Текст книги "Путешествие Чандры (СИ)"

Автор книги: Ольга Белоконь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 47 страниц)

– Это очень нехорошо, – кивнул Чандра.

– Даже более безобидные духи могут изрядно испортить жизнь семьям, постоянно пытаясь вмешаться и требуя внимания, – продолжил Яма. – Большой беспорядок воцариться в мире, если мёртвые, не освободившись от материальных уз, будут болтаться в мире живых в таком состоянии. Их необходимо вернуть обратно, Чандра. Но если вылавливать их по одному – это займёт слишком много времени. Нужно какое-то общее решение.

– Теперь понимаю, что тебя беспокоит, – задумчиво проговорил лунный дэв. – Что ж, я создал тебе эту трудность, мне и искать решение.

– Нет, – внезапно заявил Яма, твёрдой рукой ставя кубок на столик. – Мёртвые и Яма-лока – это моя ответственность.

– Тогда… поищем решение вместе? – Чандра улыбнулся и – что даже можно счесть некоторым чудом – Яма слегка улыбнулся в ответ.

– Давай для начала зайдём в одну семью, и посмотрим, что там происходит, – предложил Чандра. Яма кивнул, и дэвы на своих ваханах отправились в путь.

Призрак молодой девушки, ещё не успевшей выйти замуж, растерянно бродил по дому. Её родители были богачами, потому дом состоял из множества комнат, красиво и со вкусом обставленных. Девушка нашла свою комнату – и обрадовалась, потому что в ней со дня её смерти ничего не изменилось. Она потрогала свои украшения, любимые сари, посидела на постели. Её родители спали в других комнатах. Посмотрев на них, девушка легко коснулась каждого, а также сестёр, братьев. Улыбнувшись их спокойному сну, девушка почувствовала, что её куда-то тянет с неодолимой силой.

Проскользнув, словно лунный луч, по деревне, девушка вошла в сад другого не бедного дома. То был дом её жениха – ведь ей пришлось умереть накануне свадьбы. В саду сидел и смотрел на Луну молодой человек – жених девушки. Он сразу почувствовал приближение девушки и даже увидел её – призрачную, сотканную из лунного света.

– Лалита! Это ты, моя возлюбленная!

– Да, дорогой Сачин, это я.

– Как же я скучал без тебя! Наконец на мои молитвы ответили боги – и ты снова со мной! Теперь мы будем вместе, всегда! Я так люблю тебя, Лалита, что не смогу прожить больше ни секунды!

– Но как же нам быть вместе, дорогой? Я принадлежу царству Ямараджа, и пришла на Землю, чтобы в последний раз увидеть всё, что мне было дорого при жизни…

– Я найду способ! Пожалуйста, останься со мной, не уходи больше в царство Смерти!

– Если ты так сильно этого хочешь… То, конечно, останусь.

– Видишь, что получается – мёртвые не хотят возвращаться в Яма-локу, – прошептал Яма Чандре, мрачно глядя на слившихся в объятиях возлюбленных. Божественные силы дэвов делали их невидимыми для смертных.

– Возвращаться в тёмное, мрачное, лишённое какой бы то ни было радости место? – задумчиво заметил лунный дэв. – Кто же по доброй воле туда пойдёт – разве что мудрецы и аскеты, познавшие полное отречение от мирского…

– Не пройдя через мою локу, души не получат следующего рождения, – отрезал Яма. – Тем более сейчас, твоими стараниями, Яма-лока уже освещена. Но мне нужно исполнить свою дхарму.

С этими словами Ямарадж, с петлёй в руке, предстал перед возлюбленными.

– Лалита, тебе следует отправиться со мной в царство Смерти, – произнёс Яма глухим, жутким голосом, идущим как будто из-под земли.

– Нет! Ты не заберёшь её! – юноша встал между Ямараджем и возлюбленной, защищая её. Девушка сжалась от страха. Но Яма поднял руку и набросил петлю на шею девушки.

– Ах, дорогой! – воскликнула она, заливаясь слезами.

– Нет, Ямарадж! Если ты решил увести мою невесту к себе, то забирай нас обоих! Я отказываюсь жить без Лалиты!

Юноша выхватил нож, и уже собирался лишить себя жизни, как в происходящее вмешался Чандра.

