Текст книги "Путешествие Чандры (СИ)"

Автор книги: Ольга Белоконь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 47 страниц)

– Нет, Шани, ты не можешь меня убить! – выкрикнул Чандра в отчаянье. – Сам Махадэв обещал сохранить мою жизнь! Сам Махадэв!

– А ты помнишь, что ещё сказал Махадэв? – Шани взмахнул рукой, и из пространства раздался величественно-невозмутимый голос Великого Аскета:

– Никто не может избежать плодов своих поступков. Даже ты, Чандра.

– Нет, – прошептал лунный дэв, совсем сникая. Было заметно, что он держится из последних сил.

– Если ты попросишь прибежища, это будет означать, что ты проиграл эту битву, – заявил Шани.

– Ох, я больше не могу это всё вынести! Махадэв, прошу твоей защиты и милости! – Чандра опустился на колени, складывая ладони и покорно опуская голову.

В тот же миг зрители увидели, что Чандра исчез. Вместо скалы появился небольшой домик. Возле домика сидели пожилые родители Чандры.

– Сома, сынок! Иди кушать! – ласково позвала мама, и в ответ к ней выбежал ребёнок лет четырёх. Сцены быстро сменяли друг друга – малыш рос, становился юношей. Затем юноша заболел, и чах день ото дня. Наконец, все увидели, как на песке лежит его неподвижное тело. Мать рыдает в голос, а отец, казалось, постарел на много лет.

– Махадэв! Только ты один можешь спасти нашего сына! – воскликнула мать.

– Сейчас он мёртв, но мы верим Тебе, – добавил отец.

И вот перед неутешными родителями появился Великий Аскет. Он с лёгкой улыбкой посмотрел на тело юноши.

– Наш Чандра слишком молод, чтобы вот так умереть, – взмолилась мать. – Махадэв, мы – Твои преданные, Ты знаешь нас, знаешь, что мы делали всё для Тебя. Мы примем любую Твою волю, считая, что Ты никогда не сделаешь неблагого. Однако просим Тебя, верни нам сына! Мы уверены, что Ты сможешь это сделать!

– Преврати смерть – в жизнь, Господь! – умолял отец.

– Разрушение, смерть – это не конец, но новое начало, – наконец произнёс Бог богов. – Подобно тому, как растение умирает, дав жизнь множеству семян, так и Чандра будет угасать и вновь возрождаться. Я дам ему новую жизнь, но каждый месяц он будет терять её, и возвращаться ко Мне за новой жизнью, снова и снова, до скончания мира. Он будет вести отсчёт времени, и показывать, как в смерти кроется новое начало.

С этими словами Махадэв коснулся тела юноши, и тот рассыпался пеплом. На голове Махадэва засверкал новенький месяц, а перед великом богом встал коленопреклонённый Чандра.

– С этого времени, Чандра, я буду носить твою бессмертную сущность на своей голове, – сказал Махадэв с улыбкой. – Встречай свою судьбу храбро: тебе назначено умирать и возрождаться каждый месяц. И Я сам буду заботиться о том, чтобы твоё разрушение становилось возрождением и ростом.

Всё исчезло, и на берегу остался только коленопреклонённый перед Шани Чандра.

– Я не буду забирать твою жизнь, это не нужно, – сказал темноликий дэв спокойно. – Но мой взгляд останется на тебе, Чандра. Навсегда. Поступок приносит плод – это главное правило вселенной. Выучи уже этот урок, наконец. И ещё – судьба человека будет определяться поступками. Отныне в будущем, оказавшись в восьмом доме, ты получишь власть над теми, кто творит зло. Но тех, кто действует, исходя из долга, буду вести по жизни я.

– В этом сражении Шани одержал верх над Чандрой, – объявил Яма. Ями чуть не захлопала в ладоши – схватка была жестокой, и победа Шани была не предопределена. Индра-дэв сделал вид, что ему всё равно. Но всё же он не удержался, и шепнул Чандре, покидающему поле боя:

– Я же говорил вам, Чандра-дэв, держаться от этой битвы подальше. Сами же и накликали беду – и репутацию ничуть не исправили, и от Шани потерпели.

