Текст книги "Древний человек и божество, Том 1 (СИ)"

Автор книги: Михаил Зильберман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 43 страниц)

Распад образа изначально единого и единственного божества Неба и Земли на мужскую и женскую ипостаси ("мать-отец") и их персонификация, привел (помимо появления новых куль╛тов, обрядов и ритуалов) также и к идентификации сакральной символики по половой ("он-она") принадлежности (к примеру, делению года на "женскую" и "мужскую" полови-ны; соот╛несению левой и правой сторон с женским и мужским началом (соответственно); разчленению образа единого "Мирового дерева" на женское "Древо жизни" и мужское "Древо познания" (см. "Отцы Авраама") и т.п.).

Единобразное (сходное) воззрение не только на необходимость (назначение, цель), но и на культовый характер (тип, вид) подноше╛ний, а также и сходная практика в их проведении, обнаруживаемая у различных народов Древнего мира, выявляет общие палеолитические ис-токи этого обряда (как, к примеру, и коллективных жертвенных (и поминальных в русле культа предков) трапез). Характерно, что у различных этносов происходило сожжение, в основном, одного и того же набора животных либо их частей (быков и коров, овец и баранов, козлов, различных агнцев и т.п.); возлияния водой, молоком, маслом, кровью, вином или ячменным пивом; принесение сходных по культовой природе получателя даров (птица, мучные изделия (часто посыпались солью), фрукты, цветы, семена растений).

Так, Пианхи I, царь Напатского царства ("Страна Куш"), временно овладевший Египом (ок. 750 года до н.э.), омыв лицо в священном источнике у храма Ра в Гелиополе, проследо-вал к гелиопольскому холму и там "принёс великое жертвоприношение пред лицом восхо-дящего утреннего Солнца; и жертва [подноше╛ние] состояла из белых быков (Ра – бог Неба), молока, бальзама, ладана и других благоухающих деревьев" (по культовой характерности (адресату) каждая компонента этого приношения – дар исключительно Великой богине). Примечательно (сила устоявшейся традиции безмерна!), что на Кавказе и в Латвии (Эстлян-дия) еще в XIX веке н.э. обвешивали кроны некоторых деревьев гирляндами из лоскутков, а на их корни периодически совершали возлияние.

Столь значительное единообразие приношений разъясняет (общепринятая) точка зре-ния, согласно которой, в частности, та или иная живая тварь приносится в жертву (умерщвляется и поедается) в честь какого-либо мифического существа (бога, идола, духа, тотема) лишь в том случае, если первое (тварь) является воплощением образа второго (бога, духа) или мыслится как его символ. Заметим однако, что в древности всякое животное (рыба, птица, насекомое) соотносилось с каким-либо божеством, но не все из них приносились в жертву (например, львы, орлы или скорпионы и бабочки)). Так, в Древнем Египте существовал локальный (региональный) запрет на поедание, к примеру, барана как эмблемы некоторых местных богов (то же относилось и к другим видам животных); в Индии же запрещалось даже беспокоить коров или змей. Таким образом, "общепринятая" точка зре╛ния верна лишь отчасти (вместе с тем, единообразие приношений говорит и о единых истоках этого обряда).

Характерно, что и способ принесения в жертву даже идентичных объектов нередко зависел от вида функциональности ("рода занятий") божества-получателя дара. Так, у кельтов (Лукан "Фарсалия", I в. н.э.), у которых широко практиковались человеческие жертвоприношения, жертва богу растительности Эзусу (изображен на алтаре в Париже рубящим дерево, см. ниже) вешалась на дереве; при жертвоприношении Тевтату, небесному (солярному) божеству, "чело╛века погружали головой вперед в полную [дождевой воды] кадку, так что он задыхался"; жертва громовержцу Таранису (владыке небесного огня) сжигалась (по-види╛мому, использовался огонь, зажжённый молнией) в деревянном чане (корзине из прутьев).

