Текст книги "Лучшее за год 2006: Научная фантастика, космический боевик, киберпанк"

Автор книги: Питер Ф. Гамильтон

Соавторы: Вернор (Вернон) Стефан Виндж,Кейдж Бейкер,Уолтер Йон Уильямс,Дэниел Абрахам,Элинор Арнасон,Майкл Джон Харрисон,Вандана Сингх,Джеймс Патрик Келли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 69 страниц)

ПУНКТ (23)

Из письма Элоизы Альсерры своей матери

Мы все вместе собрались под куполом. Настоящее потрясение пришлось испытать, когда обнаружилось, что дверь ангара оставалась открытой.

Туда что-то пробралось, но я так и не увидела, что именно. Зато услышала, как кашлянул импульсный пистолет, а затем несколько ребят захлопнули дверь, предварительно, думаю, выбросив тело. Первый бой завершился.

Я поискала доктора Ли. Сумка с медикаментами оставалась у меня, но лучше было бы, чтобы она вернулась к тому, кто знает, как ей распорядиться.

Когда я нашла Анну, та выглядела ужасно.

– Ты ранена? – встревоженно спросила я.

– Нет… всего лишь мертва, – ответила она.

Я приняла ее реплику за одну из тех жутких шуточек – разве не про всех нас можно было сказать то же самое?

Джамаль раздавал приказы, и я сказала ему:

– Полковнику Кону не понравится, что ты отнимаешь у него работу.

– Кон погиб, – к моему изумлению, ответил Джамаль.

– Нет, он не погиб.

Джамаль убежал, сказав, что надо проверить остальные двери, особенно грузовые, ведущие на взлетную полосу, потому что они достаточно просторны, чтобы пропустить внутрь целую армию.

Конечно же, он не уделил мне никакого внимания.

Я вернулась к Анне Ли, подготавливавшей наш госпиталь к приему новых пострадавших. Движения ее стали странными, дергаными, как у марионетки. Возникало ощущение, что она даже не видит, что делает.

– Анна, что с тобой? – спросила я. – То есть, если не считать того, что нам всем конец, что случилось?

– Роберт погиб, – ответила она.

Второй раз за пять минут.

– Нет, он не погиб. Полковник наверху на одном из инженерных мостов купола проверяет воздухозаборники.

Анна остановилась и твердо посмотрела на меня.

– Я видела, как он погиб, – произнесла она.

– Что ж, тогда он должен был умереть совсем недавно, ведь я видела его карабкающимся по лестнице, пока искала тебя, чтобы вернуть сумку.

– Внутри купола?

– Ну конечно же, внутри купола. Надо быть психопатом, чтобы вылезать на внешнюю лестницу.

Лицо Анны стало похожим на пергамент, и доктор потеряла сознание. Я подхватила ее и уложила на пустую койку. Слепая Мбаса требовала объяснить ей, что происходит, поэтому я подвела ее поближе, посадила рядом и дала ей руку Анны.

А потом отправилась искать полковника Кона. Когда я проталкивалась мимо людей, столпившихся в главном вестибюле, большая часть из них обсуждала его гибель. Такое ощущение, что практически все наблюдали, как он погиб, и только мне удалось увидеть его живым.

Вы можете подумать, что я должна была засомневаться в собственном рассудке, но я скорее беспокоилась насчет всех остальных.

Я нашла металлическую лестницу с дюропластовыми поручнями и начала подниматься. Мне и в самом деле не нравится высота, но довольно скоро я уже поднялась на двадцать метров и побежала по металлическому мосту, пытаясь понять, почему там такой влажный и теплый воздух. Потом до меня дошло, что дыхание всех обитателей купола собирается там.

Полковник стоял возле центрального воздухозаборника. Роберт снял защитный кожух, сдвинул в сторону гибкую пластиковую задвижку и целился из своего пистолета через прорези в металлической решетке. Потом он выстрелил как заправский стрелок, так легко тронув спусковой крючок, что я едва заметила движение пальца. Пистолет кашлянул, и снаружи что-то заревело.

