Текст книги "Путешествие Чандры (СИ)"

Автор книги: Ольга Белоконь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 47 страниц)

– Вы, как всегда, правы, – степенно произнёс Брахма. Но всё же выдохнул с облегчением, когда пламя, охватившее Чандру, погасло, и дэв остался жив, несмотря на тёмные ожоги, оставшиеся, как знак власти Шани, на его нежно-белой шее.

– Ями! – к девочке подбежал Каколь – смешной толстячок, ездовой ворон Шани. – Уф, хорошо, что мы тебя нашли! Как же мы все испугались! В Сурья-локе такой переполох! Ой, что с тобой сделал Чандра-дэв!

Каколь осмотрел глыбу льда, в которую наполовину была вморожена Ями.

– Надо тебя отогреть… Где бы взять огня?... А где, кстати, Буддх?

Тут Ями окончательно потеряла сознание. Когда дочь Солнца пришла в себя, она уже не была скована льдом, по крайней мере снаружи, а вокруг суетились родные – отец, и мама, и брат Яма – все были здесь. Ями находилась в своей комнате в Сурья-локе, на постели.

– Ями! Как ты, дочка? – наперебой спрашивали родители.

– Я.. не знаю, – девочка осторожно пошевелилась. Ничего не болело, но внутри образовалась какая-то пустота. – А где Каколь? И Шани? И…

Ями хотела было произнести имя Чандра-дэва, но слова застыли у неё на губах, и имя лунного дэва никак не выговаривалось.

– Каколь привёз тебя и улетел помогать Шани, – пояснил Сурья. Он смотрел на Ями с нежностью и беспокойством. – Шани, как понимаю, гоняется за Чандра-дэвом, чтобы наказать его по-своему.

– Почему мне не дают шанс убить его! – выкрикнул Яма гневно.

– Потому что Чандра-дэв, к сожалению, нужен мирозданию, – вздохнул Сурья. – Его нельзя убивать, Яма.

– Но моя дочь не менее важна мирозданию, – проговорила дэви Сангья.

– Почему важна? Я же… опозорена… и теперь – не гордость семьи… – Ями не чувствовала поток бегущих по её лицу слёз. Родители обеспокоенно переглянулись, а брат взял Ями на руку. – Я не достойна находится в этой комнате, в Сурья-локе, вообще жить! Отец, мама, Яма – вы все теперь будете опускать глаза из-за меня…

– Этого не будет, – твёрдо ответил Сурья. – Обещаю тебе, дочка, что твоя честь будет восстановлена.

– Когда Чандра-дэв получит своё наказание, никто не посмеет сказать хотя бы одно дурное слово о дочери Солнца, – проговорил Яма свирепо.

– Мы тебя любим, дочка, – сказала мама, гладя Ями по голове. Она с беспокойством думала, что честь девушки не так просто восстановить, как мужскую.

– Отец, ну неужели мы не можем уговорить Махадэва позволить убить Чандру? – снова воскликнул Яма. – Если даже вас, освещающего мир и дающее тепло для жизни, может заменить простая рудракша, то почему нельзя заменить Чандру?

Сурья не успел ответить на этот вопрос – в комнату быстро вошёл Шани. За ним вприпрыжку мчался толстячок ворон.

– Нет необходимости убивать Чандра-дэва, он уже наказан, – заявил темноликий мальчик. – Я положил на него свой вакра-взгляд, не на время, как на вас, Сурья-дэв, а навсегда. Теперь, если Чандра сделает что-то плохое, мой взгляд будет жечь его, пока Чандра не вернётся на правильный путь.

– Жить под таким взглядом – хуже смерти, – Сангья одобрительно кивнула. Каколь удивлённо вытаращил глаза – мачеха Шани никогда не говорила о пасынке что-то доброе.

– Однако, Шани, ты положил свой ужасный взгляд на мою дочь, – продолжила Сангья сердито. – Из-за этого с ней случились все эти несчастья. Посмотри, в каком она состоянии! Что ты сделаешь, чтобы вернуть улыбку на её лицо?

Сурья-дэв поднял бровь и с интересом посмотрел на сына. Ями молчала – у неё не было сил спорить с матерью. Но девочка знала точно, что вовсе не взгляд Шани губителен, а злые помыслы и поступки.

