вес.

Дженни прищелкнула языком, чтобы хоть как-то успокоить лошадь, и подошла к машине. Ее тронуло, что машина проявляет такую заботу и тревогу.

Дженни дотронулась до антенны и сказала:

– Тебе надо еще поспать, и не волнуйся за меня. Операторы понимают, когда человек отказывается сотрудничать, даже если он сам об этом не догадывается. И тогда им приходится предпринимать серьезные шаги, чтобы найти необходимые ответы.

Дженни уговорила машину отодвинуться от окна и вздрогнула от боли, пронзившей уши и голову.

– Не рассказывай своему хозяину, но меня допрашивают не впервой. А теперь иди спать.

Вид у машины был очень неуверенный, но она послушно улеглась на специальную ремонтную постель, которая росла прямо из пола гаража. Машина устроилась поудобнее, немного поворчала и только тогда выключила передние фары.

Дженни обошла гараж снаружи и вошла в дверь. К ее облегчению, мешки с водой были полными, вода холодной, и она с удовольствием прильнула к одному из них. Вода слегка отдавала солью. Она глотнула еще, потом намочила тряпку, чтобы отереть кровь с лица. После этого она принялась за работу.

* * *

Мусорные жуки выползли из города, перебрались через Мост Достойной Оппозиции. Сверху за ними наблюдали парящие в небе медведи. За мостом жуки повернули направо, вдоль насыпи, в ту сторону, куда всегда вывозили мусор. Сома вместе с кентуккийцами прятался в зарослях вокруг свалки, они ждали жуков.

Сова положил руку на плечо Джафету и показал на заползающих на свалку жуков, потом приподнялся и стал осторожно пробираться среди кустов и обломков каких-то машин и механизмов.

– Сома-Художник, – шепотом сказал Джафет, – сейчас мне придется сломать тебе челюсть и вырезать щупальца, насколько это будет возможно, но когда мы переправимся на тот берег, мы аккуратно тебя зашьем.

Сома был под сильным действием пасты и потому не мог сосредоточиться сразу на двух таких серьезных вещах. Сломанная челюсть. Кроу в столице. Он выбрал вторую.

– Медведи поднимут вас в воздух, а потом сбросят на Соляную Скалу, – предупредил он. – Во время Кампаний туда будут забираться дети, чтобы топтать вас, а Законодатели с ваших плеч будут произносить свои бесконечные речи.

– Медведи нас не увидят, Сома.

– Медведи следят за рекой и мостами и…

– …и никогда не смыкают глаз, – закончил Джафет.

– Да, мы видели рекламу.

Сзади появился огромный мусорный жук – длиной он был метров сорок. Он осторожно подполз ближе, поднялся на задних лапах, а потом опустился прямо на них, как раз когда Сома успел сказать:

– Наша реклама очень хорошая.

* * *

База данных Афины отражала ее физическое окружение. Взаимно-однозначные конструкции имитировали здания и граждан, демонстрировали, кто ведомый, кто ведущий.

И кентуккийский математический состав нашел лазейку именно в этом пространстве цифр. Вверху небо прорезал резкий свет медведей. Любой из них представлял собой статистически достоверную часть самой Губернаторши; с точки зрения самого состава, оба медведя, парящих над Мостом Достойной Оппозиции, были похожи на два миниатюрных солнца – они освещали ползущих мусорных жуков, плывущие по реке Камберленд баржи, даже проникали в толщу самой воды и выхватывали из ее тьмы числовые аналоги тех опасных существ, что жили на илистом дне.

Мусорные жуки выползли из города, животы у них были надуты – столько они собрали мусора. Состав заметил, что проползающий сейчас по мосту жук обслуживал, видимо, рестораны. Лучи медвежьих прожекторов просвечивали его серовато-коричневый панцирь, и выхватывали то остатки недоеденных блюд, то скомканные бумажные чашки, то засаленные салфетки.

С другой стороны уже шли другие жуки, они успели выкинуть собранный мусор и были готовы вновь приняться за работу. Их медведи проверяли с еще большей тщательностью. Лучи прожекторов проникали во все уголки и закоулки под панцирем.

Но состав знал, что точность и скрупулезность не одно и то же.

* * *

– Смерть Лоуэлла сильно помешала нам, – Джафет говорил это четверым кроу, Сове и еще – так показалось Соме – мусорному жуку, внутри которого они сейчас находились.

Джафет отправил остальных воинов с телом погибшего юноши на север, так что свободного места под панцирем жука было предостаточно.

Жук внутри был примерно на два фактора больше квартиры, в которой жил Сома, и пахло тут цветами, а не разбавителем красок. Но зато квартира Сомы не была алкоголичкой.

