Текст книги "Лучшее за год 2006: Научная фантастика, космический боевик, киберпанк"

Автор книги: Питер Ф. Гамильтон

Соавторы: Вернор (Вернон) Стефан Виндж,Кейдж Бейкер,Уолтер Йон Уильямс,Дэниел Абрахам,Элинор Арнасон,Майкл Джон Харрисон,Вандана Сингх,Джеймс Патрик Келли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 69 страниц)

ПУНКТ (1)

Выдержки из записной книжки Роберта Роджерса Кона, полковника сил безопасности

Казалось, что мы погружаемся в пучины вод, а не совершаем посадку.

Мчась навстречу ветру, грузовой челнок пробивался сквозь шторм и ливень, пока не вынырнул из туч над иссиня-черным морем. Мы направились к небольшому скалистому мысу, выдающемуся на фоне едва различимого побережья.

Зеленое дюропластовое здание космодрома было похоже на огромный фальшивый изумруд, выступавший из разорванного кольца пены. Тормозные двигатели высушивали поверхность посадочной площадки, и в воздух поднимались облака пара. Я, единственный пассажир челнока, получил разрешение покинуть корабль до того, как ржавые погрузочные роботы приступили к работе. Мое внимание привлекла армада сверкающих слитков – золото, титан и такие металлы, для которых у меня не нашлось названия. Они лежали под дождем и ожидали отправки в далекое путешествие.

Два туповатых охранника (мужчина и женщина), которых звали Визби и Смэлт, выгружали мой багаж под пристальным надзором капитана безопасности Джулии Мак. Моя местная коллега отсалютовала, и я, следуя формальному этикету, лицемерно сказал, что мне понравилось в этих местах.

– Может, сейчас вам и нравится, но это не надолго, – прокомментировала Смэлт.

– Лучше было оставить это проклятое болото архам, – добавил Визби.

– Молчать! – прикрикнула капитан Мак, и без дальнейших пререканий охранники занесли мои вещи в небольшой флаер, который, сложив крылья, дожидался нас в ангаре. Забираясь внутрь, я почувствовал, что к моему весу на этой планете прибавилось четыре или пять лишних килограммов, – к тому же в воздухе витает что-то шипучее, похожее на брызги шампанского. Возможно, дополнительное количество кислорода поможет мне справиться с возросшей нагрузкой. А может, и просто опьянит меня.

Добро пожаловать на планету Белая, старичок.

* * *

Мы понеслись по направлению к Главной Базе над окутанными туманом утесами сквозь шквал, налетающий со стороны океана. Мак это показалось прекрасным.

– Я ведь родилась здесь, – произнесла она голосом, который словно переполнял кабину. – Единственный человек, который был когда-либо рожден тут. Конечно, это противоречило политике компании; моя мама принимала противозачаточные таблетки, но что-то пошло не так, как надо. Потом мои родственники погибли в результате несчастного случая на рудниках, и меня вырастила колония. А теперь, когда начались эти убийства, стали подумывать о закрытии здешних шахт. Люди говорят, что мы отправимся домой… но мой дом здесь.

– Если у меня получится помочь вам изловить убийцу, – ответил я, – рудники не станут закрывать.

Дух недоверия смешивался с запахами плесени от ее униформы и лака от ее уложенного черного парика. Боже, как же эта женщина огромна, должно быть, весит под девяносто килограммов. И при этом она не жирная. Ее бедро, прижавшееся ко мне, оказалось крепким, как у буйвола.

Мы повернули на запад – или все-таки на север? – выше устья широкой реки, впадающей в море и разливающейся полумесяцами пены. Группы огромных морских существ дружно выпрыгивали из воды, двигаясь словно танцоры, и снова погружались обратно. И мне было видно, как сверкают их клыки.

Теперь мы спускаемся к утесу, скрытому под рядами куполов, семипластовых складов и переплетением соединительных коридоров.

Ого… А это еще что за чертовщина?

Рядом с беспорядочным нагромождением построек лежат огромные, высеченные каменные блоки, уложенные вместе, словно мозаика. Неужели я совершил путешествие на расстояние в четыре с чем-то световых года только для того, чтобы обнаружить, что инки уже побывали здесь до меня?

