Текст книги "Запрещённый приём (ЛП)"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 42 страниц)

29

У меня появилась возможность побыть одной, но на этот раз мне требовалось куда больше уединения, чем могло предложить местное отделение полиции, поскольку тот, кто мог меня услышать, обладал сверхъестественным слухом. Я могла попросить у Ньюмана разрешения посидеть в его машине, но нас тут со всех сторон окружал лес, а это не слишком радовало мою клаустрофобию. Мне нужен был глоток свежего воздуха – буквально. Я воспользовалась возможностью и надела военный жилет с карманами. На самом деле это был бронежилет, но, поскольку я не служила ни в полиции, ни в армии, броню я на него вряд ли когда-нибудь прикреплю, так что для меня это был просто жилет. Двигаться в нем было неудобно, так что я провела кучу времени в зале, чтобы привыкнуть драться в этой штуке, потому что она стесняла мои движения, но могла спасти от пуль, а на ремнях можно было закрепить кучу всего полезного. Девятимиллиметровый был у меня в нагрудной кобуре – отличный вариант на тот случай, если тебе надо вытащить пушку, когда ты сидишь в машине, но этот ствол не был моим основным в по-настоящему серьезной драке. Сорок пятый калибр в набедренной кобуре был сейчас моей основной пушкой. Он аккуратно крепился к ноге и не добавлял тесноты к и без того тугому жилету. Полуавтоматическая винтовка AR-15 висела на ремне, так что я могла убрать ее за спину, если она мешала, либо без проблем перехватить ее и поднять к плечу, если понадобится. Я держала винтовку в руках, пока шла по лесу, чтобы она ни за что не зацепилась, но после того, как остановилась, убрала ее за спину. Запасные патроны лежали в кармашках моих военных штанов – это что-то типа брюк-карго, только плотнее, и они лучше подходят для хранения всяких опасных и полезных игрушек. Под рукавами маршальской ветровки на мне были наручные ножны. Кинжалы в них не раз спасали мне жизнь. Патроны могут закончиться, а ножи останутся острыми и они всегда готовы к бою. Я призналась сама себе, что набрала арсенала отнюдь не для выполнения ордера. Я это сделала так, чтобы у меня был шанс дать отпор Олафу. Возможно, я и снарядила как на медведя, но насчет них я точно не переживала. Если я не вооружаюсь до зубов, чтобы прогуляться по лесу, то я не оправдываю своих дерзких кличек. Я была Истребительницей. Я была Войной. Либо я оправдываю свою репутацию, либо нет. Блядский Олаф заставил меня сомневаться в себе.

Я ждала, что в воздухе будет стоять запах хвойных растений, потому что здесь их было гораздо больше, чем у нас дома, и я действительно ощутила приятный еловый запах со сладковатыми нотками кедра, но по большей части здесь просто пахло землей. Что-то среднее между стоячей водой и свежевскопанной землей, как на болотах их моих детских воспоминаний. Я всегда знала, что пришла весна, когда лягушки на том болоте начинали неистово квакать. Болото пахло одновременно как озеро и как земля. Все запахи там дрейфовали между ароматами почвы и пруда. То, что я чувствовала сейчас, было похоже, но оттенок земли в воздухе был отчетливее, он походил на запах торфа. Интересно, если я углублюсь в подлесок, найду ли я где-нибудь поблизости трясину, в которой будет больше почвы, нежели воды, в отличие от того болота, которое я помню из детства? Кстати, интересно, как оно там – все еще на месте или кто-то из застройщиков похоронил его под очередным зданием? Я надеялась, что оно на месте. И что лягушки возвращаются туда каждую весну, а красноплечие трупиалы по-прежнему поют и гнездятся в рогозе. Мне вдруг ужасно захотелось, чтобы Мика оказался сейчас здесь, со мной, но его безопасность была для меня важнее – даже несмотря на то, что он мог помочь нам спасти Бобби.

На этот раз голос Мики в телефоне не был заспанным.

– Здравствуй, любовь моя. Ньюман только что прислал нам запрос и пригласил к участию в деле.

– Это здорово, Мика. Правда.

– А по твоему голосу не скажешь. Что случилось?

