Текст книги "Собрание сочинений в пяти томах"
Автор книги: Михаил Булгаков
Жанры:
Драматургия
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 220 (всего у книги 229 страниц)
Актриса театра «Vieux Colombier» в Париже, исполнительница роли Аллы в «Зойкиной квартире». См. прим. 1479.
[Закрыть]. 31 июля 1934 г.
Москва
Уважаемая г-жа Рейнгардт!
Я получил от брата французский текст «Зойкиной квартиры» и спешу Вам послать те поправки, необходимость в которых выяснилась при беглом чтении перевода. Вслед за этим я проштудирую перевод основательно, пришлю и дополнительные поправки.
В первую очередь прошу Вас исправить то искажение моего текста, которое находится в первом акте, третьей картине, сцене третьей (в том экземпляре, который у меня в руках – на 41 странице):
Сцена Зои и Аметистова.
Аметистов говорит: Ma valise contient dix jeux de cartes et quelques portraits de Lenine. Ce brave Illich, il ma sauvé la vie! Ça lui sera compté la joint![1515]1515
У меня в чемодане десять колод карт и несколько портретов Ленина. Этот смелый Ильич, он мне спас жизнь! Это ему зачтется! (фр.)
[Закрыть]
Этого ни в коем случае не должно быть.
В моем русском тексте значится так:
Аметистов: В чемодане шесть колод карт и портреты вождей. Спасибо дорогим вождям! Ежели бы не они, я бы с голоду издох!
Ни слов «Ленин», ни слов «Ильич» у меня нет.
Я прошу их исключить и исправить перевод соответственно вышеприведенным русским строчкам.
Далее в этой же сцене: Le portrait de notre grand Lenine, son sourire pour vingt kopeks…[1516]1516
Портрет нашего великого Ленина, его улыбка за двадцать копеек… (фр.)
[Закрыть]
И здесь у меня нет слова «Ленин», и я прошу его исключить.
Далее, в четвертой сцене той же картины (стр. 49-я), Аметистов говорит: Oh! Je l’ai dit correctement à Staline! Allilouia: À Staline?.. и далее до слов: Ce garçon est genial…[1517]1517
О! Я сказал это вежливо Сталину! Аллилуя: Сталину?.. Этот парень гениален… (фр.)
[Закрыть]
Слова «Сталин» у меня нигде нет, и я прошу вычеркнуть его. Вообще, если где-нибудь еще по ходу пьесы вставлены имена членов Правительства Союза ССР, я прошу их вычеркнуть, так как постановка их совершенно неуместна и полностью нарушает мой авторский текст.
* * *
По списку действующих лиц я прошу сделать следующие исправления:
Вместо «Обольянинов» – «Абольянинов».
Вместо «Ремонтный» поставить фамилию «Гусь-Ремонтный», причем всюду действующие лица должны, говоря о нем, произносить первую именно часть его фамилии, называя его «Гусь».
Кроме того, не «Robert», а «Ро́ббер» (фамилия) с ударением на первом слоге.
* * *
По-видимому, пьеса в том виде, как она лежит передо мной, содержит длинноты. Как их исключить, я сообщу Вам в следующем письме, когда внимательно проанализирую экземпляр.
Еще ранее этого я пришлю Вам характеристики действующих лиц, описание их костюмов, а также описание обстановки, соответствующей этой пьесе.
Я очень прошу Вас заказным письмом немедленно подтвердить получение этого письма и принять уверение в моем уважении.
М. Булгаков.
106. М. Рейнгардт. 1 августа 1934 г.Москва, Нащокинский пер., 3, кв. 44, тел. 58-67
Уважаемая г-жа Рейнгардт!
Вчера я Вам отправил первое письмо с указанием на необходимость исправлений во французском переводе «Зойкиной квартиры». Теперь посылаю Вам мои авторские комментарии к пьесе.
Характеристики действующих лиц
Абольянинов: бывший граф, лет 35, в прошлом очень богатый человек, в настоящее время разорен. Морфинист. Действительности, которая его окружает, не может ни понять, ни принять; одержим одним желанием – уехать за границу. Единственно, что связывает его с жизнью в Москве, это Зоя; без нее он, при его полнейшей непрактичности, а кроме того, при его тяжелой болезни, пропал бы.