– Погоди немного, Яма, – произнёс он, и голос его был мягким и сладким, словно мёд. Юноша замер с ножом в руке, и даже Лалита перестала плакать. – Нельзя допустить, чтобы этот молодой человек оборвал свою жизнь, данную Всевышним, без всякой пользы для себя и для мира. Давайте все успокоимся и обсудим положение.

Яма хмыкнул, но всё же опустил петлю, Лалита сбросила её и прижалась к своему возлюбленному.

– Дорогой, – обратился Чандра к юноше нежно. – Понимаю, что ты очень любишь Лалиту и хотел бы провести с ней жизнь. Лалита, дорогая, ты тоже хотела бы провести с ним жизнь. Но твоё время на Земле истекло. Через Яма-локу ты получишь новое рождение – и никак иначе. Сачин, если ты любишь Лалиту, для её же блага – отпусти её.

– Нет, я не могу, – зарыдал жених. – Почему жизнь моей возлюбленной оборвалась так рано? Мы даже пожениться не успели! Как мне прожить свои оставшиеся годы без неё, что это за жизнь?

Лалита с грустью посмотрела на своего Сачина.

– Излишняя скорбь тревожит мёртвых, не даёт им уйти, – проворчал Яма.

Чандра, задумавшийся было, вскинул брови:

– Да, Яма, ты прав! Сачин, дорогой, но кто сказал, что твоя жизнь пройдёт без Лалиты?

– Я… вас не понимаю, – неуверенно проговорил Сачин, а Лалита посмотрела на Чандру с надеждой.

– Ты же не собираешься менять порядок смерти и возрождения, – забеспокоился Ямарадж.

– Конечно, нет! Послушай, Сачин. Совершив самоубийство, ты всё равно не сможешь соединиться с Лалитой – она ведь чиста и греха на ней нет. А ты запятнаешь себя большим грехом, – уговаривал Чандра юношу. – В то время как посвятив жизнь хорошему, ты, напротив, обретёшь благо. Разве Лалита хочет, чтобы ты лишил себя жизни?

– Нет, дорогой! Не делай этого, умоляю! – взмолилась девушка.

– Да, Лалите придётся вернуться в царство Смерти, чтобы обрести новое рождение. Но если её не видно, это не значит, что её нет – понимаешь? Любовь нельзя увидеть или потрогать – мы понимаем, что она есть, по биению сердца и по поступкам. Лалита будет с тобой, здесь, в твоём уме! – лунный дэв легко дотронулся до лба неутешного жениха. – Её образ будет вдохновлять тебя, она станет звездой для тебя. Той, ради которой ты будешь стараться прожить жизнь как можно лучше. И, когда эта твоя жизнь закончится, вы соединитесь вновь, ведь для любящих душ смерть – не препятствие.

– Да! Милый Сачин, так и будет! – Лалита радостно улыбнулась. – Пожалуйста, позволь мне получить новое рождение, не удерживай своей скорбью!

– Какая ты хорошая, – наконец произнёс юноша, глядя на возлюбленную с глубокой печалью. – Ты действительно – моё вдохновение, моя звезда… Я напишу поэму для тебя – пусть весь мир узнает!

– Прекрасно! Ведь ты, Сачин, уже пишешь стихи, но никому не показываешь, да? – слегка улыбнулся Чандра.

– Но мне сложно… вот так отпустить мою Лалиту, с петлёй на шее, беспомощную…

– М… – Чандра задумался на минуту, а затем хитро скосил глаза на угрюмого Яму, поигрывавшего петлёй. – Знаете что? Если хотят умилостивить какого-нибудь бога, то делают ему ягью. Может быть, устроить ягью, чтобы Ямарадж сменил облик на менее устрашающий? И отпустить умершую…

– Нараяна, Нараяна! Мне показалось, или вам нужен знаток обрядов? – Все поклонились Нараде Муни.

– Пожалуйста, уважаемый дэвриши, проведите обряд для успокоения моей возлюбленной, – попросил Сачин. – Вы ведь очень мудрый, и знаете ритуалы на все случаи жизни.

– Конечно, дорогой! – откликнулся Нарада. – Я знаю обряд шраддхи – в нём получают успокоение и мёртвые, и живые. Этот обряд проводится раз в год, или чаще – по необходимости. Мы вспоминаем мёртвых, зовём и отпускаем их. Так поддерживается связь между живыми и мёртвыми, благая связь. Так мёртвые и живые обретают покой.