Я вздохнула и позволила себе прислониться спиной к стволу ближайшего дерева. Он был твердый, настоящий и ощущался чудесно, хотя со всем этим снаряжением, которое я на себя навешала, мне было трудно почувствовать себя уютно, но надо же как-то искать компромиссы. Здесь, в окружении ветра и птиц, я чувствовала себя спокойно.

– Мне правда нужна помощь Коалиции, чтобы Бобби Маршан оставался в живых и держал человеческую форму, не говоря уже о помощи в расследовании, потому что нам надо понять, подставили его или нет, и кто это сделал, но я не хочу, чтобы ты приезжал.

– Не понимаю. Тебе нужна помощь Коалиции или нет?

– Нужна.

– Обычно это означает, что тебе нужна моя помощь, Анита.

– С тех пор, как Натэниэл попросил нас поменьше выезжать за пределы города, ты и так делал это слишком часто.

– Это правда, но я же приеду к тебе, и мы будем вместе. Обычно ты такие идеи одобряешь.

– Олаф здесь, Мика.

– Ты вызвала его в качестве своей группы поддержки?

– Нет.

– Он там официально, как маршал? – В голосе Мики появились тревожные нотки.

– Да.

– На секунду ты меня напугала, Анита. – Я услышала в его голосе облегчение и озадаченность одновременно.

– Прости, Мика, я… Я не хотела.

– Хорошо, извинения приняты. Если он там как маршал Отто Джеффрис, то почему ты напугана? Звучишь так, будто тебе страшно.

– Ты не можешь просто принять как факт, что я не хочу, чтобы ты находился рядом с ним?

– Мы были в непосредственной близости от него во Флориде, на свадьбе Эдуарда, и ничего плохого не случилось.

– Мы туда приехали на свадьбу. Потом Олаф свалился, как снег на голову. Сейчас он здесь с самого начала, и он, блядь, верлев, так что я хочу, чтобы ты принял осознанное решение. Ты взрослый и самый разумный из всех, кого я знаю, так что я оставляю выбор за тобой.

– Я понимаю, что ты звонишь, чтобы предупредить, что он с тобой, потому что это повлияет на комплект телохранителей, который я с собой прихвачу. Но тот факт, что ты просишь лично меня не приезжать – вот это внезапно.

Я попыталась собраться с мыслями и облечь их в слова, но забила на это дело.

– Я не знаю, что тебе сказать. Сейчас он другой. Его серьезно волнует тема отношений. Последний до хрена жестокий мачо-верлев, который видел меня любовью всей своей жизни, был Хевен, и ты сам прекрасно знаешь, чем там все закончилось.

– Я согласен, что сообщество верльвов – самое жестокое в веркультуре, но Хевен всю свою жизнь был преступником, Анита. Он с юности работал силовиком, и в телохранители подался только под крыло босса мафии и мастера Чикаго.

– Я в курсе. – Ответила я, и это прозвучало раздраженно даже по моим меркам. У меня не было причин злиться на Мику.

– Олаф служил в армии, потом был охотником за головами, а сейчас он – американский маршал. Он не только криминалом промышлял, так что у него больше навыков взаимодействия с реальным миром, чем у того, кто занимался только побоями и убийствами.

– Я не уверена, что Олаф служил в настоящей армии. Он мог быть просто наемником или контрактником. Но я тебя поняла.

– Это хорошо.

– Но у Хевена не было стремного и пизданутого хобби.

– Ты считаешь, что серийные убийства – это хобби? – Уточнил он.

– Думаю, да.

– Для него это не хобби, Анита. Это его предпочтения в сексе.

– Ну спасибо, Мика. Теперь мне гораздо легче.

Он рассмеялся в ответ на мой саркастичный тон, но сама я не стала смеяться.

– Я не думаю, что это смешно.

– Анита, дорогая, что он такого сделал, что ты теперь думаешь, что все иначе? Ты так сильно взволнована, это на тебя не похоже.

– Хевен чуть не убил Натэниэла прежде, чем я его прищучила, а он и вполовину не был так опасен, как Олаф.

– Думаешь, он попытается навредить мне?

– Даже проверять эту теорию не хочу. И я не хочу переживать за тебя, пока мне надо держать свои собственные тылы прикрытыми, и одновременно заниматься расследованием убийства.

– Олаф мне угрожал?

– Нет, он никому не угрожал. Если честно, он ведет себя очень хорошо.

– Но ты по-прежнему не хочешь, чтобы я оказался рядом с ним.

