Текст книги "Лучшее за год 2006: Научная фантастика, космический боевик, киберпанк"

Автор книги: Питер Ф. Гамильтон

Соавторы: Вернор (Вернон) Стефан Виндж,Кейдж Бейкер,Уолтер Йон Уильямс,Дэниел Абрахам,Элинор Арнасон,Майкл Джон Харрисон,Вандана Сингх,Джеймс Патрик Келли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 69 страниц)

14. Зонд

Прыжок прошел успешно. Все остались живы.

В такой близости от черной дыры вид из иллюминаторов открывался не такой грандиозный, как на большом расстоянии от Стрельца А. Мы моментально были втянуты на его орбиту, и теперь Стрелец А представлялся каким-то мутным пятном по правому борту. Аджит пояснил, что мутность появляется вследствие радиации Хокинга и большого количества сильно разогретых газов, которые затягиваются в дыру. Облака ионизированной плазмы, плавающие вокруг зонда, затеняли скопление ярко-голубых звезд IRS16 по левому борту. Мы в некоторой степени ощущали приливные силы тяготения, но зонд был мал, и потому эти силы пока не могли его уничтожить.

Аджит нашел, как можно с успехом применить теорию Кейна о «теневом веществе» к траекториям газовых потоков и к орбитам молодых звезд поблизости от Стрельца А. Он говорит, что рядом с Центром Галактики действительно может быть много «теневого вещества», его скопления возможны и на удалении от центра. Есть вероятность, что это «теневое вещество» «уравновешивает» всю вселенную: не дает ей разлететься на кусочки или разрушить саму себя. «Теневое вещество», сохранившееся с самого начала мироздания, и само может помогать поддерживать жизнь.

Кейн слушает объяснения Аджита и радостно кивает Он держит меня за руку, а я поглаживаю его ладонь своим большим пальцем, по кругу, будто рисую маленькие орбиты.

15. Корабль

Аджит сидел перед своим терминалом. Он был одет, а рядом с ним стояла чашка дымящегося кофе. Я не дала ему времени опомниться; вошла в кают-компанию и сразу выстрелила.

Усыпляющая пуля уложила его на месте. При его весе он проспит около часа. Он с шумом упал со стула: но Кейн ничего не услышал – он спал с закрытой дверцей. Я подошла к койке Аджита и внимательно ее осмотрела, даже вскрыла его личный шкафчик и проверила все содержимое. Почти все пространство внутри занимала статуэтка Шивы. Мини-капсул нигде не было.

После этого я прошла на камбуз, но там тоже ничего не нашла.

Ничего не оказалось и в душе, спортивном зале и кладовых. Возможно, Аджит спрятал кубы с информацией в отсеке двигателей или в топливном отсеке, а может, и где-то еще на корабле. Но эти отсеки не герметизированы, так что, чтобы попасть туда, он должен был либо облачаться в скафандр, либо создавать там нормальную атмосферу. Тогда мой компьютер отследил бы изменения на корабле, но я ничего подобного в его памяти не нашла. Аджнг вряд ли стал бы рисковать. Один раз он воспользовался каким-то снотворным, чтобы усыпить нас с Кейном; но больше этого делать было нельзя. Именно поэтому он и ввел нам подкожные датчики.

Думаю, что он спрятал кубы в обсерватории.

Чтобы найти что-либо там, придется покопаться в земле. Когда я закончила, все мои экзотические растения безжизненно лежали на полу. Вокруг валялись камни из фонтана. Я взмокла, устала и выпачкалась в земле. Зато я нашла то, что искала, – два кристаллических куба из двух последних мини-капсул. Все тяжелые защитные щиты были с них уже сняты. Кубы со всех сторон были облеплены землей.

Прошло сорок пять минут.

Я спустилась вниз, чтобы разбудить Кейна. Надо срочно поворачивать корабль назад; на трехместном корабле невозможно долго держать пленника, для этого просто нет подходящего помещения. Даже если мне удастся защитить себя и Кейна от Аджита, то вряд ли мне удастся защитить Аджита от Кейна. В последних двух мини-капсулах содержались данные, подтверждавшие догадки Кейна о «теневом веществе». Будь на месте Кейна кто-нибудь другой, он, возможно, и думать бы забыл о предательстве Аджита и радовался бы торжеству своей теории, но Кейн был не таким.

