Текст книги "Древний человек и божество, Том 1 (СИ)"

Автор книги: Михаил Зильберман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 43 страниц)

Очевидно, что лотос – интернациональная (имеющая древние единые корни) эмблема творящего (порождающего) жизнь лона Всеобщей матери, вселенского источника бытия. Так, на лотосе покоится не только Брахма, – в одном из космогонических мифов египтян (Гермопольская версия творения) гово╛рится, что бог солнца Ра поя╛вился (родился как ребё-нок) из цветка лотоса ("лотоса, явившегося в начале времен... лотоса священного над озером великим"). Известно, что и Будда (амбивалентное божество) восседает с лотосом (у Будды Гаутамы "глаза лотоса, ноги лотоса и бедра лотоса"), а в Китае лотос почитается как священное растение задолго до распространения там буддизма. Примечательно, что в китайском искусстве широко распространена тема рая – озера, покрытого лотосами.

Примечательно, что и позднее, в патриархальных воззрениях вишнуитов ("Вишну-пу-рана"), бог Брахма по╛является из (золотого) лотоса (как порождающего чрева), растущего из "пупа" бога Вишну (который амбивалентен: одна из эмблем Вишну – пчела на лотосе, а среди десяти аватар бога Вишну есть такие (символы плодовитости), как рыба (Матсья) и черепаха (Курма), т.е. Вишну – не только яркое проявление Великой богини-матери, но также и вепрь (Вараха), и человек-лев (Нарасинха) – воплощения бога-отца). Поскольку в индуизме Брахма (изо╛бра╛жался ок╛рашенным в красный цвет и с бородой, т.е. он – бог-отец) – бог творения (созида╛ния), то он и представлялся сидящим на лотосе (эмблеме йони) и, следовательно, перма╛нентно оплодотворяющим лоно (как бог-отец ).

Подобное же воззрение бытовало в Ойкумене и по отношению к розе и лилии. Так, роза считалась священным цветком великой Хатхор (одно из её имён – "Хатхор роз"), а также и Афродиты/Венеры. На алтаре аббатства Фонтевро роза изображена в качестве чаши, в ко-торую стекает кровь, а чаша – одна из эмблем порождающего чрева (Р. Генон "Символы священной науки". 2002). Священным цветком эламской богини Пи╛нанкур, по-видимому, была "Šuš" ("Шушан"), что означает "белая водяная ли╛лия" или просто – "лилия" (не роза). Предполагается, что раннеземледельческие Сузы (Су╛зиана), посвящённые богине Пинанкур, полу╛чили своё наименование из-за обилия лилий, которыми изобиловала эта местность, богатая водой. "Роза на Западе, как и лилия, есть один из самых распространенных эквивалентов лотоса на Востоке... похоже, символика (этих) цветов соотносится... с порождением", – замечает Рене Генон. Таким образом, и лотос [в Египте лотос – белого и синего цвета, а в Индии растение цветёт белым и красноватым цветом], и роза, и лилия – священные цветы Великой матери, служившие эмбле╛мами её лона (чрева).

Характерно, что священный водоем при храме богини Мут (выстроен Аменхотепом III) имел форму подковы или буквы "омега (Ω)" (т.е. чрева). "Возможно, это не случайно, – от-ме╛чает А. Вейгалл ("Эхнатон. Фараон – вероотступник". 1922), – что (это искусственное) озеро имеет форму одного из иерог╛лифов, связанных с женским началом (видимо, это экви-валент "озера великого", на котором возник бог Ра)".

Существенно (см. ниже), что фонема "ма" является не только частью термина, обозна-чающего просто "мать, мама" у многих народов, но также и анатомическим термином "мат-ка". Так, у хатти Каппа╛докии Великая богиня почиталась под именем Ма-Беллона (и воспринималась в этом качестве). Если полагать термин "беллона" словом из хатто-хуррит-ского праязыка, то слово "белла=делла" переводится (с чеченского (на╛хчи) языка) как "открыть, рас╛крыть". И тогда "Ма-Беллона" может означать – "Открытая мать (матка)" (лоно, постоянно готовое к созида╛нию новой жизни). Убейдско-щумерскую богиню Нинхурсаг (си╛нонимы: "мать всех детей", "дающая рождение (жизнь)"; Нинтур ("Нин-т(и)-ур" – "Госпожа света жизни"), также называли (и воспринимали как) "Владычица матки" ("be-lit re-e-me"), а её эмблему, напоми╛нающую по форме греческую букву "омега (Ω)", обычно интерпретируют исходя из египетских параллелей (вида иероглифа), и полагают изображением коровьей матки (H.A. Frankfort "Note on the Lady of Birth". 1944, JNES. 3, с.198); а её грудь – выменем матери-коровы (Т. Якобсен "Сокровища тьмы: История месопотамской религии". 1995).

