Текст книги "Древний человек и божество, Том 1 (СИ)"

Автор книги: Михаил Зильберман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 43 страниц)

Огонь – извечный спутник человека и, преимущественно, его верный друг и помощник. Отношение к огню, как к божеству, подмечено уже у неандертальцев: как полагает археолог Эван Хедингхем ("Secrets of the Ice Age". 1970), у них существовал некий обряд жертвоприношения огню (сожжение дара).

Сакральная дуальность природы источников света и "огня" выявляется в представле-ниях человека со времён глубокой древности. Так, Рене Генон ("Символы священной нау-ки") утверждал, что в процессе исследования "мы обнаруживаем... "сущность" единого Света, и две (его) природы: одну – небесную, другую – земную". В то же время, в Древнем Мире интуитивно (либо в силу веры в Единого бога) долго сохранялось чувство "родства" (ощущение единства природы света) огня небесного и огня земного (подземного), ибо его источник (и "куратор"-владыка), как изначально представлялось, – единая сакральная субстанция – Двуединое бо╛жество.

В частности, римский философ Сенека (I в. н.э.) подразделял огонь на земной и небес╛ный. Один из видов огня они ассоциировали с небосводом (Амвросий Алексан╛дрий╛ский (III-IV век н.э.) в трактате "Шестоднев" писал: "Мудрецы мира сего... считают небо огненным"), а другой вид – с землёй. Ещё в пору жизни Исидора Севильского (VI-VII века) полагали: "Философы говорят, что небо ("caelum") круглое, вращающееся и пламенное".

С древнейших времён подобным же образом классифицировали огонь и праарии. Так, в "Риг-веда" говорится: "О Агни [огонь], ты Варуна, когда рождаешься [загораешься на небе в виде мол-нии], Ты становишься Митрой, когда ты зажжен (на земле) [огонь от удара молнии или зажжён-ный иным способом (архаичный Митра, как бог-отец, соот╛носился со Землёй)]"; или "О Агни, огонь священный... ты, спящий в дереве, ты, поднимающийся сверкающим (светящимся) пламе-нем, ты, божественная искра, скрытая в каждой вещи и прославленная душа Солнца!". В Ригведе повествуется и о том, что (патриархальное божество) огонь-Агни (вестник Вивасвата, олицетво-ряющего свет (РВ I, 31,3; 58,1)) – "яростный (небесный) змей (т.е. молния или огненный след ме-теорита)", кото╛рый родился на Небе, а затем (с небес) спустился на землю (удар мол╛нии). Приме-чательно, что у древних греков "молния" и "змей" обозначались одним и тем же термином (т.е. у индоариев и греков (потомков праариев) молния уже связывалась преиму╛щест╛венно с куль╛том небесного бога-отца, преемника ряда эпифаний отца "земного").

Следует упомянуть (В.В. Иванов ст. "Огонь, Солнце и Свет в языках и культурах древ-ней и средневековой Евразии"), что носители индоиранского месопотамского (арийского) диалек╛та уже к сер. II тыс. до н.э. занесли слово "аgni" на Ближний Восток, где оно встреча-ется в хетт. текстах Хаттуссы и в Угарите.

О амбивалентности божества огня Агни (как огонь "женский" и огонь "мужской" (к при╛меру, огонь домашего очага)) свидетельствует то, что в Ведах это божество изобража-лось и как лебедь ("hansa"), и как змей с золотой гривой. Так, в китайской мифологии фигурируют и хозяйка огня – богиня Нюй-ва, и хозяин огня – бог Чжу Юн (М.И. Шахнович. 1971).

Поскольку у индоиранцев "огонь (Атар) был распределён" (творцом Ахура-Маздой, от-цом Атара; "Младшая Авеста") во всём сущем", то он (огонь-Атар) вполне может являть собой один из четырёх классических первоэлементов.

Любопытно, что и в космогоническом мифе ацтеков Мир (Вселенная) – это единение четырех стихий: огня (земного), воды, воздуха (ветра) и земли, олицетворенных (персонифицированных) в образах четырех богов. И все они (эти божества) порождены богом (вероятно, небесного) огня Ометеотолом, называемым "матерью богов, отцом богов, старым богом" (М.И. Шахнович. 1971).