– Скорее проведите этот обряд, – попросил жених, вздыхая. – Я не хочу, чтобы моя возлюбленная страдала.

– Вот и ответ на наше затруднение с мёртвыми, – шепнул Чандра Ямараджу. – Пусть живые проводят шраддху – тогда мёртвые сами придут в твоё царство. И смени форму, ради всего мироздания, зачем ты так пугаешь невинных людей.

– Смерть и должна устрашать, – так же шёпотом сообщил Яма. – Но для чистых душ она и правда может выглядеть иначе…

Когда обряд был закончен и подношения сделаны, Сачин увидел то, что впоследствии описал в своей поэме. Жуткий Ямарадж сменил облик с тёмного и мрачного на сияющий вид сына Солнца, красивого юношу. А к его царству по небу протянулась дорожка из звёзд и лунного света – путь Луны оказался также и путём мёртвых, лёгким путём. По этой дорожке и ушла Лалита, в сопровождении двух прекрасных дэвов – чистая, безгрешная душа.

– Что происходит, Яма? – Чандра с беспокойством смотрел на своё древо в Яма-локе – оно как будто бы начало вянуть. Свет его померк, и с веток слетали пожелтевшие скрученные листья.

– Неужели ты думал, что сможешь изменить мою локу, Чандра? – усмехнулся сын Сурьи. – Это дерево здесь выросло только для того, чтобы ты смог выбраться из царства Смерти. В конце концов, ты же – бессмертный дэв, и здесь тебе не место. Но сотворить – мало, нужна ещё и сила поддерживания. Ты сотворил древо света, но поддерживать его не можешь. Видишь, его корни впитывают яд?

– Вот эту чёрную штуку? – присмотрелся лунный дэв. – Откуда в твоей локе столько яда, Яма? Его хватит, чтобы отравить весь мир!

– Но его присутствие в мире ограничивается моей локой, это одно из её назначений – удерживать этот яд, – спокойно пояснил Яма. – По сути, всё это – боль, разочарования, неисполненные желания – всё, о чём жалеют мёртвые, всё, что им пришлось испытать плохого в своей жизни. Твоё дерево долго здесь не продержится – тебе стоит поторопиться и подняться по нему на небеса. Попросишь прощения у Бхригу Муни и отправишься дальше, куда ты там хотел.

– Да, но… мне не кажется, что моя работа в этом месте закончена, – задумчиво произнёс Чандра. – Мёртвые останутся во тьме, страдать в одиночестве… Тебе не кажется, что это как-то неправильно, Яма?

– Я просто выполняю свою дхарму, – строго заметил Яма, сверкнув глазами. – Когда мой отец Сурья-дэв лишился жизни, я был готов и его отвести в царство Смерти!

– Как вы с Шани всё-таки похожи, – вздохнул Чандра. – Дхарма, дхарма, но как же чувства? Можно ли делать своё дело в мироздании как-то поделикатнее?

– Может, мы с Шани и похожи в этом. Всё-таки наш отец – Сурья-дэв, непреклонно следующий дхарме, – согласился Яма, и Ями в Сурья-локе радостно улыбнулась – ей очень хотелось, чтобы братья наконец помирились. – Чувства – это твоя забота, Чандра. Если я стану лить слёзы, оплакивая каждого умершего, то не смогу делать свою работу.

– Каждого умершего?.. – повторил лунный дэв, вскинув голову – ему пришла в голову какая-то мысль.

– Как ты сделал с Амалой. Наплакал столько, что дал ей силы стать звездой.

– Амала! Почему она не такая, как другие мёртвые?

– Потому что ни о чём не жалеет – она ни к чему не привязалась в жизни, отдала её добровольно, – терпеливо пояснил Яма. – Ни к чему и ни к кому, кроме тебя. А ты – божественное существо… Хотя тут есть что-то, чего и я не понимаю. Как Амала смогла так быстро освободиться от материальных привязанностей… Во всяком случае, ей это удалось, и твои слёзы – хоть были они пролиты не в Яма-локе, всё же это были слёзы по умершей. И значит, она получила твою энергию.

– Мои слёзы – это тоже сома-раса… – проговорил Чандра, пытаясь уловить ускользающую идею.

– И даже отчасти – амрита, – суровый агхори вновь вернулся в Яма-локу и предстал перед дэвами, те почтительно его приветствовали. – Чандра, когда тебя растворили в мировом океане, а потом вновь собрали пахтанием, в тебя попала и амрита. Теперь понимаешь, какой драгоценный дар ты растрачиваешь попусту, проливая слёзы из жалости к себе?