Так, вполне закономерно, что на шумерском языке "корова (cow)" обозначалась терми-ном "ab" (M. Civil "Elementary Sumerian Glossary". 1967), который в то же время означал и "hole, opening" (отверстие, дыра, проём, проход), – подобно обозначению женщины.

Как известно, "корова" на латышском языке – "govs" (шум.-драв. "го(go); гу" – "бык",), т.е. выражение "govs" состоит из термина "go" (бык) и слова (понятия) "v", выражающего некий признак жен. рода ("женской" функциональности); о чём может свидетельствовать следующее: "корова" по испан. – "la vaca", по португ. – "um(m)a vaca" (мать-корова), на фран. – "la vache", на румын. и галис. – "vaca" (общий корень [vc]), на англ. и шотл. "cow" (корень [c(w/v)]). Если в слове (выражении) "va-ca (корова)", полагать шумерским термин "ca (ка)", то он означает "врата" ("корова" по голан. – "koe" и по немец.– "kuh"). В известном же латин. слове "vita" – "жизнь, жизненный", представленном в виде "v(i/а)-ti", именно шум. "ti" значит "жизнь"; а слово "v(i/а)" может (предположительно) означать "дарующий, дающий, открывающий". И тогда "va-ca (корова)" может означать (мать) "Открывающая врата (в мир)" (т.е. матку); а сопоставление терминов, тоже означающих "корова": босн., македон., болг. "krava", литов. "karvė", польск, "krowa", рус., укр. "корова", – показывает, что все они содержат слова [v,k] и [r], и последнее характеризует эти "врата" коровы-матери, как "светлые, светящиеся".

Считается, что в имени "Нин-тур" (возможно, госпожа корова (самка тура)) шум. иерог-лиф "tur" при письме передан "знаком, первоначально изображавшим хижину для рождений в загоне для скота" и означает (здесь разбросанная полисемия), в частности, "рожать; дитя (в т.ч. и тельца)". Одно из наименований Нинтур – "Госпожа зародыша" (шум. "Nin-ziznak"). У шумеров овчарня, – место, где "рожают телят и ягнят, использовалась для метафорического обозначения [в качестве символа, эмблемы] женских детородных органов [Великой матери]: шум. "šag-tùr" – "хижина для рождений", служила названием матки. По мнению Т. Якобсена, один из синонимов Нинхурсаг/Нинтур – "Аруру (A-ru-ru)" – "Освободительница зародыша". "Нинхурсаг, обладая ни с чем не сравнимым могуществом... Нинтур, будучи Великой матерью, дает толчок родам" (Гимн о храмах в Кеше). Примечательно, что на др.-греч. языке слова "мат╛ка" (δελφυσ), "сестра" (αδελφη) и "брат" (αδελφοσ) – довольно близки по написанию (совпадают почти на ⅔ ).

Уместно отметить и то, что поскольку Великая мать – владычица не только жизни, но и смерти (они в "одних руках"), то именно в овчарне (в месте рождений) демоны убивают Ду-музи (и отправляют в Кур на полгода). Показательно, что на языке народа майя одним и тем же словом обозна╛чаются и место ро╛ждения (место, откуда человек появляется на свет), и место упокоения (смертное ложе, специ╛ально обустроен╛ное).

Как представляется, культово-мифологическое сопоставление лона с цветком ("распус-кающимся" при родах) возникло в неолите, в пору расцвета матриархальной земледельческой культуры. Хронологически же ранее, у неандертальцев, лоно (чрево) соотносилось с ритуально обустроенной ямой в земле.