О характере жертвоприношений в Египте существует достаточно достоверных свиде-тельств. Так, надпись царя Ханну (ХI династия) рассказывает: "И я совершил великое жерт-во╛приношение быков, ко╛ров и коз". В ознаменование закладки города Ахет-Атона (эхнато-низм на начальной стадии) "его вели╛чество [Аменхотеп IV, ХVIII династия] принёс боль-шую жертву [жертвенный набор] Атону, состоящую из хлеба, пива, рогатых быков, безрогих волов, зверей, птиц, вина, фимиама, ладана и всех благоуханных трав" (надпись на одной из погра╛ничных стел (плит) города). Заметим, что в эпоху Эхнатона солярный Атон обрёл статус (за не╛которыми исключениями) Единого (и почти единственого) бога. Во времена ХIХ династии в Мемфисе, в храме Птаха (здесь как бога-отца), были принесены в жертву во всесожжение тельцы (быки) и "запах тука их доходит до неба". Так, Геродот пи-сал: "Чис╛тых быков и телят египтяне приносят в жертву повсюду"; а в Фиванском номе, например, "не едят баранины [так, баран – эмблема Амона (в Фивах), бога Херишефа (в Гераклеополе) а также во╛площение бога Хнума], но приносят в жертву коз... Напротив, египтяне, принадлежащие к хра╛мовому округу Мендеса, не употребляют в пищу козьего мяса, но приносят в жертву овец" (в Мендесе священный баран (и божество) носил название "Ба-неб-джед" – "Душа ("Ба") Владыки Джед" (т.е. Мендеса)). В жертву Осирису и Исиде (как и в Сиппаре Шамашу) приносились (чёрные) сви╛ньи.

Судя по жертвоприношениям в храме Иерусалима, описанным в Библии, набор жертвен╛ных живот╛ных у древних евреев тоже был не слишком разнообразен и варьировался лишь ко╛личественно, по цвету (ок╛расу) и половой принадлежности (агнцы, овцы и бараны; тельцы и коровы; козлы, а также птица (к примеру, голуби или цыплята)).

Характерно, что при выборе животного для подношения (соблюдался жёсткий регламент отбора), помимо отсутствия каких-либо физических дефектов ("без порока"), непременно принимался во внима╛ние и его окрас (выбор цвета зависел от предназначения жертвы): особи белого цвета соотносились с небесными божествами, а чёрного, красного или рыжего – с божествами земли и её недр (как известно, в жертву Осирису и божествам преисподней островных кельтов прино╛сились чёрные свиньи, в жертву Аиду – чёрные быки и козлы, Сетху же были посвящены все красные и рыжие животные; богу Ану (в празднование Акиту) и кельтским божествам Неба (в частности, при ритуаль╛ном сборе омелы) жертвовали белого быка, при этом жертвенному животному запрокидывали голову так, чтобы перерезаемое горло было обращено к небу). Как известно (Чис.19.2), у библейских евреев со╛жжение "рыжей телицы без порока" совершалось ради получения пепла, окропление которым "освящает оскверненных, дабы чисто было тело" (Евр. 9.13). Обычно жертвенное жи╛вотное готовили к акту принесения в дар божеству: особым образом кормили, содержали и непосредст╛венно перед жертвоприношением подвергали ритуальному очищению от скверны (в частности, путём осыпания солью): "...всякая жертва солью осолится" (Мк.9.49) или "Всякое приношение твое хлебное соли солью... при всяком приношении твоем приноси соль" (Лев.2.13). Подвер╛гался очищению и алтарь: он также посыпался (белой) солью. Непосредственно перед закла╛нием животного следовало получить его согласие быть принесённым в жертву.

Следует отметить, что в шумеро-аккадских текстах (различного характера) много вни-мания уделено выбору и принесению в жертву ритуально чистого, непорочного козлёнка (у шумеров – главным образом дар богу-"козлу" убейдскому Энки, богу Великой шум. триады). Примечательно, что и вотивная золотая статэтка (ок. XIV в. до н.э.) из Акрополя Суз (найдена возле зиккурата бога Иншушинака, покровителя Суз (имя "Ин-Шушан-(ак)" и означает "Властитель Шушан (Суз)") изо╛бражает мужскую фигуру с диадемой на голове, в длинном одеянии с бахромой внизу (видимо, царь Элама), держащую в руках приношение – козлёнка (видимо, дар Иншушинаку как владыке царства мёртвых).