– Да, Господь Даттатрея, я понял! Постараюсь исправиться, – вздохнул Чандра. – Но как же быть с мёртвыми? Нельзя ведь допустить, чтобы они тут так мучились, но и работу Ямараджа нельзя прерывать! Господь, вы ведь несёте в себе частицы всех богов Триады, и Вишну, поддерживающего мироздание! Подскажите, как поддержать существование этого дерева, чтобы мёртвые по крайней мере могли видеть Луну, считать время и облегчать свои страдания?

– Ты тоже несёшь в себе частицы всей Триады, – усмехнулся агхори. – И сдаётся мне, сам знаешь, что нужно сделать.

– Вы правы, – потупился Чандра. – Но никак не могу решиться…

– Помнишь, что я говорил тебе про нетерпение сердца? – агхори был неумолим. – Хочешь изменений – жертвуй! Отсеки лишнее и прими то, что не можешь принять из-за страха страданий.

– Чего ты боишься, Чандра? – подхватил Ямарадж. – Боги благословили тебя так, как никого из дэвов! Не только же ради того, чтобы ты охмурял дев…

– Ну, хорошо, хорошо, – замахал руками Чандра. – Вы оба правы. После этапа сотворения следует этап поддержания – без него локи бы не держались на своих местах, и вообще ничто не могло бы сохранять свою форму и место в мире. Помню, как-то риши Вишвамирта сотворил особую планету для Тришанки – проклятого нищего, так она стала падать на Землю, так что Господу Вишну Нараяне пришлось вмешаться, чтобы удержать её в небесах…

– Чандра! – в один голос воскликнули агхори и Ямарадж укоризненно.

– Простите, – лунный дэв вздохнул, и, смирившись с тем, что оттянуть неизбежное не получится, наконец, приступил к делу. – Ты не волнуйся, дружок, всё будет хорошо, – успокоил он оленя, в тревоге постукивавшего копытцами по полу Яма-локи.

Даттатрея протянул Чандре пустой череп. Дэв снова воспользовался им в качестве сосуда, зачерпнув чёрной смолянистой жидкости, текущей подобно реке, омывавшей корни лунного дерева, отравляя его. Ещё раз вздохнув, Чандра, весь дрожа, всё-таки выпил несколько глотков яда мёртвых.

Тут же Луну на небе заволокли тучи, а Раху, кружащий неподалёку, вновь увидел свой шанс добраться до лунного света. Он как следует примерился и уже раскрыл было огромную змеиную пасть, но в этот момент перед демоном возник сам Ямарадж на чёрном буйволе с огненными глазами.

– Ты, Раху, в неурочный час затеял мешать Луне заниматься своим делом, – сообщил Яма мрачно, наставив на Раху свою булаву. – Шёл бы, пока не стало хуже.

– Яма, разве у тебя есть причины защищать Чандру? – рядом с Раху появился Мангал на своей вахане – свирепом баране. – Вспомни, ведь Чандра причинил твоей семье множество огорчений и беспокойств. Он даже похитил твою сестру Ями, и…

– Знаю, – оборвал Мангала сын Сурьи. – Но он также сумел сделать мою сестру счастливой – какой она не была уже много лет. А вы – не смогли этого, хоть и считаетесь её женихом. Сейчас Чандра делает важное дело не только для Яма-локи, но и для мироздания. Правильный цикл жизни и смерти – это важно, Мангал-дэв. И я не могу допустить, чтобы вы с Раху навредили Чандре, пока он занимается этим делом.

– Нарада Муни уже сообщил, что в семье Сурья-дэва меня больше не рассматривают как жениха его дочери, – усмехнулся Мангал. – Разве это не ты, в отсутствие Сурья-дэва, благословил наш будущий союз? Как же к тебе относятся в собственной семье, Яма, что пренебрегают твоим решением… Но это мы ещё обсудим позже. Но что насчёт твоего настоящего места, Яма? У тебя есть своя лока, тёмная и мрачная, в то время как на трон сияющей Сурья-локи собирается сесть твой младший брат Шани, от которого отреклась даже родная мать…

– Это неправда! – в один голос возмутились Ями, Каколь и Дхамини.

