Текст книги "Беспечные (СИ)"

Автор книги: Ник Вернер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 53 страниц)

Мирияр сидел прямо посреди каменной мостовой, опёршись спиной на бок грифона, и что-то тому втирал. Мы подбежали и остановились. От получасовой пробежки по лесу у меня даже дыхание не сбилось, а Настя запыхалась и пыталась отдышаться. Я её сгреб в охапку, плюхнулся перед Мирияром и усадил себе на скрещенные ноги, как в гнездо. Обнял. Она прислонилась ко мне, всё ещё тяжело дыша.

«А камни до сих пор тёплые», – подумал я, устраиваясь поудобнее, а вслух невозмутимо спросил, глядя на Мирияра:

– Ну, рассказывай, чего звал?

– Вчера общался с Любомиром, – ответил Мирияр, не изменив своей расслабленной позы. – Он меня снова прогнал разбираться с Факелом, вот только я так и не допёр, что «я» могу с ним делать. Я предложил ему позвать тебя, чтобы он не скучал в моё отсутствие, но он сказал, что ты и так знаешь всё, что тебе нужно для возрождения Леса. В общем, это звучало так, мол, я вас научил, чему мог, теперь разбирайтесь сами.

– Значит, это было не соперничество, – вслух задумался я, – а им сразу надо было два человека для дела, – а про себя подумал: «Похоже, что бабушка не чинила Лес не потому, что забыла, а потому, что всё же не могла это сделать сама».

Умнее своей бабушки я себя никогда не считал, а потому пришёл к выводу, что, похоже, нам с ней чего-то не хватало для успеха.

– Я что, похож на человека, который хотел отобрать у тебя Факел? – рассмеялся Мирияр, и даже Настенька хихикнула.

– Был похож, – улыбнулся я. – Когда я тебя впервые встретил на Совете, то всё не мог понять, почему ты тогда на меня странно смотрел. Тогда я ещё не знал, что Марена твоя жена, и подумал, что это как-то связано с Факелом, ведь к тому времени точно знал, что ты можешь им управлять.

– Откуда? – удивился Мирияр. – Даже я тогда ещё не знал. Яромир сказал тебе, но не сказал мне?

– Ничего он мне не говорил, – усмехнулся я. – Не знаю, как это объяснить… Подслушал я их тайный Совет, в общем. Только Любомиру не говори, а то я ещё пожить хочу в здравой памяти и при рассудке.

– Не скажу, – вдруг напрягся Мирияр, будто что-то вспомнив, но тут же взял себя в руки и с интересом спросил: – И кто там был на Совете?

– Яромир, Пересвет и Любомир, но тогда из них всех я только Яромира знал.

– Значит, из них всех ты больше всего опасаешься Любомира? – усмехнулся мой собеседник.

– Ага, – признался я.

Но тут удивилась Настенька – даже села ровно.

– Не Пересвета? – с интересом спросила она, глядя на меня.

– А чего его опасаться? – удивился я в ответ. – Он не выглядит как человек, который будет морочить тебе голову. Тут всё просто: или он тебя не трогает, или убивает на месте. А вот Любомир… – я непроизвольно вздрогнул. – В общем, лишит рассудка, а ты даже этого не заметишь.

– Понимаю, – задумчиво ответил Мирияр, а я вдруг подумал, что и ему, видимо, мороки от жреца досталось. Даже почти почувствовал родственную связь между нами. Ну, как у братьев по несчастью.

– Дедушка Любомир добрый, – погладила меня Настенька по груди и снова ко мне прижалась. – Не переживай.

От её «не переживай» я снова вздрогнул, но уже по другому поводу, вдруг вспомнив, как она однажды говорила то же самое, уговаривая меня на близость.

«А переживать тогда было о чём… – тут же подумал я и решил перевести тему, пока окончательно не распереживался. – Похоже, что даже само имя „Любомир“ меня теперь выводит из душевного равновесия».

Я даже подумал, что он за нами сейчас следит, и чуть не завернул нас всех в кокон, но всё же сдержался и не смалодушничал.

– Так, мы отвлеклись, – решительно сказал я и протянул Мирияру руку. – Давай Факел, я покажу, что умею. Потом ты покажешь, что умеешь, и будем думать дальше, что с этим делать.

