Текст книги "Древний человек и божество, Том 1 (СИ)"

Автор книги: Михаил Зильберман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 43 страниц)

Так, в скифских захоронениях Пазырыка (IV в. до н.э., Алтай) найдено ок. десятка лошадиных головных уборов (кожаные маски), некоторые из которых полностью закрывали голову ло╛шади. Позолоченные маски щедро украшены посеребренными и разноцветными круж╛ками и полумесяцами (из кожи), а также различными картинами, выполненными из ярко-синего и зеленого меха, например, сценой напа╛дения барса на оленя, и несколькими (в ряд) петухами. Две маски (курган 1, Пазырык) были увенчаны парой час╛тично позолоченных оленьих рогов. Одна из масок, позолоченная, с небесной символикой и "золотыми" оленьими рогами, полностью закрывающая лошадиную голову, позволяет упо-добить (мысленно заместив) голову лошади голове солнечного, золотого, небесного оленя (голова оленя на теле кобылицы), тем самым воссоздав одно из скифских видений образа Великой богини (богиня-мать (кобылица) в тоже время и богиня Неба (в т.ч. и Зари), связанная с появлением утреннего Солнца (см. ниже)). Уместно отметить, что и у ариев Скандина╛вии (эпоха, синхронная пазырыкской) среди на╛скальных рисунков встречаются изображения лошадей с оленьими рогами (Хильда Девидсон).

Знаменательно (М.И. Шахнович. 1971), что в сказаниях охотничьих палеонародностей Сибири говорится, что Миром правят две небесные хозяйки (владычицы), и обе представля-лись в виде полуоленя-полуженщины (т.е. образ Великой богини распался на "светлую" и "тёмную" персонифицированные составляющие (как, к примеру, у бурятов)).

Изображение оленя, – наиболее характерный мотив в искусстве скифов. Так, золотой олень из станицы Костромской (VII-VI вв. до н.э.) лежит с подогнутыми под себя ногами, но так, что видны (акцентированы для идентификации) треугольные по форме по╛дошвы его копыт (таков же, к примеру, олень (сер. IV в. до н.э.) из из Куль-Оба). На лбу брон╛зового коня (IV в. до н.э., Кубань) изображены две головы оленя (порознь) и головы трех птиц, соединенные композиционно воедино (хтоническое представление богини). В скифском захоронении в Золдаломпуште (Венгрия) найдена фигурка золотого оленя (примерно V в. до н.э.), изображающая животное стоящим с поднятой передней ногой. "Узор, похожий на гребе╛шок" петуха, очерчивал его шею (небесный, солнечный олень). Такая деталь изделия как (Т. Райс) "вставка в виде птичьей головы у основания рогов оленя" несомненно сближает данное изображние с образом, создаваемым посредством маски из кургана 2, Пазырык (см. ниже). Изве╛стна графема (57. Рис.63-4; Малая Азия, II тыс. до н.э.) на которой изображена птица (го╛лубь), сидящая на голове оленя между его рогов (т.е. олень постоянно соотносится с Небом).

Так, в кургане 2 (Пазырык) обнаружены "головные уборы" (один воссоздан), сделанные из белого войлока (в форме капюшона с вырезанными для ушей отверстиями). Такая маска лишь частично покры╛вала голову ло╛шади, оставляя её морду открытой. Войлочный "мы-сик", нависавший над гла╛зами, был украшен рядом (из четырёх, согласно рисунку из книги Т. Райс) золотых фигурок различных животных (эти животные перед глазами их богини-матери (как на картине в пещере Lascaux) – группа жи╛вотных, радующихся постоянному созиданию жизни). В центре верха капюшона маски (между ушами лошади) располагалась (из кожи) голова барана (муфлон) с огромными рогами (судя по изображению, вероятно, стоя╛щего на задних ногах). На могучей шее этого барана (ме╛жду рогами), заметно возвышаясь над ним, стоит (на лапках) птица (из белого войлока) с ожерельем на шее, с поднятыми верти╛кально вверх позолоченными крыльями и изогнутым четырёхчастным хвостом

Рассмотрим описанные маски (головные уборы) в свете сакральной символики. Легко ви╛деть, что буквально все эмблемы и символы, встречающиеся на масках, связаны с культом Ве╛ликой богини. Так, с образом богини Неба соотносятся: кружки (и круглое ожерелье), полуме╛сяцы; птицы (птица с ожерельем (кольцом)); синий и белый, золотой и серебряный цвета; число четыре. С образом Великой матери растительности соотносятся: рога (оленя и барана) и зелёный цвет.

