Текст книги "Беспечные (СИ)"

Автор книги: Ник Вернер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 53 страниц)

Вдруг Ярослав резко сел и оборвал мелодию звонким аккордом – на его балалайку упал первый луч солнца, выглянувшего над кронами деревьев, а на поляну вышел Любомир с гуслями через плечо на широком кожаном ремне, а за ним появились и Яромир с Пересветом.

«Похоже, теперь все в сборе», – подумал Орэн.

Но на его удивление никто из старейшин ничего не сказал, и они молча разбрелись по поляне. Яромир с Пересветом направились к группе старцев и мужей, а Любомир уселся на большой пень на краю поляны, положил гусли себе на колени и заиграл. Это сработало лучше всяких слов, чтобы собрать всех вместе

Ярослав встал и пристроил свою балалайку под ближайшим деревом, а потом взял Настю за руку и помог ей подняться. Марена взяла Орэна за руку и протянула вторую руку Насте. Так вчетвером, держась за руки, они и направились к уже строящемуся хороводу. И понеслось…

Орэн уж было подумал, что ему просто надо ходить по кругу, держаться за руки с соседями, но не тут то было. Сначала хоровод был один, потом внутри него образовался второй, третий… То они резко меняли направление движения, то сближались, то расходились, то «ныряли» друг через друга и перемешивались. А когда к этому всему ещё и примешались и песни, Орэн понял, что проще всего плыть по течению и давать себя вести куда надобно.

А музыка… Казалось, что она рассказывала каждому о его жизни: то успокаивала, завораживала, усыпляла; то резко менялась и отважно звала за собой на бой, призывала не сдаваться, идти до конца; то становилась шаловливой и задорной; то нагоняла печаль и тоску, хоть плачь, а потом снова радовала, смешила, бодрила, звала…

Через несколько часов Орэн уж было подумал, что сейчас у него окончательно закружится голова от всего происходящего и внутри него, и снаружи, и решил от всего отгородиться, чтобы остаться при здравом рассудке, но тут Любомир резко перестал играть, и хоровод тут же распался. Его отпустила и Марена, и пацанёнок, между которыми он был. Все захлопали в ладоши, засмеялись и пошли друг с другом обниматься.

С кем только он не успел наобниматься за ту «вечность», что, ему казалось, это всё происходило. Правда, не то чтобы ему это не понравилось, ведь среди тех, кто беспардонно лез к нему обниматься, были и милые девушки. А когда он понял, что и эта часть Обряда наконец закончилась, то устало побрёл к балалайке Ярослава и растянулся рядом на траве.

– Всё, сдаюсь, – честно признался он, когда над ним склонилась Марена.

Она хихикнула и присела рядом, положив его голову себе на колени.

Орэн довольно закрыл глаза, но вдруг вспомнил, зачем он есть, и тут же их открыл, огляделся. Настю он нашёл весело общающейся и с парнями и с девчонками.

«Вот оно! – обрадовался он. – Она уже и выглядит живее, и улыбается искренне. Может, помогло… Но надолго ли?»

Он ещё некоторое время за ней понаблюдал и снова устало закрыл глаза, так и не заметив, как задремал – настолько ему было уютно и безмятежно.

Орэн летел птицей в голубом небе, нырял в облака, выныривал из них и падал камнем почти до самой земли, а потом резко взмывал вверх…

– Просыпайся, – кто-то тихо звал его с земли, а его всё манило бескрайнее небо, и он не хотел поддаваться этому наваждению.

– Просыпайся, – настаивал мелодичный девичий голос. – Нам пора уходить.

– Зачем уходить? – удивился он. – Ведь можно улететь…

Голос звонко засмеялся, и кто-то ущипнул его за нос – Орэн проснулся. Он открыл глаза и недовольно уставился на обладательницу голоса, потирая нос. Она взъерошила ему волосы и «выгнала» со своих колен.

– Догоняй! – скомандовала девушка, вставая, и куда-то умчалась.

«И чем я провинился?» – недовольно подумал Орэн, садясь.

Оказалось, что на поляне уже никого не было.

«Это сколько я проспал-то⁈» – неподдельно удивился он, видя, что солнце уже скрылось за кронами деревьев.

