Текст книги "Древний человек и божество, Том 1 (СИ)"

Автор книги: Михаил Зильберман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 43 страниц)

Следует отметить, что в постнеолитической Ойкумене веками бытовало убеждение, что своим обликом (определённые) "души" (тени, инотела) егип╛тян, шумеров, евреев и греков, а также "души" ханаанеев (по крайней мере, рапаитов, "души" кото╛рых обитали преимущест-венно на небесах, но для появления на земле обретали плоть) вполне адекватны земным об-разам их владельцев. Так, в Египте, при жертвоприношении умершему (надпись на "Камне Васали" (48.с328)), возносилась такая молитва: "да явится душа твоя, да живёт тело твоё, да ступает нога твоя".

Знаменательно, что вместе с тем, в частности, анато╛лийцами Чатал-Хююка неукосни-тельно соблюдались основные обряды, связанные с прежней, неандертальской, концепцией возрождения (преемст╛венность концепций). Та же тенденция проявляется и в обряде погре-бения ареала распространения (подунавской) куль╛туры линейно-ленточной керамики (V-IV тыс. до н.э.). Здесь, наряду с положением скелета на боку, скрюченно (в позе эмбриона) встречается и вытянутое трупоположение; а умерший сопровождается не только раковинами Spondylos, но и останки и сама яма-могила посыпаны красной охрой (усопший подготовлен к посмертному воссозданию его инотела согласно неандертальской традиции); однако при этом (вместе с тем) покойник, стараниями родичей, готов к "жизни (инобытию)" в ином, загробном, мире – его снабдили (погребальный инвентарь) каменным топором (муж╛чина) или зернотеркой (женщина).

Представляется, что какое-то время реализовывались обе концепции посмертной участи: и неандертальская (возврат умершего на землю как вновь родившегося), и модернизированная (инобытиё в "Мире предков", адекватное прдолжению земного бытия). Показательно, что раскопки погребений Ирана (таких, как Али-Кош), показали, что лишь в ок. 20% могил взрослых усопших находился (обнаружен) погребальный инвентарь; а в Средней Азии – всего ок. 22%, и в малоазийском регионе (Хаджилар, Мерсин, Джан Хасан) – 35% (В.А. Алёкшин "Социальная структура и погребальный обряд древнеземледельческих обществ". 1986). Так, в поселениях Джейтун, Песседжик-Депе, Чагыллы-Депе и Чопан-Депе (Южная Туркмения и Северо-восточный Иран) джейтунской раннеземледельческой культуры (VI-V тыс. до н. э.), генетически связанной с культурами Чатал-Хююка и Джармо, обнаружено 4 погребения взрослых и 9 – детей. Все умершие лежали на боку в скрюченном положении. Взрослые ориентированы головой на север (т.е. это – женщины, что подтверждает и обнаруженный погребальный инвентарь: шило/проколка (для шитья) и глиняный конусообразный сосуд (для варки пищи)); а дети (некоторые захоронены под полами жилищ) – головами на юго-запад и северо-восток (т.е. это – и мальчики, и девочки). Отметим, что ещё Э.Б. Тейлор (35.) связывал погребения детей (младенцев) под полами жилищ с верой в их возрождение.

Примечательно, что этот (упомянутый выше) погребальный инвентарь находился лишь в двух захоронениях женщин (в Чагыллы-Депе (глиняный сосуд) и в Чопан-Депе (костяная проколка)). Отмечается, что среди детских захоронений лишь в одном из девяти найден по-гребальный инвентарь – сосуд из глины (котрый мог быть обнаружен в том же слое рядом). Заметим, что и в Чатал-Хююке (В.А. Алёкшин) "дети похоронены только с украшениями [молебственного толка], часто в плетёных корзинах [корзина – аналог лона (см. ниже)]". Ха-рактерно, что и в анатолийском поселении Джан Хасан (современном Чатал-Хююку), а так-же в Али-Коше и Джейтуне, и позднее – в могильнике Кара-Депе (кон. IV – нач. III тыс. до н.э.), в поселении Сех-Габи (Западный Иран) и ряде др., обнаружены безынвентарные захо-ронения младенцев.

