Текст книги "Запрещённый приём (ЛП)"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 42 страниц)

Здесь также оказались снимки, на которых Рэй со своей женой и детьми поехали на озеро – лето, все счастливы и улыбаются. Девочка на руках у Рэя, а его жена держит ладони на плечах Бобби. Даже без яркого макияжа она была прекрасна, но, может, не так драматично красива. На портретных снимках было заметно, что глаза у нее отливают зеленым. Глаза девочки были темного, густого оттенка коричневого, но в остальном она была чертовски похожа на свою мать. Фотографии не были расставлены в хронологическом порядке – может, какие-то просто были любимыми, или здесь заложен какой-то другой смысл. Снимок, на котором Рэй и его жена, улыбаясь, сплелись в объятиях, не был сделан профессиональным фотографом, но он бросался в глаза и стоял точно по центру всей композиции. Рядом с ним расположился кадр, на котором все четверо были в купальных костюмах и с мокрыми волосами, на фоне Карибского моря, поблескивающего вокруг. Дети на этом снимке были уже подростками, а Рэй и его жена – в отличной форме. Они выглядели счастливой, здоровой и спортивной семьей, которая любит бывать на свежем воздухе. Здесь также стояли фотографии с подрастающими детьми – рождественские и пасхальные, школьные забеги, на которых они оба выигрывали, Бобби в экипировке для игры в американский футбол держит кубок вместе со своей командой. Я не сразу поняла, что одна из чирлидерш на этом снимке была той самой девочкой. Дальше стояла фотография, где Рэй и девочка бегут трусцой вместе с леопардом, который кажется абсолютно непринужденным, как самая обыкновенная собака. Еще на одном снимке девочка лежит, откинувшись на леопарда, а он повернул голову так, что его меховая морда касается ее черных кудряшек. Глаза у зверя были ярко-желтыми. Казалось, никому на этих снимках нет дела до того, в животной форме Бобби или в человеческой. Я никогда не встречала семьи, где так спокойно бы относились к животной форме оборотня. Мне это понравилось, как и то, что среди всех этих кадров почти не было профессиональных. Возможно, некоторые снимки и сделали фотографы, но все они казались чертовски искренними – просто различные моменты из жизни людей, застывшие и счастливые. Все эти фотографии казались настоящими – они хранили воспоминания, а не были топорными семейными карточками, как те, что украшали стену вдоль лестницы в доме моего отца. Я внезапно задумалась о снимках, которые хотел Жан-Клод для нашей свадьбы. Живые и естественные – есть вообще такой вид профессиональных фотографий?

– Они выглядят счастливыми. – Сказала я, осознав, что, вероятно, пялилась на снимки куда дольше, чем на само место преступления. – Ты знаешь, что произошло с женой Рэя?

– Ее звали Анжела Уоррен.

Я нахмурилась.

– Почему это имя звучит знакомо?

– Странно, что ты не узнала ее на свадебной фотке. – Сказал Ньюман.

– А ты узнал?

Он почти смутился.

– Одним из моих любимых фильмов в детстве был дешевый боевик с ее участием. Это был единственный фильм, где она играла главную роль.

– А, точно. «Модель и шпион», или как-то так он назывался.

– «Модель-шпион» (актриса и фильм вымышленные – прим. переводчика). – Поправил Ньюман.

– Почему ей больше не давали главных ролей? – Поинтересовалась я.

– Фильм стал культовым, но в прокате он мало денег собрал.

Я вновь уставилась на свадебную фотографию. На этом снимке у Анжелы было больше косметики, чем на всех прочих.

– Я могла бы догадаться, что знаю ее.

– Ты не была мальчишкой, так что ты вряд ли знала, что она дважды попадала на обложку «Swimsuit Issue» (Sports Illustrated Swimsuit Issue – ежегодный американский журнал, который специализируется на фотографиях женщин в купальниках – прим. переводчика).

Я улыбнулась.

– Она поди и альбом выпустила, пока была моделью?

– Выпустила. Сама написала все песни для него. Одну даже своему тогдашнему парню посвятила, Такеру Б.

– А, его я тоже знаю. Он читает рэп и R'n'B (еще один вымышленный артист – прим. переводчика).

– И лидирует в хит-парадах по обоим направлениям. – Заметил Ньюман.

– Как ни врубишь радио, так его песни крутят.

– Анжела написала многие его хиты. Она продолжала писать ему песни, как и другим популярным исполнителям, даже после того, как вышла замуж за Рэя и переехала сюда.

– Что вообще могла делать в Ханумане топ-модель, певица, автор песен и актриса? – Поинтересовалась я.

Ньюман усмехнулся.