Пришлось вскакивать и догонять. Жену он догнал, поймал, и они в обнимку побрели домой через лес.

– Как Настя? – спросил Орэн. – Мне показалось, что она повеселела.

– Я это тоже заметила, – слегка улыбнулась Марена.

– Хороший у нас праздник, – задумчиво ответил Орэн. – Я бы сказал – исцеляющий.

– Ага, душевный.

– Значит, душевно-исцеляющий, – усмехнулся Орэн.

«Как же нам повезло, что она вернулась до праздника… Что бы мы делали без него? Не знаю даже…»

Вдруг ему почему-то вспомнился Факел, но он не понял, причём тут этот артефакт, и быстро от нём забыл.

На центральную площадь они пришли последними. Орэн принёс две больших корзины выпечки своей жены, и они уселись на ближайшее свободное место за столом. Еда тут же «разбежалась» по столу, а корзины были припрятаны под ним.

Орэн схватил первый попавшийся пирожок и принялся его жевать – тот оказался с яйцом и зеленью. Он всё пытался безуспешно высмотреть Настю. Вскоре он сдался и решил, что раз она затерялась среди общего веселья и добродушия, то ей тоже весело, а значит, можно спокойно поесть, чем он и занялся…

Еды на столе становилось всё меньше, как и солнечного света на улице. Зато костёр, вокруг которого эти столы были расставлены кругами, становился все ярче и жарче. Люди начали выходить из-за столов и подтягиваться поближе к нему.

– Идём погреемся? – предложила Марена.

– Идём, – согласил Орэн.

Пройдя четыре ряда столов, они вышли на поляну, оставленную между столами и костром.

– Ярослав, играй! – вдруг послышалось справа.

Орэн оглянулся и увидел Ярослава, сидящего на крайней к костру лавке, спиной к столу, с балалайкой в руках.

– «Ураган»? – хитро улыбнулся Ярослав.

– Давай, «Ураган»! – послышался хор голосов со всех сторон, и среди них он услышал и звонкий Настин голос.

Не успел он высмотреть её в толпе, как его жена, словно тот «ураган», сорвалась с места и в миг была у подруги, уже вытаскивая её за руки поближе к костру.

– Тогда подпевайте! – весело крикнул Ярослав и ударил по струнам: «Слух понёсся по городам и весям…»

Марена и Настя уже во всю кружились и смеялись у костра среди таких же весёлых и ухохатывающихся людей, а Орэн всё стоял и убеждал себя, что «мужики не танцуют», борясь с желанием к ним присоединиться.

«И не поют», – ржал с него его внутренний голос.

«Если я начну петь, то меня отсюда прогонят», – сам себе отвечал Орэн и широко улыбался, смотря на происходящее.

Вдруг кто-то подошёл к нему сзади и положил руку на плечо, но не успел он обернуться, как услышал строгий голос Любомира:

– Смотри!

Взор Орэна как-то сам по себе нашёл то, на что надо смотреть, точнее, на кого. Он взглянул на Настю, всё так же смеющуюся и весело кружившуюся со всеми у костра, и увидел белое сияние в её груди. Там, выше сердца, несмело пульсировала маленькая звездочка, будто тянула свои ручки-лучики ко всем вокруг, желая со всеми обняться и ко всем покрепче прижаться, желая согреться.

– Она сияет… – завороженно прошептал Орэн.

– Ты справился, – улыбнулся Любомир, – но береги её тайну. Её Душа хрупка, как новорожденное дитя. Ни слова об этом никому, пока она не окрепнет.

– Слушаюсь, – серьёзно ответил Орэн.

Наста́сья из Рода Я́рена

Песня Зарождения Души: Neuromonach Feofan – Ураган

https://youtu.be/Cn3YF5CQsdA?si=9KST4ueNMs6EPh6V

Часть 2

Гости. Глава 1. Полномочия

Киран

Пять с половиной недель назад. Второй день Совета в Катаренске, на котором графиня Дэйнера передала графу Неррону договор о сотрудничестве по делу аметистов. Через полчаса после завершения Совета. Первый месяц весны.

Каанно-Тана, Катаренск.