– Ещё какая правда! – возразил Индра-дэв. – Шани даже своего поста Воздающего за поступки лишился! И разве он не вредил все эти годы Сурья-локе, пользуясь тем, что Сурья-дэва не было, а Яма учился в гурукуле риши Брихаспати? И разве он не ошивается здесь, несмотря на то, что его никто не звал и Сурья-дэв недоволен его присутствием? Так какие же причины, кроме жажды трона Сурьи, всего этого?

– Пожалуйста, Шани, не молчи, скажи что-нибудь, – взмолилась Ями, Каколь истово закивал, поддерживая девушку.

– Незачем тратить слова, если их не слышат, – пожал плечами невозмутимый Шани, едва глянув на присутствующих. – В своё время все увидят истину.

– Тебе нечего сказать, вот и прикрываешься словами об истине, – не преминул заметить Индра-дэв и оглядел зал торжествующе.

Ями сердито топнула ногой и отвернулась, Дхамини опустила глаза, а Каколь с верой глянул на Шани.

Тем временем Яма, покрасневший от возбуждаемого Мангалом гнева, хотел уже было ответить резко, но в просвет тучи выбился лунный луч и нежно посеребрил волосы бога Смерти. Яма подставил лицо свету Луны, чувствуя, как успокаивается гнев, и ответил Мангалу спокойно:

– Возможно, так оно и есть, и Шани задумал сместить Сурья-дэва и самому занять трон Солнца. Я понимаю, вы клоните к тому, что Чандра-дэв, заняв пост визиря, ему поможет. Но вы не знаете их характер, Мангал-дэв. Шани никогда не отступает от дхармы, а Чандра никогда не пойдёт против Сурья-дэва, своего Господа. Повторяю: сейчас Чандра делает важное дело, и моя дхарма – обеспечить ему безопасность. Так что, пока он в моей локе, никто не посмеет причинить ему вред.

– Хорошо же, – произнёс Мангал после некоторого раздумья. – Пошли, Раху, – мне не с руки сражаться с будущим родственником. И ты ведь не хочешь иметь дело с Ямараджем в силе, ведь так?

Раху не хотел, и удалился неохотно, всё время поглядывая на показывавшую из-за тучки круглый бок Луну, которая, казалось, дразнила демона.

– Молодец, Яма! – улыбнулась Ями брату в карте.

– Несмотря ни на что, не отступаешь от дхармы! Прекрасно! – с удовлетворением произнёс Сурья-дэв. Только Индра был недоволен, но он тут же скрыл это под маской гордости за Яму.

Тем временем в Яма-локе события разворачивались своим чередом. Выпив яд мертвецов, Чандра потемнел, как во время затмения. Горечь, накопленная за тысячу жизней, сковала его так, что лунный дэв почувствовал, что не только не может дышать, а и сердце останавливается, превращаясь в камень в груди. Волосы дэва покрылись инеем, а откуда-то сверху на долину смерти стал падать снег, смешанный с пеплом.

– Матушка Дхумавати, прошу, помогите… – шепнул Чандра и замер с остановившимся взглядом, подобно статуе.

Агхори с почтением сложил ладони – из дыма погребальных костров соткалась высокая фигура женщины в белом одеянии вдовы. Дхумавати – одна из форм Махакали, матушки Парвати, супруги Махадэва – была довольно устрашающей. Её руки были высохшими – кожа обтягивала кости, не более. Лицо было изрезано морщинами, но то были морщины не только старости, но и постоянного глубокого горя. С пепельно-седыми волосами, выбивавшимися из-под накидки, Дхумавати была олицетворением старости, одиночества и смерти. В горьком образе вдовы, лишившейся всего, что ей дорого в этом мире, но всё же вынужденной как-то существовать, Дхумавати напоминала смертным о том, о чём им вспоминать было неприятно, но, тем не менее, что находилось всегда рядом.

Богиня сделала шаг и оказалась за спиной Чандры.

– Матушка Дхумавати, пожалуйста, помогите Чандре яд, что несут умершие, превратить в сому жизни, – произнёс агхори с удивительным смирением. Вдова медленно наклонила голову и, положив руку на плечо Чандры, зашептала ему на ухо:

– Люди и после смерти не оставляют своё горе, они несут его и несут сюда, в Яма-локу. Сейчас ты чувствуешь то же, что чувствовали они: разочарование, несправедливость, страх, боль всех утрат жизни, одиночество, потерянность. Всё это есть, но люди стараются не замечать этого, пока у них всё хорошо. Но ты теперь всегда будешь помнить. Поплачь об этих людях, сынок, поплачь как следует – так, как ты плакал об Амале. Не держи это в себе – работа горя должна быть сделана, без слёз не обойтись. Давай, позволь себе чувствовать это горе, позволь оплакать утраты жизни.