Мирияр достал Факел из поясной сумки и бросил его мне. Я его, конечно, поймал, но в очередной раз мысленно возмутился отсутствию уважение к древнему грозному оружию.

– Так… – задумался я, вертя Факел между пальцами левой руки, как ручку, а правой всё так же нежно обнимая Настеньку. – Не знаю, что Любомир рассказывал тебе, но мне он поведал то, что Факел может не только гореть. Понятия не имею, кто его так назвал, но то ли тот человек заблуждался, то ли намеренно хотел что-то скрыть. Кстати! – я перестал вертеть Факел и зажал горизонтально между двумя пальцами. – В дневнике моей бабушке, что был припрятан рядом с ним, говорилось, что это концентратор, а я бы ещё добавил – преобразователь. В общем, так она здесь всё и сожгла…

Я почувствовал, как Настенька напряглась, а вот Мирияр был абсолютно спокоен.

– Её обманули и вынудили это сделать против её воли, – поправился я – Хоть это и не снимает с неё вины.

Моя девушка – ну, или жена уже – немного расслабилась и вроде меня убивать пока не собиралась, а я спокойно продолжал:

– Так вот, тогда её собственная и окружающая энергия была сконцентрирована Факелом и преобразована в огромный пожар. Но и это не всё. Воспользовались не только её огромной магической силой, но и её даром – заклинание было составлено так, чтобы этот лес не возрождался много сотен лет. Если кому здесь интересно, как это было, то могу дать почитать дневник.

Вокруг повисло гробовая тишина, и я подумал, что даже грифон был не очень доволен услышанным, но есть меня пока вроде не собирался. Я на него глянул и, зная, что они умеют читать мысли, подумал: «Я сейчас буду показывать магические фокусы. Это не опасно. Но могу отойти подальше, если надо».

«Сиди уже», – мысленно ответил грифон.

«Благодарю», – искренне подумал я, ведь действительно тут хорошо устроился.

– Я бы почитала, – первой нарушила молчание Настя.

– Хорошо, – согласился я. – Он где-то дома должен быть. Я его оставлял, когда уходил на Совет.

– Собирался вернуться? – удивилась Настенька.

– Ну да! – вдруг возмутился я. – Мне же лес чинить надо было.

Я, конечно, безответственный, но всё же хочу верить, что не безнадежный, и совесть у меня всё же есть.

– Ясно, – улыбнулась она, а мне показалось, что только от одной фразы, что я собирался тогда вернуться, ей стало радостнее.

– Я тоже бы хотел почитать, – прервал наши нежности Мирияр. – Так что там на счёт стихий?

– Факел может преобразовывать магию в одну из четырёх стихий, – серьёзно ответил я и зажал артефакт в руке вертикально, отставив чуть в сторону от себя. – Огнём я здесь никого не удивлю, но, пожалуй, с него и начну.

Вспыхни ты ясно

Пламенем красным,

Жарким, но нежным

И неопасным.

Я сделал особое ударение на последнем слове, и над верхним концом Факела вспыхнул небольшой красный огонёк. Правда, он теперь скорее напоминал свечу, чем факел, пусть и без фитиля.

– Ух ты! – обрадовалась Настенька. – А потрогать огонь можно? – и уже потянула к нему руку.

– Ты чего⁉ – возмутился я, уводя свою руку ещё дальше. – Это же настоящий огонь, ожог же будет!

«Как дитя малое, ей-богу!» – подумал я, на что вдруг мне мысленно ответил грифон: «А она и есть как дитя сейчас».

Я на него удивлённо уставился и, не стесняясь, мысленно спросил: «В смысле?».

Грифон лишь презрительно фыркнул, но больше ничего не ответил.

– Можешь задуть, – вслух сказал я Настеньке, возвращая Факел обратно.

Она на него дунула и пламя погасло.

«Дитя так дитя, – сдался я этой мысли. – Значит, буду командовать, пока не „повзрослеет“».

Не то чтобы я особо разбирался, что делать с «детьми», но мать мною всегда командовала, чтобы я не лез куда не надо, так что как минимум это я знал.

– Настя, подставляй ладони, – весело сказал я.

Она даже послушалась!

Лейся водой,

Будто дождём,

И ороси

Землю кругом.

Из Факела начало вылетать что-то среднее между фонтаном и туманом, и, естественно, всё пролилось мимо ладоней, ведь я его забыл перевернуть «лейкой» вниз. Настенька захохотала, а Мирияр скептически спросил:

– Ты надо мной издеваешься?