Киран стоял посреди площади перед Домом Советов и целовал Элеонору. Со стороны могло показаться, что ему дела нет ни до чего на свете, но он всё же следил за обстановкой вокруг.

Когда до него докатилась волна неприкрытой враждебности, он первым же делом определил, что направлена она не на них, и, не отвлекаясь от приятного занятия, продолжил, не открывая глаз, наблюдать за её источником.

Это дар у него был с рождения – он всегда безошибочно чувствовал намерения других людей. Говорят, им обладают многие новорожденные, но потом его теряют, однако Кирану удалось его сохранить, и не в последнюю очередь благодаря большой семье. Если у тебя восемь старших братьев, то тут просто так даже за стол не сядешь, не найдя безопасную лазейку между ними.

Когда о его даре случайно узнали родители, они начали помогать сыну его развивать. К пяти годам он безошибочно определял враждебность или доброжелательность людей перед ним, даже если те всячески это скрывали, а к семи мог проделать то же самое и с закрытыми глазами, но люди должны были стоять не далее чем в двух шагах от него.

Когда Киран лишился родителей, он продолжил развивать этот навык самостоятельно. Позже оказалось, что он отлично работает и на грифонах. Со своим первым грифоном Киран подружился очень быстро и уже на второй день болтал с ним по мыслесвязи, несмотря на то, что ему тогда было всего шестнадцать лет.

Сейчас же он мысленно видел намерения всех людей в радиусе двадцати шагов от него.

Однозначно недоброжелательный человек не спеша приближался ним. Кирану вдруг стало жутко интересно, кто бы это мог быть – он открыл правый глаз и понял: «Приехали. Опять не справляется…»

– Там за мной граф Неррон идёт, если что, – равнодушно сказал Марк, проходя мимо.

«Надеюсь, он идет в гостиницу, а то…» – начал было думать Киран, но тут Элеонора попыталась с перепугу высвободиться из его объятий, и ему пришлось оставить мысли о друге на потом.

Девушку он благополучно удержал, и теперь ему стало жутко интересно, куда же запропастился граф Неррон. Он всё поглядывал на ступени перед Домом Совета, но граф всё не выходил.

«Жаль, – подумал Киран, – но пора и честь знать».

Он отстранился от Элеоноры и тихо сказал:

– Я бы перенес решение наших проблем в другое место, но, похоже, у меня нарисовалась новая проблема.

– И какая? – весело спросила Нори, всё пытаясь до него безуспешно дотянуться, чтобы снова поцеловать.

– Давай я проведу тебя домой сначала.

– И не расскажешь? – вздохнула Нори, переставая вытягиваться на носочках.

– Нет, – невозмутимо ответил Киран.

– Ну ладно, – сдалась девушка. – Идём.

Киран её отпустил, и они пошли в сторону гостиницы «Портал».

«Что-то она быстро сдалась, – скептически думал Киран. Хоть бы снова что-то не учудила… Но Марка сейчас найти нужнее, пока он дров не наломал».

Киран довёл девушку до дома, взял с неё честное слово, что она никуда без него уходить не будет, и отправился на поиски друга.

Марка он нашёл в своей комнате в гостинице, но вот чтобы к нему добраться, Кирану пришлось приложить некоторые усилия. Правда, потом он всё же договорился об устранении последствий своих «усилий».

Увидев друга, обречённо сидящего в темноте, он понял, что не ошибся: тот снова не знал, что делать.

«Ему надо сказать „что“ делать, а то он тут так и останется», – решил Киран.

Проблема была лишь в том, что Киран всегда терпеть не мог безответственные советы, но и приказывать другу не мог. Разница между «советом» и «приказом» для него всегда была принципиальная: за совет никто ответственность на себя никогда не берет, а вот за приказ ответственность лежит на том, кто его отдал.

Не придумав ничего лучше, он замаскировал свой приказ под совет и сказал Марку взять Настю с собой в Орден Ниев. Друг его тут же послал со своими «советами» куда подальше, и Кирану пришлось уйти, но он всё же успел заметить, что Марк теперь выглядел менее обречённо. Заметил и забыл, снова переключившись на мысли о своей девушке.