– В чём проблема, дэви? – вопросил Шани спокойно. – Ями как была чистой душой, так и осталась ею – мой взгляд ей не навредил. И завтра, на большом собрании дэвов, я покажу это всем. Все увидят, что Ями – чиста. А взгляд опустит тот, кто виноват, а не дочь Солнца и её семья.

– Сегодня я прошу разрешения у высоких богов Триады объявить Ями богиней! – гулкий голос Шани звучал, отражаясь от сводов торжественно убранного зала. Не веря своим ушам, Ями, по знаку Нарады Муни, поднялась на убранный цветами помост. По обычаю, новой дэви все совершили пуджу – и затем вкушали благословлённые ею сладости и фрукты. Один дэв так и не посмел поднять на неё взгляда. Ями же думала, что больше никогда не сможет любоваться лунным светом, никогда в своей жизни.

Шестой дом

«Если в твоей жизни трудности – это не значит, что Я тебя не люблю».

– Нараяна, Нараяна! – Нарада снова возник в тронном зале Сурья-локи, где зрители который день с увлечением наблюдали за тем, как движутся по карте небесных домов грахи-планеты. Возник мудрец не один, а с Дхамини, которую тут же приняли в объятья Чхая и Ями.

– Ты молодец, такое важное дело сделала! Помогла дать людям Натья-шастру! Я тобой так горжусь, дочка! – и Чхая, не сдерживаясь, расцеловала Дхамини в обе щеки.

– Что вы, матушка, – смутилась девушка, украдкой поглядывая на Шани. Тот оторвал взгляд от карты и с интересом наблюдал сцену встречи приёмной дочери дэви Чхаи. Даже можно сказать, что с одобрением, но в то же время и грустью, – решила Дхамини. Чандра бы лучше разобрался в оттенках чувств Шани, но его путешествие ещё не было закончено. – Я только чуточку во всём поучаствовала…

– Ты всё равно молодец, – шепнула девушке Ями. Она была на взводе – нервничала, комкала краешек своего сари, трогала украшения. Дочь Солнца поминутно бросала взгляд на карту, снова отводила, снова смотрела – так, как будто бы ждала чего-то. Но событие, которого она дожидалось, всё не наступало, и поэтому Ями не находила себе места. Дхамини хотела бы узнать, чего ждёт её названая сестра, но момент был неподходящим.

– С вами всё в порядке? Надеюсь, Чандра не причинил вам неприятностей? – прямо поинтересовался Яма. В его глазах, обращённых на Дхамини, было странное выражение – участливое, и в то же время было что-то ещё. Дхамини решила, что на сегодня хватит с неё чувств и волнений и она не собирается разгадывать шарады, невольно задаваемые мужчинами, которые изо всей силы стараются скрыть свои чувства.

– Всё в порядке, – коротко заверила девушка Дхармараджа.

– Уф, хорошо, что ты вернулась, – шепнул Каколь и громко задал вопрос: – А как же Амала? Что, вот так история про неё и закончится?

– За свой героический поступок она несомненно получит награду, – спокойно заметил Шани, снова отворачиваясь к карте, и Дхамини ничего не смогла прочесть на его лице. – Ведь так, Ямарадж?

– Это так, – кивнул Яма, всё еще смотря на дочь царя гандхарвов. – Она переродится танцовщицей-гандхарвой, как и хотела.

– Нараяна, Нараяна! Справедливое решение! – улыбнулся дэвриши.

– Давайте подведём итоги Пятого дома, – решил Сурья-дэв. Он тоже обрадовался возвращению Дхамини в целости и сохранности, но сделал лицо ещё более суровое, чем Шани.

– Думаю, наказание царя сделало бы положение богов в умах людей более прочным, – тут же влез Индра-дэв. – Только страхом можно держать в повиновении этих изменчивых смертных.

– А я думаю, всё правильно сделали Буддх и Чандра-дэв, – решительно заявила Чхая. – В итоге царь понял свою ошибку и раскаялся. Принять Махадэва ему мешала боль от утраты сына, но он не понимал этого.

– Его боль увеличивалась от того, что он ею не делился, переживал в одиночку, отгородился от всех, кто мог бы её разделить с ним, и в конце концов оказался в плену у своей боли, – поддержала мать Ями.

– А ты что скажешь, Шани? – обратился Сурья к сыну. – Думаешь, царь заслуживает сочувствия?