Приведём, термины, обозначающие огонь у ряда потомков ариев (В.В. Иванов): иран. "ātar", осет. "aert",; венгер., румын., чешск. и cловен. "vatra", польск. "watra"; примечательно, что лат. "ater" означает также и "гибельный; зловещий" (общий корень [tr]). На некоторых диалектах лезгинского сохранилось такое название бога Солнца (И.М. Дьяконов) как "Атар" (выражение [tr] может быть интерпретировано как "Светящийся бог"). Следовательно, Атар, по всей вероятности, и персонифицирует огонь как таковой (огонь любой природы). И он (Атар,) связан не только с огнём молнии или Солнца, но и с огнём очага (костра): так, "в первой части ночи Атар [дабы не погаснуть]... призывает домохозяина... восстань... умой руки, напили дров, принеси мне, чтоб я ясно горел от чистых дров". И тогда (мифология свидетельствует) патриархальный Митра (один из отцов Атара (возможно, как Митра Ахура)) соотносится как с огнём, зажжённым на земле, так и с огнём небесным: "огнём (свечением)" молний и метеоритов, а также и Солнца (Митра – и солярное божество). Если, согласно "Гатам", Атар первоначально считался эпифанией небесного божества (т.е. он возник до эпохи громовержцев, см. ниже), то уже у персов огонь-Атар (как божество, обладавшее "хварно") представлен как сын громовержца (громовика, "слившегося" с богом Неба) и связан только с небесным огнём (свечением) молний. Заметим, что бог-громовик, повелитель грозы и бури, отождествлялся и с чёрным грозовым облаком. Так, известно, что индус, посвящаемый в культ Индры, при совер╛шении священных обрядов облачался в черное и ел только черную пищу (так, в древнехеттских обрядах, посвящённых богу Грозы, приносились в жертву хлеб чёрного цвета и чёрные живот╛ные, а в дар – чёрные сосуды для возлияний). Так, В.Г. Ардзинба в своей работе "Ритуалы и мифы древней Анатолии". 1982), обратил внимание на то, что у хеттов существует немало ритуалов, связанных, как представляется, с культом бога-громовержца (бога Грозы), в которых использо╛валась символика трёх цветов (окрашенные шерстяные нити и ленты): белый, чёрный (голубой) и красный. Очевидно, что громовержец – бог Неба (символика – белый и голубой цвета), соот╛носимый с чёрными грозовыми облаками (здесь чёрное – не эмблема земли, но хтоничности громовержца), вла╛дыка небесного огня (красное). В одном из хеттских ритуалов (Szabo. 1968), совместно прово╛дившихся царской четой, в котором царь (Тудхалия III) и царица "Если вновь... богиню Солнца и бога Грозы (супругов) они (ублажают, умиротворяют), то они берут следующее: голубую шерсть, крас-ную, белую, чёрную и жёлтую шерсть" (здесь с богиней Солнца соотносятся (представляют её) 3 цвета, а с громовержцем – 3-4).

Следует отметить, что большинство громовержцев, таких, к примеру, как кельтский Та-ранис или славянский Перун (имя означает "Высокий свет (гремящих) уст"), позднее (осо-бенно у ассимилировавшихся ариев) соотносились как с небесным, так и с земным огнём.

Как известно, молния, как небесный огонь бога-отца, архаичного бога вод, земли и пре-исподней, инициировалась им не только в облике огненного небесного Змея, но иногда и быка в небе (в частности, в др.-греч. мифологии (Е.Г. Кагаров "Культ фетишей, растений и животных в Древней Греции". 1913) и у китайцев (бык в грозовом небе)). И это проявление бога-отца (эпифания "огненный, небес╛ный змей") было тем или иным образом "заимствова-но" громовержцами не только как громовиками (преимуществено), но и "по наследству" (к примеру, Зевс наследовал Сатурну).

Так, соотносятся такие устойчивые названия как "Тор (Дор)" (бог-громовержец), озна-чающее "Бог света; Бог, све╛тящийся (блеском молний)", а также и "бык" – испан. "toro" (ср. "тур"). У этносов Северного Кав╛каза (57.) слово "бык" обозначается как – "ос, ис, оч" ([с/ч]) и возводится к ностра╛тическому "аса (аша)" (корень [с/ш]) – "огонь". У хатто-хурритов, ха-нанеев, евреев и аккадцев термин "аш (эш), ас (aša)" (та же корневая основа) озна╛чает "огонь"; у абхазцев "машIо" – "пламя, огонь", а "огнен╛ный" – "мешIо" ([мш]); по-шумер-ски "огонь" – "iz-zi" [z/s]; у древних иранцев термин "уазата (уасата)" ([(z/s)t]) обозначает "божество (связанное с огнём)"; у хатти (и хеттов) "ха-(а)шша (hašša)" ([š/s]) – "огненный алтарь, очаг". Отметим также и то, что, согласно "Илиаде", имя "Гефест" означает просто "огонь" (в данном случае – огонь Этны, где располагалась кузница бога). Примечательно (подчеркнём), что польское "jaze" [z/s] означает "змей".