– Добро пожаловать в Замок, полковник, – произнесла капитан Мак, умело опуская флаер на серый круг мокрой посадочной площадки.

* * *

В детстве мне нравилось слушать рассказы о приключениях старого навигатора Маяковского – или же Открывателя Тысячи Миров, как называл его в одной из моих книг четкий холодный голос, который я до сих пор слышу в своих снах.

Именно Маяковский назвал эту планету Белой. Глядя на нее из космоса, я подумал было, что причиной тому облака водяного пара, благодаря которым она сверкает почти так же, как Венера. Но я заблуждался.

– Здесь для вас есть кое-какая информация, – сказала Мак, вручая мне куб памяти, когда мы подошли к информационному бюро.

Я вставил куб в свою записную книжку и рассеянно прослушал его содержимое, пока автоматический клерк вводил мои данные в главный сервер колонии.

Б о льшая часть того, что сообщал куб, была мне уже известна. Устройство поведало о невероятно эксцентричной орбите Белой. О том, что ей требуется 241 год, чтобы совершить свой странный годичный цикл. О практически бесконечных сезонах, где чередование лютых жары и холода зависит только от орбитального пути, а не от наклона оси, составляющего всего около двух градусов. О некоторых элементах, похожих на земные: планета обращается с запада на восток, а в сутках 22,7 часа, к чему легко может приспособиться даже кто-то вроде меня (я испытываю проблемы со сменой дневного ритма).

Затем куб воспроизвел содержание первоначального рапорта Маяковского. Великий русский исследователь прибыл сюда в конце зимы, увидев чистые холодные голубые небеса и белизну поверхности планеты, – что и определило ее название. Потом сканеры экспедиции обнаружили искусственные строения, и навигатор вывел экспедицию к заброшенному городу.

– Кто мог создать эту огромную каменную платформу и возвести украшающие ее прекрасные храмы? – вопрошал Маяковский. – Планета мертва. Должно быть, все здесь построено такими же инопланетными странниками, как и мы. Но почему именно посреди этой бесконечной Антарктики?

Он назвал город Замком, «крепостью», а его строителей – «архитекторами». В конечном итоге из последнего родилось сленговое слово «архи».

Исследование комплекса привело к трагическому столкновению с плотоядными животными, поселившимися в храмах. Поначалу данная форма жизни вызвала у людей только интерес, к тому же звери несколько напоминали земных белых медведей – а какой же русский не любит медведей? Поэтому Маяковский и местным обитателям дал то же самое название.

– Их длинный мех меняет окрас от темного до белого, когда они выходят из тени на солнечный свет, – бормотал куб. – Клыки и когти этих животных огромны.

Затем внезапно налетела снежная буря. Когда при семидесяти градусах ниже нуля все вокруг заволокло белой мглой, а биосканеры вышли из строя из-за холода, звери набросились на исследовательскую группу.

– Двое членов экипажа погибли. Им проломили головы. Еще один пропал без вести и, скорее всего, был съеден. Звери проявляют чрезвычайно высокий, а потому опасный уровень интеллекта и хитрости.

Разумеется, это был всего лишь несчастный случай. Залежи руды, обнаруженные металлоискателями исследователей, привлекли на планету шахтерский картель. Рудокопы снесли прекрасные храмы и построили на их месте свои отвратительные купола. Тем временем закончилась зима, и оказалось, что Белая вовсе не мертва. Тысячи животных самых разных видов вырвались из своих укрытий, распустились миллиарды спор и семян, и теперь все они будут цвести до тех пор, пока не придет лето, которое превратит поверхность планеты в унылую пустыню.

Банальная мысль: жизнь настолько же хрупка, насколько и вынослива. И там, где ей удалось зародиться, она способна перенести все, что угодно.

* * *

На этом месте я отключил куб. Появился местный медик. Эту миниатюрную, энергичную китаянку звали Анна Ли.