Чандра ничего не ответил. Он сгорал со стыда, и любой смешок от дэвов воспринимал на свой счёт. «Шани, как я тебя ненавижу!» – думал лунный дэв. Он хотел бы уйти, но этого нельзя было сделать до окончания битвы. Чандра смотрел, как Шани победил Кету и Раху, а затем – и Мангала.

– Битва планет закончена, – объявил Нарада Муни. – Шани, ты стал лагнешем – это самое важное место в гороскопе! Теперь тебе принадлежат силы лагны, можешь направить их на любое дело. Каким будет твой приказ?

– Я хочу, чтобы Сурья-дэв вновь обрёл тело, если на то будет воля Триады, – сказал Шани твёрдо, не дав времени дэвам высказать свои предположения.

В тот же миг на троне Солнца огненный шар превратился в знакомую, и многими долгожданную фигуру. Индра переглянулся с Мангалом.

– Я всё ещё помолвлен с Ями, – сказал Марс негромко.

– Вы понравитесь Сурья-дэву, – заверил Индра. «Ничего, игра за влияние над планетами ещё не закончена. По крайней мере Чандра так унижен, что они с Шани никогда не будут в хороших отношениях».

Десятый дом

«Успех, известность и статус человека определяются Десятым домом».

«Мы стоим на плечах других людей, и Бог всегда протягивает нам руку».

– Тара дала очень тяжёлое проклятье Чандра-дэву, – дэви Чхая высказала первой вслух то, что хотели бы сказать многие присутствующие в Сурья-локе, особенно – женщины.

– И как же быть с появлением шакти в Седьмом доме? – Ями буквально требовала разъяснений, не сводя с Нарады Муни взгляда.

– Нараяна, Нараяна! Успокойтесь, – пропел риши и даже сыграл несколько нот на своей вине. – Сначала Ями благословила Чандру на отношения, затем Шукрачарья показал нам будущую супругу Чандры, а затем дэви Тара его прокляла на разлуку… Нараяна, Нараяна, как всё запуталось! Нет, Нараде в этом не разобраться, никак!

– Время всё расставит по местам, – пожал плечами Шани, так как именно на него устремились вопрошающие взгляды. – Вы же слышали гурудэва – зачем волноваться о том, что ещё не наступило? Мы же не знаем, при каких обстоятельствах и как именно сбудется всё, что напророчено. Придёт время, будет и повод для действий.

– Но почему Тара так поступила? – не унималась Ями. – Почему не простила Чандру?

– Поступок рождает ответ в мире, – всё так же спокойно пояснил Сатурн. – Нельзя действовать и считать, что не будет последствий. Чандра перешел границы, и теперь к нему вернулись последствия его поступка.

– Потому что ты, Шани, наложил на Чандру свой убийственный вакра-взгляд, – тут же подхватил нить разговора Индра-дэв. – Под его воздействием он и получил проклятье, разве не так?

– Так, – не стал спорить Шани. – Однако вы забываете, дэврадж, что в этой истории все получили то, что заслужили, а Тара была несправедливо обижена.

– Но разве Чандра из-за своей ошибки не имеет права на счастье? До конца мира? – негромко спросила Дхамини. – Разве в этом справедливость?

– А ты-то, дочь гандхарвов, что так переживаешь? – усмехнулся Индра. – И ты, Ями, и вы, дэви… Что вы думаете, Чандра ребёнок? Почему вы решили, что Чандре нужна помощь? Поверьте, всё не так, и Чандра-дэв отлично умеет постоять за себя! Но стоит ему немного всплакнуть, и всё, ваши женские сердца тают, и вы мчитесь его спасать! Подумайте – его видимая беспомощность не что иное, как ловушка, вроде тех, что охотник ставит на оленей. Он ловит всех вас в эту ловушку, и получает всё, что хочет. Он вас использует, дэви! Ну почему женщины так доверяют красивым, нежным созданиям?

– Почему вы так не любите Чандру, Индра-дэв? – смело спросила Ями. – Он же никогда слова поперёк вам не сказал, очень уважает вас и выполняет ваши приказы, даже если сам страдает от их последствий. Он даёт сому для ваших пиров, так почему такое отношение, дэврадж?

