Текст книги "Путешествие Чандры (СИ)"

Автор книги: Ольга Белоконь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 47 страниц)

Девятый дом

«Человек должен поклоняться своему гуру как Богу».

«Важно, чтобы гуру вёл к истине, а не к заблуждению».

Яма вновь появился в зале Сурья-локи, и к нему сразу бросилась Ями:

– Брат! – девушка хотела что-то сказать, но внезапно замолчала, волнуясь и смотря на сына Сурьи сияющими глазами.

– Молодец, сын! – Сурья одобрительно кивнул головой. – Ты не отступил от дхармы в сложной ситуации, и я тобой горжусь.

Чхая тоже сделала шаг к Яме и улыбнулась ему.

Яма, почувствовав внимание не только своей семьи, сделал вид, что не случилось ничего особенного. Он с достоинством кивнул родителям и занял своё место рядом с ними. На Ями он задержал взгляд дольше и улыбнулся одними глазами.

– Брат! – зашептала дочь Сурьи, подойдя к Яме совсем близко, ей не хотелось, чтобы их разговор слышали посторонние, но семья, включая Шани, Дхамини и Каколя, слышала её шёпот. – Прости меня, пожалуйста!

– За что? – искренне изумился Яма.

– Я приняла решение о разрыве помолвки с Мангалом, не посоветовавшись с тобой и не подумав, в какое положение тебя этим ставлю, – огорчённо произнесла Ямуна, опуская взгляд. – Решение о помолвке было принято без отца, ты его замещал, и значит, неприятности, которые последуют за разрывом, тоже достанутся тебе…

– Не беспокойся об этом, – снова улыбнулся Яма. – Эй, сестра, подними глаза, не смотри вниз, смотри прямо! Я сам ошибся, когда принимал решение о твоей помолвке. Мне очень хотелось вернуть отца и устроить твоё будущее. Но жизнь не заканчивается свадьбой. И об этом мне следовало бы помнить. Я прошу у тебя прощения, Ями, за то, что пренебрёг твоим достоинством и рассматривал тебя как инструмент, через который возможно возвращение отца, нежели как самостоятельную личность, со своими желаниями и достоинством.

– О, Яма, но я сама согласилась… Вы с мамой не вынуждали меня… – смутилась Ями, но подняла глаза, и вновь посмотрела на Яму так, как будто бы впервые его увидела. И то, что она увидела, ей определённо нравилось.

– Вынуждать можно по-разному, – внезапно вступил Шани, не пропустивший ни единого слова. Он теперь смотрел прямо на семью Солнца, на каждого, включая Дхамини, к её смущению. Но дочь гандхарвов только воинственно подняла подбородок – внимание Шани было вызовом для неё, а девушка привыкла принимать вызовы с высоко поднятой головой. – Если представить ситуацию так, что из неё не будет никакого выхода, кроме согласия на брак, разве можно сказать, что решение принято совершенно добровольно?

– Шани, ты опять за своё, – покачала головой дэви Чхая. – Неужели ты не можешь просто порадоваться за брата?

– Я и радуюсь, дэви, – произнёс Шани ровным голосом. – И Яма – мой брат, вы правильно сказали. Ты хорошо поработал над Чандрой, Яма.

– Что? Неужели это похвала от Шани? – Яма поднял брови в изумлении. – Скоро конец света, небо упадёт на землю? Или энергии Чандра-дэва и на тебя влияют?

– Они на всех влияют, – ответил Шани и замолчал, ожидая, что скажет Яма ещё.

– Есть одно дело, которое надо решить сейчас, – продолжил Яма как ни в чем не бывало. – Это семейное дело, но Дхамини может остаться. И, Шани, в этом деле важно и твоё слово.

– О чём речь, сын? – терпеливо вопросил Сурья, когда семья образовала небольшой круг, а Индра-дэв и Шачи неохотно отошли в сторону.

– О возвращении дэви Сангьи, – просто сказал Яма. Но слова эти возымели отличный эффект на всех, кроме Шани, который кивнул, как будто бы давно ожидал этого. Яма глянул на брата с некоторым раздражением – неприятно, когда тебя всё время оценивают и взвешивают на невидимых весах, а именно так он себя чувствовал в присутствии Шани. Но Ями с волнением сжала кулаки, Чхая и Сурья придвинулись друг к другу и взялись за руки, старик Вишвакарма скорбно показал головой.