– А вы думаете, в этом мире сочувствия и сострадания может быть слишком много? – коварно задал вопрос дэвриши.

– Мать бросается на помощь и сопереживает своему ребёнку, не задумываясь, заслужил он это или нет, – подумав, медленно произнёс Шани, по-прежнему глядя в карту. – Чандре всё равно, заслуживает ли человек сочувствие и будет ли благодарен, если получит его.

– Вот именно, что всё равно, – проворчал Индра. – Боги должны действовать не так. Если уж дэв оказывает милость, смертные должны воспринимать это как великое благо, дар, за который нужно долго благодарить и к которому нужно долго стремиться. Да не одно перерождение нужно пройти, чтобы добиться милости дэва! А Чандра раздаёт его, как воду льёт. Так, пожалуй, люди забудут об уважении к небесам, к нашему положению.

– Может быть, вы и правы, Индра-дэв, – произнёс Сурья, но в голосе его не было уверенности. – Может быть. А вот Буддх меня порадовал – какой храбрец, у него душа воина!

Все согласились с этим, даже Индра. А тем временем карта открыла Шестой дом.

Неохотно, под увещевания Буддха и спутника-оленя, Чандра вошёл в Шестой дом. В свете поднимающегося над горизонтом Солнца Чандра и олень обнаружили себя на грязной просёлочной дороге, петляющей через холмы, заросшие жёсткой травой и колючими кустарниками. Пока Чандра с сомнением оглядывался, олень смело прыгнул через лужу – и вскрикнул, упав на колени.

– Это опасный дом, – вздохнул Чандра, поспешив на помощь своему спутнику. Осмотрев оленя, Чандра понял, что тот подвернул переднюю ногу.

– Ничего, всё пройдёт, – утешал дэв плачущее животное. Перевязав ногу, Чандра взял оленя на руки и пошёл по дороге, аккуратно ступая между луж и тщательно выбирая места почище. И всё же, как ни был лунный дэв осторожен, всё-таки и он поскользнулся и шлёпнулся прямо в грязь, сумев при этом удержать оленя.

– Шани! – завопил Чандра, поднимая лицо к небу. – Никак не мог удержаться, а? Ты же знаешь, как я ненавижу всё грязное!..

– Почему он обвиняет тебя? – тут же возмутился Каколь в Сурья-локе.

– Потому что это и вправду я сделал, – невозмутимо ответил Шани.

– Ты уронил Чандра-дэва в грязь? Зачем? – изумился Сурья.

Вместо ответа Шани показал на карту – мол, смотрите.

Чандра причитал, пытаясь выбраться из грязи так, чтобы не запачкать ещё и оленя, в это время на его головой что-то свистнуло, так что дэв невольно пригнулся ещё больше. Обернувшись и рассмотрев то, что пронеслось прямо над ним и врезалось бы в него, если бы Чандра не поскользнулся и не упал, дэв побледнел.

– Сударшана-чакра! – выдохнул он вместе со всеми зрителями в Сурья-локе. – Шани, прости, беру свои слова назад! Но за кем же она гонится?

Ответ не пришлось долго искать. Кусты у дороги зашевелились, и оттуда показался риши Дурваса, известный своим гневливым характером и жуткими проклятиями. Вид у отшельника был неважный: волосы и борода всклокочены, одежда в беспорядке, а на лице застыло выражение страха. Он проводил глазами сударшану – большой, размером с арбуз диск, по краям зазубренный. Сударшана была оружием Господа Вишну и запросто снимала головы самым страшным асурам. Когда оружие скрылось из виду, Дурваса помог Чандре выбраться из грязи.

– Д-дорогой брат! – Чандра всё ещё был под впечатлением встречи с диском Вишну. – Вы здесь? Это… это за вами Господь Нараяна пустил сударшану?

– За мной, – мрачно подтвердил риши. – Хорошо, что я тебя встретил, Чандра. Поможешь мне?

– Ч-что? – Чандра в испуге попятился, прижимая к себе оленя. – Как я могу помочь? От сударшаны нет спасения, это оружие не возвращается, пока не настигнет свою цель! Не втягивайте меня в это! Чем вы так разгневали Господа, что он наслал на вас такое?

– Расскажу по дороге, – отмахнулся Дурваса. – А помочь ты можешь. Мы же братья, росли вместе, помнишь? Я подумал, что, возможно, Махадэв найдёт решение. Ты ведь можешь доставить меня на Кайлаш, а, братец? Только это.