– Кто сказал, что не люблю? Я всего лишь беспристрастен, – несколько смутился Индра и тут же сменил тон – возможно, не без влияния свой супруги Шачи, которая ничего не сказала, но явно была не слишком довольна словами мужа. – Но с проклятьем действительно вышел перебор, Шани! Я согласен, что за осквернение чужой жены Чандра должен был получить наказание, но как всё это повлияет на мироздание, а? Как Чандра, будучи несчастным, сможет выполнять свои обязанности? Вы все знаете, что от его состояния зависят и поступление жизненных соков в растения, и мысли в умах людей. Чандра, погрузившийся в горестное состояние, способен породить только осень в природе и тоску в людях. И даже ты, Шани, не способен выжать из него иное.

– Да не стремлюсь я ничего из Чандры выжимать… – начал было Шани, недовольно глядя на дэвраджа. Но тут же оборвал сам себя – какая-то новая мысль пришла Сатурну в голову. Он только еще раз укоризненно посмотрел на Индру и снова молча отвернулся к карте.

– Нараяна, Нараяна! – снова вмешался риши. – Эти дела – благословения, проклятья – требуют времени. В конце концов, бывает и так, что благословения оборачиваются проклятиями, а проклятия – благословениями… Никогда не знаешь, как судьба повернётся.

– А я вот хочу спросить, – Каколю не было особого дела до проклятия Тары, в душе он во многом был согласен с Индра-дэвом. – Дэвриши, а правила испытания позволяют Триаде вмешиваться?

– Нараяна, Нараяна! – усмехнулся Нарада. – Хороший вопрос, сынок, и я уверен, многие хотят его задать, но не решаются. Кажется, что Господь Шива помогает Чандре, да? На самом деле он никогда не делает ничего без причины. Сейчас он даёт Чандре выспаться – почему?

– Ритм! – молчавший до того Сурья-дэв оживился, найдя ответ. – Вся природа живёт в ритме – день сменяет ночь не как попало, а в соответствии со временем. По времени восходят светила, совершаются приливы и отливы, меняются времена года, да много еще чего. Чандра – один из тех дэвов, которые поддерживают эти природные ритмы. Если сам Чандра собьется с ритма, последствия для природы будут разрушительными. Соревнование или нет, а ритмы удержать нужно.

– Всё верно, – кивнул Нарада. – Махадэв знает, что в этом доме Чандре не дадут выспаться обстоятельства, поэтому он устроил отдых Луны поперёк ситуации. Не забывайте, что Махадэв обещал своей шакти и самому Чандра-дэву, что позаботится о том, чтобы свет и энергии Луны всегда пребывали в мире.

– Понятно, – кивнул Каколь. – Но всё же…

– Хочешь спросить, почему Махадэв не находится рядом с другими дэвами? – Нарада Муни лукаво прищурился. – Но он находится! Вся Триада, и Тридэви, всегда пребывают рядом с нами, с любым живым существом! Но не многие способны это увидеть… Чандра делает Махадэва видимым нам, еще и потому, что не рассчитывает только на собственные силы, а всегда преданно обращается к своему божеству… Махадэв всегда отвечает на обращение своего преданного, а наш Чандра – хороший преданный своего Господа.

– Но сейчас Чандра не обращался к Махадэву, – растерянно произнёс Каколь.

– Нараяна, Нараяна! У хорошего преданного ум настолько открыт своему божеству, что нет нужды молиться вслух – Господь отвечает и на мысленную молитву, и даже на неосознанное движение души к Нему.

– Так это и есть сиддха Чандры? Призывать самого Махадэва? – изумлённо вытаращил глаза ворон.

– Можно и так сказать, – улыбнулся Нарада. – Хотя всё сложнее… Но не будем об этом сейчас. Давайте посмотрим лучше, в какую историю занесёт грахи Десятый небесный дом.

Тем временем кое-кто ещё счёл появление Махадэва нарушением условий испытания. На поляне, где Махадэв берёг сон Чандры, появился Мангал, и был он весьма рассержен, даже покраснел весь. Вторжение Мангала на поляну не могло потревожить сон Чандры – в присутствии Махадэва даже насекомые обходили полянку стороной, а другие спали под травинками. Шива только слегка приоткрыл глаза, спокойно глядя на шиванша.