Известно, что слово (на иврите) "бор" ("בור"), в переводе означающее "яма; мо╛гила", в дру╛гих семитских языках (общий корень, содержащий [br]) имеет то же значение. В некото-рых афразий╛ских языках данный термин означает "ров, канава, яма", "могила", "копать" и "хоронить". Так, согласно Ветхому Завету, слово (понятие) "бор" адекватно термину "Ше-ол" (Шеол – это "яма гибельная" (Ис.38.17)), а хан. "Шеол" – и наименование богини подзем-ного мира, и самой преисподней (т.е. яма ("bor") и как эмблема порождающего чрева Вели-кой матери, и как сама богиня). Как показано ниже, наименование [br] вполне могло являться именем некоего палеолитического Двуединого божества. По мнению А.Ю. Милитарёва, изучавшего данный вопрос, возникнове╛ние тер╛мина [br] произошло в верхнем палеолите ещё до распада (ок. 10000╠1000 г. до н.э.) праафразийской языковой общ╛ности (и связано с практикой погребения в ямах-могилах).

Так (104.), место типичного коллективного захороне╛ния в натуфий╛ском Акр эль-Ахмаре оформлено как ош╛тукатуренная погребальная яма с окрашенными в бе╛лый цвет стенами, а на её пере╛крытии сооружён круг из камней. И здесь ске╛леты расположены в позе эмбриона. Заме╛чено, что в ранненатуфийской мезолитической культуре часты за╛хоронения в обмазанных глиной ямах, до того использовавшихся для хране╛ния зерна (магиче╛ская связь возрождения почившего родича с прорас╛танием (оживле╛нием) убиенного зерна).

Как полагает Мария Гимбутас, вообще любые "за╛хоронения на разные лады пред╛ставляли идею возвращения в ма╛теринское лоно для следующего цикла... возрождения". Несомненно, что особым образом обустроенная округлая яма (могила) в земле послу╛жила прототипом таким аналогам возрождающего чрева (утробы) Великой матери, как корзины, большие кув-шины, горшки, а позднее глиняные и деревянные гробы и саркофаги, в которые помещалось тело умершего. Следует отметить (подробнее см. ниже), что слова "сосуд, кувшин, горшок" часто являлись синонимами к понятию "женщина". Так, на иврите "כלי" (к"ли) означает и "сосуд", и "орган" (по отношению к женщине). В дравидийской Индии кувшин (горшок) даже считался инкарнацией богини-матери (57.).

При раскопках в анатолийском посе╛лении (Х тыс. до н.э.) Кёртик Тепе (120 миль к востоку от Урфы), в сотнях могил обнаружены тысячи каменных горшков. Выявлено, что и в Карке╛мыше, государстве хеттов, существо╛вавшем с ХIХ в. до н.э. на террито╛рии Сирии и Восточной Анатолии, для погребений тоже применялись большие сосуды (заимствование у анатолийцев-хатти).

В еги╛петских погребениях в Бадари и Таса, Эль-Амра и Герзеа (А. Гар╛динер подчерки-вал, что египетские по╛гребения на разных ступенях неолита мало менялись) по╛койники также лежали в горшках (подобиях яйца) или (преимущественно) в глиняных гробах/сар-кофагах (уложены как в "лоне", – в эмбриональном положении на левом боку, в могилах овальной, а также и прямоугольной формы (сходство как с погребениями прадравидов, так и шумеров)). При раскопках некрополя в Сакаре обнару╛жено, что некий Сабу, вельможа пятого фараона I династии (вероятно, не этнический египтя╛нин), лежал в деревянном гробу (в скрюченном положении на правом боку).

Примечательно и то, что при раскопках храма Сина (приблизительно IV тыс. до н.э.) в др.-акк. городе Опис (Хафаджа), расположенного неподалёку от т.н. "Овального храма", под жилищами вблизи святилища обнаружены погребения в плетёных корзинах.

В Библе IV тыс. до н.э. большинство захоронений осу╛ществлялось в глиняных сосудах для хранения зерна – пифосах (непосредственно в земле – не более 1% от всех погребений). Здесь умершего клали в пифос (головой ко дну), практически, без погребального инвентаря, а горлышко закрывали череп╛ком. Так, найден кувшин с останками ханаанского ре6ёнка, возраст которых оценивается примерно в 6 тыс. лет. Этот кувшин был изготовлен из белой (светлой) глины в форме яйца (символика чрева богини-матери). У лба ребёнка обнаружена бусинка (упование на скорейшее посмертное возрождение к новой земной жизни (призыв к Великой матери)).