Хтонический характер образа Великой матери, скифское видение богини как податель-ницы смерти, весьма выразительно отображают обнаруженные (В.В. Радлов) в Ка╛танде (Ал-тай) пять статуэток, изображающих склонившееся (к земле, видимо, над почившим) синкре-тическое существо с телом лошади (кобылицы) и го╛ловой грифа (на каждой голове сделано по четыре отверстия).

Сцена "нападения" барса (бога-отца) на оленя (богиню) вполне может являться либо картиной "игр" богов (в зоо╛морфной форме) в сюжете о священном браке, либо изображением очередной "разборки" в из╛вечном конфликте супругов – богини-матери и бога-отца. Это же можно сказать и о сцене на чепраке, найденном в Пазырыкском кургане 1. Здесь показано (Т. Райс "Скифы. 2002), как "в поединке, столкнувшись в воздухе" (т.е. прыгнув друг на друга), сошлись тигр и олень (богиня-мать), "их тела переплелись" в схватке (в природе олень не нападает на тигра).

Поскольку на одной из масок кургана 2 Пазырыка имелись явные признаки того, что её многократно использовали (надевали на голову лошади) в различных церемониях, то, следо-ва╛тельно, подобные маски, употребляемые для воспроизведения образа Великой богини (при от╛правлении её культа), не были предназначены (С.И. Руденко) исключительно для похоронных обрядов (т.е. использовались скифами в культовых мероприятиях различного характера и на╛значения). Отметим, что если маска использовалась для "посюсторонней" культовой акции, то изображённые на ней петухи должны были быть "солнечными". Так, в одном из японских мифов рассказано, что однажды петух вызвал богиню солнца Аматэрасу из пещеры, где она по какой-то причине скрывалась и день не наступал (возможно, заспалась во тьме преисподней, а петух её пробудил).

Сущест╛вует немало артефактов, говорящих о сакральной связи яйца с Великой богиней в облике птицы (богиня-птица). Как представляется, стойкая связь образа "птичье яйцо" как сосуда с зародышем новой жизни, ассоциирующегося с порождающей утробой богини-матери, с одной стороны; и опыт древнего человека, убеждающий, что именно птицы несут (рожают) яйца, с другой, – вероятно, и обусловили представление о возможности пребы-вании богини-матери в виде птицы.

О том, что летящая птица (птица в небе) издревле соотносилась с образом богини Неба, свидетельствует, к примеру, графема (57.; Рис.118-2, Италия, неолит), на которой "упитан-ное" тело (тушка) птицы изображено в виде трёх концентрических полуколец (богиня-птица пребывает на третьем Небе), проведённых (идущих вниз) от общей линии (диаметра), со стилизованными хвостиком (три коротких луча, исходящих вверх на продолжении диаметра) и "головой" (полудуга), а также с двумя птичьими трёхпалыми лапками.

Очевидно, что архаичные Великие матери, такие, в частности, как египет╛ская богиня Неба Нут (эпитеты – "огромная мать звёзд", "рождающая богов") или убейдская Ли╛лит ("Ли╛ль-ит" – "воздух, ветер" (здесь термин жен. рода)), обычно обитали на небо╛своде (а Лилит, Хатхор и хараппская Великая мать – и в "Мировом" древе). И Лилит, и Нут ("Небо") изображались в виде женщин с крыльями; причём, у Литит показаны трёхпалые птичьи ступни. Заметим, что красные птичьи лапы (т.е. хтонические, тер╛зающие плоть) можно уви-деть как на стенах пещер палеолита, так и на красной рас╛писной кера╛мике эпохи неолита (например, сосуды из Хаджилара).

Так, на Критской гемме (57. Рис291-5) тоже представлена четверокрылая богиня Неба (женская грудь, признаки пола, её ноги трёхпалы) с венцом на женской головке (вероятно, критская "Владычица"). На печатях из минойского Закро (примерно 1450 г. до н.э.) "Вла-дычица" изображена с телом (большой грудью) и иногда в одежде женщины, но с крыльями и головой птицы (Ю.В. Андреев. 2002. Рис.58). Изобра╛жалась критская "Владычица" ("свя-тилище двойных топоров") и с сидящей на темени птицей (А.И. Зайцев "Греческая религия и мифология". 2005). Фигурки в виде "женщин-птиц" обнаружены и в микенских жилищах и погребениях. В гробницах также найдены фигур╛ки (из листового золота) обнаженной женщины с подчеркнутыми признаками пола, вокруг которой "порхают" птицы (голуби).