Позднее представление о ритуальной чистое плоти "агнца" (либо козлёнка, либо ягнёнка (Мишна)) было переосмыслено в Библии и обрело статус духовности: понятие "агнец (божий)" сдела╛лось обозначением непорочности, душевной чистоты и целомудрия (некой святости), а также кротости, непротивления и смирения человека. Древние греки тоже называли агнца "святым", так как дитя-агнец обладает "свя╛щенной чистотой" ("Этимологии или Начала").

Итак, перечень (набор) жертвенных животных ветхозаветных евреев (типичный для народов Древнего Востока) особенно подробно описан в Книге "Левит" и, как представля-ется, может быть условно разбит на три группы.

Одна (условно первая) группа: животные, символизирующие бога Луны, у хаибри – Сина (с этой эпифанией бога-отца соотносятся библейские "Цаваот" и "Йаhуве" (месопотамская компонента прототипа образа Господа Бога (см. "Исход евреев из Египта"), – бык (телец), овен (ба╛ран – священное животное Сина (Цаваота)) и ягнёнок (агнец). Такой набор жертвен╛ных животных представлен, в частности, у пророка Михея (6.6-7): "С чем я предстану пред Яхве (Йаhуве), преклонюсь пред Богом Вышним? Предстану ли пред Ним со всесожже╛ниями, с тельцами годовалыми? Не хочет ли Яхве тысячи овнов, мириады по╛токов елея? Не дам ли я моего первенца за мое преступление, плод моего чрева за мой грех?" (который (первенец) будет "замещён" агнцем).

Другая группа жертвенных животных: козёл и козлёнок (агнец), рыба – высвечивает об-раз бога Абба (общесем. "Абба" – родоплеменной бог ха-ибири из многочисленного племени "Авраам"; который ("Абба") отождествлён ещё протоаккадцами с богом Энки/Эа и нередко именовался и "черноголовыми" как "Отец").

Помимо хорошо известного образа "рыбокозёл" (или посто "козёл", – см. шум. картин-ка: "ко╛зёл, стоящий в кустах" (на задних ногах)), бог Энки (в убейд. прошлом – Двуединое божество) представлялся и как полумужчина-полурыба (он и "рыбокозёл", поскольку амби-валентен). Примечательно, что слуга и посланник Энки бог Ку╛лулу тоже представлялся в виде рыбочеловека.

Весьма показательно, что богиня Нанше, дочь Эа/Энки, считалась, в частности, и покровителем рыбной ловли (написание её имени включает в себя знак рыбы (что означает и плодовитость богини)). И, вероятно, поэтому в книге "Товит" (8,3) рассказано, что ха-ибири Товий в свою первую брачную ночь, опасаясь злых демонов (и, в частности, Асмодея), а также моля о зачатии сына, взывает о помощи и содействии к своему личному (и родоплеменному) богу Абба/Энки, и, видимо, заодно к его дочери (т.е. Товий – хаибири из племени "Авраам" ("Отцы Авраама")): ибо он положил в курильницу печень и сердце рыбы и курил ими всю ночь (быть может, желая также увидеть и вещий сон о своей будушей семейной жизни, который ему ниспошлёт и растолкует Нанше, как богиня предсказаний и толковательница снов). Заметим, что Энки, не только в качестве бога-отца "курировал" "животное" плодородие (зачатие), но как личный бог Товия должен был создать и вложить его супруге семя для продления рода.

Таким образом, в силу скотоводческо-кочевой месопотамской традиции рыба у древних евреев, преимущественно, соотносилась с культом Абба (Энки/Эа), богом вод царства Шу-ме╛ра и Аккада (у ханаанеев, по-видимому, рыба соотносилась с Великой Асират морской). Небходимо отметить, что "Агада" и библейская традиция (возможно, связанная с воспомина╛нием об образе богини Нанше, либо сложившаяся в Ханаане в силу ассимиля╛ции хаибири), усматривают в рыбе и общепринятый раннеземледельческий символ плодовитости (изобиль╛ного материнства). Так, в некоторых еврейских общинах Северной Аф╛рики и по сей день бытует обычай бросать рыбу к ногам жениха и невесты (согласно символике, таким образом (одновременно) возносится моление и о "животном" плодородии жениха (апелля╛ция к Энки о зачатии), и о изобильном материн╛стве (плодовито╛сти) невесты (апелляция к либо Нанше, либо к Асират, как к богине-матери)).