Аджит лежал на том же месте. Транквилизатор сработал на славу. Я выпустила в него вторую пулю и прошла к койке Кейна.

Его там не было.

Я долго стояла как вкопанная, а потом судорожно натянула скафандр.

Все герметичные отсеки корабля я уже обшарила. Дай бог, чтобы он решил еще раз внимательно осмотреть отсек по правому борту в надежде найти все же то, первое, тело, пробившее корабль! Только бы он был в отсеке резервного двигателя, пусть бы его осенила какая-нибудь бредовая идея о том, как можно его спасти! Или пусть…

– Кейн! Кейн!

Он лежал в отсеке правого борта, скафандр его был поврежден. На него упал какой-то острый пластмассовый предмет из одной из полуоткрытых коробок. Аджит сделал так, будто Кейн сам пытался открыть коробку с надписью «Запасные части для сенсоров» и случайно порвал скафандр, а нанниты не сработали вовремя и не заклеили повреждение. Конечно, не очень убедительно, но ничего другого в наших условиях придумать было нельзя, а так как репутация Аджита до сих пор была совершенно безупречная, то, скорее всего, ему бы все сошло.

Внутри скафандра был уже не Кейн.

Я опустилась на колени, обвила его руками. Я кричала, умоляла, плакала, просила его вернуться. Я била руками в перчатках по полу с такой силой, что вполне могла порвать и свой скафандр. И мне кажется, что я бы даже этого не заметила.

Потом я прошла в кают-компанию, отложила пистолет с пулями-транквилизаторами, а вместо него взяла нож и перерезала Аджиту горло. Жалела я лишь о том, что он не видел, как я это Делаю, он продолжал спать. Причем жалеть я начала только спустя долгое время.

* * *

Я подготовила корабль к длительному прыжку назад в область Ориона. После прыжка последует ускоренное торможение до Скиллиана, самого близкого из населенных миров, и на все это у нас уйдет около месяца в обычном временном измерении. Я ничего не понимаю в космофизике, но по ее законам все должно происходить именно так. Корабль не может выйти из прыжка слишком близко от большого скопления вещества, каковым является планета. Видимо, «теневое вещество» в этой теории не учитывается.

Тела Аджита и Кейна я поместила в холодный разгерметизированный отсек по левому борту. Работа Кейна по теории «теневого вещества» хранится у меня в койке. Каждую ночь я достаю два информационных куба – они сделают его имя известным, а точнее еще более известным в наших населенных мирах. Каждый день я вновь и вновь просматриваю данные, уравнения и все записи на его терминале. Я ничего не понимаю, но иногда мне кажется, что я вижу самого Кейна. Он просвечивает сквозь все эти умные символы, сквозь все эти потаенные секреты космической энергии.

Мою миссию расстроили не наши настоящие «я», а их теневые собратья – те самые, которые скрываются в глубине каждого человека. У Аджита это были амбиции и дух соперничества; у Кейна недостаток внимания к другим людям и их проблемам; у меня – гордыня, именно поэтому мне казалось, что я контролирую фатальную ярость даже тогда, когда дело приняло необратимый оборот. Злоба и раздражение были у всех нас.

Но одну вещь я оставила в сердце Галактики. Перед самым прыжком «Кеплера» я выбросила за борт в сторону Стрельца А статуэтку Шивы, принадлежавшую Аджиту. Не могу точно сказать, но мне кажется, что она полетит в направлении черной дыры в самом центре Галактики, в результате ее затянут силы притяжения и она начнет крутиться по спирали, а в один прекрасный день исчезнет за пределами сферы Шварцшильда. Именно такой судьбы я ей и желаю. Я ненавижу эту статую.

А вот что случится со мной. Я все расскажу своему начальству. Конечно, меня лишат лицензии тьютора, но меня не осудят за убийство Аджита. Командир властен делать на корабле все, что считает нужным. У меня было законное право убить Аджита. Однако вряд ли меня когда-либо еще пригласят в качестве командира научной экспедиции. Моя жизнь, можно сказать, закончена; то, что от нее осталось, можно сравнить разве что с прогоревшими, превратившимися в пепел звездами, которые, по словам Кейна, кружат по орбите вокруг Стрельца А, кружат бессмысленно, не в состоянии уже даже светить, а в конце концов умирают.