Традиционное видение Великой богини в виде птицы проявилось, в частности, и в рек-ви╛зите древнеямных гробниц, где она (как Великая мать и богиня Неба) показана с клювом (ост╛рый уголок) и трёхпалыми ру╛ками (линии), ногами (из линий), верхом головы и тулови-щем в виде "песочных часов", в нижнем тре╛угольнике которого (туловища) помещён знак вульвы (В.Г. Петренко и др. "Великозиминовский курган бронзового века". 1990).

Крылатыми нередко изобра╛жа╛лись и шумерская богиня Неба Инанна (68.), и ханаанская Анат, и анатолийская Вурунсема (судя по образу богини Аларды), а также греческие Арте-мида (Павса╛ний) и богиня победы Ника. Среди найденных женских статуэток кукутень-трипольской культуры есть и крылатые. Интересно, что в Дагестане существует средневековое изображение птицы с женской грудью (ср. др.-греч. – сирены).

Каменная скульп╛тура, изображавшая рожающую женщину с птичьей головой, была най╛дена в поселении юга Восточной Сибири (32 тыс. лет до н.э.). Известно изо╛бражение (Пеш-Мерль, Южная Франция; "мадлен") женщи╛ны с обнаженной (отвислой) грудью много кормившей ма-тери, крылья╛ми вместо рук, и (идентифицирующей) маской в виде птичьей головы, сделанное углем (вы-сота ок. 70 см). В пещере Lascaux (XVIII-XV тыс. до н.э.) и в гроте Ле-Труа-Фрер ("мад╛лен") обнаружено (схе╛матическое) изо╛бражение Великой матери в виде птицы с клювом и глазами совы. В египетской мифологии (Фиванский миф) белый нильский гусь (Великий Гоготун), по-видимому, амбивалентная богиня Нут, которая и снёсла на холме (первозданной земле) Бен Бен золотое яйцо, из которого вылупилось Солнце (бог Ра). Примечательно (мифология Древней Индии), что из золотого яйца появился и "господин творения" Праджапати, однако это яйцо порождено предвечными водами как супружеской парой (у египтян это – Нун-Наунет. а у шумеров – Абзу-Тиамат). Хатто-хурритский демиург Хусар также творит Мир из яйца.

Характерно и то, что у протоханаанев и прахатто-хурритов пособницами при родах были птицы (голубки Хусартис). Связь Великой матери (как богини-птицы) с деторождением сохранилась в Европе и по сей день: существует поверье, что детей обычно приносит белый аист (заметим, что изображение аиста встречается ещё в Гёбекли Тепе).

Считается, что изображение Великой богини в облике совы (либо с чертами совы) отра-жает хтонические свойства её культа (в таких регионах как Египт, Индия, Китай – там, где грифы не водились (М. Гимбу╛тас, Д. Тресиддер); в частности, кельты называли сову "труп-ной птицей" (К.М. Королёв ". 2005)). Так, у городских ворот хатто-хурритской Трои I (дат. ок. 2750 г. до н.э.; раннеэлладский I период) найдена вертикальная каменная плита (высота 1,27 м) с барельефом божества (видимо, общеанатолийская Вурунсема/Камрусепа), лицо которого весьма напоминает сову (Г. Чайлд). У индусов сова – птица богини Кали (Дурги); у греков – эмблема богини-воительницы Афины, также и богини ночи Никты; у др.-евр. сова связана с Лилит, ночным демоном. Как пишет Исидор Севильский ("Этимологии или Нача-ла", п.38), слово "сова (ulula)" произошло от греческого "за╛вы╛вать", так как эта птица "на-звана (из-за) по своему завыванию и жалобным воплям (a planctu et luctu), ведь ее крик напоминает рыдания или стон [скорби]. Поэтому говорят, что птицегада╛тели толковали крик совы как предвестье печали" (а молчание – как пророчество благополу╛чия).