– Одним меньше, – пробормотал полковник, и я не смогла понять, что конкретно он имеет в виду: стало ли врагов меньше на одного или у него стало меньше на один заряд. – Элоиза, что ты здесь делаешь?

Я ответила ему, что все, включая Анну, видели, как он погиб, и что ему лучше показаться на людях, пока доктор Ли не умерла от скорби, а все остальные не возненавидели Джамаля.

– Ты недооцениваешь их обоих, – произнес Роберт. – О-хо-хо… Отойди назад, открой рот и прикрой уши.

Когда я сделала это, мостик содрогнулся, а у меня появилось ощущение, словно на голову надели железный колокол, по которому ударили молотом.

– О боже, – бормотала я. – О боже.

Полковник что-то прокричал, но я почти полностью оглохла.

Кон увел меня оттуда. В ушах у меня все еще звенело, но спустя некоторое время я стала понимать его. Он говорил лекторским тоном:

– Если последняя ракета угодила в решетку, то в куполе образовалась большая пробоина. К ней подводит внешняя лестница. Как мне только что стало понятно, необходимо заставить их ворваться именно этим путем. Здесь, на этом чертовом мосту, они будут вынуждены жаться друг к другу, и мы перестреляем их как кроликов. А может, и просто отсоединим мост, чтобы они упали.

Полковник приказал мне сходить к Джамалю, чтобы тот прислал наверх двух стрелков.

– А еще передай Анне, чтобы она не намочила штанишки. Я столь же жив, как и прежде. Как только сюда поднимутся два стрелка, спущусь вниз.

– Но почему же все решили, что вы погибли? – спросила я, прежде чем уйти.

– Это все из-за флаера. Я собирался запустить его, чтобы схлестнуться с Мак и заставить ее растратить последние ракеты. Но кое-кто сделал это раньше.

– Кто?

– Конечно же, Визби и Смэлт. Думаю, они догадались, что стоят следующим пунктом в меню, а сражение предоставляло им шанс побега. Хотя я совершенно не понимаю, куда они собирались бежать. Идиоты. А теперь проваливай отсюда.

ПУНКТ (24)

Из записной книжки Кона (говорит Кон)

Джамаль сказал, что не станет бить меня до тех пор, пока либо сородичи не ворвутся внутрь, либо мы не выберемся. Так что если он вдруг вышибет мне несколько зубов, это будет означать, что я или не нуждаюсь в них более, или смогу своевременно воспользоваться услугами дантиста.

Я отправил несколько парней ослабить болты, удерживающие инженерный мостик. Медвежий боров сорвал решетку, но пока никто не пытается проникнуть внутрь. Сородичи явно понимают, что это равносильно добровольному влезанию в центр мишени.

Хотелось бы мне знать, остались ли еще у Мак ракеты. Изначально на складе их было шесть штук. Одну выпустили в комнату Кребса. Другой уничтожили энергостанцию. Еще одной взломали столовую. И три уже истратили на этом острове. Неужели у нее кончились ракеты?

Готов поспорить, что нет. Скорее всего Джулия припрятала еще несколько штук в каком-нибудь потайном месте, может быть, даже под землей. Эта дамочка не только смелая, но и осторожная. Если у нее остался запас, то очень скоро она снесет нам двери. И наверняка сразу с обеих сторон. И тогда огромные звери ворвутся внутрь.

Мы многих успеем уничтожить, но нам от этого будет не легче, ведь, как уже говорила Анна, невозможно сражаться со всем миром.

Ба-а-ам!

Слышали? Все-таки скажу на случай, если кто-нибудь прослушает эту запись. Мне бы очень хотелось не быть столь чертовски догадливым все время. Иногда жутко хочется стать глупее, чтобы мои догадки о грядущем оказывались неверными. Хочется оказаться вместе с Анной где угодно, но только не здесь.

