Текст книги "Лучшее за год 2006: Научная фантастика, космический боевик, киберпанк"

Автор книги: Питер Ф. Гамильтон

Соавторы: Вернор (Вернон) Стефан Виндж,Кейдж Бейкер,Уолтер Йон Уильямс,Дэниел Абрахам,Элинор Арнасон,Майкл Джон Харрисон,Вандана Сингх,Джеймс Патрик Келли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 69 страниц)

4

Я еще раз попыталась дозвониться до Кейт, но когда на другом конце линии снова ответил сайд-кик, я поехала через весь город на Ист Вашингтон-авеню. В доме помещалось «Общество отравителей», увеселительное заведение, на вывеске значилось, что оно открывается в девять вечера. Звонка на двери не было, но я стучала достаточно громко, чтобы разбудить саму Мэрилин Монро. Никакого результата. Я обошла дом и попытала счастья у задней двери. Если Кейт там, она не в настроении принимать визитеров.

Поисковое устройство в сайд-кике включилось, указывая на «Макдоналдс» на Уоллингфорд, в десяти минутах езды отсюда. Единственными посетительницами там оказалась пара телок с колышущимися грудями и в одинаковых кислотно-зеленых виниловых масках. Одна из них сидела на корточках перед другой, выпрашивая кусочки цыпленка. Бот принял мой заказ на комплекс за двадцать девять центов; за прилавком здесь стояли одни боты. По закону заправлять заведением должен был человек, но если хозяйка тут и имелась, ее не было видно. Я подумала, не позвонить ли в городское управление, чтобы пожаловаться, но булочки с яйцом оказались с хрустящей корочкой, а «МакЛатте» хорошо заварен. К тому же мне не хотелось наблюдать, как копы станут извлекать несчастную хозяйку из ее норы.

Вслед за мной вошли двое мрачного вида солдат в армейских комбинезонах. Они ели, низко склонившись над пластиковыми подносами, так что картошке не приходилось проделывать длинный путь. Складные титановые дубинки лежали на столе на виду. Одна служивая была чуть изящнее автобуса. Вторая ничем не выделялась, но когда я выглянула из-за своего сайд-кика, она уставилась на меня ледяным взглядом. Я продемонстрировала ей сияющие ногти и улыбнулась самой лучшей своей улыбкой. Она нахмурилась, что-то сказала напарнице и снова занялась подносом.

Сайд-кик запищал. Это оказалась моя приятельница, Джули Эпштейн, она работала в Отделе угрозы собственной жизни и исчезновений во втором полицейском участке.

– Ты занята, Фей?

– Ага, королева Кливленда только что потеряла свою хрустальную туфельку, дело поручили мне.

– Ясно, а я тут поблизости. Не хочешь пообедать?

Я нацелила камеру сайд-кика на пустой поднос перед собой.

– Только что.

– А ты где?

– «Макдоналдс» на Уоллингфорд.

– Да ну? И как ребрышки?

– Не могу сказать. Но булочки с яйцом выше всяких похвал.

– Это там хозяйка наркоманка? Жалобы уже поступали. В этом заведении всем заправляют боты?

– Нет, я ее сейчас вижу. Она дает сдачу какому-то дежурному копу.

Она засмеялась.

– Встретила следователя по делу Рашми Джонс. Удушье, вызванное цианидом.

– А вы случайно не показывали мамаше фотографии с места происшествия?

– Нет, конечно. К чему такие жестокости. – Она нахмурилась. – А что?

– Я только что от нее. У меня такое впечатление, будто она подозревает, что ее дочке перед смертью пришлось сражаться с газонокосилкой.

– Мы ей ничего не говорили. Кстати, по большому счету нам плевать, что ты звонила клиентке, но в следующий раз все-таки удосужься сначала позвонить нам.

– Это ваш закон копов. Я живу по закону частных детективов.

– Откуда ты украла эту реплику, из «Китайского квартала»?

– Диалоги там лучше, чем в «Сети зла». – Я поболтала остатками латте в стаканчике. – Вы установили мотив?

– Пока нет. А что тебе больше нравится? – Она начала загибать пальцы на левой руке, – Семья? Учеба? Деньги? Сломанный ноготь? Неудачный день?

– Беременность. В качестве версии.