В погребениях хур.-амор. города Мари (в слое досаргоновской эпохи) также были найдены громадные сосуды (в т.ч. и два колоколообразных) с заделанными отверстиями, а также (ВДИ, 1938) саркофаги из глины (с крышкой и без крышки).

На Крите, в некрополе (СМ II) у реки Кератос, одна их скальных гробниц (ранняя) имела круглую форму (диаметр 6-7 м), а для захоронений были использованы пифосы. В конце же раннеминойского периода, наряду с обычаем хоронить в склепах и толосах (круглых в плане сооружений), практикуются и индивидуальные погребения в небольших каменных ящиках (цис╛тах), в глиняных гробах (ларнаках) и в больших сосудах – пифосах (так, некрополь в Арха╛несе (15 км от Кносса) существовал в период ок. 2400-1200 гг. до н.э. (супруги Сакеллара╛кис)). Однако, как выяснилось (видимо, в силу традиции), в ларнаки и пифосы иногда помещались останки нескольких (до 19) покойников (Ю.В. Андреев "От Евразии к Европе. Крит и эгейский мир... (III – нач. I тыс. до н.э.)". 2002).

При раскопках в Каш╛мире (акцентируется, что "кашмирский неолит" Северной Индии имел весьма архаичный облик) также обна╛ружены человеческие останки, помещённые в специальные гор╛шки (Г.М. Бонгард-Левин, Г.Ф. Ильин. "Индия в древности". 1985.). В Северной Индии, Лаосе (долина Кувши╛нов, начало н.э.) и в Таиланде большие (от метра до трёх, вес – до 6 т) каменные (гранит, песчаник) кувшины, ок╛руглой (образующая – эллип-соидная линия) или прямоу╛гольной (в плане) формы, (крышки дискообразные) использова-лись и для коллективных захоронений (такой кувшин мог принадлежать большесемейной общине).

Как представляется, традиционное сочетание белого цвета (соотносящегося с Великой богиней) с красной охрой (бог-отец) в ямах-могилах, по-видимому, симво╛ли╛зировало предо-преде╛лённость возрождения тела либо инотела усопшего (как обязательство "отца-матери"), – "переход" из со╛стояния безжиз╛ненности ("смерти") к посмертному функ-ционированию в новом (либо обновлённом) качестве.

Примечательно, что настойчивый молитвенный призыв (обращение) минойцев к своей "Владычице" о ско╛рейшем и благополучном (в части сходства) порождении инотел для загробного инобытия в иномире (вероятно, по образцу небесного Дуата), выразился в окрашивании минойских гробниц в голубой цвет (Alexiou St. Op. cit. P.116). Как отмечает Ю.В. Андреев, "голубая краска... (весьма) широко использовалась при оформлении погре-бальных сооруже╛ний той эпохи. В этот цвет (цвет ясного Неба) были выкрашены потолки и полы ряда критских гробниц и... предметы из состава погребального инвентаря: курильницы, алтари-треножни╛ки... саркофаги" и т.п.. Показательно, что не только на Крите (например, в Катсабе), но и в Гераклионе (Египет) деревянные саркофаги окра╛шивались в голубые цвета (в этот период души всех египтян отправлялись в Дуат). Вероятно, поэтому в погре╛бальный инвентарь раннеминойских мо╛гил редко входят фигурки богини-матери (как, к примеру, антропоморфный сосуд из Кумасы).

Уместно отметить, что с приходом на Крит патриархальных греков-ахейцев молитвен-ный призыв о безотлагательном "участии" Великих матери и отца в порождении инотел (обряд ахейцев носит патриархальную окраску) обращён уже не только преимущественно к Великой матери, но и в значительной степени к богу-отцу. Так, при раскопках микенского толоса "А" в Арханесе (погребение "цари╛цы/принцессы") обнаружены следы принесения в жертву (вероятно, чёрного или красного) быка (по назначению – владыке преисподней) и лошади (дар богине-матери). При этом голова быка была зарыта прямо перед входом в погребальную камеру, а лошадь была убита и расчленена на части в самом толосе (J. Sakellarakis, E. Archanes. P. 76).

Вполне допустимо, что Великая мать, к которой веками возносились настойчивые мо-лебствия о посмертном возрождении, наиболее часто представлялась в образе богини-птицы (со времён (по меньшей мере) верхнего палеолита), поскольку, не только яма-чрево, могила, но и горшки (кувшины) для погребения, и (первоначально) гли╛няные гробы, преимущественно имели форму яйца (из которого, как показывал житейский опыт, обычно появля╛ется на свет новая жизнь).