– Какая прелесть, какая прелесть. – Голос жука звучал со всех сторон. – Теперь можно и отдохнуть. Вы опоздали к предыдущей смене, а теперь можем отдохнуть все вместе и хлебнуть виски. Прелесть, прелесть.

Но никто из кентуккийцев и не думал прикладываться к флягам, они лишь каждые полчаса заливали около галлона виски в борозды, которые испещряли жука изнутри. Мусорные жуки были сконструированы не для пищеварения, а для вывоза мусора, поэтому бурбон приходилось заливать в систему кровообращения, только так он мог попасть в мозг.

Сома окунул палец в одну из фляг и поднес его ко рту.

– Обжигает! – Он тут же вытащил палец изо рта.

– Обжигает-обжигает! – подтвердил жук. – Какая прелесть!

– Мы знали, что не сможем все попасть в город, у нас даже не хватило бы на всех костюмов, но шести человек вполне достаточно. К тому же мы и так задержались, поэтому придется дожидаться вечернего гимна в квартире нашего гостеприимного друга.

– Аллея Печатников находится в двух милях от Парфенона, – кивнул в сторону Сомы Сова.

Джафет хмыкнул.

– Знаю, и еще знаю, что эти две мили могут оказаться самыми длинными на свете. Но мы готовили себя к испытаниям. – Он локтем ударил по изогнутой серой стене, о которую опирался. – Эй! Мусорщик! Когда у тебя начинается следующая смена?

Внутренности жука потряс тяжкий вздох разочарования.

– Осталось два часа, поставщик бурбона.

– Доставай снаряжение, браток, – сказал Джафет Сове, а сам встал, потянулся и призвал других кроу последовать его примеру, потом повернулся к Соме: – Остальные будут держать его.

* * *

Часов в десять, когда с вершин утесов рассеивались последние шапки тумана, Дженни отправилась на поиски органического вещества, которым она кормила гараж. У нее и так почти ничего не осталось про запас, потому что она почти все время работала и больше ни на что времени не хватало.

Как она и подозревала по солоноватому привкусу в воде, фильтры между основанием кранов и разводкой водопроводных коммуникаций гаража были забиты илом. Она продула трубы воздухом под давлением (зачем что-то менять, когда можно обойтись меньшими затратами) и один за другим поставила на прежнее место. Но пока она этим занималась, воздушный компрессор начал издавать какой-то необычный завывающий звук. Дженни пошла посмотреть, в чем дело, и оказалось, что компрессор задыхается от напряжения. При этом он свесил язык на рабочую скамью, на которой примостился сам.

Одно за другим, она принялась чинить все подряд, ведь беда не приходит одна. Когда она чистила щетки мотора компрессора, тот заходился крокодиловыми слезами, и Дженни аккуратно отирала их тряпкой. Потом она заменила в самом гараже плавкую вставку.

– Вставки так легко плавятся, – пошутила она, натирая лошадь сладковато пахнущими листьями папоротника, которые приготовила для собственной постели.

Ну и конечно, все это время она не спускала глаз с маленькой машины, постоянно снимала температурные показатели основных точек, пыталась уговорить разбитые окна восстановиться самым что ни на есть лучшим образом. Однажды машина проснулась посреди ночи и принялась издавать странные звуки. Дженни пришлось поднять капот, и оказалось, что нужно зачистить все контакты. Они были покрыты вязким осадком спрея-анальгетика, которого не пожалел владелец машины.

Дженни вздохнула. На баллончике спрея было четко написано, что его ни в коем случае нельзя направлять в сторону мотора. Но и винить Сому-Художника тоже нельзя, он делал все от души. Работа, в общем, небольшая, она в любом случае собиралась с утра проверить все контакты.

Утром, когда она проснулась под шум волн, гараж тут же начал светиться янтарными огнями и издавал при этом урчащие звуки. Усиленные колонками, эти звуки очень беспокоили лошадь Дженни. Вот поэтому Дженни и отправилась на поиски еды для изголодавшегося гаража.

Вернулась она с вязанкой сухих дров и с наполовину полным ведром старых грецких орехов. Кто-то оставил ведро под уступом и забыл о нем; судя по содержимому, с тех пор прошло года два – не меньше. Машина исчезла.

Дженни поспешила к выезду со стоянки, посмотрела на дорогу. Видимость была плохая. В это время года утренний туман почти сразу сменяется дневной дымкой. Она видела город вдали. Кое – где, между деревьями и береговой линией, проглядывала дорога, но машины и след простыл.

Гараж присвистнул, и она быстро сунула завтрак в ближайшее приемное устройство. Девушка не стала открывать голову, чтобы вызвать полицию, – она еще не отошла от вчерашнего допроса. Она даже сомневалась, стоит ли открывать голову на малую толику, чтобы выйти на службу безопасности собственного гаража. Но она сама построила этот гараж и потому решила рискнуть.