Перед Чандрой поплыли видения – он уже не мог отличить свои собственные воспоминания от памяти мёртвых. Он чувствовал, как старится тело, лишаясь сил, как его одолевают различные болезни. Как умирают близкие, и вот уже тело самого человека кладут в погребальный костёр. Все мечты и надежды – всё сгорает в нём, и всё, что не случилось в жизни, тоже оказывается утратой. Чандра задрожал и наконец смог заплакать, орошая корни дерева чистой, сияющей сомой. Ему вторили рыдания богини всех скорбей.

Когда лунный дэв почувствовал, что яд горечи мёртвых весь вышел слезами и эти два глотка оплаканы, Сурья уже окрасил небо своими золотистыми лучами. Луна поспешила уступить место Солнцу, а в Яма-локе вновь засияло лунное дерево. Из долины Смерти была видна только Луна – рассвет там наступить не мог. Матушка Дхумавати ушла, а агхори и Яма с удовлетворением смотрели, как мёртвые пьют сок дерева, постепенно освобождаясь от уз материальной жизни, забывая её и становясь лёгкими, словно сам бог Луны.

– Теперь порядок мироздания будет немного изменён, – объявил появившийся в Яма-локе Вишну Нараяна с вечной лёгкой улыбкой на устах, дэвы и агхори почтительно его приветствовали. – Кому же ещё вносить изменения, как не символу всего непостоянного, правда, Чандра? Яма, ты по-прежнему будешь отделять душу от тела, когда придёт срок жизни живого существа. И отводить их в Яма-локу, для освобождения от привязанностей материальной жизни и определения будущего рождения. Но теперь раз в год отпускай мёртвых на одни сутки, ради поддержания связи меж мёртвыми и живыми. Возвращаться они будут по лунной дороге – пути, который для них начертил Чандра. Кроме того, мёртвые смогут видеть свет Луны, и не будут находиться в вечной тьме – кроме тех, чьи грехи совершенно застилают зрение. Они будут тянуться к этому свету и получать сому – и тем самым постепенно, кто раньше, кто позже, приходить в счастливое, безмятежное состояние. Они постепенно забудут земную жизнь и будут готовы к новому перерождению. Чандра – прикоснувшись к потоку людских скорбей, ты всегда будешь носить в себе его каплю. Дорогой, тебе придётся каждый месяц принимать этот яд, чтобы сделать сомой для мёртвых.

– Хорошо, Господь, я принимаю эту обязанность, – поклонился лунный дэв.

– Но, благодаря этому, никакое чувство не останется незамеченным, а связь живых и умерших будет сильной и благой, – улыбнулся Нараяна. Он исчез, благословя всех присутствующих.

– Мне надо идти, но не думай, что я забуду попросить с тебя свою дакшину, – усмехнулся агхори и тоже исчез.

– Смотри, Яма, отсюда, из твой локи, Луна видна наоборот! – воскликнул Чандра, поднимая голову вверх. – В мире живых она сейчас убывающая, а отсюда – растущая!

– Значит, когда в мире живых будет новолуние, здесь – напротив, полнолуние, и наоборот, – заметил Яма, внимательно глянув на лунного дэва. – Знаю, ты торопишься, но до заката ещё есть время. Могу я с тобой поговорить без свидетелей?

– Конечно, – охотно согласился Чандра, а Шани закрыл происходящее в карте от взглядов зрителей из Сурья-локи.

– Теперь Чандра одновременно и Шукла-пакша, и Кришна-пакша – один для живых и другой для мёртвых, – объявил Сурья-дэв и глянул на дэвраджа.

– И что в этом хорошего? – проворчал Индра. – Как это поможет ему выполнять обязанности визиря? Нет, на этот пост нужен кто-то более определённый, более постоянный, тот, кто держит свою цель всегда перед собой и…

– Не стесняется в способах её достижения, – вставила Ями не без ехидства.