Воля его разрушена. Для него характерны только два состояния: при лишении яда – тоскливое беспокойство и физические страдания; после впрыскивания морфия – оживление, веселое и ироническое к окружающим явлениям.
Внешне: одет у хорошего портного по моде 1924 года, скромно и дорого, безукоризнен в смысле галстуков и обуви.
Чрезвычайно воспитан. Очаровательные манеры. Широк в смысле денег, если они есть.
Музыкален. Романс, который он постоянно напевает, «Не пой, красавица, при мне…» и дальше: «Напоминают мне они…» – вне сомнения, какое-то навязчивое явление у Абольянинова.
Аметистов Александр Тарасович: кузен Зои, проходимец и карточный шулер. Человек во всех отношениях беспринципный. Ни перед чем не останавливается.
Смел, решителен, нагл. Его идеи рождаются в нем мгновенно, и тут же он приступает к их осуществлению.
Видал всякие виды, но мечтает о богатой жизни, при которой можно было бы открыть игорный дом.
При всех его отрицательных качествах, почему-то обладает необыкновенной привлекательностью, легко сходится с людьми и в компании незаменим. Его дикое вранье поражает окружающих. Абольянинов почему-то к нему очень привязался. Аметистов врет с необыкновенной легкостью в великолепной, талантливой актерской манере. Любит щеголять французскими фразами (у Вас – английскими), причем произносит по-французски или по-английски чудовищно.
Одет чудовищно. В первом акте, когда он появляется, на нем маленькое, серенькое, распоротое по шву кэпи, вроде таких, как носят туристы в поездах или мальчики, которые ездят на велосипеде («кепка») – ни в каком случае шляпа. Начищенные тупоносые ботинки на шнурках со стоптанными каблуками. Серенькие рыночные брюки с дырой назади и с пузырями на коленях. Белая грязная блуза однобортная, с поясом из той же материи, с большими карманами на груди («толстовка»).
В руках – измызганный вконец чемодан без замка и перевязанный веревкой, на которой можно повеситься.
В дальнейшем – брюки Абольянинова (хорошие) и опять-таки «толстовка», но уже другая – из защитного цвета материи. На ногах – парусиновые туфли и зеленого цвета носки.
В сценах, где гости, – плохо сидящий на Аметистове старый абольяниновский фрак, несвежее фрачное белье, помятые фрачные же брюки, новенькие лакированные ботинки с вульгарными, бросающимися в глаза белыми гетрами. Галстук, при фраке, черный.
Аметистову лет 37–38.
Борис Семенович Гусь-Ремонтный: коммерческий делец лет 45. Толстый, квадратный, с упрямой челюстью, тусклыми оловянными глазами, лысоват, невоспитан, нагл, уверен, что всего в жизни можно добиться назойливостью и напором. Людей не боится. Уверен. Верит только в деньги.
Жизнь его была бы совершенно гладка, если бы не несчастная его страсть к Алле (у Вас – Елена). Эта страсть его сбила с пути, и погиб он из-за этой страсти.
Костюм: черная визитка, брюки в серую полоску, не идущий к визитке галстук, серый жилет, на нем золотая цепочка. Ботинки лакированные, с темным замшевым верхом.
Аллилуя: лет 45. Жулик. Дьявольски опытен в мелких житейских комбинациях.
Наряд: черная кепка с пуговицей сверху. Эту кепку Аллилуя никогда не снимает, ходит в ней и по улице, и в комнате. Высокие черные сапоги, в которые упрятаны в мелкую полоску дешевенькие рыночные брюки. Черная «толстовка». Порыжевший портфель, в котором бумаги и две белых булки.
Ган-Дза-Лин (Манюшка называет его «Газолин»): лет 50, худой, ссохшийся какой-то, китаец. Сухой скрипучий голос.
Содержит прачечную, тайком торгует морфием, кокаином и опиумом.
Влюблен в Манюшку.