Примечательно, что верхнепалеолитическая "совиная" символика является одной из характер╛ных черт искусства культуры "винча" (среди скульптур преобладают изображения боги╛ни в виде птицы; были распространены и крыш╛ки в виде совиной головы, которыми закрывали большие биконические сосуды). Винчан╛ская богиня-птица идентифицируется и маской (антропо-морфные статуэтки в масках, нач. V тыс. до н.э. (1 шт.) и сер. V тыс. до н.э. (2 шт)), которая "рассечена" большой, горизон╛тальной, тройной линией (связь с небом)). Эта маска пяти╛угольна (т.е. хтоническая), безротая, с крупным носом (клювом) и полукруг╛лыми глазницами. В Светозарево, Централь╛ная Югославия, в частности, найдено (М. Гимбутас) винчанское изображение (высота 16 см; ок. 4500 г. до н.э.) украшенной уголками и спира╛лями, сидящей на троне с резьбой в виде трех линий, богини в утиной (гусиной) маске и короне (царица-птица – типичное представление раннеземледельче╛ской культуры (то же, к при╛меру, и у хатти/хеттов – Великая богиня Вурунсема – "Катах-ципури")).

Изображения т.н. "совиноглазой" богини (два круглых глаза, сходящиеся брови и клюв хищной птицы; ниже – грудь, и далее (ещё ниже) – закрученная спираль) известны не только в За╛падной Европе, но и (с середины IV тыс. до н.э) в Телль Бараке, Сирия (встречаются у входов мегалити╛ческих усыпальниц).

Показа╛тельно, что и в староаккадском городе Опис (Гафад╛жа), вблизи храма Сина (период 3100-2800 гг. до н.э.), найдена ваза для возлияния (на конусо╛образной ножке), выполненная в виде птицы, шея и голова (клюв) которой служили носиком сосу╛да.

Как полагает А. Голан (57.), "Судя по тому, что птица бывает помещена в овале или в зубчатом диске, она представляла небо". Уточним однако: "птица в овале" и " птица в зубча╛том диске " – графемы разного по смысловому наполнению содержания. Если первая означает "богиня-мать на небосводе", то вторая графема, должна быть проч╛тена как моление: "пусть богиня Неба, мать небесной (высокой) воды, являя собой дождевые тучи (здесь "уголок-зубец" (туча) – "грудь богини")", постоянно ниспосылает с высоких небес благотворную влагу (до╛жди). Так, Б.А. Рыбаков (ст. "Космогония и мифология земледельцев энеолита". 1965) констатирует: "Обще╛известно, что главными молениями земледельцев тех областей, где не применялось искус╛ственное орошение, были моления о воде. Все важнейшие весеннелетние обряды были связаны с магией небесной воды".

Разносторонняя связь Великой богини с преисподней отчётливо про╛сматривается, к при╛меру, в одном из эпизотов ханаанейского мифа "Волшебный лук". Здесь богиня Анат, (одна) пируя у себя дома, в глубинах земных недр, употребляет в пищу (а индивидуаль╛ная пища божества сакральна и является характеристикой его образа) мясо ястребов (идентифицирую╛щее Анат как хтоническую богиню-птицу (она же в облике орла заклёвывает насмерть сына рапаита Даниилу)) и вепрей (говорящее о глубокой связи богини Анат с потусторонним миром преисподней). Показательно, что в скандинавской мифологии вепрь был любовником Фрейи (и богиня на нём ездила).

Хтонический характер образа Великой богини, её функцию подательницы смерти, наи-бо╛лее выразительно отображают грифы (иногда скарпион). Так, среди обнаруженных в Гё-бекли-Тепе изображений человека найдено и изображение обезглавленного тела (силуэт), окружен╛ного тер╛зающими его грифами. Даниель Stordeur обнару╛жила символику подобного ритуала (рельефы грифов) и при раскопках участка, расположенного в 50 милях от Гёбекли Тепе ("Вы можете действительно видеть, что это – та же самая культура. Все самые важные сим╛волы – те же самые"). В Чатал Хуюке (ок. 7500 лет до н.э.) северные стены древних свя-тилищ (VII.21 и VII.8) тоже расписывались (Дж. Мелларт) изображениями громадных гри-фов (до 1,8 м в раз╛махе крыльев), терзающих скорчен╛ные безголовые человеческие тела (т.е., вероятно, предполагалось, что тела усопших отправлялись для посмертного возрождения на север, туда "где жили Великие боги").