Следовательно, в ту пору бытовало представление о том, что все дети, умершие до какого-то возраста (особенно младенцы), должны были возрождаться к новой земной жизни. Так подмечено, что бусы появляются в могилах (Кара-Депе) мальчиков 7-9 лет. Украшения молебственного назначения (бусы) обнаружены и на девочках (старше одного-двух лет), и "чем старше возраст девочек в захоронениях, тем большее количество бус в их могилах" (В.А. Алёкшин). Считается (количество сопутствующих бус свидетельствует), что девочки возраста 7-9 лет уже переходили в разряд (группу) женщин.

Показательно, что в могильнике Кара-Депе (Копет-Даг), в котором, в частности, открыто 18 захоронений женщин, на женщинах старшего возраста (на старухах), в отличие от женщин иных возрастных групп, вообще отсутствовали украшения (такие как ожерелья, бусы, браслеты) молебственного назначения (т.е. по мнению родичей богине-матери можно было не спешить с их возрождением (и прибытием в "Мир предков")).

Погребения взрослых в поселении Умм Дабагия, Северная Месопотамия (6000-5600 гг. до н.э. (классификация Лионской школы)), в пяти случаях оказались безынвентарными. В одной из могил, возле черепа, лежала морская раковина.

В поселении Хассуна (Северный Ирак), где т.н. "хассунская" культура (5950-4950 гг. до н.э.) сменила культуру "Умм Дабагайя", раскопано две могилы взрослых людей: одна из них оказалась безынвентарной, а в другой найдены глиняный сосуд и мотыга (т.е. погребена женщина). В Хассуне и Ярым-Тепе I обнаружены безынвентарные погребения новорождён-ных, помещённых в сосуды (аналог чрева, см.ниже).

Следует отметить, что в погребениях эпохи халафской культуры (5050-4300 гг. до н.э. (или 5600-4500гг. до н.э. по новой калиброванной хронологии)) взрослых уже хоронили с разнообразными орудиями труда и утварью. И далее, во втор. пол. IV тыс. до н.э., в частно-сти, суб╛арейцы (хурриты) веровали в концепцию инобытия (пребывания) в "Мире предков" (в иномире): "Это подтверждают найденные скорченные погребения с могильным инвента-рём: сосудами, каменными и костяными орудиями" (В.И. Авдиев). Состав погребального инвентаря минойских захоронений (ингумация, преимущественно "поза эмбриона"), отно-сящихся к эпохе неолита и ранней бронзы (украшения, оружие, печати, каменные топоры и молоты, "жернова", сосуды и т.п.), также предполагает существование у критян концепции веры в посмертное инобытиё в "Мире предков". В могильнике города Каниша (Центральная Анатолия) все погребения взрослых (нач. II тыс. до н.э.) также содержали разнообразный погребальный инвентарь.

Характерно, что громкие отголоски похоронной практики и религиозных представлений неандер╛тальцев легко распознаются, в частности, в соответствующих обрядах современных индейцев "коги", обитаю╛щих в Колумбии, в горах Сьерра-Невада. Так, под╛робное опи╛сание погребения индей╛ской девушки в 1966 г. при╛ведено у С. Reichel-Dolmatoff ("Notas sobre el simbolismo religioso de los Indios de la Sierra Nevada de Santa Marta". 1967). Рассказано, что в начале местный шаман, выполняя ряд ри╛туальных жестов, выбирает место для могилы, а определив его, произносит: "вот оно, чрево". Далее родичи выкапывают могилу (яму), на дно кото╛рой кладут зеленые (цвет Великой богини) камешки, устричные раковины и раковину улитки (послед╛няя у индейцев символизи╛рует мужское на-чало, "мужа", участвующего в акте возрождении). Умершую де╛вушку заворачивают в белые пелены и, поднимая с девятой попытки (и цвет, и число (три по три) – символика богини Неба), уклады╛вают на левый бок в эмбриональной позе, головой на восток. Яму засыпают зем╛лей. Затем сле╛дуют жертво╛приношение "Пища для Смерти" и ритуал затворения и отворения "чрева-жилища". Поскольку в брачных установлениях индейцев племени "коги" принятие пищи ассоциируется с поло╛вым актом, то данное жертвоприношение и обустройство могилы являют собой настоятельный призыв к богине-матери – Владычице смерти о возрождеритуально нии подготовленной умершей к новой земной жизни (погребальный инвентарь не содержит предметов хозяйственного свойства).