«Не сбежала», – мысленно вздохнул он с облегчением, переступая порог своего номера в гостинице.

Нори сидела в длинной ночной рубашке на диване, обняв свои колени и положив на них голову.

– Киран, я хочу домой, – грустно сказала она, не глядя на него. – Я не пойду на третье заседание Совета. Это унизительно. Я не хочу больше иметь с ними дело. Подпишет он договор или нет – мне всё равно. Аметисты я все потоплю, пусть и бесплатно.

– Буду через два часа, – ответил Киран и снова ушёл.

«Итак, что мне надо? – размышлял он, спускаясь по лестнице на первый этаж. – Как советнику – сказать, что графиня не будет присутствовать на последнем заседании, попросить прислать ей решение Совета по почте, а заодно и узнать про договор. Как главнокомандующему – мне нужен грифон. Я не собираюсь снова две недели куда-то тащиться лесами, полями и пустыней, зная, что могу добраться без проблем за четыре дня. Вроде бы всё? Похоже на то».

Несколько недель назад Киран выбрал путешествие верхом как способ добраться до Каанно-Таны лишь потому, что хотел, чтобы Элеонора «проветрилась» во всех смыслах этого слова. Сейчас же он не видел в этом ни смысла, ни надобности, да и проветриться не мешало и ему самому, чтобы окончательно не свихнуться от выходок его непредсказуемой девушки. А грифон ему для этого нужен был нормальный, боевой, а главное – свой, личный.

Выйдя на улицу, он сразу же отправился в гостиницу «Рассвет» и был там через полчаса.

– Добрый день, – поздоровался он с девушкой за стойкой регистрации. – Меня зовут Киран Регнар. Вы не могли бы передать графу Неррону, что с ним хочет поговорить главнокомандующий его личной гвардии?

– Добрый день, – миловидно улыбнулась девушка и начала листать гостевую книгу.

Вдруг Киран почувствовал на своей спине пристальный взгляд и обернулся – на него смотрел Геральд.

– Пожалуй, не надо, – бросил он девушке и направился к Геральду.

– Альберт у себя? – спросил он, подойдя поближе.

– Должен быть, – скептически посмотрел на него Геральд. – А ты уверен, что хочешь сейчас с ним общаться?

– Абсолютно, – невозмутимо ответил Киран. – Номер какой?

– «308», – нехотя ответил Геральд.

– На «представление» пойдешь? – усмехнулся Киран.

– Пожалуй, воздержусь, – усмехнулся в ответ Геральд.

Киран развернулся и пошёл к лестнице на третий этаж и вскоре уже стучал в дверь комнаты номер «308».

Дверь открыл сам граф.

– Добрый день, Ваше Сиятельство, – улыбнулся Киран. – Я к вам по поручению графини Дэйнеры.

– Хватит паясничать, – строго сказал граф. – Заходи.

Он отошёл от двери и направился к письменному столу в углу гостиной. Киран зашёл и закрыл за собой дверь.

– Ты писал? – строго спросил граф, взяв со стола листок договора с подписью графини Дэйнеры.

– Я, – невозмутимо ответил Киран.

– Ты слил весь договор на пятой странице.

– Я над ней три раза засыпал, – честно признался Киран. – Видимо, упустил что-то. Перечитать не успел.

Граф усмехнулся:

– Ты его что, в ночь перед Советом писал?

– Ага, – улыбнулся Киран.

– Ладно, прощен, – вздохнул граф. – Но подписывать я это не буду. Пришлёшь новый потом.

– Благодарю, – искреннее ответил Киран.

– И какое у тебя «поручение» от графини Дэйнеры?

– Её Сиятельство просила передать, что ей срочно необходимо покинуть Каанно-Тану, и она не сможет присутствовать на последнем заседании Совета. Если Вас не затруднит, вы не могли бы прислать Её Сиятельству решение Совета по почте?

– Пришлю, – серьёзно ответил граф Неррон и снова вздохнул: – Когда она уже научится быть ответственной?

– Я вполне ответственен, – невозмутимо ответил Киран.

Граф Неррон смерил его взглядом и спросил:

– Это всё?

