Текст книги "Путешествие Чандры (СИ)"

Автор книги: Ольга Белоконь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 47 страниц)

– Быть посему, – кивнул Махадэв, подумав. – Но дэвы сами должны приложить усилие, чтобы отвлечь Чандру от сосредоточения на мне.

Через некоторое время Махадэв снова приоткрыл глаза – к нему на Кайлаш пришла целая процессия.

Это были дэвы во главе с Индрой. Его сопровождали Сурья и Брихаспати, и другие дэвы. После обмена приветствиями Индра сразу приступил к делу:

– Господь! Мы очень благодарны вам за то, что вы не дали Чандре исчезнуть и вернули Луну на небо. Вы даёте энергию из своих собственных волос, и носите Месяц на своей голове, за это вас называют Чандрашехкара – Украшенный Луной. Однако…

Индра замялся, Махадэв же спокойно ждал продолжения.

– Чандре для полного исполнения своих обязанностей необходимо двигаться через всё небо, а он лишь немного встаёт над горизонтом, – вступил Сурья. – Растения и все живые существа не получают из-за этого достаточного количества энергии для роста и развития. Нарада Муни сказал нам, что это от того, что Чандра совершает аскезу вместе с вами, Господь. Для благополучия творения нам нужен активный Чандра. Верните его в мир дэвов, Господь, очень вас просим.

Все дэвы присоединились к просьбе Солнца. Махадэв, выслушав небожителей, благосклонно улыбнулся.

– О дэвы, я не удерживаю Чандру, он сам захотел остаться со мной. А так как я – отшельник и аскет, то и Чандра принял этот облик и образ мысли. Однако вы можете позвать его с собой.

Махадэв кивнул в сторону одной из пещер Кайлаша. В этих пещерах медитировали мудрецы, одна из пещер принадлежала самому Махадэву – он удалялся в неё, когда не хотел, чтобы кто-то его беспокоил. Из одной из таких пещер лилось нежное сияние, и дэвы сразу направились туда. Махадэв улыбнулся и незаметно последовал за ними.

В глубине пещеры дэвы обнаружили Чандру – юного, прекрасного светловолосого дэва Луны, погружённого в глубокую медитацию. Его лицо было совершенно спокойным, что показалось зрителям в Сурья-локе необычным – ведь они привыкли к постоянным изменением выражением лица Чандры, чутко выражавшего все смены чувств и настроений дэва. Интерес, вопрос, испуг, любовь, удовлетворение – всё тут же отражалось вовне. В пещере на Кайлаше Чандра, был, напротив, так спокоен, каким не бывает и во сне.

– О, Чандра, как мы рады, что Махадэв сохранил твой свет и твою жизнь, – сказал Индра после приветствий. – Возвращайся же к нам, присутствовать на собраниях. Нам будет приятно снова тебя там видеть. У тебя есть Чандра-лока – слуги и танцовщицы ждут, когда их господин вернётся, чтобы служить ему.

Пока Индра старался улестить Чандру такими словами, лунный дэв сидел неподвижно, опустив ресницы, излучая, вместе со светом, тихое спокойствие. Такое надежное, что и у дэвов возникло желание всё оставить и сесть здесь же в пещере для созерцания Махадэва.

Сурья попробовал воззвать к долгу, но это тоже не возымело эффекта – строго говоря, Луна делала свою работу, и поднимаясь над горизонтом невысоко.

– Ох, если мы не сможем склонить Чандру к тому, чтобы он прервал аскезу и вернулся в мир, – озабоченно прошептал Индра Брихаспати. – А ещё того хуже, если он решит спрятаться от нас… Помните, как мы искали Агни-дэва? Всю вселенную перевернули… Придумайте что-нибудь, гурудэв! Вы же учитель всех дэвов, значит Чандра – ваш ученик, он не может ослушаться вашего приказа.

– Чандра сосредоточен только на Махадэве, никакие другие аргументы до него не доходят, – заметил Брихаспати и погрузился в раздумье.

Внезапно гуру осенило, и он произнёс, с поклоном обращаясь к Махадэву, который потихоньку стоял позади дэвов:

– Господь, вы – великий Учитель! Вы смогли научить Чандру тому, чему ни я не мог научить, да и никто больше в дэвлоках – умению освобождать свой ум. Благодаря этому лунный свет несёт такой отдых и спокойствие. Я склоняюсь перед вами, Махадэв!