Она встала на рабочую скамью, потерла виски – в дымке показались неясные отражения Дженни и машины. Вот Дженни надевает рюкзак, рассеянно гладит машину по крыше и выходит из гаража. Она не стреножит машину, не запирает дверь.

– Как глупо, – огорчилась Дженни.

Как только Дженни скрылась из виду, маленькая машина подъехала к большим открытым окнам. Она подняла свои смешные передние колесики и оперлась о подоконник, совсем как вчера, когда наблюдала, как выходит из правительственного сна Дженни.

На секунду одна из передних фар задержалась в окне, потом машина опустилась на пол и даже подпрыгнула (ведь первым делом, еще до постройки гаража, Дженни хорошо накачала колеса).

Восторженно взревел мотор. Машина слегка толкнула дверь и выбралась на стоянку. Она приблизилась к ступенькам, ведущим на пляж, наклонилась и посмотрела вниз, потом несколько раз объехала стоянку, время от времени принюхиваясь, но вот наконец нашла то, что искала. Прежде чем умчаться по дороге в сторону Нашвилла, она вернулась назад и остановилась около лошади. Машина открыла пассажирскую дверцу и несколько раз помахала ею. Лошадь заржала и весело задрала морду.

Дженни-Грязные-Ногти подошла к лошади с самым недобрым видом. Та попятилась.

– Смешно, лошадь, – заметила Дженни. – Но ехать за машиной нам все равно нужно.

* * *

Внутри жука-мусорщика Сова придумал какую-то новую штуку – из стекла и олова, то ли стакан, то ли кубок. От него веяло новой бедой. Братья-кроу старались не шевелиться, а Джафет, казалось, с жалостью широко раскрыл Соме рот. Сома никогда раньше и не подумал бы, что такое возможно.

– Тебе надо было выпить больше виски, – заметил Джафет.

Раздался громкий звук, словно вылетела пробка из бутылки.

Сома вздрогнул, напрягся и потерял сознание.

– Что ж, так будет лучше всем нам, – сказал Джафет и посмотрел на Сову.

Тот сквозь линзу, сделанную из отполированного полудрагоценного камня, заглядывал внутрь глотки Художника.

– Доступ есть?

Сова кивнул.

– Свяжись с математическим составом! – приказал кроу.

* * *

Состав держался под мостом. Время от времени забрасывал в воду связки чисел. Обычно числа были некрупными, потому что жившие в воде существа вечно хватались за связки и утаскивали их под воду.

Состав ждал сигнала и дождался. Со стороны свалки тихо заухала сова. Важно было, чтобы состав не знал, из какого именно жука-мусорщика исходит звук. У медведей были особые способы выуживать информацию у непокорных математических составов.

Ладно. Состав знал, что делать. Сигнал подан. И он распустил себя по всей линии следования жуков, прикрыл все, что так тщательно просматривали медведи.

А медведи, продолжая парить в воздухе, честно выполняли свою работу.

Кентуккийцы незамеченными попали в город.

* * *

Сома проснулся и понял, что кентуккийцы делают нечто ужасное. Когда он попытался что-то проговорить, оказалось, что на лицо его надета маска – что-то мягкое, похожее на вуаль, но пахнущее доками, – и он даже рта раскрыть не мог.

Четверо молодых кроу переоделись в трикотажные футболки и шорты самых ярких, немыслимых расцветок. Джафет с трудом натягивал на себя длинное пальто, разукрашенное брякающими друг о друга ракушками и старыми электроконденсаторами. Но больше всего напугал Сому Сова. Широкоплечий воин был лишь в набедренной повязке, вырезанной из старой газеты, зато от ключиц до щиколоток его тело покрывали полудрагоценные опалы. Сома застонал, пытаясь хоть так привлечь к себе внимание.

Голубоглазый юноша окликнул Джафета:

– Зашевелился твой Художник.

Над Сомой склонился Сова. Он положил руку ему на подбородок и на удивление аккуратно повернул голову сначала в одну, потом в другую сторону. Затем Сова кивнул сам себе (так решил Сома, потому что другие кроу, казалось, даже не смотрели в его сторону) и снял с лица Сомы повязку.

Сома глубоко вздохнул и сказал:

– Никто уже давно не носит опалы! А эти шорты! – Он ткнул пальцем в сторону других воинов. – Слишком уж оранжевые! Слишком оранжевые!

Джафет рассмеялся.

– Ну, что ж, раз принцев из Аллеи Печатников из нас не получилось, будем изображать туристов, приехавших из провинции. А как я на твой вкус? – Он повел плечами, и весь его наряд будто ожил – ракушки и конденсаторы ударились друг о друга.

Сома поджал губы и покачал головой.

– Ракушки и конденсаторы никогда не выходят из моды.