Так, в культуре "винча" яйцо ассо╛циировалось с утробой, а много позже у подунавцев яйцо символи╛зировало возвращение в материнское лоно (М. Баттистини. 2008)). Весьма ар-хаичным представляется такой древнееврейский обычай как смазывание взби╛тым яй╛цом го-ловы и передней части тела усопшего после его омовения. Подобный акт, по всей вероят-ности, должен был символизировать помещение смазанных частей тела в яйцо (т.е. как бы в лоно Великой матери), дабы обеспечить возрождение умершего (воспроизведение основных черт внешнего вида). После же похорон (ещё в библейский период) совершалась тризна ("сеудат хавраа" – "утешительная трапеза"), на которой скор╛бящему родичу подавалось яйцо (как утешительное напоми╛нание о предстоящем (воз)рождении усопшего).

Соотнесение яйца, как эмблемы порождения жизни, с культом Великой матери, отчётливо высвечивается в земледельческих обрядах плодоро╛дия. Так, немцы во время сева льна нередко добавляли яйца к семенам, а шведы набрасывали яйца на вспаханное поле (Ibid., с.57). У таких финно-угорских этносов, как марийцы и удмурты перед севом подкидывали яйца в воздух (в Небо), а затем зарывали во вспаханную землю-лоно (Uno Holmberg "Die Religion der Tcheremissen". 1926). "Финский крестьянин" дабы обеспечить качественное прорастание семян, "носил в кармане яйцо" в течение всего сева, либо клал его в борозду (Rantasalo, Ackerbau, III, 55-56).

По-видимому, отголосок воспоминания о вере в посмерт╛ное возрождение (в части обу-стройства ямы-чрева) можно усматривать в обычае раскраски яиц (как аналога чрева) в красный цвет (обычай, зафиксированный, к примеру, в Древнем Египте и в России), который представляется сакрально адекватным посыпанию выбеленной ямы-чрева (могилы) красной охрой. Отметим также и то, что во многих мифологиях из яйца, снесённого некой птицей, созда╛вался (творился) мир (см. ниже).

Характерно, что в облике птицы представлялась не только богиня-мать, но и бог-отец – её паредрос. Так, в пещере Lascaux (XVIII-XV тыс. до н.э.) найдены схематические изобра-жения не только женской, но и мужской (с фаллосом) фигуры с птичьей головой (и клювом); т.е. и Двуединое божество виделось в облике птицы.

Примечательно (57.), что у ха-ибри (евреев) есть (сохранился) архаичный обычай: когда ребён╛ка впервые приводили в хедер (в школу), то ему "для изощрения ума и укрепления памяти" давали съесть яйцо, а потом водили к водам реки (здесь и то, и другое связано с культом Господа Бога – отца (ранее Энки/Абба)).

Помимо этого яйцо – также и "Яйцо Вселенной", "Мировое" яйцо, из которого создаются, в частности, демиургом Кусар-ва-Хусасом Небо и Земля (богиня-мать и бог-отец). Так, по китайской легенде первочеловек (первобог) Пань-гу зародился (появился) в извечном (вероятно, водном) Хаосе из первояйца. Когда Пань-гу проломил скорлупу яйца, то из всего "чистого (светлого) и легкого" образовалось небо (концепция янь, – белая часть "круга"), а "тяжелое и грязное (тёмное)" опустилось вниз и образовало землю (концепция инь, – тёмная часть "круга" ). Великая богиня Никта (Ночь), будучи демиуром, порождает серебряное яйцо и "создаёт" из него амбивалентную Луну (по другой версии андрогина Фанета, "Перво╛рожденного"). Итак, как представляется, яйцо, как эмблема, изначально соотносилось с Двуединым божеством в образе птицы. Так (Фиванский миф), белый нильский гусь (Великий Гоготун) снёс на холме Бен-Бен (в первозданной тьме) золотое яйцо, из которого вылупился солярный (Амон-)Ра.

Сакральную тождественность кувшина и лона демонстрирует один др.-инд. миф (Рам. VII 56, 57), где говорится, что риши Агастья был зачат и родился в кувшине: при виде ап-сары Урваши (нугиг небес) семя богов Митры и Варуны излилось в этот кувшин.