Она заставила меня пройти стандартную процедуру медицинского сканирования. Каким странным делом занимается эта женщина. Интересно, ведь она встречает такое множество обнаженных незнакомцев и не задается ли потом вопросом, когда видит их одетыми: «Не тот ли это парень, у которого родинка на заднице?»

Я сказал ей, что не заражен никакими ужасными болезнями, если, конечно, не относить к ним то, что лучшие мои годы уже миновали. Доктор дежурно улыбнулась, не придавая значения моим словам.

– С вами все в порядке, – произнесла Анна, изучая распечатку, – но держитесь подальше от сладкого.

А сказав это, ушла.

Когда я оделся, мной снова занялась капитан Мак, которая повела меня по тошнотворным зеленым коридорам, переполненным людьми в серых рабочих комбинезонах. Их имена на жетонах, казалось, были собраны со всех концов Земли: Джианг, Гришпан, Башо, Мбаса, Джонс.

К моему удивлению, место мне отвели в правительственном секторе. Удобная спальня, шикарная персональная ванна. Широкую террасу снаружи устилает «кладка инков», блестящая под дождем. А вид, открывающийся на далекие горы за речной долиной, был бы потрясающим, если бы не заслоняющий обзор стальной экран. Кажется, повсюду в воде копошатся какие-то личинки.

– Я распоряжусь, чтобы кто-нибудь доставил ваш багаж, – сказала Мак. – Если понадобится, то главный офис Службы безопасности расположен прямо за следующей дверью. Как и в вашем номере, туда ведут две двери, из коридора и с террасы. Управляющий примет вас завтра утром, после того как отдохнете.

Она развернулась, собираясь уйти. Но у меня возник еще один вопрос:

– Скажите, а зачем здесь этот экран?

Мак нахмурилась:

– Здесь обычно спал мистер Кребс, до тех пор пока кто-то не пустил в него ракету. Хорошо, что тогда он болтал со мной в офисе Службы безопасности и не пострадал.

– Ракету?

– Всего лишь одну, из тех, что запускаются с плеча, – как будто оправдываясь, произнесла она, словно от маленькой ракеты становятся менее мертвыми, чем от большой. – Какой-то рассерженный сотрудник. Тогда-то мы и установили защитные экраны. Такой же закрывает и офис Службы безопасности.

– Ракету украли с вашего оружейного склада?

– Да. – Мак бросила на меня резкий взгляд.

– А где же теперь спит управляющий?

– В другом месте.

Она с силой закрыла за собой дверь, оставив меня отдыхать, – если, конечно, можно заснуть, чувствуя, что находишься в перекрестии прицела.

* * *

Поужинал я в столовой. Мак отвела меня к столику начальства, расположенному в отдельном помещении. Я надеялся, что встречусь там с мистером Кребсом, но выяснилось, что управляющий принимает пищу в одиночестве.

Вместо этого удалось познакомиться с дюжиной должностных лиц и инженеров. Английский был для всех вторым языком, и мне довелось услышать чудовищную смесь различных акцентов, выражающих пылкую надежду, что у меня получится обнаружить убийцу. На текущий момент на его счету уже девятнадцать жертв, что составляет почти два процента населения в 1042 человека. Вновь появилась энергичная доктор Ли, облаченная в лабораторную блузу, и сказала мне, что у нее есть голограммы тел и результаты вскрытий, с которыми я могу ознакомиться после ужина.

– Надеюсь, у вас крепкий желудок, – проговорил старший инженер, парень по имени Антонелли. При этом он скорчил рожу.

– На самом деле ничего особо ужасного там нет, – сказала Ли. – Всегда все заканчивалось одним ударом острым предметом по макушке. Странный способ убийства, но зато бесшумный и эффективный.

– Есть какое-нибудь сходство между жертвами? – спросил я. – Мужчины или женщины, старые или молодые, гомо-или гетеросексуальные?

– Нет. Если бы кому-нибудь пришло в голову создать статистику по всем обитателям колонии, и то не получилось бы большего разнообразия. По правде говоря, все жертвы довольно молоды. Но это только результат общей демографии.