Снова неприятности с дверью в ангар. Она повреждена и вогнута внутрь, но пока держится.

Кто-то молотит по ней снаружи. Доносится бьющий по нервам лязг металла по металлу. Дверь сдвигается медленно, но все-таки поддается. «E pur si muove»– как говорил инквизиторам Галилей, – «и все-таки она вертится». Правда, он имел в виду Землю, которую мы скорее всего никогда больше не увидим.

Одна из петель сломалась с громким хлопком, похожим на выстрел. Если бы только они были сделаны из стали ядерного класса, но нет; они прочны, но нам необходимо что-нибудь по-настоящему неразрушимое.

Я отправил четырех стрелков к поврежденной двери. С каждым пойдет еще один человек, который должен будет подхватить оружие, если его напарника убьют или ранят. Потом я позвал тех стрелков, которые оставались наверху. Одному из них приказал присоединиться к Джамалю, а второму – сбить остающиеся крепления инженерного моста, если что-нибудь попытается туда влезть, а оно обязательно попытается. Всем остальным сказано держаться подальше от области под проходом. Джамаль должен охранять двойные двери, ведущие к посадочной полосе для челноков. Если сородичи прорвутся там, у нас возникнут серьезные неприятности.

Наконец с раздачей приказаний покончено. Я сделал все что мог, а теперь пришло время сражаться против тех, кто наверняка победит. Ведь, как говорила Элоиза, это их мир.

Анна поспешила в свой госпиталь, одарив меня блаженной улыбкой. Она счастлива, что может умереть вместе со мной, не желая жить без меня. За всю мою долгую жизнь никто еще не смотрел на меня так.

ПУНКТ (25)

Из письма Элоизы Альсерры своей матери

Я чувствую себя крайне глупо, все болтая и болтая в такое время с тобой, находящейся за много световых лет от меня. Но что еще мне остается делать?

Тебе будет больно узнать, как именно я умерла, но не больнее, чем если ты станешь терзаться неизвестностью. А мне бы хотелось, чтобы ты знала: мои последние мысли были о тебе.

Как и ожидалось, двойные двери, ведущие на взлетную площадку, содрогнулись от взрыва ракеты, угодившей точно в их центр. Металл затрещал и выгнулся. А потом на двери обрушились непрекращающиеся, постоянные удары.

Снаружи доносятся знакомые звуки. Трели, рев, лай! Но я едва слышу их за протестующим стоном прогибающейся стали. Они очень сильны. Внутрь пролезла лапа одного из медвежьих боровов, и когти заскребли по металлу.

– Не стрелять! – прокричал Джамаль.

Конечно же, он прав, это стало бы пустой тратой боеприпасов. Снаружи заскреблись сильнее, пение и рев усилились, а напор на дверь значительно возрос. Я вижу, как выгибается металл, как ломается то одно, то другое. Что бы ни ломилось к нам, но его дыхание прорывается в огромные прорехи.

Мы должны дождаться, пока двери упадут, а затем пристрелить то, что пока находится по другую сторону. Тогда его тело загородит проход, но не надолго.

Мама, когда я закрываю глаза, передо мной встает твое лицо.

ПУНКТ (26)

Из записной книжки полковника Кона

Двойные двери рухнули. Морской лев, прыгнувший на них сверху, получил два заряда и закричал, как раненый зверь мог бы кричать на Земле, только в тридцать раз громче.

Обрушился вниз инженерный мост, увлекающий за собой полдюжины медвежьих боровов. Я подбежал и застрелил тварь, которая еще продолжала шевелиться.

Развернувшись назад, я увидел, что тело морского льва загородило проход. Туша напоминает корпус лодки, она обтекаемая и черная, если не считать многочисленных белых шрамов, оставшихся от былых сражений за самок, и двух небольших входных отверстий от попаданий из импульсного оружия.

Медвежьи боровы пытаются убрать тушу с прохода. Один из архов вскарабкался прямо по ней, бросил один взгляд на то, что его ждет, и скатился обратно. Но тело уже отодвигают, приходит время последней схватки за старый купол Белой.