– Мне как главнокомандующему нужен один боевой грифон в личное пользование на неограниченный срок. Я бы хотел узнать, где остановилась Ваша личная охрана, Ваше Сиятельство.

– Ты хочешь сказать, что твой отпуск продолжается на «неограниченный срок»?

– Да, – безэмоционально ответил Киран.

– Грифонов мы оставили в Гарте, как и всегда. Бери. Но учти, если ты ещё раз неправильно составишь договор, то я его подпишу и отзову тебя обратно из отпуска. Разбираться с последствиями придётся графине Дэйнере самостоятельно.

– Слушаюсь, – ответил Киран.

– Можешь идти.

Киран учтиво поклонился и ушёл.

Лишь на лестнице между вторым и первым этажом он позволил себе облегченно выдохнуть, считая, что ушёл от графа Неррона уже достаточно далеко.

«Фух… Пронесло с договором, а то стыдно было бы потом Элеоноре на глаза показываться… Зря я его не перечитал утром… Надо будет у неё совета спросить, когда буду новый писать. Видимо, я что-то не знал о Гердане и не учёл там…»

От мыслей о договоре он плавно перешёл к мыслям о грифоне: «Похоже, она их боится. Уговоры тут не помогут. Приказывать как-то не хочется… Думаю, если ей показать милую сторону грифона, то эту проблему можно будет довольно быстро решить. Пусть на это и уйдет пару дней, но всё же будет быстрее, чем снова тащиться на лошадях. Да хоть неделю пусть она к нему привыкает! Всё же лучше долго ждать и быстро ехать, чем медленно ползти».

На этом Киран решил, что он уже устал думать за сегодня, да и просто устал. Он замедлил шаг, засунул руки в карманы штанов и пошел дальше не спеша, наслаждаясь вечерней прохладой. Она его бодрила.

На город опускались глубокие сумерки, но он не засыпал, а скорее наоборот – просыпался. Скорее даже не так, на месте засыпающего дневного города просыпался ночной. Загорались фонари и гирлянды, на улицах появлялись красиво разодетые мужчины и женщины, кто-то гулял парами, кто-то поодиночке, а кто-то шумной компанией.

От одной из таких компаний Киран успел благополучно «увернуться», но тут же был пойман в объятья миловидной девушкой в длинном чёрном платье с темно-красной вышивкой.

– Ты опоздал, но я ничуть на тебя не обижаюсь, – томно сказала она, прижимаясь к Кирану своим глубоким декольте. – Идём скорее! Я покажу тебе, что не зря тебя ждала.

– Я не люблю спешить, – невозмутимо ответил Киран и, высвободившись из объятий, поцеловал ей ручку. – Пожалуй, нам не по пути.

Киран ушёл, а девушка задумчиво уставилась ему вслед.

Он снова засунул руки в карманы и понял, что теперь надо не зевать, а то домой он так долго будет добираться…

Когда он третий раз за последние несколько часов переступил порог гостиной комнаты, Элеонора обнаружилась всё на том же диване, но уже в новом наряде. Она лежала и читала книгу в коротком изумрудном платье с открытыми плечами, выставляя напоказ свои стройные ножки.

«И всё-таки она его купила», – подумал Киран, не зная, возмущаться ему или радоваться.

И то и другое ему было лень, поэтому он просто сел рядом на диван и положил её ножки себе на колени. Затем откинулся на спинку и, запрокинув голову назад, устало закрыл глаза.

– Как успехи? – незаинтересованно спросила Элеонора, не отрываясь от книги.

– Я предупредил, что тебе надо срочно уехать, – ответил Киран, не пошевелившись. – Договор он не подписал, надо будет переделать. Но это можно и по возвращении. В Марингерд полетим на грифоне. Это не обсуждается. Грифона я нашёл, осталось забрать.

– Хорошо, – равнодушно ответила Элеонора.

«Как-то она слишком спокойно согласилась», – напрягся Киран.

Расспрашивать, почему она так быстро согласилась, он уже не стал, решив, что на сегодня достаточно и такого согласия, а с подробностями уже будет разбираться завтра, но всё же подумал, что это подозрительно и скорее звучит как «Хорошо. Я сбегу».