Верно. С шахтерскими колониями всегда так: несколько пожилых правят бал, а множество молодых, энергичных людей выполняют всю тяжелую и зачастую опасную работу.

– Есть только одна особенность. Все случаи происходили здесь, – прервала нас капитан Мак, до поры хранившая молчание и только набивавшая рот, – Ни одного случая на рудниках. Впервые люди добровольно остаются на сверхурочные.

За столиком раздались мрачные смешки.

Когда закончился ужин, я попросил доктора Ли представить меня более молодым сотрудникам. Мы прошли по главному залу столовой, обмениваясь рукопожатиями с людьми, в чьих лицах я не увидел ничего особенного, кроме того, что они светятся той молодой свежестью, какая бывает до тридцати лет. Наверняка все эти юнцы полагают себя начальством в стадии куколки, надеясь набраться здесь опыта, а затем вернуться домой и начать восхождение по карьерной лестнице. Интересно, многим ли это удастся на самом деле?

Несколько минут спустя мы с Анной, довольно быстро перейдя на «ты», направлялись переплетением коридоров к ее клинике. Когда половина пути была уже пройдена, доктор произнесла:

– Здесь произошло первое убийство.

– Здесь?

Мы остановились посреди абсолютно пустого, голого коридора, составлявшего порядка двадцати метров в длину. Он был хорошо освещен, окна отсутствовали, и вокруг не наблюдалось ни единого места, подходящего для того, чтобы спрятаться. Я поинтересовался, кто же стал первой жертвой.

– Женщина по имени Кабрера. Атлетического телосложения, хорошо бегала; жизнь в колонии настолько скучна, что тот, кто не начинает пить, увлекается спортом. Я уверена, она сумела бы убежать, если бы увидела приближающегося убийцу.

– Чем ее ударили?

– Скорее всего альпинистской киркой – у этого оружия короткая ручка и его легко спрятать. Острие пробило продольную трещину в черепе и погрузилось примерно на семь сантиметров в средний мозг. Кабрера еще несколько часов провела в коме, а затем скончалась.

– Можно ли предположить, что убийца непременно мужчина?

– Необязательно, учитывая, сколько наших девушек занимаются единоборствами. Мужчины значительно превосходят нас количеством, и каждую неделю приходилось бы иметь дело с изнасилованиями, не умей мы постоять за себя.

– Хотите сказать, что не все здешние шахтеры джентльмены?

– Они джентльмены в той же самой мере, что и полицейские.

Дамочка с характером.

ПУНКТ (2)

Из письменного рапорта Анны Ли, доктора естественных и медицинских наук

(Она встретилась с Робертом – полковником Коном – в первый же вечер его пребывания на Белой.)

Я не обнаружила никаких особенностей в результатах его медицинского сканирования, кроме того, что Роберт был необрезанным. Во время обеда я также отметила про себя, что полковник Кон крупный мужчина с преждевременно поседевшими волосами.

Думаю, первый наш разговор помог ему понять ситуацию, сложившуюся на Белой. Кажется, его заинтересовала информация, которую я смогла предоставить. Мне не сразу удалось решить, умен ли он, хотя разговаривал Роберт как образованный человек. Признаюсь, интеллектуальное высокомерие – один из моих серьезных недостатков. К тому же мы, работники умственного труда, всегда немного сверху вниз смотрим на полицейских вне зависимости от того, что нам от них надо.

Когда полковник ушел, я заперла дверь лаборатории и приступила к исследованию обыкновенных для этих мест то ли червей, то ли личинок, надеясь, что уяснение структуры генома этих существ может создать модель для последующей работы над более сложными и интересными обитателями Белой.

Мысленно пожелав полковнику удачи, я погрузилась в тишину увлекательной работы, которая помогла забыть на время про трупы и убийцу.

ПУНКТ (3)

Из записной книжки полковника Кона

Тихий бой часов провозгласил полночь, хотя, конечно же, у меня нет ощущения, что она уже наступила. Я был готов к тому, чтобы лечь в постель, но не готов ко сну. Старый мозг продолжает устало кружить в трезвой тоске.