Одежда: черная однобортная куртка без пояса, черные, очень высоко подтянутые брюки, белые парусиновые туфли, на голове – твердая соломенная шляпа.
Херувим: лет 25. Очаровательный китаец, пухлое желтоватое лицо с приятными глазками. За свою прелестную улыбку прозван «Херувимом». Говорит мягко, музыкально, никогда не повышает голос. Лишь когда рассержен – начинает шипеть.
Опаснейший бандит и убийца.
Костюм: в первом акте – грубые, здоровенные, на толстой подошве башмаки со шнурками, не доходящие до башмаков, но ниже колен – защитного цвета солдатские штаны. Необыкновенная куртка – толстая, на вате, стеганая, застегивающаяся сбоку на крючки. Несмотря на летнее время, на голове – меховая шапка.
В дальнейшем – сравнительно приличные длинные брюки и желтые туфли, но та же странная куртка.
В сценах, где Аметистов принимает гостей, Херувим вместо этой куртки надевает длинную, почти до колен, яркой расцветки какую-то китайскую кофту. (Допустима полная и резкая экзотика.) Грудь Херувима татуирована, страшные изображения.
До следующего письма.
М. Булгаков.
107. М. Рейнгардт. 1 августа 1934 г.Москва
Уважаемая г-жа Рейнгардт!
Продолжаю:
Характеристики действующих лиц
Добавление:
Абольянинов – гладко выбрит.
Аметистов носит черные, маленькие, коротко подстриженные усы. Во второй половине пьесы, подражая Абольянинову, носит прямой, по середине головы, пробор, гладко прилизывая волосы, и начинает носить монокль, отчего одна половина лица у него как-то съеживается.
Зойка: женщина лет 38, в прошлом жена богатого фабриканта; теперь единственное, что у нее осталось, за что она держится со всей своей железной волей, это – квартира.
Стала циничной, привыкла ко всему, защищает сама себя и Абольянинова, которого любит.
Внешне интересна; вероятно, рыжеватые волосы, коротко острижена, лицо, надо полагать, несколько асимметрично.
В начале пьесы она в пижаме (отнюдь не шикарной). В сценах, где она в качестве хозяйки мастерской, она в скромном костюме.
(Вообще все женщины в пьесе одеты по моде 1924–25 годов, конечно, гораздо скромнее, чем за границей, но, видно, стараясь подражать Парижу.)
В сцене кутежа она в парижском бальном платье, так как ей действительно прислали парижские модели.
(Я указываю моды 1924–25 годов, потому что действие пьесы у меня происходит в эти годы.)
Алла (у вас – Елена): молодая женщина из хорошей семьи. Очень красива. Конечно, ни служить, ни работать не может. Воспитанна и умна.
Ее любимый человек находится в Париже. Она действительно тоскует и хочет уехать в Париж. Остальное ей безразлично. Она продает себя Гусю, и Зойке легко удается соблазнить ее. (Мысль «никто не узнает».)
Костюмы: первое появление – скромный, с хорошим вкусом сделанный костюм, но – странное явление – туфли хотя и хороши, но значительно поношены. В сцене кутежа – конечно, роскошный бальный парижский туалет.
Манюшка – типичная горничная, ничем другим быть не способна. К Зое привязана, уважает Зою.
Внешне: ни в каком случае никакого признака горничной, то есть какой-нибудь наколки или фартучка. Никаких манер горничной хорошего дома. Светлая «блузочка», темная юбка, поношенные черные туфли с пряжками и шелковые чулки, подаренные Зоей. Не разберешь, кто она, по ее наряду.
Иванова, Лиза и Мымра – женщины среднего круга. Бросили службу, поступили к Зое.
Внешне стараются изобразить мастериц в мастерской, поэтому одеваются очень скромно.
Иванова – лет 30, хороша собой, по натуре хладнокровная актриса.
Мымра – лет 30 с лишком, любит выпить, добродушна.
Лизочка – молода, фамильярна, глупа, пуста.
Все три ни в коем случае не производят отталкивающего или жалкого впечатления.