– Я упражняюсь, – невозмутимо ответил я и, направив Факел ему в лицо, быстро проговорил:

Ветром подуй

Сильным, могучим,

Тем, что уносит

Печали и тучи.

Ветром его, конечно, не сдуло, но перья на грифоне затрепыхались.

«Чёрт! Прошу прощения!» – виновато посмотрел я ему за спину и быстро развернул Факел «ветром» вверх, но грифон оставался равнодушным, и я снова сделал невозмутимое лицо.

– Осталась земля, – сказал я и перевернул Факел, из которого до сих пор дул ветер, во всё ещё выставленные Настенькины ладони.

– Прохладный, – сказала она, а я прочитал новое заклинание:

Пепел просыпь

Ей на ладони,

Пусть улыбнется,

Коль его тронет.

Из Факела посыпались серые хлопья, а Настенька действительно улыбнулась. Но это была не моя магия, а её…

– Я не земледелец, поэтому могу только так, – сказал я, разглядывая небольшую горсть пепла у неё на ладонях, а потом резко скомандовал: – Сгинь!

Пепел сыпаться перестал, и я бросил Факел обратно Мирияру.

– Это всё, что я могу, – честно признался я. – Как видишь, что всё бесполезно в нашем случае. Я могу приказать Факелу сделать лишь что-то неживое, но не дать чему-то жизнь.

Мирияр спрятал Факел обратно в карман и печально сказал:

– Я и этого не могу. Мне нечего тебе показать.

Он скрестил руки на груди и задумался.

Настя вытрусил пепел из ладоней на мостовую и вытерла руки о свои штаны.

«Точно как дитя!» – убедился и ещё раз и мысленно поблагодарил грифона за подсказку.

Я тоже задумался.

«На чём мы там остановились до отъезда? Помню, я ему тоже пожаловался на невозможность создать жизнь Факелом. И что он мне ответил? А!»

– Слушай, Мирияр, – первым я нарушил вновь затянувшееся молчание. – Наверное, это прозвучит странно, но может, ты сможешь найти с помощью Факела или ещё как Душу Сгоревшего Леса?

– Да вот, пытался… – задумчиво ответил он, но потом на меня удивлённо уставился: – Откуда ты знаешь, что я могу?

– Я понятия не имел, что ты можешь, – серьёзно ответил я. – Мне просто Любомир перед отъездом сказал, что надо найти Душу Леса. Тогда его можно возродить будет. Это именно та «жизнь», которой мне не хватает, чтобы мои фокусы со стихиями перестали быть фокусами. Он сказал, что Душа прячется где-то здесь, но я не имею ни малейшего представления даже о том, как её начинать искать.

– Я… – начал было Мирияр, но Настенька его перебила.

– Маренку попросите, – утвердительно сказала она. – Она видит Души.

Теперь удивлённо уставились на неё мы оба.

– Не смотрите на меня так, – Настенька смущённо закрыла лицо руками. – Она же жрица, ей положено такое видеть, ведь её учили.

– А, она ж мне говорила, что… – хлопнул себя по колену Мирияр. – А, не важно! Вот я идиот, почему же сразу не догадался⁈

Настя открыла лицо и хихикнула.

– Вот и отлично! – воодушевился я, мой внутренний лентяй тут же воспользовался лазейкой, чтобы ничего не делать. – Позовёте, когда найдете!

Я сделал вид, что собираюсь вставать, но тут же замер.

– Стоять! – скомандовал Мирияр, и я почему-то себя почувствовал, как на плацу для тренировок перед инструктором.

Выдержки у меня всё же хватило, чтобы не вскочить по стойке смирно, но сел я ровнее и только потом осознал, кто и что сказал.

– Я хотел ещё кое-что обсудить… – тем временем продолжал он, но тут же его в оборот взяла Настенька.

– Мирияр, тебе на вечернюю тренировку не пора? – вдруг сказала она тоном, не терпящим возражений.

Мирияр озадаченно посмотрел на неё, потом на небо, потом снова на неё и вскочил:

– Чёрт! Пора!

Настенька хихикнула.

– Так, встречаемся завтра здесь же, через час после полудня. Я приведу Маренку.

– Чтобы было с кем обниматься? – по-доброму съязвил я и поцеловал Настеньку в ушко.