– О… Пожалуй, на Кайлаш могу, – задумался Чандра. – Пойдёмте тогда быстрее, пока сударшана не вернулась! Брат… Вот бы вы вспомнили об этом, проклиная всех дэвов разом…

– Что ты имеешь в виду? – вопросил гневный отшельник, идя рядом с быстро передвигающимся дэвом.

– Ну, сделали бы исключение – там, сказали бы, что проклинаете всех, кроме Чандры, – пробормотал дэв неуверенно.

– Ох, Чандра, ты бы думал прежде, чем открывать рот, – фыркнул гневный отшельник. – Наказать дэвов было необходимо. В конце концов это вам всем пошло на пользу.

– Ну да… – Чандра не решился спорить с риши. – Так чем вы так разгневали Господа Нараяну, дорогой брат?

– Дело, в сущности, пустяковое, – поморщился Дурваса. – Недавно я посетил царя Амбаришу, чтобы проверить его благочестие. Ты знаешь, я делаю это, чтобы люди понимали, что нельзя просто так называться благочестивым. Нынче любого зовут благочестивым, если только не разбойничает, не шарит ночью по чужим домам, и не собирает налоги. Но благочестие – это совсем не просто! Услышав, что люди называют Амбаришу благочестивым, я решил проверить его. Он, надо признать, почти выдержал испытание. Встретил как следует, но, когда я отошёл к реке совершить омовение перед трапезой, он посмел съесть листочек травы. Якобы я забыл о времени, а благоприятное время прерывания его поста проходило, вот он и съел листик. Но я не поддался на его уловки и проклял как следует! Однако Господь Нараяна, вместо того, чтобы порадоваться очищению его преданного, послал эту сударшану чакру, – закончил Дурваса упавшим голосом.

– О, это большая беда, не знаю, кто, кроме самого Махадэва, может тут помочь, – посочувствовал Чандра.

Силами Чандры путники быстро приближались к Кайлашу. Зелёные холмы сменились суровыми заснеженными скалами. Дурваса всё время нервно оглядывался, вместе с ним оглядывался и Чандра – даже находиться рядом с Дурвасой было несколько опасно. Чандра помнил, как рассталась с жизнью мать гуру асуров Шукрачарьи – она встала на пути сударшаны, пытаясь, как хозяйка дома, защитить своих гостей-асуров. Попасть под зубастый диск дэву не хотелось, но и бросить брата и мудреца в таком состоянии он тоже не мог. Когда до места обитания бессмертных богов оставалось совсем немного, путники наткнулись на лежащего прямо на тропе чандалу – смертного самого низкого пошиба, немногим отличающегося от нищего. Люди опасались даже прикасаться к чандалам, считая, что это осквернит их. Тропа проходила среди скал и снегов так, что обойти чандалу не было никакой возможности. Он же спокойно растянулся и храпел прямо на снегу, как будто у себя дома.

– Вот проклятый чандала, – сказал Дурваса в раздражении. – Наверное, шёл на Кайлаш да и не дошёл, свалился из-за тяжести грехов. Эй ты, невежа, вставай, пропусти мудреца!

– Ммм… когда высплюсь, тогда и встану, – пробормотал чандала, не открывая глаз, и повернулся на другой бок.

– Ах ты грязный, глупый… – Дурваса даже задохнулся от возмущения. – Ты сам, все твои предки и потомки на протяжении десяти тысяч перерождений не смогут попасть в райские миры, если я прокляну тебя!

– Не стоит тратить проклятия по такому ничтожному поводу, – быстро проговорил Чандра. – Так у вас их совсем не останется. Любезный чандала, может, вы уступите нам дорогу? У нас очень срочное и важное дело к самому Махадэву.

Но чандала только сонно пошевелился и невнятно пробормотал что-то.

– Ох, ничего не остаётся, как дождаться, пока он проснётся, – вздохнул дэв.

– Да ты смеешься?! – возопил Дурваса и гневно стукнул своим посохом о скалу. – Пока мы тут будем ждать, сударшана меня найдёт! Это оскорбление мудреца, моих знаний!