Любопытно (воззрения индоевропейцев), что в Мегарене жрецам Посейдона надлежало самим съесть всю жертвенную (принесенную в дар богу) рыбу (А.И. Зайцев. 2005). Вместе с тем, судя по сообщению Секста Аврелия у древних римлян не каждый из жрецов, участвующих в жертвоприношении, "был допущен до вкушения священных остатков от жертвы" (в этой части практиковалась даже почётная наследственная преемственность).

Очевидно, что в соответствии с возникшей в палеолите/мезолите магией символики, жи╛вотные двух рассмотренных выше групп использовались преимущественно при отправлениях культа мужской ипостаси Двуединого божества (бога-отца, а затем и его эпифаний), и в общем случае могут считаться составляющими единую группу.

Третья (очерёдность условна) группа животных, птиц и растений, в основном, являлась (по сакраль╛ной принад╛лежности) приношением Великой матери, богине Неба, и обычо ис-пользовалась при отправлениях её культа, либо культа её эпифаний, а затем (позднее) и куль╛тов богов, "генетически" соотносимых с небом, в т.ч. и солярных.

В культовой практике древних евреев птицы обычно связывались с плодородием утро-бы: "как птица... улетит... ни рождения, ни беременности, ни зачатия (не будет)" (Ос.9.11). На свадебном пиру (в застолье) у евреев жениха и невесту специально кормят птицей. "Женщина, дос╛товерно перенесшая пять родов, приносит одну жертву (одну пару голубей) и участвует в жертвенной трапезе". (Галаха). При раскопках города Лагаша об╛наружена статуэтка шумерского демона (ХХII-ХХI вв. до н.э.) с жертвенным голубем в руках (51. Рис27). Исидор Севильский писал о голубях следующее: "Древние называли голубей "ве-нериными птицами", потому что они... любовно целуются" ("Этимоло╛гии или Начала", п.38). То же (в части плодовитости) относится к рыбе, свиноматкам, черепахам и лягушкам (так, найдено каменное изображение черепахи, датированное 37 тыс. до н.э.).

В одном из хеттских ритуалов говорится: "На третий день... царица приносит в жертву бо╛гине Солнца города Аринна [Камрусепе] одну тучную корову и восемь овец". Обычно в дар жен╛скому божеству и приносился "женский" набор животных, нередко соповождаемый соответст╛вующей числовой сим╛воликой (числа 3, 4, 8). Так, кельтской богине неба Бригит (как и позднее мужским божествам Неба (в частности, Ану), громовержцам (к примеру, Та-ранису) и солярным богам (например, Атум-Ра)) приносились в жертву белые быки (Гере же преимущественно – молодые, белые, коровы). Жертвы, приноси╛мые в дар хтонической эпи-фании Великой богини, также были строго регламентированы (в ча╛стности, по цвету). Со-гласно Гомеру, Гее, ассоциируемой с римской Церерой (соответствовующей в свою очередь греческой Деметре), в жертву приносился чер╛ный ягнёнок (а богиням Мориган и Исиде – чёрные свиньи (Персефоне приносились в дар чёрные коровы (телицы)). Жертвовались Ве-ликой богине и "небесные, солнечные" олени. Так, олени приводи╛лись в ме╛сопотамский храм бога Ашера (Ашер (Асир)-Ашера (Асират) – здесь расщепление либо имени Единого бога, либо (что здесь более вероятно) определённого комплекса его проявлений (эпифаний)).

Традиция отправления культа Великой матери просматривается и в жертвенном на╛боре сле╛дующего индуистского обряда: когда ребенку исполнялось шесть (2 по 3) месяцев, ему давали съесть горсть кушанья, состоявшего из мяса (видимо, самки какого-либо животного или птицы), рыбы и риса, смешанного с творогом, медом и очищен╛ным маслом (все пречис-ленные ингредиенты блюда в данном, по-видимому, охранительном ритуале, связаны с культом Великой бо╛гини (здесь как владычицы жизни)). При этом очищенное масло выливалось в огонь (что показательно) и зачитывались гимны из вед (М. Эдвардс "Древняя Индия. Быт, религия, культура". 2005).