– Махадэв! – Мангал почтительно поклонился отцу, но в блеске его глаз читался вызов, а не смирение.

– Да, Лохитанг? – обратился к своей частице Шива, назвав Мангала другим его именем. Тем именем, каким назвала дэва его мать – Бхуми-дэви.

– В чём необходимость этого, Махадэв? – прямо-таки потребовал ответа Марс. – Зачем вы так помогаете Чандре? Разве в условиях испытания сказано, что Триада может вмешиваться? Нет, там сказано, что дэвы и дэви, находящиеся в Сурья-локе, могут вмешаться один только раз за всё испытание! Это несправедливо – получать помощь от вас, Махадэв!

– В чём ты видишь несправедливость, Лохитанг? – терпеливо вопросил Шива.

– В том, что испытание предполагает решать задачи своими силами. Что же, если Чандре достанется пост визиря, он разделит его с вами и вообще со всеми, кто ему помогал? – Мангал фыркнул и пожал печами, отметая это нелепое предположение. – Нет, пост и честь достанутся ему одному!

– Но ведь и ты прибегнул к помощи Чандры в Третьем доме, – напомнил Махадэв. – Вспомни, как Чандра позволил превратить себя в жертвенную сому – ради твоих целей, Лохитанг. А потом ещё правил твоей же колесницей на поле боя.

– Это другое, – с досадой отмахнулся шиванш. – Я заставил его, то есть победил и честно потребовал своё вознаграждение.

– Вот как, – уголки губ Махадэва поползли вверх, рассуждения Мангала его явно забавляли. – То есть если бы Чандра каким-либо образом, силой оружия или силой аскезы, потребовал бы от меня помощи, ты бы принял это, Лохитанг?

– Ну… да, – кивнул Мангал, подумав. – По крайней мере тут понятно, где затрачены усилия и проявлена доблесть. Про вас говорят, что вы не делаете различий даже между дэвами и асурами и всегда вознаграждаете усилия, почему же сейчас вы облегчаете путь Чандре? Только потому, что когда-то он соорудил лингам из песка?

В Сурья-локе дэвы заволновались, услышав такую грубость. Только Шани и Яма оставались спокойными, словно две надёжных скалы.

Но Махадэв не стал сердиться, только смотрел на Мангала с лёгкой улыбкой, которая, кажется, раздражала шиванша больше, чем гнев божества.

– Чего же ты хочешь, Лохитанг? – наконец спросил Шива.

– Чтобы вы и вся Триада и Тридэви[1] не вмешивались бы никак, пока идёт соревнование, – быстро ответил Мангал. – Пусть хотя бы в этом доме каждая граха проявит свои собственные силы, а не силы помощников!

– Но божество не может не откликнуться на зов преданного, – спокойно заметил Махадэв.– Это – один из основных законов мироздания.

– Вы можете отзываться не сразу, – отмахнулся Мангал. – В конце концов, можете приказать Чандре не обращаться к Триаде, вы же – господин Луны.

– Хорошо, пусть будет так, – сказал Махадэв, подумав. – Я обещаю не откликаться на зов любой грахи в этом доме, пока идёт испытание, кроме как с твоего личного разрешения, Лохитанг, или же на твой собственный зов. Как представитель Триады я беру на себя также обязательство, что ни один её член не откликнется за призывы любой грахи в этом доме на время испытания.

– Очень хорошо, Махадэв! Но зачем вы сказали, что откликнетесь на мой зов? Я не намерен звать вас просто так, без длительной и суровой аскезы, а на неё сейчас нет времени, – недоуменно вопросил Мангал.

– Я всегда оставляю возможность существу достичь Меня, – туманно пояснил Махадэв и снова улыбнулся, ещё загадочнее. – Но честно будет сообщить о нашем договоре всем грахам, как думаешь?

– Да, это будет честно, – не мог не согласиться Мангал. – И я надеюсь, что мужчины в Сурья-локе не станут вмешиваться, а женщины, из уважения к своим мужьям и братьям, тоже не станут этого делать.

– Нарада займётся оповещением грах, а Чандре я уж скажу сам, – Махадэв наклонил голову и прошептал что-то Чандре, все это время мирно проспавшему у божества на колене.

Мангал снова поклонился и ушёл, бросив мстительный взгляд на Чандру.

