Текст книги "Древний человек и божество, Том 1 (СИ)"

Автор книги: Михаил Зильберман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 43 страниц)

Опыт свидетельствует, что теоретическое противопоставление сакральных символов сакральным эмблемам, как разновидности символизма, на практике (в частности, при интерпретации графем) не востребовано. При толковании (прочтении) содержания изображения (графемы или текста), их графическое либо описательное различие не существенно (вопрос: что интерпретируется: символ или эмблема? – при толковании не возникает), хотя и "символы всегда абстрактны, а эмблемы [более-менее] конкретны, хоть и стилизованы" (К.М. Королёв "Энциклопедия символов, знаков, эмблем". 2005). Как отмечал Ганс Бидерманн ("Энциклопедия символов". 1996): "Различимые в теории ("символоведения") категории "символ", "аллегория", "метафора", "признак", "эмблема" и "знак" на практике не так просто отделить друг от друга. Неизбежно также обращения к понятиям, которые... рассматриваются с религиозно-теологической точки зрения". Согласно мнению Рене Генона ("Символика креста"), причиной генезиса религиоз╛ной символики явилась потребность в средствах выражения связи между обычным, профан╛ным, реальным миром, и миром сверхъестественного, высшего порядка (миром богов). Учёный-монотеист уверен, что назначение символики, дарованной свыше и благословлённой, – упорядо╛чивать и объединять все уровни реальности (миры) в единую вселенскую общность. Так, Пифа╛гор (584/2-500 гг. до н.э.) и приверженцы его учения (пифагорейцы) были убеждены в том, что "Число" (разновидность знака) есть начало (первичный элемент) всех вещей, всей природы (и порядка в ней ("Число наставляет нас, чтобы мы не путались" (Исидор Се╛вильский "Этимологии, или Начала. Кн. I-III: Семь свободных искусств". 2006)), а Вселенная – есть числовая гармония совокупности сакральных чисел (Ари╛стотель "Метафизика"). "Не напрасно ведь в прославлениях Бога сказано (Прем. Сол., 11.21): "Ты сотворил все в [соотвествующей] мере и числе, и весе"" (Исидор Се╛вильский); и далее – "Убери число из всех вещей, и все погибнет".

В архаичные времена также и "письмена (знаки письма) понимались как сакральные знаки, которые связаны с высшими и тайными [эзотерическими] смыслами" (В.Н. Топоров "Письмена". 1992). В частности, сэр Уильям М.Ф. Питри предположил, что прототипом ал-фавита (как и чисел) вполне могли послужить абстрактные и геометрические знаки (фигуры, метки).

Глубоко верующие люди древности, как правило, испытывали трепет благоговения пе-ред любыми сакральными символами и эмблемами (50.), и, в том числе, перед знаками пись-ма и числами, поскольку считалось, что и те, и другие имели божественное происхождение и обла╛дали магической силой. Так, в Древнем Египте первый иероглиф изображался в виде ибиса, т.е. бога Тота (демиурга, бога мудрости, изобретателя письменности). В Месопотамии же каждый бог соотносился с определённым числом (соответствовавшим его рангу, видимо, в Ниппурском каноне), нередко заменявшим при письме его наименование (например, "30" – "Син"; "7" – "Энлиль"). Евсевий, пересказывая Филона Библского, отмечал, что при изобретении знаков священного письма, ханаанский бог Таавт (Тот) изобразил буквы, связав их вид с образами неба и богов некоего "одного поколения". Согласно "Сефер Ецира", ветхозаветный бог Цаваот, создавая алфавит, вдохнул в буквы дух Божий. Количество букв арабского алфавита (28) равно числу фаз Луны.