Характерно, что образ бури с грозой, как природного явления, нередко сравнивался с неистовством разъярённого быка (к примеру, Ишкур или Хаддад – "дикие быки ярости"; на рельефе городской стены в Аладжа-Хююке показано, как царь и царица хеттов приносят жертвы "перед изображением быка, риту╛ального символа бога Грозы; в хеттском городе Лихцины сосуд в форме быка воплощал бога Грозы" (В.Г. Ардзинба "Ритуалы и мифы древ-ней Анатолии". 1982; Рис. 3)).

Небесный огонь бога-отца (в обличье змея или быка) соотносился и с козлом (как с эмб-лемой подзем╛ного огня). Примечательно, что существует суждение (49.) о метафорической связи ведийского наименования "Аджа Экапад" ("Одноногий козёл") с молнией ("огненная нога" козла (как эмблема молнии), ударяю╛щая в землю)).

Показательно и то, что колесницы арийских громовержцев Перуна, Перкунаса, Тора (поскольку вокруг го╛ловы Тора изображался звёздный круг, то подчёркивалось, что громовик Тор также и бог Неба, астральное божество) и Пушана запряжены козлами. Считается (B.H. Топоров), что имена козлов Тора: "Тангниостр (Tanngniostr)" и "Тангриснир (Tanngrisnir)", – "указывают на скреже╛тание зубов и явно восходят к самому феномену грозы" (здесь часть второго имени ("тенгри") совпадающая с древнетюркским "Тенгри" и с шум. "дингир", связано с небом и озна╛чает "божественность, божество"). Важно упомянуть, что выявлено и соотнесение бога "Аджа Экапад" с Агни и с громовержцем Индрой, который в ряде традиций связан с "козлиной" те╛мой (49.), т.е. с огнём преисподней. Заметим, что и сам бог Агни ездил на "норовистом" козле (т.е. этот огонь непосредственно сопоствлялся с огнём недр).

Так, угаритский громовержец Баал-Хаддад изображался в виде могучего воина, пора-жающего землю огромной молнией-копьём (стела из Угарита; первая пол. II тыс. до н.э.; белый известняк (49-1.). Литовский бог-воитель громовержец Перку╛нас (лит. "perkunija" – "гроза") представлялся в облике огненноволосого мужчины с молотом/топором в руках, которым он и высекал "небесный" огонь молний (бог Грозы хеттов вооружён моло╛том; есть сообщения и о том, что акк. Хадду иногда также изображался с молотом; у Перуна в руках – дубина). Характерно, что Перку╛нас похож на скандинавского рыжеволосого Тора, которому, в свою очередь, в германской мифологии соответствует бог-громовик Донар (др.-верхненем. "Donar" – "гром", др.-герм. и анг.-сакс. – "Тунор"). Тот факт, что Перкунас виделся ездящим по небосводу в колес╛нице, запряженной козлом, связывает его с подземным огнём преисподней (вместе с тем, поскольку Перкунас – ари. небесное божество, то у него – четыре лика).

Как подметил М. Элиаде, такие протосла╛вянские имена (и боги) как "Перун" [прн], "Перкунас" ("perkus", "quercus") или албан."Perën" фонетически соотносятся с именем ве-дического божества бури, громовика "Парджан", корневая основа [прн] (имя означает "Ре-вущий как бык"), сына бога Неба Дьяуса, а также и с наименованием германского бога грозы "(Ф/П)ьёргинн" (отождествлялся с Тором); т.е. подобные наименования громовиков восходят к некоему общему прототипу (к названию праарийского божества, вероятно, сына архаичного бога Неба)).