И все-таки хорошо, что мне внедрили этот чип прямо в гортань и не приходится говорить вслух, чтобы записать свои мысли. Никогда не знаешь, кто может подслушивать. Управление устройством чем-то напоминает чревовещание, и научиться ему несложно. Весь хлам, порождаемый потоком моего сознания, отражается в записной книжке, застывая в глубинах закодированной памяти.

Фотографии, предоставленные Анной, были умеренно мерзкими и не слишком полезными. Не больше дали и замечания Мак о смертях. Убийца знает свое дело. Его методы чрезвычайно странны. Между жертвами ни малейшего сходства.

Происшествия начались в коридорах, потом переместились к рассадникам гидропоники, а затем стали происходить повсюду. Спортсменов находили на беговой дорожке, припозднившихся рабочих – в машинных цехах и кабинетах.

Убийства продолжились даже после того, как Мак издала указ никуда не выходить без сопровождения. Одна женщина зашла в кабинку туалета, пока вторая караулила снаружи. Когда первая попыталась открыть дверь, она встретила препятствие в виде тела своей подруги.

Обычные методы расследования не дали результатов. Тесты на скрытую кровь, волосы и волокна также ничего не показали. Колония испытывает нехватку оборудования для проведения сложных психиатрических проверок. Методы, примененные Мак, были довольно грубыми; после того как произошло первое убийство, она заподозрила всех, потом отсеяла тех, кто имел твердое алиби, и арестовала трех человек, у которых его не было.

Результаты не утешали. После еще двух убийств подозреваемых пришлось отпустить на свободу.

На текущий момент у всех есть алиби хотя бы в одном случае, а обычно сразу в нескольких. Не удалось обнаружить и орудие убийства. Несмотря на количество горных инженеров, альпинистские кирки не являлись чем-то обычным; но кто-то, для кого альпинизм стал хобби, мог ввезти такую в своем личном багаже. Мак провела компьютерный анализ данных по личному багажу прибывающих вплоть до самой старой записи, но не встретила упоминания об искомом оружии.

Каменную платформу под нами пронизывают узкие проходы. Когда поползли слухи об инопланетных убийцах, управляющий вначале только посмеялся, но потом все же приказал Мак провести расследование. Учитывая, что практически любой взрослый человек оказался бы чересчур велик для подобной работы, капитану пришлось использовать радиоуправляемого робота.

В кубе памяти содержится несколько фотографий настенных изображений, найденных внизу, – так люди впервые познакомились с архами Замка, маленькими, горбатыми, коричневыми двуногими созданиями с трехпалыми лапами, тыквообразными головами и серьезными проблемами с зубами. Но не удалось обнаружить никаких свежих следов, за исключением кала и костей мелких животных.

Но это не удивляет Анну. Исходя из данных по убийствам, она уже решила, что убийца, так же как и его жертвы, – человек…

Проклятие. Я все еще безуспешно пытаюсь уснуть. Устал неимоверно, но старые мозги все так же продолжают кружить.

* * *

Решив подышать воздухом, я натянул одежду, открыл толстую транспластиковую дверь, ведущую на террасу, и обошел экран. Со стороны реки донесся раскатистый рев. Упало несколько холодных капель дождя. Над далекими холмами прогрохотал гром.

Воздух приятно освежает – фитопланктон моря и зелень джунглей старательно производят тот ядовитый газ, который нам так нравится вдыхать. Я чувствую, как быстрее начинает биться мое сердце. Впрочем, мне кажется, что, оказавшись там, внизу, среди всей этой гнили, можно почувствовать только вонь. Так обычно и бывает в джунглях.

Я совсем забыл надеть шлепанцы, и мои босые ноги замерзли. Каменные блоки оказались гладкими и скользкими. Под ногами омерзительно хлюпают мелкие червяки. Я прошел по террасе к невысокому парапету и посмотрел вниз. В черноте джунглей, обрамлявших русло реки, вспыхивают молнии. Откуда-то доносится запах, чем-то напоминающий вонь львиной клетки в зоопа…

Ого!

* * *

Уф… Мне пришлось пережить серьезное потрясение.