Показательно и то, что священным жи╛вотным египетской богини Нехбет (Нехебт), которая изображалась в виде женщины в белой короне ("белая из Нехена", "глаз Гора") и в качестве богини-матери помогала при родах, – был гриф. Богиня Нехбет иногда и сама представлялась в виде грифа (ук╛рашения из гробницы Тутанхамона). Примечательно, что головные уборы мно╛гих египетских богинь часто состояли из перьев грифа (тем самым указывая на их хтоничность. Неолитическая традиция просматрива╛ется и в изображении женщины (молодой красавицы) на карфагенском (IV-III вв. до н.э.) "саркофаге жрицы" (Э. Дриди), по-видимому, являющей собой Тиннит, пу╛ническую Великую богиню, судя по её головному убору из перьев грифа и двум огромным сложенным крыльям (символика, не присущая жрице).

Рассмотрим хорошо со╛хранившееся изображение грифа – граффити из Чатал Хуюка (57., Рис.377-3). Здесь показано, что клюв грифа раскрыт, на его горле – зоб, а из шеи исходят вверх 4 параллель╛ных луча-стрелы ("небесная" символика). Левое крыло грифа состоит из 14 (2 раза по 7 – прочная связь с землёй), а правое – из 10 (или 2 раза по 5 – глубокая связь с хтониче╛ским ми╛ром преисподней) длинных "перьев" (линий). Хвостовое оперение грифа содержит 7 "перьев" (которые ко╛роче "перьев" крыла, примерно, в 7 раз). Образующая (контур) оперения левого ("женского") крыла (его задней части) – дугообразная линия (символика Неба). Оперение (контур) правого крыла, и хво╛стовое оперение ограничены прямой штриховой линией из 10 штрихов. На туловище птицы на-рисованы два овала: в ближайшем от головы, продольном относительно туловища овале, изо╛бражено 5 "лучей", равномерно исходящих из линии диаметра полукруга в сторону хвоста (хтоническая символика, непосредственно связанная с Великой богиней как с владычицей смерти); а к дуге, со стороны головы, проведена широкая линия (земля, орошаемая дождём). Во втором, поперечном овале, нарисовано 5 линий (параллельно хвостовому оперению). Птица обладает двумя трёхпалыми лапами (одна из стен святилища украшена изображением грифов с человеческими ногами; эти грифы также терзают (предварительно) обезглавленных людей, (М. Элиаде. История веры и ре╛лигиозных идей. Т I)).

Согласно оценке частотности применённой на рисунке грифа сакральной символики, данный хтонический образ (пять элементов хтонической символики) более связан с небом (шесть эле╛ментов – дуальность образа богини), нежели чем с землёй (три элемента), т.е. смерть приходит к людям (посылается) преимущественно сверху, – с Неба.

Так, на бронзовой скифской бляхе (Ольвия, VI в. до н.э.) Великая мать представлена (изо╛бражение плоское) в облике стилизованного орла с распростёртыми крыльями (по девять махо╛вых пера в каждом). Здесь от центрального элемента тулова фигуры птицы – эллипса (с неяс╛ным рисунком внутри), обрамлённого двумя концентрическими розетками снизу (в основании крыльев) и одной – сверху (в основании головы орла), отходят голова (с рядом из шести "перьев" над розеткой), крылья (концы свёрнуты в круг) и квазипрямоугольная часть "туло╛вища" птицы (образуя крест). В последней (в прямоугольной части "туловища") расположено (в середине и у основания) два порождающих лона (вульва) богини, над которыми (над каждым лоном) размещено по две круторогие бараньи головы. Таким образом, на этой гравюре Великая богиня представлена как астральная богиня-птица и мать земной растительности.

Существует древнее поверье, что маленький крапчатый жук, называющийся у славян "бо╛жья ко╛ровка" (присказка: "божья коровка улети на небо, там твои детки..."), а у англичан – "птица (Бого-) ма╛тери (Lady-bird)", может предвещать дождь. В скандинавской мифологии бо╛жья коровка тоже посвящена Деве Марии. У скандинавов бытовало и поверье о том, что "божья коровка" способна предсказать: будет ли год урожайным. Весной же коровка предвещала де╛вушкам возможность свадьбы.