Как известно, в 980 г. князь Владимир учредил культы Перуна, Стрибога, Дажьбога, Хорса, Семаргла и богини Макошь, а также упоминаются (в летописях) Велес, Сварог и Род. Так, восточнославянский бог Семаргл, входивший в пантеон Владимира, считался и богом Луны, и божеством огня очага (жертвы Семарглу – жертвы всесожжения; ему "курили фимиам" во все дни календаря, связанные с кострами и огнём; в заговорах же он – огненный (небесный) змей), и хранителем домашнего очага). Очевидно, что в образе Семаргла, этого бога патриархальной культуры, от╛чётливо высвечивается "мужское" воплощение огня – земного и небесного (очаг, костры, "ог╛ненный" змей, Луна (её серебристый "прохладный" свет)).

Поскольку акк. бог огня "пламенный" Гибил (он же – Гирру, а это имя ("Гир-ру" – "Бла-городное свечение (свет)") предполагается весьма архаичным, – общеафразийским (И.М. Дьяконов)) – сын шум. громовика (бога грозы) Иш╛кура (ассимляция произошла и в среде богов), то Гибил, вероятно, и олицетворял "мужской" небесный огонь. На Гибила, как на эпифанию бога-отца Энки/Абба, указывает то, что этот бог слыл кузнечных дел мастером (как, к примеру, Ге╛фест), а также обладал мудростью, которую "ни один бог не мог превысить".

Другой шум.-акк. бог огня Нуску (в аккадских текстах божество света и огня) изначаль-но считался слугой и посланником царя богов, "гневного" Энлиля, бога-горы (Эль-Шадду), вероятно, когла-то действующего вулкана ("могучая Гора Энлиль... владыка... чьи глаза сверкают" (огнём)). В таком случае Нуску, как посланник владыки стран и народов Энлиля, мог представляться в виде летящего (по поручению) в атмосфере и падающего на землю (по прибытии на место назначения) горящего метеорита. Следует отметить (J.A Chelhod. 1973), что священный черный метеорит Каабы принято полагать даром богини Неба (он и распо-ложен слева от входа).

Известно наименование др.-греч. божества, (раннеземледельческого) праотца всех богов греков (сына матери Геи и отца Урана) – "Akmon (Ἄκμων)", которое в др.-греч. языке означает "метеорит (горящий в небе камень); молния" (57.). Характерно (Ф.М. Мюллер. 1897), что и санскр. термин "asman" обозначает (и объединяет) такие понятия, как "молния" и "камень (неба)" (видимо, метеорит). Таким образом представляется, что и метеориты соотносились с небесным огнём, инициируемым богом-отцом.

Так, у хеттов тоже поклонялись двум богам огня: Агнишу/Акнису (божество небесного, а позднее – земного/подземного огня) и Паххуру (поскольку это имя означает "Уста (здесь сем. "па, пе") Солнца" (осет. "хур" – "солнце"), то Паххур – бог небесного огня)". Заметим, что хетты чтили и владыку молний бога Грозы Тархунта (не исключено его соотнесение с Пирвой).

Весьма популярен в Ойкумене был бог угарит. "Рашап(а), Рашпу", ивр. "Решеф" (он же "Мекал(ех)" – "Уничтожитель" (107.), насылал чуму, устраивал пожары) и хурр. "Иршаппа" (корневая основа имён [р(ш/с)(п/ф)]), ко╛торый засвидетельствован не только в Ха╛наане, но в Эбле и Мари III тыс. до н.э. (106.), и на Ки╛пре XII в. до н.э. (как "Мекаль-Амуклос"). Егип-тянам Рашапа (видимо, со времён эпохи гиксо╛сов) представлялся как бог-воитель: сильный мужчина, одетый в короткое одеяние, перетяну╛тое ремнями, в руках у него щит, копьё и боевой топор, на голове – высокая корона царей Ниж╛него Египта (49.). Культ Рашапы процветал и в Карфагене. С Рашапой (В. Буркерт) "регулярно отождествляется" Аполлон (преимущественно как "Амуклос": святилище Аполлона на Кипре называлось "Амиклы"). На материковой Греции обнаружено довольно много бронзовых ста╛туэток Рашапы/Иршаппы,

Согласно теогонии Санхунйятона-Филона ("Финикийская история"), Рашапа – бог (зем-ного) огня, он – "огонь, пламя, свет пламени". Нередко изображался со львами (отождеств-лялся с акк. владыкой подземного мира двухголовым "львом" Нергалом). Примечательно, что Рашапа считался хранителем договоров (ханаанейский огонь-Рашапа проходил между частями разрезанной туши, как позднее Господь Бог у библейских ев╛реев).