Позвольте пояснить. Увидев, что в офисе Службы безопасности горит свет, я развернулся и пошел туда, но кто-то распахнул дверь, наставил на меня импульсный пистолет и прокричал: «À bas!» [50]50
  Зд.: Ложись! (фр.)


[Закрыть]

Я бросился на камни как раз в тот момент, когда раздался выстрел. А обернувшись, увидел, как нечто крупное свалилось с парапета и исчезло.

Сейчас мне уже лучше. Сижу в офисе Службы безопасности, а молодой человек в униформе протягивает столь необходимое полотенце.

– Сэр, – учтиво произнес он, – я не знал, что вы окажетесь ночью снаружи. Дикие жив-рот-ные иногда влезают на стены.

Это тощий, некрупный и очень напряженный парень с синеватым подбородком и бегающими черными глазами. Он бегло говорит по-английски, но иногда в его речи проскальзывает странное произношение. Представился молодой офицер как лейтенант Службы безопасности Мишель Веррей.

Повсюду вокруг нас гудят и мерцают мониторы. Должно быть, именно так и выглядит рай в представлении вуайериста. В одной из спален шевелится ворох постельного белья, позволяя предположить, что под ним пытается найти уединение пара, занимающаяся любовью. Одной из наименее интересных сцен – вид пустой спальни – оказалась моя собственная комната.

Мишель – единственный постоянный помощник Мак на Главной Базе. Он с ехидцей называет ее Маман.

– Вот, полковник, – сказал он. – Позвольте мне вручить вам ключ от нашего офиса. Уверен, что это не противоречит желаниям Маман. А еще я выдам вам пистолет.

Я поднял пистолет, проверил обойму и, нажав на кнопку опознания, подождал, пока оружие запомнит рисунок капилляров на моей ладони. Привет, пистолет. Привет, полковник.

Разговор продолжался.

– Надо полагать, что на самом деле она не приходится тебе матерью?

– Не-е. Но порой мне кажется, что ей хотелось бы этого, – скорчил он смешную рожу.

Что ж, если он прав, то это будет первым человеческим чувством, какое я замечу в Мак. Мишель показал мне помещение, объяснив, что мониторы установили после первых убийств.

– Мы стараемся убедить людей держаться помещений, находящихся под наблюдением. К сожалению, оборудования не хватает. У нас недостаточно видеокамер, и кто угодно может притаиться в непокрытых областях, выжидая удобного случая для нападения.

– А люди не возражают, что вы за ними шпионите?

– Поначалу возражали. Но сейчас, когда они напуганы, уже не слишком сильно. К тому же мы шпионим и за собой тоже. Вот моя комната и мои соседи по ней. А здесь вы можете наблюдать волнующую сцену: Маман читает в постели.

Мак сняла свой парик, волосы под которым коротко подстрижены. Она выглядит словно портрет Гертруды Штайн работы Пикассо. Я поинтересовался, есть ли еще оружие в колонии, кроме примерно дюжины стволов, находящихся в стойке. Конечно же есть. Весь персонал Службы безопасности – Мак, Мишель, Визби и Смэлт – вооружен. То же самое можно сказать и про мистера Кребса, и старшего инженера Антонелли, и все остальное начальство. По факту и остальным обитателям колонии хотелось бы обладать пистолетами, но Мак против, и Кребс пока ее поддерживает.

И это чертовски правильно. Вооруженные гражданские могут оказаться пострашнее всякого убийцы.

– А что насчет ракет? – поинтересовался я.

Мишель усмехнулся, понимая, о чем я думаю.

– Все пять штук, которые остались, заперты здесь, и только у Маман есть ключ.

– Думаю, что нападение на управляющего не лучшим образом сказалось на ее репутации.

– Вся обстановка в целом плохо сказывается на ее репутации. С каждым днем она становится все мрачнее. Маман, может, и кажется непоколебимой, как Монблан, но на самом деле жутко переживает. Хотя при этом отказывается от лекарств, которые ей прописала доктор Ли.