Годы, проведенные с грифонами, накладывали на всех наездников определенный отпечаток – отпечаток понимания того, о чём думают девушки. «Непонятливых» грифоны рано или поздно просто съедали.

'Опять её всю ночь сторожить, – безрадостно подумал Киран, а вслух спросил:

– Что будем делать?

– Я буду грустить, – меланхолично ответила Элеонора.

– Не убегать? – с сомнением в голосе переспросил Киран.

– Не-а, – так же меланхолично ответила Элеонора.

– Тогда разбудишь меня, когда надумаешь убегать, – попросил Киран и пошёл в спальню, где тут же уснул.

Его разбудили среди ночи, но застали врасплох: вместо «убегать» применили коварный план «прибегать» – Нори, будучи всё в том же платье, залезла к нему под одеяло…

Когда Киран проснулся поздно утром, его ждало только платье. Ни Нори, ни её катласа, ни сумки с документами Совета он нигде не нашёл.

«Всё же сбежала! – разозлился он. – Не сдержала слово и сбежала. Будет наказана!»

Проснулся он и так не особо отдохнувшим, а тут ещё и примешалось чувство голода – он со вчерашнего утра ничего не ел. Вместе с этим было и чувство бессилия хоть как-то словесно повлиять на своенравную сбежавшую особу, из-за чего он взбесился окончательно.

«Что я обещал? Привязать к кровати? Поздно! Теперь привяжу к грифону и никаких возражений до самого Марингерда выслушивать не буду!»

Он вышел из номера и хлопнул дверью. Это была единственная вольность, которую он себе позвоил, понимая, что он не на своей территории и даже не в Зольдане – территории без правил.

Вернулся Киран через полчаса, позавтракав на первом этаже гостиницы. Полегчало ему ненамного, но заметно прибавилось терпения, и он смог более менее спокойно собрать оставшиеся вещи Элеоноры и сложить все по коробкам и сумкам у входа в комнату.

После этого он пошёл собирать свои вещи, но остановился перед раскрытым шкафом, закрыл глаза и сжал виски ладонями.

«Так, я ищу её как кто? – задумался он. – Как её парень? Нет. Советник? Нет. Ни в первом, ни во втором случае у меня нет достаточных полномочий, чтобы её быстро найти. Как чувствовал, что пригодится! – решил он, открывая глаза и снимая с вешалки пальто, а не куртку. – Я её ищу как главнокомандующий! И на моей территории она от меня не уйдет!»

Он решил, что длинное кожаное пальто, которое они выбрали, когда «наряжали» его в советники графа, больше подходит его выбранному статусу, чем потёртая куртка наездника на грифонах, и бросил его на диван. Все остальные свои вещи он собрал в сумку и бросил поверх вещей Элеоноры. При себе у него остались только деньги и портупея с мечом.

Не то чтобы ему был нужен меч в дороге, особенно при наличии грифона. Но с ним он себя чувствовал спокойнее – меч ему добавлял ответственности за происходящее вокруг и повышал вероятность того, что он не будет без повода бросаться на людей. В общем, наличие меча позволяло ему вести себя сдержаннее, чем он сейчас был на то способен.

Киран надел пальто и вышел за дверь. Он не спеша спустился вниз и договорился, чтобы их вещи отправили по почте в Марингерд, в усадьбу графини Дэйнеры. Сказал, что графиня Дэйнера выселяется из «Портала». Поблагодарил управляющего за гостеприимство и ушёл.

В том, что его девушка поехала домой, он не сомневался, поэтому и не думал её бегать и искать по всему городу. Да и вообще – он не собирался ни за кем бегать.

«Даже если я и ошибся, – думал он по дороге в Почтовую Гильлию, – домой она рано или поздно должна поехать, а значит, проще всего её перехватить на границе с Каанно-Таной и Весталией. Туннель там один – выход один».

Несмотря на всю свою оказываемую ранее опеку, Киран не особо переживал, что Элеоноре в Каанно-Тане может грозить какая-то опасность, поэтому решил сразу направится в Весталию.

Единственным способом её обогнать по дороге были всё те же грифоны, и Киран, разыскав Почтовую Гильдию, нанял себе почтового грифона с наездником до Гарты – ближайшего к границе городка на территории Весталии. Туда он прибыл к обеду. Здесь он уже чувствовал себя хозяином положения – у него снова появились полномочия, которыми он воспользовался незамедлительно.