В Бейт-Шеане открыто святилище (кон. XV – нач. XIV вв. до н.э.), в котором поклоня-лись (107. Рис.20) Рашапе как богу огня, а также и Анат (в Бейт-Шаане най╛дена стела с изо-бражением богини Анат и подтверждающей надписью)). На одной из стел этого святилища бог Решеф изображён в голов╛ном уборе, украшенном рогами лани (газели, оленя), его свя-щенного животного, что (символика) сви╛детельствует о его перманентной связи с небосво-дом (т.е. и с небесным огнём). У египтян Решеф представлялся (М. Луркер) в верхнеегипет-ской короне с головой лани вместо урея (сближался с Сетом). В Угарите Рашапа нередко изображался (50.) в виде юноши с луком, при стрельбе из которого он использо╛вал (106.) "огнен╛ные стрелы (решефы)", т.е. молнии. С небесным огнём молний Рашапа соот╛носится и через своё наименование. Выявлено (49.), что имя бога огня Рашапы/Иршаппы (вто╛рая часть имени "(Ра/Ир)-шапа") генетически связано с названием (второй частью имени) хур-рито-урартского бога грозы "Теш╛шуб, Тей-шеб(а)", поскольку все эти имена, как счи╛тается, восходят к некоему общему (прахатто-хурритскому) прототипу.

Считается (49.), что вторая часть хурритского выражения "Те-шшуб, Тей-шеба" – ("-seb, -saba"; корень [(с/ш)(б/п)]) морфологически родственна хаттскому ("-zi(f/p)", [(з/с)(ф/п)]) и, соответст╛венно, хеттскому ("-zipa, sepa"). Следовательно, не только наименования "(Ра/Ир)-шапа" и "Те-шшуб", но и, в частности, имя Великой Богини хеттской мифологии хаттской "Камру-сепа" (упоминается также в хеттских и лувийских текстах) восходит к тому же терминологическому первоисточнику (послужившему про-тотипом для наименований эпифаний бога-отца и богини-матери). Замечено, что и в названиях нахско-дагестанских богов также имеются подобные соот╛вет╛ствия.

Важно отметить и то, что входящее в выражение "Ра-шапа" хан.-ивр. слово "(שפה) соп(п)а" ([сп]), означающее "речь, язык, слова", а адыгское (т.е. прахаттское, по╛скольку вы-явлено, что современные абхазо-адыгские языки – потомки прахаттского) слово "псалъ" ([псл]), имеющее значение "речь", обладают близкой по составу корневой основой. То же ([(ш/с)п]) можно сказать и о хаттском слове "shapu (шапу, сап(у))" (А.В. Волков, Н.Н. Не-помнящий "Хетты. Не╛известная империя Малой Азии". 2004), которое ("рассеянная полисе╛мия") означает (просто) "бог" (термин "шапир" на иврите принято понимать как "хороший, нормальный"). Заметим, что вполне возможно, что обозначение таких понятий как "речь, слово" и "бог" фонетически одним и тем же термином, связано с творением словом во многих космогонических мифах. Так, в шумерском языке (J.A. Halloran "Sumerian Lexicon". Version 3.0) выражение "sapa" (вероятно, за╛имствованное у "протоевфратцев") означает "именовать (называть) Отца (-творца)" (типа хат-хур. Кусар-ва-Хусаса). Несомненно, что в сакральном смысле хаттский и шумерский термины адекватны.

Легко видеть, что наименование (и функциональность) "(Ра/Ир)шапа" можно трактовать как "Бог света" (пламени), (у Санхунйятона этот бог так и назван)), а имя громовика "Теш-шуба" (если шум. "teš" – "vigor (сила), pride (гордость)") может означать "Сильный голос" (гром при грозе). И в совокупности эти эпифании образа анатолийского бога-отца (с именем "Отец") соотносятся с ним, как с источником небесного и земного огня.

Наименование же "Камрушепа" вполне может восходить к имени женской ипостаси не-коего анатолийского Двуединого божества, – "Мать-Отец". Так, в форме "hа-ам-рушепа" (где "ам(м)" – "мать", а выражение "рушепа" тождественно с "рашапа"), это имя Великой матери означает "(Это) Мать Ра/Ир-шапы"); т.е. оно вначале вполне могло звучать и как "Амма".