– Знаю, звучит странно. Рэй встретил ее то ли в Нью-Йорке, то ли в Лос-Анджелесе на какой-то из вечеринок у друзей, куда его вытащили, когда он прилетел в город по делам. К тому моменту он уже пережил два развода и, по слухам, божился, что ни за что и никогда не женится вновь. Но встретил Анжелу, и все изменилось.

– Это я помню. Все таблоиды и шоу про сплетни из жизни знаменитостей пестрели этой новостью. Моя мачеха обожала эти передачи. Я торчала с ней дома, а за пульт от телевизора отвечала она. «Миллионер из трущоб женится на супермодели» – кажется, таким был один из заголовков?

– Ага. Рэя назвали отшельником, хотя он им не был, но его изобразили настолько деревенским и примитивным, насколько могли.

– Погоди, там, кажется, были его снимки с охоты?

– Да, они подали все так, словно Анжела выходит за Гризли Адамса (медведь гризли + семейка Адамс – прим. переводчика). – Сказал Ньюман.

– Тебе известно, как она умерла? – Спросила я.

– А тебе разве нет? Об этом везде писали.

Я покачала головой.

– В новостях как-то было: «Знаменитая модель растерзана леопардом во время африканского сафари, куда она отправилась вместе со своей семьей»

– И леопард оказался верлеопардом, потому что один из детей подхватил штамм. – Добавила я.

– Я думал, ты эту часть вспомнишь.

– Я тогда еще в колледже была, сверхъестественную биологию изучала. У нас об этом все судачили. Особенно те, кто хотел стать полевым биологом со сверхъестественной специализацией.

– Не знал, что ты мечтала о карьере, которая не связана с охраной правопорядка.

– Не будь у меня парапсихической способности к поднятию мертвых, я бы получила степень магистра и жила бы сейчас в какой-нибудь глуши, где изучала бы троллей или помогала выслеживать каких-нибудь агрессивных зарубежных тварей типа гаргулий.

– Как поднятие зомби помешало тебе стать биологом?

– Один парень по имени Берт Вон основал компанию «Аниматорс Инкорпорейтед», девиз которой был «Живые поднимают мертвых ценой смерти». Он узнал о моих способностях и предложил мне столько денег, сколько я бы ни за что не получила за обычную летнюю подработку. Мне нужны были деньги, а я встречала выпускников, которые, даже будучи магистрами, работали за пять баксов в час в «SeaWorld» (тематические парки развлечений в Америке – прим. переводчика), где кормили тюленей. Это заставило меня понять, что мне нужна по крайней мере докторская степень, чтобы нормально зарабатывать.

– И твоя летняя подработка превратилась в полноценную карьеру. – Подытожил Ньюман.

Я кивнула.

– Никогда не думала вернуться?

– Нет, не особо. Но я скучаю по походам с палатками, по всей этой движухе на природе. Я так давно за птицами не наблюдала, что мой бинокль наверняка уже мхом покрылся.

– Жан-Клод не любитель наблюдать за птицами?

– Ага. Даже не будь он вампиром, отдых без удобств для него – это максимум отель, который не предусматривает обслуживание номеров.

– Хейли нравятся эти маленькие шоколадки, которые они кладут на подушку, но я рад, что она больше любит бывать на природе.

– Я как-то пыталась найти того, с кем можно было бы заняться пешим туризмом и тусить в палатках. У него тоже была степень по сверхъестественной биологии, и за птицами наблюдать ему было в кайф.

– И что произошло?

– Его эго раздавило нашу любовь. – Ответила я.

– Оу, мне жаль это слышать.

Я пожала плечами.

– Сейчас я в своих отношениях счастливее, чем когда-либо, так что мне не на что жаловаться. В конце концов, мой бывший просто ушел, вывалив на меня кучу дерьма, которое бы психотерапевту разбирать, а не погиб, как Рэй Маршан или Анжела Уоррен.

– Он клялся, что никогда больше не женится, но этот брак был крепким. – Заметил Ньюман.

– Сколько лет ему было, когда он умер?

– Только стукнуло шестьдесят пять.

– И он все еще занимался своим здоровьем, ходил в зал, как и прежде?

– Ага, Рэй держал себя в форме.

– Тогда почему он сидел на лекарствах от артрита и болей в спине? Когда я об этом услышала, он представился мне ветхим и старым.

– Я, если честно, не понял, почему кто-то из членов семьи сказал так шерифу.

– Кто еще здесь есть из родственников кроме Мюриэль и Тодда?

– Только Джоселин и Бобби.

– Джоселин – это девочка на снимках?