Бытует мнение, что знак в виде зигзага, как сакральный символ (как эмблема молнии) в эпоху среднего палеолита был распространён от Европы до Австралии. В частности, мотив зиг╛зага обнаружен на неандертальском куске кости из Пеш дель'Азе (Франция), возраст ко-торого – ок. 300 тыс. лет (F. Bordes "Os percé Mousterien et os gravé Acheuléen du Pech de l'Azé II". 1969). Зигзаг найден и на обломке кости (44 тыс. лет до н.э.) из мустьер╛ской стоян-ки Бачо Киро (Бол╛гария). На поверхности лопатки мамонта, обнаруженной в мустьерском слое стоянки Молдова I (ок. 42 тыс. лет до н.э.) выгравировано сложное переплетение линий, в которых угадываются зигзаги и прямоугольники (символика мужской ипостаси Единого бога (позднее – Великого бога-отца, см. ниже)), а в центральной части композиции – контурная фигура быка (А.П. Чер╛ныш "О времени возникновения палеолитиче╛ского искусства в связи с исследованиями 1976 г. стоянки Молдова I". 1978).

Регулярное использование абстрактных знаков, символов и сакральных изображений (ри╛сунков и изделий), зафиксированое в первой половине "мустье", продолжилось (в силу преем╛ственности) у кромань╛онцев верхнего палеолита (к примеру, стоянка в пещере Эль Кастильо, Кантабрия, "средний мадлен"; или пещера Клюни). Устойчивое употребление графических группировок, в частности, по 5, 7, 10, 14 объектов выявлено во многих регионах палеолитиче╛ской Евразии (так, подобный комплекс графики обнаружен на стоянке Дольни Вестоницы (25 600 ╠ 170 лет (С14); Иванова. 1965); а более поздний – в гроте Леванцо (9694 ╠ 110 лет; Graziosi. 1962)). Заметим, что графические группировки по 3, 6 и 9 объектов обнаружены, к примеру, на Мальте, а по 4 и 8 – в Авдееве и Костенках-1 (Б.А. Фролов "Числа в графике па╛леолита". 1974).

Подобная изобразительная (в части знаков и символов) тенденция получила и дальней-шее культово-мифологическое развитие в постнеолитичекую эпоху. В частности, небесный огонь, огненная молния (зигзаг) эпохи неолита (как в наше время – знак "Высокое напряже-ние") – это ог╛ненный змей преисподней (аналогия: сходство змеи с извивающейся молнией), огонь недр, поднявшийся высоко в небо, ибо Огонь-Агни – "ярост╛ный (свирепый) змей" (отголосок одного из проявлений прадравидийского Единого бога), который родился на Небе (Агни – вестник Вивасвата, именно ему Агни впервые явился (РВ I, 31,3; 58,1)) и оттуда спустился на землю в виде молнии ("Ригведа"; бытует мнение, что "Ригведа" была составлена (к примерно 1100 г. до н.э.), когда и сами индоарии, и их верования уже значительной мере ассимилировались). У древних греков "молния" и "змей" обозначались одним и тем же термином (57. ). В одной русской сказке при появлении Змея на небесах "поднялась сильная буря, гремит гром, дрожит земля...летит [по небу] Змей".

Очевидно, что восприятие символики как изначально графического средства общения на сакраль╛ном уровне, постижение вкладываемого в тот или иной символ, знак, рисунок са-краль╛ного (или мисти╛ческого) содержания, освоение этого "языка посвящённых", позволяет разо╛браться в древних графемах и граффити, прочитать их, а также проливает свет на архаические обычаи и обряды, помогает выявить семантику функций и метаморфоз божества и деяния его про╛мысла. Практика показывает, что и многие са╛кральные тексты требуют расшифровки. Так, ис╛следователь ведий╛ской литературы Рену писал (Елиза-ренкова. 1999): "Для текста, полностью подчиненного символизму, не существует процедуры его рас╛крытия, которая соответствовала бы нормам рассудка". "Есть основа╛ния сказать, что любое исследова╛ние на религиозную тему [непременно] подразумевает изучение [анализ сопутствуюшей] рели╛гиозной символики... [Бо╛лее того, восприятие содержания текста осуществляется] нередко... исключительно с точки зрения [трактовки] символики" (М. Элиаде).

Опыт, приобретенный Рене Геноном ("Символы священной науки". 2002) за годы ис-следо╛ваний, гласит: "ясно, что существует нечто, требующее особо деликатного обращения с симво╛лами, а также и то, что нужно особое внимание, когда речь идёт о выявлении реальной семантики некоторых эмблем и правильном их истолковании".