При этих словах Махадэв с достоинством кивнул, а ресницы Чандры дрогнули.

– Понимаю, что в сравнении с таким великим Учителем мои знания ничтожны, как ничтожна песчинка в сравнении с океаном, – продолжил Брихаспати, обращаясь уже к Чандре. – И я не могу тебе приказывать, Чандра, потому что уже не являюсь твоим учителем. Но только прошу – рассмотри возможность получения знаний от гурудэва, о Прохладнолучистый!

– Ловко вы придумали, – шепнул Индра Брихаспати потихоньку. – Сначала вознесли хвалу Махадэву, а затем ненавязчиво напомнили об обязанностях ученика. Должно сработать.

Индра был прав – даже погружённый в созерцание своего божества, Чандра не мог проявить неуважения к гурудэву. Он поднял ресницы и посмотрел на Брихаспати смущённо.

– Зачем вы так говорите, разве я не ваш ученик тоже? – проговорил Чандра. – Ваша просьба – приказ для меня, гурудэв. Махадэв… – лунный дэв нерешительно посмотрел на своё божество.

– Иди, Чандра, к своему учителю, – улыбнулся Махадэв ободряюще. – Я – аскет и отшельник, тебе же нужно жить в миру, чтобы выполнить то, для чего ты предназначен. Ты же знаешь, что каждый дэв рождён для какой-нибудь цели, так?

– Вы ведь не недовольны мной, Господь? – нерешительно вопросил Чандра. – Я ведь не сделал какой-нибудь ошибки?

– Нет, дорогой, я тобой доволен. Просто пришло время тебе совершать поступки.

– Да, но… – Чандра всё ещё пребывал в нерешительности. – Я ведь смогу вернуться к вам?

– Дорогой, мы будем встречаться очень часто – каждое новолуние, – Махадэв ласково улыбался.

– А если я… совершу ошибку? Пообещайте, что и тогда смогу вернуться к вам!

– Конечно, Чандра. Ты будешь совершать ошибки, но путь ко Мне всегда открыт. Я обещаю, что верну тебя на этот путь.

– Вы – Чандрапал – повелитель Луны, – лунный дэв поклонился своему Господу и дэвы, довольные, наконец увели Месяц в свой мир.

– Помните, гуру, что Чандра – непостоянный, легко путает мысли, – произнёс на прощание Махадэв. – Управиться с ним непросто.

– Я запомню ваш совет, Господь, – почтительно сложил руки Брихаспати.

Шива вновь улыбнулся своей загадочной, неповторимой улыбкой того, кто находится вне времени и может видеть всё, что было в прошлом и произойдёт в будущем.

– Нараяна, Нараяна! Приветствую, приветствую, гурудэв! – пропел Нарада Муни, внезапно возникая прямо возле ашрама Брихаспати. Тот даже не особенно удивился.

– Вижу, вы чем-то озабочены, – продолжал щебетать дэвриши. – Расскажите, может, я сумею помочь!

– Вы и сами всё знаете, – вздохнул Брихаспати. – Мы вернули Чандру, но он всё ещё хочет больше созерцать Махадэва, чем что-либо другое. Однако для того, чтобы энергии Луны освободились и дали рост и развитие всему живому на Земле, его необходимо привлечь к чему-то земному. Но к чему – никак не могу понять…

– Ах, гурудэв, вы ведь не женаты! – воскликнул Нарада так, как будто бы совершил великое открытие.

– Не женат, но причём тут это? – изумился Брихаспати.

– Тогда бы вы знали, что самое верное средство привлечения мужского взгляда – женская красота, – заявил никогда не имевший мирских привязанностей Нарада с видом знатока. – Найдите Чандре красивую жену – и никаких проблем с восходом и изливанием энергий не будет!

– Это мне и в голову не приходило, – обрадовался Брихаспати. – Обязательно последую вашему совету! Благодарю вас!

– Я пошёл по небесам в поисках подходящей девушки для Чандры, – продолжил Брихаспати в настоящем времени свою повесть. – Но вместо этого, нашёл ту, что похитила моё сердце.