– Да, не хочу. Я не могу это объяснить. Может, я паранойю, но я люблю тебя и хочу прожить с тобой всю свою жизнь. Если мне надо выбирать между тобой и Бобби Маршаном, то я свой выбор сделала.

– У меня хорошая команда в Коалиции. Из-за того, что Натэниэл хотел, чтобы мы больше времени проводили дома, я нашел несколько отличных ребят, которые с удовольствием возьмут на себя мои обязанности.

– Тогда переложи на них конкретно вот эту свою обязанность. Пожалуйста.

– Я соскучился по тебе, но если ты просишь, то хорошо.

В его голосе мелькнула улыбка, и я нашла в себе силы добавить похожую нотку в свой собственный голос, когда ответила ему.

– Я тоже соскучилась. И спасибо, что прислушался ко мне.

– Прислушиваться друг к другу естественно для тех, кто состоит в отношениях. – Ответил он.

Я рассмеялась.

– Вот бы побольше людей это понимали.

– Важно то, что мы это понимаем.

– Воистину. – Согласилась я.

Я все еще улыбалась, как вдруг почувствовала, что что-то не так. Я не могла сказать, что именно, но волосы у меня на загривке встали дыбом. Лес затих и вся живность попряталась. Я понизила голос до такой степени, что если бы Мика был обычным человеком, он бы меня не услышал.

– Мне надо идти, любовь моя. – Я отключилась до того, как услышала ответ.

Я стояла посреди притихшего леса, стараясь не напрягаться, а наоборот вальяжно привалиться к дереву и кустам вокруг него. Если ты напрягся, ты привлечешь внимание хищника, а именно его я и чувствовала. И отнюдь не из-за вампирских меток или моих внутренних зверей. Это было одно из тех чувств, которые я словила много лет назад в лесу со своим отцом, когда мы напоролись на пуму. Пумам нечего делать на Среднем Западе, но иногда они туда забредают. От дикого животного тебе не спрятаться. Их органы чувств куда круче твоих. Так что пошуми как-нибудь и дай им понять, что они не могут к тебе подкрасться. Большинство хищников, которые нападают из засады, сдаются, если понимают, что элемент неожиданности утрачен.

– Я знаю, что ты здесь, Олаф. – Позвала я.

– Ты не слышала меня. – Произнес он из-за своего лесистого укрытия – так близко ко мне, что я аж подпрыгнула. Ничего не могла с собой поделать. – Ты не видела меня. – Он казался озадаченным, когда вышел наружу и выпрямился во весь рост.

Я хотела спросить, не полз ли он по-пластунски, чтобы подобраться ко мне так близко, но не хотела признавать, что он умудрился оказаться буквально в двадцати футах от меня (6 метров – прим. переводчика). Пульс подскочил мне в глотку и забился так сильно, что стало трудно дышать. От Олафа мне этого не скрыть – слишком он близко. Он почует мою панику. Так что я позволила своему страху превратиться в гнев, потому что я всегда предпочитаю злиться, а не бояться.

– Чего ты хочешь, Ол… Отто?

– Тебя. – Ответил он.

И вот я уже не была ни зла, на напугана. Я просто устала от его игр.

– Я сама на такой ответ подставилась, да?

Он нахмурился.

– Ты была напугана, потом разозлилась, а теперь ты пахнешь… нейтрально. Почему?

– Даже я не всегда могу сказать, что именно чувствую, так что понятия не имею, как объяснить это тебе.

– Это звучит бессмысленно. – Заметил он.

– В эмоциях, как правило, нет никакого смысла.

– Должно быть, это ужасно – находиться во власти чего-то настолько нелогичного.

– Иногда. – Согласилась я.

– Я знаю, что должен хотеть испытывать весь спектр эмоций, как это делают остальные, но я не хочу.

– Ты думал когда-нибудь о том, чего лишаешься? – Поинтересовалась я.

– Разве другие об этом не думают?

Я кивнула.

– Большинство думает.

– А ты?

– Что – я?

– Думала ли ты когда-нибудь о том, каково это – испытывать меньше эмоций и быть социопатом?

– Иногда. Какое-то время я и себя считала социопатом, пока не узнала поближе тебя. Оказалось, что это куда более умиротворенное чувство, чем большинство из нас считает.