Тени.

16. Зонд

Мы остались у центра Галактики: Кейн, Аджит и я. Сфера Шварцшильда Стрельца А находится примерно на расстоянии одной пятидесятой светового года под нами. Мы все время приближаемся к ней по спирали, при этом наша скорость резко возрастает. Одна двадцатая светового года – это критическое расстояние, если мы перейдем эту черту, то назад уже не вернемся никогда. Уровень радиации здесь, как ни странно, ниже, чем поблизости от «теневого вещества» на другой стороне Западного Стрельца А, хотя и этот уровень является смертельным.

Думаю, часть моего мозга уже претерпела необратимые изменения, да и программа поддержки, которая должна чинить подобные сбои, тоже. Трудно сказать, но мне кажется, что я плохо помню все, что было до того, как мы оказались на зонде, а также и почему мы тут оказались. Иногда мне чудится, что я вот-вот что-то вспомню, но потом это что-то опять ускользает. Я знаю, что и Кейн, и я, и Аджит – это тени чего-то, но чего – не помню.

Аджит и Кейн занимаются своей наукой. Я позабыла, над чем именно они работают, но мне нравится наблюдать за ними. Аджит работает над теорией, Кейн помогает ему в мелочах – совсем как когда-то Кейн работал над теорией, а в мелочах ему помогал Аджит. Мы знаем, что вместе с нами погибнут и все результаты. Но они все равно продолжают работать, из бескорыстной любви к науке. Можно считать, что они самые безупречные ученые во всей Вселенной.

Наша миссия прошла успешно. Аджит и Кейн нашли ответы на все свои вопросы, а я смогла поддерживать на корабле гармоничную атмосферу, удовлетворяла все их потребности и при этом управляла кораблем, сумела привести его в самый центр Галактики. Я довольна своей работой.

Конечно, встречаются и трудности. В обсерватории стало как-то странно: большинство растений процветают и разрастаются, но куда-то исчез огромный кусок обшивки, и получается, что и цветы, и люди, и скамейки плавают в невесомости, на месте их удерживает только взаимное притяжение друг к другу. Я не понимаю, как мы там вообще дышим, но я много чего не понимаю; принимаю все таким, какое оно есть.

Лучше всего сохранилась кают-компания, за исключением очень низкой двери, ведущей на камбуз (не выше двух футов). Теперь каждый раз при входе и выходе приходится нагибаться. Еще исчезла койка Аджита. Нам в общем-то хватает и двух оставшихся коек, потому что я поочередно сплю то с Аджитом, то с Кейном. Терминалы сохранились, но один из них не включается. Аджит хранит в его памяти голографическое изображение, то, что когда-то показывал и мне. Какое-то индийское божество. Шива.

Шива танцует. Танцует, красиво и изящно изгибая четыре руки, в окружении кольца пламени. Все в статуэтке динамично: изогнутые руки, поднятая нога, вся фигура. Даже языки пламени. Только лишь лицо Шивы остается спокойным, отрешенным, торжественным. Кейн может часами смотреть на эту голограмму.

Бог, по словам Аджита, представляет собой поток космической энергии во Вселенной. Шива создает, разрушает и снова создает. В его ритмическом танце принимают участие и материя, и энергия, узоры складываются и разрушаются – и так на протяжении всей истории.

«Теневое вещество» – вот, над чем работают Аджит и Кейн. Теперь я вспомнила. Это вещество отделилось от Вселенной сразу после ее возникновения. Но «теневое вещество» тоже участвует в танце. Именно оно притягивало наш корабль. Мы его не видим, но это не значит, что его нет. Оно изменяет орбиты звезд, траектории наших жизней – все в великой игре теней танцующего Шивы.

Мне кажется, что нам – Кейну, Аджиту и мне – жить осталось недолго. Но какое это имеет значение? Мы все получили то, зачем сюда прилетели, а так как мы тоже являемся частью космического рисунка, то и исчезнуть бесследно не можем. Когда зонд затянет в черную дыру в центре Галактики, если мы, конечно, продержимся до этого момента, – то станем навсегда частью бесконечного, неизбежного, великого потока космической энергии, частью божественного танца.

