Текст книги "Лучшее за год 2006: Научная фантастика, космический боевик, киберпанк"

Автор книги: Питер Ф. Гамильтон

Соавторы: Вернор (Вернон) Стефан Виндж,Кейдж Бейкер,Уолтер Йон Уильямс,Дэниел Абрахам,Элинор Арнасон,Майкл Джон Харрисон,Вандана Сингх,Джеймс Патрик Келли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 69 страниц)

ПУНКТ (6)

Из отчета доктора Ли

Она пожалеет, если снова полезет в наши дела.

Но, как бы то ни было, мне все же удалось сделать положительный вклад в дело полковника Кона, который в связи со своим отсутствием ничего не знал о событиях, произошедших на Главной Базе в эти долгие критические часы.

Для начала стоит сказать, что запереть двери в столовой оказалось невозможно. К сожалению, все замки были электронными и вышли из строя вместе с падением напряжения. О, как мы жалели, что у нас нет пары древних механических засовов!

К счастью, двери открывались вовнутрь помещения, и, прислонив к ним мебель, нам удалось добиться хотя бы некоторой защиты. Но практически в тот же миг двери зашатались, отодвигая в сторону стулья, столы и все прочее. У наших врагов не было техники, зато с избытком хватало физической силы, и нам с трудом удавалось сдерживать их.

Со стороны кухни послышался шум. Антонелли повел туда небольшую группу, чтобы установить источник звуков. Когда плитка, устилавшая пол, вначале зашевелилась, а потом вылетела от ударов снизу, его люди уже были наготове.

Из пролома показался арх, взмахнувший бронзовым топором, и Антонелли выстрелил в противника, пробив того насквозь и убив тем же зарядом следующего воина, вооруженного неким подобием зазубренного крюка. Остальные аборигены стремительно отступили и побежали. В туннеле остались только мертвые тела.

У меня возникла идея. После того как мы вытащили трупы, обнаружилось, что мои маленькие размеры позволяют пролезть в проход. Я попросила Антонелли одолжить мне оружие. Вместо того чтобы ждать нового нападения, хотелось заставить врагов отступить. Старший инженер согласился.

Так я и оказалась первый раз в этом подземном мире, о котором уже слышала так много и так мало видела. Должна признаться, что мною двигало скорее любопытство, чем желание убивать архов. По моему предположению, эти проходы должны были защищать и от жары, и от холода. Всепогодные туннели, связывающие здания, которые когда-то стояли на поверхности Замка, со складами и «костюмерными», где священнослужители готовились к общественным церемониям. Когда я спустилась внутрь, все эти предположения подтвердились – хотя уйти удалось не слишком далеко.

Я сняла со стены аккумуляторную лампу. Она давала тусклый красный свет, и мне нелегко было высматривать боковые помещения, где могло бы что-нибудь притаиться. Но проход тянулся прямо и не ветвился около двадцати метров. Стояла абсолютная тишина, и я решила, что наши враги оставили надежду напасть на нас с этой стороны.

Затем спереди стал доноситься шум – птичьи трели странно звучали в этих пещерах. Я выключила лампу и на какое-то время оказалась в полной темноте. Потом зрение с трудом стало возвращаться таким, каким бывает темной ночью, когда изображение улавливает только край глаза, а центр сетчатки остается слеп.

Это мне показалось странным, ведь глаза вообще не должны работать там, где нет никакого света. Но свет был, хоть и очень слабый. Вскоре я поняла, что стены обжили микроскопические грибки, создающие тусклую зеленоватую биолюминесценцию. Получалось так, что в лампе с самого начала не было необходимости; но когда мы смотрели вниз из кухни, туннель выглядел абсолютно темным.

Я поставила выключенную лампу на пол, с некоторым трудом перешагнула ее и пошла дальше. Пистолет был тяжелым, и, чтобы изготовиться к стрельбе, пришлось взять его в обе руки.