– Ага, – усмехнулся Мирияр и полез в седло.

Нам всё же пришлось встать и отойти, чтобы грифон, взлетая, нас не пришиб. А когда они взлетели и полетели в сторону Яренки, я ещё некоторое время смотрел им вслед. Вечером ещё и не пахло, солнце было довольно высоко.

– Это ты его так прогнала? – тихо спросил я.

– Ага, – нескромно призналась Настенька. – Мне понравилось, что ты меня куда-то пригласил, взял с собой, не оставил дома… – её голос грустнел с каждым словом. – Вы так долго разговаривали, а мне захотелось побыть с тобой вдвоём, как на свидании…

Настенька снова разрыдалась на ровном месте, а ведь только что очень искренне улыбалась и хихикала. Мне даже показалось, что на миг вернулась та девушка, которую я знал.

«Её душа точно где-то прячется от меня! – окончательно убедился я. – А значит, будем её выманивать».

Мне показалось, что «искать» что-то в данном случае бесполезно и скорее во вред. Это как загнать перепуганное животное в угол в попытках его найти. Оно ведь не знает, что ты от него хочешь, и только огрызаться ещё больше будет. А вот если выманить на себя, показать свои добрые намерения, то может и выйдет поймать.

В общем, я её обнимал, целовал, утешал, слёзы вытирал, а сам думал: «Может, это она так теперь мне рассказывает всё то, что не решалась сказать до этого? И про отданную душу, и про свидания…»

«Бываешь же догадливым», – съязвил мой внутренний голос.

«Редко, – мысленно вздохнул я. – Мне надо прямо говорить, намёки я не понимаю».

На этот раз я к «бабушкиным» приёмам не прибегал, а просто крепко обнимал свою… Жёнушку, что ли? В надежде, что ей от этого будет теплее, душевно теплее…

Часть 4

Глава 2. Почему бы и нет?

Мы шли по дороге среди чёрных обгоревших стволов, бурелома и серого пепла, но сейчас мне этот пейзаж уже не казался унылым и безнадёжным. Он для меня выглядел спящим. Я даже представил, как я взял бы Факел и ветром из него сдул весь пепел с земли и гарь с деревьев в сторону пустыни, а под ними обнаружилась бы живая чёрно-коричневая земля и шершавые серо-коричневые стволы. Следом пошёл дождь, летний солнечный дождь, и всё вокруг вмиг зазеленело бы: на деревьях вдруг появились почки прямо из стволов и тут же распустились яркими зелёными листами, а земля под ними покрылась бы невысокой зелёной травой с пёстрыми цветами.

Наверное, это видение навеяла мне какая-то из детских сказок, что давным-давно читала мне бабушка, но мне почему-то показалось, что здесь именно так и будет. Придёт время – и здесь обязательно будет так.

Я шёл и обнимал Настеньку за талию. Она уже больше не плакала, а тихо шла рядом, будто её и не было тут, будто она была где-то ещё. Казалось, что если я сейчас её отпущу, то она растворится и спрячется от меня окончательно в этом безжизненном лесу, и я больше её уж точно не найду. Эти мысли меня опять начали удручать, и я решил, что Лес снова подождёт.

«Уж прости меня, Священный Лес! – мысленно обратился я к нему. – Поспи ещё немного, прошу тебя. Я разбужу её и вернусь».

Мы шагнули за невидимую границу между живым и мёртвым лесом, и я задумался о том, как я это, собственно, буду делать?

«Что мне тогда Яромир говорил, когда от хандры лечил? Есть внешние способы, но мне они не подходят. На войну я её сейчас не отправлю, а друзья, походу, как-то не очень справились. Остаётся: творчество, здоровье и… Не люблю я это безликое слово, пусть будет – забота. Про творчество я потом спрошу Марену, а сейчас её можно в Лес сводить, подзарядиться для здоровья. Мало ли? Не знаю, чем она и её друзья здесь занимались в моё отсутствие, но вдруг не догадались? Лишним уж точно не будет».

– Скажи, – спросил я. – А эта часть Леса тоже Священная? Здесь тоже можно магией подзарядиться?

– Да, – безэмоционально ответила Настенька.

– Тогда идём! – воодушевился я, но вместо того, чтобы идти, остановился и заозирался по сторонам.

