Текст книги "Древний человек и божество, Том 1 (СИ)"

Автор книги: Михаил Зильберман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 43 страниц)

Как известно, добывание огня производлилось не только трением, но и высеканием искр при ударе камня о камень (ср. "камни молнии (грома)"; а армян. "kауt" означает "ис-кра", а "kауt-аk" – "молния" (Н.Я. Марр)). И тогда не исключено, что получение (земного) огня трением кусков дерева (архаичной эмблемы богини-матери) применялось преимущественно при от╛правлении обрядов, связанных с культом Великой богини, а получение (земного) огня высеканием искр – с культом бога-отца. Показательно, что у евреев благодар╛ственная молитва по поводу добывания огня (со╛гласно Мидрашу) произносится лишь в случае высека╛ния искры при ударе камня о камень и обращена к Господу Богу (отцу): "Благословен Ты, соз╛давший огонь...". Огню искр приписы╛валась не только целебная сила (целитель – бог-отец): зафик╛сирован обычай высе╛кания искр над боляч╛ками (В. Шуклин), но и сила оплодотворяющая (бог-отец): во Франции, для увеличения плодовитости садов и полей, их обходят с зажженными факелами. Так, у балканских славян невесту (после совершения брачного обряда – жену) при вступлении ее в дом мужа, трижды обводят вокруг огня (верочтно, очага), причем, дотрагиваясь кочергой до горящей головни, приговаривают (Л. Штернберг): "Как много искр вылетает, пусть так же много сыновей, много скота, оживляет этот дом". У индусов в подобном же обряде (обход огня) молодой муж обращался к Агни (Огню) со словами: "Верни (сотвори), о Агни, мужу жену с приплодом"

Согласно древнеиндийской традиции (Р.Б. Пандей "Древнеиндийские домашние обряды (обычаи)". 1990), и огонь погребального костра (видимо, когда на костёр возлагался мужчина), и огонь жертвенника (при жертвоприно╛шении "шраддха", – поминальная трапеза), являюще╛гося частью ритуала поминовения предков-отцов, индусы обходят справа налево (от "чистого" к "нечистому"), против часовой стрелки ("шраддха" позволительно проводить только муж╛чине). И тогда, в ланном случае, "земной" огонь предполагается соотнесённым с культом бога-отца. В месте с тем (А.Е. Снесарев "Этнографическая Индия". 1981), в брачной церемонии (опекаемой Вели╛кой богиней) жених-индус, творя молитву, обводит невесту вокруг огня домашнего очага (или костра) слева направо (по часовой стрелке), три или семь раз (в зависимости от обряда). В Эстонии же невесту перед венчанием подводят к определенному дереву, и это дерево поджигают (видимо, огнём, добытым трением), потом ее трижды обводят вокруг обгорелого ствола (Л.Я. Штернберг "Первобытная религия в свете этнографии". 1936). Очевидно, что этот "земной" огонь связан с культом Великой матери, поскольку вместо хождения вокруг (вероятно, круглого) очага (и в брачной церемонии "Бхауири" также) допускался (практикуется) обход дерева. Можно предположить, что огонь в "мужских" (квадратных) очагах возжигался исключительно путём высекания искр.

Характерно, что и сакральные устройства (строения, приспособления) для возжигания земного огня со╛относились с различными ипостасями Двуединого божества (разделялись по половому при╛знаку). Так, при исследовании захоронений индоариев в Южном Таджикистане (XIII-IX вв. до н.э.) выявлено (А.М. Мандельштам "Памятники эпохи бронзы в Таджикистане". 1968), что ритуальный жертвенный "очаг" ("алтарь огня") при женских погребениях имел круглую форму ("ахаванья", – как жертвенник "небесного" (женского) огня; сведений о том, как этот огонь возжигался – нет (предположительно использовался огонь, зажжённый при возгорании от молнии, либо от Солнца)), а при мужских погребениях – квадрат╛ную форму ("гархапатья", – как жертвенник "земного огня", для которого огонь, предпо╛ложительно, брался из некоего сакрального очага (от факела или светильника храма)). У древних греков и римлян тоже обычно возжигались два очага – квадратный (прямоугольный) и круглый (овальный).