Следующим открытием стало то, что мои плечи больше не терлись о стены, хотя голову по-прежнему надо было пригибать. Проход расширился, и впереди появилось какое-то шевеление.

Я остановилась. Но когда неясные перемещения прекратились, очень-очень осторожно стала продвигаться дальше, прекрасно понимая, что на открытом пространстве превращаюсь в отличную цель для нападения. Туннель расширялся просторным помещением, где длинные каменные плиты пола уходили в темноту математически прямыми линиями.

На каждой плите лежали терракотовые подносы глубиной в несколько сантиметров, в которых копошились уже знакомые мне личинки.

Это было удивительное зрелище. Архи явно не зависели больше от природного окружения своих сородичей, населяющих лес. На другом краю этих странных яслей раздались свист и звуки шагов. Из тени вышел арх, остановившийся перед корытами. Что-то зажурчало, и я поняла, что взрослый мочится в подносы, по нескольку капель в каждый. Потом до меня долетел резкий «львиный запах», как определял его полковник.

«Несомненно, – подумала я, – моча содержит гормоны, ускоряющие развитие личинок в форму архов: невероятно потрясающее достижение для расы, которая, как известно, не обладает чем-либо, что можно назвать наукой. Хотя почему бы и нет?» – задумалась я.

Народная медицина подарила людям хинин против малярии и прививки от оспы. За обдумыванием этих мыслей меня неожиданно обнаружил арх, разразившийся безумной трелью.

ПУНКТ (7)

Из записной книжки полковника Кона

Мы приняли на борт двух альфовцев, а все остальные на рудниках действительно погибли.

Техника нападения напомнила мне про похищение Тэда Жщеча. Что-то сломалось на шламовой трубе, сработала тревога, а отправившуюся ремонтную бригаду заманили в засаду сородичи. Вскоре внутрь лагеря ворвались при поддержке медвежьих боровов архи, вооруженные бронзовыми мечами и луками с отравленными стрелами.

Альфовцы рассказали, что эти два вида сражаются вместе точно так же, как и люди с военными собаками, лошадями или слонами. Только в данном случае родственные связи более сильны, чем у нас с нашими симбионтами. Сородичи опознают своих по запаху и, похоже, испытывают друг к другу что-то вроде семейной привязанности. Вероятно, существует и телепатическая связь – по видимости, архи отдают приказы на расстоянии. Они обладают наибольшим уровнем интеллекта в этом клане, но даже те, кого мы принимали за зверей, – как, например, тех, что были описаны еще Маяковским, – поразительно умны. В сражении медвежьи боровы проявляли инициативу и хитрость в той же мере, что и дикую ярость.

Далеко внизу они вытаскивали человеческие тела на открытое пространство, в свет прожекторов. Медвежьи боровы приступили к обеду, и происходящее отвратительное, ужасное действо напомнило мне о постановках театра «Гранд Гиньоль». Архи спокойно смотрели на происходящее, но не присоединялись к трапезе. Люди явно не являются подходящей компанией их богам в Вальхалле.

Наблюдая за сценой бойни, я понял, что война проиграна. Точка. Придется принять тот факт, что в живых остались только мы четверо, сидящие во флаере, люди, запершиеся на Главной Базе, а также, возможно, охранники космодрома. Мы отправились обратно.

ПУНКТ (8)

Из рапорта доктора Ли

Отступая обратно по туннелю, я скорее слышала и обоняла своих преследователей, чем видела. Я выстрелила.

Проход был слишком узким, чтобы промахиваться. Конечно, то же самое могли сказать и мои противники. Что-то со скрежетом прокатилось по полу и стукнулось о мой ботинок. Это было нечто вроде дротика или метательного копья, с бронзовым наконечником в форме древесного листа.

Я выстрелила еще раз. Не оставалось никакого выбора, кроме как убивать или быть убитой. Моя пятка наткнулась на какое-то препятствие, и от падения меня спасла только узость туннеля. Предметом, попавшим под ноги, оказалась лампа. Я перешагнула через нее и продолжила отступление.