– Из всех небесных дев, дочерей Брахмы – звёзд, вы, несомненно, выбрали самую прекрасную, гурудэв, – заметил Индра, с удовольствием смотря на молодую жену Брихаспати, прикрывавшую лицо густой вуалью до тех пор, пока все положенные брачные церемонии не совершатся. Когда же пришёл срок и Брихаспати сам открыл лицо свой супруги – зрители в Сурья-локе ахнули: Тару с первого взгляда можно было бы принять за сестру Чандры. У неё были такие же светлые волосы, большие миндалевидные голубые глаза, окаймлённые длинными чёрными ресницами, чёткий изгиб тонких бровей и необыкновенно светлая, будто бы сияющая нежная кожа.

– Однако я слишком часто был занят обязанностями во дворце дэвраджа – нужно было посещать собрания и проводить ягьи для дэвов, – вздохнул Брихаспати в настоящем. – Тара подолгу оставалась одна.

– Сначала я искал чего-то, не зная чего, – смущённо проговорил Чандра. – И, как вы и говорили, смотрел на небо и на землю в поисках того, что меня заинтересует. Но то, что по-настоящему взволновало меня, я увидел в вашем ашраме… Тара гордилась своей красотой и часто ходила на реку, собирать лотосы, любоваться своим отражением в воде и купаться… Я часто наблюдал за ней.

– Правду ли говорят, что я хороша? – задала Тара вопрос самой себе, глядя на отражение в спокойной, как гладь, воде. – Руки как руки, ноги как ноги… Лицо самое обыкновенное – и нос, и губы, и брови. Разве что глаза… Да, пожалуй, глаза хороши, – заключила молодая женщина, с удовольствием глядя на отражение. Внезапно она огорчилась:

– Какой толк в том, что я красива? Ведь мой муж даже не смотрит, он всегда занят и никогда не бывает дома! Он ведь – гурудэв, ни одно решение не может быть принято без его совета. Кто ещё обеспечит благоприятный исход любого дела, как не он, проведя ягью по всем правилам? Кто наставит дэвов на путь? О, мой супруг знает все Веды наизусть, ему их передал сам Создатель Брахма. Среди всех этих важных дел как ему вспомнить о своей супруге? Тогда зачем мне красота? Ох, лучше бы мне быть самой обычной, но чтобы муж был всегда рядом!

С этими словами красавица ударила по отражению, возмутив воду, и отвернулась, изящно изогнувшись, как лань.

– Не огорчайся так, – произнёс Чандра, с улыбкой глядя на расстроенную Тару.

– Кто здесь? Чандра? – произнесла супруга гурудэва, резко поворачиваясь. – Зачем ты, негодник, подглядываешь?

– Решил скрасить твоё одиночество, – лунный дэв смотрел на Тару не отрываясь, так что та засмущалась и опустила глаза. – Но, если тебе неприятна моя компания, я уйду.

– Нет, не уходи, – Тара снова подняла большие голубые глаза. – Мой супруг снова пропадает на собраниях дэвов, я скучаю, развлеки меня.

– Я могу рассказать тебе множество историй, случающихся на земле и на небесах, – улыбнулся Чандра, тут же присаживаясь рядом с Тарой на берегу. – Я ведь везде бываю, освещая мир.

– Расскажи что-нибудь такое, чтобы время летело быстро, тогда я не успею соскучиться сильно по моему Брихаспати, – вздохнула Тара.

– Я часто развлекал её историями, мы играли, шутили и смеялись – и всё это было совершенно безобидно. Любовь к Таре дала мне силы совершать путешествия каждую ночь и давать энергию роста всем живым существам. Но мне мало было быть рядом с Тарой, я хотел большего… – сказал Чандра в настоящем.

– Я, глупец, думал, что ты наконец научился видеть Махадэва в вещах мира и поэтому начал обходить небосвод… – пожаловался Брихаспати.

– Ну, Чандра, в чём причина грусти в этот раз? – Индра-дэв весело смотрел на задумавшегося лунного дэва. – Где ты всё время теряешься, о чём думаешь? Ведь только недавно Луна наконец начала полностью обходить небосвод, энергии в мире пришли в равновесие – и вот ты снова о чем-то печалишься! Скажи своему царю, в чём дело?

– О, это пустяки, – пробормотал Чандра, смущаясь и явно чувствуя себя неловко от вопроса Индры. – Просто есть одна женщина…

– А, всё понятно, – усмехнулся дэврадж. – Заметил какую-нибудь красавицу на небе или на земле? Да хоть бы и в Патале – моя Шачи, ты же знаешь, дочь асура и небесной девы. Но зачем грустить, если ты можешь жениться на ней?