Таким образом, "сакральный символ" (знак, рисунок и т.п.; а также и особое слово (ло-гос)) – это эмблема (той или иной сложности) конкретной культовой принадлежности или специфики характера сакрального явления; в то время как "ритуальный символ" – это "мельчайшая единица ритуала, сохраняющая специфические особенности ритуального поведения... элементарная единица специфической структуры в ритуальном контексте" обряда (V.W. Turner. 1964).

Уместно отметить и то, что изображения богов (статуи, кумиры) обычно ваялись и под-новлялись опытными жрецами в специальных храмовых мастерских, где во время ночных магических церемоний, проводимых главным жрецом, они "наделялись" живой плотью, их глаза, рты, носы и уши отверзались, после чего над ними заклинатели совершали ритуал омовения (маслом) уст, придававший кумирам особую святость; и только после этого дух божий входил в свое изображение. Древний человек был убеждён (верил), что божество од-новременно может постоянно присутствовать во всех своих кумирах, либо сакральных объ-ектах, им адекватных; а также, при необходимости (временно), и в любых иных потребных божеству (связанных с его эпифаниями и целями) предметах (а также и в своих наименова-ниях). Вместе с тем божество, по своему усмотрению, могло и покидать какие-то из соотно-симых с его культом сакральные кумиры/объекты почитания (а также и "не отзываться" на некоторые из своих имён), и даже все, – оставляя (покидая "на произвол судьбы") страну и её жителей (чему есть примеры в истории теологии шумеров или египтян).

Как известно, наименование божества – весьма важная и непременная "принадлежность" его культа (имя – одна из душ человека). И по сему даже приближённое установление (раскрытие) этимологии теонимов позволяет оценивать (определять) функциональность (предназначе╛ние) богов, их социально-культовую значимость.

Ещё Исидор Се╛вильский ("Этимологии или Начала") полагал, что "знание этимоло╛гии необходимо при истолковании [эзотерического смысла], ибо когда ты видишь, откуда произошло имя, ты еще лучше понимаешь его смысл [ибо "Ведь когда понятна этимология, понимание вся╛кой вещи становится полнее"( трактат Д. Пуансо "Ars Logica")]. Однако не все имена были даны древними по природе ("secundum naturam"), но некоторые – по произволу".

Знаменитый неоплатоник Прокл Диадох ("Первоосновы теологии") был убеждён, что "все боги берут [получают] своё имя от того, что [от них] зависит [т.е. от их сакральных способностей], так как (их) различествующие субстанции [проявления, "пакет" эпифаний]... мож╛но познать через это [через их наименования]". Так, Прокл писал (Instit. theol., с.162): поскольку "боги получают свои имена... поэтому возможно познать из этого... их непозна-ваемые ипостаси, составляющие их определенность...". "Первые и самые превосходные имена богов [на фоне десятков синонимов], как и должны мы предполагать, имеют своё основание в самих богах. Божественное мышление [присущее человеку] делает из своих мыслей [создаёт, творит] имена [они приходят на ум], и рождает, наконец, образы богов... мысль [же, через логос] посредством соединения и разделения звуков, заставляет [в наименовании божества] проявиться сокровенной сущности бога... Каждое имя как бы рождает образ некоего бога" (Ibid., Theol. Plat, I, p. 69-70).

2.1 Число как сакральная эмблема.

"Число есть слово неизреченное; оно есть волна и свет, хотя никто их не видит; оно есть ритм и музыка, хотя их никто не слышит. Оно неизменно, но вариации его безграничны. Любая форма жизни есть конкретное проявление Числа".

Морис Дрюон "Воспоминания Зевса".

Очевидно, что о каком бы сакральном предмете (объекте или явлении) не шла речь (при любых выразительных средствах (изображение, текст, речь)), излагаемое содержание стано╛вится доступным для понимания (воспринимается) лишь при использовании необходимой (оп╛ределённой) религиозной терминологии (в широком смысле), т.е. конкретного, общепринятого, стереотипного сакрального символизма.