– Гораздо более умиротворенное. – Произнес он, внимательно меня изучая. – Как ты поняла, что я здесь, если не слышала меня и не видела?

– Может, я тебя почуяла.

– Я был с наветренной стороны, а не с подветренной.

– Я тебя почувствовала.

– Ты не видела меня, не слышала и чувствовала мой запах. Я был слишком далеко, чтобы ты могла коснуться меня или попробовать на вкус. Других вариантов нет.

– У тебя теперь биформа есть, Отто. Ты не хуже меня знаешь, что существует больше пяти чувств.

Он уставился на меня, я пялилась в ответ.

– Ты боялась меня в комнате, наполненной людьми, а сейчас мы одни в лесу, но ты не напугана. В этом тоже нет никакой логики.

– Свидетели защищают нас обоих, Олаф.

Он нахмурился, а потом улыбнулся. Эта улыбка казалась настоящей, как будто он был искренне счастлив.

– Ты мне угрожаешь.

– Просто объясняю.

– Ты веришь, что способна выхватить ствол, прицелиться и выстрелить раньше, чем я окажусь рядом с тобой?

– Понятия не имею, но если ты рыпнешься, мы это узнаем.

Я выдохнула и позволила своему телу ощутить внутри тишину. Она была подобна белому шуму – пустому и умиротворенному. Так я себя ощущала каждый раз, когда убивала. Я никогда особо не задумывалась над тем, что мне оно надо, но сейчас, когда я стояла и смотрела на Олафа в окружении деревьев, я не пыталась скрыть того, что происходит в моей голове. Я знала: если кто и поймет, так это он.

– Ты продолжаешь удивлять меня, Адлер.

– Хорошо. – Произнесла я тихо и уверенно.

Рука у меня висела свободно, в непосредственной близости от сорок пятого, но тут я вспомнила про винтовку. Все, что мне нужно было сделать, это чуть передвинуться, чтобы она оказалась у меня в руке. Я и прицелиться смогу, и выстрелить. Пальба не будет такой чистой, как в случае с пистолетом, но я успею ранить Олафа еще до того, как прижму приклад к своему плечу. А как только винтовка окажется там, я уж точно смогу его добить. Это план подействовал на меня успокаивающе, так что я больше не чувствовала ни страха, ничего вообще. Интересно, Олаф большую часть времени себя так чувствует? Довольно умиротворяющий способ существования. Пустоватый, конечно, но умиротворяющий. Наверное, трудно чувствовать себя умиротворенно, когда тебя что-то ебет.

Он стоял очень спокойно, расположив руки так, чтобы мне было видно, что он безоружен.

– Еще не время прояснять для нас этот вопрос, Анита.

Мне понравилось, что он назвал меня по имени. Я ненавидела эту ебучую кличку, и ненавидела себя – за то, что не могла свободно сказать ему об этом. Гнев снова нахлынул, и я знала, что если Олаф сейчас бросится на меня, я буду чуть медленнее и чуть менее сосредоточена, а такой роскоши я не могла себе позволить.

Мой голос был почти нейтральным, когда я заговорила.

– Тогда вернемся в офис шерифа.

– После тебя. – Сказал он.

Я улыбнулась.

– Пойдем вместе, но не слишком близко друг к другу. До тех пор, пока не встретим свидетелей.

– Согласен.

Мы двинулись между деревьев обратно к дороге, полицейскому участку и свидетелям, которые удержат нас от поступков, о которых один из нас потом обязательно пожалеет. Я не была социопатом как Олаф, даже как Эдуард не была, но у меня бывали свои моменты. Часть меня хотела убить Олафа, пока нас никто не видит. Я могла бы соврать, что он напал на меня, и это бы прокатило, наверное. Вот до какой степени я хотела освободиться от своего Мориарти. Блядские клички.

30

Помощник Рико привез одежду для Бобби и занял пост охранника, так что Дюк мог вернуться домой, чтобы поесть и немного отдохнуть. Казалось, никто не сомневался в том, что Рико со своими обязанностями справится, даже Ньюман.

– Что бы я ни думал о нем, как о человеке, он в состоянии присмотреть за Бобби пару часов. – Сказал он мне тихо.

– Я думала, ты от него не в восторге – учитывая, как ты среагировал на него в доме Маршанов.

– Он один из бывших Хейли.

– Оу. – Ответила я, потому что не знала, что еще на это сказать.