– Не могу, – смутился Чандра ещё больше. – В этом-то и дело. Она любит другого.

– Но тебя все равно тревожит её облик, всё время о ней думаешь? – усмехнулся царь дэвов.

– Да, признаться, очень тревожит, – вздохнул Чандра. – Не отпускает даже во сне, ни на чем не могу сосредоточиться. Мне больно от того, что не могу быть с ней…

– Это ерунда, дорогой, не о чем беспокоиться, – убеждённо заверил Индра. – Ты попал в любовные сети, дружок. Выход прост – тебе нужно только соединиться с этой женщиной материальным образом – и всю твою тоску как рукой снимет, уж поверь мне.

– Но как это возможно? Она никогда…

– Пустяки, – снова уверенно заявил Индра. – Прими облик её возлюбленного, и делай, что хочешь. Я сам не раз так делал.

– Разве это не большой грех? – в сомнении пробормотал Чандра.

– Почему грех? Ты получаешь своё, а она даже ничего не узнает, как и её возлюбленный, – пожал плечами Индра. – Никому никакого вреда. Подумай об этом. От любовной страсти даже заболеть можно, как бы тебе снова не пришлось таять…

Чандра поёжился, вспомнив дни своего угасания. Поблагодарив за совет, он в задумчивости удалился.

– Не смотрите на меня так, – зашипел Индра-дэв в Сурья-локе. – Я же не знал, что Чандра тогда говорил о Таре, супруге гуру! Думал, он о какой-то незамужней кокетке.

– Вы бы расспросили об обстоятельствах, прежде чем давать совет, – заметил Шани ровным голосом, не отрываясь от карты.

Дхамини ничего не сказала, но подумала, что в отношении любой девушки, даже и легкомысленной, не стоит поступать так, как будто бы она – вещь, предназначенная только для выполнения желаний мужчины. И от души понадеялась, что Чандра это поймёт.

– Какая тёмная ночь, а ведь сегодня не новолуние, – задумчиво произнёсла Тара, почти невидимая. – Дорогой, почему нам не зажечь свет? Ты так неожиданно вернулся из собрания, так обрадовал меня, дай мне посмотреть на тебя прежде, чем ты вернёшься к дэвам?

– Не стоит… – негромко произнёс голос, так похожий на голос Брихаспати. Но Тара, не слушая, быстро зажгла свечу – и тут же выронила её, потому что на супружеском ложе увидела совсем не своего супруга.

– Не нужно было тебе этого делать, Тара, – произнёс Чандра в темноте. – Лишние знания – лишние огорчения.

– Ты! – задохнулась женщина, она прижалась к стене, поднеся руки ко рту, как будто хотела затолкать обратно рвущийся из неё крик, и только смотрела в темноту огромными глазами.

– Да, это я, твой Чандра, – усмехнулся дэв. – Признайся, ты же этого и хотела? Я видел, как ты смотришь на меня, как ждёшь каждой нашей встречи. Мне пришлось за тобой побегать, видишь, я прикрыл свой диск тучами, чтобы было совсем темно, и пришёл к тебе. Мне даже не сильно пришлось притворяться Брихаспати – только изменить немного голос. Но как ты не поняла, что я – это не он? Говорят, сердце верной жены всегда чует правду… Может, ты не такая верная, как притворяешься перед другими, а, Тара?

– Ты меня обманул! Притворился им! Я не хотела того, что случилось! О, как же мне теперь быть? – рыдала Тара. – Лучше бы мне умереть!

– Вот это лишнее, – мягко заметил Чандра. – Зачем все эти ужасы? Он, может, и не узнает ничего.

– Но я-то знаю! Я знаю, что осквернила супружеское ложе, что предала моего господина! Как я ему в глаза посмотрю! Нет, жизнь в таком состоянии для меня невозможна!

С этими словами Тара резко открыла дверь ашрама, чтобы бежать к реке – и замерла на пороге, потому что за дверью стоял Брихаспати. Он вернулся раньше, так как хотел порадовать супругу и услышал последний их разговор с Чандрой. Брихаспати был белее мела, вся кровь отхлынула от лица. Тара отшатнулась от него и бессильно опустилась на пол. Закрыв лицо руками, она отчаянно зарыдала.