– Да, большинство зовет ее Джоши. Она всегда была сорванцом и старалась держаться на одной волне с Бобби, хотя он и на пару лет ее старше.

Я вновь посмотрела на фотографию, где девочка лежит, привалившись к Бобби в форме леопарда. Она казалась лишь чуть более темной версией своей матери, так что была весьма красива. Что-то в ее лице казалось не законченным – такие вещи исправляет только время и опыт, но по костной структуре, линии рта и темным глазам было очевидно, что у нее есть все задатки для того, чтобы стать нереально красивой в будущем.

Я повернулась в ту сторону, где стояло офисное кресло. Оно было выдвинуто, так что я без проблем могла подойти к столу перед ним. Мне бы пришлось развернуть кресло, чтобы сесть и понять, что видел перед собой Рэй Маршан, когда работал за этим столом, но на тот случай, если это дело будут рассматривать, как обычное дело об убийстве, я не хотела портить улики. На мне были только перчатки и бахилы, а не полноценный комбинезон, так что сесть или прислониться к чему-либо я не могла.

– Здесь все устроено так, чтобы Рэй мог видеть любого, кто зашел в комнату. – Заметила я.

– Следовательно, кто бы ни вошел в кабинет, чтобы убить его, Рэй этого кого-то знал и доверял ему. – Добавил Ньюман.

– Чаще всего так и бывает – об этом говорит статистика.

– Если бы я верил всему, что говорит статистика, я бы давно жил отшельником в лесу, чтобы избегать любых контактов с людьми.

– Просмотри статистику убийств домовладельцев. Тебе грозит опасность даже если ты живешь один. – Сказала я, глядя в сторону двери в кабинет. Детективы часто так делают на месте преступления – разговаривают с тобой, не глядя на тебя, как будто ваш разговор не имеет значения, в отличие от того, на что они смотрят и обмозговывают в данный момент. Когда я только начинала работать с полицией, мне это казалось странным, но теперь я знаю, что разговор – это как фоновая музыка, которая помогает лучше соображать и концентрироваться на мелочах, в которых часто скрываются зацепки. Ты лучше видишь их краем глаза, а если будешь просто пялиться в лоб, можешь и не заметить.

– Вы уже осматривали выдвижные ящики? – Спросила я.

– Нет, ведь… они принадлежали тому, кого я знал лично.

То, как он произнес это, заставило меня посмотреть на него. Ньюман выглядел смущенным.

– Все в порядке, Ньюман. Это у тебя первый раз, когда ты видишь своего знакомого, умершего насильственной смертью?

Он покачал головой.

– Первый раз это был офицер, который помогал меня натаскивать. Он был первым человеком, чью смерть от рук верживотного я увидел. – Ньюман закрыл глаза, а лицо его помрачнело, когда он погрузился в воспоминания.

– Ты поэтому захотел податься в маршалы сверхъестественной ветви?

Он кивнул с суровым лицом. Не знаю, как еще описать это выражение. Жертвы и сотрудники спасательных подразделений часто видят кошмары о пережитом, но у Ньюмана был тот взгляд, который бывает только у человека в форме, видавшего по-настоящему стремное дерьмо. Единственное слово, которым можно описать это выражение – «суровое». Суровое лицо. Я и сама его в зеркале тоже видела.

– Невозможно выкинуть из головы тот раз, когда впервые видишь, на что способна сверхъестественная физическая мощь. – Сказала я.

– Как раз поэтому я и считаю, что в смерти Рэя что-то нечисто.

Его мрачный взгляд стал угасать, уступая место печальному гневу или гневной печали. Когда долго пашешь на работе вроде нашей, у тебя появляется своя версия этого взгляда.

– Я видела снимки с места убийства. – Заметила я. – Оно было жестоким и кровавым, но могло быть совершено и без применения сверхъестественной силы.

– Признаюсь, когда я только увидел Рэя, все что у меня стояло перед глазами – это кровь и увечья. Только когда мы начали делать снимки для получения ордера, я понял, что ран под этой кровью не очень много. Обычно вырваны куски, что-то съедено. Жертва растерзана, и когда сотрудники поднимают трут, чтобы переместить его, я обычно жду, что на землю будут падать фрагменты тела.

– Ага, иногда ты не можешь оценить степень повреждений, пока тело не начнут двигать. – Подтвердила я.

– Там повреждений почти не было, Блейк. Тело слишком… целое. Я говорил об этом Дюку, а он мне ответил, что я псих. Мол, разве недостаточно того, что Рэю вспороли глотку?

– Нет. – Сказала я. – Недостаточно. Я ни разу не видела такого чистого убийства от рук верживотного. От рук вампира – да, но не оборотня.