Следует отметить, что выявляется определённое функциональное соответствие между "фигу╛рами" анатолийско-ханаанского бога Рашапы и про╛тоханаанейско-дравидийского бо-жества Ушу, основавшего Палеотир (материковую часть города Тира), который по древно-сти поселе╛ния не особенно уступает натуфийскому Иерихону). Как известно, наименование "Ушу, Усу, Усой", а также имя богини Зари "Ушас, Уса(с)" означает "свет, свечение" (49.). Представляется, что у ариев ис╛токи данного термина ("Ушас") либо прадравидийские – ха-раппские (8.), либо (поскольку известны: протоханаан. имя "Ушу и балт. (возможно, латыш-ское) наименование "Ūsiṇš") – анатолийско-натуфийские. Следовательно, бог Ушу в Ханаане был известен прежде, чем занесён Рашапа (в Тирской мифологии отец Эла бог Неба Шамемрум ("Высшее Небо") и Ушу – братья).

В "Финикий╛ской истории" Санхунйятона огонь, пламя – порождения "Эон протогона" (из╛начальной "Вечности" (в "Финикийской космогони" Моха "Вечность" ("Олам") – амби-валентное божество)). Предполагается, что первоначально огонь (земной и подземный) был персонифицирован у протоханаанеев в образе владыки "Геенны огненной" Кен/Хена ("Ава-дона"), создав╛шего племена ханаанеев; а свет, свечение пламени огня (как эффект (порож-дение) горения) – персонифициро╛вано в образе бога Ушу (Усу – "дитя" земного огня, и сам – как огонь (ностр. "asa" – "огонь"). Богу Ушу приписывается осно╛вание одного из древнейших ханаа╛нейских культов (50.) – культа Огня, а также принесение (пер╛вым) крови животных (возлияние) в жертву Огню, по-видимому, как своему отцу ("госпо╛дин отец" – букв. "Ава-(а)дон", библейское толкование имени которого – "владыка недр земли") в русле палеолитического культа предков (на одном из изображений "черноголовых" показано жертвоприношение и возлияние отцу Наннару, богу Луны, его чадами – Утом и Инанной).

В "Финикийской истории" сообщается также и то, что бог Ушу установил в Тире (ос-нован ок. 2800 г. до н.э.) две стелы и посвятил их изначальной паре: Огню и Творцу жизни Ветру, Дуновению (греч."Колпи(й)", воспринятое как семит. "Коль-пи", может означать "Только уста (постоянно дующие)". И коль скоро Огонь – бог-отец, то тогда Творец жизни (Колпи), жизнесози╛дающее дуновение (на ивр. термин "ветер (руах)" – и муж. и жен. рода, а "ветры" – жен. рода) – Великая мать (заметим, что в пору раннеземледельческой культуры творцом жизни во Вселенной считалась исключительно Великая богиня). И если произнесе-ние слова ассоциируется с дуновением уст, то само творящее слово, как таковое, – жен. рода (как в иврите), а творение (порождение) словом, осуществляемое богами-демиургами, со-вершается всё той же архаичной Великой матерью (ибо слово (и дуновение, вдыхаемое в человека) – часть её естества).

Отметим, что богу Ушу (известному как "культурный герой" и, в частности, изобрета-тель мореплавания) приписывается открытие людям способа добывания и использования (земного) огня. Подобные деяния соотносились и с Рашапой (охотником, подобно Ушу), ко-торый (Ра╛шапа), как представляется, занесённый следующей волной мигрантов, заместил древнего Ушу и основательно продублировал Кен/Хена в Ханаане.

Показательно, что одно из многих др.-санскр. названий персонифицированной молнии (олицетворение огненной стихии (как молнии), сошедшей с неба на землю) – "Атхарван (atharvan)", сын Варуны (буквально (З.А. Рагозина. 1904) – "имеющий ("van") Атхар", где санскр. "атхари" – "пламя", а "атхарью" – "пылающий" (заметим, что "атар" – "огонь")). Со-гласно др.-инд. преданию, Атхар-ван (видимо, он же Атар) даровал людям огонь и учредил жертвоприношение в виде всесожжения. Таким образом, не исключено, что и архаичный Ушу (как протоханаанейский аналог Ат(х)ара) соотносился и с огнём молнии (по всей вероятности, в др.-санскр. и протохан. мифах об Огне – общие протодравидийские истоки).

О степени важности культа Огня, особенно у носителей патриархальной культуры, вы-ска╛зался, в частности, В. Буркерт: "без огня у греков не проходит, практически, ни одно культо╛вое действо. Жертвоприношения без огня составляют редкие сознательные исключе-ния" (то же присуще и кельтам). Огню не давали погаснуть во многих храмах Греции (осо-бенно в храмах Аполлона и Гестии).