– Чандра! – рявкнул Брихаспати, приходя в себя. – Сейчас я прокляну тебя за это гнусное, подлое дело!

– Не стоит вам этого делать, – Чандра испугался, но всё же держал себя в руках. – Тогда все узнают, что ваша супруга – нечестивая, развратная женщина.

– Я бы хотела умереть, чтобы искупить свой позор и освободить себя и вас, мой господин, – с трудом произнесла Тара, не поднимая головы, через рыдания. – Но не могу этого сделать! Потому что чувствую, что в этот час во мне зародилась новая жизнь. Твой ребёнок, Чандра, твой!

– Вот ещё сложности, – поморщился Чандра. – Гурудэв, давайте договоримся так. Вы не будете ничего говорить никому, и я тоже. А ребёнка вы спрячете так, чтобы никто не узнал о поведении вашей жены – ведь тогда и ваше доброе имя пострадает. Обещайте мне это!

– Видимо, другого выхода нет, – неохотно проговорил Брихаспати, обдумав всё. – Я обещаю, что об этой истории не узнает никто, и спрячу твоего ребёнка. Но ты должен дать ему благословение и имя.

– Ой, это так необходимо? Хорошо, пусть он носит имя Буддх – я знаю, что это будет мальчик.

– И благословение, – неумолимо напомнил Брихаспати.

– Ну… пусть у него будет прекрасная память, – неохотно произнёс Чандра. – Выучите его всему, чему захотите, главное, никому не показывайте.

С этими словами Чандра поспешно оставил рыдающую Тару и бледного от гнева и стыда Брихаспати.

– С тех пор я не видел твою мать, Буддх, – сказал Чандра в настоящем, опуская глаза. – И гурудэв держал своё слово, пока Шани не убедил его, что правда важнее обещаний её скрывать. Остальное ты знаешь. Это… мне стыдно за то, что произошло, Буддх.

– Вы поступили подло, – тихо сказал Буддх, но глаз при этом не опустил, а, напротив, смотрел на отца с вызовом.

– Признаю это, – негромко ответил лунный дэв, как-то съёживаясь под пронзительным и непримиримым взглядом сына. – Но, учитель, что стало с Тарой потом? Она не…

– Нет, с собой она не покончила, – грустно сказал гурудэв, глянув на Буддха. – Правда, её состояние и жизнью назвать трудно. Пойдемте со мной, я покажу вам обоим Тару.

Уже давно рассвело, так что не было необходимости зажигать лампу. Брихаспати долго вёл отца и сына, которые избегали смотреть друг на друга, по лесной тропинке. Наконец они пришли на пригорок у реки. Там, в колышущихся травах, стоял большой чёрный камень. Форма его напоминала сидящую в позе медитации фигуру человека.

– Вот Тара, – сказал Брихаспати, и Чандра с Буддхом в изумлении уставились на человекоподобный камень.

– После рождения Буддха Тара выбрала это место для аскезы. Она сидела здесь долгое время, постепенно уходя всё глубже и глубже в свою внутреннюю суть. Однажды я увидел, что Тара стала камнем, – Брихаспати сжал пальцы на своих чётках рудракши, чтобы справиться с чувствами, – видно было, что до сих пор испытывает боль из-за утраты любимой жены.

– Как вы будете это исправлять, Чандра-дэв? – потребовал ответа Буддх. Брихаспати глянул на лунного дэва молча, но в его глазах читался тот же вопрос.

Чандра задумался.

– Вы оба хотите, чтобы Тара вернулась к жизни и была с вами? – спросил он осторожно.

– Да, я хочу, чтобы гуру и его супруга воссоединились, – живо откликнулся Буддх.

– Буддху нужна мать, – заявил, в свою очередь, Брихаспати. Чандра опустил глаза – Буддх и гуру говорили о семье, в которой ему, Чандре, места не было. Но лунный дэв не стал лить по этому поводу слёз, он думал об опыте отречения, который испытал в Восьмом доме. «Подумай, что было бы истинным благом для твоего сына», – вспомнил он слова Даттатреи.