Как известно, в архаических традициях разных народов Ойкумены определённые коли-чества объектов (или явлений), а затем и число как символ, знак (комбинация особых чисел), выра╛жающий это количество, по большей части яв╛лялись носителями сакрального, нередко мисти╛ческого, содержания. Так, "символика чисел [количеств] иг╛рала в мифологии кельтов весьма важную роль. Осо╛бенно большое значение придавалось нечетным числам [количествам], в ча╛стности, 3, 5, 7, 9 и 17 [пифагорейцы считали нечётное число без-граничным]. Из четных чисел наиболее важным счита╛лось 2" (Энциклопедия "Кельтская мифоло╛гия". 2002). У индусов, на изображениях Шивы, количество его рук строго регламентировано: бог пред╛ставлялся с 3, 4, 8, 10 и 32 (4 раза по 8) руками. С применением архаичных сакральных чисел построена и совре╛менная классификация астрологических соответствий, которая, как известно, базируется на трех столпах: 7 планет, 12 знаков зодиака и 4 первоэлемента (стихии).

Нередко сакральной представлялась (воспринималась) и сумма (простых) чисел, обра-зующих сложное, многозначное число. Особенно много подобных примеров встречается в Ветхом Завете. Так, от сотворения мира Всевышним до Всемирного Потопа прошло 2242 года (сумма цифр равна 10); от Авраама до Моисея протекло 640 лет (сумма цифр равна 10); от Моисея до царя Давида прошло 500 лет (сумма цифр равна 5); время от Потопа до Авраа-ма – 942 года (сумма цифр равна 15 (3 раза по 5)). Согласно Библии, исход евреев из Египта состоялся в 1312 г. до н.э. (сумма цифр равна 7); Вавилонское же пленение евреев (уведен-ных при Навуходоносоре), продолжалось 70 лет (сумма цифр равна 7, либо это число являет собой символику: 7 раз по 10); а от Адама до возвращения из Вавилонского плена проистек-ло 4879 лет (сумма цифр равна 28 (4 раза по 7). Характерно, все вушеупомянутые сакраль-ные числа соотносятся с богом-отцом (см. ниже).

Так, в числе 70 видится (усмотрена) "оппозиция числу 12" (В. Андреева и др. "Энцикло-педия. Символы, знаки, эмблемы". 2004). И действительно, поскольку число 12 – астральное число, связанное с небосводом, космосом; т.е. с Великой богиней, а число 70, представлен-ное как 7 раз по 10 (7 раз дважды по 5), – хтоническое число (см. ниже), соотносится исклю-чительно с землёй и её недрами (преисподней); т.е. с богом-отцом, то Небо (верх) и Земля (низ) и видятся как оппозиция.

В частности, немецкий богослов, архиепископ Храбанус Маурус (780-956 гг.) писал ("О природе вещей"): "Священное Писание содержит за многими и различными числами свиде-тельство многих тайн, которые должны оставаться скрытыми для тех, кто не знает значения чисел".

Общепринято издревле, что начало всему, обычно символизирует число 1 (один). Это число, помимо количества, будучи сакральным, означало и нечто целое, единственное, уни-кальное по своей сакральной сути. Так, у греков число "один" – др.-греч. "μόνος", а "μονάδος (монадос)" – "единица" (как нечто "единое, неделимое"), обозначала у пифагорейцев первое, предвечное, "божество". То же и в каббале: здесь единица признается первоначалом всех вещей (т.е. соотносится с божеством-демиургом). "Священная единица является образом бестелесного бога, которому она уподобляется по единству (единичности) [как изначально единому и единственному]" (М.М. Елизарова "De specialibus legibus II". 1972). Вместе с тем, триединое божество (три сакраль╛ные "единицы", слитые в "одно", к при╛меру, у египтян, индусов, кельтов или в христианстве) – нечто целостное и неделимое, по своей са-кральной значимости несомненно на много превосходящее исход╛ные составляющие адитивного образа.

В то же время единица, как принято полагать, есть источник, из которого происходят и все прочие числа: так, согласно Диогену Лаэрцию (II-III века), из монады далее возникла диада (dyad(а)), а уже из неё (из числа два) – остальные числа.

По всей вероятности, число 2 (два) ещё со времён глубокой палеолитической древности, вос╛принима╛лось как сак╛ральное, ибо оно количественно отражает представление об амбива╛лентной (в части половой принадлежности) природе, дуальности образа Единого бога (примеры – святилища неандертальцев, либо, в частности, двухглавые статуэтки божества VI тыс. до н.э.; сакральность числа два выявляется и в "близнечных" мифах).