Все деревья для меня выглядели одинаково, да и не особо отличались размерами. Такого большого, у которого меня лечил Яромир, я тут не увидел и решил попросить помощи у той, кто в этом разбирается лучше.

– Может, выберешь для меня дерево? – заискивающе спросил я.

– Идём, – ответила она, беря меня за руку и уводя за собой дальше по тропе. – Увижу – скажу.

К нужному дереву меня подвели где-то через четверть часа блужданий по лесу без троп и даже намёка на них. В жизни я бы его сам не нашел, а оказалось оно очень даже годным – толстым и высоким. За ним можно было бы спрятаться вдвоём, стоя плечом к плечу.

Настенька отпустила мою руку, мол, иди, становись, но не тут-то было. Я подхватил её за талию и бережно прислонил спиной к дереву:

– Подзаряжать мы будем тебя! – весело сказал я. – Не спорить и не убегать!

Настенька улыбнулась и закрыла глаза. Она вдруг стала такой обворожительно красивой, что мне показалось, что она засияла прямо изнутри. В общем, удержаться я не смог: зажал девушку в углу – ну, в смысле, у дерева – и поцеловал… Стоять ей так долго. Почему бы не совместить приятное с полезным?

Не знаю, она ли это делала или Лес, но пока мы целовались, мне казалось, что сила Леса через неё течёт и в меня. Может и показалось, но когда наше «лечение» было окончено, я почувствовал себя однозначно бодрее.

– Куда теперь? – весело спросила Настенька, отлипая от дерева.

«Она вернулась! – мысленно обрадовался, но расслабляться не стал, вспоминая её эмоциональные качели. – Скорее всего, это ненадолго».

– Теперь я тебя приглашаю на свидание на ристалище Касты Следопытов, – весело ответил я и тут же строго добавил. – Будем бегать! А то что-то ты сегодня быстро выдохлась от лёгкой пробежки.

– От лёгкой⁈ – возмутилась она. – Да мы неслись через лес напролом, как лани через степь.

– Ничего не знаю. Я сказал: марш на тренировку! И не обсуждается.

– Раскомандовался, – фыркнула Настя. – Не покажу тебе дорогу домой, – и показала мне язык.

– Сам найду, – невозмутимо ответил я и закрыл глаза.

Нитка нужного маршрута тут же вспыхнула перед глазами. Я открыл глаза, схватил Настю за руку и повёл в нужную сторону.

– Нам не туда, – пыталась вырваться она, но когда поняла, что ничего у неё не выйдет, то попыталась хотя бы потянуть меня в другую сторону.

– Туда, – коротко ответил я и вскоре мы вышли на тропу.

– Хм-м-м… – задумчиво сказала моя… Всё же пусть будет «девушка», а то не вижу я себя «женатым», хоть ты тресни. – А я об этой тропе не знала.

Когда тропа нас вывела к другой, ведущей к окраине Яренки, моя девушка уже разглядывала меня со смесью подозрения и восторга.

– А откуда ты знал про ту тропу? – всё же спросила она, когда мы уже шли по улице поселения.

– Я не знал, – честно ответил я. – Просто нашёл.

– Это твоя магия так работает?

– Не совсем магия, чутьё просто.

– Хорошо тебе, – вдруг снова грустно сказала она и вздохнула. – Мне б такое.

– А тебе зачем? – поинтересовался я.

– Чтобы знать, где ты, – тихо ответила она и ещё тише добавила: – Когда мне неспокойно бывает.

Я уж было решил пошутить «Следить за мной надумала?», но вовремя осёкся. Пусть следит, мне не жалко, ведь приятно, когда о тебе кто-то думает. Но она бы могла это понять иначе. Вместо этого я решил честно признаться:

– Я тебе подарил частичку своего чутья. Та брошь из Роренска у тебя с собой?

– Нет, – ответила Настенька и остановилась, а её голос дрогнул, как от испуга. – Я всё оставила в Ордене Ниев, когда беж… Уходила.

«Значит, она от чего-то бежала, когда я тогда свалил с Кираном», – похолодело у меня в груди, и я вдруг осознал, что мог тогда её потерять навсегда. Не знаю, кто ей тогда помог, но этому человеку я теперь по гроб обязан.

– Нестрашно, – улыбнулся я, скрывая своё смятение. – Как-нибудь заберём. А пока меня искать тебе не надо – я же рядом.