Несомненно, что в микрокосме древнего жилища очаг (а предтеча очага – костёр) был его "свети╛лом", средоточением, объединяющим центром (местом) жизни "семьи". Ещё в палеолите очаг (и огонь в нём) связывался с Великой богиней, как хранительницей домашнего очага, поскольку женщины, как представляется, и были первыми его устроительницами. Так, на многих стоянках в Европе и Азии, в непосредственной близости от домашнего очага (в золе), найдены статуэтки обнаженных женщин ориньякской эпохи (отметим, что в золе очагов найдены и иные фи╛гурки). Фрагменты более десятка женских статуэток (V-II тыс. до н.э.) найдены (И.Н. Хлопин. 1964) при разборке бытовых очагов в помещениях поселений (Южная Туркмения) "анауской" земледельческой культуры (предполагается, что фигурки богини-охранительницы специально закладывались в основания очагов). Примечательно, что уже в круглых домах натуфийцев (Х тыс. до н.э.) пол вокруг очага белился известью. Показателен и тот факт, что внутри модели раннеземледельческого трипольского (VI-III тыс. до н.э.) жилья изображена Великая богиня (женская статуэтка), сидящая непосредст╛венно у очага (у печи). Характерно, что на месте крито-микенских святилищ не раз находили плошки из камня или глины в виде треугольников или листьев (символика богини-матери), которые хранили на себе следы сильного обжига. Предполагается, что они использовались для сохранения и распростра╛не╛ния священного огня. Примечательно и то, что при раскопках храмов обнаружены круглые глиня╛ные треножники (с горкой углей) окрашенные в красный, белый и черный цвета (амбива╛лентность "Владычицы").

Характерно и то (см. выше), что у некоторых современных окраиных наро╛дов почитался образ "матери огня" и как "хо╛зяйки очага" (С.А. Токарев "К вопросу о значении женских изображе╛ний эпохи палео╛лита". 1961). Так (М.И. Шахнович. 1971), у народов Сибири, известен культ "старухи огня" (у удехе и нивхов), "матери огня" (нанайцы), "бабушки огня" (орочи), "хозяйки (матери) огня" (у алтайцев). Известно в частости, что в семьях алтайцев "очаг каждой юрты считался семейной святы╛ней ("у каждого сёёка свой огонь"), и в некоторых случаях запрещалось даже сородичу давать свой огонь".

Среди арийских богинь домашнего очага, огня, горящего в очаге, наиболее известны грече╛ская Гестия и её римский аналог Веста (одинаковость мифологии: в частности, обе богини – старшие дочери Крона и Реи). Обе богини изображались девушками (просто одетыми, с серьёз╛ным выражением лица): Гестия – с покрывалом на голове и с горящим светильником (в виде чаши) в пра╛вой руке; Веста – с лицом, закрытым вуалью и факелами в руках.

Установлено, что первые очаги, соотносимые с этими богинями, были круглыми, как и их храмы (символика небосвода). Замечено, что с Гестией круг связывался довольно нередко, соотнося её с богиней Неба. И Гестия оберегала атрибуты государственной власти и опекала семью. Аксессуары Весты; чаша (эмбле╛ма лона), скипетр (эмблема власти) и факел (источник света, его эмблема). Присущ Весте и хтонический характер. Об архаичности образа Гестии (Hestia), а равно и Весты (Vesta), свидетельствуют их имена (др.-греч. "H(а)-esti-a"; др.-греч. "Ἑστί-α" или лат. "V-est-a", которые означают: "(Это) богиня (просто "esti")", богиня-мать). С культом этих богинь были связаны, к примеру, следующие ритуалы. Когда молодая пара заключала брак, мать невесты зажигала факел от пламени ее собственного очага и несла его перед "молодыми" к их новому жилью, дабы зажечь их первый домашний огонь. После же рождения ребенка, когда младенцу исполнялось пять дней, его обносили вокруг очага (видимо, по часовой стрелке), что символизировало его оживление ("одухотворение") и вхождение в семью.