Я к этому готова.

Паоло Бачигалупи
Народ песка и шлаков

Перед вами картина мрачного будущего: хорошо, что люди выжили, плохо, что кроме них мало кто остался…

Паоло Бачигалупи впервые опубликовал свое произведение в «The Magazine of Fantasy & Science Fiction» в 1998, затем на несколько лет расстался с этим жанром и вернулся к нему уже в новом столетии, предложив свежие труды журналам «F&SF'» и «Asimov's». Один из его рассказов появился в двадцать первом сборнике «The Year's Best Science Fiction». Вместе со своей семьей Бачигалупи проживает на западе Колорадо и пишет статьи для газеты, посвященной охране окружающей среды.

* * *

– Враг в пределах периметра! В пределах периметра! Адреналин мгновенно погнал кровь, и я сорвал с головы очки Виртуального Погружателя. Пейзаж города, который я пытался разрушить, исчез, а вместо него появилась наша комната наблюдения и множество картин, отражающих горные выработки компании СесКо. На одном из мониторов струйкой крови тянулся красный фосфоресцирующий след нарушителя, направлявшегося к Восьмой шахте.

Джак уже выбежал из комнаты наблюдения. Я кинулся за снаряжением.

Джака я догнал в экипировочном отсеке; он уже схватил ТС-101, плазменный резак, и пристегнул противоударный экзоскелет к своему татуированному телу. Патронташ с ядерными зарядами Джак повесил на крепкие плечи и стремительно бросился к выходному люку. Я пристегнул свой экзоскелет, выдернул из стойки «сто первый», проверил заряд и кинулся за Джаком.

Лиза уже сидела в Х-5, она открыла заглушки, и турбонасосы взвыли, словно баньши. [14]14
  Баньши – персонаж ирландского фольклора, вопленница, предвещающая смерть.


[Закрыть]Часовые кентавры направили на меня Дула своих «сто первых», но данные «друг – враг» быстро дошли до их верхних дисплеев, и охранники расслабились. Я выскочил на бетонную площадку, и от порывов ледяного ветра Монтаны вместе с реактивной струей от двигателя «Хентаза Марк-5» стало немного пощипывать кожу. Над головой неслись облака, окрашенные в оранжевый цвет огнями ботов-разработчиков СесКо.

– Давай, Чен! Двигай! Скорее! Скорее!

Я прыгнул в поисковик. Корабль взмыл в небо. Он сделал вираж, от которого я чуть не врезался в переборку, затем описал широкую дугу и понесся вперед. Люк Х-5 закрылся, и завывание ветра стихло.

Я пробрался вперед в прозрачный кокон, и через плечи Лизы и Джака стал всматриваться в проносящийся внизу пейзаж.

– Хорошо поиграл? – спросила Лиза.

– Почти выиграл, – сердито ответил я. – На этот раз это был Париж.

Мы прорвались сквозь завесу тумана над отстойниками, всего в нескольких дюймах над поверхностью воды, и едва не врезались в противоположный берег. Система безопасности рванула поисковик в сторону от надвигающейся скалы. Лиза отключила компьютер и повела корабль вдоль поверхности. Поисковик летел над самой осыпью, так что я вполне мог протянуть руку и зачерпнуть горсть щебенки.

Взвыл сигнал тревоги, но Джак быстро выключил сирену; это Лиза заставила поисковик опуститься еще ниже. Впереди возникла извилистая гряда отходов горной выработки. Мы поднялись вдоль склона и медленно перевалили в следующую лощину. Лиза использовала всю проектную мощность тормозной системы, так что «Хентаза» даже задрожала от напряжения. Еще один подъем, и мы перевалили очередную гряду пустой породы. Перед глазами тянулась бесконечная ломаная линия горизонта, образованного терриконами. Мы опять спустились в пелену тумана и полетели над озером-отстойником. Позади на золотистой масляной поверхности оставалась рябь.

Джак следил за системами наблюдения.

– Я его нашел. – Он усмехнулся. – Двигается, но медленно.

– Контакт через одну минуту, – сказала Лиза. – Он не предпринял никаких контрмер.