Городок был небольшим, как и все подобные городки Весталии. Киран быстро нашёл, где остановились его подчинённые и пришёл проведать. Дойдя до места, где были расквартированы гвардейцы графа Неррона, он постучал в первую попавшуюся дверь.

– Здоров, Мартин, – спокойно поздоровался Киран, когда дверь перед ним открыл невысокий темноволосый парень лет двадцати в чёрно-серой форме гвардейца.

– Здоров, Киран, – так же спокойно ответил Мартин и посторонился, пропуская его внутрь комнаты.

Киран зашёл, обернулся и спросил:

– Сколько у вас здесь грифонов?

– Восемь, – ответил Мартин.

– Отлично! – воодушевился Киран. – Веди. Одного я забираю. Кому не хватит «места» – поедут домой на почтовом. Договорись заранее.

– Слушаюсь, – ответил Мартин и пошёл показывать главнокомандующему, где их грифоны.

Со стороны могло показаться, что в гвардии графа Неррона было плохо с субординацией, но на самом деле это было не так. Субординация была, и ей неукоснительно следовали, но лишь тогда, когда этого требовали обстоятельства. В остальных случаях гвардейцы были равны между собой – равны с тех самых пор, как впервые поступили на обучение в кадетский корпус графа Неррона. Так было и сейчас: к Мартину пришёл равный по статусу гвардеец, но когда он получил приказ, он понял, что Киран пришёл к нему как главнокомандующий, и пошёл этот приказ выполнять.

За грифоном они пришли в Почтовую Гильдию. Такие Гильдии были во всех городах и городках Весталии, но грифонов они держали обычно только в больших городах для особо срочной или ценной почты. Остальную почту развозили на лошадях и повозках. Однако Гарта была не обычным городком, а пограничным, поэтому и свои грифоны тут были, и дополнительное гнёзда для содержания приезжих.

Киран с Мартином пришли на задний двор Гильдии и остановились у края поляны, усеянной круглыми гнёздами. Во многих из них сидели, лежали или спали грифоны. У каждого боевого грифона на груди был бронзовый медальон размером с две трети ладони, пристегнутый к кожаному свободному ремешку вокруг шеи. По обоюдной договоренности с грифоном, этот медальон надевал на грифона наездник, когда снимал сёдла, и оставлял в незнакомом месте надолго. Это значило, что грифон остается здесь жить один, пока за ним не придёт напарник. Это же и значило, что грифона здесь будут кормить и поить, то есть на охоту летать не надо. Но это вовсе не значило, что грифон должен терпеть плохое отношение к себе от посторонних. Ещё не было случаев в истории, чтобы грифон решил, что он кому-то чужому что-то должен. В общем, медальон не давал грифону никаких обязанностей, лишь сообщал о просьбе никуда не улетать. Дальше грифон действовал так же, как и всегда: если с ним обращались плохо, то съедал обидчика.

Боевых грифонов графа Неррона Киран распознал сразу, даже без разглядывания медальонов. Они были заметно крупнее остальных и выглядели намного агрессивнее. Чаще всего боевыми грифонами становились только те, кто пролетал много лет почтовыми, а значит, был старше и больше, да ещё и всегда выказывал свой своевольный нрав. «Тихонь» в боевые не принимали.

Киран высмотрел бодрствующего боевого грифона и подошёл к нему. Договорился. Отстегнул с него медальон бывшего наездника и пристегнул свой, пообещав, что вернётся через несколько минут.

С тех самых пор, как Киран стал гвардейцем, а значит, и научился летать на грифонах, у него был свой медальон для грифона, с которым он никогда не расставался и носил в кармане штанов – это было самое надёжное место. Если Киран ещё мог представить, как он мог в заварушке лишится куртки, то… В общем, этого он себе представлять даже не думал.

– Держи, – Киран подошёл к Мартину и протянул ему снятый с грифона медальон. – Подготовь два седла и припасы на шесть дней пути. Еда и вода нужна на двух человек. Нужны два теплых плаща. Одну сумку оставь пустой – для вещей моего пассажира. Я тебя буду ждать здесь. Это всё.