Однако утверждение о том, что божеством-хранителем домашнего очага повсеместно (и во все времена) считалась только Великая мать (у очага по большей части хлопотала женщина), – по-ви╛ди╛мому, нуждается в коррекции (наиболее вероятно, что хранителями "женских" очагов (круглых алтарей огня) служили женские божества, а "мужских" – мужские (в частности, у индоариев, см. выше)). В куро-аракской культуре (у хурритов того времени), как предполагается (К.X. Кушнарева, Т.Н. Чубинишвили "Древние культуры Южного Кавказа". 1970), с домашним очагом связывался образ мужского божества. Примечательно, что в текстах хеттов (KUB XXII) неоднократно упоминается "змея очага". Представление о змее-покровителе домашнего очага бытовало и у армян (J. Klawe "Totemizmu..."). У восточных славян огонь в домашнем очаге (и его покровитель) имено-вался Сварожичем.

Так, в винчанских жилых домах над очагом (форма не уточнена) подве╛шивались букра-нии (здесь голова быка – эмблема бога-хранителя домашнего очага). Вполне возможно и то, что букрании, ус╛танавливаемые жителями Чатал-Хююка вокруг домашних (комнатных) платформ для сна, служили в каче╛стве оберега жизни уснувшего.

Вполнее возможно (С.А. Токарев "Ранние формы религии". 1990), что в раз╛личных регио╛нах Древней Ойкумены, там, где сохранялись палеолитические традиции, божество (хранитель) огня до╛машнего очага олицетворялся как в мужском образе (коль скоро очаг огня четырёхугольный (49.)), так и в женском (там, где очаг круглый), либо в образе Двуединого бога. Примечательно (сообщает Е.В. Антонова. 1987), что при раскопках земледельческих поселений Южной Туркмении (V-II тыс. до н.э.), где обнаружены как прямоугольные, так и круглые очаги, в остатках (камнях) прямоугольных очагов найдены фрагменты женских статуэток, а в круглых – вообще ничего (по-видимому, наоборот). Характерно, что там же выкопаны и двуполые статуэтки (3000-2600 гг. до н.э.). Важно отметить, что (в части отправления культа очага) у некоторых палеонародностей и теперь вы╛свечивается вера в Двуединое божество. Так, у нивхов (иное название – гиляки; Дальний Восток России) одновременно бытуют и палеолитические, и раннеземледельческие верования: по одним представле╛ниям в каждом очаге пребывают "старик со старухой", по другим – "старуха огня". "Во всех важных случаях жизни, – сообщает Л.Я. Штернберг ("Гиляки". 1904), – в случае болезни, на охоте, перед от╛правлением в опасный путь... сородич [нивх] бросает в огонь... жертвы – листик табаку, сладкий корень, каплю араки и просит... исполнить его просьбу" (обращение к Единому богу). У енисейских эвенков (К.М. Рычков "Енисейские тунгусы". 1922) существовало представление о "духе огня" (боге-отце), жена╛том на хозяйке очага. У индейцев-квакиутли (Северная Америка) божество очага также представлено слитной супружеской парой: "Сидящим-на-огне", олицетворяющем пламя, огонь (бог-отец); и его жене – вопло╛щении жара. "Дрова не могут гореть, если нет "Сидящего-на-огне" и его жены" (С.А. Токарев). Примечательно (А. Голан), что и в литовской мифологии фигурируют женское ("Габи") и мужское ("Габис") божества очага (и здесь налицо расщепление эпифании Единого бога на ипостаси).

Таким образом, вывод С.А. Токарева (1990 г) о том, что "порождённая материнско-родо╛вым укладом [т.е. спецификой уклада производящего хозяйства раннеземледельческой эпохи]... первенствующая роль женщин" в семье и доме [до времён возобладания патриархального ми╛ровоззрения скотоводческо-кочевой культуры], обу╛словила и возникновение "религиозно-ми╛фологиче╛ского образа "хозяйки очага" [как эпифании доминирующей Вели╛кой богини]", – вполне правомерен.

Итак, в Европе почитались такие охранительницы очага, как греческая Гестия; римская Веста; кельтские Немона и Бригит; германская богини войны Индизи, имя которой ("Ин-д-изи", где шум. "iz-zi" – "огонь") означает "Госпожа богиня огня; литовская Габи. Из╛вестны также богини-охранительницы очага в Си╛бири и на Дальнем Вос╛токе (см. ниже).