Я следил за нарушителем по экранам наблюдения, куда поступала информация со спутников СесКо.

– Это даже не скрытая цель. Если бы мы знали, что он не собирается играть в прятки, можно было бы бросить мини-заряд прямо с базы.

– И ты бы закончил свою игру, – добавила Лиза.

– Мы и сейчас можем поразить цель ядерным снарядом, – предложил Джак.

Я покачал головой:

– Нет, давайте сначала посмотрим. Если нарушитель испарится, у нас ничего не останется, а Банбаум захочет узнать, для чего поднимали поисковик.

– Тридцать секунд.

– Ему было бы все равно, если бы кое-кто не использовал корабль для увеселительной прогулки в Канкун.

Лиза пожала плечами:

– Я хотела поплавать. Если бы не Х-пять, пришлось бы топать на своих двоих.

Поисковое судно перевалило еще через несколько гребней.

Джак не отрывал взгляда от мониторов.

– Цель удаляется. Но все так же медленно. Мы еще можем ее достать.

– Пятнадцать секунд до прыжка, – объявила Лиза.

Она отстегнула, ремни и переключила управление на автоматику. «Хентаза» нацелилась в небо, словно автопилот стремился оторваться от беспорядочного нагромождения камней под брюхом судна, и мы торопливо перебрались к люку. Откинув крышку, один за другим, мы, словно Икары, посыпались вниз. В землю мы врезались со скоростью в несколько сотен километров в час. Экзоскелеты после удара раскололись, словно стекло, и выбросили в воздух тучи лепестков. Черные металлические пластинки стали медленно опускаться вокруг, поглощая радио– и тепловое излучения, чтобы не дать вражеским радарам возможности обнаружить постороннее присутствие, пока мы были слишком уязвимы после падения на сыпучей груде отработанной щебенки.

Поисковик перевалил через гряду, и двигатели взвыли, преследуя близкую цель. Я поднялся во весь рост и побежал к гребню осыпи, хлюпая по желтой массе отходов выработки и клочьям пожелтевшего от пыли снега. Позади остался Джак с переломанными руками. Лепестки его экзоскелета отметили путь, по которому он прокатился со склона, образовав черную мерцающую дорожку. Лиза лежала в сотне ярдов дальше, ее берцовая кость торчала из бедра, словно ярко-белый восклицательный знак.

Я вскарабкался на гребень и осмотрел долину.

Ничего.

Пришлось включить увеличение на шлеме. Однообразные склоны многочисленных холмов отработанной породы придвинулись ближе. То тут, то там среди мелкой желтоватой щебенки и песка виднелись огромные, величиной с наш Х-5, булыжники, треснувшие и оплавленные после мощных взрывов – результаты деятельности горнодобывающей компании СесКо.

Рядом, споткнувшись, остановился Джак, а мгновение спустя к нему присоединилась и Лиза. Штанина ее полетного комбинезона была порвана и залита кровью. Лиза, не переставая осматривать Долину, собрала с лица желтоватую грязь и отправила себе в рот.

– Есть что-нибудь?

Я покачал головой:

– Пока нет. Ты в порядке?

– Обычный перелом.

– Вот он! – взмахнул рукой Джак.

По самому дну долины бежало какое-то существо, преследуемое нашим поисковиком. На берегу узкого ручья, густого от кислоты, оно поскользнулось. Корабль гнал нарушителя навстречу нам. Ничего. Ни ракетных снарядов. Ни огня. Просто бегущее существо. Масса спутанных волос. На четырех ногах. Забрызганное грязью.

– Какой-то биороб? – удивился я.

– У него совсем не видно рук, – пробормотала Лиза.

– И никаких приспособлений.

– Какой дурак будет изготавливать биороба без рук? – добавил Джак.

Я осмотрелся кругом:

– Может, какая-то ловушка?

Джак проверил данные, получаемые от более мощных датчиков поисковика.

– Не думаю. Можно поднять поисковика повыше? Я хочу осмотреть все вокруг.

По команде Лизы поисковик взмыл в небо, охватывая больший сектор наблюдения. Чем выше он поднимался, тем тише становился гул моторов. Джак подождал, пока уточненные данные появятся на мониторе его шлема.