"Насколько у некоторых примитивных народов (аборигенов Австралии, индейцев, эски-мосов, негров, и пр.) реальна [сохранилась архаичная] вера" в возможность посмертного возрождения к новой земной жизни, "можно видеть из того, что когда европейцы впервые появились в Австралии, то туземцы принимали их за своих воскресших покойников (к сэру Грею бросилась в объятия со слезами радости одна женщина, принявшая его за своего де-душку), в чем их утверждал белый цвет европейцев, напоминающий цвет их предков после смерти (кончины)... И когда англичане стали посылать в колонии своих преступников, то бывали случаи, что (аборигены) предлагали тому или иному каторжнику... которого прини-мали за вернувшегося (возродившегося) предка, тот участок земли, который прежде принадлежал покойнику" (Л.Я. Штернберг "Первобытная религия в свете этнографии". 1936).

В Индии, в частности, у дравидов-кхондов, сохранились наидревнейшая концепция по-смертной участи. Так (Л.Я. Штернберг. 1936), когда у кхондов рождается ребенок, местный жрец спрашивает, кто из умерших членов племени вернулся на землю, и по получении того или иного ответа "этот ребенок считается воплощением определенного покойника", возродившегося к новой, земной, жизни.

Необходимо подчеркнуть, что основополагающее представление о том, что создание (ино)тела человека осу╛ществлялось в любом случае (при любой концепции посмертной уча-сти) как стараниями богини-матери ("О, Великая богиня, Вечная мать, Та, что дала рожде-ние..." (из молитвы в кельтский праздник Самайн), так и радением паредроса – бога-отца (перманентный священный брак всеобщих "матери и отца"), – устоялось и оставалось неиз-менным тысячелетия (согласно молебственной части набора погребального инвентаря, человек со времён палеолита взывал к божественным "матери-отцу" о содействии в обустройстве посмертной участи).

И это представле╛ние (частично) демонстрируется, к примеру, погребениями в курганах "кеми-обинской" культуры (сер. III тыс. до н.э., ареал распространения – Крым, Нижнее По-днепровье и Тамань). Здесь погребальные (могильные) конструкции выполнены в виде ка-менных (иногда деревянных) камер (В.А. Сафронов "Индоевропейские прародины". 1989). При этом дно ям-могил посыпано ракушками и/или белой галькой, а погребаль╛ный инвен-тарь (посуда, амфоры, топоры, тесла) свидетельствует о веровании в посмертное инобытиё в потустороннем иномире предков. Характерно и то, что, в частности, Новосвободненские могилы имели вогнутые внутрь стороны и скругленные углы (как на Мальте, – дань культу богини-матери).

Однако (что важно) роспись стен этих погребальных камер-"ящиков" весьма необычна (в свете вековой традиции) и, как представляется, была призвана заменить (адекватно) мо-лебственную часть погребального инвентаря: здесь изображены (Щепинский. 1985) тре-угольники, ромбы, круги, квадраты, полосы и точки, которые нарисованы белой, крас╛ной и черной красками (символика "матери", "отца", их единения и, как следствие, – порождения (см. ниже)). Следует отметить, что и в двухкамерной подкурганнной "гробнице" праариев (Резепкин, 1987) из Ново╛свободной (урочище "Клады", Адыгея) белая грунтовка стен также покрыта красными и черными ри╛сунками. В захоронении Лейне-Гелич (ок. города Халле, Германия) орнаментальные элементы тоже содержали треугольники, зигзаг и ёлочку (ком-бинации уголков).

Следовательно, все эти рисунки (сакральные знаки и эмблемы), а также характер состава сопровождавшего усопшего (обнаруженного) погребального инвентаря, демонстрируют, что содержание (предназначение) последнего (особенно его часть молебственного назначения) было в значительной степени переосмыслен. И многие вещественные эмб╛лемы (традиционные предметы (вещи)), со времён палеолита соотносимые с различными проявлениями культов богини-матери и бога-отца (к которым адресовалось моление об участи усопшего), постепенно вышли из употребления (в особенности такие дорогостоящие, как различные украшения), и были заменены чисто символическими (графическими) образами, – архаичными сакральными знаками и эмблемами (иногда сценами (картинами), – как в период верхнего палеолита), соотносимыми с теми или иными эпифаниями (функциями) ипостасей Двуединого божества. Очевидно, что при этом некоторые (наиболее значимые) фундаментальные сакральные образы, воплощаемые в символике материальных объектов (в изделиях или строениях), а также и сопутствующие им традиционные обряды и ритуалы, сохраняются. Так, в частности, осталось (сохранилось) неизменным воплощение неандертальского пред-ставления о могиле-яме (и кроманьонского – об её материальных эквивалентах) как о порождающем лоне (чреве) Великой матери (о чём свидетельствует сама магила (погребение).