Очевидно, что и при погребении в пещерах (гротах) также руководствовались убеждением: пещера при захо╛роне╛нии – эквивалент утробы богини-матери. Так, одна из наиболее известных критских пещер, находящаяся близ Кносса (М. Nilsson "The Minoan Mycenaean Religion", p53 sq.), была посвящена доэллинской богине де╛торожде╛ния Илифии (т.е. и в III тыс. до н.э. бытовало представление об адекватности чрева богини-матери её палеолитическому аналогу (пещере, яме)). Примечательно, что и Гера, и Ар╛темида, как помощницы при, родах назывались "Илифиями". Ещё в VI в. до н.э. Ферекид Сиросский говорил о "недрах", "ямах". "пещерах" и "вратах" как об объектах, соотносимых с представ╛лением о "рождении и исхожде╛нии (в иномир) души (тени)" (Порфирий). Так, пещера на мозаике (ок. 1100 года) "Рождество Христово" (церковь Успения Богородицы при монастыре в Дафни (Греция)). изображена в виде расселины в земле, перед которой на красной подстилке овальной формы возлежит Богородица. Принято полагать, что эта пещера соотносится с лоном Великой матери (Ян Балека. 2008): "Пещера – лоно, где вызревает и... рождается жизнь, но одновременно это и всепоглощающая тьма потустороннего мира" (так, о некой "пещере Су" в старинных китайских источниках говорится как о входе в царство мёртвых (49.)).

Принято полагать, что "план многих... скальных... склепов Мальты, гале╛рейных гробниц Британских островов и французского побережья Атлантики поразительно напоминает... фигуру "толстой дамы". При этом "вход (на плане)... всегда соответствует месту (детородного органа)", – уточняет А.Б. Зубов. "Как правило, гробницам придавали яйце╛видные, маткообразные или антропо╛морфные фор╛мы, представляющие часть или все тело богини... кро╛ме того, в архи╛тектуре гробниц и святилищ важную роль играл ее лобковый треугольник" (М. Гимбутас).

Обратимся к назначению дольменов, – погребальным или/и культо╛вым сооружениям, сложенным из больших камней-мегалитов (согласно общепринятой классификации известны следующие типы дольменов: плиточные, составные, корытообразные и монолитные). Существует мнение, что доль╛мены "изобретены" на Пиренейском полуострове, чья мегалитическая культура – наиболее древняя в Западной Европе. Предполагается, что и мегалиты Ханаана: Голанских высот (Гиват Безек, Гамла) и Иорданской долины (Гилад, Башан), – "пришли" с Пиренеев; а на Северном Кавказе они (мегалиты) заимствованы из Средиземноморья (Л.И. Лавров. 1960). В связи с выше изложенным сделан вывод: "Не подлежит сомнению, что... религия восточно-средиземномор╛ского [видимо, точнее – натуфийско-анатолийского] происхожде╛ния питала и воодушевляла строителей мегалитических... (сооружений)" различных регионов Ойкумены (Ibid, р.136).

Так, сравнительно недавно на дне одной из рек Восточ╛ной России найден дольмен (ок. 2000 лет до н.э.), около которого обнаружено примерно 70 могил. Характерно, что в ранних доль╛менных погребениях сопутствующий погребальный инвентарь обычно отсутствует (су-ществует мнение (А.М. Бианки "Группа дольменов как тип памятника". 2010, что дольмены использовались и как оссуарии для вторичных захоронений).

В частности, дольменные погребения раннего ханаанейского периода (А. Нисневич) анало╛гичны по типу высеченным в скалах (т.е. пещерным). Характерно (В.А. Сафронов), что в по╛добных северокавказских захоронениях (дольмены) трупоположение преимущественно "скор╛ченное на боку", с руками перед лицом – т.е. поза эмбриона; сопутствующий погребальный инвентарь хозяйственно-бытового характера отсутствует (погребения в русле концепции посмертного возро╛ждения к новой, земной, жизни). Показательно и то, что "очень часто среди ор╛наментов, покрывающих дольмены, встречается упрощенное до крайности изображение Вели╛кой богини (и здесь к ней взывают): прорисован нос, помещенный между двумя глазами, и под ними возвышаются два рельефных кружка – схематизированные изображения грудей. К этому изображению иногда добавляется ожерелье, иногда две руки, прижатые под грудью". Фигура Великой матери выре╛зана и на опорном столбе дольмена Люффанг (Морбиган). Здесь "столб украшен рельефом, изображающим обнаженный женский торс с широкими плечами, без головы и рук. Все детали женского тела выполнены в рельефе, только груди обозначены двумя маленькими гравирован╛ными кружками с точкой посередине. Вместе с тем эти два кружка являются глазами... головы [ви╛димо, данной фигуры].... женское лицо обрамлено волосами, которые спускаются до самых глаз. В середине [лица] выступает огромный нос, рот отсутствует... и этот нос является реали╛стическим изображением вульвы" (Н.С. Широкова "Мифы кельтских народов". 2005).