– Господь, прошу, просвети, дай знаний, как можно вернуть Тару к жизни, – прошептал Чандра, складывая руки в молитвенном жесте. И, не успел он уронить слезу, как на пригорке появился, кружась и повторяя мантру Шивы, Даттатрея. Он, не обращая ни малейшего внимания на почтительно кланяющихся дэвов, с закрытыми глазами, обошёл несколько раз камень, а затем, выкрикнув имя Махадэва, уселся прямо на плечи каменной Тары, и только после этого открыл глаза и глянул на присутствующих. Брихаспати пришёл в недоумение, а Буддх нахмурился – ему не понравилось, что кто-то, пусть даже и сам Господь, так обращается с его матерью и женой его гуру.

– Спрашиваете, как разбудить Тару? – начал агхори без предисловий, своим хриплым грубым голосом, в котором не чувствовалось ни малейшего почтения. Чандра молча кивнул.

– Ничего нет проще, – снова каркнул Даттатрея. В руке у него был посох с привязанным черепом. Глазницы черепа были пусты, возможно даже, заросли паутиной. Этим самым посохом Даттартея принялся изо всей силы колотить по камню, крича. – А ну поднимайся, ленивая женщина! Сколько дел надо сделать, а она тут расселась! Дом не убран, еда не приготовлена, сын не обласкан, муж не ухожен – вставай!

– Нет, нет, Господь! Что вы делаете! – хором закричали все три дэва. – Остановитесь, пожалуйста!

– Что, вам мой способ не нравится? – ухмыльнулся агхори, прекращая колотить по камню. – Да чего вы испугались? Это же камень, он ничего не чувствует! Ему наплевать и на слова, и на удары.

– Это понятно, но… – растерянно начал Чандра.

– В наших глазах это всё ещё Тара, – Брихаспати кивнул, будто догадался о чём-то. – Господь, вы обращаетесь с камнем как с камнем, что вы хотите сказать?

– Только то, что это и есть камень, – фыркнул Даттатрея. – Где сущность Тары – вам, строго говоря, неизвестно. Заключена ли она внутри камня, или где-то находится ещё.

– Она могла обрести освобождение, тогда все наши усилия по её возвращению будут бесполезны, – снова кивнул Брихаспати.

– Именно. Но вы не узнаете этого, пока будете тут сидеть и таращиться на камень, – отрезал агхори. – Допустим, способ вернуть Тару есть. Но вы подумали, к чему это приведёт? Чего хочет сама Тара? Глупые грахи! Ладно ещё Чандра – он вообще не видит дальше своего носа, Буддх слишком юный, тоже понятно, но ты, Брихаспати? Учитель дэвов должен бы видеть последствия своих желаний и поступков!

– Простите, Господь, – со всем почтением, но твёрдо заявил Буддх. – Но не стоит оскорблять учителя…

– То есть с оскорблением собственного отца ты согласен, – ехидно каркнул Даттатрея. Буддх начал наливаться краской.

– Как нам узнать то, что хочет Тара, Господь? – поспешно спросил Чандра, заметив, что ситуация начинает накаляться.

– Вот это – правильный вопрос, – агхори наставительно поднял указательный палец. – Как узнать, что хочет другой человек, а? Учитывая, что сейчас он не в таком состоянии, чтобы что-либо говорить.

– Веды и шастры… – начал было Брихаспати, но Даттатрея небрежно оборвал его.

– Теория! Дорогой гуру, теория учит тому, что быть должно. По Ведам устроен мир, и обязанности каждого существа определены. Но не из какой теории нельзя выяснить, чего же хочет человек в конкретном случае.

– Какой же выход, Господь? – вопросил Чандра. Он смотрел на Даттатрею, не отрываясь.

– Практика, – бросил агхори.

– То есть… Нужно поставить себя в ту ситуацию, в какой оказался этот человек? – догадался Чандра.

– Именно, – кивнул Даттатрея и спрыгнул с камня. – Сыграем лилу. Распределим роли, а дальше – дело за Шани, создать обстоятельства.

Шани кивнул, спокойно вглядываясь в карту. Но Дхамини решила, что замечает в его глазах интерес и удовольствие.

Даттатрея взмахнул посохом. Зрители в Сурья-локе увидели, как изображение в карте дрогнуло, картинка как будто распалась на несвязанные пестрящие пятна, а затем всё снова прояснилось. Но не было уже ни гуру, ни Буддха, ни Чандра-дэва. Только река да камень Тары остались прежними. Вокруг камня расположился ашрам, в котором явно обитала семья брахмана-учителя: сам брахман, его сын и его жена.

– Что это значит, дэвриши? – на этот раз, опередив даже Каколя, вопрос Нараде Муни задала Ями.