Уместно отметить и характер реакции человека Древнего мира на известие о смерти ро-дича. Так, согласно табличек из Рас-Шамры (69.), когда Илу, отец богов Ханаана, узнал о смерти "своего сына", "Он... на землю лёг. Он стал кататься в пыли, на макушку насыпал прах; одеяние своё накрыл смертельным покровом; камнем кожу свою изрезал, срезал пряди (волос) на обоих висках, щёки и подбородок тростинкой избороздил; место груди, что над сердцем, он обработал, как землю сада; спину вспахал, словно долину". Затем в слезах он принялся громко причитать по умершему. Также поступали и в Шумере (скорбь Инанны). По свидетель╛ству Геродота, и скифы, в знак горя по случаю смерти царя, отрезали себе уши, обстригали волосы, исцарапывали себе лоб и нос, хлестали себя по рукам и делали на них нарезы, а также пробивали левую руку стрелой, следуя за повозкой с те╛лом с криками и стенаниями. Древние тюрки также соблюдали ритуальный плач по умершему, с причитаниями, с ритуальным самоистязанием (вырывание волос, надрезы на лице и т.п.).

Представляется, что (намеренно) причиняемая телу боль при всевозможных сакральных самоистязаниях (на похоронах, инициациях, оргиях плодородия и т.п.) – чувство страдания, приносимое в дар божеству (а скорбь, выражение горя при погребениях, – разновидность моления, приносимая богам преисподней).

3.1.5 Об идее посмертного возрождения.

Принято полагать, что неандертальцы обеспечивали себе пропитание за счёт охоты и собирательства, а последним занимались преимущественно женщины.

Так, по мнению Марии Гимбутас ("The Earth Fertility Goddess of Old Europe. Dialogues d'histoire ancienne". 1987) в возникновении идеи посмертного возрождения, возможно, "сра-ботал" опыт собирательства, – аналогия, согласно которой умерший мог постоянно возрож-даться на земле, подобно зерну (или семени), упавшему из колоса на землю. "Зерно... очень ёмкий символ смерти и воскресения, [посмертного] возрождения", – считает А.Б. Зубов. Подмечено (Б.А. Рыбаков "Космогония и мифология земледельцев энеолита". 1965), что "идея зерна, семени, как начала новой жизни, пронизывает (в частности, и) всю трипольскую пластику" (период 5500-2750 гг. до н.э.).

"Складывается впечатление (105.), что (не только) зерно, (но и) мука, выпечен╛ный хлеб... были [важными] элементами ри╛туала... священно╛действия [обобщённого религиоз-ного об╛ряда]" ещё в эпоху собирательства, поскольку выяснилось, что изготовление мучных изде╛лий началось ок. 30 тыс. лет до н.э. (характерно, что хлеб, как и лепёшки, – первона-чально имел круглую форму (т.е. связан с культом Великой богини)).

Существует мнение, что процесс (акт) растирания зерна пестиком (аналогом фаллоса) в ступке – ат╛рибуте, символизирующем порождающее чрево богини-матери (в результате чего "нарождается" мука – как плод этого "брака"), являлся своеобразным каждением культу пло╛дородия зерновых, первоначально исклю╛чительно женскому, связанному с Всеобщей матерью. И посему зерно обычно растирали женщины-соби╛рательницы, а позднее, к примеру, у немцев, и сеяли (продолжали сеять) зерно женщины, пред╛почтительно беременные или замужние (М. Элиаде). Показательно и то, что у древних греков праздник осеннего сева зерновых (Фесмофории) "отмечался... при участии одних лишь жен╛щин" (М-П. Нильссон "Греческая народная религия". 1998).