Появляются: Иванова – в темном платье, Мымра – в блузочке и юбке, а Лизочка – в дешевеньком костюме. У всех трех – поношенная обувь, туфли.
В сцене показов – в туалетах.
Все три женщины – коротко острижены.
Главная мастерица – женщина, измученная работой, средних лет, действительно мастерица и не подозревает, где она работает. Коротко острижена, поношенный синий костюм, поношенные туфли. Профессиональные манеры.
Агнесса – очень важничает и презирает остальных клиенток. Одета получше других, так как бывала за границей, но безвкусно.
Обе клиентки – одеты безвкусно – жакеты и юбки. Совершенно очевидно, что то, что готовит для них мастерица, будет еще хуже.
Пеструхин, Толстяк и Ваничка – благодушные манеры, ничего таинственного, ничего привлекающего внимания. Внимательные глаза.
Первое появление: Пеструхин в сером пальто и в кепке, в толстовке с отложным воротником и галстуком бабочкой.
Толстяк – в широком пальто, длинных мешковатых брюках, в широкополой шляпе, похож на комического толстого актера.
Ваничка – сухощав, энергичен, в кожаном пальто, перетянутом ремнем по талии, с кожаной кепкой.
В сцене ареста – Ваничка – в смокинге и в желтых ботинках, Толстяк и Пеструхин – в чистых и приличных костюмах, черных, но Пеструхин – с ярким галстуком, или все трое в смокингах.
Гладко выбриты.
Мертвое тело – провинциал, который приехал повеселиться в Москву, так пьян, что не отдает себе отчета ни в чем. Все зубы золотые, новенький, но дешевый костюм из плохого шевиота, желтые туфли.
Роббер – в смокинге, в роговых очках. Крахмальное белье. Смокинг более или менее умеет носить.
Поэт – ни на какого поэта не похож. Волосы коротко острижены, жесткие, как щетка. Грубоватые черты лица, курносый нос, вечно изумленные глаза, молод, костюм новенький, из плохой материи, туфли поношенные.
Курильщик – в черном костюме, небрежен и вообще похож на видение.
Пьеса
Первый акт
Передняя у Зои полутемная; в ней зеркало. В гостиной – стоячая лампа с абажуром, черный рояль, на стенах картины, мебель мягкая, старомодная, пальма в кадке.
Все вещи, и вообще вся квартира, запущены. Квартира стала пыльной.
В гостиной тяжелые шторы на окнах, отчего смягчен свет, и вообще квартира Зои должна производить несколько таинственное впечатление. Квартира такого типа, в которой ждешь, что-то произойдет необыкновенное.
В спальне беспокойно: там большая кровать, громадный шкаф, куда прячется Зоя, платья разбросаны, в окнах, как ад, пылает закат.
Двор громадного дома за окнами звучит все время, но все вместе, то есть голоса, обрывки музыки, не сливаются в бессмысленный гам, а по временам начинают звучать даже музыкально.
Переход к прачешной – с волшебной быстротой: Зоя закрывает штору, – моментально тьма съедает ее таинственную квартиру, и на том месте, где было измученное лицо Абольянинова и тревожное лицо Зои, появляются лица подозрительных китайцев, освещенных светом коптящей керосинки.
Белое белье в полутьме на веревках.
Опять быстрейшая перемена: там, где был свет керосинки, вдруг свет горящего спирта, голубоватый свет, – и опять возникает квартира Зои. И закат за окнами уже смягчен; идет, надвигается вечер.
На спиртовке кипятили шприц.
Второй акт и следующие
Квартира Зои преобразилась: появились мертвые болваны-манекены – без голов. Масса материи, которая волнами захлестнула в некоторых местах мебель.
Аметистов, повесив занавес, отгородил нечто вроде ниши. Появились лишние лампы под абажурами.
Громадный шкаф из спальни перешел в гостиную, а спальня стала полутемной, таинственной, в ней закрыта штора.
В сцене, когда Зойка соблазняет Аллу, происходит одно из Зойкиных чудес. Когда Зойка распахивает дверь шкафа, он наполняется светом, и в этом свете загораются ослепительные платья.