– Думаешь, ее оплодотворили? Мы проверим. Но это еще не повод убивать себя.

– Все может стать поводом. Только ни один из них того не стоит.

Она нахмурилась:

– Слушай, сейчас ты от меня ничего не узнаешь.

– Скажи мне, Джули, по-твоему, я занимаюсь игрушечной работой?

– Ну ты даешь, Фей. – В ее смехе угадывалась истерическая нотка. – Может, вам с Шарифой пора в отпуск?

– Угу. – Я пропустила это мимо ушей. – Просто одна старушенция назвала меня цыпочкой.

– Старушенция. – Она засопела от отвращения. – Слушай, ты не коп, это факт. Но мы ценим всякую помощь. Лично я бы сказала, ты занимаешься настоящей работой. Такой же настоящей, как и все остальное в этом чокнутом мире.

– Спасибо за лесть. Теперь, когда ты меня утешила, я отключаюсь. А то у меня совсем остынет кофе, а у тебя исчезнет еще целая толпа народу.

– Подумай насчет отпуска, сыщица. Пока.

Когда я отложила в сторону сайд-кик, то поняла, что солдаты дожидаются меня. Последние десять минут они занимались тем, что шуршали льдинками в стаканах и мяли «макдоналдсовские» салфетки. Только их мне еще не хватало. Самым разумным было бы выскочить за дверь и укатить на велосипеде, на своих двоих они меня не догнали бы. Но вот только я не делала ничего разумного с самого апреля. Огромная тетка как раз взялась за свой сайд-кик, когда я подошла к ним.

– Чем могу вам служить, дамы? – поинтересовалась я.

Тетка-автобус убрала сайд-кик в карман. Ее напарница начала подниматься с места, но она подняла руку толщиной с телеграфный столб, удерживая ее.

– Мы знакомы? – У ее напарницы были близко посаженные глаза и нос, похожий на клюв, волосы коротко острижены и жесткие как щетка. Под рабочим комбинезоном у нее была черная футболка, а на ногах армейские ботинки из черной кожи. Наверное, с металлическими носами. – Нет, – продолжала огромная баба. – Думаю, мы не знакомы.

– Так давайте же познакомимся, – сказала я. – Я Фей Хардвей. А вы?..

Они не ответили вообще ничего.

Я села.

– Спасибо. Вы ведь не возражаете?

Автобус откинулась на своем стуле и уставилась на меня так, словно я была десертом.

– Уж не ошиблась ли ты, крошка?

– В чем? В том, что вы грубы, тупы и ни черта не понимаете?

– А ты забавная. – Она хмыкнула. – Это хорошо. А то народ, который нам попадается, в основном мрачный. Меня зовут Аликс. – Она протянула руку, и я пожала ее. – Приятно познакомиться.

Обычно рукопожатие длится секунды четыре, ну, пять, чуть сжать руку на прощание и отпустить. Наверное, огромная Аликс не была знакома с обычаями, она не отпускала мою руку.

Но я не позволила такому пустяку, как попавшая в капкан рука, испугать меня.

– А, тогда я тебя знаю, – сказала я. Мы сидели в «Макдоналдсе» на Уоллингфорд-стрит, в общественном месте. Я только что говорила со своей приятельницей, копом. Я была чертовски уверена в собственной безопасности, поэтому решила сделать следующий шаг. – А твоя подружка, должно быть, Элейн. Или это Гратиана?

– Аликс! – Вторая, с носом-клювом, запаниковала. – Теперь нам придется забрать ее.

Аликс вздохнула и дернула меня за руку с такой силой, что чуть не вырвала мне руку из сустава. Я проехала до середины стола, и вторая, с клювом, взмахнула своей дубинкой. Я отпрянула от нее, и мне достался всего лишь скользящий удар по черепу над ухом, но тут Аликс как следует заехала мне по лицу и брызнула парализующим спреем. Я видела миллионы звезд и глотала космическую безвоздушную пустоту секунды две, прежде чем все вокруг погрузилось во мрак.