Я на всякий случай прижал её к себе, чтобы не быть голословным.

– А что она умеет делать? – уже с нотками интереса спросила Настенька, отстраняясь.

«Чёрт! – мысленно наругал я себя. – Теперь придётся сознаться».

Я, конечно, толстошкурый, но не когда дело касается того, чтобы признаться напрямую кому-то, что он для меня дорог и важен. В общем, я собрал всю свою невозмутимость в кулак и всё же выговорил, даже не заикаясь:

– Я записал на неё своё заклинание. Если ты дотронешься до камней броши и подумаешь обо мне, то перед твоим мысленным взором развернётся карта, на которой я буду подсвечен белой точкой. Смотри.

Я оголил запястье правой руки и развернул руку так, чтобы она его видела. Зажёг маленькую шаровую молнию – на внутренней стороне запястья белым контуром проявилось изображение листика с тремя бусинами.

– Этот символ будет всегда загораться, когда ты пытаешься меня найти через брошь. Если с тобой всё хорошо, я буду чувствовать тепло. Если тебе грустно или плохо – холод.

Настенька замерла, завороженно разглядывая моё запястье, а потом резко возмутилась.

– Бли-и-ин! Ма-а-арк! Почему ты мне сразу об этом не сказал⁈ – начала упрекать она меня, но тут же закусила губу, чтобы не расплакаться.

На нас, стоящих посреди улицы, уже начали глазеть прохожие, и пришлось её отсюда уводить, зная, как местные боятся сплетен.

– Не мог, – кратко ответил я и повёл её дальше по улице. – Идём, дома договорим.

Дома мы были через четверть часа, и она за это время не проронила ни слова, но как только за нами закрылась дверь, так сразу и потёк водопад слёз.

– А ну хватит реветь по любому поводу! – по-доброму возмутился я.

– А то… ты… меня бросишь? – лишь разобрал сквозь всхлипывания.

– Ещё чего! – продолжал возмущаться я. – Поздно уже! Так просто ты от меня теперь не отделаешься.

Настенька слегка улыбнулась, но слёзы от этого течь не перестали.

– Идём, – сказал я и снова спрятал её в своих объятьях, а дальше… Мне сложно было в этом признаться, но я всё же тихо выговорил: – Расскажешь мне, что я ещё сделал не так? Я намёков не понимаю. Уж прости. Прости, что я тебя тогда бросил и ушёл, и не раз… Там, на задании, я был зол и не сдержался. Потом я думал, что нам нужно время, чтобы отдохнуть друг от друга и успокоиться. Снова ушёл. Потом… Потом за мной пришёл Киран и сказал, что это срочно. Я не знал тогда, что с тобой делать. Не знал, что я сделал не так, почему ты меня прогнала, не знал, как тебя вернуть. Решил оставить хотя бы записку, но не знал, что в ней написать. Написал, что вернусь…

Настя перестала всхлипывать и слушала меня, будто затаив дыхание.

Я горько усмехнулся:

– Киран мне потом объяснил, что и записку я неправильную оставил. Уж прости, что я тебе такой безнадежный попался.

А про себя подумал:

«И безответственный».

Из-за этой мысли мне самому стало так невыносимо грустно, хоть плачь. Но рыдать при девушках не входило в мои планы, поэтому я всё же воздержался.

– Значит, ты обо мне тогда подумал? – несмело спросила она. – Когда записку писал.

– Конечно, подумал… Всю ночь о тебе думал, пока не отключился. Думал утром поговорить, но ты исчезла, а тут Киран… В общем, вместо того, чтобы тебя искать, я ушёл с ним. Не мог не уйти, это было выше моих сил ему отказать… Но и тогда я о тебе подумал…

– Ура-а-а!!! – вдруг оттолкнула меня Настенька и убежала в гостиную.

Я не понял, что это было, и пошёл следом, а это взбалмошное чудо уже весело носилось по комнате и приговаривало: «Ты обо мне подумал! Ура-а-а!»

Я вдруг вспомнил Кирана, когда тот завалился ко мне в номер гостиницы и сказал, что сходит с ума. Я решил, что ещё пару дней и с ума точно сойду я. Если она через пять минут снова беспричинно разрыдается, то у меня точно случится нервный припадок. Скорее всего, я буду истерически ржать и биться головой об стенку, а не бросаться на людей, но разгребать последствия этого мне всё же будет не легче.