– Именно.

– Шериф сказал, что видел, на что способны верживотные. Это правда? – Поинтересовалась я.

– Не знаю, но зачем ему врать?

Я пожала плечами.

– Люди иногда так делают.

– Дюк может бахвалиться, но он всегда даст тебе понять, что несерьезен в такие моменты. Насколько я знаю, он ни разу не врал о наличии опыта, которого на самом деле не имеет.

– Может, тот, кого он видел, не был его знакомым. Это многое меняет. – Заметила я.

Я открыла верхний ящик стола по левую руку и обнаружила там обычную офисную утварь. Во втором ящике места было больше, и там лежали папки. На мою память дел, в которых такие вещи имели хоть какое-то значение, было слишком мало, поэтому я не знала, насколько испорчу улики, если покопаюсь в файлах. Ордер позволял совершать практически любое насилие, в том числе со смертельным исходом, но я не была уверена насчет тех вольностей, которые были мне дозволены в отношении обычных улик.

– Если бы здесь не было улик, которые указывают на нападение оборотня, в деле стал бы актуален финансовый вопрос? – Поинтересовалась я.

– Ты имеешь ввиду наследство? – Уточнил Ньюман.

– Ага.

– Намекаешь на Мюриэль и Тодда?

– Типа того. Размышляю, можем ли мы безнаказанно покопаться в бумагах, если дело вдруг примет финансовый оборот.

– Ордер дает нам право казнить практически кого угодно, кто имеет отношение к преступлению, но насчет бумаг и файлов я не уверен. – Сказал Ньюман.

– Мы имеем право осматривать то, что лежит на поверхности, а если у нас будут основания, то можем залезть и поглубже, но это все вилами по воде. Даже если мы что-то и найдем, это может оказаться за пределами нашей компетенции в рамках ордера.

– Значит, не трогаем ящики. – Сказал он.

– Мы можем заглянуть внутрь, но я бы предпочла копаться в них с другим ордером на руках.

– Ты же здесь старший маршал.

– Да, но ордер-то твой. Так что, технически, ты здесь главный.

– Такое ощущение, что каждый раз, когда мы работаем вместе, ордер всегда за мной. – Заметил Ньюман.

– Не стыдно переписать его на маршала, у которого более подходящие навыки. – Сказала я.

– Ты когда-нибудь переписывала ордер на другого маршала?

– Нет, но ты же знаешь – я в этой сфере дедушка. Дерзкие юнцы должны выучить пару нелегких уроков. Я свои уже выучила.

– Ты меня всего на два года старше, Блейк. Не надо звать себя дедушкой, а меня – дерзким юнцом. Кто вообще станет так выражаться в наши дни?

– Я, например. – Сказала я, улыбаясь и открывая ящик по правую руку, чтобы взглянуть на его содержимое.

Во втором ящике лежал пистолет. Я уже протянула руку, чтобы коснуться его, но остановила себя. Он не лежал на поверхности, а выстрелов в рамках самозащиты у нас зафиксировано не было, так что мы не могли предположить, что Рэй Маршан держал пушку у себя в столе. Я подозвала Ньюмана, чтобы показать ему ствол.

– Почему он не выхватил пистолет? – Спросил Ньюман.

– Мы уже это обсуждали. Он доверял убийце и не воспринимал его, как угрозу.

– По мне, так слетевший с катушек оборотень – это реальная угроза. – Заметил Ньюман.

– Может, Бобби оказался слишком быстр, и он не успел выхватить ствол? – Предположила я, чувствуя себя адвокатом дьявола.

Мы оба уставились на дверь, стараясь визуализировать произошедшее. Теоретически, леопард мог скакнуть от двери прямо к столу.

– Все ящики были задвинуты так, как этот?

– Вроде бы да.

– Поспрашивай у кого-нибудь из тех, кто оказался на месте преступления первым. Просто узнай, заметили ли они, что что-то было передвинуто, испорчено или открыто в районе стола, за вычетом того, что валяется в этой куче на полу.

– А если никто не вспомнит, что ящик был открыт?

– Рэй был готов защищаться в случае чего. Даже если леопард вышиб дверь и прыгнул к столу, ящик должен был быть открытым. Не факт, что у Рэя было время, чтобы выхватить ствол, прицелиться и выстрелить хотя бы один раз. Сам знаешь, как быстро двигаются оборотни.

– Значит, он открывает ящик, и в этот момент леопард бросается на него. У Рэя и правда присутствуют такие раны, будто он защищался руками.

– Во время прыжка леопард мог разбить лампу и свалить все со стола на пол. – Сказала я.