Джафет кивнул:

– Именно так и говорили по «ящику». Эй! Жук! Мы доехали до рынка?

– Трудно сказать, поставщик бурбона, – прозвучало в ответ. – В глазах у меня что-то странное творится.

– Уже близко. Открывайся.

Со скрипом отворилась задняя стенка жука. Джафет повернулся к своим подчиненным:

– Ну что, ребята, готовы стать добровольцами?

Молодые кроу принялись собирать джутовые мешки. Сова перекинул через плечо тяжелый рюкзак, воткнул в шляпу несколько цветков и сказал:

– Вперед!

* * *

Всхлипывающую машину Дженни и лошадь нашли в низине, со всех сторон окруженной деревьями. Машина увязла в грязи. Дженни видела, что она сидит тут уже давно и не раз пыталась выбраться сама.

– Ну, что ты такое с собой сделала? – спросила она, спрыгивая на землю.

Машина посмотрела в ее сторону и задрожала. Левое переднее крыло было сильно покорежено, листья и обломки веток завалили капот и ветровое стекло.

– Хотела убежать в лес? Машины созданы для дорог, милая. – И она отерла грязь с поврежденного крыла. – Ну, все не так уж плохо. Небольшой косметический ремонт. Но зачем машине вообще ехать в лес, к деревьям? Видишь, чем это кончается?

Заржала лошадь. Она забрела вглубь леса и сейчас стояла у огромного тополя. Дженни просунула руку в пассажирское окно машины, стараясь не задеть стеклянистое одеяло с другой стороны, и нажала на тормоза.

– Подожди меня здесь.

Потом она побежала к лошади. Та копытом била по маленькому клочку земли. Дженни была механиком, она плохо разбиралась в лесной жизни, но даже она смогла различить след шлепанца. Кто мог отправиться в лес в такой неудобной обуви?

– Скорее всего, Художник. Художник, который пытается самым коротким путем добраться до Аллеи, – предположила Дженни. – Только он может ходить в такой смешной обуви.

Она в раздумьях вернулась к машине. Та изнемогала. Подобное случается крайне редко. Дженни даже стала лучше думать о Соме-Художнике – не зря ведь машина так по нему страдает.

– Послушай, лошадь. Меланхолия только мешает чинить машины. Мне кажется, что эта машина вылечится гораздо быстрее, если будет находиться на своей родной стоянке.

Машина повеселела.

– Но на берегу остался гараж, – тут же сказала Дженни.

Она долго думала, наконец сказала:

– Послушай, лошадь, в этом месяце тебе полагается еще три выходных. Если я отпущу тебя прямо сейчас, ты соберешь за меня гараж и привезешь его мне прямо в город?

Лошадь радостно вскинула морду и заржала.

– Отлично. Я вернусь вместе с машиной в Аллею, а потом… – Но лошадь уже терлась боком о свою хозяйку.

– Ладно, ладно. – Дженни вытащила из-за пояса с инструментами баночку с мазью, окунула в нее пальцы и намазала лошади спину. Красные кресты исчезли. – Чехлы для крестов хранятся у меня. – И тут ее осенило: – Послушай, машина. – Она положила кресты на капот. Те заерзали, пока не заняли установленные правилами места на дверцах и крыше. – Теперь ты – «скорая помощь»! Конечно, не совсем официальная, но зато теперь можно ехать быстро и даже включать сирену.

Машина завертела задними колесами, но Дженни еще не сняла ее с тормоза. Девушка рассмеялась.

– Погоди секунду. Я хочу, чтобы ты и меня подбросила до города.

Потом она повернулась к лошади, хотела ей что-то сказать, но та уже галопом мчалась по дороге вдоль пляжа. Тогда Дженни крикнула ей вслед:

– Не забудь – прежде чем складывать гараж, вылей воду из канистр!

* * *

Сома обнаружил, что мешки, сквозь которые проросли корни, были набиты овощами. Морковкой, репой, разными сортами картофеля, свеклой. Кентуккийцы разошлись по Фермерскому рынку и принялись торговать своим товаром, выменивать его на соки и желе, которые приносили из своих садов горные обезьяны.

– Это наша вторая цель, – сказал Джафет. – Мы все время это делаем – вымениваем картофель, обработанный специальными веществами, на ерунду, которой питаетесь вы.

– Вы нас травите! – Действие пасты понемногу заканчивалось, и мысли Сомы приходили в порядок.

– Он обработан питательными веществами, дружище. За пределами Теннесси сорок лет не считается старостью. Афина, похоже, так же мало знает о правильном питании, как и о человеческой психологии. Понимаешь, мы пытаемся помочь вам.

Вот они оказались в самом центре рынка; шум толпы заглушил все остальное, и ответ Сомы так никто и не расслышал.