Судя по звукам, доносившимся из глубины коридора, проход освобождали от тел. Я выстрелила еще раз, услышав в ответ встревоженный шум. Пятка встретила новое препятствие: первую ступеньку.

Нелегкое это дело – пятясь взбираться по узкой и крутой лестнице, в то же самое время пригибая голову и сохраняя боевую стойку. С металлическим звоном о только что освобожденную мной ступеньку ударилась и переломилась стрела. А затем руки друзей вытащили меня из пролома в кухню, освещение которой поначалу казалось чрезвычайно ярким.

Едва я успела приступить к рассказу о таинственном мире под нашими ногами, как нас всех накрыло оглушительным взрывом. Наступая друг другу на пятки, мы бросились в столовую, заваленную обломками и завешенную пылью.

Раненые все еще находились в шоке и пока не кричали. Груды мебели разлетелись на обломки, и на месте двери зиял пролом.

Капитан Мак применила еще одну ракету, и сделала это с умом. Перед нами стояли наши врага.

ПУНКТ (9)

Из записной книжки полковника Кона

Сородичи застыли в благоговейном ужасе – это единственные слова, которые я могу подобрать. Их ошеломило то, что Мак продемонстрировала свое божественное могущество.

Я оставил людей с Альфы на взлетной площадке, приказав им прогревать двигатели второго исправного флаера и готовиться к эвакуации. Затем Элоиза повела меня к этой сцене разрушения.

В тусклом красном свете коридора толпились наши враги: маленькие и огромные тени под лесом мерцающих копий и топоров с кривыми лезвиями. Вокруг них витали клубы дыма и пыли, скрывая стоящих и делая их очертания нечеткими. Думаю, что в ушах у сородичей должно было зазвенеть не меньше, чем в моих.

Часть животных не выдержала произошедшего. Испугавшись, они стали беспорядочно убегать, сталкиваясь друг с другом, с архами и со стенами. А мы великолепно воспользовались моментом смятения.

Я увидел Мак без парика, которая все еще держала пусковую установку на плече. И, тщательно прицелившись в нее, выстрелил, но попал в медвежьего борова, в последний момент оказавшегося между нами.

В этот момент из столовой выбежали Анна и Джамаль, тоже открывшие огонь. Паника обрушилась на наших врагов. Кашляющие звуки выстрелов из импульсного оружия были едва различимы, но и крупные, и мелкие твари начали валиться. Некоторые из них кричали практически так же, как раненые люди.

Затем существа побежали, растворяясь в темноте коридоров и, возможно, скрываясь в подземных переходах, чтобы прийти в себя и понять, что произошло. Мак тоже сбежала – по крайней мере, я больше нигде не видел ее характерного силуэта.

Мы закричали и, спотыкаясь, пошли по телам. Джамаль обнял Элоизу и пристально посмотрел на меня. Похоже, что, отвесив ему удар, я нажил врага. Анна же приняла меня за что-то враждебное и чуть не пристрелила, прежде чем осознала, что это кричу именно я.

Столовая лежала в руинах, некоторые люди были мертвы, другие ранены, а третьи оглушены. Нельзя было терять ни минуты, поэтому мы расшевелили живых и побежали. Отступление обернулось беспорядочным бегством. Мы походили на испанцев, покидающих Мехико в noche triste. [52]52
  Noche triste (ucrt.) – печальная ночь. Ночь с 1 на 2 июля 1520 года, когда Кортес с большими потерями оставил Мехико.


[Закрыть]Или на американцев, бегущих из захваченного Сайгона.

Элоиза и Анна указывали нам путь в коридорах, освещаемых грязными красными фонарями. Я слышал, как рычат и поют наши враги, готовясь к новому нападению.