– Нет, ничего. И никаких сигналов о нарушениях с других участков периметра. Мы одни.

Лиза упрямо тряхнула головой.

– Надо было все-таки запустить в него мини-заряд прямо с базы.

Стремительный галоп бегущего по долине биороба замедлился до резвой рыси. Казалось, ему нет до нас дела. Теперь существо было намного ближе, и мы смогли рассмотреть детали: лохматое четвероногое создание с хвостом. Слипшаяся шерсть свисала с его боков, образуя неровную бахрому, унизанную каплями жидкой желтоватой жижи. Волосы вокруг лап посветлели от текущей по земле кислоты, словно существу пришлось переходить вброд потоки урины.

– Какой-то очень уродливый биороб, – сказал я.

Лиза сняла с плеча свой «сто первый».

– Сейчас я сделаю из него биокляксу.

– Постой! – воскликнул Джак. – Не стреляй!

Лиза метнула на него раздраженный взгляд:

– Что еще?

– Это вовсе не биороб, – прошептал Джак. – Это собака.

Неожиданно он спрыгнул с гребня и понесся вниз по склону насыпи к бегущему животному.

– Подожди! – крикнула Лиза, но Джак уже ничего не слушал и продолжал набирать скорость.

Существо глянуло на несущегося с воплями Джака, потом развернулось и кинулось наутек. Но соревноваться с ним в скорости животному было не по силам. Спустя полминуты Джак настиг нарушителя.

Мы с Лизой переглянулись.

– Ну, для биороба оно слишком медленно передвигается. Кентавры, и те проворнее.

К тому времени, когда мы добрались до Джака, животное было загнано в тупиковую расщелину. Оно стояло посреди густой лужи отходов, дрожало, рычало и скалило зубы. Мы окружили странное создание. Оно попыталось прорваться мимо, но Джак легко перехватил беглеца.

Вблизи животное выглядело еще более жалким, чем издали. Тридцать килограммов рычащей шерсти. Лапы у него были порезаны во многих местах и кровоточили, шерсть кое-где облезла, обнажив воспаленные кислотные ожоги.

– Будь я проклят, – выдохнул я, – оно и впрямь похоже на собаку.

Джак усмехнулся.

– Мы как будто динозавра поймали.

– Как она могла уцелеть? – спросила Лиза, обводя рукой горизонт. – Здесь ничто не может жить. Животное должно было измениться. – Она внимательно посмотрела на собаку, потом на Джака, – Ты уверен, что периметр больше не нарушался? Это не может быть западней?

Джак посмотрел по сторонам:

– Больше ничего нет. Ничего.

Я наклонился над животным. Собака в приступе ярости оскалила зубы.

– Выглядит довольно жалко. Может, и впрямь настоящая?

– Конечно, – заверил меня Джак, – конечно настоящая. Я однажды видел собаку в зоопарке. Говорю вам, это просто собака.

Лиза качнула головой:

– Не может быть. Если бы она была настоящей, она давно бы погибла.

Джак довольно усмехнулся.

– Ни в коем случае. Посмотри-ка. – Он протянул руку, чтобы убрать шерсть с головы собаки и посмотреть на ее морду.

Животное рванулось навстречу и сомкнуло зубы на руке Джака. Оно сильно тряхнуло его кисть и зарычало, а Джак только смотрел на прицепившуюся к его руке собаку. Ее голова яростно мотнулась из стороны в сторону, и кровь из порванных артерий потекла по морде собаки.

Джак рассмеялся. Кровотечение прекратилось.

– Проклятие. Прекрати, – Он стал поднимать руку, пока полностью не вытащил странное животное из лужи. – Глядите-ка, я завел себе любимца.

Собака так и висела, вцепившись в мягкие ткани руки Джака. Она снова попыталась тряхнуть мордой, но теперь, когда лапы не опирались на землю, ее старания были бесполезными. Даже на лице Лизы появилась улыбка.

– Должно быть, проспала все на свете, а когда проснулась, обнаружила, что находится на самом кончике витка эволюции.

Собака снова зарычала, не разжимая зубов.

Джак засмеялся и вытащил свой мономолекулярный нож.

– Получи, собачка.