– Ну, вот сейчас мы и увидим, кто чего стоит на самом деле, – радостно потёр руки Индра. – Сурья-дэв, вы ведь согласны, что увидеть грахи по-настоящему можно лишь в тех обстоятельствах, что позволяют им проявить свои собственные силы?

– С этим я согласен, дэврадж, – степенно кивнул Сурья. – И интересно будет посмотреть, как грахи справятся с этим испытанием. Тем более что в этом доме на возникающие обстоятельства может влиять не только Шани, но и я сам! Этот дом охотно откликается на мою энергию.

– Да, вы правы, Индра-дэв, увидим всё своими глазами, – насмешливо произнёс Шани. Впрочем, эту насмешку заметили немногие.

Чандра открыл глаза и осмотрелся. Он находился на той же поляне, где встретился с Махадэвом, только Махадэва уже не было. Олень, пасшийся неподалёку, тут же подбежал к лунному дэву, с рассказом о том, что видел и слышал. Стояло позднее утро, и, несмотря на то, что Чандра спал всего несколько часов, он чувствовал себя выспавшимся и готовым к дальнейшим испытаниям. Поблагодарив Махадэва, Чандра принял облик, соответствующий Мритью-локе, где он находился – уже привычный образ бродяги, умеющего и коров пасти, и показывать нехитрые представления.

Рассмотрев поляну и копошащиеся в траве и листве мелкие существа, Чандра собрал цветы, бережно вытряхивая из лепестков паучков и насекомых, чтобы они нашли себе другой дом, сплёл гирлянду и повесил её на шею оленю.

– Что ж, надо бы и мне что-нибудь съесть, дружок олень, – Чандра снова огляделся вокруг. – Ты-то сыт, но мне трава не подходит. И я не могу перенести сюда пищу из Чандра-локи – в эту фазу Луны свет мой слаб, и силы тоже ограничены, так что лучше поберечь их. Смотри, дружок: вот тропинка, явно не звери её протоптали. Думаю, если пойти по ней, то рано или поздно, но непременно встретится человеческое жильё.

Действительно, спустившись с небольшого холма, Пуру, как любил называть себя в этом облике лунный дэв, вместе с оленем обнаружили не просто поселение – а большой город в окружении деревень. Заговорив с купцами, расположившимся на отдых возле дороги, Пуру показал им ручного оленя и всякие штуки, которые тот умеет делать под звуки флейты – и получил похвалы и свой обед. Купцы даже подвезли бродягу со зверем до города – столицы богатого царства.

Оказавшись на рынке, Пуру с любопытством осматривал экзотические и местные товары – чего тут только не было! И красивые шелковые ткани, переливающиеся яркими, пёстрыми красками, и шерсть, и хлопок, и глиняная посуда, простая и с узорами, и серебряные и золотые изделия, и ювелирные лавки, и кожи, и коровы, и кони, и разнообразная еда – рис, мука, бананы, тыквы. Сладости, приправы – всё, что душе угодно! Заглядевшись на всё это изобилие, Пуру совсем упустил из виду своего оленя. А олень тем временем, соблазнившись сладко пахнущими, только что сорванными плодами, стал есть их прямо из корзинки торговца.

– Эй, что ты делаешь, глупый олень! – закричал торговец, заметив, что его плоды убывают, и замахнулся на бедное животное кнутом. Олень испуганно отпрыгнул.

– Не бейте оленя, это всего лишь животное, он не понимает, что делает, – опомнился Пуру.

– Это твой олень? – наступал разгневанный торговец. – Следить надо лучше за своими тварями! Смотри – он испортил эту корзину плодов! Ты должен заплатить за это две серебряные монеты, бродяга!

– О почтеннейший, у меня сейчас нет таких денег, – взмолился Пуру. – Простите великодушно, олень всего-то попробовал несколько плодов! Но, чтобы угодить вам, я принесу две монеты завтра на рассвете!

– Ничего не желаю слышать, – фыркнул торговец. – Принесешь, как же… Стража!

Пуру было дернулся, чтобы сбежать, но на этом рынке были свои порядки: пока стража бежала, знакомые торговца, крепкие молодые люди, держали Пуру, и даже на оленя накинули крепкую верёвку.