* * *

Биг-Бен грохотал у меня в голове. Я ощущала его всеми зубами и глазными яблоками. Последний раз я испытывала нечто подобное во Вторую мировую. Стоп, разве я уже родилась во Вторую мировую? Нет, но я видела кино. Когда я пошевелила пальцами ног, Биг-Бен снова зазвонил. Я поняла, почему мне так больно от его звука, – потому что в человеческой голове слишком мало места, чтобы запихнуть в нее колокол такого размера. Пока я проводила инвентаризацию своего тела, колокол начал затихать. К тому моменту, когда я убедилась, что все цело, осталась лишь пульсация крови в венах.

Я лежала на какой-то поверхности, твердой, но не холодной. Дерево. Скамья. Помещение было просторное и сумрачное, но не темное. Высокий потолок терялся в тенях. В воздухе ощущался привкус дыма. Свет мерцал. Свечи. В этом заключался намек, но я все еще слишком плохо соображала, чтобы разгадать загадку. Я знала, что должна вспомнить что-то, но в том месте, где полагалось быть памяти, зияла дыра. Я закинула руку назад и коснулась головы над ухом. Кончики пальцев стали темными и липкими.

Загадку разрешил за меня голос.

– Прошу прощения за то, что мои люди перестарались. Если вы захотите подать заявление, я посоветую Аликс и Гратиане добровольно явиться в полицию.

И тут я все вспомнила. Я и так все помнила. «Макдоналдс». Огромная Аликс. Долгое рукопожатие. Значит, это та самая церковь. Я села. Когда мир вокруг перестал вращаться, я увидела широкий, залитый светом мраморный алтарь, за ним висело распятие размером с самолет «Цессна».

– Надеюсь, вам не очень больно, мисс Хардвей. – Голос шел от скамьи у меня за спиной. Женщина лет сорока, в черном костюме и с колораткой, [33]33
  Колоратка – особый белый воротничок, указывающий на принадлежность к духовному званию в западных Церквях и церковных общинах.


[Закрыть]она стояла на коленях. Широкое серебряное кольцо украшало безымянный палец ее левой руки.

– Бывало и хуже.

– Это нехорошо. У вас привычка попадать в скверные истории?

На ее лице отразилось беспокойство, не пошла ли я в жизни по плохой дорожке. У нее были добрые глаза и приветливое лицо. Короткие волосы пепельного цвета. Она была похожа на человека, которому можно рассказать обо всех тайных грехах, чтобы потом спокойно спать по ночам. Она могла бы замолвить за меня словечко перед Христом-Мужчиной, забить для меня местечко в хоромах на небесах.

– А разве я попала в скверную историю?

Она серьезно кивнула:

– Все мы. Дьяволы уничтожают нас, мисс Хардвей. Они сеют свое семя не только в наших телах, но и в наших умах и душах.

– Прошу вас, зовите меня Фей. Я уверена, мы с вами подружимся. – Я склонилась к ней. – Прошу прощения, не вижу значка с вашим именем.

– Я его не ношу. – Она улыбнулась, – Я отец Элейн Хорват.

Мы смотрели друг на друга.

– Вы когда-нибудь рассматривали возможность самоубийства, Фей? – спросила отец Элейн.

– Всерьез никогда. Плохо сказывается на карьере.

– Прекрасно. Но вы наверняка знаете, что с тех пор, как появились дьяволы и все переменили, почти миллиард женщин от отчаяния лишили себя жизни.

– Сдается, что-то подобное я слышала. Продолжайте, леди, к чему вы клоните?

– Трагедия нашего времени состоит в том, что существует множество причин убить себя. Требуется отвага, чтобы жить в нашем мире. Рашми Джонс была испуганной юной женщиной. Ей не хватило отваги. Это не значит, что она плохая, просто мертвая.

Я похлопала себя по карману, нащупывая сайд-кик. До сих пор при мне. Я достала его и нажала кнопку «запись». Разрешения я не спрашивала.

– Значит, мне не следует совать нос в чужие дела?

– Ну, это плохо сказалось бы на карьере в вашей профессии. Сколько вам лет, Фей?

– Тридцать три.

– Значит, вас родила девственница. – Она распрямилась, поднялась с коленей и села на скамью. – Осемененная дьяволом. Я же достаточно стара, чтобы иметь отца, Фей. На самом деле я даже немного его помню. Совсем чуть-чуть.