– Мне кажется, что Луна – как ворота, через неё можно увидеть вещи, которые обычно не замечаешь, в том числе и потусторонние, – тихо проговорила Дхамини.

– Чем спокойнее Чандра, тем больше видно, – кивнул, к её удивлению, Шани. – Главное – заставить его не спешить… Но у Ямараджа это неплохо получается.

– Я хотел поговорить с тобой, Чандра, о дэви Сангье, – Яма приступил к делу без долгих предисловий. Дэвы снова сидели во дворце Ямараджа, отсюда открывался вид на лунное дерево, на которое владыка мёртвых смотрел не без удовольствия.

– Да? – насторожился лунный дэв, поглаживавший оленя. После превращения яда в сому он чувствовал себя тонко настроенным инструментом.

– Они лишена тела, это исправить уже невозможно. Но ты должен знать способ возвращения её в нашу семью.

– Может, мне кое-что и приходит на ум, – произнёс Чандра неохотно. – Но меньше всего я хотел бы послужить причиной раздоров в семье Сурьи. Для чего нужно её возвращение, Яма?

– Все видят дэви Сангью как чёрствую женщину, ради амбиций сначала бросившую малых детей, а затем покушающуюся на убийство дэви Чхаи и Бхадры. Это правда, но не только это. Сангья – наша с Ями мать, супруга Сурья-дэва, ради которой он подставился под удар Шани. Я знаю, что и сестра, и отец с мамой Чхаей – все хотели бы её возвращения в каком-то виде. Ты умеешь налаживать такие вещи – не знаю, как, но связываешь людей отношениями. Теперь даже живых и мёртвых.

– Однако всё имеет свою цену, – вздохнул Чандра. – Поговори со своей семьёй, Яма. Возвращение дэви Сангьи, даже в неполном виде, без тела, означает присутствие в семьё её настроений, её амбиций.

– И ещё – её решительности и энергичности, – заметил Яма. – Я поговорю. И когда придёт время… ты знаешь, что делать, Чандра.

– Через дэви Чхаю есть способ, – произнёс Чандра, с сомнением покачав головой. – Яма, ты с Шани это тоже обсуди. Знаю, у вас сложные отношения, но если уж делать семью полной – как это возможно без Шани, которого ты ещё недавно, передо мной и всеми, кто следит за испытанием, назвал братом?

– И не собираюсь отказываться от своих слов, – кивнул Яма. – Обсужу и с Шани. Я хочу поддержать Ями, а она очень верит в Шани.

– Есть ведь что-то ещё, что тебя беспокоит? – негромко спросил Чандра, внимательно вглядываясь в Яму, сына Сурьи.

– Я не женщина и не смертный, чтобы ты использовал свои штучки, – буркнул Яма, но тут же глянул на лунное дерево и смягчился. – Не знаю, как это у тебя получается – я уже долгое время чувствовал, что Яма-локе необходимы перемены, но не мог понять, что именно нужно. А ты явился – и за сутки перестроил здесь всё. И при этом ничего не испортил, и не разрушил, наоборот. Сестра Ями не знала покоя с тех пор, как Сурья-дэв лишился тела, а мама Чхая лишила Шани поста Воздающего за поступки и выгнала из дома. Даже когда вернулся отец, Ями не успокоилась. А теперь она чувствует себя свободной и счастливой, и верит, что преодолеет все трудности, и вернёт Шани в семью. Я не слишком любил тебя, Чандра, за попытки навредить нашей семье, и за то, что ты редко действуешь прямо, а всё время какими-то обходными путями.

– Тебе не нужно меня любить, хотя я никогда не против иметь хорошие отношения, – улыбнулся Чандра. – Признайся: тебя задели слова Мангал-дэва? Я был занят, но могу вспомнить всё, что происходило при лунном свете.

– Не слова, – поморщился Яма. – А чувства. Чувства же – по твоей части, Чандра. Понимаешь, всю жизнь я старался жить по дхарме, быть гордостью своего отца. А сейчас понимаю, что теряю сестру. Мы не так дружны, как в детстве, и уже не понимаем друг друга без слов. Мой выбор жениха для неё – не самый лучший, признаю это. И… я вижу, что в Шани она верит больше, чем в меня. Эти женские чувства… Что я делаю не так, Чандра?