Так, в иконографии "доисторических" китайских культур Ганьсу и Яншао (М. Элиаду) нередко встречается изображение стилизованных рогов (предположительно бычьих), обрамленных молниями (нанесены соответствующие знаки) и ромбами (ромб – эмблема плодородия Двуединого божества, символизирующая перманентную слитность его жизнесозидающих начал (здесь – на небосводе); замечено (Hentze "Mythes et symboles lunaires"), что символизм ромба присутствует уже в мадленском искусстве (в этот период и камни треугольной формы ставились на могилах)).

В целях истолкования ("прочтения") описанного изображения предварительно попыта-емся истолко╛вать слово (на иврите) "калираам" ("громоотвод"). Поскольку здесь (в "кали-раам") многозначное шум. "раам" означает "гром" и (предположительно) "сердится", т.е. шуметь, греметь, метая молнии (ср. кельт. "taran" – "греметь", ирл. "torann" – ""гром", балт. "per-kunas" – "молния", протославян. "перун" (к примеру, польск. "piorun") – "молния"), то, вероятно, пер╛воначальное (вероятно, прадравид.) значение термина "калираам" могло быть таким: "гром (богини) Кали", либо "Кали сердится" (гремит), либо "Грозная (сердитая) Ка-ли". Так, один из эпитетов Юноны – "Фульгура", что означает "мечущая молнии". Харак-терно и то, что санск╛р. термин "дам-ин(и)" оз╛начает "молния", а имя матери бога Думузи, супруги Энки – "Дам-ки-(и)н-а". Таким образом, молния (сопровождаемая громом) как не-бесный огонь, соотносилась и с женским божеством (богиней Неба), как проявле╛нием Еди-ного бога (в частности, в эпоху матриархата).

И тогда интерпретировать выше представленную картину из китайской мифологии по-зволительно так: яв╛лен (показан) небосвод (обитель Великой богини), на котором внезапно (незванным) появля╛ется бог-отец в облике быка (но не "огненного" змея), т.е. с категориче-ским требованием без╛отлагательного исполне╛ния супружеских обязанностей (обилие ромбов – символика силы намерения бога-отца). Однако богиня Неба, Великая мать, не в духе, – "сердится (гремит)" и отказывает, а также предпринимает настойчивые по╛пытки (мечет молнии) прогнать назойливого супруга на Землю, восвояси (видимо, популярное у древних китайцев повествование об очередной "раз╛борке" Великих отца и матери).

В древнекитайской мифологии почиталась богиня грома и молнии Лэй-цзу, первая жена верховного бога Хуан-ди. При этом также известна как "царица Неба", "святая мать" (57.) и богиня Тьен-хун. Обратимся к этому наименованию: так, по-китайски слово "день" – "ры тьен", и это понятие (день) связывалось со свечением Неба, девневным белым светом; а по-скольку слово "хун/hóng (иероглиф 红)" означает "красный", то представляется, что названием "Тьен-хун" обозначается такое персонифицированное явление природы как "Заря", – (вечернее и утреннее) "красное свечение" неба. И тогда имя ("Тьен-хун") вполне может быть либо одним из синонимов Великой богини Лэй-цзу, либо персонифицированной эпифанией "Заря", выделившейся из образа Всеобщей матери, богини Неба (близкая параллель к драв. богине зари Ушас (где "уша" – "свечение")).

Показательно, что в более позднем ингушском (вайнахском) сказании бог земли Ерды (имя, как считается, означает просто "бог"), супруг богини Неба, уже пытается изнасиловать жену (их распря сопровождается грозой), она плачет и идёт дождь (известно довольно много неолитических изображений богини, на которых показано, что она плачет (и дождь идёт)).

Итак, очевидно, что образ Великой богини (к примеру, Кали, Дамкина, Юнона, Лэй-цзу) также изначально соотносился с небес╛ным огнём в виде молний. Показательно (М.И. Шах-нович. "Первобытная мифология и философия". 1971), что название божества молнии "Кхе-со" у аборигенов бывшей Дагомеи (побережье Западной Африки) состоит из двух слов: "кхе" – "птица" и "со" – "огонь" ("Огонь богини-птицы").