ПУНКТ (27)

Из рапорта доктора Ли

И вот тогда раздался раскатистый рев и такой многоголосый вопль, что я не ожидала бы услышать подобное и в аду.

ПУНКТ (28)

Из письма Элоизы Альсерры (продиктовано доктору Ли)

Джамаль вскочил на ноги, сгреб меня в охапку и отбросил в сторону, а потом и сам последовал за мной.

Я упала возле искривленной стены купола прямо в тот момент, когда в дверной проем ворвался длинный язык огня. Тело морского льва скрылось в огне, слои жира под его шкурой текли и плавились словно воск, пылали и шипели, разбрасывая вокруг горящие капли. Парень, не успевший убраться с пути пламени, почернел и развалился на куски, точно кукла, попавшая под паяльную лампу.

Не загораживай сородичи проход хотя бы частично, мы бы все испеклись. Одежда Джамаля вспыхнула. Я бросилась к нему и начала сбивать пламя, и чувствуя, и не чувствуя жар в одно и то же время.

Затем люди схватили меня за запястья и поволокли в госпиталь. Кто-то занялся Джамалем. Практически одновременно с этим смолк рев, и я поняла, что космический челнок с транспортного судна приземлился и наконец погасил дюзы.

ПУНКТ (29)

Из рапорта доктора Ли

У меня еще никогда не было так много дел, как во время посадки челнока.

Уцелевшие сородичи на какое-то время отступили, но, конечно же, они должны были вернуться. Времени оставалось в обрез, а мне пришлось заниматься тяжелыми ожогами. Роберт получил сложные переломы лучевой и локтевой костей левой руки. То ли его сбило ударной волной, то ли он сам неудачно упал, пытаясь увернуться от пламени.

К счастью, челнок среди многих прочих вещей доставил груз медикаментов, и мы разрывали коробки на куски, извлекая то, в чем так нуждались.

Джамаль заработал серьезные ожоги второй степени на туловище и несколько ран на руках. У Элоизы пострадали, но неопасно, руки, живот и правая грудь. Молодой человек, находившийся рядом с Джамалем, обгорел до неузнаваемости и скончался во время погрузки.

Лейтенант Мангейм, пилот челнока, подошел поговорить, пока я работала. Он все еще был потрясен тем, что увидел. Он рассказал, что слой облаков оказался необыкновенно плотным даже для Белой и что он спустился почти вплотную к космодрому, когда наконец разглядел, что тот подвергся нападению.

Поскольку челнок не снабжен оружием, пилот сделал единственную возможную вещь: стал приземляться, как обычно, используя дюзы в качестве оружия. Роберт похвалил его и сказал, что этот молодой офицер только что спас наши жизни, справившись с неожиданно возникшей перед ним невероятной ситуацией.

Мы взлетели, как только смогли. Я не чувствовала себя в безопасности вплоть до тех пор, когда челнок успешно поднялся над облаками к всепроникающему свету солнца, висящего на фоне космической тьмы.

ПУНКТ (30)

Из второй записной книжки полковника Кона

Анна явно хочет отключить меня и изолировать от мира на ближайшие шесть месяцев. Но я попросил просто прописать мне обезболивающие и подвязать поломанное крылышко.

Еще наконец мне удалось получить долгожданный отдых. Анна помогла отмыться. Я наелся и под седативными препаратами проспал двадцать стандартных часов. А проснувшись, навестил Джамаля, который был облачен в какой-то облегающий костюм, защищающий его ожоги от проникновения инфекции и способствующий заживлению. Анна сказала, что Джамаля ждут множественные пересадки тканей, когда доберемся до дому.

Руки его также оказались не в том состоянии, чтобы мне врезать, но я сказал, что договор можно исполнить в любой момент, когда он поправится. На его лице блуждала блаженная глупая улыбка, и я подумал, что Джамаль, должно быть, все еще находится под воздействием морфина и либо не слышит меня, либо его ничто не волнует, а может, и то и другое одновременно. Он жив, любим и плавает в эндорфиновых волнах, а это так близко к тому раю, куда стремится всякий из нас.