Мишель вынес из комнаты с припасами бутылку коньяку и два пластиковых стаканчика. Выпивка зажгла долгожданный огонь в моей глотке. Мы продолжили болтать и вскоре нашли общий язык. Оказалось, что именно Мишель проводил исследование подземных туннелей.

– Вы сами собрали робота?

– Не-е. Такие штуки есть у шахтеров, чтобы проверять проходы, которые либо слишком узки, либо чересчур опасны для людей. Инженеры называют их «пауками» (в его произношении это прозвучало скорее как «пшики») – эти крошки, бегающие на трех лапках, оборудованы цифровой камерой и фонарем, работающим даже на большой глубине. Я провел машину по коридорам, записал куб памяти для Маман и для себя тоже копию припрятал.

Мишель пожал плечами и закатил глаза в притворной тревоге:

– Поверь мне, она рассвирепела бы, узнай об этом.

– Почему?

– Как и со многими другими маман, с ней бывает трудно. Мак считает, что знания – сила. Ладно, в этом она права. Ей хочется знать все, что происходит здесь. Хорошо, это ее работа. Но она ведь хочет монополизировать всю информацию, припрятать ее и использовать потом против своих врагов.

– Значит, у нее есть враги…

–  Mois oui, – бодро ответил мой приятель, опрокидывая в себя остатки своей выпивки. – Все вокруг, кроме меня и Кребса, просто ненавидят ее и сотте la peste.

Бегут, значит, как от чумы? Что ж, я и не думал, что капитан жутко популярная персона. Поглощая выпивку, Мишель начал откровенничать (и к тому же стал переходить на французский).

– А зачем тебе этот куб, Мишель? – спросил я, пока он наполнял наши стаканы.

– Когда вернусь домой, хочу получить научную степень по Инопланетным Цивилизациям и начать преподавать. Я изучаю данные на кубе кадр за кадром, и мне кажется, что этого материала хватит на диссертацию. Le bon Dieu [51]51
  Милостивый Господь (фр).


[Закрыть]сотворил меня не для полицейской службы, – добавил он, а затем покраснел, решив, что я могу воспринять это как оскорбление своей работе.

– С Богом спорить не стану, – серьезно произнес я и пожелал Мишелю спокойной ночи.

На этот раз с оружием в руках мне без приключений удалось вернуться по террасе.

«Какой хороший мальчик, – подумал я, заходя внутрь. – Он спас мне жизнь и избавил от дурной славы после смерти. Разве не чудесная получилась бы запись в конце личного дела? В первый же день своего последнего назначения полковник Роберт Р. Кон, личное дело № 52 452 928, позволил себя сожрать».

Всем доброй ночи. И приятных сновидений.

* * *

Утро началось с дождя, грома, молний и раздражающего стука. Меня спозаранку вызвали в офис Кребса. Капитан Мак вначале молотила по двери, а потом, пока я пытался разлепить веки, вела меня в напряженной тишине лабиринтом коридоров.

Спустившись в глубины Главной Базы, мы достигли новых правительственных помещений – они оказались расположенными так глубоко, что там совсем не было слышно шума грозы. Мистер Кребс явно старался предпринять все возможное, чтобы в него больше не смогли пустить ракету.

Офис был таким же огромным, чистым и уродливым, как и его обитатель. Мак молча ретировалась, и мрачный рыхлый мужчина, сидя в высоком правительственном кресле, склонился вперед, протягивая для рукопожатия два слабых пальца.

Основную особенность его лица составляют челюсти, напоминающие экскаватор. Нижний правый клык выпирает наружу. Раздутый живот Кребса нависает над краем стола, но руки у него тонкие, и возникает ощущение, что он ими не пользуется. На мой взгляд, он идеально соответствует типажу начальника – толстый мужик с каменным задом, способный только на то, чтобы отдавать приказания подчиненным, которые и умнее, и сильнее его.

– Вы опоздали на полчаса, – произнес Кребс вместо приветствия.

– А мы куда-то спешим? – раздраженно парировал я.

– Вообще-то осмотреть тело, – прорычал он, откидываясь на спинку кресла. – Захватите с собой Ли. Врач она, конечно, третьесортный, но другого у нас нет.

– Еще одно убийство?