Так, в Эйнане (натуфийское городище близ западного берега озера Хуле, Северная Па-лестина), в одном из круглых (диаметром 5-9 м) домов с каменными основаниями, обна-ружено на полу более двадцати пестиков и зернотерок. Семь из них были рас╛положены так, что воспро╛изводили контур человеческой фигуры (J. Perrot. "Exca-vations at Eynan ('Ein Mal-laha)". Preliminary report on the 1959 Season // Israel Exploration Journal. Jerusalem, 1960. Vol.10. ╧ 1. р16.3). Полагая число семь атрибутом сакральной символики бога земли, позво-ли╛тельно усматривать в данной человеческой фигуре (из пестиков) отображение порождаю-щего (оплодотворяющего) образа мужской ипостаси Единого бога (а в доме – святи╛лище плодородия).

Как известно, на Руси посевы зерновых издревле назывались "хлеба" (т.е. поня╛тия "зерно" и "хлеб" отождествля╛лись). Прежде чем вкусить хлеб нового урожая, у айнов (япон. "айну"), – древнейшего населения Японских островов, произносилась такая молитва: "О ты, божественный злак, мы поклоняемся тебе... О ты, божество... корми людей, я теперь приобщаюсь к тебе, – вкушаю твое тело" (Y. Batchelor, ор. с., pp. 204-206); т.е. зерно, колос, а затем и хлеб – тело божества. У шуме╛ров III тыс. до н.э. хлеб (чурек) именовался словом (выражением) "ninda" (И.М. Дьяконов), означающим ("nin-da") букв. "госпожа богиня", а божеством зерна считалась убейд.-шум. богиня Ашнан (где "ба╛нановое" "нан(а)" означает" (Свет╛лая) мать").

Так, в Библской мифологии имя Берит – богини из первой пары (поколения) ханаанских богов (супруга Элиона) интерпретируется как "зерно; хлебный злак" (в имени "Бер-ит)" "б(е/а)р [br]", ивр.-хан. (נר), обозна╛чает "зерно; (хлебный) злак" как нечто сакральное, связанное с Небом см. ниже); а "ит" – окончание, показатель жен. рода (по-видимому, это имя – один из синонимов к наименованию некой протоханаанейской Великой богини, возможно, Анат). Заме╛тим ("Библейская энциклопедия Брокгауза"), что в ханаанейском языке (и иврите) в значении "зерно, колос, хлебный злак") использовалось (после экспансии амореев-номадов патриархальной культуры) и слово муж. рода "даган" (обязанное своим происхождением имени бога ("Даган") – открывателя хлеба и (по одной из версий) изобретателя плуга.

У греков (афинян) первоначально ячмень (зерно), а затем и пшеница (зерно) обознача-лись термином "Деметра" (так, Wilhelm Mannhardt (1860) производит греческий культ (и обозначание) злаков и культ богини Деметры ("Матушка-ячмень") от критского слова "deai" – "ячмень"). Сакральное представление древних греков о поле, покрытом колосьями, высве╛чивается в следующем его описании (Л.Я. Штернберг "Первобытная религия в свете этно╛графии". 1936): "Выходил посев на поверхно╛сти земли – и тогда Деметра зеленела, подрас╛тал этот посев – тогда Деметра краснела, а когда поле начинало золотиться – тогда Деметра желтела" (т.е. Деметра – олицетворение (персонификация) хлебного поля (совокупности колосьев)". На время обмолота зерна на току устанавливался т.н. "алтарь Деметры" (Фео╛крит). Одним из культо╛вых имён Деметры было также и "Сито" ("хлеб", "мука"). В связи с выпечкой пер╛вого каравая хлеба из зерна нового урожая Деметру называли также и "богиня больших кара╛ваев". У египтян же бог зерна, покровитель урожая зерновых – "Непри": др.-егип. термин "nрr (не╛пер)" принято понимать (устоявшийся синоним), как "зерно".

Показательно, что у греков в похоронном об╛ряде вскрытия могилы в состав блюда поминальной трапезы (совершаемой у раскопанной могилы) вхо╛дило варёное зерно, что перекликается с содержанием концепции посмертного возрождения (плакальщицы же бросали цветы в разрытую могилу). Ассоциативная аналогия (отголоски) смерти человека и колоса (во время жатвы), встречаются и в книге Иова (5.26): "Войдешь во гроб в зрелости [созрев╛шим, прожившим жизнь], как укладываются снопы пшеницы в свое время". Так, Осирис, однажды умерший и воз╛родившийся бог, говорит о себе: "Я живу как зерно, я расту как зерно... как ячмень"; т.е. колосья ячменя считались его телом. На ряде изображений Осириса показано, что злаки произрастают из его мумии (Осирис – бог растительного плодородия).