Сидящая рядом с ним Элоиза была общительна и весела. Она обмотана бинтами, смоченными в обезболивающем местного действия.

– Мой правый сосок в ближайшее время будет выглядеть ужасно, – произнесла Элоиза в ответ на мой вопрос о том, как она себя чувствует. Затем девушка подняла свои туго перевязанные кисти и пропела: – И никогда, никогда мне больше не играть на арфе.

Веселая дамочка.

Оттуда я отправился переговорить с корабельным капитаном Четчевайо (произносится с щелчком вначале слова). Этот огромный парень в ответ на мои слова кивал лысой, отполированной головой, напоминающей бронзовый слиток. К счастью, он тоже носит униформу, и мне не пришлось излагать ему многих жизненных проблем, встающих передо мной.

Потеря целой колонии поднимет дома неимоверный гвалт. Думаю, что мне придется провести ближайшие несколько лет в качестве профессионального свидетеля, которого примутся поджаривать на раскаленной сковородке всевозможные породы чиновников. Мне хочется завершить все, что только возможно, еще до того, как мы покинем систему Белой.

Четчевайо согласился с моими мыслями, забрав у меня записную книжку и ряд других доказательств, запер их в сейфе. А потом выдал мне эту новую книжку. И приказал Мангейму начать сбор показаний среди выживших. Нас осталось десять человек.

Учитывая то, что бюрократы не верят ничему, пока это не изложено в письменном виде и не завершено подписями с правильно и четко указанными именами и должностями, мы сравним все полученные показания, и только после этого составим рапорт и все будет подписано и поставлена печать.

Конечно же, эту процедуру можно назвать «прикрой-свою-задницу». Но есть и еще кое-что. Необходимо проверить с воздуха окрестности рудников и Главной Базы, чтобы убедиться в отсутствии других выживших. Останься у нас солдаты, можно было бы просто ворваться внутрь и все прочесать, невзирая на опасность. Но поскольку для этого у нас нет ни людей, ни оружия, придется делать то, что можем, – иначе мы рискуем своей карьерой.

Звучит жестоко, но я уверен, что все, кроме нас, мертвы. Мы сделаем то, что должны сделать, но этим уже никого не спасем. Четчевайо согласился со мной и отдал необходимые распоряжения.

* * *

Я сел в челнок к Мангейму. Мы пристегнули ремни и отстыковались от подбрюшья корабля. Как говаривал один древний философ: все происходящее случалось с нами и прежде. Началось погружение в глубины бесконечных клубящихся туч. Нас, словно прибоем, окатывало дождем, а в тучах сверкали грандиозные кривые молнии. Как будет глупо, подумалось мне, если после всего пройденного я вдруг погибну от банального удара молнии, исполняя рутинную и, по существу, бесполезную работу.

Но вместо этого мы выпали из последнего и наиболее темного слоя беспредельной пелены и полетели вдоль привычного иссиня-черного моря. Держа в руках навигационный диск, я указывал Мангейму путь к Альфе. Вскоре мы увидели знакомые навесы, купола и переплетения коридоров шахтерского лагеря. Я попросил Мангейма снизиться.

Джунгли наступают на поселение, готовясь стереть все следы человеческого пребывания здесь. Но техника еще жива, и пыхтит энергостанция, а по холму продолжает стекать грязный коричневый поток, наводящий на мысли о том, что у планеты приключился тяжелый приступ дизентерии. Прожектора, конечно, давно угасли и… там что-то движется… Нет! Кто-то!

Маленькая фигурка не похожа на арха! Стоит в дверях и машет нам!

Мы мгновенно спикировали, здоровой рукой я махнул человеку забираться внутрь, и мы снова взмыли. Я с восхищением посмотрел на него, пытаясь представить, как ему удалось выжить в этом диком лесу, и к тому же одному!