– Не начинайте. – Я развернулась на скамейке к проходу. Ненавижу эти страдания по члену. Из-за этой старухи рот у меня наполнился вкусом алюминиевой фольги, я плюнула бы на самого Христа, если бы он осмелился спуститься со своего креста. – Хотите знать одну из причин, по которой наше поколение выпрыгивает из окон и глотает цианид? Потому что старухи вроде вас вызывают в нас чувство вины за то, что мы появились на свет иначе. Пожалуйста, назовите меня дьявольским отродьем, давайте. Доставьте себе удовольствие. И покончим с этим. Потому что мы просто выжидаем, пока все престарелые суки передохнут. В один прекрасный день эта дурацкая церковь истощится и умрет, и знаете что? В тот день мы будем танцевать, потому что без вас станет куда веселее, никто не будет нам напоминать, чего мы лишились и кем мы никогда не станем.

Казалось, она чрезвычайно довольна моим всплеском эмоций.

– А вы злая женщина, Фей.

– Угу, – буркнула я. – Но я добра с детьми и мелкими животными.

– Откуда эта злость в вашей душе? Многие люди находят утешение в Христе.

– Например, Аликс и Гратиана?

Она молитвенно сложила руки, серебряное кольцо на пальце тускло блеснуло.

– Как я уже сказала, они сами сдадутся…

– Оставьте их себе. Я сыта ими по горло. – Я быстро успокоилась. Помолчала, обдумывая следующий шаг. Затем села на скамью рядом с отцом Элейн, повернула к ней свой сайд-кик и убедилась, что она увидела поставленную мною на паузу запись. Наши глаза встретились. Мы поняли друг друга. – Это вы поженили вчера Кейт Вермель и Рашми Джонс?

Она ответила не задумываясь:

– Я провела обряд. Документы я никогда не составляю.

– Вы знаете, почему Рашми убила себя?

– Не уверена. – Она выдержала мой взгляд. – Насколько я понимаю, она оставила записку.

– Ах да, записка. Я нашла записку в ее сайд-кике. Она написала: «Жизнь слишком тяжела, я не могу ее выносить, поэтому ухожу. Я люблю тебя, мама, прости». Не слишком многословно для будущего писателя, а? И главное, ни словечка о Кейт. Я даже не знала о ее существовании до сегодняшнего утра. И теперь у меня из-за этого кое-какие проблемы. У копов возникнут те же проблемы, если я расскажу им.

– Но вы еще не рассказали.

– Пока нет.

Она немного подумала.

– Насколько я поняла, – сказала в итоге отец Элейн, – Кейт и Рашми поссорились сразу после церемонии. – Она так осторожно выбирала слова, словно какое-нибудь из них могло бы обидеться и разреветься. – Точно не знаю, в чем была причина, но Рашми ушла, а Кейт осталась здесь. Один человек был с ней весь вчерашний день и всю ночь.

– Возможно, потому, что вы решили позаботиться о ее алиби?

Она пропустила эти слова мимо ушей.

– Кейт расстроилась, услышав новость. Она корит себя, хотя я уверена, она ни в чем не виновата.

– Она сейчас здесь?

– Нет. – Отец Элейн пожала плечами. – Я посоветовала ей уйти, когда узнала, что вы ее ищете.

– Вы хотите меня остановить?

– Просто иногда вы бываете бессмысленно жестоки. Бедная девочка страдает.

– Другая бедная девочка мертва. – Я сунула руку в карман за световой указкой. – Могу я взглянуть на ваше кольцо?

Это ее удивило. Она протянула левую руку, и я навела на нее световую указку. Ее кожа была морщинистой, но мягкой, ногти без блеска. Она не пойдет ради маникюра в такую дыру, как «Адажио спа».

– Что означают эти буквы? – спросила я. – «IHS»?

– In hoc signo vinces. «С этим знаком победишь». У императора Константина было видение креста в небесах с написанными там же огненными словами. Это было как раз перед решающим сражением. Он приказал солдатам нарисовать на щитах кресты и в тот день победил войско, намного превосходящее его.

– Здорово. – Я отключила указку. – А что это значит для вас?

– Кольцо подарила мне сама Невеста Христова. – Лицо ее засветилось, словно она услышала, как хор ангелов распевает ее имя. – Как знак моего особенного призвания. Понимаете ли, Фей, наша Церковь не имеет тенденции к истощению и умиранию. Через много лет, когда мое поколение давно уйдет, верующие все равно будут объединяться во Имя Христово. И однажды они завершат начатую нами работу. Однажды они изгонят дьяволов.