– Но, сынок, тело дэви Сангьи разрушено оружием Шани, и… – печально проговорил Вишвакарма.

– Знаю, дедушка. Оружие Шани обладает тем же свойством разрушения, что и трезубец Махадэва – разрушенное им не может быть восстановлено, – быстро проговорил Яма. – Речь не идёт о том, чтобы восстановить тело дэви Сангьи. Тем не менее, её можно вернуть в семью – способ знает Чандра-дэв. Но он ничего не будет делать, пока не убедится, что все согласны. И твоё согласие, Шани, ему тоже нужно.

– Это потому, что Шани контролирует Чандру? – спросил Сурья, хмурясь. – Потому что сейчас Шани не является частью семьи Солнца…

Ями хотела было что-то сказать, но Яма чуть качнул головой, и она остановилась.

– И поэтому тоже. Другая причина – что именно Шани лишил возможности дэви Сангью находиться в мире живых полноценным образом. И третье… – Яма вздохнул. – Вам это может не понравиться, но как Дхармарадж я обязан прояснить. Шани имеет отношение к нашей семье и по рождению, и по воспитанию, и по чувствам. Никто из нас не относится к нему как к постороннему. Шани всё равно влияет на наши чувства, наш ум, наши действия. Это та правда, которую я осознал. Хотя мне и не нравится Шани, считать его чужим было бы ошибкой.

– Яма, я хотела сказать то же самое, но ты сказал лучше! – шепнула Ями и встала ближе к брату. – Только я люблю Шани…

– Я знаю, – кивнул сестре Яма. – Не проси меня пока об этом.

– Довольно и того, что ты смог посмотреть на наши запутанные семейные отношения беспристрастно, – шепнула Ями совсем не безучастно. – Я уверена, что со временем вы подружитесь, несмотря ни на что.

– Довольно неожиданный эффект энергий Чандра-дэва, хотя я мог бы догадаться раньше, – произнёс Сурья, подумав, в то время как Чхая смущённо смотрела в пол. – Отношения – это стихия Чандры, и он не будет вмешиваться в жизнь семьи Солнца, пока не убедится, что вся семья хочет этих изменений. Причём под семьёй он понимает отношения, основанные на чувствах. Что ж, я принимаю этот аргумент. Шани, что ты скажешь о возвращении дэви Сангьи в семью?

– Моя работа в отношении дэви Сангьи была сделана давно, – ответил Шани ровным голосом. – Она была достойна смерти за свои дела, смерть она и получила. Дальнейшее – это дела уже не кармы, а милости. Из милости Триада подарила жене Сурьи существование без тела, сделав силой облаков и тумана. Если каждый из семьи Сурьи хочет, чтобы дэви Сангья вернулась в семью, – я никак не возражаю. Прошу только оценить последствия.

– Что ты имеешь в виду, Шани? – спросила Чхая, быстро вскидывая глаза на своего темноликого сына.

– Это я могу сказать, мама, – вмешался Яма. – Дэви Сангья, как богиня, властвует над определёнными энергиями. В нашей семье она была воплощением энергичности, честолюбия. Она всегда подталкивала нас с Ями вперёд, к бОльшим достижениям. Конечно, мы с Ями больше получили от дэви Чхаи, и, тем не менее, влияние дэви Сангьи тоже было важным. Но, если она снова будет присутствовать с нами, её энергии могут повлиять на нас как в хорошую, так и в плохую сторону.

– Верно. Сама по себе энергичность и честолюбие дэви Сангьи не хорошие и не плохие. Вопрос, насколько ради удовлетворения амбиций человек готов пожертвовать ценностями, – кивнул Шани.

Сурья посмотрел на сыновей с интересом – он впервые видел, чтобы Шани и Яма дополняли друг друга. Отметив этот факт в своей памяти, дэв сказал:

– Понятно. Итак, своё мнение высказал Шани. Ями, дочка, скажи теперь ты.

– Я бы хотела, чтобы дэви Сангья вернулась, – просто сказала Ями. – Всё же она наша мама, хоть и сделала много зла, но и хорошее тоже она делала. Она любит вас, отец, и нас с братом Ямой, искренне, и желает нам добра, хотя и не всегда верными средствами. Наказание своё она уже получила, без тела может сделать немногое. А направлять её на верный путь и сопротивляться неверным влияниям – наша забота, ведь так?