Заметим, что сла╛вянский обычай хранить зерно для посева в изготовленном заранее гробу (аналоге утробы), вполне может быть воспринят как атавизм концепции по╛смертного возрождения (ср. др.-егип. – тело фараона помешалось в саркофаг (как в лоно богини-матери Нут) для возрождения к вечной жизни в Дуате). В Египте V тыс. до н.э. (культура Меримды) умерших погребали, наполняя их рот зернами пшеницы (дабы ускорить их возрождение). Сходные традиции (и их сакральный подтекст) дожили до нашего времени в Индии. Ещё в середине XIX века вызывали удивление "курьёзные" архаичные обычаи, при-уроченные к мо╛менту умирания: это – вложение в рот умирающего пяти продуктов коровы ("панчагавья"), а также под╛ведение к его постели ритуально разукрашенной коровы ("корова" – одно из основных проявлений Великой матери), дабы уми╛рающий в последний момент жизни мог держаться за её хвост (А.Е. Снесарев "Этнографическая Индия" М. 1981) из опасения после смерти не попасть в возрождающее лоно.

Амбиполярная природа зерна ("Се╛ется в тлении [мёртвое зерно погребается в землю], восстает в нетлении [оживает и прорастает колосом]..." (Кор. 15.42-44).), как и самой Всеобщей матери, соотносится также и с плодородием ут╛робы, плодовитостью: на брачных церемониях осыпают зерном молодожёнов.

Так, в Литве сноп, сжатый последним, носил наименование "Старая женщина, старуха" ("Баба"). Его повсюду торжественно возили на последнем возу снопов, водрузив сверху, и все вокруг радостно приплясывали. В частности, в Англии, Австрии и Болгарии из послед-него снопа обычно делали куклу с названиями (соответственно): "Королева урожая, ...ко-лосьев, ...ржи". В Швеции (Вестерланд) из зерен последнего снопа выпекали хлебец в виде маленькой девочки (Дж. Фрезер и др.), а в Шотландии – юной девы (символика возрождения божества хлебного злака, после убийства колоса во время жатвы).

Примечательно, что для этапа раннего "керамического" неолита (Ярмук╛ская культура, се╛вер Пале╛стины), было характерно изготовление глиняных женских статуэток с продолго-ватой, заострённой го╛ловой(-зерном) и зернообраз╛ными глазами, с подчёркну╛тыми призна-ками пола, с руками, поддержи╛ваю╛щими груди (подобная статуэтка найдена и в Hacilar). В глиняную массу, из которой изготовлялись женские статуэтки хассунской (Н. Мерперт. 1973) и трипольской культур (Е.В. Антонова), добавлялось зерно хлебных злаков. Найдены и трипольские глиняные фигурки свиней (эмблема плодовитости богини-матери, см. ниже) с вдавленными в них зёрнами злаков (моление об изобильном урожае).

Заметим, что в патриархальной Франции (провинция La Palisse) выпекали из теста от последнего снопа мужскую фигурку (W. Mannhardt "Der Baumkultus der Germanen und ihrer Nachbarstamme". Berlin, 1875). Характерно, что в патриархальной Аравии последний сноп пшеницы (т.н. "старик") сжи╛нает сам хозяин поля, закапывает его в могилу и молится о том, чтобы "пшеница возроди╛лась от смерти к жизни" (W. Liungman "Euphrat-Rhein". V. I, S. 249).

Уместно отметить, что жатва зерновых (срезание (убиение) колосьев серпом) у многих этносов отождествлялась с убийством (как в сражении или на охоте), т.е. являлась "муж-ским" занятием. Даже мечи, к примеру, у древних египтян или ханаанеев, имели форму сер-пов. На одном из изображений бог Крон показан держащим меч, нижняя половина которого прямая, а верхняя загнута крючком (в виде серпа). Показательно, что на стене пещеры Лос Летрерос (Испания, неолит), изображена человече╛ская фигура с фаллосом, с огромными ро-гами (буйвола) и с серпами в обеих руках. Тот факт, что жатвой зерновых в пору доминиро-вания матриархата занимались именно мужчины, следует, в частности, и из того, что в захо-ронениях анатолийцев (на заре земледелия) вкладыши серпов входили только в погребаль-ный инвентарь мужчин (В.А. Алёкшин).