Изображения пчёлы, как известно, обнаружены на колоннах святилища в Гёбекли-Тепе. Так, чтобы сыскать пропавшего хаттского бога Телепину его мать Великая богиня Ву╛ресума посылает пчелу: "Иди! Ищи бога Телепину". И для Деметры пчёлы носили воду из священ-ного источникаю (49.). О соотнесении пчелы с богиней Неба говорит и то, что храм богини Нейт в Саисе назывался "Домом пчелы". Показательно (Ганс Бидерманн), что царь Нижнего Египта считал себя "принадлежащим пчеле". Жрицы Кибелы, изначально малоазийской бо-гини, звались "мелиссами" – "пчелами". В одном хатто-хеттском заклинании (KUB 43, 62; В.Г. Ардзинба. 1977) описано "Мировое" древо (дерево "иппи" у источника, тождественное шум. "ху╛луппу"), в кроне ("зе╛лёной макушке") которого обитал орёл, "середину же его пче-ла занимает" (т.е. пчела символи╛чески адекватна "деве" Лилит, ибо занимает в эмблеме модели мирозданья туже "нишу"), а в корнях ("капану") расположилась змея. "Многие золотые кольца минойской работы от Крита до Греции изображают [Великую] богиню с головой пчелы" (М. Гимбутас "Боги и богини Старой Европы"). На золотой пластине с Родоса (VII в. до н.э., Британский музей) выгравирована пчела-богиня с женской головкой (49.), а также парой разведённых рук (ладони сжаты) и стилизованными крыльями (по 12-13 "перьев"-пальмовых листьев в каждом). На её египетском головном уборе и "пчелином брюшке" изображено по восемь "полос", а на двух больших розетках-цветках (по сторонам "брюшка") – по восемь лепестков). Заметим, что и соты – совокупность фигур шестиугольной формы. Так, у немцев пчёла называлась "божьей птицей (птичкой Марии)"и считалась символом души. Характерно и то, что в поверьях жителей Европы пчела (эмблема Великой богини) связывается с похоронами. Ещё античные авторы сообщают об употреблении меда при поминовении умерших.

Вместе с тем, в патриархальной, постнеолитической культуре (и мифологии) шумеров пчела, хотя и остаётся посланницей (доверенным "лицом") божества Неба, но уже бога Ана (не исключено, что пчела некогда представляла и Единого бога, поскольку отождествлялась с Нейт – "матерью-отцом").

Уместно отметить, что и (летающая) бабочка соотносилась с культом Великой богини у греков и римлян. Так, богиня Психея (по греч. "душа" – "рsyche", на латыни – "anima", а ла-тин. "animus" – "дух"), представлялась в виде женщины с крыльями бабочки (слово "психе" у греков служило для обозначения и души, и бабочки; античный образ бабочки, появляющейся из кокона, символизировал душу, высвобождающуюся из тела после наступления его смерти). Характерно (Ганс Бидерманн 1996), что и в Японии бабочка символизирует молодую женщину; а в Китае умершая возлюбленная может покидать могилу в виде бабочки (параллель к фабуле о Психее). Вероятно. поэтому (в силу вышеозначенного) бабочка связана и с погребальным культом: она нередко изображалась на могильных надгробьях (в старой Европе).

На одной критской графеме ((57.) Рис.323-3) "Владычица" изображена в короне (с небесной символикой (3 дуги, 3 полуэллипся)), обнажённая, с трёхпалыми птичьими ногами, без рук, но с двумя парами крыльев (4 крыла) бабочки (с символикой небесной, высокой, воды: на каждом крыле параллельные полудуги (2 раза 5), плавные уголки (6 шт.), а также и по отверстию в середине крыла). Заметим, что хтоническое сакральное число 5 на графеме Рис.323-3 свидетельствует здесь о соотнесении критской "Владычицы", как богини Неба, с планетой Венера (см. по тексту), с особенностями "поведения" последней.

Суще╛ствуют (поздние) поверья о том, что ведьмы могут превращаться в бабочек; что они предвещают войну (так, римляне называли бабочку "feralis" – "свире╛пая", а у греков не погребённая душа-бабочка (сбежавшая от Гермеса либо похищенная гарпиями) превраща-лась в злого духа), но могут способствовать деторождению. Один из орнаментов Чатал-Хююка весьма напоминает бабочку (диспут по этому поводу не закончен).