Если она и сознавала, насколько безумно это звучит, то не подала виду.

– Ладно, пусть так, – сказала я. – Забудем о Кейт Вермель. Я все равно искала ее для того, чтобы она привела меня к вам. Дьявол по имени Сирин нанял меня найти человека, который носит это кольцо. Он хочет встретиться.

– Со мной? – Отец Элейн побледнела. – Чего ради?

– Я просто нахожу. – Меня радовало ее замешательство. – Я не спрашиваю, для чего.

Она сложила руки словно для молитвы, склонила голову и закрыла глаза. Она просидела так с минуту. Я решила дать ей время подумать, хотя на самом деле у меня не было выбора. Ад мог бы разверзнуться перед ней, она даже и не заметила бы.

Наконец она вздрогнула и распрямилась.

– Я должна выяснить, как много им известно. – Она подняла взгляд на гигантское распятие. – Я встречусь с этим дьяволом, но при одном условии: вы гарантируете мне безопасность.

– Без проблем. – Я не смогла удержаться, я засмеялась. Звук отдавался эхом, оскверняя собой тишину. – И как же я смогу это делать? Они прикончили половину человечества, даже не вспотев!

– Они вам доверяют, – сказала она. – Я тоже.

Полное и нелепое успокоение охватило ее, она смотрела на мир сквозь дымку своей веры. Глупо с ее стороны думать, что я пойду против дьяволов. Может, она верила, что Христос-Мужчина спустится с небес и защитит ее, но что-то в последнее время он нечасто показывался. А может быть, она представила себя в числе тех святых мучеников, которые обнимают меч и целуют топор, собирающиеся снести им голову. Я напомнила себе, что не мое это дело – разбираться в ее видениях.

К тому же мне нужны были деньги. И вдруг мне захотелось выбраться из этой большой пустой церкви.

– Моя контора на Маркет-стрит, тридцать пять, – сказала я. – Третий этаж. Постараюсь договориться на сегодняшний вечер, на шесть часов. – Я поднялась. – Слушайте, если они захотят вас забрать, вы просто исчезнете, и все. Но обещаю, я все запишу и буду вопить во всю мочь.

– Я вам верю, – сказала она, ее лицо пылало.

5

Я не пошла в контору после того, как заперла велосипед на стойке Маркет-стрит. Вместо этого я отправилась на поиски Джорджа. Он отмывал лак с деревянных панелей в бывшем офисе Донны Беласко на пятом этаже. Контора Донны пустовала с прошлой осени, когда она забросила работу юриста и отправилась на юг, в Дейтон-Бич, считать волны на пляже. Во всяком случае, я надеялась, что она занимается именно этим, последний раз она давала о себе знать рождественской открыткой. Я скучала по Донне, она была одной из немногих старушенций, которые пытались понять, что значит вырасти в том мире, в каком выросли мы. И она от души помогала мне нащупать в нем дорогу.

– Привет, Джордж, – сказала я. – Можешь передать своему боссу, я нашла кольцо.

– Это заслуживает поздравлений. – Рука с кистью застыла над банкой растворителя, когда бот развернулся ко мне лицом. – Ты доказала свою исключительность, Фей.

Джордж немало потрудился над нашим домом с тех пор, как появился здесь год назад, хотя он имел что-то против древесной фактуры. Нам приходилось удерживать его от покраски панелей красного дерева в фойе.

Мне не хотелось закрывать дверь, но этот разговор требовал конфиденциальности.

– И я договорилась о встрече. – От вони растворителя у меня свербело в носу. – Отец Элейн Хорват будет здесь в шесть.

Джордж ничего не ответил. Пытаться прочитать мысли бота все равно что пытаться прочитать мысли холодильника. Я решила, что он передает информацию Сирину. Интересно, дьявол будет недоволен тем, что встреча назначена в моей конторе?

– На Сирина произвела впечатление скорость выполнения задания, – произнес в итоге Джордж. – Уверенность в этом была, именно поэтому задачу возложили на тебя.