Обряд принесения в жертву (белого или чёрного) быка хорошо представлен на одной из фресок саркофага (ок. 1400 г. до н.э.) из Айя-Триады (Крит). Здесь, рядом со святилищем (в тексте перевода кн. В. Буркерта ("Греческая религия". 1977) – "древесным святилищем (не деревянным)"), образуемым несколькими деревьями (т.е. небольшая роща (показательно, что китайский иероглиф "лес" состоит из трех знаков "дерево"); а у Гомера – "роща его (в temenos) и алтарь благовонный"), – стоит двойной топор (лабрис – эмблема богини Неба), на котором сидит (богиня-)птица. Вверху фрески показаны корзина с плодами/хлебами (види-мо, дары) и сосуды для возлияний. Перед сидящей на лабрисе птицей (т.е. перед самой богиней) находится алтарь, к которому обеими руками прикасается (возлагает руки) жрица (тем самым принося себя в жертву) в одежде из шкур (медведя?). Очевидно, что это святилище – храм Великой богини, которая сама (в облике птицы) присутствует на жертвоприношении (т.е. это – критская "Владычица"), что свидетельствует о незаурядности данного мероприятия (изображение коровы перед алтарем либо оленя на алтаре (Карл Блеген) также символизировало присутствие Великой богини). Несколько позади алтаря, на жертвенном столе, лежит только что закланный бык, из перерезанного горла которого струится кровь, стекая в сосуд (в жертву богине плодородия приносилась неистощимая плодоносящая сила быка, отображающего бога земли). Невдалеке (как показано на фреске) стоят "в торжественных позах" пять женщин (скорее жрицы, чем одополая паства). Данный обряд (носящий хтоническую окраску) сопровождался звуками флейты (показан флейтист).

Известно, что у шумеров города Ура в месяц ниссану происходили праздники, один из ко╛торых (вероятно, доставшийся им от убейдцев) – "При╛несение первого ячменя барану". У шумеров баран – священное животное бога Сина (постнеолитическая эпифания бога-отца), и прине╛сение жертвы барану казалось бы адекватно у "чер╛ноголовых" дару самому богу Сину, как проявлению бога-отца. Однако приношение в виде снопов первого ячменя, как и первых плодов – дары божеству растительного плодородия (заметим, что Син почитался в Уре и как местный бог плодородия). Следовательно, в Уре существовало двойственное отношение (в зависимости от обстоятельств) к богу Луны, поскольку выявляется и его восприятие в качестве проявления раннеземледельческой богини-матери плодородия (отсюда и набор даров).

Подобное архаическое представление сохранилось и у египтян, но относительно Солнца. Так, Тутмос IV принёс в жертву богу Хормаху (Гор в световом круге, – солнце, стоящее в зените) цветочные семена. На одной из картин, нарисованой на храмовой стене, представлен фараон, приносящий в дар солярному богу плоды и цветы (48.). На торжестве (эхнато╛низм в расцвете) по поводу на╛значения царедворца Мери-Ра верховным жрецом бога Атона (Атон – триединое бо╛жество "Ра-Го╛рахте-Шу"), изображённого в гробнице этого вельможи, показано, что на высоком ал╛таре главного храма города Ахет-Атона лежат куски птицы, овощи, фрукты и цветы в окружении бронзовых сосудов, наполненных горящим маслом (все перечисленные выше дары – приношения, соотносящиеся с культом архаичной Великой богини).

Считается, что выпечка хлеба из муки началась примерно ок. 30 тыс. лет до н.э.; т.е. "зерно, мука, выпеченный хлеб... были [важными] элементами ритуала... [обряда]" (105.) уже задолго до возникновения земледелия. Примечательно, что с хлебом (всевозможной вы-печкой) нередко со╛относился знак женского лона в виде треугольника. Так, в Месопотамии, а также и в очагах винчанской культуры Югославии (Потпоранье и Баньица) обнаружено несколько моделей жертвенных хлебов эпохи неолита, сделанных из глины, на верх которых (хлебов) были нане╛сены треугольники и ромбы (J. Todorovic, A. Cermanovlc. "Barjica, naselje vincanske kulture", Belgrade, 1961). Заметим, что сходные треугольники и ромбы с расположенными в них точками или зернами (здесь как лоно с зародышами) обнаруживаются и на статуэтках беременных жен╛щин, в частности, из жилищ и захоронений VII-V тыс. до н.э..