Со времён глубокой древности существовало поверье, что воздействие огня на человека очищает (и обновляет) его, сжигая (уничтожая) скверну (первоначально, видимо, телесную, ибо представление о душе полу╛чило развитие, вероятно, в эпоху неолита). Известно, что у ханаанев, а затем и евреев Ханаана обряд проведения детей через огонь в "Геенне огнен-ной" (долине (лощине) Хенном, расположенной к югу от Иерусалима, возле его Солнечных ворот) был достаточно популярен (Втор.18.9-12; Иез.20.31). По завершении этого обряда, богу огня здесь же при╛носились дары и совершались воскурения. Можно полагать, что поскольку Ветхий Завет повествует о том, что каждый родитель "проводил сына своего и дочерь чрез огонь Молоху" (проведение через "mlk"; хорошо известен и одноимённый обряд жертвоприноше╛ния), то в библейские времена эти действа производились в честь бога Молоха (Баал-Мелеха), т.е. Эла (Илу), в данном случае, как бога замли и её недр (отца ханаанейских богов), отождествляемого библейскими евреями с Йаhуе. Очевидно, что в долине Хинном функциони╛ровало весьма древнее, до╛израильское (протоханаанейское), место отправления культа (святилище) бога подземного огня Хна/Кна (Аваддона), – владыки земных недр (преисподней), воплощённого в огне (место, где проводился ини╛циационный обряд). Важное место отводилось обрядам очищения огнем также и у греков и римлян (Э.Тэйлор. 1939).

Показательно, что наименование бога врачевания "черноголовых" Ассалухи ("Асс-алу-хи" – сем.-хурр. "Эсс-элу-хи" – "Эш(ш)-эл(у)-хи", где – "хи" – "вода" (на нахчи, потомке диалекта хатто-хурритского языка), вполне интерпретируется как "Бог, очищающий огнём и водой (бо╛жественные огонь и вода)". И, в частности, древние евреи были глубоко убеждены в том, что если будет на то воля Божья, то "Господь омоет скверну (как бог вод) и очистит... духом огня (как бог земли и её недр)" (Ис.4.4). Индоевропейцы Евразии, чтобы усилить эффект ритуаль╛ного очищения моля╛щихся, приносящих в храме жертвы, также одновременно применяли очи╛щающую силу воды и силу огня (воду очищали огнём), т.е. задействовали все ипостаси бога-отца. К примеру, древние греки и римляне погружали в воду сосуда, стоявшего перед дверьми храма, пылающую головню, зажжённую на главном алтаре храма. И этой свя╛той "живой" во╛дой кропили богомольцев. У славян (Самарская губерния) же скот и лошадей прогоняли через огонь, а за╛тем кропили святой водой (В.Я. Петрухин "Славянская мифология". Энциклопед. словарь). У кельтов животные, пережившие долгую зиму, проводились между двумя огромными кострами (как один из обрядов праздника Бельтайн).

7.1 Солярные божества.

Как показали раскопки, в неандертальских по╛гребе╛ниях тела умерших преимущественно ориенти╛рованы в направле╛нии восток-запад (головой на запад, – туда, где ежедневно исчезали Солнце и Луна (где находился вход в подземнй мир)). Подобным же образом располагали своих по╛койников, в частности, древние египтяне, жители Ханаана и библей╛ские евреи. Сушествует мнение (105.), что "символика уми╛рающего и возрождающегося Солнца" была из╛вестна неандертальцам: и "они, умирая, уходили вме╛сте с солнцем из этого мира, чтобы по╛добно солнцу же, в урочное время вновь воссиять на востоке" (возродиться к новой земной жизни). Несомненно, что неандертальцам не менее хорошо была знакома и небесная до╛рога другого "умирающего и возрождающегося" светила – Луны (возможно, все эти наблюдения и ини╛циировали (по аналогии) появление концепции посмертного возрождения к новой земной жизни). По╛каза╛тельно, что в одном из древ╛нейших мифов, отголоски которого сохранились в легендах разных народов, расска-зывается о том, что боже╛ство преисподней (недр земли) регулярно по╛является на востоке небосвода, а затем ухо╛дит в свою обитель на западе (57.), т.е. фабула, ви╛димо, соотнесена с Солнцем и/или с Луной, вероятно, как с одним из немногих проявле╛ний палеолитического Единого бога. Так, представление о том, что Солнце и луна – дети Земли (богини Mari или Мадди), куда (к своей матери-земле) они оба возвращаются после пребывания в небе, встречается в мифологии басков.