Так, у пифагорейцев "диада (dyad)" обозначала не только число (количество при счёте), но и представляла принцип "парности" (дуальности)), а также и "инаковости". Сложилось воззрение (учение "О монаде и диаде" сформировалось (на пифагорейской основе) и терми-нологически оформилось в Древней Академии), что монада ("единица" как целое), символи-зирующая предвечное, единственное и цельное божество (как Единого бога), со временем обрела двойственность (амбивалентность), превратившись в сакральную "двойку" – "диаду (dyad)"; причём двойственностью (амбивалентностью) стала обладала и каждая из автоном-ных "половинок" Единого бога (параллель к древнекитайской философии, см. ниже), таким образом, трансформировавшегося в Двуединое божество ("единица" стала "двойкой", т.е. единичность обрела дуальность). Считается (В. Андреева и др. 2004), что монада ("Целое") распалась ("на два полярных понятия") на небесного бога-отца и богиню мать-земля (оче-видно (см. ниже), что такая концепция – привнесённая скотоводческо-кочевой, патриархаль-ной постнеолитической культурой модификация палеолитических, а затем и раннеземле-дельческих представлений о содержании (наполнении) образа Двуединого божества и его проявлений).

Следует отметить, что число два, по-видимому, отражало как семан╛тическую оппозицию (противопоставле╛ние): да-нет; плохо-хорошо; белое (свет)-чёрное (мрак); левое-правое, верх-низ; юг-север и т.п., и симметрию; а так и связывалось с повтором, удвоением количества (при счёте): "не прошло пяти, не прошло десяти дней".

Представления (в самых разнообразных формах) об особом, "магическом", многогран-ном, значении числа (количества) семь в сфере природных явлений и человеческой жизни существовали на протяжении всей истории цивилизации. "Магическое" число семь прони-кло во все сферы жизни большинства древних племён и народов Ойкумены. Так, в царстве Шумера и Аккада его частотность, по сравнению с использованием остальных сакральных чисел, наиболее высока. В шумерских астроно╛мических текстах Земля (седьмая планета в космогонии шумеров, по╛скольку отсчёт производился от границ галактики по направлению к Солнцу) обозначалась либо числом семь, либо семью точками. Точно такие же символы нередко наносились и на изображения бога Энлиля (88.). Вероятно, поэтому правитель Лагаша Гудеа называл число семь – "небесным". Однако, в частности, выдающийся шумеролог И.М. Дьяконов полагал, что "большинство мифологических семериц не имеет отношения к астральным явлениям". На земле Древней Месопотамии была установлена семидневная неделя (число семь соотносилось с течением времени (по лунному календарю)), а дни недели были посвящены семи небесным телам (богам, их персонифицирующим).

Подобное же отношение к числу семь зафиксировано и у древних греков: Марк Варрон в книге "Об изображениях" писал, что это число "творит на небе звёзды" и кометы, и соотносится с движением Луны. "Число семь, частое и в ритуалах, несет идею избытка, изобилия и плодородия без сомнения в связи с еженедельной периодичностью фаз Луны" – считает этнолог Камилла Лякост-Дюжардэн (1970). Отсюда и сама Луна связывалась и с растительным плодородием (к примеру, у иберов или кельтов, см. ниже), и с животым – в частности, через образ тельца Наннара (Сина), персонифицирующего у шумеров и ха-ибри Луну. Известно также и то, что эмблема "семь точек" означала (у шумеров) Землю, т.е. это сакральное число (семь) должно носить хтоническую окраску, точно также, как и раститель╛ное плодородие, зависящее в значительной степени от свойств земли, её плодородия, связанного с богами преисподней, к примеру, с хан. Муту (а также и с умирающими и возро╛ждающимися божествами плодородия: так, егип. Осирис был растерзан на 14 (2 раза по 7) частей, разбросанных (как и измельчённые останки Муту) по всей земле).