– А ну иди сюда! – возмутился я и попытался её поймать.

Через несколько минут мне всё же это удалось, да и то только потому, что она не убегала далеко, а всё время давалась «пойматься», игриво уворачиваясь и выскальзывая из объятий, стоило лишь мне её коснуться. Не выскользнула.

– Рассказывай! – скомандовал я. – Сквозь слёзы, сквозь смех, как угодно, но рассказывай всё, что я должен знать.

Настя молчала.

– Прошу, расскажи, – сменил я тактику.

Она задрожала, но всё же ответила:

– Не могу…

– Боишься?

Она кивнула.

Я неприкрыто вздохнул и уткнулся лбом в её шею:

– Я не знаю, как тебе ещё доказать, что я не уйду.

Она меня погладила по шее и по спине и робко спросила:

– Может, мы как-нибудь так? Уживёмся без объяснений?

– Ну уж нет! – возмутился я. – Последний раз это закончилось тем, что я заломил тебе руки. Больше я до такого доводить не хочу.

Настя хихикнула и слегка покраснела.

– А ты порой очень мило заламываешь руки, – игриво сказала она и потянулась ко мне целоваться.

– Так! Не переводи тему! – невозмутимо ответил я. – Жди здесь!

Я отстранился и ушёл в соседнюю комнату, а когда вернулся, протянул ей свой блокнот и ручку.

– Не можешь сказать – пиши, – скомандовал я. – Всё, что мне нужно знать о тебе, чтобы впредь не косячить.

– Так же будет неинтересно! – встала в позу Настя и блокнот не взяла. – Ты обо мне всё узнаешь, и я…

– Это невозможно!!! – не выдержал я.

Бережно схватил её за руку и отвел к столу. Усадил, положил перед ней блокнот с ручкой и заявил тоном, не терпящим возражений:

– Сидеть и писать! Я буду там, – я указал на спальню. – Ко мне разрешается входить только с исписанным блокнотом в руках. Деться мне оттуда некуда. Через окно сбегать не собираюсь. Надеюсь, меня ужином сегодня всё же накормят.

Настенька уж было хотела вскочить со скамьи, но я её придержал за плечи, наклонился к ушку с тихо сказал:

– Сладким ужином, а не горьким от слёз.

Ещё поднятые плечи вмиг поникли, и она прошептала:

– А как ты почувствовал?

– Пусть я и слепой, но не бессердечный, – я поцеловал её в ушко. – Жду.

Я невозмутимо ушел в спальню и закрыл за собой дверь. На всякий случай подпёр её спиной, а убедившись, что за мной никто не идёт, позволил себе расслабиться и потёр лицо руками.

Пи… как мне было стыдно от всего, что я наговорил за последние полчаса. Пусть я и говорил искренне, но в жизни бы не подумал, что способен выговорить такое вслух.

С мыслью, что я точно сошёл с ума, я отлип от двери и дошёл до кровати. На кровать я завалился лицом вниз, да ещё и прикрыл голову подушкой, чтоб уж точно спрятаться от своего позора. Надеюсь, она хоть что-то напишет, чтобы мы к этому разговору больше не возвращались, а то лечить придётся меня, а не её…

Часть 4

Глава 3. Сказка

Настя

– И что мне ему написать? – тихо вслух задумалась Настя.

«Как я за ним бегала два месяца? Он это и так видел… Как меня спас Братислав? Ещё не то подумает… Обвинять я его ни в чём не хочу. Тем более, что он уже попросил прощения за то, что ушёл тогда. А за то, что меня не замечал, и прощать не за что. Не его это вина, что я так и не смогла обратить на себя внимание тогда. Да и вообще, лучше и это не писать, а то подумает, что я какая-то злая ведьма, решившая его приворожить, а когда своего добилась, ещё и жизнь сделала не сладкой, а горькой… Про то,что он мой суженый? У меня нет доказательств. Может, мы и зря вместе оказались… Только жизнь человеку испортила…»

Беззвучные слёзы закапали на стол, и Настя отодвинула блокнот подальше, чтобы не намочить.

«Может, мне надо было его в тот вечер отпустить гулять на воле, а не навязываться на близость? Ничего хорошего из этого не вышло… Сплошное горе и страдание…»

«Неправда», – кто-то шепнул ей на ушко, и она от неожиданности обернулась, но в комнате никого не было.