– Отлично, сними с моего счета десять баксов ренты. Только, знаешь ли, я обещала отцу Элейн неприкосновенность. Сирин ведь не выставит меня лгуньей, правда?

– Сирин не приветствует насилия. Это постыдная практика.

– Ага, но если Сирин заставит ее испариться куда-нибудь, это будет считаться насилием?

Голова Джорджа отвернулась обратно к стене.

– Отец Элейн Хорват сможет свободно уйти, если пожелает, – Кисть опустилась в банку. – А Кейт Вермель тоже нашлась?

– Нет, – сказала я. – Я искала, но вместо этого отец Элейн нашла меня. Кстати, Кейт не живет в доме номер четыреста шестьдесят пять на Двенадцатой авеню.

– У Сирина иные сведения. – Старый лак запузырился и сполз в том мест, где Джордж провел кистью. – Подобная ошибка вызывает удивление.

Мелочь, но она не давала мне покоя, пока я спускалась на третий этаж. Неужели я радуюсь тому, что дьяволы не являются всемогущими и непогрешимыми? Не совсем. Несмотря на все их преступления против человечества, дьяволы со своими ботами неплохо управляли миром. Мелкое, даже горькое утешение состояло в том, что они точно ведают, что творят.

Я прошла мимо открытой двери чокнутой Марты к своей конторе.

– Ребятам то-то иди, – сказала она мне вслед.

Я вернулась. Моя соседка сидела за компьютером, на ней был ее обожаемый противогаз «Технопро», она утверждала, будто он защищает ее от хлора, гидроген сульфида, диоксида серы, аммиака, бактерий, вирусов, пыли, пыльцы, кошачьего дерьма, плесневых грибков, выпадения радиоактивных частиц и полового возбуждения. К несчастью, он же делал ее речь совершенно неразборчивой.

– Попробуй еще разок, – посоветовала я.

– У тебя. Там. Кто-то. Сидит.

– Кто?

Она покачала своим противогазом и пожала плечами. Свет от монитора отражался на поверхности маски. Я видела цифры, черными муравьями ползущие по экрану.

– А для чего противогаз?

– У нас. Был. Дьявол. В доме.

– Правда? – удивилась я. – Когда?

– Утром.

Не было никаких запретов на пребывание дьявола в здании, так же как не было закона, запрещающего иметь дьявола в клиентах. Но во взгляде Марты читалось обвинение, которое я не могла опровергнуть. Неужели я предала всех нас, взявшись за это дело?

Она сказала:

– Ненавижу. Дьяволов.

– Угу, – пробормотала я. – И я тоже.

* * *

Я открыла дверь, оказалось, меня ждет Шарифа. Она попыталась улыбнуться, что было не к месту.

– Привет, Фей, – сказала она.

Она выглядела элегантно, как всегда, и устало, такой я ни разу ее не видела. На ней были черное льняное платье в горошек и босоножки в тон с тонкими перекрещивающимися ремешками. Это были совсем не докторские туфли, они гнали прочь тени и заставляли звучать музыку. От их вида мне сделалось грустно.

Когда я развернулась, чтобы закрыть дверь, она увидела засохшую кровь у меня на волосах.

– Ты ранена! – Я почти забыла об этом, не стоит запоминать, что тебе больно. Она вскочила со стула. – Что случилось?

– Поскользнулась в душе.

– Дай посмотреть.

Я наклонила голову, а она осторожно ощупала шишку.

– У тебя может быть сотрясение.

– У частных детективов не бывает сотрясений. Так записано в лицензии.

– Сядь, – сказала она. – Дай я промою. Только схожу в ванную за водой.

Я села и посмотрела ей вслед. Подумала, не запереть ли за ней дверь, но я заслужила то, что получила. Я открыла ящик стола, взяла два пластиковых стаканчика и решила посоветоваться с «Джонни Уокером».

Шарифа влетела в контору с тазиком воды в одной руке и стопкой бумажных полотенец в другой и притормозила, увидев бутылку.

– И когда это началось?

– Только что. – Я взяла свой стаканчик и проглотила налитый на два пальца виски «Блэк лейбл». – Хочешь?

– Не знаю, – сказала она. – Это мы веселимся или занимаемся самолечением?