– Нараяна, Нараяна! – лукавый мудрец довольно улыбнулся. – Лила – это божественная игра, представление. Если майя – это иллюзия материального мира, то лила – это действие в майе. По сути всё, что мы видим вокруг, да и мы сами – разновидности лилы. Господь Даттатрея, соединяющий в себе силы Триады, владеет лилой точно так же, как и мой Господь Нараяна. Сейчас он создал лилу и поместил туда три грахи потому, что решить вопрос с Тарой – это очень важно для мироздания.

– Погодите, а где Буддх и все остальные? – воскликнул в недоумении Каколь.

– Смотри, Каколь! – воскликнула Ями, показывая на карту. Дхамини тоже заметила происходящую в ней сцену: как только красивая жена брахмана вышла по воду, неся кувшин на голове, как это в обычае в тех краях, к ней немедленно подбежал олень. Женщина улыбнулась и погладила животное.

– А олень-то его узнал! – обрадовалась Дхамини. – Ну же, Каколь, где Чандра-дэв?

– Это… вот эта женщина? – Каколь так широко раскрыл глаза, что девушки и женщины рассмеялись, и даже Сурья позволил себе улыбку.

– Тогда этот почтенный брахман – гуру Брихаспати? А этот серьёзный мальчик – Буддх? – ничуть не смущённый Каколь уже догадался, кто есть кто в этой лиле.

– Да, – кратко подтвердил Шани. – Но Господь Даттатрея сделал ещё кое-что, кроме как изменил облик грахам. Сейчас они помнят только то, что он разрешил им помнить – это иллюзорная память. Они думают, что они и есть их форма.

– Это как? – снова не понял Каколь.

– Дэвы находятся в иллюзии того, что они – конкретные люди. Они думают, что они и есть семья брахмана, – пояснил дэв Вишвакарма. – Господь Даттатрея создал воспоминания про всю их жизнь, с самого рождения.

– О, так они не помнят, что на самом деле – дэвы? И… нас всех тоже не помнят, да? – Каколь нахмурился, пытаясь осмыслить происходящее.

– Верно. Они находятся в иллюзии, будто бы их жизнь в качестве людей – единственная и настоящая, – кивнул Вишвакарма.

– Нараяна, Нараяна! Какие чудесные лилы играет мой Господь! Ну-ка посмотрим, что же покажет нам его частица – Господь Даттатрея! – жизнерадостно заявил Нарада Муни. Все поняли, что пора заканчивать с разговорами и повернулись к небесной карте.

Тем временем женщина, которая, к слову сказать, была редкой красавицей – стройной, гибкой, со светлой кожей, шла к реке, неся на голове кувшин с непревзойдённой грацией. Казалось, вся природа радуется этой женщине: птицы пели для неё, а деревья бросали ей свои цветы. Чуткий олень сопровождал её, настороженно шевеля ушами.

– Каждый день ты встречаешь меня и провожаешь, – улыбнулась женщина, обращаясь к оленю. Она подошла к реке, и, сняв кувшин с головы, начала набирать в него воду. Олень, стоявший спокойно, вздрогнул и прянул в сторону – он первый заметил, что в этот раз на берегу они не одни.

Женщина подняла голову – и увидела, как из леса к ней выходят трое мужчин, довольно свирепого облика. Нельзя сказать, что были они похожи на ракшасов – нет, вполне человеческого вида, а одного из них можно было бы назвать даже привлекательным. Если бы не маслянистый взгляд и кривая ухмылка, не предвещающая ничего хорошего.

– Чандрамаси! – воскликнул самый старший – обладатель огромных усов, он тоже смотрел на женщину с жадным выражением, как будто на сочное манго. – Жена брахмана Агнихотра! Мы много слышали о тебе и теперь видим, что слухи сильно преуменьшили твою красоту.

– Кто вы и чего хотите? – прямо спросила Чандрамаси, нахмурившись и не опуская глаз.

– Мы – три друга: Бинду, – тут старший ткнул себя пальцем в грудь, – Минду и Чави. Мы – как братья, и поклялись разделять между собой поровну всё, что выпадет. Если кому богатство – он его делит на всех. Вино – на всех!

– И женщину – тоже на всех, – подхватил средний, Минду. – Так у нас заведено.