Он полоснул по руке, оставив кусок своей плоти в зубах озадаченного пса.

Лиза задумчиво наклонила голову.

– Как ты думаешь, мы сможем выручить за нее какие-то деньги?

Джак наблюдал, как пес поглощает полученное мясо.

– Я где-то читал, что раньше ели собак. Интересно, каковы они на вкус?

Я посмотрел на таймер на мониторе шлема. Мы убили целый час на занятие, которое не принесет никакой прибыли.

– Джак, забирай своего пса и тащи в поисковик. Мы не станем его есть, пока не вызовем Банбаума.

– Он наверняка объявит собаку собственностью компании, – проворчал Джак.

– Да, он всегда так поступает. Но все равно придется составить рапорт. Неплохо сохранить и улику, раз мы не уничтожили ее сразу.

* * *

На ужин мы ели песок. За стенами бункера службы безопасности деловито жужжали сновавшие роботы; они все глубже и глубже вгрызались в почву, превращая ее в груды щебенки, оставляя после себя тысячефутовые терриконы пустой породы или озера кислотной жидкости, если натыкались на подземные потоки. Шум двигавшихся взад и вперед машин действовал успокаивающе. Только ты и машины, и прибыль, а если во время твоего дежурства ничего не взорвалось, то еще и неплохая премия.

После ужина мы сели рядом и поработали над кожей Лизы; вдоль всех конечностей мы имплантировали острые лезвия, так что она со всех сторон была похожа на бритву. Она предпочитала мономолекулярные ножи, но они слишком легко рассекали плоть, а мы и так потеряли слишком много частей тел и не хотели лишних увечий. Такие побрякушки хороши для людей, которым не нужно работать: эстетов из Нью-Йорка и Калифорнии.

Для украшения у нее был набор «Декор-мечта». Во время последнего отпуска Лиза заплатила за него большие деньги, вместо того чтобы приобрести очень распространенную дешевую подделку. Мы разрезали ее тело до самых костей и вставляли лезвия. Один приятель из Лос-Анджелеса рассказывал, что у него даже проводятся вечеринки любителей «Декор-мечты», чтобы помочь друг другу украсить те части тела, до которых трудно достать самому.

Лиза рисовала мне вдоль позвоночника узор, изображающий чудесное дерево с огоньками вместо плодов от копчика до самого затылка, так что я не имел ничего против этого занятия, а вот Джак, завершивший свой облик при помощи старого мастера в салоне татуировок на Гавайях, был недоволен. В процессе возникли небольшие трудности, поскольку тело Лизы начинало закрывать раны раньше, чем мы успевали вставить лезвия, но мы приспособились, и уже через час она выглядела прекрасно.

Закончив с Лизиными украшениями, мы сели отдохнуть и покормить ее. Я взял чашку с жидкой грязью и стал вливать Лизе в рот, чтобы ускорить процесс вживления. В перерывах мы наблюдали за собакой. Джак затолкал ее в самодельную клетку и задвинул в угол нашей общей комнаты. Животное лежало неподвижно, словно мертвое.

– Я посмотрела ее ДНК, – сказала Лиза. – Это действительно собака.

– Банбаум тебе поверил?

– А как ты думаешь? – сердито взглянула она на меня.

Я рассмеялся. В СесКо требовалось, чтобы группа реагирования действовала быстро, изобретательно и надежно, но на самом деле наш СПД – Стандартный Порядок Действий – был всегда одинаков: ядерный удар по нарушителям, а потом зачистка огнем, чтобы они не могли регенерировать. Потом следовал отпуск на одном из пляжей. В том, что касалось тактических решений, нам полностью доверяли, но никто не мог ожидать, чтобы в компании поверили, будто солдаты охраны нашли живую собаку среди терриконов пустой породы.

Лиза кивнула.

– Он хотел знать, как проклятое животное могло выжить. Потом захотел узнать, почему мы не выловили ее раньше. И спрашивал, за что он нам платит. – Лиза убрала со лба прядь светлых волос и посмотрела на животное. – Надо было сжечь ее.

– Что он приказал с ней сделать?

– Инструкции на этот случай нет. Он перезвонит позже.

Я посмотрел на неподвижно лежащего пса.