– Так, дочка, – улыбнулся Сурья и перевёл вопрошающий взгляд на Яму.

– Как Дхармарадж, я не могу вынести суждения, потому что речь не о дхарме, а о чувствах и о милости, – начал Яма ровным голосом. Дхамини подумала, что между братьями Ямой и Шани больше сходства, чем думают даже они сами. – Но как сын, я бы хотел, чтобы у меня было две мамы, как и раньше. Мама, я, надеюсь, не обижаю вас своим желанием?

– Как ты можешь меня этим обидеть, сын? – Чхая улыбнулась детям, и близнецы улыбнулись ей в ответ. – Чувства ваши совершенно естественны, здесь нечего стыдиться и не за что обижаться. Я бы тоже хотела возвращения дэви Сангьи.

– Но почему, Чхая, дочка? – теперь дэв Вишвакарма был полон решимости прояснить всё до конца. – Сангья всегда ненавидела тебя, хотела сжить со свету и тебя, и твоих детей. Разве ты забыла все страдания, которые Сангья причинила семье Солнца?

– Этого я не забыла, – Чхая посмотрела на мужа – Сурье явно было важно знать мнение жены, он смотрел на Чхаю с напряжённым вниманием, и она решилась. – Но, как было сказано, Сангья несла определенные энергии. Как производное от её тени, я получила по большей части противоположные качества – терпение, скромность, незаметность. Я всегда стремилась не привлекать к себе внимания, хотя всегда старалась исполнять долг жены и матери как можно лучше. Но за время отсутствия супруга и детей я поняла, как тяжело управлять Сурья-локой без энергий дэви Сангьи. Я часто думала, как бы поступила дэви Сангья в том или ином случае – и иногда поступала как она, потому что это было верным. Но мне не хватает её энергичности, её устремлённости вперёд и вверх, к чему-то большему. Может быть, она ошибалась, считая меня и моих детей препятствием – но не ошибалась, не довольствуясь тем, что есть. Мне очень её не хватает, Сурья-дэв. Это моё желание, уж не говоря о том, что было бы правильно детям иметь свою мать рядом, обоих матерей. А вам, Сурья-дэв – быть рядом с обоими жёнами, а не только с одной.

– Я воспитывал Сангью, но долгое время считаю своей дочкой Чхаю, – произнёс Вишвакарма в ответ на молчаливый вопрос Сурьи, когда Чхая закончила свою правду. – Я помню, какая Сангья своенравная, непочтительная, коварная и лицемерная, когда нужно. Какой у неё изворотливый ум. Но сейчас, слушая вас, я вдруг осознал, что Сангье всегда было сложно направить свою энергию в нужное русло. В отличие от дэви Шачи, которая получила благословение всегда быть царицей всех дэви, даже если её супруг Индра-дэв потеряет свой пост дэвраджа, у Сангьи не было прочного положения в доме Сурья-дэва. Её положение было связано с выполнением обязанностей жены, которые ей было крайне трудно выполнять из-за сильного жара Сурьи. Я не понимал этого и в любом случае считал, что, если уж она захотела замуж за Сурью, ей надлежало терпеливо сносить боль от ожогов. Но я не понимал, что если энергии не давать выхода, то она всё равно вырвется, только последствия будут разрушительными. Поэтому, как отец, я считаю себя частично ответственным за поведение Сангьи и хотел бы, чтобы моя дочь… не так мучилась по крайней мере, в разлуке с теми, кого она любит.

– Тогда в случившемся есть доля и моей ответственности, дэв Вишвакарма, – взял слово Сурья-дэв. Он выслушал всех членов семьи, мнение Дхамини и Каколя не имело значения, хотя, если бы спросили Каколя, он сказал бы, что Сангья – злая женщина и не стоит брать её в семью снова. Дхамини же, слушая семью Солнца и наблюдая за реакцией их друг на друга, многие поняла про их взаимоотношения и положила себе в память больше учитывать их при общении. – Я не хотел умерять свой жар даже для собственной жены, считая, что достоинство Солнца этим умалилось бы. И затем я не сделал ничего, чтобы дать своим жёнам такое положение, в котором им не пришлось бы постоянно беспокоиться о моём к ним расположении. Дэви, – продолжил Сурья, нежно глядя на Чхаю. – Вы были очень откровенны, и благодаря этому я понял, чего вы хотите. И я думаю, что выполнить вашу просьбу – самое малое, что я могу сделать для вас за все эти годы бескорыстного служения. Вам нужна дэви Сангья, она нужна моим детям, тестю, даже Шани не возражает – признаюсь, я тоже скучаю по её напору. Я согласен, чтобы она снова стала частью нашей семьи.