У библейских евреев число семь имело столь же широкое хождение (упоминается в Библии ок. 700 раз) и обладало столь же глубоким сакральным содержанием, как и у "черноголовых". Иосиф Флавий (43.), в бытность свою священник и потомок священников, описывает отношение евреев к числу семь в I в. н.э.: это число обладает "особенно божественной Доха" (поскольку символизирует Эль Шаддая (Энлиля), бога Аврввма); оно – "раскрытое единство". Умножение какого-либо иного числа на семь "налагает печать известной святости на полу╛ченный результат". В эпоху Иерусалимского Храма наступление каждого седьмого месяца отмеча╛лось дополнительными жертвоприношениями: "И воструби трубою в седьмой месяц" (Лев.25.10). В качестве ещё одного примера отметим тот факт, что национальная эмблема государственности древних евреев – семисвечник.

В древнеиндий╛ском (вероятно, прадравидийском) предании фигурируют, в частности, семь муд╛рецов-риши, переживших потоп, дабы сохранить и передать гря╛дущим поколениям муд╛рость допотоп╛ной Земли. В египетских "Текстах Стро╛ителей" храмов в Эдфу также упомина╛ются "семь мудрецов", кото╛рые были "единственными божественными су-ществами, знавшими, как создавать (строить) храмы (на Земле)". Заметим, что Земля – "вотчина" бога-отца, носителя мудрости и знаний (и о ремёслах).

Из╛вестно (57.), что число семь "не отражено в графической символике" Древнего Еги-пета, в Вавилонии и "в древнеиндийских верованиях". Это, возможно, обусловлено тем, что в Древнем Египте число семь, как хтоническое, сделалось эмблемой "возрождённого" бога Осириса, владыки царства мёрт╛вых (где он и пребы╛вал): "В день зимнего солнцестояния они (египтяне) семь раз обводят ко╛рову (как Исиду, нашедшую Оси╛риса) вокруг храма Солнца... ища Осириса" (Плутарх. "Исида и Осирис"). Умерший же проходит через семь залов и семь дверей, чтобы попасть в Аменти (то же и в Куре ("Стране без возврата") – преисподней "черного╛ловых"). Согласно египетским легендам, в седьмом часу ночи (в полночь) змей Апоп (исча╛дие преис╛подней) нападает на ладью солярного бога Ра. Характерно, что в Индии даже человек, окончивший ун-т, к примеру, служащий банка, считая деньги, вместо "семь" обычно произносит: "шесть и один" (А.Е. Снесарев "Этнографическая Индия". 1981). На одной из вавилонских табличек (месяцеслов старовавилонского периода) говорится: "Седьмой день... Дурной день... Не есть мяса... Не сменять одежду... Царь не должен всходить на свою колесницу, изрекать приговоров. Врач не должен класть руки на больного. Не следует приводить в исполнение задуманное" (66., 94.).

Согласно росписей, обнаруженных на стенах святилищ Чатал-Гуюка, число семь связы-ва╛лось у анатолийцев с землёй ещё в VII тыс. до н.э. Когда фараону Эхнатону потребовалось ус╛тановить "стелы, которые отмечали бы границы территории (земли) Атона" в городе бога Ахе╛т-Атоне, то было поставлено 14 (7 и 7) стел; т.е. у египтян сакральное число семь традиционно со╛относилось и с землёй, и с преис╛подней ещё до их разделения (древнеегипетский бог земли – Геб).

Таким образом, число семь обладало широким спектром хтонической окраски (как ха-рактеристики): оно соотносилось и с землёй (почвой) Земли и с "землёй" Небосвода (см. ни-же). Отметим также, что в древности время вос╛принима╛лось цикличным (в частности, в связи с соотнесением амбивалентных свойств Луны и хтонического числа семь), ибо всё на свете имеет своё начало и свой конец, ибо "всё [в своё время] возвращеется на круги своя".

Уместно заметить, что часто используемый в религиоведении термин "хтони́ческое" происхо╛дит от греч. "χθών" – "земля, почва", и трактуется (в широком смысле) как земное (к примеру, связанное с почвой для посевов или строительства, или как эмблема Энлиля), так и подземное, – связанное с не╛драми земли, а также и с преисподней, как символом умирания, ухода из мира живых, пребывания в иномире). Более узко (используется чаще): понятие "хтони́ческий" указывает на потенциальную возможность уме╛реть, погрузиться (уйти) в недра земли (в частности, периодически) и/или на спо╛собнось лишить кого-то жизни.