– Он ей изменял. Он всем своим девушкам изменял, но ему всегда было, с кем спать.

– Свежее мясо. – Заметила я.

Олаф стоял слишком далеко, чтобы слышать наш разговор. Я успела забыть о том, что у него теперь сверхъестественный слух.

– Я уверен, что не только женщинам была неизвестна его репутация. – Сказал он.

Ньюман выглядел удивленным, но не стал спрашивать, каким образом Олаф умудрился нас услышать. Он знал, что Отто Джеффрис провалил тест на ликантропию после того случая в Вашингтоне.

– Ты прав, но я этого не понимаю. В смысле, он хорош собой, но не настолько же.

– Никто не может быть настолько хорош. – Согласилась я.

Олаф двинулся вслед за нами, и его длинные ноги буквально сожрали разделявшую нас дистанцию.

– Большинство женщин верят привлекательному мужчине, когда он лжет.

– С мужиками та же херня, когда речь заходит о красивой женщине. И среди геев с лесбиянками это правило работает. – Заметила я.

Олаф кивнул и возвысился над нами.

– Я готов признать, что красота отвлекает всех.

– Спасибо. – Сказала я, и это было искренне. В нашу первую встречу он бы вызверился на меня за то, что я ставлю мужиков в одну линейку с женщинами, когда речь идет о чем-то унизительном – таком, что, по его мнению, было характерно только для женщин.

– Вы оба правы. Я насмотрелся на такие вещи, когда работал копом. Женщины верят, что станут единственными для плохого парня, что он изменится ради них. Никогда не станет бить их, как бил свою бывшую жену, или изменять, как изменял своей бывшей девушке. Женщина верит, что во всем виновата другая женщина, а не сам мужчина. Что ему просто нужна правильная женщина рядом, и что это, конечно же, будет она. – Сказал Ньюман. – Неважно, сколько он там кому изменял – конкретно ей он изменять не станет, потому что их-то любовь настоящая.

– Та же фигня с мужиками, которые хотят быть белыми рыцарями для каждой встреченной барышни в беде. Верят, что только они могут спасти ее от ужасной жизни. И только у них хватит сил, чтобы преуспеть в том деле, в котором провалились предыдущие бойфренды. – Заметила я.

Олаф кивнул.

– Женщины пользуются благими намерениями мужчин.

– А мужики вроде Рико пользуются женщинами, с которыми встречаются. – Добавила я.

Кейтлин догнала нас и добавила:

– Аминь.

Мы все обернулись к ней.

– Не знал, что ты тоже с ним встречалась. – Удивился Ньюман.

– Все в порядке. Он охмурил почти всех местных женщин, которые были в состоянии с ним встречаться. – Она усмехнулась и покачала головой, стараясь выглядеть смущенной и непринужденной одновременно.

– Я всегда считала, что если кто-то слишком рьяно меня охмуряет, то у него было много практики. – Заметила я. – Так что, когда он от меня устанет, то просто подцепит следующую.

– В этом вы правы. – Кейтлин нахмурилась. – Я видела интервью с вашим Жан-Клодом по телевизору. Он чертовски хорош собой.

Настала моя очередь усмехнуться.

– Это была одна из причин, почему я сперва отказалась с ним встречаться. Он был дамским угодником на протяжении шести веков. Он вел себя настолько идеально, что я невольно засомневалась в его мотивах.

– Ты была права, что сомневалась в нем. – Сказал Олаф.

Я нахмурилась.

– К чему ты клонишь?

– Ты должна сомневаться во всех.

– Включая тебя? – Поинтересовалась я.

Он кивнул с торжественным лицом.

– Все, Анита. Ты должна сомневаться во всех.

– Чертовски мрачная картина мира. – Заметила Кейтлин.

Олаф посмотрел на нее.

– Это правда.

Она вздрогнула, глядя на него в ответ, как будто что-то в нем напугало ее. Хорошо. Пусть она не в его вкусе, я все равно не хотела, чтобы хоть одна женщина приближалась к Олафу. Его понятия о веселом времяпрепровождении были слишком стремными.

– Думаю, все же существуют люди, которым можно доверять. – Произнесла Кейтлин, но она отвернулась от Олафа, когда говорила это.

– И все же ты встречалась с помощником Рико. – Сказал он.

– Да, но я не жалею. Оно того стоило.