– Поведение чандалы, конечно, вызывает раздражение, он не должен так поступать… – Чандра присел рядом с чандалой, опустив оленя на снег, тот сразу устроился, подогнув ножки и положив голову на камень. – Но Кайлаш – такое необычное место… Помню, как матушка Парвати рассердилась на дэвов, когда они не пустили к ней женщин-чандалини, и ушла с Кайлаша, так сколько было хлопот, чтобы её вернуть…

– К чему это ты клонишь? – Дурвасе ничего не оставалось делать, как присесть рядом на камень. Он был рассержен, но слова Чандры и его мягкий тон подействовали и на него.

– Этот человек, наверное, так долго шёл на Кайлаш, что у него не осталось сил, – Чандра с сочувствием покачал головой. – Не ради развлечения он проделал такой длинный и тяжёлый путь. Пусть выспится, я могу сделать его сон приятным и сладким – тогда он проснётся довольным и пропустит нас без возражений.

– Да он молить должен, чтобы его не коснулся мой гнев, – огрызнулся Дурваса, но Чандра, снова покачав головой, достал флейту и стал наигрывать едва слышную, успокаивающую и очень нежную мелодию.

Отшельник невольно заслушался, не замечая, как гнев оставляет его, а в уме воцаряется спокойствие.

– Ну надо же – заснул, – Дурваса обернулся и увидел, что чандала проснулся и встал, а Чандра сам, уютно устроившись с оленем в обнимку, спокойно спит на тропинке.

– Господь! – Дурваса бросился к ногам чандалы, потому что сейчас разглядел, что под видом простого нищего скрывался сам Махадэв. Тот, довольный, принял привычный облик. Олень пошевелился и разбудил Чандру, который тоже встал на колени при виде своего божества.

– Я устроил испытание, и ты прошел его, Дурваса, с помощью Чандры, – пояснил Махадэв. – Не стоит относиться к людям пренебрежительно, даже если они чандалы. В каждом – частица Всевышнего, бессмертная душа. Так что привело вас, мудрец, на Кайлаш?

Выслушав историю Дурвасы с лёгкой улыбкой, Великий аскет покачал головой.

– Сударшана-чакра – оружие Нараяны, я ничего не могу с ним сделать, Дурваса. Это было бы неуважением к Нараяне, а он – мой Господь. Поищи решение своей проблемы в Вайкунтхе[1], Дурваса. Чандра, а ты мне нужен сейчас для одного дела, так что Дурвасе придётся уйти без тебя.

– Как скажете, Господь, – Дурваса поклонился и ушёл, Чандра с тревогой проводил его взглядом.

– Господь, какое дело?

– Пожалуй, побудь пока на моей голове, Чандра, – решил Махадэв, загадочно улыбаясь. – Оленя я заберу, не беспокойся. Один преданный зовёт меня, он будет просить дар. И вот тогда ты понадобишься.

– Я рад выполнять ваши пожелания, Господь, – улыбнулся Чандра – несмотря на тревогу за Дурвасу, встреча с Махадэвом всегда радовала его. Закрыв глаза, Чандра стал сиянием, и соединился с полумесяцем, украшавшим голову Великого аскета. Снова улыбнувшись, Шива взял оленя и исчез.

В саду огромного, богатого дворца, полного апельсиновых деревьев и различных, сладко пахнущих цветов, сидел правитель Ланки – Равана. Он играл на вине одну из самых любимых мелодий Махадэва, и делал это так искусно, что никакой музыкант-гандхарв не мог с ним сравниться. Даже риши Нарада в восхищении цокнул языком. Когда чудесная мелодия закончилась, а последний звук растаял в воздухе, перед Раваной возник Махадэв, с оленем в руках. Равана поспешил приветствовать своего Господа.

– Я доволен тобой, Равана, – промолвил Шива с лёгкой улыбкой. – Ты чудесно играешь, так что я никак не мог удержаться и не прийти к тебе. Каким даром я смогу отблагодарить тебя на этот раз?

– О, Господь, я играл вовсе не из-за того, чтобы получить дар, – возразил Равана искренне.

– Дать дар преданному – честь для божества, – мягко ответил Махадэв. – Ты порадовал меня, и теперь я хочу порадовать тебя. Дай мне эту возможность.

– Не должен Господь что-либо просить у преданного, – смешался Равана. – Но, если ты так желаешь, я прошу у тебя один дар.

– Какой же?

– Вы носите на голове серебристо сияющий месяц, Господь. Позвольте и мне хоть немного поносить его на своей голове!