Те раненые, которые могли стоять на ногах, должны были позаботиться о себе сами; беспомощных тащили под руки, а иногда даже и за ноги. Мы владели четырьмя пистолетами, но, как я мог предположить, в них оставалось не более дюжины зарядов.

Мы выбрались на взлетную площадку. Прожекторы двух исправных флаеров в дождливой мгле отбрасывали безумно мечущиеся тени. Те, кто был вооружен, приготовились обороняться, пока остальные вбивались внутрь машин. Двоих скончавшихся во время бегства из столовой отбросили в сторону, словно мусор.

Анна отдала пистолет Антонелли. Вернувшись к обязанностям медика, она производила некоторое подобие быстрой сортировки. По ее приказу всех тяжелораненых укладывали в одном из флаеров, словно дрова возле топки, чтобы доктор Ли могла полететь вместе с ними и заняться их лечением.

Некоторое время спустя в дверях появились тени, вокруг засвистели и зазвенели стрелы. Молодая женщина, которой я не знал, с испуганным лицом обернулась к двери, ведущей в Главную Базу, и безмолвно упала со стрелой в горле. Стрела была небольшой, около тридцати сантиметров, и воткнулась неглубоко, но женщина все равно с неожиданно посиневшим лицом беспомощно скорчилась на земле.

Ее тоже пришлось бросить.

Последние мгновения вспоминаются с трудом. В себя я пришел в тот миг, когда наполовину свешивался из двери флаера (внутри места не хватало из-за моих чертовски крупных размеров), а стрелы с маленькими зазубренными наконечниками стучали по броне машины. Раздался голос черной коробки – такой спокойный, такой умиротворяющий голос из другого мира: «Слушаю и повинуюсь». Мы улетаем с Главной Базы.

Медленно, слишком медленно. Так я и еду, сжав пальцами подпорку. Чья-то дружеская рука придерживает меня за пояс, пока машина покачивается и разворачивается над устьем залива и белой пеной черных волн моря.

ПУНКТ (10)

Из рапорта доктора Ли

Мы жались друг к другу, точно рис в суши. Поначалу мне нечем было помочь своим пациентам, потому что я не могла даже пошевелиться.

Двое скончались прямо там, и с большим трудом нам удалось скинуть трупы в море, освободив немного пространства. Полковнику Кону наконец нашлось место.

В этом небольшом флаере, предназначенном для четверых пассажиров с багажом, набилось одиннадцать человек. То, что он хотя бы взлетел, уже чудо. Но я боялась, что из-за увеличившегося расхода топлива мы можем рухнуть прямо в море, не добравшись до космодрома.

Мы улетали в самое темное время ночи, и мне не скоро еще удастся забыть этот полет. Иногда кто-нибудь начинал тихо стонать. В воздухе витал тяжелый запах человеческих тел, вспотевших от страха. Удушливый аромат крови. К счастью, раненые еще не вышли из шокового состояния и лежали тихо.

Лучшим нашим другом оказалось истощение, и, открыв глаза, я неожиданно поняла, что засыпаю, а сквозь фильтры облаков уже начал просачиваться бледно-серый туманный рассвет.

Вскоре мы во все глаза вглядывались в завесу дождя, рассматривая мыс и похожий на яйцо зеленый купол. Никто не знал, что найдем мы там, – вне зависимости от того, подвергся ли космодром нападению или его охранники выжили. А я думала еще и о том, что могут пройти месяцы, прежде чем появится следующее транспортное судно.

Меня совершенно не прельщало находиться в состоянии войны со всем миром.

И вот тогда я кое-что увидела: обтекаемые геометрические очертания, вырастающие из туч и тумана. Он все еще был там – портал, с помощью которого люди прибывали на Белую и покидали ее. Я подумала: «Что ж, может быть, мы все-таки выживем!»