Уместно упомянуть, что уми╛рающими и возрождающимися были не только Солнце или Луна, – проявления Великой матери как владычицы их жизни (существования) и смерти ещё в неолите (как и земная растительность), но и планета Венера, соотносящаяся с богиней Не-ба. Таким образом, первым (хронологически) уми╛рающим и возрождающимся божеством являлась женская ипостась Единого бога.

По-видимому, помимо входа в потусторонний мир через "гору заката" на западе, у некоторых, живших у моря этносов, существовало представление о входе в преисподнюю и где-то в глубинах моря или за морем на западе (ибо Солнце постепенно опускалось в море (уходило за линию горизонта)). Так, в литовской песне говорится: "Дочь солнца [вошла и] идёт в море, и видна лишь (её) макушка" (Л. Шредер. 1923). Представляется, что подобные воззрения вполне моли инициировать возникновение таких погребальных обрядов, как захоронение в лодке, отправляемой в открытое море; погребение с лодкой (сжигание в ладье (Н.Н. Воронин. 1948)) или сооружение надгробья в виде лодки (А.Д. Анучин "Сани, ладья и кони как принадлежность похоронного обряда". 1890).

В армянской мифологии (существует мнение, что армяне – автохтоны Каппадокии, т.е. исконные анатолийцы (изначально прахатто-хур. этнос)) сохранился миф о брате и сестре: божествах Солнца "Арэв (Арэгак)" и Луны – "Лусин" (подмечено, что чаще всего в мифах Арэв – сестра, а Лусин – брат). И в этом мифе повествуется о том, что в конце дня, вечером, усталая Арэв возвращается во дворец (на краю света) к своей матери (заход Солнца по-армянски – "майрамут", что значит "вход к матери"; заметим, что в термине "майра-мут" др.-егип. "мут" означает "мать" (т.е, этот термин вполне может быть анатолийским)), которая (любящая и заботливая) купает утомлённую Арэв, укладывает (девочку) в постель и кормит грудью. Утром, отдохнувшая Арэв снова пускается в долгий путь по небосводу.

Как подметил Ариэль Голан (57.), в глубокой древности "женский образ Солнца – это именно девушка, а не женщина. Она всегда представлена в образе невесты [жены] или доче-ри". Учёный реконст╛руировал один архаичный (видимо, раннеземледельче╛ский, судя по ин-триге) солярный миф (который вполне может послужить продолжением предыдущего). Приведём его краткое со╛держание (с небольшой коррек╛цией). Итак, строгий бог-отец гонится за своей в чём-то провинившейся дочерью, боги╛ней Солнца, ловит её на небосводе и в наказание отправляет (упрятывает) в подзем╛ный мир. И тогда землю ох╛ватывает лютый холод, страшно становиться людям и они, непрестанно сте╛ная, возносят мо╛литвы и жертвы, прося пощадить их. И Великий бог-отец сжалился над несчастным челове╛чеством, погибающим без солнечного тепла, и решил на время, всего лишь на день, отпускать свою дочь из пре╛исподней (параллель к мифу о похищении Персефоны Аидом). По иной версии, безжалостный Великий отец навсегда заточил свою дочь – деву-солнце в подземном мире и обрёк её тем самым на вечную печаль. Но полюбив╛ший девушку прекрасный юноша-герой, приняв образ стремительного золоторогого оленя, су╛мел отыскать и на рассвете похитить её. (при этом, как представляется согласно сакральной символике, образ юноши-оленя приняла сама мать девушки-солнца, раннеземледельческая богиня Неба (так, в Ригведе "высокая" Адити названа "матерью Солнца", а у египтян Хатхор каждое утро порождает Солнце), посчитавшая наказание чрезмерным и нарушающим установленный ею ход миропорядка). Бог-отец (в виде огненного змея) долго и упорно (меча стрелы-молнии) преследовал чу╛десного солнечного оленя, мчавшегося по небо╛своду с девой на спине, но без╛успешно.