Относительно сакральной значимости числа пять нет единого мнения, хотя и известно, что данная символика ("пять объектов") применялась в эпоху среднего палеолита неандертальцами в связи с ритуальным погребением медведей в пещерах (т.н. "медвежий культ").

Так, характерно, что череп мальчика из знаменитого погребения в пещере Тешик Таш Тянь Шаня (мустье) был окружён изгородью из пяти пар рогов (т.е. и круг – символика, существовавшая в среднем палеолите (употреблялся круг и в "медвежьем культе")); т.е. и здесь сакральное число пять устойчиво связывалось с хтоническим миром преисподней (в то время, как число семь (у шумеров) первоначально – с Землёй).

Как известно, у древних египтян пять душ покидает тело усопшего. На рель╛ефе гробни-цы Саккара (середина III тыс. до н.э.) изображён стереотипный мотив шествия пяти "муж-чин" (видимо, пяти душ). Тело покойного при бальзамировании разделывают пять бальзами╛ровщи╛ков (83.), помещающих внут╛ренние органы трупа в пять священных сосудов (в канопы). На╛кидка, верхняя часть одеяния Атума, бога вечернего ("умирающего") Солнца, украшена пятью полосами (у Ра – "живого" дневного бога Солнца, на одежде – четыре полосы). На одной еги╛петской фреске (94.с7) представлен "танец войны": пятеро воинов с длинными луками в пра╛вых руках, изображёны застывшими в различных позах танца (отправление хтонического культа Великой богини (владычицы жизни и смрти), как богини войны и победы). Трое из пяти воинов держат пучки (из че╛тырёх) стрел в левых руках (стрелы, подобно птицам, летают в небе; а левая сторона – "жен╛ская"; числа 3 и 4 (см. ниже), а также и танец (первоначально) – символика богини Неба).

У библейских евреев выкупали первородного сына от заклания (спасали от смерти) за пять шекелей. Как известно, день 9 ава у евреев – день всеобщей горести и скорби. В еврейской истории на этот день приходится пять трагических событий (Мишна; Таанит.84,1), по поводу которых в молитве восточных евреев пять раз восклицают: "Горе нам". "Ав" же – пятый месяц календаря древних евреев (при счислении от "нисана", ранее первого месяца). Месяцу "Ав (Аб)" соответствует созвездие Льва, а лев – животное, несущее смерть, т.е. хтоническое. В "Судный день" (когда Бог определяет "быть или не быть") первосвященник Иерусалимского Храма, отправляя богослужение, пять раз менял одежду.

В угаритской мифологии богиня Анат, дабы лишить жизни своего обидчика Акхата, "при╛казывает орлу пять раз поразить его в голову" (миф "Волшебный лук"). В описании ис-требле╛ния зазнавшихся кшатриев богом Вишну говорится: "трижды [т.е. с ведома и соизво-ления Неба] семь раз очистил (он) землю от воинского отродья и наполнил пять озёр их кровью". В древнеиндийских законах Ману сооб╛щается: "У домохозяина [есть] пять вещей, могущих вы╛звать смерть... Кто не снабжает пищей пяте╛рых... тот дышит, но не живет". Маска Эрлика, вла╛дыки царства мёртвых монгольских и тюркских на╛родов, украшена пятью черепами (49-2.). Представление о связи числа "пять" с хтоническим миром (символизмом числа пять как эмб╛лемой мира мёртвых) быто╛вало и в Англии. Так, в окрестности Стоун╛хенджа (деревня Дар╛рингтон) открыто поселение (ок. 2500 г. до н.э.) в котором все дома имели диаметр 5 м (ок. 10 локтей), поскольку здесь (зимой, раз в году) люди собирались, дабы особо торжественно про╛вести празднество поминовения (почтить) предков. Характерно, что и в христианской иконо╛графии пять – число ран Христовых.

По всей вероятности, число пять являет собой амбивалентную эмблему хтоничности. Так, богиня Инанна, олицетворяемая периодически "умирающей" планетой Венера (см. ни-же), носит ожерелье из пяти ниток, на её одежде – пять полос. Вместе с тем, Пифагор, осно-ватель европейской нумерологической традиции, полагал, что число пять является символом здоровья (т.е. соотносится с культом бога-отца, как владыки здоровья).