Я пропустила колкость мимо ушей. Она промокнула мою шишку мокрым полотенцем. Я чувствовала запах ее духов, цветущий лимон на летнем ветерке с единственной крошечной капелькой пота. Ее запах очень хорошо сочетался с дымным ароматом виски. Она задела меня, и я ощутила под платьем ее тело. В этот миг я хотела ее сильнее, чем хотела дышать.

– Сядь, – сказала я.

– Я еще не закончила, – возразила она.

Я указала на стул:

– Сядь, черт с ним.

Она кинула бумажное полотенце в мусорную корзинку, проходя мимо.

– Утром ты задала мне вопрос, – продолжала я. – Я должна ответить на него. Я сделала аборт на прошлой неделе.

Она посмотрела на свои руки. Не знаю, почему они ничем не были заняты. Просто лежали на коленях, думали о чем-то своем.

– Я говорила тебе, когда мы только познакомились, я сделаю это, если меня осеменят, – сказала я.

– Я помню.

– Я не видела иного выхода, – сказала я. – Я знаю, что миру необходимы дети, но у меня есть моя жизнь. Может, это грубая, бессмысленная, скверная жизнь, но она моя. А стать матерью… значит, вести жизнь кого-то другого.

– Я понимаю, – сказала Шарифа. Голос ее сделался таким слабым и тоненьким, что мог бы спрятаться под наперсток. – Просто… это случилось так быстро. Ты мне рассказала, мы поссорились, у меня не было времени все обдумать.

– Я прошла тест утром. Тебе рассказала в тот же день. Я ничего не утаивала.

Она сложила руки на груди, словно ей стало холодно.

– А когда осеменят меня, что тогда?

– Поступишь так, как сочтешь необходимым.

Она вздохнула:

– Не плеснешь ли и мне немного… лекарства?

Я налила виски в оба стаканчика, обошла стол и протянула Шарифе ее стаканчик. Она хлебнула, намного подержала виски во рту, потом проглотила.

– Фей, я… – Уголок ее рта дернулся, и она прикусила губу. – Твоя мать как-то рассказывала мне, когда поняла, что беременна, она была так счастлива. Так счастлива. Это было тогда, когда все вокруг рушилось. Она сказала, ты была тем даром, в котором она нуждалась… а не…

– Я уже слышала лекцию на тему подарков, Шарифа. И не раз. У нее дьяволы получаются какими-то Санта-Клаусами. Или аистами.

Она опустила взгляд и словно удивилась, что до сих пор держит в руках стакан. Она осушила его одним глотком и поставила на стол.

– Я врач. Я знаю, что они делают это с нами, но хотела бы я знать как. Хотя само по себе это неплохо. То, что ты живешь на этом свете, совсем неплохо.

Я не была в этом так уверена, но держала свое мнение при себе.

– Иногда у меня такое чувство, будто я несу воду в горстях, она вытекает, а я не могу сделать ничего, чтобы ее удержать. – Она принялась растирать правой ладонью левую руку до локтя, – Люди продолжают убивать себя. Может быть, не так часто, как раньше, но продолжают. Уровень рождаемости едва превышает смертность. Может быть, мы обречены. Тебе так не кажется? Что мы можем вымереть?

– Нет.

Шарифа долго молчала. Продолжала растирать руку.

– Я должна была сама сделать тебе аборт, – сказала она наконец. – Тогда нам обеим пришлось бы с этим жить.

Я была толстокожим частным детективом. У меня в нижнем ящике лежала бутылка виски, а в клиентах ходил дьявол. Солдаты били меня дубинками и прыскали мне в лицо парализующей жидкостью. Но даже у меня имелось чувствительное место, и доктор Шарифа Рамирез только что как следует ударила по нему. Мне хотелось заключить ее в объятия и целовать лоб, щеки, изящную шею. Но я не могла вот так сдаться ей, во всяком случае не сейчас. Может быть, никогда больше. У меня было дело, мне требовалось сохранить лучшую часть себя в резерве, чтобы довести это дело до конца.

– Это будет только на моей совести, Шарифа, – сказала я. – На твоей – спасать жизни. – Я обошла стол. – У меня есть работа, так что ступай пока домой, дорогая. – Я поцеловала ее в лоб. – Увидимся позже.

Легче сказать, чем поверить в такую возможность.