Культ солнца, как высшего божества, хорошо сохранился и у других (патриархальных) кавказских потомков хатти. Так, одно из выражений молитвы "ашуйского" текста XIX в. до н.э. (ашуйский язык – один из диалектов хатто-хурритского праязыка, а ашуйцы – предки абхазов, абазин и убыхов), которое переведено и поэтически интерпретировано Г.Ф. Турчаниновым в значении: "рассвета молнии ловить" – т.е. "молиться" на заре (при восходе солнца ловить его первые лучи и молится им). Поклоне╛ние ашуйцев солнцу подтверждается, в частности, и трупоположением погребённых в южной камере майкопского кургана (на правом боку, головой на юг, лицом на восток, с воздетыми к восходя╛щему солнцу руками). Характерно, что инвентарь погребений майкопского кургана (особено скульптурные изображения живот╛ных) обнаружи╛вает значи╛тельное сходство с погре╛бальным инвентарём захоронений хаттских вождей XXIV-XXII вв. до н.э. (или ранее) из Али╛шара и Аладжи (К. Биттель, Э. Акургал). Подмечено (Николаева, Сафронов. 1974), что май╛копские памятники, в целом, вообще обладают "древневосточным обликом".

Хорошо известно, что хотя Солнце и соотносилось с подземным миром (и шум. Уту, и егип. Ра, и угаритская Шапаш (текст KTU 1.6) после заката посто╛янно пребывали в преис-подней, где, в частности, Уту (Шамаш) функционировал как судья; а в индоарийском небе Солнце часто принимало вид борова/вепря), тем не менее, в виде какого-либо проявления (эпифании) бога-отца, в отличие от амбивалентной Луны (которая соотносилась и с Великой матерью (священное животное Наннара – баран), и с богом-от╛цом (священное животное Наннара – телец)), Солнце никогда и нигде не воспринима╛лось (прецедент: по заданию убейдского Энки бог солнца Уту обеспечивал Дильмун водой).

Разумеется, и женское проявление Единого бога (Великая богиня), подобно богу-отцу, тоже перма╛нентно пребывало на небесах, на земле (воспроизведение флоры и фауны, воды морей) и в преисподней (порождение инотел). Так, в орфическом гимне "К Ночи" о Великой богине Никте, матери всего сущего, говорится: "Ночь... ты по природе, богиня, двусуща – то под землёй пребываешь, то снова восходишь на небо" (типичные атрибуты Ночи – сова и маки (иногда в виде венка)). Заметим, что и дом богини Неба Анат какое-то время находился в недрах земли.

Несомненно, что солнце, заря и радуга представлялись источниками огня небесного (как и молнии, и метеориты). И, по-видимому, в той же мере, что и связь огня "Геенны огненной" исключительно с культом бога-отца, небесный огонь Солнца и Зари изначально соотносился с образом Вели╛кой богини (характерно, что ни один из богов Солнца не отождествлён с каким-либо богом огня (исключение архаичный Митра, – сложное, многогранное божество, в образе которого наслоились чаяния и представления различных эпох)). Так, название месо╛по╛тамского города "Эшнунна" (возник не позднее начала III тыс. до н.э.), представленное как "Эш-н-(а)нна", буквально означает "Огонь высокой звезды (либо небесной матери)".

Обратимся к радуге. Известно, что это природное явление возникает при освещении Солнцем множе╛ства водяных капель (дождя или тумана). В частности, у древних греков существовала богиня радуги – крылатая Ирида/Эрида (третьеразрядная по значимости богиня, служка), дочь океаниды, которая по более древней версии – дочь Великой богини Никты, матери Луны. Характерно, что и в мифологии майя богиня Ишчель ("Ixchel") почиталась не только в качестве божества Луны, но и как богиня радуги (её имя и означает "радуга"). И это говорит о видении раннеземледельческой Великой матери в качестве важнейшего источника небесного огня (её эпифании – ра╛дуга, луна и дева-солнце).