В этот момент из музыкального шума за окнами отчетливо начинают слышаться голоса мужчины и женщины, которые сладко поют из «Травиаты»: «Покинем край, где мы так страдали…»
Свет после этого исчезает, и опять волшебная перемена – под лампой видно лицо сатанински смеющегося Аметистова.
К приему Гуся, под руками Аметистова, квартира опять-таки волшебно преображается. В ней появляется какой-то соблазнительный уют.
Рояль скрыт за волнами материи или занавесом, слышны только его звуки.
Аметистов демонстрирует манекенщиц Гусю, заставляя манекенщиц появляться внезапно в этой нише в неожиданном свете. Манекенщицы кажутся ослепительно хороши.
Сцена кутежа ни в каком случае не должна быть вульгарна. Мертвое тело производит не отвратительное впечатление, а странное, как бы видение. То же самое и курильщик.
Ни одного грубого момента в обращении мужчин с женщинами.
Перед сценой предсмертной тоски Гуся свет резко меняется. Лишние лампы Аметистов тушит.
Убийца Херувим резко меняется. Зрителю видно, что он страшен, и только Гусь этого не замечает. Убийство оглушительное, внезапное.
Побеги стремительные.
Вообще все темпы стремительные. У зрителя должно остаться впечатление, что он видел сон в квартире Зойки, в котором промелькнули странные люди, произошли соблазнительные и кровавые происшествия, и все это исчезло.
Вот те отрывочные, может быть, не связанные между собою примечания, которые я могу дать Вам издалека. Конечно, их недостаточно. Но что мог, я постарался набросать в этом письме.
Я уезжаю на несколько дней отдыхать, т. к. очень утомлен. После 10 августа я напишу Вам о некоторых сокращениях, которые, по моему мнению, следует произвести в пьесе.
Я был бы очень Вам признателен, если бы Вы мне подтвердили получение моих писем. Если у Вас возникнут вопросы, попрошу Вас написать мне, я отвечу на каждый из них.
Брат мой просит меня выслать в Париж фотографию мою. Я это сделаю в половине августа. Я был бы рад получить Вашу фотографию, пришлите мне ее, пожалуйста.
Примите уверение в моем уважении.
М. Булгаков.
108. Н. А. Булгакову. 1 августа 1934 г.Москва
Милый Никол!
Я нездоров, у меня нервное переутомление. Завтра я должен примерно на неделю уехать на дачу под Москвой, иначе не в состоянии буду дальше работать. Диктую, стараясь ответить на все важные вопросы, применительно к твоему письму от 24 июня.
1. В виллу «Зора»[1518]1518
Вилла «Zora» – владение друга Н. А. Булгакова, доктора В. Сертич, где Н. А. Булгаков проводил отпуск.
[Закрыть] я писал о том, что письмо получено.
2. Получен и французский текст «Зойкиной».
3. Рейнгардт я послал первые поправки. Копия письма к ней здесь при этом письме. Прошу тебя со всей внушительностью и категорически добиться исправления неприятнейших искажений моего текста, которые заключаются в том, что переводчик вставил в первом акте (а возможно, и еще где-нибудь) имена Ленина и Сталина. Прошу тебя добиться, чтобы они были немедленно вычеркнуты. Я надеюсь, что тут нечего долго объяснять, насколько неуместно введение фамилий членов правительства СССР в комедию[1519]1519
Помимо справедливого авторского недовольства из-за чужого вмешательства в текст, представляется, что тон Булгакова связан и с общественно-политической ситуацией середины 1930-х годов (т. к. в пьесах 1920-х годов, в том числе и булгаковских, имена членов правительства встречались, и это не воспринималось как криминал).
[Закрыть]. Так нельзя искажать текст! Я был поражен, увидев эти вставки с фамилиями в речи Аметистова! На каком основании? У меня ничего этого нет! Словом, этого делать нельзя!
4. Каганский – наглый и опасный мошенник. Сообщаю, что он никакого отношения к пьесам моим не имеет. Надо сделать все, чтобы он не смел протянуть лапу к деньгам.