– Хотелось бы знать, как ему удалось уцелеть. Собаки ведь должны есть мясо?

– Может, ее подкармливали инженеры? Как сделал Джак.

Джак покачал головой:

– Вряд ли. Этот ублюдок выбросил мою руку обратно, едва успев проглотить. – Он приподнял покалеченную руку, уже начавшую восстанавливаться, – Вряд ли этот пес привык есть мясо.

– Но мы-то можем его съесть? – спросил я.

Лиза усмехнулась и положила в рот еще ложку отходов выработки.

– Мы можем съесть все, что угодно. Мы взобрались на вершину пищевой цепочки.

– Странно, что он не может есть нас.

– В твоей крови ртути и свинца больше, чем может переварить любое животное дотехнобионтического периода.

– Это плохо?

– Раньше считалось ядом.

– Странно.

– Наверно, я его сломал, когда впихивал в клетку, – сказал Джак и внимательно осмотрел пса. – Он почти не двигается, как было раньше. И я слышал, как что-то хрустнуло, пока его засовывал.

– И что?

– Мне кажется, он не восстанавливается, – пожал плечами Джак.

Пес действительно выглядел так, словно его сильно избили. Он просто лежал на брюхе, а бока поднимались и опускались, как кузнечный мех. Глаза были полуоткрыты, но зрение не фокусировалось ни на одном из нас. Когда Джак неожиданно дернулся, пес приподнял веки, но не сделал попытки встать. Он даже не зарычал.

– Никогда не думал, что животные могут быть такими хрупкими, – добавил Джак.

– Ты тоже хрупкий. И это никого не удивляет.

– Да, но я сломал ему всего пару костей, и что из этого вышло? Он просто лежит и тяжело дышит.

Лиза сосредоточенно нахмурилась.

– Он не восстанавливается. – Она неуклюже поднялась на ноги и подошла к клетке, чтобы взглянуть на животное. Было заметно, что она взволнованна. – Это настоящая собака. И мы должны были быть такими же. На ее восстановление может уйти несколько недель. Одна сломанная кость, и она ни на что не годна.

Лиза просунула руку с вставленным лезвием в клетку и сделала тонкий разрез на ноге животного. Из раны выступила кровь, но не остановилась, а продолжала вытекать. Так продолжалось несколько минут, и только потом ранка перестала кровоточить. Собака продолжала лежать неподвижно, только дыхание стало еще более прерывистым; она явно очень ослабела. Лиза засмеялась.

– Трудно поверить, что мы когда-то могли жить достаточно долго, чтобы эволюционировать. Если оторвать ей ноги, они больше не вырастут. – Она озадаченно склонила голову набок. – Животное так же уязвимо, как скалы. Разрушь их, и они больше никогда не станут единым целым. – Лиза нагнулась и пощупала спутанную шерсть собаки, – Ее легче уничтожить, чем наш поисковик.

Прогудел зуммер коммутатора, и Джак поднялся, чтобы ответить.

Мы с Лизой продолжали смотреть на собаку – как в маленькое окошко своей предыстории. Вскоре вернулся Джак.

– Банбаум послал биолога, чтобы тот взглянул на собаку.

– Ты хотел сказать «биоинженера», – поправил я.

– Нет. Биолога. Банбаум говорит, что они изучают животных.

Лиза уселась на свое место, и я подошел проверить, не сбила ли она какое-нибудь лезвие.

– Это бесперспективное занятие.

– Наверно, они выращивают их из ДНК. Изучают, на что способны эти создания. Поведение, что ли, будь они прокляты.

– Кто же им платит?

Джак пожал плечами:

– В Панамериканском Фонде числится три таких специалиста. Изучают происхождение жизни. Вот один из них и приедет. Муши-как-его-там. Не разобрал фамилию.

– Происхождение жизни?

– Ну, да. То, что заставило нас тикать. Что делает нас живыми. Что-то вроде этого.

Я влил в рот Лизе очередную порцию грязи. Она проглотила с удовольствием.

– Грязь заставляет нас тикать, – сказал я.

Джак кивнул на собаку.

– А ее грязь не заставляет тикать.

Мы все снова взглянули на животное.

– Трудно сказать, что ей нужно для жизни.