– Порча товара без денег – это воровство, – авторитетно заявил начальник стражников, подкручивая чёрный длинный ус. – Значит, этот бродяга – вор. А ну-ка обыщите его, может, он еще чего украл!

Не слушая заверений Пуру, что он – не вор, а просто пастух и немного артист, стражники обыскали его и, к удовлетворению своего начальства, нашли в пастушеской котомке то, чего там быть не должно – великолепное ожерелье, переливающееся драгоценными камнями так, будто бы состояло из сотни небольших солнц.

– Ага! – воскликнул начальник стражи, разглядывая ожерелье. – Да ведь это та самая драгоценность, что была похищена нынче ночью из дворца царя у его любимой жены!

– Это не моё, я не брал ожерелья и впервые его вижу! – охнул Пуру.

– Все вы так говорите, – бросил начальник, осклабившись. – Говорят, что только одному человеку под силу украсть что-то из тщательно охраняемого дворца царя – знаменитому вору Варгуну! Сдаётся мне, ты не пастух, ты и есть тот самый Варгун, за которого назначена большая награда и которого мы ищем уже несколько месяцев! Стражники, тащите его в темницу!

Не обращая внимания на отчаянные вопли Пуру о том, что он никакой не знаменитый вор, а обычный бродяга, стражники схватили его и, вместе с оленем, протащили по улицам в городскую тюрьму, в самую охраняемую её часть, где и оставили в камере с другими разбойниками и ворами, приковав на всякий случай к стене.

– Я не вор, не разбойник, – проговорил Пуру жалобно вслед стражам, но они только засмеялись и, захлопнув дверь темницы, отправились по своим делам. Пуру собрался было заплакать, но, вспомнив о том, что так он теряет силы, только пару раз шмыгнул носом, вздохнул и принялся изучать темницу.

Это была довольно большая каменная темница без окон. Освещали её только факелы из коридора, где время от времени проходили стражники, следя за порядком. От коридора камеру отделяла толстая, крепкая решетка с решетчатой же дверью, запертой на большой сложный замок. Стены в этой камере были усеяны большими железными кольцами, крепко сидящими в стене так, что и нескольким быкам не под силу было их вытащить. Через кольца были продеты цепи, заканчивающиеся железными браслетами для рук и ног узников. Таким образом, каждый узник был прикован к стене и мог сидеть или стоять, но не ходить. Также и размахивать руками узники не могли.

– Что, попался? – усмехнулся грязный, заросший бородой человек справа от Пуру. Он походил на настоящего разбойника, и Пуру порадовался, что цепи не позволяют узникам соприкасаться друг с другом. – Стражники говорили, будто бы ты – знаменитый вор Варгун!

– Я не вор, а зовут меня Пуру, – устало ответил пастух. – Мы с моим другом-оленем странствуем по царствам, зарабатывая на жизнь разными простыми умениями.

Олень, прикованный к другой стене за шею, печально вздохнул.

– Все так говорят, – равнодушно бросил бородач и внимательно посмотрел на Пуру. – Но, возможно, ты говоришь правду. С тех пор, как царь объявил большую награду за Варгуна, не проходит и недели, чтобы стражники не притащили какого-нибудь человека, за которого некому поручиться. Ты ведь не имеешь семьи в этом царстве и нужных знакомств?

– Моя деревня очень далеко отсюда, – грустно сказал Пуру. – И я не знаю никого из влиятельных лиц в этом царстве.

– Тогда твоё дело плохо, – покачал головой сосед. – Если не сознаешься, что и есть Варгун, тебя будут пытать. Тогда или умрёшь, или скажешь всё, что угодно, лишь бы избавиться от боли.

– Но разве царь не понимает, что его стражники просто ищут свою выгоду? Так ведь множество невинных людей будет загублено, а этого вора не поймают, – заволновался пастух.

– Может и понимает, – фыркнул бородач. – Но царь наш не верит никому, кроме министров и стражников. Ему всё равно, что невиновные гибнут, – может среди них и попадётся тот самый вор. Да наш царь родного племянника упёк в темницу, опасаясь заговора!

– Если царь поступает так со своими родственниками, то чего ожидать простым людям… – поёжился Пуру. – Скажи, добрый человек, а как твоё имя и за что тебя бросили в эту сырую темницу?