Итак, представляется, что поскольку собирательством (а также помолом и выпечкой хлеба) занимались именно женщины, и они же рожали детей (т.е. являлись источником но-вой жизни), то и (ассоциативная) идея возрождения (нового рождения) умершего подобно погребённому в земле зерну, возврат его в свою семью/род, по всей вероятности, и принадле╛жит женщине.

Сочетание (сопоставление) таинства ма╛теринства, деторож╛дения, вызывавшего у древнего человека изумление (необходимость отца была, видимо, понятна), и сверхъес-тественного чуда возрождения "умершего" зерна (семени), убитого колоса (и здесь осуще-ствлялась воля Всеобщей матери), по-видимому, и явилось тем основным при╛чинно-следственным движителем, который инициировал генезис идеи по╛смертного воз╛рождения к новой жизни, а затем и соответст╛вующие обряды и ритуалы в погребальной практике неандер╛тальцев (концепция, видимо, сформировалась в русле от╛правления культа предков).

По-видимому, существенное влияние на наполнение концепции посмертного возрожде-ния оказало и то, что "небесные люди" – Солнце и Луна, прожив на небесах некую жизнь, пропадали, "умирали", но постоянно (ежесуточно) возрождались и "проживали" эту свою жизнь снова и снова. Нельзя не заметить, что содержание концепции возрождения неандер-тальцев весьма напоминает возобновляемость месячного цикла (ход изменения фаз) Луны: она (в начале лунного месяца) нарождается "младенцем", растёт и достигает полной зрело-сти, а затем стареет (убывает) и умирает (и это повторяется вновь и вновь).

По всей вероятности, ещё неандертальцы усматривали сакральную связь (как аналогия) между возрождением зерна (семени) и, в частности, такого небесного тела как Луна (которая соотносится и с растительным, и с животным плодородием, см. ниже), и экстраполировали это представление (посмертное возрождение) на всё живое (ибо всё вершится по воле Единого бога). Так, бытует мнение, что в раннем неолите существовала ассоциативная (магическая) связь между смертью, в частности, такого божества, как (созвездие) Телец (соотносился с богом-отцом) и возрождением зерна. Так (У. Хартнер), в 4000 г. до н.э (в Эру Тельца), в день 10 февраля, когда Телец скрывался за горизон╛том небосвода ("пропадал, умирал" на 40 дней), в Шумере начинались полевые работы ("погребение" зерно в землю), а 21/22 марта (в День весеннего равноденствия), когда созвездие Тельца вновь появлялось (возрождалось, пробуждалось), прорастали (возрожда-лись, подобно божеству) первые всходы озимых зерновых культур (заметим, что восход и заход созвездия Тельца каждые 150 лет сдвигается на один день).

Уместно отметить, что и у славян (Б. Рыбаков, А. Голан) дни 24-25 марта назывались "медвежьим" или" змеиным" праздником (считалось, что в эти весенние дни медведь поки-дает берлогу, а змеи выползают из зимних нор (у славян известны два змеиных праздника в году, делящие год почти на две равные части)), который (празднование), как представляется, инициирован представлением об окончании зимней спячки бога-отца (о конце "тёмного" времени года).

Древний человек был убеждён, что основной источник (главное "действующее лицо") жизни и смерти (и посмерт╛ного возрождения) – Великая мать. Эту веру неоантропов весьма наглядно демонстрирует (как уже упоминалось) одна из стен Чатал Хююка (святилище E.VI.10), на которой грудь богини вылеп╛лена на черепах грифов (эта птица – хтоническая эмблема богини, которая и сама нередко представлялась в облике смертоносного грифа). Здесь смертоносные острия клювов птиц высту╛пают на месте сосков груди: богиня-мать не только убивает, но и вскармливает своим небесным "молоком" всё живое (обычно гриф, правозвестник смерти, изображался рядом со старой женщиной (статуэтка)). Отметим, что хтонические изображения Великой богини помещались в святилищах Чатал Хююка, в основном, на западных стенах.