Важно отметить, что народ╛ные традиции кельтских стран сохранили воспоминания о дольменах, как о месте пребывания триединой Великой матери в её хтоническом облике старухи ("Бадб", "Морриган", "Гварк" ("Старуха") из Бретани).

Примечательно, что позднейшие захоронения в доль╛менах соотносятся уже более с кон-цепцией посмертного пребывания в потустороннем мире инобытия, "Мире предков". Об этом свидетельствуют (Н.И. Веселов╛ский. 1974) и характер трупоположения (как скрючен-ный, так и вытянутый), и, особенно, разнообразный погребальный инвентарь (орудия из ме-талла (топоры, долота), украшения, керамика (амфоры, горшки, кубки, миски)), в частности, Новосвободненских (2300-2100 гг. до н.э.) памятников (отметим, что в Новосвободной хоронили и в отдалении от дольменов (ямные могилы), встречаются и вторич╛ные захоронения).

Итак, если полагать, что дольмены (Ханаана, Британских островов, Ирландии и т.д.) сим╛волизировали вход в пещеру, в недра земли, как в возрождающее материнское чрево (ибо во многих дольменах плита, закрывающая вход, имеет большое круглое или овальное отверстие), то тогда их (дольменов) назначение и трактуется как составная (конструктивная) часть погребения, обеспечивающая возможность вхождения усопшего в возрождающее чрево (так, баски веровали, что дольмены строят ведьмы земных недр).

Уместно отметить, что и Надежда Широкова (2005), в основном, разделяет изложен╛ное выше воззрение на сакральную значимость (назначение) дольменов: "Искусственный грот, доль╛мен, символизировал лоно Великой Богини, куда возвращается человеческое существо в конце своей земной жизни, и где оно пребывает, пока снова не родится на свет" (и действительно: снабжение умерших едой и питьём говорит об их пребывании в могиле-лоне перед актом возрождения).

Так, в натуфийском поселении Хайоним (Ханаан), а также в местечке Нахаль-Орен (гора Кар╛мель), об╛наружено, что крупные ступки (соотносимые с лоном), помимо их непосредственного назначения (толочь зерно), применялись и в ка╛че╛стве могильных камней (находились у погребе╛ний). Иногда ступки вкапывались в землю углуб╛лением вниз (Е.В. Антонова. Обряды и верования первобытных землевладель╛цев Востока. 1990). Очевидно, что просматривается сакральная аналогия между назначением этих ступкок и дольменов.

Таким образом, за многие века у различных этносов Ойкумены выработался весьма раз-но╛образный подход к оформлению вида (устройства) могил (однако в русле палеолитиче-ской, неандертальской идеи).

3.1.6 О возрождении в обрядах «перехода».

Согласно теории этнографа Арнольда Ван Геннепа ("Обряды пе╛рехода". 1999), ритуала-ми перехода следует считать любые обряды, сопровождающие всякую перемену состояния, социального положения и статуса, и даже места. При этом Ван Геннеп показал, что все (лю-бые) обряды перехода содержат три фазы: разделение ("separation") – дифференциация со-стояний (положения, мест); грань (латын. "margo/limen" означает "порог") между ними; и восстановление ("reaggregation") – пребывание на "другой стороне (месте)" после "перехода".

В таком случае погребальный обряд (ингумация либо кремация) "перевода" усопшего из со╛стояния безжиз╛ненности ("смерти") к новой жизни на земле либо пребыванию инотела (а позднее и его "душ") в том или ином иномире, как важнейшую часть концепции посмертной участи, можно классифицировать как частный случай из теории Ван Геннепа.