Сам процесс выпечки хлеба тоже издревле связывался (105.) с культом богини-матери (как ткачество или садоводство). Так, на одной финикийской терракоте (эллинистического вре╛мени), изображена группа из нескольких фигур, среди которых показана беременная бо-гиня. В центре изображения расположен объект, напоминающий свод╛чатую печь. Существует мнение (Е.В. Антонова. "Обряды и верования..."), что вся эта сцена пере╛дает ритуал выпечки (жерт╛венного) хлеба в присутствии самой Великой матери. Подмечено, что англосаксонское выражение "hlaefdige" – "ставить тесто, заквасить тесто" – со временем преобразовалось в термин "lady" – "госпожа" (Ян Балека "Синий цвет жизни и смерти. Метафизика цвета". 2008). У современных ортодоксальных евреев, перед тем как выпекать хлеб, булки или пироги, кусочек теста бросают в огонь печи, сопровождая соответствующей молитвой (раннеземледельческий атавизм).

Предполагается, что с интенсификацией собирательства зерновых (105.) "ритуальной пи╛щей, по крайней мере, на Ближнем Востоке [при отправлениях культа, связанного с зер-ном], был отвар из муки [вероятно, на до╛ждевой воде], сохранившийся в качестве священной пищи в Элевсин╛ских мистериях Греции... связан╛ных непосредст╛венно с Персефоной [Корой] и её мате╛рью Деметрой [богиней злаков]" (отметим, что Элевсинские мистерии Деметры про╛во╛дились примерно с VII в. до н.э. и справлялись в сентябре-октябре; мистерии содержали довольно много мистических (связанных с Персефоной) и оргиастических элементов, соотносимых с плодородием (главным событием мистерий являлся обряд священного брака)).

Так, по поводу образа Персефоны Вальтер Буркерт заметил: "Впрочем, "Персефона" – лишь одно из возможных имен этой явившейся из глубин (веков) богини" (учёный усматри-вает в имени "Персефона" синоним к наименованию Великой матери плодородия Деметры).

И поскольку "зерно... [будучи] символом смерти и воскресения, [посмертного] возрож-дения" (105.) соотносилось с культом богини-матери растительно╛сти, то, очевидно, что зер-но, мука и хлеб приносились вначале в жертву только Великой богине (либо Единому богу).

Поскольку божество небесного огня могло представляться в женском образе, то и опресноки (круглые ле╛пёшки), жареное или печеное зерно, приготовленное на "женском огне (очаге)", также – приношение (жертва, дар) Всеобщей матери. Заметим, что жертвоприношение огню или, по меньшей мере, посред╛ством сожжения, существовало ещё у неандертальцев (E. Hadingham "Sekrets of the Ice Age". 1970); а, к примеру, у греков или кельтов, практически все жертвоприношения совершались на огненных алтарях.

Представляет определённый интерес рассмотрение слова (на иврите) "кал(ь)иль" (כליל) – "жертва (все╛сожжения)", – сожжение жертвенного животного целиком. Любопытно, что ивр.-акк. "кал(ь)-иль" буквально означает "легко для бога" и вполне может быть связано с представлением о характере поглощения богами пищи.

Если же предположить, что этимология на╛именования данного действа ("все╛сожжения" как воздействия огня) связана с ностратической (либо уже эламо-дравидийской) богиней Кали (поскольку "под╛жаренные зёрна" на иврите (аккадском) – "кали" (קלי); ср. русское (ари.) "калить" (не сжигая)), то и его назначение также должно быть связано с этой богиней, т.е. приношения, дары, подверженные воздействию огня, во времена неолита (либо на его ранней ста╛дии) могли приноситься в первую очередь владычице небесного огня бо╛гинее Неба, Великой матери, и, вероятно, первоначально в виде жаренных зёрен (отсюда и терминология). На акт отправле╛ния подобного культа (и его пору) указывает та╛кое понятие (термин) на иврите (шумеро-убейдский либо протоевфратский), как "(человек, жрец) поджаривающий (жертвенные) зёрна" – "каляи" (קלאי). Заметим, что поскольку термин "кали" означает "(под╛жаренные) зёрна", то имя "Кали-Ма" может говорить о том, что эта богиня, как "Мать зерна" вначале соотносилась с плодородием зерновых (т.е. наименование "Кали" могло первоначально означать (просто) "Зерно"; ср. у афинян зерно называлось термином "Деметра").