Позднее (в устоявшейся патриархальной традиции) гром и молния – атри╛буты исключи-тельно бога-отца, "огненного" небесного змея (а затем громовика и далее громовержца). В древности существовало поверье (к примеру, у кельтов и греков) о том, что молнии бога-отца (или громовика) двух видов: это – не только "огненные стрелы", но и "камни-молнии" (метеориты) или "камни грома" (первые сжигали, а вторые только разби╛вали). В одном из шумерских мифов повествуется, что громовик, неистовый Ишкур, мчится по Небу в колес-нице, в которую "запряжены семь бурь", и "мечет вниз из пращи большие и мелкие камни" (109.). В Греции обнаружены камни, на которых написано имя громовержца Зевса Катайбата ("Катайбат" – "тот, кто спускается"). Римляне же различали молнии дневные и молнии ночные, соотнося с ними разные божества (см. ниже).

Бытует суждение, что, начиная примерно с IV тыс. до н.э., "земной" огонь – одно из во-площений Владыки "нижнего мира" (одно из проявлений Великого бога-отца). Так, согласно патриархальному "Брахману", Огонь – владыка "этого мира" (98.). В большом сва-дебном гимне Атхарваведы огонь очага (вокруг которого жених обводит невесту) обозначен как "огонь Арьямана" (Арьяман – один из ранних ведийских богов (адитья), образ которого восхо╛дит к индоиранским и даже к общим праарийским временам). То же полагали и ханаанеи: при возник╛новении (создании) человечества бог Усой в первую очередь приносит жертву "зем╛ному" Огню (отметим, что "Фини╛кийская история", вобравшая в себе некоторые представления протоханаа╛неев, в основном, отражает скотоводческо-кочевые воззрения амореев). Согласно сообщению В. Шуклина ("Мифы русского народа"), у индоевропейцев "земной" огонь (пламя огня) счи╛тался символом изобилия и благополучия (несомненно, как проявление бога-отца). В некото╛рых легендах констатируется, что первый огонь доставил с не╛бес на землю огненный небесный змей (бог-отец), т.е. первый огонь на земле (доступный человеку) зажжён молнией. Согласно греческой мифологии, титан Прометей принёс и даровал людям похищен╛ный им в глубинах преисподней, в мастерской бога-кузнеца Гефеста, подземный огонь (т.е. в общем (обиходном) случае, огонь, которым на земле пользуются греки, это огонь из "Гееннны огненной"). Показа╛тельны наименования (А.Н. Рыбин. 1895), которые носит огонь костра у народов Восточной Европы: "живой огонь" (Ивановская об╛ласть), "царь-огонь" (Новгородская область). Как установлено (М.И. Шахнович. 1971), у юкагиров, бурятов и якутов почитался "великий властелин огня" – горбатый старец, одетый в красный халат.

Однако (что характерно) в раннеземледельческой дравидийской мифологии жизненная сила, энергия, кото╛рой, как представлялось, обладало лоно-"йони" (как источник жизненной энергии), мыслилась в образе огня и выражалась в различных проявлениях культа Великой матери. В одной монгольской свадебной песне обращаются к огню так: "Мать Ут (по прототюркски "ут" – "огонь"; т.е. "Мать Ут" – "Мать огня"), Царица Огня, ты, сделанная из вяза (некий фетиш, идол), растущего на горных вершинах..." (Castrdn, "Finnische Mythologie", S. 57.). Алтайская богиня огня очага носила название "(о/у)т-эне" – "мать-огонь". Палеоуральцы манси (вогулы) называли огонь "най" – "великая женщина" (возможно, адекватны "най" – "(э)най" – "эне" (мать)).

Так (В.В. Ива╛нов, В.Н Топоров "Исследования в области славянских древностей". 1974), у праариев (как и у ряда иных народов древности) акт воззжигания "земного" огня путём трения куска дерева о дерево (в частности, древнеиндийский обычай по╛лучения огня трением двух кусков дерева, верхний из которых ("палочка") связывался с мужским нача-лом ("prajana"), а нижний (кусков дерева с отверстием) – с женским ("arani")) соотносился с актом соития (архаичным священным браком, в результате которого порождался огонь). По-видимому, сходное религипозно-мифологиче╛ское воз╛зрение на сакральность возжигания огня бытовало и у племён праевреев глубокой древности (прааккадцев): огонь до╛бывался ими и при вращении обожжённой палки, вставлен╛ной в углубление куска дерева (на иврите слово "го╛реть, вызывать жар" ("ликдоах"), означает в то же время и "сверлить, буравить"). У греков способ добывать огонь трением открыл бог Гермес.