– Но каким образом это случится? – тут же спросила Чхая после того, как они с Сурьей обменялись долгим понимающим взглядом.

– Чандра сказал, что это возможно через дэви Чхаю, – заявил Яма, и Шани снова молча кивнул, чем вызвал раздражённый взгляд Дхармараджа. – Мама, вы просто следите за событиями и войдите в карту тогда, когда нужно будет ваше действие в ней.

На этом семейный совет закончился. Все снова немного расступились, и Индра-дэв тут же приблизился к Сурье.

– Мы решили вернуть дэви Сангью, – сказал ему Сурья, теперь это намерение не было секретом.

– Правда? Как интересно, – протянул Индра, поднимая бровь. – Вы простили ей всё, что она сделала?

– Мы решили, что зло уже наказано, – кратко ответил Сурья, показывая всем своим видом, что дальнейшее обсуждение этой темы было бы неуместным. Индра с любопытством осмотрел всех, но ничего не сказал.

– Дэв Вишвакарма, – обратился Каколь к старику, так как Нарадла Муни снова куда-то исчез. – Можно вопрос? Почему Чандра не сказал сразу Налу, что его жена вовсе не продана купцу, а находится спокойно в доме родителей и ждёт ребёнка? Зачем такая сложная игра?

– Да, и я тоже хотела об этом спросить, – поддержала Дхамини.

– Чандра поначалу так и хотел сделать, – улыбнулся старый учёный. – Но, когда его взгляд стал глубже, понял, что этого недостаточно для решения проблемы. Налу нужно было заставить бороться. Опыт победы над искушением – очень важный шаг на пути. Без этого опыта Нала не мог начать настоящую борьбу со своим состоянием. Ведь это был не единичный грех – у Налы состояние ума, которое возвращает его на путь греха, игры и пьянства снова и снова. Чтобы изменить это состояние, требуется серьёзная работа, силы и терпение. Но главное – вера в то, что это вообще возможно. Опыт победы и подарил Нале Чандра.

– О, и значит, нетерпение сердца, о котором говорил Господь Даттатрея – это желание побыстрее заглушить неудобство, связанное с проблемами другого человека? – Дхамини явно об этом много думала. – Если бы Чандра-дэв просто сообщил Нале хорошую новость о его жене, он, быть может, отсрочил бы конец Налы, но не направил бы его на путь, да?

– Именно так, дочка, – кивнул Вишвакарма, довольный.

– Всё-таки Чандра стал дэвом смерти, как и собирался в битве планет, – усмехнулся Индра, вспомнив недавнее сражение. – Яма, как ты относишься к тому, что теперь вы ведёте дела мёртвых вместе?

– Это нормальный ход вещей, – пожал плечами Яма. – Почему бы в смерти не присутствовать и радости, а не только ужасу и скорби? Смерть – это, конечно, окончание, но в каждом конце есть уже зародыш нового творения, и освобождения.

– Но где же Раху? Его не показывает карта, – пожаловалась Ями, внимательно рассмотревшая каждую планету. Шани нахмурился и тоже отвернулся к карте.

Шукрачарья праздновал свою свадьбу с Вишвачи в Седьмом доме, в Патале по этому случаю царили страшный переполох и веселье. Мангал уже втянулся в какую-то битву в Девятом доме. Буддх был ещё в Восьмом, гуру Брихаспати – в Девятом, в своей же локе, медитировал. Чандра, едва ступив в Девятый дом, отправился отдыхать на дно океана, надеясь, что там его не потревожат до вечера.

– Кету в Третьем доме, значит, Раху должен быть в Девятом, – тоже нахмурился Вишвакарма. Потому что в Девятом доме карта Раху не показывала.

– Не к добру это, – сделал вывод старый дэв и покачал головой.