Он стал еще более тощим, чем раньше. Одежда превратилась в рванье, а штаны подвязаны лозой. На лице и руках много глубоких шрамов, а там, где кожа цела, все покрыто укусами каких-то насекомых. От него воняет гнилью джунглей Белой. И он прекрасен.

– Тэд, – сказал я, – прости, что бросили тебя в прошлый раз.

– Главное, что теперь я здесь, – ответил он и принялся без намека на заикание рассказывать свою историю.

Тэд рассказал, как вывернулся из лап медвежьего борова, выскользнув из чрезмерно большого рабочего комбинезона; о том, как скрылся в чаще, пока зверь продолжал потрошить одежду; о том, как убегал и прятался; как, защищаясь от холода и дождя, изготовил себе накидку из листьев. Затем Тэд проследил за бескрылым пернатым существом, напоминающим попугая, и осторожно стал пробовать то, что ело животное. Потом парню удалось пробиться к Альфе, которую он нашел уже заброшенной. Внутри Тэд разыскал изодранную одежду и жил в груде пустых картонных коробок, пока не услышал звук флаера.

– Надеюсь, ты не подумал, что мы просто решили свалить и бросили тебя одного?

– Нет, – безмятежно ответил он. – Я знал, что вы не можете так поступить.

От этих слов я покраснел.

* * *

Слушая рассказ Тэда Жщеча, мы пересекли волнующийся залив и полетели над устьем реки, названия которой я так и не запомнил. Впрочем, вряд ли человеческие названия применимы теперь для чего-либо на Белой. Полагаю, у архов должна быть для реки какая-нибудь музыкальная фраза, как и для всего остального на планете.

Перед нами вырастает Замок, и я замечаю перемены. Это больше не Главная База; архи уже снесли с «кладки инков» несколько человеческих лачуг. Я уверен, что за сносом последует восстановление прекрасных храмов.

Толпы архов собрались на расчищенной площадке, образовав круг. Увидев нас, они повернули головы. Некоторые затрясли оружием, но большая часть существ, едва взглянув, вернулась к своим делам. Мы больше не волновали их, а обряд есть обряд.

В центре толпы стоит Джулия Мак. Я попросил Мангейма зависнуть пониже, чтобы иметь возможность понаблюдать. Она абсолютно игнорирует нас и смотрит прямо перед собой. Капитан облачена в странную, но роскошную мантию, парика на ней нет, и она еще более напоминает теперь портрет Гертруды Штайн, а точнее говоря, то, как выглядела бы Гертруда, если бы ее завернули в персидский ковер.

– Ч-ч-ч-ч-ч-чт… – забормотал Тэд, к которому неожиданно вернулось заикание.

– Потом объясню, – прошептал я.

Позади Джулии встал арх, вооруженный – нет, не обычным бронзовым приспособлением, нет, боже мой, это орудие из белого металла, титановая альпинистская кирка, которую родители Мак давным-давно привезли на Белую. Только теперь она насажена на более длинную рукоятку, чтобы арх мог достать до головы человека.

Увидев замах, Мангейм выпалил что-то, чего я не понял, а Тэд издал странный вскрик, когда Мак повалилась с отверстием в голове. Вперед вышел еще один жрец, несущий обычный кривой топор, чтобы завершить ритуал.

– Мы должны остановить его, – произнес Мангейм.

– Нет, – сказал я, – не должны.

Она получила свою награду за все то, что сделала для них, – Джулия Мак стала божеством архов, присоединившись к их пантеону, где будет жить вечно. Наконец она ушла к своему настоящему народу и не испытывает больше одиночества.

Когда все завершилось – все, кроме ритуального обеда, – мне пришлось потрясти руку Мангейма, чтобы привлечь его внимание.

– Это их храм, – объяснил я, – и их община. Мы не принадлежим этому месту. И никогда не принадлежали. Пора отправляться.