«Правда это или неправда, – взяла себя в руки девушка, – но хуже уже точно некуда. Напишу, что напишется – и будь что будет!»

Она вытерла слёзы рукавом рубашки и пододвинула блокнот поближе. Открыла на середине. Удивилась!

«Да это же наши схемы! – она пролистала несколько страниц. – И его мысли по этому поводу! – перелистнула на начало. – И заметки из путешествий!»

Настя провела пальцами по исписанными мелким, но аккуратным почерком листам и улыбнулась.

«Наверное, я могу о тебе почитать? Раз уж ты мне его дал…»

Блокнот она читала около часа, но ничего ни о себе там не нашла, ни о других личных переживаний владельца. Лишь сухие заметки и логические выкладки.

«Значит, ты всё держишь при себе, как и я, – не особо расстроилась девушка. – Теперь я знаю, что тебе писать».

Она улыбнулась, перелистнула на первый чистый лист и написала поперёк страницы: «Сказка о приключениях девушки Насти». Перелистнула и её, после чего начала писать свою «сказку».

«Жила-была девушка Настя, жила – не тужила. Да тут в её деревню прибыл заморский принц Марк…»

Настя хихикнула и решила, что в таком забавном ключе она теперь может написать всё, что угодно. Ведь это сказка? А как говорится, сказка – ложь, да в ней намёк…

Девушка так увлеклась сочинением, что когда поставила последнюю точку, то с ужасом поняла, что на улице уже сумерки, а ужин до сих пор не готов! А на то, что света из окна давным-давно едва лишь хватало, чтобы разглядеть, что она пишет, она всё это время не обращала внимания.

Она закрыла блокнот, взяла его и ручку в руки и тихо выскользнула из-за стола, сама не понимая, отчего это вдруг она крадётся. До двери она тоже дошла бесшумно и, тихо её отворив, проскользнула внутрь. Когда она склонилась над кроватью, то поняла, что Марк спит. Он лежал на боку поверх покрывала, засунув руку под подушку.

«Такой милый и безмятежный», – подумала она и еле удержалась, чтобы до него не дотронуться и ненароком не разбудить.

Она оставила блокнот с ручкой на тумбочке рядом с кроватью и выскользнула за дверь.

«Так, Настька! – скомандовала она сама себе, подходя к печи. – Пора кормить мужа чем-то не горьким!»

Но тут же задумалась, что бы приготовить.

«Когда он проснется – не знаю… Ладно, пусть будут пирожки! Они ещё долго свежими остаются. Думаю, ему и утром понравятся. Надеюсь… Эх, ладно! Не понравятся – научусь делать лучше!»

На этой мысли Настя вдруг показалось, что все её горести и печали остались где-то далеко в прошлом. А даже не так: в сундуке, под землёй и за семью печатями! Будто камень упал с её Души, и она снова могла летать…

Пирожки были готовы через три часа. На улице стояла глубокая ночь, светили звёзды. Настя даже один попробовала, хоть есть ей особо и не хотелось:

«Вроде не горький, – с сомнением прожевала она кусочек, а потом доела и весь пирожок. – Ладно, завтра узнаю».

На этой мысли она прокралась обратно в спальню и так же, не переодеваясь, тихо улеглась на кровать. Марк её тут же обнял. Когда она спросила, спит ли он, Марк ничего не ответил и не пошевелился.

«Дышит ровно, как во сне, – прислушалась девушка. – Думаю, спит».

Она устало зевнула, обняла его в ответ и вскоре уснула и сама.

Утром она проснулась с ощущением, что ей хорошо и безмятежно, и всё, что произошло до этого, было каким-то страшным сном. Тем самым, от которого просыпаешься, а потом ещё много лет не можешь понять, это был сон или явь? А то и вовсе начинаешь путаться, было ли это с тобой на самом деле или всё же приснилось. Разбираться с этим Насте совсем не хотелось, и она решила, что это был сон. Но тут же ей сделалось неловко за всё, что она вчера понаписывала.

«Глупости всё это! – радостно думала девушка. – Ну ушёл. Так вернулся же! Ну поссорились. Так помирились же! Ну магическое истощение было. Так дошла же! И даже вылечили… Так! Надо спрятать свою писанину, пока её никто не прочитал!»