– Приветствую царя асуров, – Раху без лишних свидетелей льстиво сложил руки перед тёмной невнятной фигурой. Они находились в пещере, в одном из асурских миров, многочисленностью не уступающих дэвлокам – райским планетам дэвов.

– А, это ты, Раху, – небрежно бросил собеседник бесплотным голосом. Фигура пошевелилась, приобретя более конкретные очертания мужчины свирепого вида. Если бы зрители в Сурья-локе его увидели, многие бы сказали, что это невозможно – на них смотрел давным-давно убитый Таракасур. Но мгновение – и черты смазались, чтобы через миг стать новым лицом – возникшим из небытия другим демоном прошедших эпох. Истинного лица асура, скрывающегося за этими изменчивыми масками, распознать было невозможно.

– Да, царь, это ваш верный слуга Раху, – демон ещё раз поклонился и продолжил. – Я запутал следы и скрылся из вида небесной карты.

– Я знаю, что ты умеешь выпускать облако, смущающее чувства и обманывать восприятие, – усмехнулась, судя по голосу, фигура. – Тебе нужны наставления, Раху? Зачем ты побеспокоил меня?

– Я взываю к справедливости, царь асуров! Боги так несправедливы! Я честно победил Чандру, а Шива явился и отнял мою победу!

– Они всегда так поступают, – бросила фигура равнодушно. – Но вижу, этот случай тебя задел. Чего же ты хочешь?

– Я хочу поглотить свет Чандры, чтобы распространить своё влияние в мире, – обиженно проговорил Раху.

Фигура внезапно рассмеялась, колыхаясь, как привидение.

– Как мелко! Ох, Раху, тебя постоянно оттесняют, даже сделав грахой, планетой, тебе не дают влияния, которого ты достоин. Знаешь, почему дэвы так сильны, что могут влиять на смертный мир?

– Их положение, посты…

– Всё это ерунда, – фигура нетерпеливо отмахнулась. – Основа их силы – свет. У кого больше света, кто может дарить его другим – тот и властитель. Что тебе с того, что ты поглотишь Чандру? На время ты получишь власть, но затем Чандра выйдет из твоей шеи-обрубка, и всё нужно будет начинать сначала. Этого ли ты хочешь?

– Но, господин, какие есть еще варианты? – смущенно пробормотал пристыженный Раху.

– У меня есть дар, – спокойно произнесла фигура. – Делать свет тьмой. Причём так, что долго не будет заметна разница – тьма изнутри будет разрушать свет, как болезнь точит тело. Качества света будут изменяться, пока не станет слишком поздно. Ты можешь получить всю божественность Чандры, весь его свет – навсегда, если это будет тьма. Понимаешь меня?

– Вполне понимаю, господин! – глаза Раху зажглись радостным огнём, змеиные зрачки пульсировали. – Тьма вместо света – какой великий замысел! Но что мне делать, чтобы получить божественность Чандры, чтобы стать новой Луной, распространяющей тьму во всех мирах?

– О, план есть. Слушай… – и демоны зашептались, обсуждая подробности своего губительного замысла.

К вечеру Чандра выспался и был готов продолжить своё путешествие. Сопровождаемый оленем, он осторожно шёл по лесной тропинке, пытаясь угадать место, куда его закинул Девятый дом.

– Это не Мритью-лока, – делился дэв соображениями с оленем. – И не одна из лок планет. Ах, в мироздании столько миров, что и сосчитать трудно. Мудрецы ведут счёт на миллионы… Как их всех упомнить.

Олень важно кивал, во всём соглашаясь со своим господином. Тропинка круто повернула вверх, лунный дэв легко взбежал на вершину холма – там лес отступил и стало видно петляющую меж холмов реку внизу. Вдалеке сияли в садящемся Солнце горы с заснеженными шапками вершин. Ни присутствия человеческого жилья, ни дыма от деревенских костров, ни распаханных полей – ничего из этого не было видно, насколько хватало взгляда.

– Если никого не видно, то что же нужно сделать в этом доме? – задал вопрос Чандра сам себе и повернулся было, чтобы сойти с холма и направиться к реке – реки всегда куда-нибудь да выводят. Но вздрогнул: в тени деревьев стояла высокая знакомая фигура.

– Махадэв! – обрадовался лунный дэв и поспешил к своему божеству.