– Звать меня Вирасена, и я – разбойник, – ухмыльнулся бородач, показывая крепкие белые зубы. – Убил немало народу за их золото. Но один из моих товарищей польстился на богатую награду, да и выдал меня царским стражам. Они меня и взяли, когда я спал у одной девицы. Но этому моему товарищу тоже счастья не привалило – смотри, вон он слева от тебя, даже говорить уже не может – так ослаб от голода и болезни, что еле жив. Я же жду казни здесь

– Неужели пропасть мне здесь с этими разбойниками? – спросил Пуру сам себя и стал думать в поисках какого-либо выхода.

Но тут дверь в темницу открылась, и вместе со стражниками зашёл какой-то важный господин, судя по богатой одежде и величественным манерам.

– Этот, что ли, Варгун-вор? – презрительно спросил вельможа, показывая на Пуру.

– Этот, господин! Мы нашли при нём то самое ожерелье, что пропало ночью из покоев любимой жены царя! – закланялся начальник стражи.

– Это неправда! Я не вор, а ожерелье мне подбросили! – воскликнул Пуру, надеясь всё же, что вельможа не станет губить невиновного. Но тот даже не взглянул на юного пастуха.

– Не сознаётся? – процедил важный человек начальнику стражи.

– Сознается, господин! Ещё до вечера во всём сознается! – поклонился стражник.

Вельможа вышел, вслед за ним стражники потащили и Пуру, даже и оленя прихватили.

Пастушка привели в помещение ещё более мрачное, чем камера, хоть факелы и освещали его лучше. Комната эта была наполнена самыми разными приспособлениями для пыток, а главным в ней был здоровенный бритый пыточных дел мастер с несколькими такими же дюжими и бритыми помощниками.

– Надо, чтобы к вечеру этот сознался в том, что он – вор Варгун, – бросил начальник стражи. – Да смотри, чтобы в живых остался! По крайней мере до тех пор, пока лично царю не скажет, кто он такой. Чтобы не как с теми, прошлыми…

– Постараемся, – мастер пыток с сомнением осмотрел Пуру, пощупал его за плечи. – Вы сами виноваты – тащите ко мне совсем негодный материал. Ну вот что это такое? Мелкий, тощий – плевком зашибить можно. А вы хотите, чтобы не помер раньше времени.

– Знаешь ведь, что, пока царь лично не убедится, что это Варгун, – награды не будет, – вздохнул начальник стражи. – Ты уж постарайся, а уж я не обижу, ты меня знаешь.

– Сделаю, что смогу, – закончил разговор пыточник.

Пуру с ужасом смотрел, как бритый здоровяк выбирает клещи, как суёт их в огонь, как раскаляется их металл, и вот уже клещи вытащены из огня и приближаются к Пуру…

– Может, всё-таки сознаешься, что вор? – спросил пыточник даже с некоторым сочувствием, останавливая красные клещи у самого лица пастушка. – Хлипкий ты всё же, не выдержишь наших методов, помрёшь зазря.

– Вы меня вынуждаете совершить большой грех, – проговорил Пуру дрожащим голосом, едва сдерживая слёзы. – Сказать неправду – это грех, обмануть царя – ещё бОльший грех…

– Ну, как знаешь, – с этими словами палач собрался было приступить к своим обязанностям, а Пуру зажмурился, готовясь встретится с болью, как тут дверь камеры пыток раскрылась.

– Оставь пока это, царь требует к себе этого мерзавца прямо сейчас, немедленно! – закричал начальник стражи. Палач вздохнул, но убрал свои клещи, и Пуру снова потащили по переходам.

На этот раз тайным подземным ходом бедный пастушок был доставлен прямо во дворец, под взгляд самого царя. Пуру буквально швырнули на пол перед царём, так что пастух даже стукнулся довольно сильно лбом – хорошо хоть, на полу красовался изысканный мягкий ковёр. Вконец перепуганный олень стоял, опустив голову, и дрожал – казалось, еще немного, и он свалится замертво. Кроме Пуру, стражников и вельможи, заходившего в тюрьму, в тронном зале перед царём находится ещё один знатный человек.