У шумеров как пять, так и десять (пять и пять) – хтонические эмблемы (связанные ис-клю╛чительно со смертью). Так, Эанатум, правитель Лагаша, разгромив войска города Уммы (се╛редина III тыс. до н.э.), сложил трупы убитых в пяти различных местах. Пять (и десять) хле╛бов – шумерская погребальная жертва ("С великих небес"). Когда гутии напали на царство Аккад, "не прошло пяти, не прошло десяти дней и (город) Агаде был разрушен и покинут" (т.е. был убит).

Столь же высокий уровень сакральности числа десять обнаруживается и в Древнем Египте: в пре╛исподней (Аменти), перед собранием из десяти вели╛ких богов (Ра и Эннеада ("Эннеада", огласованная как "Анна-(а)да" (см. ниже), означает "Звёздные боги (Боги звёзд)", возможно, Зодиака)), душа умершего произносила десять "оправдательных заповедей".

В течение десяти дней с момента кремации, индусы совершали жертвоприно╛шения, воз╛лияния и ритуальные подношения пищи (в русле отправления культа предков). Заметим, что и у тамилов (драви╛дов) также число "десять" связано с похоронным ритуалом (т.е. с хтоническим миром). Согласно за╛кону Ману (IХ,81): "Если жена... рождает детей мёртвыми – (то) на десятом году (может быть взята дру╛гая)". Таким образом, сакральное число десять также указывало на хтонический характер объекта (со╛бытия), соотнесённого с этим числом (в то же время являясь и эмблемой бога-отца (позднее)).

Десять – "столько (лунных) меся╛цев мать дитя своё носит во чреве" (Овидий). В сидериче╛ском ме╛сяце лунного года, при учёте периода новолуния, трёхдневных недель должно быть не девять, а десять. Это и составляло число визуально наблюдаемых в течение месяца фаз Луны (замкнутый, полный, цикл (из десяти) фаз за полный месяц). У древних арабов (преимущест╛венно кочевого населения Аравии) каждая из десяти заметных для глаза фаз ночного светила имела особое название (52.). Подчеркнём, что возраст одного из старейших лунных календа╛рей – ок. 20 тыс. лет (52.)). По-видимому, и сакральное число 19 (сумма чисел – десять) – "лу╛нарное", ибо полный лунный цикл (т.н. "Метонов цикл") составляет 19 лет (каждые 19 лет лунный цикл завершается в тот же день солнечного года).

Пифагорейцы усматривали в декаде (число "десять") совершенное число, в котором за-ключена вся природа чисел (Аристотель). Об отношении древних евреев к числу десять Ио-сиф Флавий рассказывает следующее (43.): "Нечто целое, предопределённое самим Госпо-дом Бо╛гом, должно быть выражено в виде округлённого числа, а десяток представляет идею замкну╛того целого". Так, мир, во всей своей со╛вокупности, сотворён десятью речениями Господа (Бога-отца); Закон Божий заключён в десяти запо╛ве╛дях; а молитву от группы моля-щихся евреев Господь воспринимает лишь в том случае, если собира╛ется "миньян" (не менее десяти мужчин – пять и пять). В святилище храма Соломона стояло пять и пять све-тильников и столько же (параллельно светильникам) столов для хлебов предложения (проявления неоли╛ти╛ческой символики). Ветхий Завет содержит 613 заповедей (мицвот), сумма цифр числа которых равна десяти (или 5 и 5, – параллель к числу заповедей на скрижалях). Заповеди Ветхого Завета вклю╛чают 248 повелительных и 365 запрещающих положений (суммы цифр каждого из этих чисел состав╛ляют 14 (по 7 и 7, – здесь символика связи с земной жизнью; число 5 в данном слу╛чае может являться и идентифицирующим самого Творца, и указывающим (грозящим) на не╛минуемость ужасных (хтониче╛ского свойства) кар при несоблюдении всех этих мицвот). Таким образом, и в Ветхом Завете числа-эмблемы 5, 7 и 10 ассоциируются с Богом-отцом, творцом Вселенной, и его промыслом.