Легко видеть, что бабочка с распростёртыми крыльями в плане похожа на дву╛сторон-нюю секиру (лезвия – крылья). Сходство бабочки с критским лабрисом усматривала и М. Гимбутас (при раскопках дворцов Крита обнаружены огромные (ок. 2 м) лабрисы, и даже секиры с двойными лезвиями (по два (последовательно) с каждой стороны), как двойные крылья). Обычно подобная "секира" (др.-греч. "лабрис") сакрально соотносилась с культом Великой богини (в частности, у китайцев (В.Л. Телицын. 2003), а у критян (Ю.В. Андреев. Рис. 60) лабрис нередко служил навершием постамента с небольшой (в рост человека) ко-лонной (и на лабрисе нередко крепилась птица). Очевидно, что в части культовой принад-лежности такой лабрис (на столбе) адекватен ашере и символизировал её (богини) присутствие. Согласно В. Буркерту ("Греческая религия". 1977), двойной топор (лабрис) впервые появ╛ляется в IV тыс. до н.э. в Арпатхии (сделан ещё из камня), а в III тыс. до н.э. – в Эламе, Шу╛мере и в Трое II; на Крите же (Г. Чайлд. 1952) – после среднеминойского III периода (однако заметим, что А. Голан приводит графему лабриса (57., Рис. 322-1, Малаа Азия), датированную VII тыс. до н.э., а также графемы (Рис. 322-2,3,4) лабрисов из Месопотамии и Чехословакии, дат. V тыс. до н.э.). Отметим также и то, что изображение лабриса высечено на камнях Стоунхенджа. Черепа с выжженным клеймом двойного топора были найдены в погребениях эпохи нового каменного века во Франции (В.Л. Телицын, И.Б. Орлов, В.Э. Багдасарян "Символы, знаки, эмблемы". 2003). Характерно, что многие (предположительно, вотив╛ные) лабрисы найдены в пещерных святилищах (посвящённых Великой богие и её проявлениям).

Много больших (до 45 см в длину) шлифованных ритуальных топоров (фибролит, жаде-ит, нефрит) обнаружено в армориканских (бретонских) курганах (ранний бронзовый век). Приме╛чательно то, что продольное сечение у этих топоров (лабрисов) – ромб; прямоуголь-ник (заметно реже) или овал, сопряжённый с треугольником. Вид сбоку – "гантель" (см. вы-ше) или прямоугольник. Обух данных топоров, как правило, имеет (в сечении) треугольную и, реже, прямоугольную форму, переходящую в треугольник-лезвие (заметим, что и ранне-минойские кинжалы (а позднее и короткие мечи) имеют треугольную форму). Таким обра-зом, в соответствии с сакральной сим╛во╛ликой, армориканский топор является атрибутом, соотносимым с культом Двуединого божества.

Знаток древних культур Э.Б. Тейлор (35.) убеждён, что так как "Бог неба обитает в не-бесной области, [то] поэтому какой же образ может более подходить к нему... как не образ птицы". И действительно, поскольку мир птиц (за редким исключением) – небо, то и мужское проявление Единого бога (в разных обликах) связыва╛лось с этой стихией. Так, известно (см. выше), что верхнепалеолитические человекоптицы (голова птицы) нередко изображались и в мужском облике (т.е. видение Единого бога в облике птицы, веро╛ятно, столь же архаично, как и в виде медведя).

Филон Библский приводит такую цитату из священного сборника Зороастры: "Бог имеет голову ястреба. Он самый первый, нетленный, вечный, не рождённый, не разделённый [очевидно, что говорится о Едином боге]...". Далее речь идёт о проявлениях (о видении) бога-отца скотоводческо-кочевой куль╛туры. В силу древней традиции постнеолитические (мужские) божества Неба продолжают со╛относятся с птицами. К примеру, творец жизни (и прочего) бог Амон-Ра, "озаривший землю во тьме, засияв в хаосе", первоначально появляется в облике гуся (великого нильского Гоготуна). С образом небесного гуся ("ва╛хана") связан (летал на нём) и прароди╛тель Брахма. Очевидно, что значимое участие птицы при описании деяний этих божеств должно свидетельствовать о сходных традиционных воззрениях (хотя во многих из них в основном, выражены представле╛ния раннескотоводческой культуры номадов, но, тем не менее, ощутимо и (вероятно, благоприобретённое) раннезем╛ле╛дельческое влияние). В мифологии шумеров орёл Анзу(д) изображался сидящим на руках бога Энки, а "мудрый" ворон считался священной птицей Энлиля и Одина (соответствует в герман╛ской мифологии богу Водану (или Вотану – богу воителю), на плечах которого сидели всеведущие черные вороны "Мысль" и "Память"), а у кельтов – богини битвы Морриган-Бадб (ворон как провозвестник смерти)). У египтян же важнейшие небесные божества, такие как Ра или Хор, наделены птичь╛ими головами. С древнеиндийским Вишну, первоначально божеством Солнца, соотносится птица Га╛руда (Вишну летал на ней). У римлян орёл – эмблема Юпитера, а у греков – Зевса (громовержщев).