Троица глумливо захохотала. Чандрамаси быстро огляделась – бежать было некуда, три разбойника окружили её с трёх сторон.

– Стань нашей женой, Чандрамаси! – предложил младший, Чави, ощупывая женщину своим маслянистым взглядом.

– Как вы смеете предлагать мне такое? – возмутилась жена брахмана. – Я – замужняя женщина! Не смейте прикасаться ко мне, иначе мой муж испепелит вас силой своего духа!

– Брахманам свойственно прощать, он и простит, – угроза явно не подействовала на троицу. Бинду протянул руку и схватил Чандрамаси за сари, а Минду – за руку, браслеты женщины жалобно звякнули. Третий же разбойник схватил Чандрамаси за длинную косу, украшенную цветными лентами и цветами. Женщина вскрикнула и попыталась вырваться. Борьба была неравной, трое мужчин были, конечно, сильнее одной женщины. Однако Чандрамаси, изловчившись, смогла опустить тяжёлый кувшин с водой прямо на голову Минду. Тот, ошеломлённый, отпустил её руку. Тогда Чандрамаси выхватила нож у него из-за пояса и обрезала свою косу, которую наматывал на руку Чави.

После этого, выронив нож, женщина бросилась бежать. Но Бинду всё ещё не отпускал её сари, однако Чандрамаси так рванулась, что одежда не выдержала. Быстро бросилась женщина домой, в ашрам, пока разбойники не опомнились. Преследуемая по пятам, Чандрамаси ворвалась в ворота, под удивлённые и встревоженные взгляды мужа и сына.

– Что здесь происходит? Кто вы? – Агнихотра встал на пороге ашрама, а три запыхавшихся мужчины остановились напротив него. Чандрамаси же бросилась в ноги мужу:

– Господин! Эти люди оскорбляли меня и хотели обесчестить! Защити меня, господин!

– Всё было не так, – хладнокровно заявил Бинду. – Эта женщина делала нам знаки, что готова ублажить нас. И мы хорошо повеселились с ней! Но потом она испугалась, что вы, её супруг, рассердитесь на неё за такое поведение. Порвала своё сари, отрезала волосы и теперь рассказывает сказку, будто бы мы на неё напали.

– Нет-нет, господин, это неправда! – рыдала женщина, обнимая ноги мужа. – Всё было иначе, как я сказала!

– Я верю своей жене, – нахмурился брахман. – За такое поведение вас следует наказать!

– Мы – друзья царя, – заявил несколько побледневший Минду. – Вот, смотрите – это его подарки!

И действительно, на перстнях разбойников стоял царский знак – эти люди действительно были доверенными друзьями правителя.

– Если вы пойдёте к царю, то мы будем повторять свою историю прилюдно. Кому поверят царь и люди? И даже если поверят вам, про Чандрамаси пойдут слухи, и она, а вместе с ней и вы будете опозорены! Люди перестанут вас уважать, заберут своих детей из вашей школы, перестанут давать подаяние, и вам не на что будет жить. Подумайте хорошенько, прежде чем что-то делать.

– Но мы можем молчать о происшедшем, если будете молчать вы, – закончил Чави.

Брахман стоял, как громом поражённый, некоторое время. Затем медленно произнёс:

– Что ж, видно, ничего не поделать. Я не буду жаловаться царю, а вы не будете позорить мою жену.

– Очень хорошо! До встречи, красавица! – с этими словами троица гордо удалилась.

– Что вы сделали, господин, почему не наказали их, – рыдала Чандрамаси.

– В писаниях сказано, что верная жена найдёт способ оставаться неосквернённой, – вдруг проговорил юный сын брахмана.

– Верно, так сказано. Ты же явилась в дом в неподобающем виде, – авторитетно заявил брахман.

– Но как я могла это сделать, их же было трое? – воскликнула Чандрамаси в отчаянье.

– Чистую душу берегут божественные силы, – вздохнул брахман. – Но я прощаю тебя, Чандрамаси. Ты – мать нашего сына, ты всегда хорошо служила мне. Потому оставим всё это в прошлом. Только, прежде чем снова войти в дом, ты должна пройти покаяние…

– Как скажете, господин, – пробормотала женщина, опуская голову и глотая слёзы.

– Но это же несправедливо! За что Чандрамаси каяться? Она не совершила никакого греха! – не выдержали Дхамини и Ями, в один голос начав защищать иллюзорную женщину.