– Ты хочешь Чандру, Равана? Всего целиком? К себе на Ланку? – уточнил Шива, всё так же загадочно улыбаясь.

– Да, Господь! Видя Чандру здесь, люди воистину убедятся в том, что я – ваш самый великий преданный, Махадэв, и вы не оставляете меня своими милостями!

– Я рад бы выполнить твою просьбу, Равана, – отвечал Махадэв спокойно. – Но Чандра – не вещь, это дэв и обладает собственной свободной волей. Поэтому давай спросим у него самого, хочет ли он жить на Ланке.

Тут же серебристое сияние потянулось тонкой полоской от месяца на голове Шивы к земле, и Чандра появился, кротко сложив руки.

– Что скажешь, Чандра, хочешь ли ты выполнить просьбу Раваны и пойти жить на Ланку, оставив мою голову? – спросил Шива, ни на йоту не изменившимся спокойным голосом, с лёгкой улыбкой.

Чандра опустил ресницы в раздумье. С одной стороны, покидать голову Махадэва ему совершенно не хотелось. Но с другой – отказавшись, дэв поставил бы своё божество в неловкое положение. Очень нехорошо, когда бог не может выполнить просьбы преданного – если это не просьба о бессмертии, конечно. Бессмертием наделять не может никто. Чандра точно не хотел, чтобы из-за него Махадэв испытывал неудобство или даже стыд.

– Я… я согласен, Господь, – тихо произнёс Чандра, не поднимая глаз.

– Точно? Ты хорошо подумал? – допытывался Шива все тем же спокойным голосом. – Чандра бывает поспешен в решениях, – пояснил Махадэв смирно ожидающему Раване.

– Да, точно, – Чандра утвердительно мотнул головой, хотя на его глаза уже набежали слёзы из-за разлуки с любимым Господом.

– Тогда твоя просьба выполнена, Равана, – вновь улыбнулся Шива. – Чандра будет у тебя до тех пор, пока ты сам не захочешь вернуть его мне. Чандра, дорогой – ты всегда помогал мне во всех моих путешествиях. Я хочу, чтобы ты точно так же помог моему преданному Раване.

С этими словами Махадэв передал оленя Чандре, а сам снял месяц со свой головы и передал в руки царя Ланки. Благословив всех присутствующих, Господь Шива исчез, оставив Чандру в распоряжении Раваны.

– Как добр и щедр Господь! – благоговейно произнёс Равана, разглядывая льющий тихий свет месяц, он был размером с апельсин. Чандра стоял тихо, опустив глаза и стараясь не разрыдаться тут же на месте. Раненый олень изучал Равану, настороженно шевеля ушами. – Чандра-дэв, не смущайтесь – будьте гостем на Ланке, я всё сделаю для вашего удобного пребывания здесь.

Чандра покосился на месяц в руках Раваны и молча кивнул, всё еще борясь с рыданиями. За долгие годы его частица впервые оказалась не на голове божества, а в руках смертного. Месяц был символом Луны и такой частицей Чандры, к которой дэва всегда притягивало – так что владелец этого символа всегда мог призвать Чандру к себе.

– Куда же поместить вас, – задумался Равана, имея в виду серебристый месяц, а не самого дэва. – Ведь вас касалась голова самого Махадэва… Хм, помещу-ка я вас на спинку своего трона – месяц будет озарять сиянием весь зал, и тогда все увидят милость Махадэва к правителю Ланки.

Чандра никак не возражал, пока Равана лично прилаживал символ Луны на высоченную спинку своего трона, как украшение или даже взятое в бою знамя. Наконец справившись с собой, дэв стал оглядываться вокруг, нашёл немало любопытного и немного успокоился. Дворец и впрямь был роскошен, в нём было много золота и драгоценных камней, а выстроен он был из белого с прожилками мрамора. Некоторые залы были сооружены из розоватого, как будто бы в молоко капнули каплю крови, мрамора – очень редкого и дорогого. Все деревянные части дворца были сделаны из деревьев редких пород, источавших тонкий аромат, – сандалового, камфарного, мирта. Не только богатыми материалами был славен дворец – видно было, что над ним работали лучшие мастера, и даже Вишвакарману, зодчему и мастеру богов, было бы не стыдно за такой дворец.

– Нравится мой дворец? – спросил Равана несколько самодовольно, заметив, что дэв оглядывается.