– Вот это – вор Варгун, что обещался стащить у вашего величества корону с головы! – торжественно объявил тюремный вельможа. – Посмотрите, у него было то самое ожерелье, что пропало ночью у царицы!

– Министр Читрасена вас обманывает, махарадж, – поклонился второй вельможа. – Или же он сам был введён в заблуждение своими невежественными стражниками. Вор Варгун был пойман несколько дней назад у меня в поместье, при попытке украсть мои драгоценности.

Вельможа сделал знак, и его стражники швырнули под ноги царю другого бродягу – он уткнулся носом в ковёр совсем рядом с Пуру.

– Ну-ка посмотрим, – царь сделал знак, и обоих обвиняемых подняли. – Какое запутанное дело. Утверждается, что оба эти человека – вор Варгун. Но не может быть два Варгуна, не так ли? Или у этого вора есть брат-близнец?

Пастушок скосил глаз: его новый товарищ по несчастью был довольно молод, хорош собой, силён, хотя и был небольшим – ростом с Пуру. Но этим сходство и ограничивалось. У Пуру черты лица были мягкими, как у девушки, а большие голубые глаза смотрели кротко. У второго пастуха лицо было красиво по-мужски, а карие глаза смотрели дерзко.

– Скажите сами, кто из вас Варгун, – наконец разрешил сказать слово арестованным царь.

– Я не вор! Смилуйтесь, махарадж! Это ошибка! – закричали арестанты двумя голосами одно и то же и пали в ноги царю.

– Вот как, – усмехнулся царь, глянув пристально на вельмож. Они уже было открыли рты, чтобы что-то сказать, но царь не дал им такую возможность. – Еще и не сознаются, мерзавцы! Что ж, у меня есть одна идея, как выяснить, какой из этих двух Варгунов – настоящий.

Вельможи подобострастно закивали головами, всем своим видом показывая, что всё, чтобы не пришло на ум царю, будет верным.

– Устроим испытание! Варгун хвастал, будто бы может украсть корону прямо с моей головы. Никто не знает, как выглядит Варгун, но всем известны его проделки. Тот из вас, кто сможет к следующему восходу Луны украсть мою корону, – тот и есть настоящий Варгун! Я уважаю его ловкость и не только не накажу, а и награжу, и отправлю с почётом в какое-нибудь другое царство, по выбору Варгуна. Тот же, кто не справится с заданием, будет казнён.

– Но ведь вы казните невиновного, махарадж! – воскликнул, не удержавшись, Пуру, поражённый таким правосудием.

– Человек, пойманный моей стражей, не может не быть виновным, – строго поднял палец царь. – У тебя ведь нашли ожерелье царицы, так? А у тебя – мешок драгоценностей моего верного министра? Оба вы не невинны, но жизнь и прощение получит только один из вас – тот, кто поразит меня своим воровским искусством. А чтобы вам не пришла в голову глупая мысль о побеге, я познакомлю вас с изделиями своего лучшего мастера.

Царь хлопнул в ладоши, и слуги вынесли в зал шкатулку с двумя браслетами, покрытыми каким-то хитрым узором. Царь кивнул еще раз, и слуги быстро надели по браслету на руки арестантам.

– Это не обычные браслеты, – пояснил царь с явным удовольствием. – Ровно в полдень они сожгут вас, если я сам не сниму их. То же самое произойдёт, если вы вздумаете избавиться от них, распилив, или даже путём отрезания руки. Так что ваш выбор – предстанете ли вы передо мной в назначенный срок или будете превращены в кучку пепла. Теперь идите. Да! Вы можете делать что угодно, пытаясь добыть мою корону, но всё-таки не убивайте людей. Этого я не прощу.

С этими словами царь гордо поправил на голове ту самую корону, которую Варгун клялся украсть, а Пуру с другим бродягой побрел из дворца, не зная толком, куда ему идти и как выполнить задание царя. Оленя пастух взял на руки – бедное животное было не в состоянии идти самостоятельно.

– Не знаю, как ты будешь выполнять задание, – подмигнул бродяга Пуру, когда они уже отошли от дворца и затерялись в лабиринте улиц. – Но я и есть настоящий Варгун, приятель. Мне жаль, что так вышло, – но это моя единственная возможность и корону украсть, и в живых остаться.