Великий Аскет стоял неподвижно, прикрыв глаза. Трезубец с привязанным к нему барабанчиком – дамаром, тигриная шкура на бедрах, пепел на теле, спутанные волосы, в которых нежно серебрился месяц… Но, когда Шива открыл глаза, Чандра вздрогнул и остановился. Глаза Махадэва сверкали ярко-синим огнём.

– Махадэв? – неуверенно проговорил лунный дэв. Под деревьями безлюдного леса сгустились уже ночные тени, свет там совершенно исчезал. Шива или тот, кто им казался, только усмехнулся, и, отступив в тень деревьев ещё глубже, исчез.

– Джаландар! – выдохнул Чандра в смятении и поспешил как можно быстрее покинуть холм.

– Что это значит? – вопросил Каколь в недоумении.

– Нараяна, Нараяна! – весело откликнулся вновь появившийся в Сурья-локе мудрец. – В мире было и есть, и будет множество асуров. Но самые опасные – порождённые Махадэвом. Некогда Махадэв разгневался на Индру, но не стал его испепелять огнём своего третьего глаза, так как при этом ему бы пришлось испепелить гуру Брихаспати, который всегда заступается за своих учеников. Махадэв бросил свой гнев в Океан, и от этого родился Джаландар – сын Океана, шиванш – частица Шивы. Он стал могучим царем асуров и покорил все миры, кроме лок Триады. Но этого ему показалось мало, и Джаландар принял облик Махадэва и явился на Кайлаш, чтобы похитить Парвати и взять её в жёны. Его замысел был разоблачён, и в конце концов Махадэв убил Джаландара своим трезубцем, а энергия выпущенного гнева вернулась к нему. У Джаландара, в отличие от обычного облика Господа Шивы, были ярко-синие глаза, цвета глубокого океана. Сын Океана носил месяц на голове, как и Махадэв, но то был другой месяц – красный, Раху, а не Чандра.

– Так вот почему Чандра смутился – в облике Махадэва может скрываться и Джаландар, – задумчиво проговорила Дхамини.

– Но кто же там был на самом деле – Махадэв, притворяющийся Джаландаром, или Джаландар, притворяющийся Махадэвом? – упорно выпытывал Каколь мудреца.

– Нараяна, Нараяна! Поживём – увидим! – улыбнулся Нарада Муни в ответ. Пришлось Каколю и другим сдержать своё любопытство до времени.

Спеша с холма, подальше от страшных воспоминаний о Джаландаре, Чандра с оленем услышали всхлипывания в глубине леса. Лунный дэв сразу же изменил намерения и отправился на поиски огорченного существа, кем бы оно ни было. Олень, разумеется, следовал за ним.

Следуя к источнику звуков, Чандра нашёл пещеру, вернее, даже небольшую ямку в склоне холма, служившую жилищем то ли зверю, то ли какому-то разумному существу. У ямки сидела и горько плакала женщина. Лицо она закрыла руками. Судя по всему, женщина совершала глубокую аскезу: волосы её были спутаны, одежда состояла из лохмотьев, а кожа была чёрной и грубой. Никаких украшений на женщине не было, а яма, где она спала, не отличалась удобствами – там даже постели не было.

– Почему ты плачешь? – Чандра попытался заглянуть в лицо женщины, но та резко отвернулась. – Скажи, что тебя так огорчило? Скажи, прошу тебя, твои рыдания разрывают мне сердце…

– Тебе нет никакого смысла быть здесь, Чандра, – глухо проговорила женщина. – Оставь меня.

– Ты меня знаешь? – изумился дэв. – Кто же ты? Не уйду, пока не скажешь, кто ты и что с тобой случилось.

– Упрямый, всегда ты добиваешься своего, – вздохнула женщина. – Неважно, приятно это другим или нет. Что ж, скажу, но как бы тебе не пожалеть об этом.

Женщина медленно отняла руки от лица, откинула волосы на спину и посмотрела прямо в глаза лунному дэву. И, хоть узнать кого-то знакомого в высохшей, почерневшей отшельнице было трудно, Чандра сразу увидел её голубые, как и в молодости, глаза:

– Тара! – выдохнул дэв, и даже прижал руки к груди – так быстро забилось его сердце.