Так, египетская богиня Мут (др.-егип. "mw.t" – "мать") – "мать своего создателя и дочь своего сына", – первоначально фиванская "владычица Неба", в качестве богини-птицы пред╛ставлялась в образе грифа (коршуна), который (М. Мюррей "Египетские храмы". 2008), как и соответствующий ие╛роглиф, также означал "мать" (птица служила эмблемой Великой богини и как богини Неба, и как создательницы жизни – матери, породившей, в частности, и "мировое" яйцо. Отметим, что в Сирии, в горах Джебль аль-Белаас, не╛давно (инф. агент. САНА) найден каменный ястреб (небольшая фигурка), датированный Х тыс. до н.э. (архаич-ная эмблема богини-птицы).

Весьма примечательно, что в Индии Всеобщая мать и богиня Неба всё ещё почитается как источ╛ник вечного круговорота творения: и смерти, и возрождения в новом рождении ("Тот, кто ро╛дился, непременно умрет, а после смерти – ро╛дится вновь" ("Бхагавад-гита")), что наглядно представлено на современной кришнаитской картине "Ре╛инкарнация" (Krish-na.com). Здесь Ве╛ликая мать (в двух возрастных проявлениях) изображена стоящей на "водах жизни" (из которых появляются животные) на фоне символа бесконечности. Знак бесконеч╛ности (горизон╛тальная восьмёрка) вырезан в небесной тверди. В правой части этой бесконечности (в круглом окне) старая женщина, закутанная с головой в чёрные одежды (Смерть), встречает и принимает умерших (изображена хтоническая череда (5 чел.) всё более стареющих (умирающих) мужчин). Из левого же окна бесконечности в небесной тверди простоволосая молодая женщина-мать, одетая в бе╛лое (светлое), на╛рядное платье, отправляет в мир вновь рождённых (первым в череде из 6 (сим╛волика амбивалентности по половому признаку (согласно контексту)) растущих и мужающих детей (обоего пола) изображён грудной младе╛нец). Левой рукой богиня поддер╛живает ещё ползающих чад, а поднятой в правой руке ветвью благо╛словляет взрослеющих (растущих), идущих в этот мир, людей.

Сходное представление отражено, к примеру, и во взгляде древних египтян на саркофаг (место погре╛бения), как на возрождающее чрево (лоно) Великой матери ("Тексты пирамид", 616): "Ты (умерший фараон) передан твоей матери (богине Неба) Нут под её именем "керес" (т.е. "гроб", который позднее обозначался по др.-греч. – "саркофаг" ("Тексты пирамид")). В Древнем Египте (Л.Я. Штернберг. 1936) "некоторых членов царской фамилии хоронили также и в скульптурных изображениях золотых коров" – аналогов саркофага (т.е. помещали во внутрь (в утробу) богини-матери в образе коровы).

Характерно (прооб╛раз Богоматери – Исида с младенцем Гором), что в молитвенном пес-нопении, обращённом к образу византийской Богоматери Платитеры (греч. "Platytera" – "пространнее (необъятнее) небес") есть такие строки: "небо есть лоно Твое".

Как известно (Erman, 1934, рис.17), божество-покровитель Север╛ного Египта изобража-лось в виде грифа (хтоническая эмблема Великой богини), сидящего на центральном из трёх цветков лотоса. И в мифологии Индии (йоговская система символов) рассказано, что в окутанном тьмой мире, на цветке лотоса, качающемся на поверхно╛сти беспредельного и бездонного озера сидит жен╛щина (т.е. эта дравидийская богиня-мать существовала изначально). В хорошо известном выраже╛нии "Ом мани падме хум" – "Сокровище, на лотосе си╛дящее", слово "падма" ("лотос") адекватно тер╛мину "йони" ("yoni"), что означает "источник" (жизни). И этот термин ("йони") у дравидов Индии – название женского полового органа. Цветы ло╛тоса символизировали не только плодородие (порождение), но и красоту материнства: лото╛сами украшались "плечи и груди твоей воз╛любленной се╛стры (-супруги)" (часть текста из вто╛рой песни арфиста в гробнице Неферхотепа, XIV в. до н.э.).