– Почему? – Спросил Ньюман.

Кейтлин ухмыльнулась.

– Секс был хорош.

Я рассмеялась, Ньюман гневно нахмурился, а Олаф выглядел индифферентно. Обычный секс его не волновал.

– Хорош, да недостаточно. – Сказала я, все еще посмеиваясь.

– Секс вроде свиданий. – Пояснила Кейтлин. – Рико умел пару прикольных штук, от которых сносило крышу, но как только ты к ним привыкнешь, ему уже нечем было тебя удивить.

– Те, кто встречаются в серийном формате, часто такие. – Заметила я.

– Встречаться в серийном формате – это как? – Не понял Ньюман.

– Это как серийная моногамия, только без брака.

– Я и про серийную моногамию тоже не слышал.

Думаю, мы все удивились, когда заговорил Олаф.

– Это те, кто вступают в брак и разводятся много раз.

– Ага. – Согласилась я, удивленная тем, что он шарил в терминах, и что его вообще заботила эта тема настолько, что он высказался по этому поводу.

– Вот из-за такой херни я никогда не выйду замуж. – Сказала Кейтлин. Ее телефон брякнул рингтоном и она проверила сообщения. – Это Ливингстон. Он забил для нас столик.

– Странно, что он занимается этим. – Удивился Ньюман.

– Странно, что он занимается этим вместо меня? – Переспросила она с улыбкой.

– Я не тебя имел ввиду, Кейтлин. Сейчас в городе полно копов, которые работают под его началом. У Ливингстона достаточно людей, чтобы доверить им такие поручения.

– Он дружит с владельцем. Пошли он кого-то другого сейчас, когда все идут завтракать, мы бы до обеда столик ждали.

– Я так понимаю, речь идет о «Сахарном Ручье». – Уточнила я.

– Лучшие завтраки в ближайших трех округах. – Похвасталась Кейтлин.

– Интересно, работает ли сегодня официантка, которая встречается с рабочим из дома Маршанов. – Озвучила свои мысли я.

– Хочешь немного поработать за завтраком? – Спросил Ньюман.

– Вроде того.

Кейтлин сделала глубокий вдох и сказала:

– Пахнет зацепками по делу.

– Я не подумал о том, работает ли сегодня Хейзел Филлипс. – Заметил Ньюман. – Я думал только о беконе.

– Для этого ты и позвал Аниту. – Сказал Олаф.

– А ты бы стал опрашивать официантку? – Поинтересовался Ньюман.

– Нечестно. – Вмешалась я. – Он понятия не имел, что она встречается с рабочим из дома Маршанов.

– Да, но это не имеет значения. – Заметил Олаф. – Я бы в любом случае не стал ее опрашивать.

– Почему? Ты же сам согласился, что это хорошая идея. – Удивился Ньюман.

– Я бы уже давно закрыл этот ордер.

– Так что причин для опроса не было бы. – Добавила я.

Олаф кивнул. Ньюман посмотрел на меня.

– Я же тебе говорил.

– Что именно? – Поинтересовалась Кейтлин.

– Если бы Ньюман отказался от ордера, Отто стал бы ближайшим маршалом.

– Оу. – Сказала Кейтлин и посмотрела на большого парня, потом – на Ньюмана, и, наконец, на меня. Она улыбнулась и взяла меня под руку – так, словно мы с ней были закадычными подругами.

– Ну, вы уж точно не захотите упустить самые вкусные панкейки, которые я когда-либо пробовала.

– Панкейки, да? – Протянула я, позволяя ей тащить меня под руку, потому что женщины обычно не понимают, почему ты отбрыкиваешься от чрезмерной тактильности с их стороны.

– Только не говорите, что вы из тех, кто не ест углеводы. – Кейтлин уже практически обнимала меня.

– Ничего не имею против углеводов.

– Отлично. Всем панкейков!

– Я не люблю панкейки. – Послышался голос Олафа из-за наших спин, когда мы направились к двери.

– Тогда вы можете взять себе вафли. – Ответила ему Кейтлин.

– Они мне тоже не нравятся. – Сказал он, но все равно продолжал идти за нами.

– А что вы предпочитаете на завтрак? – Поинтересовалась она.

Я чуть не ответила: «Кровь своих врагов», но это была больше моя тема или Эдуарда. Олаф был скорее из тех, кто предпочитает кровь невинных.