Как представляется, белый цвет, в качестве сакрального связываемый с женской ипо-стасью Двуединого божества преимущественно как с богиней Неба, первоначально ассо-циировался с ней как с богиней-матерью ("палеолитической венерой"), вскармливающей младенца (белым) молоком, дарующим жизнь и произрастание; а далее и с посмертным воз-рождением (цветом ямы-могилы как лона), а также и с оживлением умерших (действа кельтской Бригит). Связывался блый цвет с культом Всеобщей матери, в частности, и как с источником прозрачной (светлой, дождевой) воды небес, взращи╛вающей (питающей) растения.

"Генетиче╛ская" связь понятия "небо" с высокой, небесной (дождевой) водой, "небес╛ным молоком" Великой матери, отчётливо выявляется, в частности, у семитов, у которых, к при-меру, термин "небо, небеса" обозначается выражением "шем(м)аим, шем(м)ем". Этот тер-мин, представленный в виде "ше(м)-мем, ше(м)-маим", переводится как "(это) имя – вода" (или как "(то) что вода" (вода на небе, кучевые облака). То же и у древних шуме╛ров: идео-грамма "А-Н" (стереотипная интерпретация "ан" – "небо") может быть прочтена ("Отцы Ав-раама") как "верхняя, высокая ("Н"), вода ("А")" неба. Так, у номадов-амореев, а затем и ханаанеев, боги Неба носили имена "Баал-Шемем" или "Шамемрум".

Ещё в эпоху палеолита небо ассоциировалось с верхней, небесной, дождевой во╛дой и обо-значалось знаками воды – волнистыми линиями (к примеру, в Малой Азии, в Месопотамии и Египте). Считается, что прототипом ханааней╛ской буквы "мем (מ)" послужила волнистая линия – знак воды (в тучах). Характерно, что в шумерском пиктографическом письме вода, река и канал обозначались одним и тем же знаком (двумя волнистыми или зигзагообразными (из уголков) линиями (Е. Герцфельд)). Заметим, что и у древних иранцев вода и река обозначались термином "don, danu".

Архаичное представление о животворной небесной влаге (и о самой Ве╛ликой матери) сохранилось, в частности, и в Ригведе (гимн "Воды жизни"): (Небесные) "воды, только вы приносите нам силу жизни ["Сила (жизни) есть сущность воды", – сказано в одном др.-инд. трактате]. Помогите найти [обрести] нам пищу [позаботь╛тесь о по╛ливе посевов], дабы смогли мы ценить ее, как огромную радость [и благодеяние]. Позвольте нам пить ваши живительные соки, как если бы вы были нашей любящей матерью".

По всей вероятности, древний человек был уверен (убеждён), в том, что молоко и небес-ная (высо╛кая), дождевая вода ("молоко" для растений) изливаются из сакрального источника одной природы. Показа╛тельно, что уголок (сдвоенные углы) слу╛жил символом и женской или коровьей груди (богиня-мать, нередко представлась в образе небесной коровы, рож╛дающей богов), а также и облака (дождевой тучи), в котором тоже виделась изобильная небесная грудь Великой всеобщей ма╛тери (особенно когда уголков изображалось много). Так, миф о Притху ("Вишну-пурана"), очевидно, сравнительно позднего (скотоводческо-коче╛вая культура) происхожде╛ния, однако и в нём сохранены "весьма древние мифологические об╛разы". Характерно, что в этом повествовании молоко явно отождествляется с дождевой водой ("водами жизни"). Здесь (миф о Притху) богиня-мать Земля, спасаясь от преследования, что называется, по старой памяти, превращается в небесную корову, ибо: "Все злаки, которыми кормились люди, давно погибли, и только моим молоком можно воскресить их... засохшие нивы и сады... (Пусть) молоко мое, живительное для увядших растений, беспрепятст╛венно рас╛текается повсюду".