Мартин ушёл выполнять приказ, а Киран пошел болтать с «девушкой» и обсуждать их новое совместное путешествие.

Когда Мартин вернулся со всем необходимым, Киран уже достаточно подружился со своей новой «девушкой», и та даже была согласна принять в седло другую девушку.

Киран сам оседлал грифона, попрощался с Мартином и вылетел в сторону туннеля в Каанно-Тану. Там он приземлился у входа в туннель и устроил террор.

Нет, его грифон никого не съел, и Киран даже пальцем никого не тронул, но вид нахмурившегося Кирана, скрестившего руки на груди, и стоящего рядом с ним грифона вселял ужас во всех покидающих туннель, а расправленные вдоль земли огромные крылья почти полностью перекрывали половину туннеля со стороны выхода и не давали этот «ужас» обойти без досмотра.

Досмотром ни Киран, ни грифон не занимались, они просто стояли и ждали. Этим занималась весталийская охрана туннеля. Как и в случае с Мартином, Кирану даже просить ничего не пришлось – он просто приказал. Здесь его полномочия распространялись не только на гвардию графа Неррона, но и на всю территорию Весталии, примыкающую к туннелю – территорию графства Неррон. В отсутствие графа и его советника, Киран, как главнокомандующий личной гвардии графа, имел неоспоримые полномочия на всё графство.

Казалось, что само небо было на стороне его: оно посерело и нахмурилось вместе с ним. К вечеру пошёл мокрый снег. Рядом с горами такое бывает часто: будто сама зима спускается с гор и напоминает в начале весны, что она ещё не покинула эти края. На улице стало сыро, холодно и мерзко. При такой погоде всегда кажется, что холод и сырость пробирают тебя до костей, и не скрыться от них, и не спрятаться, независимо от того, сколько слоев одежды на себя наденешь. Люди вокруг поднимали воротники, надевали капюшоны и прятали руки в карманы, чтобы хоть как-то сохранить тепло в тонких весенних куртках. Но ни Киран, ни грифон не обращали внимания на погоду и стояли, как и стояли.

Некоторым прохожим казалось, что снег мгновенно высыхал на Киране, другим же – что даже снежинки боятся его и облетают стороной. На самом же деле грифон стоял так, что частично прикрывал своего наездника и от снега, и от ветра.

На закате Киран покормил свою «девушку» едой из сумки, не отходя от туннеля, и извинился перед ней, что приходится так долго ждать. Он пожелал ей тихой ночи и приказал охране туннеля, что ночь должна быть «тиха». Пункт досмотра перенесли глубже в туннель, и все выходили и выезжали из него как можно тише.

С приходом ночи распогодилось, и на небе засияли звёзды. Они так ярко светили над тёмным спящим городом и над горами, что даже затмевали тускло освещённое пятно туннеля и всё притягивали к себе взор Кирана. Он сдался: оторвался от созерцания туннеля и посмотрел на небо над горной грядой. Яркой лентой на нём сиял Млечный Путь. Лицо Кирана разгладилось и сделалось печально-задумчивым.

«А говорила, ты моего племени, – грустно подумал он, вспоминая их прошлый разговор под звёздным небом. – А теперь сбежала… И с кем мне теперь скитаться среди звёзд? Я обещал взять тебя с собой домой… А теперь?..»

Небо навевало на него безудержную тоску, и он перевёл взгляд обратно на туннель.

Грифон безмятежно спал всю ночь, спрятав голову под крыло. Киран простоял всю бессонную ночь рядом с ним. На рассвете к нему вернулось самообладание, и он, снова нахмурившись, начал нагонять страх и ужас на окружающих. Даже попросил свою «девушку» есть свой мясной завтрак, что он достал из сумки, покровожаднее – для пущего эффекта. Она с превеликим удовольствием согласилась.

Карету с графиней Дэйнерой обнаружили к обеду, остановили на выезде из туннеля и доложили Кирану. Весь дальнейший досмотр был приостановлен, и Киран отправился к карете. Зашёл внутрь. Закрыл за собой дверь. Сел.