– Это ответ на вопрос, кто я, – горько произнесла мать Буддха. – Почему же я плачу? Из-за тебя, Чандра, и плачу. Связь с тобой покрыла меня грехом, от которого я не могу избавиться уже много лет! Грех сделал чёрной мою некогда светлую кожу, но главное – он сжигает меня изнутри. Я не могу ни есть, ни спать, нет мне покоя – как будто все мои внутренности жжёт незримое пламя. У меня уже нет больше сил терпеть мой грех, я пыталась его замолить, но напрасно! Никакие аскезы не могут помочь.

– Тара… – прошептал Чандра, протягивая руки к той, что когда-то была его возлюбленной, хоть и чужой женой. – Позволь мне искупить мой грех, позволь помочь тебе…

– Ты не можешь помочь, никто не может, – отрезала Тара, снова отворачиваясь. – Я преисполнена стыдом, но бывшее нельзя сделать не бывшим. И мне лучше умереть – давно надо было это сделать.

С этими словами Тара выхватила нож и приставила его к своему сердцу.

– Нет, Тара, нет! Не делай этого, умоляю! – вскричал Чандра, заливаясь, в свою очередь, слезами. – Ты сделаешь несчастными всех – и Брихаспати, своего мужа, и Буддха, своего сына! И я этого не вынесу, как могу я лить безмятежный свет, когда тебя не будет в этом мире, Тара? Какой пример будет миру, неужели все, совершившие грех, будут кончать с собой из-за этого? Должен быть другой выход, Тара, пожалуйста, остановись!

– Из-за таких сладких речей, из-за твоей красоты я и ступила на путь греха, Чандра, – сурово отрезала Тара. – Ты, должно быть, не хочешь, чтобы все, видя тебя, говорили: «Смотрите, вот Чандра, из-за него женщина покончила с собой». Но что же делать мне?

– Мы что-нибудь обязательно придумаем, только брось нож, – всхлипнул дэв. – Пока ты жива, есть ещё надежда что-то изменить. Но смерть лишает личность этого. И не думай, что умереть – значит освободиться, Тара! Новое перерождение не даётся просто так, у каждого действия есть последствия, которые настигают в следующей жизни.

– Везде боль, замкнутый круг, – проговорила Тара и сникла. Рука с ножом опустилась, и Чандра, воспользовавшись этим, шагнул к Таре, осторожно вынул нож и откинул подальше, а сам обнял женщину очень нежно.

– Нет, нет, дорогая! Не может быть, чтобы не было никакого выхода. Всевышний не может допустить, чтобы его творения отчаивались. Иди сюда, позволь мне позаботиться о тебе теперь…

Наконец Тара поддалась увещеваниям и нежным прикосновениям Чандры и, прижавшись к нему, снова расплакалась.

– Как я могу быть уверена, что ты снова не обманешь, не бросишь меня? – вздохнула наконец женщина.

– Не бойся, твой Чандра кое-чему научился за эти годы, – ответил дэв серьёзно, вглядываясь в глаза Тары. – Я обещаю, что сделаю тебя снова счастливой. Чего ты сейчас хочешь, моя красавица?

Женщина, которую сейчас трудно было назвать красавицей, не улыбнулась, но в глазах её промелькнуло странное выражение довольства, которое она постаралась от Чандры скрыть.

– Тебе придётся много постараться, чтобы сделать меня счастливой, Чандра. Я изменила своему почтенному супругу, Брихаспати, и не могу вернуться к нему – слишком стыдно. Примешь ли ты меня в свой дом, Чандра?

– Конечно, Тара! Пойдём в Чандра-локу, – с готовностью предложил лунный дэв, и уже собрался прикрыть глаза, чтобы перенести Тару, оленя и себя в знакомый серебряный дворец. Но женщина остановила его.

– Нет-нет, в Чандра-локу ещё рано! Я не могу ступить в небесные локи, не очистившись от греха. Здесь, не очень далеко, есть заброшенный город. Там давно никто не живёт, но дворец сохранился хорошо. Давай отправимся туда сначала.

– Как скажешь, милая, – нежно ответил Чандра, смотря на Тару сияющими глазами. Он, казалось, видел её молодой и прекрасной, а не скрюченной и чёрной.