– Мы пытаемся понять, как это сделал Бобби, или как кто-либо в принципе мог сделать это? – Уточнил он.

– Мы пытаемся докопаться до правды. – Ответила я.

Он кивнул.

– Ладно. Что теперь?

– Мне чертовски любопытно, заряжен ли ствол, и серебряные ли в нем пули.

Мы с Ньюманом посмотрели на пистолет. Мы можем проверить магазин якобы потому, что не хотим оставлять заряженный ствол в доме, где уже произошло убийство, или это будет превышение полномочий?

Двери открылись и шериф Ледук вошел в кабинет, как к себе домой. Даже если его немного подкосило, он уже взял себя в руки. Он снова был Дюком Ледуком, когда сказал:

– Трой сказал, что твой ордер пришел, Ньюман. Пора вернуться в город и заняться своими прямыми обязанностями.

– Тот факт, что ордер уже прибыл, просто дает мне легальное право убить заключенного. Это не значит, что я должен все бросить и казнить его, как только получу бумагу. – Возразил Ньюман.

– Трой говорит, что дата, которая проставлена в ордере – это ночь убийства. Так что твои изначальные семьдесят два часа урезаются как минимум до шестидесяти. Ты должен закрыть ордер до истечения дедлайна. Твои часики тикают, Вин.

– Может, это часики Бобби тикают?

– Мне начинает казаться, что ты трус, Вин.

– А мне начинает казаться, что вы – мудак. – Вмешалась я. – Но не будем переходить на личности. – Я сфотографировала пистолет на свой телефон. Если в магазине были серебряные пули, то это только подтвердит вину Бобби, потому что в таком случае мы можем сделать вывод, что его дядя боялся своего пушистого племянника.

– Что вы там снимаете?

– Ствол.

– У Рэя в столе всегда была пушка для самозащиты.

– Спасибо, что своевременно поделились с нами этой информацией. – Иронично заметила я.

– Мы, мудаки, не очень-то любим делиться.

– Я прошу прощения за то, что назвала вас так, но сострадание нельзя приравнивать к трусости.

– Нет, Блейк, он прав. – Встрял Ньюман. – Я не уверен, что у меня хватит духу убить Бобби.

– Это не делает тебя трусом, Ньюман.

– А кем меня это делает? – Спросил он.

– Человеком.

17

Дедлайн начинал отсчет в ночь убийства, и единственная хорошая новость заключалась в том, что Кейтлин и Ливингстон согласились нам помочь. Мы договорились встретиться в офисе шерифа после того, как Кейтлин закончит свою работу с отпечатками в доме. Если следы принадлежали Бобби, то он лживый ублюдок, который наверняка виновен, но если нет, то мы с Ньюманом были в числе тех немногих, кого терзали обоснованные сомнения по этому поводу. Достучаться до судьи будет непросто, но с чего-то же надо начинать.

Дюк все еще сидел в своей машине, когда мы с Ньюманом поравнялись с ней. Благодаря свету в салоне было видно, что он разговаривает по телефону. Водительская дверь была открыта, словно звонок застал его врасплох, когда он уже собирался выходить. Мы припарковались и направились к нему.

Дюк на минутку отключил звук и сказал:

– Это моя жена. Вы идите вперед. Скажите Трою, что пришли за своим ордером. Он обещал распечатать его.

Мы кивнули и направились к зданию, услышав вдогонку кусок разговора:

– Милая, я буду дома, как только смогу. Я знаю, что ей больно, но она не хочет переходить на лекарства уровня хосписа.

Мы с Ньюманом прибавили шаг, словно стали невольными свидетелями чего-то чересчур личного. Думаю, так и было. У меня детей нет, так что я и представить себе не могла, каково это – наблюдать, как человек, кого я люблю, умирает вот так.

Ньюман замер у двери маленького отделения местной полиции.

– Господи, лекарства уровня хосписа…

– Я даже не уверена, что понимаю, о чем речь. – Сказала я.

Он положил ладонь на дверную ручку, но не спешил поворачивать ее.

– Это когда тебя до такой степени напичкают обезболивающими, что ты отрубаешься и просто спишь в ожидании конца. Когда доктора предлагают такое, это значит все, надежды больше нет. Ты просто ждешь, когда тело не выдержит.

Прозвучало так, словно Ньюман говорил по личному опыту. Я задумалась, стоит ли мне спросить у него об этом, или лучше блюсти кодекс парней и не лезть в его личные дела. Я все еще размышляла об этом, когда мы услышали пальбу. Звучало так, будто кто-то стрелял внутри здания. Пушки появились в наших руках как по волшебству и мы рванули через дверь на звуки стрельбы.