ПУНКТ (11)

Выдержка из журнала космодрома планеты Белая

7:56. Замечены два приближающихся флаера. Мы с Линдой едва успели выпрыгнуть из спальных мешков и натянуть адежду, когда они уже упали на пасадочную полосу и из них стали выпрыгивать люди. Паметка: написать Кребсу жалобу на (1) низапланированый рейс и (2) перегруженые флаеры. (Подпись) Визби, капрал Службы бизопасности.

ПУНКТ (12)

Из записной книжки полковника Кона

Визби и Смэлт выглядели довольно кисло, кое-как помогая нам в выгрузке раненых. Они все твердили, что подчиняются только приказаниям Мак, и мне пришлось обойтись с ними довольно жестко, чтобы убедить их в том, что отныне они выполняют мои приказания.

Нас осталось двадцать два человека. При этом девять из них были слишком тяжело ранены, чтобы выполнять какую-либо работу или сражаться.

Краткая инспекция показала, что морозильник забит рационами для охранников и транспортных групп, доставляющих слитки. Я попросил Антонелли проверить запасы. Он ответил, что если все раненые оправятся, мы будем страдать от голода в ожидании следующего транспорта.

Медикаменты: в здании космодрома расположен небольшой медицинский пункт, но Анна выглядела мрачно, проверяя шкафчик с сильнодействующими препаратами. Подозреваю, что Визби и Смэлт попользовались его содержимым в личных целях, хотя никогда и не признаются в этом.

Внутреннее пространство здания космодрома составляет три сотни квадратных метров. Стены и полы сделаны из толстого полупрозрачного дюропласта – эта штука крепкая, внутрь ничему не пробраться.

Энергоснабжение: еще один древний реактор, размещенный в отдельном куполе, к которому ведет защищенный коридор.

Возможности отступления: у нас три флаера, но в тех двух, на которых мы прибыли, топливо практически на исходе – одной из причин чему стала перегрузка машин во время полета. Обнаруженный нами здесь флаер «V&B» в порядке, и горючего у нас достаточно, чтобы долететь до Замка, куда мы не посмеем вернуться. На Главной Базе оставался еще один разобранный флаер – и я надеюсь, что он не поддается починке.

Снаружи, как и всегда, идет дождь. На взлетной площадке сверкает пленка воды. Вокруг простирается абсолютно чистое пространство примерно в гектар, где все за исключением какой-то разновидности лишайника выжжено дюзами приземляющихся и взлетающих челноков.

За пределами этой зоны все покрывают серые камни и заросли чахлых деревьев. Полоса бесплодной земли соединяет нас с побережьем и привычной серо-зелено-багровой стеной джунглей.

Суммарная оценка ситуации: мы заняли хорошее положение, у нас много свободного места, спим в сухости и тепле. Есть освещение и медикаменты. И нам абсолютно нечем заняться, кроме как ждать транспортное судно. Оно должно прибыть примерно через шестьдесят семь дней… местных дней. Если корабль задержится (как оно часто бывает), нам предстоит жить на диете из воздуха и воды. Зато воды вокруг много.

Первоочередной задачей являлось пополнение запасов продовольствия каким-либо образом.

* * *

Я позвал Джамаля и Антонелли помочь мне осмотреть полуостров. Джамаль, как обычно, был угрюм, но беспрекословно выполнял все мои просьбы. На всякий случай мы вооружились.

Обход удалось завершить примерно за час. Места вокруг оказалось не слишком много. Сомневаюсь, чтобы здесь имелось что-нибудь кроме нескольких квадратных километров вулканического шлака. В любой точке полуострова слышен прибой. Береговую линию образует либо серая галька, либо черный песок.

Мы вышли на каменистый перешеек, соединяющий нас с большой землей. С одной стороны, там, где вниз спускается полоса песка, плескались мелкие волны, но с другой стороны было глубоко, тут может быть неплохое место для рыбалки. Думаю, нам удастся изготовить подходящие снасти.

Когда-то мне уже доводилось рыбачить в полосе прибоя в похожих местах, и на мгновение мне даже показался знакомым морской воздух, запах глубины и соленые брызги, покалывающие кожу.