– Прекрасный дворец, с большим вкусом отделанный, – похвалил строение Чандра.

– Я бы хотел, чтобы мой Господь, мой Махадэв поселился в нём, или в специально для него сделанном золотом дворце, – мечтательно произнёс Равана. – Но этому пока не суждено случиться. Зато вы здесь. И у меня есть одна мысль… Пойдемте со мной, прошу.

Не выпуская верного оленя из рук, Чандра послушно последовал за Раваной в его летающую колесницу. Это чудесное сооружение летало без коней и вообще видимых причин, просто по желанию владельца.

– Сомнатх! – Чандра тут же узнал место и невольно улыбнулся, а Равана, внимательно за ним наблюдавший, довольно кивнул.

– Верно – это храм, где находится один из лингамов света – нерукотворных символов Господа Шивы, – заметил царь Ланки. – Первый из таких лингамов. Ваш.

– Да, мой, – растроганно произнёс дэв. – А что это за люди вокруг него? Что происходит, о владыка?

– Такому чуду, как нерукотворный лингам[2], нужно подходящее помещение. Старый храм обветшал, вот я и решил перестроить его. Сделать из чистого золота. Как дар моему Махадэву и знак уважения к вам, Чандра-дэв.

– Из золота? – переспросил Чандра неуверенно.

– О, я глупец, забыл – вы же больше любите серебро! Но оно быстро становится тёмным на воздухе… хм… Вспомнил – есть такой металл, который, обладая блеском серебра, ничуть не тускнеет. Правда, добыть его в нужных количествах будет нелегко – он очень редкий. Однако Махадэв достоин, чтобы станы его храма не тускнели со временем. Люди зовут этот металл платиной.

– Вы удивительно учёный человек, царь, – произнёс Чандра, улыбнувшись. Он бы предпочёл, чтобы храм оставили как он есть – из известняка, камня, что дарит океан. Но спорить с Раваной не решился, вместо этого лунный дэв внимательно присматривался к этому преданному Господа, невольно впитывая его умонастроение.

– Расскажите, как появился этот лингам, – попросил Равана, когда было совершено поклонение нерукотворному лингаму Сомнатха и слуги возвели шатры, где и разместились Равана с Чандрой со всеми удобствами. В шатре, застеленном роскошными шёлковыми коврами, убранном удобными подушками для сиденья, были разнообразные яства, вино и девушки, которые приводили в движение огромные опахала, подавали еду и напитки, а также были искусны в массаже. Для оленя тоже принесли подушки, и дэв устроил животное на них, погладив его раненую ногу исцеляющим прикосновением. Свою рогатую голову олень положил, как уже привык, на колени дэва.

– Но вы ведь знаете это, – заметил Чандра.

– Знаю в общих чертах. Мне хотелось бы узнать все подробности прямо от вас, чтобы записать их в книге, прославляющей деяния Махадэва, – пояснил Равана.

– Как пожелаете, владыка, – скромно ответил Чандра, отмечая про себя, что Равана не так прост, каким пытается казаться. Истинная причина его желания получить Чандру целиком оставалась пока скрытой от лунного дэва.

Равана слушал рассказ, а наблюдателям в Сурья-локе карта небесных домов показала и сами воспоминания Чандры о Сомнатхе.

…На берегу океана, недалеко от границы набегающих на берег волн, прямо на песке сидел Чандра и, прикрыв глаза, наигрывал на флейте нежную, приятную мелодию. Она была одновременно и сладкой, волнующей, и печальной. В этих воспоминаниях Чандра выглядел иначе – более юным и мягким. Юным не потому, что изменился с течением времени как человек, время наложило отпечаток на выражение его лица, глаз, манеры. Однако смертный вряд ли заметил бы разницу между тем, каким Чандра был давным-давно, и каким его видел Равана. Чандра был в белых одеждах, но без украшений дэва. Его лицо было бледным, а под глазами залегли тени.

– Как славно ты играешь! – Чандра открыл глаза и увидел перед собой очень красивую девушку в богатых одеждах и украшениях.

– Спасибо, – улыбнулся юноша. – Рад, что доставил вам удовольствие, дэви.

– Нет-нет, я не дэви, – замахала руками красавица. – Просто дочь царя Дакши, Сати. Не надо ничего официального, пожалуйста. А как тебя зовут?

– Сома, или Чандра.