– А Мак вам не сказала? Проклятие, все приходится делать самому. Да, оно произошло в шахтерском лагере Альфа.

– Первый случай убийства на рудниках!

– Верно. Теперь это трусливое дерьмо, работающее на меня, и вовсе не захочет выходить в забой. Думают, что они здесь только для того, чтобы жрать провизию компании, пробивать свои билеты и выполнять как можно меньше работы.

Я начал понимать, за что кому-то захотелось пустить ракету в мистера Кребса. У меня он вызывал схожие чувства. Несколько секунд Кребс посидел, разглядывая меня, а затем неожиданно спросил, выдвинув челюсть еще сильнее:

– Скажите, вы на моем бюджете?

– Нет. Мне платит штаб, а шахтерский картель потом возмещает им убытки.

– Что ж, хвала Господу за это маленькое одолжение, – произнес мистер Кребс. – И еще одна небольшая радость – покойник не был важным лицом.

На этом разговор завершился.

Я взял свою записную книжку, вставил в нее свежую батарейку и отправился на встречу с Анной у ее клиники. У Анны с собой была сумка с пробирками для взятия проб и медицинский чемоданчик, которые я помог ей нести.

– Поговорил с вашим начальником, – произнес я, пока мы спешили к взлетной площадке.

– Узнать его – значит возненавидеть, – хмыкнула Анна. – Поторопись, работает только один флаер, и мы его задерживаем.

Десять минут спустя мы отправились прямо в пасть шторма. Вот это был полет! Продолжался он один час, а может, и целую вечность – все зависит от того, как поглядеть. Проклятая черная коробка, управляющая флаером, оказалась запрограммированной на то, чтобы держаться максимально прямого пути – надо думать, ради неуместной экономии топлива, – и в результате мы помчались прямо над широким проливом, извергающим вверх бушующую черную воду. На побережье обрушивался шквал, в который мы и влетели.

Я чувствовал абсолютную уверенность в том, что очередная молния спалит черную коробку и флаер рухнет в море. Позавтракать мы еще не успели, поэтому вывернуть наружу можно было разве что собственный желудок.

Анна стоически сносила все толчки и тряску или, по крайней мере, умело делала вид. Однако я заметил, что и она вздохнула с облегчением, когда мы наконец пересекли залив и подпрыгнули, приземляясь на еще одном залитом дождем бетонном круге возле очередного беспорядочного нагромождения куполов и навесов.

– Ну вот и Альфа, – произнесла Анна.

К нам побежали люди с зонтиками – да-да, точно такими же зонтиками, что и на Земле, – но, конечно же, мы все равно промокли. На руднике размещались две дюжины работников, но трое отправились чинить шламовый насос, что бы это ни значило. Итак, я представился двум десяткам живых и одному покойнику.

Этим последним оказался молодой человек, которого звали Торнс. Он лежал лицом вниз на каменной кладке пола машинного цеха. На первый взгляд, единственным отличием от предыдущих убийств является то, что его ударили по затылку, а не по макушке.

– Оружие, похоже, проникло в заднюю медиальную борозду продолговатого мозга, – проговорила Анна в свою записную книжку.

Потом доктор надела на голову набор, состоящий из ксеноновой лампы и мощного 3D – увеличителя, опустила линзы на глаза и встала на колени. При этом ее нос почти касался заскорузлых от крови волос мертвеца.

Когда я помог ей подняться, Анна нахмурилась.

– Края ран у погибших в Замке были ровными, – пробормотала она. – Но в этот раз… рана не столь аккуратная. Оружие словно затупилось от удара. Надо будет проверить, когда отвезем тело в лабораторию. Помоги перевернуть его.

Почему-то прикосновение к мертвому телу оказывает на меня успокаивающее воздействие. Каждый раз, когда я впервые вижу покойника, это зрелище вызывает шок. Но когда прикасаюсь к телу и чувствую его тяжесть, особенно если уже началось окоченение – как, например, сейчас, – то понимаю, что имею дело с камнем и землей, но не человеком, и могу обращаться с трупом точно так же, как и с любой другой судебной уликой.