Соотносилось радуга (как и Луна) и с культом бога-отца ("мужской" ипостасью Единого бога), особенно со времён эпохи постнеолита. Так, по-баскски "радуга" – "ortzadar", а этот термин состоит из слов "ortzi" – "небесный свод", и "adar" – "рог"; у китайцев же радуга нередко рассматривалась как знак единения начал "инь" и "янь" (признаки Двуединого божества). В мифологии инков радуга сакрально связывалась с богом Солнцем, который у инков носил наименование "Инти" (у кечуа и аймара "inti" – "солнце") и считался богом-прародителем жизни (очевидно, что имя "Ин-ти" евразийское, поскольку значит, как легко видеть, "Владыка жизни"). Известно, что и китайский иероглиф, обозначаю╛щий радугу, содержит корень "змея" (в Древнем Китае радуга часто представлялась в виде двухголовой змеи.). В представлении греков (Илиада, ХI): "Сизые змеи... воздымалися кверху... По три [символика небосвода]... подобные радугам, кои Кронион Зевс утверждает на облаке, в дивное знаменье смертным". На щите Агамем╛нона радуга была изображена в виде трёх голубых змей. У славян также радугу также часто называют "змей". В древнеиндийской мифологии то же представление: радуга – лук бога грома и молнии Индры. Примечательно (Р. Генон), что в Дагомее "небесный змей уподобля-ется радуге и в то же время рассматривается как хозяин драгоценных камней и сокровищ" (этот "хозяин" – владыка земли и её недр). Таким образом, для "мужского" небесного огня (радуга, молния, луна, солнце) также усматривался единый источник (кумулятивно – Единый бог).

Существует немало свидетельств сопоставления такого небесного (атмосферного) явле-ния как заря Зари с огнём небес. Так, в ведийском гимне богине Зари она (Ушас) характери-зуется как "ярко пылающая". В одном орфическом гимне говорится, что "ярко горящая Эос" своими лучи освещает утреннее небо. Практически также описана и японская богиня Аматэрасу: она – "Великое божество, озаряющее небеса".

Так, общесемитская богиня-мать, богиня Неба Астарта (Асират, Ашторет, Ашера) и сама – ут╛ренняя заря, и "дочь" утренней зари. И если анатолийское наименование "Вуру-сема" представить в виде прахат.-хур.-сем. выражения (поскольку хассунская культура датирована примерно 7130-59805950-4950, а "самарра" – 5400-5000 гг. до н.э. (время наиболее интенсивного смешивания прахатто-хурритов, прадравидов и протоаккадцев)) "(В/Б)а-уру-шем(а)", где слово "uru" может означать "(красное) свечение" Зари, то тогда имя этой Великой богини интерпретируется так: "В имени – красное свечение неба (Заря)" (или "(В) Красное свечение (т.е. Заря) – имя)"). И тогда явление "Заря" – одна из эпифаний матриархальной богини Неба (вероятно, имя "Вуру╛сема" возникло у анатолийцев до персонификации образа Зари).

Как представляется, сходная культово-мифологическая версия в Ригведе – протодрави-дийская (возможно, анатолийско-натуфийская). Здесь, в гимне богине Ушас (Ригведа I, 113;) о ней, дочери "высокой" Адити (Дэви), сказано следующее: "Usas" – "дочь неба... ярко пылающая, (вечно) юная... в светлых одеждах", богиня утренней Зари, "утренний свет", разгорающийся "на пороге неба... (и) освобождающий путь Солнцу (как уже упоминалось, на санск. "уша(с)" – "рассвет, заря", а также и "свечение, утренний свет" (49.); вполне возможно (57.), что имя "Usas" восходит к ностратическому "asa" – "огонь")". Показательно и то, что Ушас соотносилась с коровой (Великая мать и богиня Неба Адити нередко принимала облик коровы). Так, с багряными коровами сравниваются животворящие (пробуждающие жизнь) лучи Ушас; коровы также влекут и её колесницу. В гим╛не Ригведы (PB I.113.8), обращённом к Ушас как богине-матери, говорится: "Заставь нас родиться среди людей (реинкарнация), о Всежеланная". Ушас ("рассвет, заря") каждое утро предшествует Солнцу (как бы его "порождает"), а также "порождает" (В.Е. Гусев "О реконструкции праславянского календаря".1978, СЭ, ╧6) и "Утреннюю звезду" – утреннюю планету Венера, которая (планета Венера) и сама олицетворяет богиню Неба. Богиня "Usa(s)" иногда считается и матерью Ашвинов (по иной версии – сестрой).