– О, так ты – дэв! Месяц, – Сати улыбнулась и присела рядом с Чандрой, который поглядывал на девушку искоса, мягко улыбаясь. – Не видела тебя на больших собраниях отца.

– После проклятия мудреца Бхригу я там не бываю, – Чандра отвернулся, его накрыл приступ кашля.

– Я слышала про проклятье, по-моему, это не очень справедливо со стороны мудреца – проклинать так тяжело только потому, что над ним посмеялись, – Сати протянула руку и коснулась волос Чандры. – Бедный Месяц, тебе нехорошо?

– Нет, все нормально, – Чандра снова посмотрел на Сати, любуясь ею. – Просто бывают хорошие дни и плохие. Сегодня точно хороший – ведь я встретил вас.

– Какой ты милый, – Сати рассмеялась звонким серебристым смехом, хотя глаза у неё были внимательными и немного печальными. – Сыграй еще, что-нибудь нежное и грустное, чтобы сердце захотело улететь далеко-далеко, в те края, где нет боли и печали…

– Как пожелает царевна, – Чандра улыбнулся и снова поднёс флейту к губам.

– Очень красиво, – Сати слушала, прикрыв глаза, когда мелодия закончилась, она подняла ресницы и по её щеке сбежала слеза, которую она тут же попыталась быстро смахнуть, но Чандра уже всё заметил.

– Отчего вы так печальны, царевна? – юный дэв нежно и внимательно вглядывался в Сати, ловя каждое её невольное движение.

– Да я и сама не знаю, – вздохнула Сати. – Такое ощущение, как будто бы я что-то потеряла, и моя душа не находит себе места… Знать бы, что именно… Сома, но что это?

Сати встала в волнении, за ней поднялся и дэв. Пробежав по песку, Сати остановилась – на линии, к которой постепенно приближался прилив, находится вылепленный из песка шивлингам, украшенный цветами и ракушками. Волны уже почти достигли его.

– Это же… – Сати даже задохнулась от волнения. – Символ Шивы! Сома, но мой отец запретил поклонение Шиве по всему своему царству, а это вся Земля! Кто посмел нарушить его приказ, кто поклоняется тут Шиве?

– Я и мои родители каждый день строим этот лингам, и каждый день его разрушает океан, – спокойно ответил Сома. – Мы верим, что Господь Махадэв не оставит нас. Из того, что царь Дакша, устанавливающий порядок всех жертвоприношений, не признаёт Махадэва Господом, не следует, что Махадэв Господом не является.

– Почему вы строите этот лингам на песке, в месте, подверженному непостоянству океана? – тихо спросила Сати. Она неотрывно глядела на лингам, и на лице её проступило выражение радостного узнавания.

– Ваш отец запретил строить прочные лингамы, – улыбнулся дэв. – Но это – просто песок, на него приказ не распространяется.

– Умно, – улыбнулась Сати. – Но вас всё равно могут наказать – отец сильно недоволен тем, что Шива не оказал ему должного почтения в собрании богов.

– Пусть, – Сома пожал плечами. – Всё это не имеет значения для преданного. Вы ведь слышали, как мудрец Дадхичи пострадал за то, что поклонялся Господу Шиве? Ему сломали все кости, но он не отрёкся от своего Господа. И тогда Господь наделил его даром – его кости стали крепче алмаза, крепче камня или железа. Ничего в мире нет крепче этих костей.

– И потом мудрец Дадхичи отдал свою жизнь, чтобы из его костей была сделала ваджра – оружие, победившее Вритрасура, – задумчиво проговорила Сати. – Знаешь, Месяц, однажды я заблудилась в лесу и встретила отшельника, покрытого пеплом, с чётками из рудракши… Он говорил странные вещи, но они почему-то тронули моё сердце. И с тех пор не могу перестать думать о нём.

– Значит, вы его встретите снова, царевна, – мягко заметил дэв. – То, что он говорил, смутило ваш разум? Иногда они не в ладах – сердце и разум.

– Иногда? – Сати улыбнулась и игриво взъерошила светлые волосы Сомы, он только улыбался, застенчиво смотря на девушку. – Да я дня не помню, когда бы они не спорили внутри меня! Милый Месяц, расскажи мне ещё про Шиву… Слушая тебя, твои речи и твою нежную музыку, я чувствую, как будто бы начинаю понимать речи того отшельника… и мне становится спокойнее.