Характерно, что примерно с IV тыс. до н.э. (по мере распространения патриархальной культуры скотоводов-номадов) открытый огонь стал восприниматься как одно из воплоще-ний Владыки "нижнего мира" (преисподней), как проявление Великого бога-отца. Сложи-лось представление, что "пища огня [сжигаемое по обряду прино╛шение] – есть [по принад-лежности (согласно адресату)] жертва Господа" (Ветхий Завет). Согласно "Брахману", Огонь – Владыка "этого мира" (а у протоханаанеев – и творец), и тот, кто совершает жертво-приношения "на огне" (богу огня Агни), – "тот продолжает себя" (ибо бог-отец – податель зачатия). Более того, в ведий╛ской Индии верили, что поскольку бог-"Огонь" – Хозяин зе-мель, то и законное вступление во владение какой-либо территорией осуществлялось исключительно по его воле, для чего следовало задобрить бога, проведя соответствующий церемо╛ниал жертвоприношения Огню у специально сооружённого алтаря Агни (бытовало мнение, что "обосновались [надолго] ... [только] все те [правители], кто по╛строили алтарь огня" ("Чатападха Брахмана") и вознесли на него во всесожжение достойное приношение).

Таким образом, всесожжение, предание приношения (либо его частей) воздействию от-кры╛того огня, с некоторых пор стало служить жертвоприношением, в основном, мужским божествам ("к небу воз╛нёсся тук (жир) в дыма столбе"), поскольку жертвы богине-матери варились. Так, в тексте (не позднее ХIII в. до н.э.) угаритского ритуала (KTU I. 23) говорит-ся: "На огне семь раз отроки ва╛рят козлёнка в молоке, ягнёнка в масле и на костре семь раз, еду для Асират (Астарты)" (заме╛тим, что и в Уре отмечался праздник: "Съе╛дение непороч-ного козлёнка" (53.)). В Книге Исхода (12.3-10) повествуется, что для жертво╛приношения "песах" жертвенное мясо агнца (козлёнка или ягнёнка) следует испечь на откры╛том огне ибо варить агнца кате╛горически запрещалось (Гемара. Талмуд Иерушалми) даже в ка╛пле воды (поскольку это – приношение Великой богине).

Как известно, в иерусалимском Храме (как и везде на Востоке) существовал обычай пе-ред сожжением жертвы или её частей (а сожжению подвергалось лишь обескровленное жи-вотное) закалать (убивать) жерт╛венное жи╛вотное (на северной стороне алтаря), т.е. предва-рительно (перед вознесением дара на "огненный" алтарь) в жертву Богу приносилась, как воз╛лияние, кровь животного.

Подобное же отношение (дифференциация по половому признаку) распространялось и на жертвоприношение (возлияние) крови. По всей вероятности, в постнеолитическую эпоху кровь приносилась в жертву (возлива╛лась), в основном, богу-отцу (и его персонифицирован-ным эпифаниям). Это хорошо коррелируется с верованием, принятым в христианстве: "хлеб (зерно) – плоть Христа (как умирающего и возрождающегося божества, предтеча которого – мать плодородия), вино же – кровь Христа". Сакральная символика однозначно соотносит вино с культом бога-отца: считается, что красное вино – магический эквивалент крови ("по выражению" бога вина Дио╛ниса, протогреческого бога-отца, вино – "кровь винограда"; одно из первых упоминаний о вине как эмблеме крови встречается в древнехеттских ритуалах воинской присяги), – жертва исключительно мужскому божеству (т.е. и самому Дионису) либо одной из его позднейших эпифаний. Так. в др.-егип. мифе (Манфред Луркер) "о Горе говорится, что он в вине пьет кровь своего противника", т.е. бога-отца Сетха; а "Изида, отведав гроздь винограда, забеременела и родила Гора" (Осирис – владыка преисподней). В Ханаане существовал обряд, в котором владыка преисподней Муту ассоциировался с виноградной ло╛зой: жрец (видимо, рапаит) связывал и срезал (убивал) лозу, призывая на Муту её (лозы) судьбу. Характерен и такой ханаанский обряд возлияния богу земли и её недр (106.): длинные глиняные сосуды с отверстиями (на разных уровнях) в боковых стенках, вкапывались в землю и периодически на╛полнялись жертвенным вином, которое вытекая, впи╛тыва╛лось в землю, не испаряясь (что важно). Древние ассирийцы (северные протоаккадцы), например, регламентируя обряд каждения богу Энки, предпи╛сывали: "Перед Эа поставь курильницу со смолой кипариса (в частности, у персов кипарис почитался символом чистого света огня Ормузда; кипарис был и священным деревом Митры; в Финикии кипарис почитался как Древо Жизни), вино возлей и трижды прочти: Владыка премудрости, создатель рассудка".