Неподалёку от того места, где Чандра встретил Тару, и впрямь обнаружился город. Лишь птицы, змеи, да дикие звери теперь обитали в его стенах. На площадях стояли иссякшие фонтаны, улицы поросли деревьями. А ведь когда-то он был великолепен, и поражал блеском храмов и дворцов. Если бы лунный дэв был повнимательнее, он заметил бы одну странность – стены храмов украшали изображения прекрасных женщин и чувственных удовольствий, но ни одного изображения божества там не было вовсе. Но Чандра ничего не замечал – он смотрел только на Тару. Олень недоверчиво смотрел то на своего господина, то на женщину, то на город, и беспокойно шевелил ушами.

В самом большом дворце, должно быть, некогда принадлежавшем царю, Тара и пожелала остаться. Совсем стемнело, но время восхода Луны ещё не наступило, однако зал дворца освещал сам Чандра тихим, неярким светом.

– Скажи теперь, как же мне жить? – тоскливо спросила Тара, не отпуская руку Чандры. – Ты мужчина, даже соблазнив женщину, никакого урона не несёшь, всё так же гуляешь по небу, сияющий и прекрасный.

– Я изменился, Тара, – заверил женщину лунный дэв. – Пока ты жила в лесу, случилось многое…

Тут Чандра рассказал известную зрителям в Сурья-локе историю появления Шани – Воздающего плоды поступков, и свою роль в этой истории.

– Взгляд Шани всегда на мне, поэтому я не делаю ничего такого, что может его огорчить. А неуважение к женщинам его очень, очень огорчает. Знаешь, он сделал свою сестру Ями богиней реки Ямуной! Чтобы показать, что она чиста. Может, тебя он тоже сделает дэви?

– Я-то не его сестра, – покачала головой Тара. – И на мне лежит грех неверности мужу.

– Но ведь ты не хотела… Это я виноват, потому что обманул тебя…

– В глазах общества нет разницы, было намерение или нет, главное – поступок, – возразила женщина. – Что может сделать нечистое чистым? Нет, я не вижу выхода…

– Но Брихаспати любит тебя! Я это знаю! И ты нужна своему сыну, Буддху! Он такой красивый, умный мальчик, и ждёт свою маму! И мне… ты тоже нужна, Тара.

– Мой супруг Брихаспати… хотя какое право я имею именовать его супругом? Я не могу бросать на него тень, марать его доброе имя, даже если он и захочет принять меня как свою жену. Что станут говорить о нём тогда? Нет, снова войти в его дом невозможно для меня. Буддх… я непременно встречусь со своим сыном, но позже, сейчас не готова. Да и что будут говорить о нём? Я – напоминание всем о том, что Буддх – незаконнорождённый. Но ты, Чандра… Ты обещаешь сделать всё, чтобы унять мою боль?

– Конечно, обещаю, Тара! – незамедлительно откликнулся Чандра, он взгляд не мог оторвать от женщины.

– Тогда вот что. Я не могу показаться на глаза обществу дэвов и хочу жить здесь, с тобой. Твое имя и так опорочено, тебя тоже не ждут в дэвлоках. Ты останешься здесь, в этом городе, и мы сделаем его нашим царством.

– Как прикажешь, милая… – прошептал Чандра, кивая.

– Ох, не нравится мне всё это, – нахмурилась Дхамини.

– Что-то здесь не то, – покачала головой Чхая. – Какая мать откажется от того, чтобы хотя бы посмотреть на своего ребёнка, которого не видела столько лет?

– И почему нет истории из прошлого? – вопросил Каколь в недоумении. – Что там произошло между Тарой, Брихаспати и Чандрой?...

Шани ничего не сказал, он угрюмо буравил взглядом карту.

Во внутреннем дворике дворца находился запущенный пруд. Несмотря на заброшенность, в пруду всё ещё цвели лотосы. Чандра сорвал несколько цветков и принёс Таре, чтобы украсить её волосы. Но, едва нежные цветки коснулись женщины, они тут же почернели и завяли.

– Нечиста, нечиста! – Тара тут же бросилась в комнату и заперла за собой двери, не желая показываться. Напрасно Чандра убеждал её открыть двери. Слушая горькие рыдания, доносящиеся из комнаты, Чандра и сам чуть не заплакал. Пока он раздумывал, что же делать, как хоть немного утешить Тару, во дворце раздался шорох. Чандра обернулся – большая чёрная змея подняла голову, и Раху принял более привычный облик. Олень в испуге прянул в сторону.