Джамаль повернулся к космодрому, но мы с Антонелли прошли еще несколько шагов. Главный инженер начал мне что-то рассказывать, пытаясь перекричать грохот разбивающихся волн.

– Иногда я мечтаю уволиться и поселиться на каком-нибудь острове. Только я, хорошая библиотека, винный погреб и парочка роботов для грязной рабо…

А-а-ах-х!

* * *

Глубина взорвалась, и какое-то огромное черное создание рухнуло на берег всем весом, разбрасывая камни.

Тварь оказалась огромной, словно касатка. У нее были широкие передние плавники и четыре длинных, вывернутых наружу клыка. Она целиком засунула в рот голову Антонелли, взмахнула плавниками и скользнула обратно в воду, увлекая старшего инженера за собой. Ветер бросил мне в лицо брызги пены. Я вытер глаза и увидел, как в глубине воды, словно щупальца кальмара, дергаются человеческие ноги.

Антонелли погиб. Вот так вот запросто. К аромату морских водорослей прибавился сильный львиный запах. Из того, что было потом, я помню только ветер, соль и Джамаля, утаскивающего меня с этого места.

Позади нас что-то огромное взмутило поверхность моря, и раздался могучий протяжный рев: «А-а! А-а! А-а! А-а!»

ПУНКТ (13)

Из рапорта доктора Ли

Под куполом не было слышно звуков произошедшей трагедии.

Я сделала все, что могла, для своих пациентов и старалась устроить поудобнее молодую женщину по имени Мбаса, пытаясь скрыть от нее свой страх по поводу ее состояния. Мбаса могла остаться слепой навсегда.

Для того чтобы вылечить ее, мне были необходимы глаза на замену, зародыши стволовых клеток обезьяны (чтобы нарастить поврежденные зрительные нервы) и помощь нейрохирурга. Ничего из перечисленного у нас не было. А ведь у меня на руках оказались больные в куда более тяжелом состоянии, чем Мбаса.

Затем в дверях появился побледневший и промокший насквозь полковник Кон. Жестом он показал мне идти за ним. Я дала ему одеяло, заварила свежего горячего чаю и пошла с ним в зал ожидания. В одном из углов Элоиза и Джамаль так вцепились друг в друга, словно больше никогда не собирались разлепляться. Полковник ссутулился под своим одеялом, точно нищий попрошайка, и жадно пил дымящийся чай.

– У сородичей есть братец, о котором мы ничего не знали, – произнес он и рассказал о гибели Антонелли. – Знаешь, в чем проблема со всеми предположениями о худших вариантах развития ситуации? В том, что обычно все обстоит еще хуже. Как твои пациенты?

Я ответила, что выживут как минимум четверо, а может, даже и семеро.

– Это хорошо, – сказал он.

Глядя на Роберта, я видела человека, который был одновременно и знаком, и неизвестен. Несмотря на свою профессиональную жесткость, он всегда казался человечным. Сейчас передо мной предстала другая сторона его характера. Хотя Роберт все еще дрожал от холода, лицо его стало столь же суровым и твердым, как камни этого безымянного острова.

– Хорошо, – пробормотал он, – что у нас большой морозильник. Еды у нас недостаточно, Анна, а мы в осаде, и, может быть, нам не представится возможность пополнить припасы. Когда мы съедим все запасы, у нас не останется иного выбора, как приняться за своих мертвецов.

Мы сидели рядом и потягивали чай, осознавая всю глубину ужаса, в который погружались. Внезапно я поняла, что не смогу в одиночестве встретить грядущее испытание.

Я принесла ему еще одну кружку чаю, капнув туда пятьдесят миллиграммов серенака, в котором Роберт явно нуждался. Больше я ничем не могла ему помочь, кроме как лечь с ним в постель и согреть своим теплом. Так я и решила сделать, если он захочет меня.