Как известно, Древняя Месопотамия была страной ячменя, пива и сезамового масла; в то время, как к за╛паду от неё находился "культурный круг" пшеницы, вина и оливкового масла, – об этом свиде╛тельствуют тексты из Угарита, Алалаха и данные Ветхого Завета. Считается, что слова, обозначающие вино в различных языковых семействах (у индоевропейцев: лат. "vinum", испан. "vino", англ. "wine", нем. "wein", датск. "vin", рус. "вино", польс. "wina", греч. ойнос (οἶνος)"; финск. "viini", картвел. "[ɣvinɔ]", в ивр.-хан – "йаин", араб. "аи" и адыг. (предположительно, хат.-хурр.) "санэ", осет. "сæн"), восходят, вероятно, к праслову (выражению) [vn] (заметим, что у в сем. языках согласные звуки "v" и "b" обозначены одним и тем же знаком). И, как показано выше, ряд слов/выражений с корневой основой [(b/v)r] не только используется (как характеристики) при описании образа божества, но и обозначают понятие "создавать, творить"; т.е. выражение [(b/v)r] адекватно понятию "бог-(тво╛рец)", где часть [r] указывает (через определение – "сияние, свечение") на то, что [(b/v)r] – божество; а [n] в выражении [vn] говорит о его значимости (см. выше): "высокий, высший" (следовательно, в термине "вино" содержится слово "бог").

Представляется, что на заре виноделия питиё вина носило сугубо культовый характер (как, к примеру, в иудаизме или христианстве). Вероятно, питиё вина было адекватно воз-лиянию богу-отцу, ибо и древние шумеры, и евреи при этом восклицали (произносили тост): "к жизнь, за здоровье", что, как подметил Ариэль Голан, является аппеляцией (призывом) к богу-отцу (у А. Голана – к "Чёрному" богу, как богу земли), как владыке (подателю) здоровья. И, по-видимому, тесная культовая связь (красного) вина (крови) с культом бога-отца и нашла выражение в наименовании изначально сакрального напитка: поскольку термину [vn] предшествуют предлоги "в, йа, с/ш, (h)а, то название напитка можно истолковать, как "это (в этом) бог ", а римское "Истина в вине", можно трактовать как "Истина в божественном".

Заметим (Катон, ок. 160 г. до н.э.), что у римлян существовал италийский обычай поднесения Юпитеру Дапалию чаши вина. При этом следовало произнести: "Юпитер Дапалий... надлежит и подобает, чтобы чаша вина была поднесена тебе в моем доме моей семьей на твой священный праздник; поэтому будь почтён этим праздником, тебе посвящаемым". Трапеза в честь Юпитера состояла из жареного мяса и кувшина вина.

Очевидно что при возлиянии любая жидкость могла быть излита на алтарь, на землю, в особый сосуд (в т.ч. и в нутро человека), на жертвенное животное или на священное дерево (растение). Представляется, что в общем случае воз╛лияние, если оно (помимо особых случа-ев) не поглощалось землёй, а, оставаясь на алтаре, испарялось или сжигалось (т.е. целена-прав╛ленно посылалось (переправлялось) в небо), по-видимому, служило приношением (да-ром) божеству Неба. Так, возлияние мо╛локом несомненно совершалось в честь богини-матери; вода же при возлияниях, вероятно, строго разделялась на небесную, дождевую, и прочую земную пресную (о возлияниях морской водой неизвестно).