5. О «Днях Турбиных». Договор с Лайонсом только для пьесы на английском языке. Поэтому пусть Фишер получает остальное.
6. О Сосьете. Боже, как трудно и хлопотливо получить все те документы, о которых ты пишешь![1520]1520
«…нужно сделать и прислать свидет. о благонадежности (неподсудности, несудимости, непорочности)», – не без иронии формулирует Н. А. Булгаков в письме от 24 июня 1934 г. (Ф. 562. К. 20. Ед. хр. 8).
[Закрыть] Просто помыслить не могу о том, что все это удастся здесь перевести, да еще и заверить! Но все старания к этому приложу. Предупреждаю, что начну это не раньше, чем через десять дней. Я не в силах выходить из дому и бывать в учреждениях. Присланные-то бланки я заполню, но метрическая выписка и неподсудность, вероятно, придут в Париж не переведенными.
7. О «Зойкиной». Авторские комментарии (милый Никол, я понимаю, насколько это важно, но мне для них был нужен именно этот французский текст!) уже начаты мною, и первые характеристики действующих лиц я сейчас отправляю Рейнгардт. Сколько хватит сил, я допишу и остальное.
К сожалению, я не могу этого написать по-французски. Я не владею настолько языком. Я могу перевести с французского, могу провести несложный разговор, но тонкие указания прямо по-французски я писать не могу и вынужден все это послать на русском языке. Кстати, мне нужно знать, до сих пор я этого не спрашивал, ты, конечно, французским владеешь в совершенстве?
Пусть переводчики переведут у вас сами, если это им нужно.
8. О белградской постановке. Сукины дети они! Что же они там наделали! Пьеса не дает никаких оснований для того, чтобы устроить на сцене свинство и хамство![1521]1521
В том же письме Н. А. Булгакова: «Здесь уместно рассказать о постановке „Зойк. кварт.“ в Белграде (Югославия). Кто-то перевел на сербский язык „Зойк. кв.“ и состряпал „постановочку“ для тамошн. театра. Сделано это было так головотяпски, что на премьере вышел скандал: публика начала протестовать против пошлости и распущенности. Не ясно, снята ли данная обработка дирекцией или нет!»
[Закрыть] И, само собой разумеется, я надеюсь, что в Париже разберутся в том, что такое трагикомедия. Основное условие: она должна быть сделана тонко, и я об этом подробно пишу Рейнгардт, а копии пошлю тебе.
Вот, примерно, все, что я сейчас в силах написать.
* * *
С чего ты взял, что я езжу отдыхать? Я уже забыл, когда я уезжал отдыхать! Вот уж несколько лет, что я провожу в Москве и если уезжаю, то по делам (и прошлое лето, и это – в Ленинград, где шли «Турбины»). Я никогда не отдыхаю.
Этим летом и именно как раз в то время, когда к тебе придет это письмо, я должен был быть в Париже. Я был настолько близок к этому, что разметил весь план двухмесячной поездки. Тогда я устроил бы все дела. Но в самый последний момент совершенно неожиданно, при полной надежде, что поездка мне будет разрешена, – я получил отказ.
Если бы я был в Париже, я показал бы сам все мизансцены, я дал бы полное, не только авторское, но и режиссерское толкование, и – можешь быть уверен, что пьеса бы выиграла от этого. Но, увы! – судьба моя сложна.
* * *
Кончаю это письмо. Нужно делать антракт. Я не могу помногу писать, потому что начинаются головные боли.
Итак, при этом письме – две копии: первая о поправках, упомянутых в начале, – вторая – первые характеристики действующих лиц.
Обнимаю тебя, желаю того, чего сейчас лишен, то есть здоровья.
Пришли мне адрес Замятина[1522]1522
«Познакомился и виделся пару раз с Евг. Ив. Замятиным», – делает приписку в цитированном письме Н. А. Булгаков.
[Закрыть], если можешь.
Люся шлет тебе привет. Она часто расспрашивает о том, каковы мои братья, и я ей говорю о тебе и об Иване, и желаю, чтобы Ваша жизнь была счастливой.
За этим письмом я постараюсь, как можно скорей, послать следующее.
Твой М.