Важно отметить, что путём сопоставления славянских (русских и украинских) слов, по-казана (И.М. Дьяконов), в частности, связь Утренней зари с Утренней звездой (утренней планетой Венера (лат. "venia" – "милость богов")): ср. русский термин "заря, зарница, зорька" (рассвет) и украинское слово – "з╕рка" (которое означает "звезда") или "зiрниця" (что значит "утренняя (или вечерняя) звезда" (то же и у древних семитов).

Таким образом, "Usas" – проявление богини Неба времён, когда эпифания "Заря" (как и другая дочь богини Неба – Солнце) ещё не выделилась из раннеземледельческого образа Всеобщей матери, богини Неба, и не персонифицирована. Так, известно, что Великая богиня Вурусема/Камрусепа на рассвете сама выезжала на небо╛свод (небеса пред╛ставлялись многоуровневыми), стоя на спине "солнечного оленя" (в Анато╛лии изображения "солнечного" оленя (как богини Неба) встречаются на культовых предметах III-II тыс. до н.э.). Характерно, что и Ушас, в качестве богини Неба, могла превращаться в олениху (G. Wilke). Так, и на иврите утренняя заря носит эпитет "лань рассвета". Характерно (см. выше) и архаичное (возможно, ещё натуфийское) расщепление "огненной" эпифании Единого бога, проявившееся в наименованиях (и функционально): мужское (протохан.) – "У(с/ш)у" (земной огонь) и женское – дравид. "У(с/ш)ас" (огонь небесный).

Характерно, что описательно (и по сходству имён) ведийская Усас подобна "розовопер-стой Эос/Э-ус" (микен. название "a-wo-i-jo"; считается, что данное имя – индоиранское (т.е. праарийское: ср. "Уш(ас)" и балтская "Ауш╛ра")), кото╛рая (Эос) в мифологии эллинов (как и у индоариев) генетически связана с Солнцем (Эос – дочь Гипериона и сестра Гелиоса; её матерью иногда считалась Великая "Ночь", породившая и Луну). Так, у Гомера ("Одиссея"): "Встала из мрака младая с перстами пурпурными ("златоотрасная") Эос". Каждое утро бо╛гиня Эос выезжает через серебряные врата и движется впереди Солнца. В орфическом гимне говорится ("Античные гимны"): "Ярко горящая Эос, что мир обагряет румянцем! Светлого ты предвещаешь Титана [Гелиоса, её брата], великого бога" (синонимы которого (по Проклу): "вечное пламя", "огня властелин"). Примечательно, что и в Новгородской Хлудовской псалтири конца XIII века Утренняя Заря изображена в виде огненно-красной юной женщины с Солнцем в руке.

В частности, в шумеро-аккадской мифологии повествуется, что каждое утро Уту/Шамаш открывает (отпирает) "гору восхода" (на востоке) и отправляется в путь по небу, а вечером, на исходе дня, через "гору заката" (на западе) скрывается в потустороннем мире преисподней. Поскольку и в Ригведе рассказано, что богиня зари Ушас (сестра бога Солнца) "выходит из горы", "выходит из "твёрдого" жилища (обители)", а у греков Эос (её аналог – италийская Аврора) выезжает из неких врат, а за ней следует Гелиос, то, по всей вероятности, и богиня Зари, подобно Солнцу, погаснув, уходила (не только на ночь, но и на день) в преисподнюю. Вечером, же богиня Зари, видимо, появляется из "горы заката" (открывая врата и пропуская уходящее Солнце), а утром она "отпирает" серебряные врата "горы восхода" и "прокладывает" путь Солнцу. Так, у египтян бог Гор-Нуб (Золотой Гор), почитался (помимо Хепри) как бог "восходящего солнца", который всегда появлялся ранним утром в "золотом великолепии (ут╛ренней) Зари" (Альфред Видеман). В одном из др.-егип. гимнов говорится, что Гор-стар╛ший (в ипостаси Хепри) – "великий первооткрыватель... Страны Покоя", ибо он [по утрам] "открывает дверь... в Горе подземного царства" (параллель к вратам "Горы восхода") и, по-видимому, пропускает вперёд Зарю.