– Прежде всего, Яма, ты для Ями – брат-близнец, не думай, что она любит тебя меньше, чем Шани, – лунный дэв внимательно смотрел прямо в глаза сына Сурьи, и тот уже не мог их отвести. – Но Шани – не такой, как вы с Ями. У него странная и сложная судьба. А женщины любят поддерживать таких – из-за своей мягкой природы, да и от этого они ощущают себя более значимыми. Ями так привязана к Шани, потому что считает, что все к нему несправедливы. А Шани этого не заслужил. Понимаешь?

– Да, но… и мама Чхая прогнала его с глаз, так что десять лет мы о нём не слышали… Кроме того, что он принялся из злобы вредить Сурья-локе…

– В это ты сам не веришь, – покачал головой Чандра. – Шани, как и ты, и Сурья-дэв, любит прямые пути. Но речь не о нём, а о том, во что верит Ями. Если ты будешь разубеждать её в Шани, то только отдалишь её от себя, Яма. Если будешь поддерживать – даже не веря в Шани, просто веря ей, – то приблизишься.

– Это на словах просто… – задумался Яма. – Признаю, что с того самого дня, как отец простил Шани за насланное затмение и мама Чхая привела Шани в Сурья-локу, я видел в нём не столько младшего брата, сколько соперника. Всё время старался доказать отцу, что он может гордиться мной больше, чем Шани.

– Есть ли необходимость теперь в этом, Яма? Ты – Дхармарадж, так что решай сам.

– Но если я буду поддерживать сестру, не разгневается ли отец? – снова задумался Яма, перед его мысленным взором предстала вся сложная ситуация семьи Сурья-дэва, так ясно и отчётливо, как никогда до этого. – Он ужасно не любит, когда ему противоречат, ты же знаешь.

– Тем не менее сыновья, бывает, противоречат родителям – и ты ведь знаешь, что есть случаи, когда не соглашаться прямо предписывается дхармой. Посмотри на ситуацию с разных сторон, со своего трона Дхармы здесь, в царстве Смерти – ты увидишь всё непредвзято. С семьёй бывает непросто, но поддерживать родственника – долг не только матери, а каждого.

– Я понимаю, о чём ты, – живо откликнулся Яма. – Дэви Сангья с самого начала оказалась в трудной ситуации – жар Сурья-дэва был слишком обжигающим, и никто не захотел помочь ей – ни её муж, ни её отец. Каждый считал, что это проблема только дэви Сангьи. И вот к чему всё это привело…

– Теперь ты видишь связь между семейными отношениями и кармой, – улыбнулся Чандра. – Поговори с Ями, узнай, что она чувствует, и ты поймёшь, как её поддержать.

– Сын, брат – я никогда не разделял это, считая одной дхармой, – проговорил Яма. – Но, кажется, я ошибался. Это ценный урок, Чандра, спасибо.

– Не за что, – махнул рукой лунный дэв, поднимаясь. – А теперь, с твоего разрешения, позволь откланяться – мне ещё надо посетить Бхригу Муни и успеть до заката к Нале.

– Иди-иди, – усмехнулся Яма, но тут же добавил суровым голосом, сдвигая брови. – Да, Чандра – предупреждаю, не играй чувствами Дхамини.

– И не думал, – серьёзно покачал головой Чандра. – Но есть вещи, которые не можем решить ты, Яма или я, и даже Шани. Это решение самой Дхамини – и прежде, чем стать женой, ей придётся успокоить свой ум. Это же моя работа, Яма, моя дхарма – вытаскивать на свет скрытое в уме.

– И всё же не искушай её больше необходимого, – проворчал Яма. В этот момент в Сурья-локе Шани, почувствовав, что личные дела Яма закончил, вновь открыл зрителям возможность смотреть через карту на Чандра-дэва и всё, что происходит вокруг него.

Бхригу Муни сидел, закрыв глаза, и безостановочно твердил мантру. Но достигнуть ясного, сосредоточенного ума никак не получалось. «Вот глупый мальчишка, как запутал мои мысли, – раздражённо подумал мудрец о Чандре. – Что он там копается в Яма-локе, ему давно бы уже время вернуться сюда…» Не успел Бхригу закончить мысль, как Чандра, вместе с оленем, появился перед мудрецом, смирно сложив ладони. Риши открыл глаза и строго глянул на дэва.

– Прошу прощения, риши Бхригу, за то, что нарушил вашу медитацию, – кротко произнёс Чандра, и склонился к самым ногам мудреца. – Я согласен принять любое наказание от вас.