Обычно к подобным обстоятельствам (состоянию "перехода") по большей части отно-сятся: свадьба, беременность и роды, ини╛циация, похороны (главные вехи жизненного пути). К примеру, одетая в белые свадебные одежды вос╛точная невеста, девствен╛ница, в процессе свадеб╛ного обряда "умирает" как девушка (покидает состояние небытия в качестве жен╛щины), и "возрождается" как новый человек для жизни жены и буду╛щей матери (заметим, что, в частности, у китайцев белый цвет – цвет смерти). "Существует близкое сходство между гре╛ческими словами, означающими умирание и инициацию" (Плутарх).

Так, в пещере Базуа (Северная Италия, "мустье") хорошо сохранились, как считается, следы обряда инициации неандертальцев-подростков, – их перехода, перерождения, в разряд мужчин при участии бога-отца (прародителя) в облике медведя. Считается, что и в пещере Монтеспан найдены следы инициации мальчиков 13-14 лет.

В угаритском (раннеземледельческом) мифе "Волшебный лук" о царском сыне Акхате, повествуется, что юноша умирает в начале процесса инициации, после чего богиня Анат, убившая его в облике богини-птицы (орёл), воссоздаёт Акхата мужчиной, выводит из под-земного мира (где юноша прошёл определённые испытания) и делает своим "жрецом-мужем" (как один из заключительных этапов обряда). В орфическом обряде инициации ис-пытуемый "входил" в чрево Великой матери (у греков – Матери-Земли), т.е. входил в пещеру либо ложился в специально обустроенную яму и "умирал", после чего возрождался и получал молоко из её груди (пил коровье молоко из ритуального сосуда). У некоторых индейских племён при обряде инициации девочка тоже ложилась на некоторое время в яму-могилу (57.), т.е. она "умирает" (как девочка), но поскольку подобная яма – возрождающее лоно богини-матери, девочка воссоздается (перерождается), но уже полноценной женщиной.

К одному из важнейших ритуалов хатто-хеттского четырёхдневного праздника "хассу-мас" (в слове "hassumas" его часть "has-" означает "рождать, (пере)рождать") относится посвя╛щение царского сыны "в мужчины" (G. Guterbock. 1944; В.Г. Ардзинба. 1982), про-водимое в храме богини Вурусемы ("царицы-птицы").

В соответствии с церемонией праздника "хассумас", после принесения даров богине Вурусеме, а также ритуальной жертвенной трапезы царевича (3 тёплых хлебца, 10 размягчённых, 10 сладких, 10 ячменных, 3 горсти крупы, две меры молока и два сосуда ячменного пива), проводимой совместно с 12 хра╛мовыми "телицами (блудницами)", поскольку эти жрицы ("телицы") и осуществляли действо посвящения юноши в "мужи (в мужчины)", а затеи ритуально очищали его от нечистоты соития и укладывали на ложе (при этом у его изголовья и ног клали по два "толстых" хлеба, а вокруг постели возливали жертвенное пиво, как бы выделяя простран╛ство перерождения, перехода из состояния детства (девства) в зрелый возраст).

Используемая здесь (в данном обряде) са╛кральная символика (числа 3, 4, 10 и 12); хлеб, крупа (зерно), молоко, пиво (литовцы, к примеру, молебствуя (прося) об урожае, возливали на землю пиво) соотносится с Ве╛ликой богиней как с астральной богиней, хтонической вла-дычицей Неба, матерью плодородия и источником как (воз)рождения, так и смерти (три раза по десять хлебов – символика "умирания" мальчика). Показательно, что праздник "hassumas" включал и такие ритуалы как помол зерна (каждение богине-матери) и, особен-но, пахота (на второй день обряда), символизировавшая пред╛стоящее возрождение (здесь царевича в новом качестве), которое совершится и в глубинах небес (замечено, что частотность числа 12 наиболее высока: 12 жрецов, 12 "телиц", 12 "людей плуга" и т.д.), и в недрах земли, поскольку в закалались (приносились в жертву) не только бык и 6 овец, но и козёл (пред визитом в храм Вурусемы царевич посещал и храм, в котором находились статуи бога Грозы и богини Солнца и, видимо, статуи слившихся с ними его умерших царственных предков. Здесь ца╛ревич приносил (чисто хтонические) дары, вероятно, связанные с богиней зерна: 5 тёплых хлебов, 10 размягчённых, 10 сладких и 7 хлебов-такарма, а также две меры пива).